Текст книги "Фрэнк Синатра: Ава Гарднер или Мэрилин Монро? Самая безумная любовь XX века"

Автор книги: Людмила Бояджиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

«Зря слезы льешь, возьмись за дело, детка!»

В актерской школе «Витрина» Люси взяла в оборот преподавательница по актерскому мастерству

Клер Роуз – бывшая актриса лондонского репертуарного театра. Выглядела она как престарелая герцогиня, а голос ее журчал словно арфа, драгоценно переливаясь полутонами:

– Вы понимаете, детка, что с таким вульгарным лексиконом нельзя рассчитывать даже на место секретарши у захудалого агента. У вас прекрасная фактура – с этим нельзя не согласиться. Хотя красотки в Голливуде далеко не редкость. Зачастую они становятся старухами, так и не дождавшись выхода на экран. Несчастная судьба? Плохие ножки? Нет! Причина в другом. Ученые выяснили – чем выше интеллект и воспитание человека, тем богаче интонирована его речь! Не говоря уже о лексиконе…

– Ага, – кивнула Люси, боясь ляпнуть лишнее и уж тем более спросить о значении мудреного слова «лексикон».

– Вспомните «Пигмалион» Бернарда Шоу – именно правильная, аристократическая речь сделала из нищенки леди.

– Если честно, я не знаю эту историю, – потупилась девушка. В последнее время ей постоянно приходилось сталкиваться с совершенно незнакомыми фамилиями и названиями, притязавшими на известность. Какой-то Шекспир, Байрон… Иностранные фамилии, которые вообще невозможно было запомнить: Эйзенштейн, например! – У нас дома не больно увлекались книгами.

Со смирением мученицы Клер Роуз объяснила:

– В известнейшей пьесе знаменитого драматурга и насмешника Бернарда Шоу состоятельный профессор подобрал на улице нищенку, заключив спор с другом. Договор состоял в том, что путем долгих и кропотливых занятий над речью девушки он сумеет превратить ее в настоящую светскую даму. Речь у девицы была вроде вашей – сплошные нецензурные выражения. Лексикон отбросов из городских трущоб.

– И она исправилась? – оживилась Люси. – Научилась говорить культурно?

– Блестяще научилась! Добившись необходимого результата, профессор вывез девушку на бал во дворец, где все принимали ее за особу высокого происхождения. А потом женился!

– Правда? – ученице понравился этот… как его… Шоу. – О, я тоже мечтаю о хорошем муже!

– Думается, что вы не совсем правильно понимаете определение «хороший муж». Но мы будем усиленно работать и над вашим лексиконом, и над манерами. Это то малое, с чего придется начать.

Пара месяцев занятий в школе несколько преобразили Люси. Она уже не шарахалась от людей, не глазела на прохожих, сдерживала острые словечки, которые так и крутились на языке. Особенно трудно было держаться, когда приходилось отшивать цеплявшихся к ней мужчин. Если она что и говорила такому приставале, то совсем тихо, как и положено светской леди.

Клиф решил, что Дикую Королеву можно вывести в свет.

Скромный прием по поводу выхода нового фильма МGМ проходил на вилле Хамфри Богарта. Без особой помпезности и прессы, эта вечеринка была для своих и носила вполне дружеский характер. Подходящий момент, чтобы показать девочку общественности, пусть пока и мельком.

Клиф, имевший приглашение от симпатяги Богарта, серьезно подготовился к мероприятию. За час до назначенного срока он привез в гостиничный номер Люси коробки с нарядом, взятым напрокат. Она хмуро рассмотрела узкое шелковое платье цвета запыленной листвы.

– Без рукавов?! А это что за дыра? Здесь впереди выдран целый кусок!

– Это декольте на спине. Вполне скромное, до лопаток.

– И ты хочешь, чтобы я в этом появилась при всех? Там ведь будут еще люди?

– Там будут красивейшие мужчины и женщины Голливуда. В вечерних туалетах, в сравнении с которыми это платье – домашний халатик Золушки. Я старался пощадить твою скромность.

– Спасибочки, конечно. Но у тебя отвратительный вкус. – Она кинула в него скомканное платье. – Можно было бы выбрать что-то капроновое с оборками. Как у Дины Дурбин в киношке про дворецкого. И без дырки. А рукава – непременно фонариками!

Клиф терпеливо расправил ткань и положил на кровать.

– Вот что, леди из Каролины, давайте условимся – вы подписали контракт на работу в студии. Не на заводе, не на птицеферме, а в лучшей киностудии мира, девиз которой – роскошь и еще раз роскошь. На этой неделе вы получите пятьдесят долларов только за то, что покажете товарищам по профессии свои руки и верхний отдел позвоночника. Через полчаса жду вас внизу. Не забудьте надеть туфли. – Он пошел к двери, остановился, порылся в карманах, извлек, наконец, крошечный пакетик: – Здесь духи, пробная пробирка. Но это очень хорошие и очень дорогие духи. И не заикайся, что они пахнут подгоревшей пиццей!

«Нас ловко провела судьба, отсрочив счастья миг»

У виллы Богарта стояла вереница автомобилей, и каждую минуту подъезжали новые. Открываемые швейцаром, одетым в камзол кавалера двора Людовика Прекрасного, дверцы выпускали в ароматный воздух синего вечера элегантнейших мужчин и женщин. Клифу Оуэну пришлось расстараться, чтобы его протеже зарекомендовала себя с лучшей стороны, по крайней мере, не села в лужу. К счастью, она притихла, поглощенная созерцанием. И, что интересно, вовсе не выглядела при этом смущенной провинциалкой, не хихикала, не закатывала глаз. Осанка королевы, мраморное лицо, не тронутое косметикой, загадочный взгляд изумрудных глаз. На вопросы любопытных Оуэн отвечал лаконично: «новая находка Льва», и старался Люси, вернее, теперь уже Аву, ни с кем не знакомить – этот церемониал еще следовало освоить. А то вытрет ладошку о юбку и протянет ее «лодочкой» с грацией горничной, да еще не дай бог в книксене присядет…

Подружку Аве Клиф наметил, руководствуясь эстетическими и моральными соображениями. Брюнетке – блондинку, тоненькой – пухленькую, пуританке – вопиющую секси, провинциалке – опытнейшую куртизанку Голливуда. Не только экранные роли Ланы Тернер отличались рискованными любовными интригами. Ее и в жизни нельзя было назвать паинькой, вот уж кто подбрасывал прессе самые горячие темы! Сейчас все следили за ее страстным романом с Фрэнком Синатрой – звездой эстрады, лучшим певцом года, кинодебютантом, устремленным к серьезным ролям.

Оркестр в золотых костюмах и цилиндрах, расположившийся на возвышении у подсвеченного бассейна, заиграл вступление к песне. Посыпались аплодисменты и крики: «Фрэнки! Фрэнки!» В свет прожекторов вышел невысокий гибкий джентльмен. Темный костюм, широкополая мягкая шляпа, интимный блеск голубых глаз. Он взялся за микрофон, одарил всех сверкающей улыбкой и, слегка прищелкивая пальцами в ритм, запел. Да так, что каждой из находящихся здесь дам казалось, будто бархатный баритон звучит только для нее.

Пышная блондинка, обтянутая сверкающей чешуей серебряного платья, небрежно куталась в меховой палантин. Приблизившись к эстраде, она присела на край бассейна. Ноги, изгиб бедра, округлости высоко поднятой груди, щедро представленной глубоким декольте, – все сплошной соблазн и наслаждение. Слегка закинув голову, она смотрела на Фрэнка. Кончик языка облизывал блестящие алые губы.

– Это же сам Фрэнк Синатра! Ни хрена себе! Мы с Корой часто слушали его по радио. А в дансинге танцевали под его песни! – Ава уставилась на певца во все глаза.

– Я же предупреждал: следи за лексиконом! – Клиф наступил на кончик туфельки Золушки.

Но она и не заметила:

– Обалдеть можно! Никто не поверит, когда расскажу – совсем живой Синатра!

– И даже удивительно, что еще живой, – съязвил Клиф. – При такой нагрузке. Этот парень теперь нарасхват. Бесконечные съемки в музыкальных фильмах и романы с самыми отборными красотками. Он не щадит жену, сидящую с малютками, – журналисты в подробностях описывают победы любимца публики. На наших глазах, как ты поняла, разворачивается бурный роман Фрэнки с очаровательной Ланой Тернер.

– Еще бы! Она невероятная красавица. Как из сказки, – вздохнула Ава, обрывая лепестки у цветка азалии и не отрывая глаз от влюбленных. – Офигенная пара. Я всегда хотела быть блондинкой.

– Э, нет! Никаких перемен внешности без одобрения Льва. В контракте цвет волос и вес зафиксированы. Эти волосы, – Клиф дотронулся до блестящих волнистых прядей Авы, – и это тело… – он ограничился обволакивающим взглядом, – принадлежат студии. Когда-нибудь все сладкоголосые соловьи в этих лесах будут петь для тебя, крошка. – Клиф про – гнал мечтательное выражение со своего строгого лица. – А сейчас, думаю, тебе стоит познакомиться с Ланой.

Когда песня закончилась и Синатру увлекли в дом, Клиф успел перехватить красотку:

– Счастье мое! У меня к тебе дело на миллион долларов. Лев лепит звезду. – Он кивнул на Аву. – Знакомьтесь, девочки. Надеюсь, вы подружитесь – считай, Лана, это его личная просьба.

– В таком случае я пригрела бы на груди даже жабу.

– На такой груди… – Клиф закатил глаза. – Жаба превратилась бы в бутылку виски. Это славная, но совсем еще не обтесанная девочка. Она всегда мечтала стать похожей на тебя.

– Вот это уж совсем не обязательно. Мне конкурентки не нужны! – Лана шутливо шлепнула Клифа веером и улыбнулась новой знакомой: – Это с тобой мистер Майер с лету подписал пятилетний контракт? – Она придирчиво оглядела соперницу. – Как тебя там – Молли, Долли? Кесси Смит, угадала?

– Ава Гарднер, – поправил Оуэн.

– Это они с Майером придумали мне дурацкое имя.

– Тс-с-с, детка! Великого мистера Майера здесь не ругают, а его решения не обсуждают – они бывают только гениальными. Если он сказал Ава, то именно Ава и никак иначе. Поняла? – строго выговорила Лана, тут же весело улыбнулась, взяла новенькую под руку и шепнула ей на ухо: – Завтра мы совершим экскурсию по здешним достопримечательностям, посидим в ресторанчике и… – Она перевела взгляд на Клифа. – Через месяц вы не узнаете свою крошку. Проведу блиц-курс голливудской грамотности…

К ним подошел хозяин дома Хамфри Богарт. Море мужского шарма, проницательный взгляд, заслуженная слава киногероя. Он даже, вопреки обыкновению, не был особенно пьян.

– Кого ты тут от меня прячешь, Клиф? О, скромный цветок. Шампанское? – Он подозвал официанта с подносом, заставленным искрящимися бокалами.

– Не пью спиртного, – отрезала Ава и гордо вздернула подбородок.

– И, наверное, не ошибусь, если добавлю: не носишь туфель на каблуках и не спишь с кем попало. Я почти волшебник, детка. – Богарт посмотрел на красотку сквозь бокал, подмигнул. – За тебя, невинная крошка!

– Вы не ошиблись, мистер Богарт. Да, невинная! Меня хорошо воспитывали. Хотя я и не прочь побегать босиком. А мужчину я выберу себе самого лучшего!

Клиф усмехнулся про себя, ему-то было ясно, с кем проведет эту ночь его подопечная. В колледже он занимался борьбой и мог гордиться своей фигурой. Если бы не вдавленный, мелковатый для крупного лица подбородок, Оуэн мог бы блеснуть на кастинге претендентов на роль какого-нибудь античного героя. В списке побед Клифа были известные женские имена. Когда оркестр в золотых смокингах и цилиндрах заиграл блюз и пары томно закачались в полутьме у бассейна, Клиф пригласил на танец Дикую Королеву. Куст розового олеандра скрывал их в ароматной полутени, саксофон страстно стонал, взывая к нежным чувствам. Клиф обнял дикарку, ее голова склонилась к нему на плечо. Сейчас он прижмет ее еще сильнее, и она почувствует его желание. Чуть спустив руку ниже талии девушки, он прижал ее бедра к своим. О, как опьяняюще благоухала ночь, как знойно, как оглушающе стонал саксофон… Но звук пощечины оказался еще более громким. Клиф застыл, но быстро среагировал и бурно захохотал:

– Отлично, отлично! Вот так и действуй на пробе. Со всего размаха. Умница. Поняла, детка?

– Похвально! – захлопал в ладоши явившийся из-за куста Богарт. – Оказывается, Оуэн у нас записался в режиссеры и работает с актрисой даже на вечеринке. Надеюсь, по системе Станиславского?

– Отвяжись, Боги! – огрызнулся Клиф и, потирая щеку, повел Аву по аллее к выходу. Сажая ее в автомобиль, он нежно улыбнулся: – Тебе пора баиньки. Хватит на первый раз. А то туфли исчезнут и принцесса останется босиком, в пропахших куриным дерьмом тряпках.

Он уже решил, что обязательно отомстит этой провинциальной дряни.

«Ведь для кого-то океан взбивает пену?»

– Знаешь, я тоже не из графских покоев. – Лана вела машину по шоссе вдоль океана. – Джулия Джина Милдред Фрэнсис – ничего себе имечко? Мой папаша – чумазый шахтер из Айдахо, тайно приторговывал спиртным. Опасное занятие в годы сухого закона. Пришили бедолагу. Мне тогда не было и десяти. Такая масенькая, такая пухленькая, беленькая! Маме стало не до меня, она пустилась во все тяжкие, и скоро сердобольная родня сдала ненужного дитятю в приют.

– Дева Мария! Ни хрена себе родня… – Ава во все глаза смотрела на очаровательный профиль новой знакомой: чуть вздернутый носик, пухлые губки. Верх потрясающего автомобиля был откинут, и ветер трепал яркий шарф, покрывавший кудри Ланы. Она вообще вся была классной – от сумочки из крокодиловой кожи до золотой зажигалки и солнечных очков в черепаховой оправе. А туфельки, а белый костюм, обтягивающий аппетитные формы! Ну просто картинка с обложки журнала!

– Я думала, что ты родилась тут – в самом шикарном доме. – Ава кивнула на белые виллы, прячущиеся в зелени.

– Э, милая, чтобы попасть туда, надо неслабо потрудиться. Мозгами и телом. С твоими мозгами придется поработать. Знаешь, я тоже обожаю горячие выражения, еще как могу послать всех по матушке. Но! Надо понимать, где прикусить язык. Иногда стоит побыть леди – вдруг английскую королеву пригласят играть?

– Про лексикон я знаю, – вздохнула Ава. – Думаю, если попаду во дворец, не проговорюсь. Только вот манеры у меня простые.

– Ты говори правильно, мозги тренируй, а тело послушается. Ты хорошо двигаешься, но мы отработаем с тобой нужную походку. Не шлюхи, нет – соблазнительной леди. – Лана остановила машину и вышла. Прошла метров десять, села на парапет – нога на ногу, закурила, элегантно отводя руку.

– Усекла? – она вернулась на место, захлопнула дверцу.

– Шикарно! У меня так никогда не выйдет.

– Думаешь, это врожденное? Ха! Школа была отменная. Я сбежала из приюта и стала танцевать в ночном клубе Лос-Анджелеса. Местечко называлось «Барракуда»! О, эта вонючая дыра! Надеюсь, она сгорела или провалилась сквозь землю.

– Ты танцевала в ночном клубе? – удлиненные глаза Авы почти округлились. – Там самый жуткий разврат!

Лана расхохоталась:

– Хочешь спросить, спала ли я с мужчинами? Разумеется. И, надо признаться, это бывает весьма даже приятно. Согласна? Ведь у тебя есть дружок?

– Ну… Понимаешь, у меня кошмарно набожная мать… – чуть слышно пролепетала девушка.

– Знаю этих ханжей, не лучше моей шлюхи! Бедняжка, но у тебя все еще впереди! Золотой Лев взялся за тебя – это не хилый лотерейный билетик! Мне было шестнадцать, когда он увидел меня в «Барракуде» и предложил роль в фильме. Ничего особо путного – но здесь сотни красоток ждут такого шанса до глубокой старости, моют посуду в барах или стирают белье… Увядают, стареют и ждут. Только шепни им: «Луис Майер» – и каждая ляжет! Мне жутко повезло. А когда он обнимал меня, то неизменно твердил, что открыл в моих пухлых телесах новый образ женской красоты! Представляешь?

– Ты спала с Майером?! – Брови Авы, словно выписанные тонкой кистью, взлетели.

– С ним-то как раз стоило. Что пялишься? Не красавчик? Не молод? Да, детка, тебя многому придется научить. Главное – отличать нужных мужчин от ненужных. И знать себе цену.

– Клиф нужный?

– По ситуации. Пока, думаю, тебе без него можно обойтись. Только уж, пожалуйста, слушай меня внимательно. Сейчас мы пойдем в ресторан, где собираются одни знаменитости. Я повешу на них ценники. А ты запомни, кто чего стоит, легче будет ориентироваться.

Девушки подружились – ведь Лане только исполнилось двадцать, а у нее уже был огромный опыт выживания и даже процветания в Голливуде. Именно ее журналисты в течение многих лет включали в шестерку любимец фортуны. Своеобразный образ жизни голливудской звезды пришелся этой энергичной красотке как раз впору. Веселая, ненасытная в удовольствиях, Лана была далека от проблем, мучивших иных актрис, – творческой неудовлетворенности, безответной любви, мук зависти или ревности. Она срывала цветы наслаждений, пользовалась привилегиями богатства и славы, ни в чем себя не ограничивая. И ни о чем не сожалея, с жадностью бросалась в новые приключения.

– Как тебе эта верандочка? – Лана остановила авто у деревянного «охотничьего домика» в алых бегониях. Вышла, оглянулась на застрявшую у перехода улицы Аву: – Не зевай! Здесь отлично готовят пикантные штучки. Привет, Мойси! – помахала она рукой худенькому пареньку в длинном фартуке. – Сегодня я с подругой. Сделай нам что– нибудь сексуальное! Ну, эти штуки на вертеле. Ты понял?

– Будет исполнено! Ваш столик, мисс Тернер! – парень встряхнул безукоризненную скатерть, помог дамам рассесться, достал блокнот. – Пишу: штуки на вертеле, соус брусничный – как всегда. Хлеб с тмином, виски, содовая?

– Это что такое на вертеле? – шепнула Ава.

– Члены быков – объеденье! – Лана сладострастно облизнулась. – Но сначала принеси нам, милый, виски со льдом. Девушке больше содовой…

Лана пила из принесенного бокала и продолжала рассказывать о себе:

– Меня сразу же прозвали «девушкой в свитере». На моем юном теле все торчало весьма соблазнительно, и тесные свитерочки были лучшим нарядом. А потом появилось новое прозвище – «девушка с подрисованными бровями». Для съемок в одном из первых фильмов мне пришлось выщипать брови, и, представляешь, они так и не отросли.

– Ни за что не стану вырывать брови! – Ава коснулась лба кончиками пальцев.

– Ах, дорогая, если б дело было в бровях или другой части тела… – Лана изящно закурила. – Сидела бы я со всеми этим прелестями… – она приподняла руками груди, – в глубокой жопе. Это просто удача! Моя соперница, заслонявшая мне выход на большой экран, поступила очень благородно – взяла и померла двадцати шести лет от роду!

– Ужас какой! Я и не знала.

– Не знала про Джин Харлоу – знаменитую Платиновую Блондинку?! Вся такая из себя секси, ну прямо таяла! На самом деле ее звали Харлин. И она была лет на десять старше меня. Но начала бур – но. Эту юную милашку снял Говард Хьюз в своем знаменитом фильме «Ангелы Ада».

– Что-то про самолеты и войну… Я была еще соплей.

– О! Три года работ, миллионные затраты и бешеный успех. Наш миллионер от счастья сбрендил и возвел Харлоу в ранг звезды. Мне и сунуться было некуда – ее изо всех сил раскручивали. Специально для нее писали сценарии. Помнишь все эти душераздирающие мелодрамы – «Платиновая блондинка», «Красная пыль», «Бомба», «Жена против секретарши»? Да, еще «Оклеветанная» – в тридцать шестом, и последний ее фильм «Саратога». С красавчиком Кларком Гейблом она снималась шесть раз! А это уже, считай, лом…

– Видела! Я видела ее! Кларк увозил ее на лошади под черным плащом, а в них с башен стреляла целая армия! Матерь Божья, такая красавица, и умерла! Наверняка ее отравили из зависти!

– Да она сама, кого хочешь, отравила бы. Трижды успела побывать под венцом. Так второй муж, Пол Берн, прожив с ней два месяца, застрелился. Не выдержал. Ну, пресса шумела! Такие подняли волны, меня и не видать. И тут… Летом тридцать седьмого Джин свалилась прямо на съемочной площадке. Крошку срочно отвезли в госпиталь, в моче – сплошная кровь. Протянула еще несколько дней и скончалась. Ее любовник, актер Уильям Пауэлл, установил на могиле мраморное надгробие с надписью «Малышке».

– Печально… Обидно умирать, когда все так здорово складывается.

– Тут зато вспомнили и обо мне. Ну и завертелось. – Лана посторонилась, позволяя расставить на столе жаровню, над которой прямо на вертелах красовались румяные тушки.

– Это ж цыплята! – воспряла Ава.

– Рябчики, дурында! Деликатес.

– Их можно грызть просто так?

– Дичь едят руками, это меня и привлекает! – Лана показательно разломила румяную тушку и вонзилась крепкими мелкими зубами в мясо.

– Вкусно! – одобрила Ава. – Хотя кусок свинины, с чесноком запеченный в духовке, вообще-то не хуже… А этот, который пел вчера у Богарта, – он ужасно знаменитый! Вся Америка слушает его песни.

– Фрэнки тридцати нет, и он в самом расцвете славы. Потрясающий жеребчик кроме всего прочего. Никому проходу не дает – трахает все, что движется. А бедняжка Нэнси, его итальяночка с бэби, сидит дома и все прощает. Еще бы, не хочет упустить денежный мешок. К тому же они итальянские католики, там с разводом круто. Фрэнки не может пойти на это.

– Но ведь у вас настоящая любовь! Это же видно всем! Такая шикарная пара!

– Настоящая любовь? – Лана рассмеялась: – Дорогая моя, в Голливуде только дерьмо настоящее. И то не всегда. Запомни накрепко: есть только крошечные мгновения, которые очень похожи на настоящие. Вот уводят на войну твоего любимого, и ты стоишь перед камерой и рыдаешь. Или сейчас мы сидим, любуемся океаном и жуем. И думаем, что молоды, прекрасны, что нас ждет удивительное, самое сказочное будущее…

– А это не так? Нас ждет что-то плохое?

– Дурочка! Вовсе не обязательно. Это знает только гадалка. Но и то – соврет. Ведь все такое летучее, неопределенное! Ну, например… В объятиях Фрэнка – мы расстались лишь утром – я была счастлива. А сейчас… – Лана пожала плечами и вытерла губы салфеткой. – Не знаю…

– Поссорились?!

– Пф-ф! Вовсе нет! – Глядя в зеркальце, Лана ловко подкрасила губы и подмигнула себе. – Новый день – новые песни. Он в погоне за новой добычей, и у меня иные планы.

– Прямо сегодня? – ужаснулась Ава.

– С тобой будет нелегко, милочка. Нельзя складывать все яйца в одно лукошко, поняла? – Лана строго взглянула на обескураженную ученицу. – Не въезжаешь… Объясняю: нормальной считается игра на нескольких фронтах. Приличная девушка обязана иметь много поклонников. Иначе из чего же выбирать?

– И у тебя Синатра не один?

– Пока мы здесь сидим, мне обрывает телефон Папашка – так я зову моего доброго дружка из Нью-Йорка. Крупный воротила на Манхэттене – миллионер. Мечтает жениться на мне. Притом, что женат. Но это пустяки.

– Ты разрушишь семью? Лана, у тебя всю жизнь будет грех на душе.

– У меня уже столько грехов. Многие семьи только и ждут, чтобы их разрушили. Мойси! – позвала она официанта и быстро объяснила Аве: – Он немец, я зову его Мойси – мышонок. Сообразительный мальчонка. – Мойси, объясни этой девушке, Лана Тернер – мисс или миссис?

– Вы же не спрашивали про рябчика, семейный он или еще девственник. Главное – хрустящая корочка, соблазнительный запах и отличный соус, – отчеканил парень с серьезным видом.

– Спасибо, дорогой. Теперь мороженое. Слышала, Ава? Про соус и соблазн ты поняла. Объясню детали: я как раз только что развелась – и совершенно свободная женщина. А знаешь, была до чертиков влюблена. Догадайся, кого я бросила? Самого красивого, самого утонченного мужчину на свете! У него такой инструмент… О! Когда он звучал, я испытывала фантастический, ни с чем не сравнимый оргазм.

– Что звучало? – ошеломленно посмотрела на приятельницу Ава. Этот новый мир хранил для нее еще много тайн, о которых даже неловко было спрашивать.

– Ты совершенно не врубаешься! Вначале я думала, он волшебник. Когда я слушала его кларнет, тут же кончала… Арти – самый известный в мире кларнетист и руководитель оркестра. Ты что, вообще не в курсе? Арти Шоу. Естественно, псевдоним.

– Я… Я, кажется, видела афиши. Такой красавец с дудкой.

– С кларнетом… – Лана вздохнула. – Вдохновенный, знаменитый! Арти Шоу – фигура национального масштаба, и это все поначалу меня здорово возбуждало. Блюзы там разные, соул, джейм-сейшен… А что оказалось? Язвительный, занудный мозгляк. Он, видите ли, умнее всех! Засек нас с Папашкой в клубе – мы, вот ужас! – обжимались! А сидеть с его занудными дружками всю ночь и перетирать, кто в каком составе и какую ноту взял – это весело? Это эротично? То Рузвельта критикуют, то историю литературы анализируют, стихами затрахали…

– Ты жалеешь?

– Еще чего! Перевернули страницу. Да здравствует новая жизнь!

– Я балдею… – Ава нахмурилась. – Совершенно не знаю, куда мне-то стремиться? Никто мне не поет и не играет на дудке. Каждый норовит ущипнуть за задницу и делает гнусные предложения. В нашей актерской школе я всем козлам разъяснила, что к чему. Скажи, Лана, в кого мне влюбиться? Здесь есть хоть кто-то настоящий? Ну, хоть чуть-чуть?

– Настоящий сказочный принц? Надо поискать. Я непременно дам тебе знать, если попадется кто-то из этой экзотической породы.