Текст книги "Провинциальная «контрреволюция». Белое движение и гражданская война на русском Севере"

Автор книги: Людмила Новикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Начало интервенции Антанты и мировая война

Союзная интервенция в России, способствовавшая усилению антибольшевистского движения, не была целенаправленной акцией по устранению большевиков от власти. Скорее она являлась случайным следствием обстоятельств, связанных с продолжавшейся мировой войной[240]240
  В оценке истоков интервенции я расхожусь с советской историографией, рассматривавшей вмешательство Антанты в Гражданскую войну как часть идеологически и экономически мотивированного «крестового похода» международной «контрреволюции» против власти советов. См., например: Левидов М. К истории союзной интервенции в России. Л., 1925; Минц И.И. Английская интервенция и северная контрреволюция. М.; Л., 1931; Гулыга А.В., Геронимус А.И. Крах антисоветской интервенции США 1918–1920 гг. М., 1952; Тарасов В.В. Борьба с интервентами на Севере России; Гражданская война в СССР / Ред. Н.Н. Азовцев. Т. 1–2. М., 1980–1986; Антисоветская интервенция и ее крах, 1917–1922. М., 1987.


[Закрыть]. Несмотря на антибольшевистские взгляды ряда союзных политиков и на возмущение в союзных столицах в связи с отказом большевиков от выплаты российских внешних долгов и реквизицией иностранной собственности в России, руководство Антанты[241]241
  Хотя США формально не входили в договор об Антанте, ниже под союзной интервенцией на Севере я подразумеваю все иностранные отряды в регионе, включая американские, которые сражались под единым союзным командованием и которые в источниках того времени также именовались союзными силами.


[Закрыть] было всецело поглощено вооруженным противостоянием с центральными державами. Оно интересовалось революционными событиями в России лишь в той мере, в какой эти события могли повлиять на дальнейшее участие страны в мировой войне[242]242
  О происхождении и развитии союзной интервенции см.: Kennan G. Soviet-American Relations 1917–1920. Vol. 1–2. Princeton, 1956–1958; Ullman R. Anglo-Soviet Relations 1917–1921. Vol. 1–3. Princeton, 1961–1972; Carley M. Revolution and Intervention: The French Government and the Russian Civil War 1917–1919. Kingston, 1983; Kettle M. Russia and the Allies 1917–1920. Vol. 1–3. New York, 1981, 1988; London, 1992. См. также: Ганелин Р.Ш. Советско-американские отношения в конце 1917 – начале 1918 г. Л., 1975. О роли антибольшевистских взглядов союзных политиков см., например: Schmid A. Churchills privater Krieg: Intervention und Kontrrevolution im russischen Bürgerkrieg, November 1918 – März 1920. Zürich, 1974; Foglesong D. America’s Secret War against Bolshevism: U.S. Intervention in the Russian Civil War, 1917–1920. Chapel Hill, 1995.


[Закрыть]. Поэтому приход большевиков к власти в Петрограде осенью 1917 г. сам по себе не стал причиной интервенции. Отношение лидеров Антанты к большевикам долгое время оставалось неопределенным. Стремясь удержать Россию в составе воюющей коалиции, они наряду с поддержкой просоюзнических антибольшевистских сил, в частности казаков А.М. Каледина и Добровольческой армии генералов М.В. Алексеева и Л.Г. Корнилова, пытались также повлиять на советское руководство. Взаимодействие с советами казалось возможным, так как большевистские лидеры, например В.И. Ленин и Л.Д. Троцкий, спорадически высказывали желание принять союзную помощь против немцев[243]243
  Протоколы Центрального комитета РСДРП(б): август 1917 – февраль 1918. М., 1958. С. 208.


[Закрыть]. Только когда советское руководство в марте 1918 г. подписало с Германией Брестский мир и затем, вопреки продвижению немецких войск в глубь страны, не возобновило военные действия против центральных держав, у руководства Антанты появились планы восстановить Восточный фронт помимо или даже против воли большевиков.

Несмотря на договор Совнаркома с Германией, союзные кабинеты и дипломаты Антанты даже в первой половине 1918 г. придерживались разной тактики в отношении революционной России. Оказавшись в Лондоне весной 1918 г., либеральная журналистка А.В. Тыркова-Вильямс записала в своем дневнике: «Военное министерство было против большевиков и за вмешательство. Министерство иностранных дел за них и против вмешательства…»[244]244
  Борман А.А. А.В. Тыркова-Вильямс по ее письмам и воспоминаниям сына. Вашингтон, 1964. С. 163.


[Закрыть] Из России французский и американский послы Ж. Нуланс и Д. Фрэнсис убеждали свои правительства в необходимости скорейшей интервенции. Тем временем американский консул Ф. Коул был горячим противником союзного военного десанта, так же как и полковник Р. Робинс из американской миссии Красного Креста. Подобного мнения придерживался и британский консул в Архангельске Д. Янг[245]245
  FRUS. 1918. Russia. Vol. 2. P. 477–484; Russian-American Relations. March, 1917–March, 1920. Documents and Papers. New York, 1920. Р. 212–219; Ullman R. Anglo-Soviet Relations 1917–1921. Vol. 1: Intervention and the War. P. 236.


[Закрыть]. Получая редкие и противоречивые указания из своих столиц, «осиротевшие» дипломаты, по определению одного исследователя, действовали в России по своему собственному усмотрению[246]246
  Allison W. American Diplomats in Russia: Case Studies in Orphan Diplomacy, 1916–1919. Westport, 1997.


[Закрыть]. Ряд союзных представителей раздавали антибольшевистским военным и политикам обширные обещания и даже денежные авансы. Все это давало последним надежду на близкую помощь со стороны Антанты и содействовало росту числа заговоров с целью устроить при союзном содействии антибольшевистский переворот[247]247
  Руководство стран Антанты часто не было осведомлено о действиях и обещаниях своих представителей в России, как обнаружил А.Ф. Керенский во время поездки по Европе летом 1918 г. Об этом см. в письме Керенского Чайковскому в кн.: Мельгунов С.П. Н.В. Чайковский в годы гражданской войны (Материалы для истории русской общественности 1917–1925 гг.). Париж, 1929. С. 55–57.


[Закрыть].

Вплоть до конца мая – начала июня 1918 г. судьба будущей интервенции оставалась неясной из-за продолжавшихся колебаний в союзных кабинетах, а также из-за сопротивления вмешательству в дела России со стороны американского президента В. Вильсона. Однако без американского участия более масштабная интервенция считалась невозможной, так как почти все ресурсы европейских союзников были брошены на Западный фронт. Обстановка радикальным образом изменилась в конце мая 1918 г., когда против большевиков неожиданно выступили находившиеся в России части чехословацкого корпуса. Чехословаки быстро взяли под свой контроль часть Сибири и Поволжья[248]248
  О восстании и действиях чехословацкого корпуса в России см.: Драгомирецкий В.С. Чехословаки в России. 1914–1920. Париж; Прага, 1928; Fic V. The Bolsheviks and the Czechoslovak Legion: The Origin of Their Armed Conflict, March – May 1918. New Delhi, 1978; Unterberger B.M. The United States, Revolutionary Russia, and the Rise of Czechoslovakia. Chapel Hill, 2000.


[Закрыть]. Их успехи, наряду с ширившимися антисоветскими восстаниями внутри России, казалось, свидетельствовали о неминуемом крахе правительства большевиков. Именно это помогло преодолеть последние колебания среди союзного руководства и, в частности, склонило Вильсона к поддержке интервенции.

В начале июня Верховный военный совет в Версале утвердил примерный план операций на Севере России, который должен был стать главным плацдармом интервенции. Особое внимание Антанты к Северу объяснялось тем, что именно здесь находились единственные в европейской части России порты, которые не были блокированы неприятелем. Отсюда можно было попытаться протянуть руку помощи наступавшим чехословакам, которых Версаль рассматривал как одно из звеньев нового Восточного фронта. Кроме того, целью союзных частей было не допустить вторжения немецко-финских отрядов со стороны Финляндии, организовать охрану союзных грузов, скопившихся в северных портах, и содействовать воссозданию русской армии, которая могла бы оттянуть немецкие силы с Западного фронта[249]249
  British Documents on Foreign Affairs. Part II. Series A. Vol. 1. Doc. 110. Р. 439–440; Maynard C. The Murmansk Venture. London, 1928. Р. 2–6. О немецких операциях в Финляндии и планах наступления на Мурман см.: Baumgart W. Deutsche Ostpolitilk 1918: Von Brest-Litowsk bis zum Ende des Ersten Weltkrieges. Wien, 1966. S. 93–117.


[Закрыть]. Начало операции облегчало то, что на Мурмане уже с весны 1918 г. в контакте с местным советом действовали небольшие союзные контингенты. Поэтому именно Мурманск должен был послужить мостом для союзной высадки в Архангельске.

Появлению на Мурмане отрядов Антанты, которые как магнит притягивали на Север настроенных антибольшевистски офицеров и политиков, по иронии судьбы отчасти способствовали политические зигзаги самого большевистского руководства. Так как российская армия в начале 1918 г. фактически перестала существовать, Совнарком попытался использовать союзную поддержку, чтобы противостоять вторжению на Север германских частей корпуса Р. фон дер Гольца, расположившегося в Финляндии. Оказание помощи со стороны союзников облегчало то, что уже с 1915 г. северные воды бороздили суда британской эскадры адмирала Т.У. Кемпа, охранявшей от атак немецких подводных лодок морские пути сообщения и российские северные порты. 2 марта 1918 г., заручившись принципиальным согласием большевистского руководства, Мурманский совет заключил «словесное соглашение» с представителями Англии и Франции об оказании ему военной и продовольственной помощи. В апреле 1918 г. совет был преобразован в независимый от Архангельска Мурманский краевой совет, что официально распространило его власть и действие соглашения на территорию Александровского и Кемского уездов Архангельской губернии[250]250
  Военные моряки в борьбе за власть Советов на Севере. Док. 128, 145, 156; Борьба… на Мурмане. Док. 100, 102, 108–110; Веселаго Г.М. Документальная справка из моих мурманских бумаг за 1917–1918 годы, декабрь 1918 г. // Гражданская война на Мурмане глазами участников и очевидцев. С. 86, 89, 92, 115–116; ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 3. Л. 64 (письмо генерала Н.И. Звегинцева Е.К. Миллеру, 6 сентября 1926 г.); Кедров М.С. Без большевистского руководства. С. 75–79. «Конституцию» Мурманского краевого совета см.: Известия Мурманского краевого Совета рабочих и крестьянских депутатов. 1918. 25 апр. См. также: Голдин В.И. Интервенты или союзники? Мурманский «узел» в марте – июне 1918 года // Отечественная история. 1994. № 1. С. 74–88.


[Закрыть].

Хотя первоначально чисто военные последствия договора были незначительны – 6 марта на берег сошли лишь 170 солдат британской морской пехоты с судов союзной эскадры, – в течение весны присутствие союзных войск в регионе стало усиливаться. Мурманский совет приветствовал такое развитие событий, так как вопреки Брестскому миру немецкие подводные лодки на Севере продолжали атаковать и даже топить промысловые и торговые суда. Как и прежде, корпус фон дер Гольца угрожал стратегически важной Мурманской железной дороге, тогда как мобильные финские отряды совершали регулярные рейды в глубь российской территории. Следуя сводкам Наркомата по военным делам, вдоль финской границы могло быть сосредоточено до 100 тыс. штыков противника, угрожавших всему побережью Белого моря[251]251
  Борьба… на Мурмане. Док. 112, 120, 123, 124, 126; Военные моряки в борьбе за власть Советов на Севере. Док. 159, 161, 168, 170, 176, 179; Веселаго Г.М. Документальная справка из моих мурманских бумаг за 1917–1918 годы, декабрь 1918 г. // Гражданская война на Мурмане глазами участников и очевидцев. С. 86, 95–97; ГАМО. Ф. П-2393. Оп. 2. Д. 105. Л. 16, 26, 29–40 (воспоминания В.Л. Бжезинского, часть 2).


[Закрыть].

Поэтому в конце мая 1918 г. краесовет с полным непониманием отреагировал на требование Совнаркома удалить с Севера войска и суда Антанты. В то время как центральное руководство испытывало усилившееся давление со стороны Германии и также опасалось антибольшевистских действий Антанты в связи с восстанием чехословаков, местные обстоятельства, казалось, требовали продолжения союзного присутствия. Лишившись помощи отрядов Антанты, краевой совет оказался бы один на один с немецкой и финской военной угрозой, голодом и мародерствующими группами матросов и строительных рабочих. Кроме того, даже при желании он не смог бы силой выдворить союзные войска, численность которых в середине июня возросла уже до 2000 человек и которые явно не намеревались оставлять край на откуп немцам[252]252
  Документы внешней политики СССР / Ред. А.А. Громыко. М., 1957. Т. 1. С. 196–197, 389; Борьба… на Мурмане. Док. 140; Военные моряки в борьбе за власть Советов на Севере. Док. 206. Согласно британским источникам, к концу июня 1918 г. в крае располагалось уже до 3000 союзных солдат, из них около 1500 сербов, переведенных на Север из Одессы: British Documents on Foreign Affairs. Part II. Series A. Vol. 1. Doc. 110. Р. 420, 439; Maynard C. The Murmansk Venture. P. 28.


[Закрыть].

Развязка наступила в конце июня. В ответ на все более жесткие требования Москвы 30 июня 1918 г. краесовет на объединенном заседании с Центральным комитетом Мурманской флотилии и комитетом железнодорожников при поддержке делегатов волостей постановил не исполнять требований Совнаркома и принять экономическую и военную помощь со стороны союзников. Спустя несколько дней решение было подтверждено письменным соглашением совета с союзными представителями. Вслед за этим союзные части начали разоружать советские отряды охраны вдоль железной дороги. В свою очередь, Совнарком, объявив председателя краевого совета А.М. Юрьева «врагом народа», дал указание разрушать железнодорожное полотно и расстреливать всех содействующих продвижению союзников[253]253
  Декреты Советской власти. Т. 2. С. 521, 662; Борьба… на Мурмане. Док. 147, 160, 166; Военные моряки в борьбе за власть Советов на Севере. Док. 208, 218, 220; Ленин В.И. ПСС. Т. 50. С. 116–117; Кедров М.С. Без большевистского руководства. С. 115–165; Веселаго Г.М. Документальная справка из моих мурманских бумаг за 1917–1918 годы, декабрь 1918 г. // Гражданская война на Мурмане глазами участников и очевидцев. С. 117–129.


[Закрыть].

Таким образом, еще до появления союзных войск в Архангельске действия отрядов Антанты на Севере из вспомогательной операции Первой мировой войны, нацеленной на борьбу против немцев и финнов в союзе с местными советами, отчасти превратились в антибольшевистскую кампанию. Хотя борьба против большевиков не была первоначальной целью интервенции (даже в июне – июле 1918 г. планы Версаля не говорили о противостоянии с Совнаркомом), направлявшиеся в Россию новые контингенты все глубже втягивались в российскую Гражданскую войну.

Рождение антибольшевистской Северной области

Рост союзного присутствия на Мурмане и разрыв между Мурманском и Москвой служили для противников большевиков сигналами к скорому появлению союзных войск в Архангельске и началу широкой антибольшевистской кампании союзников. Однако командование Антанты неоднократно откладывало высадку десанта, вначале из-за небывало позднего ледохода на Северной Двине, затем из-за ожидавшегося прибытия дополнительных войск. Только 30 июля 1918 г. корабли с примерно полуторатысячным десантом на борту вышли из Мурманска по направлению к Архангельску[254]254
  British Documents on Foreign Affairs. Part II. Series A. Vol. 1. Doc. 110/D. Р. 441; Maynard C. The Murmansk Venture. P. 55.


[Закрыть]. Хотя в дальнейшем планировалось послать новые подкрепления, в сам момент высадки союзные силы были крайне незначительны. Командование Антанты всецело полагалось на то, что в преддверии десанта в Архангельске произойдет переворот, подготовку к которому вели русские противники большевиков.

Полыхавшие на Севере летом 1918 г. восстания крестьян и мобилизованных, а также широкое недовольство политикой большевиков в местных либеральных и умеренно-социалистических кругах подготовили благоприятную почву для смены власти в Архангельске. Однако руководство антибольшевистским переворотом в силу обстоятельств неожиданно оказалось в руках не региональных лидеров, а политиков и военных, прибывших из центра страны. Уже с весны 1918 г. в российских столицах многочисленные группы офицеров, членов упраздненных органов самоуправления и оппозиционных политических партий строили планы свергнуть власть большевиков в ряде провинциальных городов. Эти планы были обращены, в частности, на Север, так как именно там заговорщики могли рассчитывать на военную поддержку союзников. В Петрограде и Москве действовали подпольные военные организации, занимавшиеся переправкой в Архангельск и на Мурман офицеров-добровольцев. Они имели контакты с союзными представителями, в частности с британским военно-морским агентом в Петрограде капитаном Ф. Кроми. При содействии последнего один из организаторов переворота – капитан Георгий Ермолаевич Чаплин – появился в середине июня в Архангельске под именем сотрудника английской военно-морской миссии Томпсона[255]255
  Городецкий С.Н. Образование Северной области // Белое дело. Летопись белой борьбы. Берлин, 1927. Т. 3. С. 5; Чаплин Г.Е. Два переворота на Севере (1918 г.) // Белое дело. Летопись белой борьбы. Берлин, 1928. Т. 4. С. 13–15; Игнатьев В.И. Некоторые факты и итоги четырех лет гражданской войны. М., 1922. С. 17–19; ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 3. Л. 34–36 об. (воспоминания Е.П. Семенова, 28 декабря 1924 г.).


[Закрыть].

Чаплин являлся типичным представителем той части русского офицерства, которая добровольно пополняла ряды создававшихся белых армий. Выходец из дворян Тверской губернии, он в юности учился в Санкт-Петербургском технологическом институте. Однако с началом русско-японской войны он бросил учебу и отправился добровольцем на фронт, решив связать свою судьбу с российским флотом. Прослужив юнкером на крейсере «Герцог Эдинбургский», Чаплин после окончания военных действий блестяще сдал выпускные экзамены при морском корпусе, а перед самой мировой войной закончил также курс Николаевской морской академии. В период войны с Германией он около года воевал на британской подводной лодке, а затем служил в оперативном отделе штаба Балтийского флота под началом будущего верховного правителя Белой России адмирала А.В. Колчака. Позже он командовал миноносцем «Михаил Архангел», дослужившись к концу войны до чина капитана 2-го ранга[256]256
  В.О. Капитан 1-го ранга Чаплин // Часовой. 1947. № 268. С. 6–7; Белое дело. Летопись белой борьбы. Берлин, 1928. Т. 4. С. 12; Незабытые могилы: Российское зарубежье. Некрологи. М., 1999–2007. Т. 6. Кн. 3. С. 156; Голдин В.И. Контрреволюция на Севере России и ее крушение (1918–1920 гг.): Учебное пособие. Вологда, 1989. С. 65–66.


[Закрыть].

Формирование Чаплина, которому в 1918 г. исполнилось всего 32 года, как личности и офицера происходило под влиянием сокрушительных поражений России в русско-японской и Первой мировой войнах. Следствием этого было не только глубокое чувство национального унижения, но и недоверие к тыловым политикам, которые, как ему казалось, мало что делали для предотвращения беспорядков в тылу и помощи фронту. Будучи уверен, как и значительная часть кадрового офицерства, что войну с германским блоком надо продолжать до победного конца, он болезненно переживал революционный развал армии и флота. После выхода России из войны и заключения Брестского мира он, как и адмирал А.В. Колчак, посчитал делом чести и национального долга обратиться к английскому и американскому правительствам с просьбой принять его в союзный флот для участия в дальнейшей борьбе против немцев. Пока он дожидался ответа, знакомые чины британской военно-морской миссии в Петрограде сообщили Чаплину о намечавшейся высадке союзного десанта в Архангельске. И в июне 1918 г. он со всей энергией взялся за подготовку переворота на Севере[257]257
  Чаплин Г.Е. Два переворота на Севере. С. 14–15.


[Закрыть].

Как следует из позднейших мемуаров и немногих политических заявлений Чаплина, его представления о целях белой борьбы не были комплексными или последовательными. Для него, как и для широких кругов русского офицерства, был характерен известный антиинтеллектуализм, в значительной мере являвшийся традиционным для профессиональных военных Европы того времени. Но также он был связан с особенностями военного воспитания в позднеимперской России, где узкое образование офицеров, ограждаемых руководством армии от «вредных» политических идей, сочеталось с политической незрелостью и даже наивностью. Офицеры не доверяли политикам и, вливаясь в ряды Белого движения, определяли свои цели не в политических, экономических или социальных категориях, но как квазирелигиозную борьбу за поруганную честь родины, за верность слову, данному союзникам, и за честь офицерского мундира. Офицеры воспринимали реальность в таких категориях, как «честь», «долг» и «достоинство», поэтому и их представления о враге имели моральные, а не политические контуры[258]258
  О представлениях офицеров о целях Белого движения см.: Kenez Р. The Ideology of the White Movement // Soviet Studies. 1980. Vol. 32. № 1. P. 58–83; Heretz L. The Psychology of the White Movement // The Bolsheviks in Russian Society: The Revolution and the Civil Wars / Ed. V. Brovkin. New Haven, 1997. P. 105–122; Robinson P. «Always with Honour»: The Code of the White Russian Officers // Canadian Slavonic Papers. 1999. № 2. P. 121–141. О воспитании офицеров в дореволюционной России см.: Деникин А.И. Путь русского офицера. Нью-Йорк, 1953 (см. переиздания: М., 1991; М., 2002).


[Закрыть].

Чаплин видел в большевиках не сторонников определенной политической доктрины, а прежде всего «изменников» России, которые, «использовав внутренние раздоры, отдали Родину на позор и разграбление германцев». Поэтому главной своей целью он считал участие в свержении большевистской власти, чтобы в дальнейшем восстановить Восточный фронт для продолжения войны с главным, заклятым врагом страны – Германией. Ясных представлений о политических целях Белого движения у Чаплина не было. Он не скрывал своих монархических симпатий, которыми, как и многие его соратники, он был обязан военному воспитанию и представлению о нерушимости данной присяги. Однако во главу угла он ставил патриотизм, а не монархические идеи. Его представления о будущем России выражались в абстрактной формуле: «Час пробьет, светлое будущее наступит и как встарь, в сердце Страны, в освобожденной Москве, свободный Русский Народ изберет себе достойное правительство»[259]259
  Чаплин Г.Е. Воззвание к населению Северной области, 6 сентября 1918 г. // Голос Отечества. 1918. 12 сент.; Чаплин Г.Е. Два переворота на Севере. С. 12–31.


[Закрыть].

Оказавшись в июне 1918 г. в Архангельске при финансовом содействии британской миссии и по подложному паспорту английского офицера, Чаплин в первую очередь попытался создать военную офицерскую организацию, способную осуществить переворот. Он установил контакт с группами офицеров, проникавшими на Север при помощи главы «Отдела пропусков в Архангельск и Мурманск» В.Ф. Бидо, который примкнул к заговору. В распоряжении заговорщиков был и прибывший в июле под видом личной охраны комиссара М.С. Кедрова Беломорский конно-горский отряд. Чаплин смог также наладить взаимодействие с представителями местных общественных кругов, в частности с Н.А. Старцевым, лидером архангельских кадетов и руководителем губернской организации подпольного «Национального центра»[260]260
  ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 1 Л. 60 (воспоминания В.Ф. Бидо, 22 апреля 1925 г.); Городецкий С.Н. Образование Северной области. С. 7–8, 11.


[Закрыть]. В устройстве переворота содействовали также гласные городской думы, земцы и даже бывшие члены Архангельского совета.

Нельзя точно определить, чем именно Чаплин привлек на свою сторону местных противников большевиков и почему они уступили ему руководящую роль в организации переворота. С одной стороны, его антибольшевизм и представления об эпохальном конфликте между Россией и Германией, безусловно, были близки взглядам архангельских либеральных политиков и оборонцев из умеренно-социалистического лагеря. С другой стороны, региональные лидеры также, видимо, опасались, что без профессиональной помощи офицеров переворот может потерпеть неудачу. В распоряжении же Чаплина были военная организация и связи с союзниками, при поддержке которых в Архангельске можно было быстро свергнуть власть большевиков, уже пошатнувшуюся в уездах губернии.

Организация Чаплина не была единственным претендентом на лидерство в архангельском перевороте. Вслед за капитаном в городе появились также представители подпольного Союза возрождения России, тайной антибольшевистской организации, созданной в Москве еще в апреле 1918 г. Являясь одним из череды многочисленных нелегальных комитетов, ставивших целью свержение большевиков, Союз возрождения объединял представителей широкого политического спектра, от левых кадетов до меньшевиков и эсеров. Основными программными принципами союза было непризнание Брестского мира и общая демократическая платформа, включавшая восстановление демократических институтов и новые выборы в Учредительное собрание (состоявшиеся выборы, проведенные под растущим давлением со стороны большевиков, признавались недействительными). Союз возрождения также рассчитывал на поддержку со стороны Антанты. При содействии союзных войск предполагалось свергнуть власть большевиков в ряде регионов страны, сформировать русскую армию и новое всероссийское правительство и в перспективе – восстановить Восточный фронт против Германии[261]261
  История «Союза Возрождения России». Справка С.П. Мельгунова // Красная книга ВЧК. М., 1989. Т. 2. С. 79–81; Аргунов А. Между двумя большевизмами. Париж, 1919. С. 3–7; Мякотин В.А. Из недалекого прошлого // На чужой стороне. Берлин; Прага, 1923. Кн. 2. С. 180–182; Мельгунов С.П. Н.В. Чайковский в годы гражданской войны. С. 50–52.


[Закрыть].

Хотя демократические лозунги Союза возрождения, как и сотрудничество в его рядах представителей либеральной и умеренно-социалистической общественности, были близки настроениям архангельской провинциальной элиты, союз не попытался создать в губернии своей организации. Вместо этого подпольная группа союза летом 1918 г. была образована в соседней Вологде, и именно там началась политическая подготовка будущего переворота. Созданию вологодского центра способствовало то, что один из ведущих членов Союза возрождения эсер С.С. Маслов, бывший председатель Вологодского губернского съезда крестьянских депутатов, имел хорошие связи с местными крестьянскими лидерами и кооперативными кругами. Он надеялся использовать это при подготовке восстания и добился того, что кооперативы, недовольные большевистским нажимом на деревню, стали тайно финансировать деятельность союза. Вологда выгодно отличалась и тем, что там с февраля по июль 1918 г. находились члены союзных дипломатических миссий. Они также субсидировали местное отделение Союза возрождения и обещали направить союзный десант на поддержку восстания в Архангельске. Маслов и прибывшие из центра представители Союза возрождения Я.Т. Дедусенко, М.А. Лихач и В.И. Игнатьев были заняты подготовкой переворота и разработкой первых постановлений будущего Архангельского правительства, когда в июле в Вологде проездом оказался известный старый революционер Н.В. Чайковский. Намеченный Союзом в члены будущей Всероссийской директории, которая должна была организоваться в Сибири, он направлялся объездным путем за Урал, далеко огибая красный поволжский фронт против чехословаков[262]262
  Игнатьев В.И. Некоторые факты и итоги четырех лет гражданской войны. С. 10–12, 19–20; Мельгунов С.П. Н.В. Чайковский в годы гражданской войны. С. 58, 60; Голдин В.И. Интервенция и антибольшевистское движение на Русском Севере. С. 57–58.


[Закрыть]. Его случайное появление в Вологде оказало решающее влияние на дальнейшую судьбу и политическое лицо антибольшевистского движения на Севере, так как спустя несколько недель Чайковский возглавил белое правительство Северной области.

В свои 67 лет Н.В. Чайковский, по словам одной популярной брошюры того времени, был «живым памятником» русской революции[263]263
  Кирьяков В. Дедушка и бабушка русской революции. Н.В. Чайковский и Е.К. Брешко-Брешковская. Пг., 1917. С. 3.


[Закрыть]. Это был высокий крепкий старик с внушительной седой бородой и пронзительным взглядом глубоко посаженных серых глаз. Этапы его политической биографии отражали развитие революционного движения в России начиная с 1870-х гг. Примкнув в юности к народничеству, он позже симпатизировал анархистам, а с начала века состоял в партии эсеров. Позднее он занимал влиятельные позиции среди трудовиков, а после их слияния с народно-социалистической партией в 1917 г. вошел в Центральный комитет этой партии. За его плечами были также неоднократные аресты, многолетняя эмиграция, заключение в крепости и царский суд, закончившийся, однако, оправдательным приговором[264]264
  О биографии Чайковского см.: ГАРФ. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 1. Л. 19–23 (Н.В. Чайковский: Автобиографический очерк, 1922 г.); Ерофеев Н. Чайковский Николай Васильевич // Политические партии России. Конец XIX – первая треть ХХ века. Энциклопедия. М., 1996. С. 671–672; Соловьева И.А. Николай Васильевич Чайковский // Вопросы истории. 1997. № 5. С. 38–48; Голдин В.И. Николай Чайковский в революции и контрреволюции // Белая армия. Белое дело. Исторический научно-популярный альманах. (Екатеринбург). 1997. № 4. С. 121–138; Макаров Н.А. Николай Васильевич Чайковский: Исторический портрет. Архангельск, 2002.


[Закрыть].

Не раз переходя из одной партии в другую, Чайковский не отличался последовательностью политических взглядов. По мнению соратников, не был он и выдающимся мыслителем или оратором. Однако он неизменно производил на современников глубокое впечатление моральной возвышенностью своих целей и искренностью побуждений[265]265
  Брешко-Брешковская Е.К. Памяти друга // Николай Васильевич Чайковский. Религиозные и общественные искания. Статьи М.А. Алданова, Е.К. Брешко-Брешковской, Дионео, В.А. Мякотина, Д.М. Одинца, Т.И. Полнера и воспоминания Н.В. Чайковского / Ред. А.А. Титов. Париж, 1929. С. 7–11; Дионео. В эмиграции // Николай Васильевич Чайковский. С. 167–168.


[Закрыть]. Уже в начале 1870-х гг. как один из организаторов народнического кружка «чайковцев» он отличался моральным ригоризмом и аскетизмом, собрав вокруг себя таких же возвышенных молодых людей, считавших своей нравственной обязанностью «помогать страждущему народу». Подчеркивая нравственную чистоту участников кружка, Чайковский называл его «рыцарским орденом». Моральные мотивы лежали и в основе его последовавшего разрыва с «чайковцами», которые наряду с самообразованием и самосовершенствованием со временем стали все более активно заниматься пропагандой среди рабочих и крестьян с целью подтолкнуть революционный взрыв. Чайковский не поддерживал конспиративную революционную деятельность народников. Более того, он был убежден, что «хождение в народ» обречено на провал, так как у его соратников не было ни «психологического подхода к народной душе», ни глубокого понимания народа[266]266
  Чайковский Н.В. Через полстолетия. Открытое письмо к друзьям // Голос минувшего на чужой стороне. 1926. № 3(16). С. 180–186; ГАРФ. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 1. Л. 19–20 (Чайковский. Автобиографический очерк); Одинец Д.М. В кружке «чайковцев» // Николай Васильевич Чайковский. С. 39–96. О «чайковцах» см.: Итенберг Б.С. Движение революционного народничества: народнические кружки и «хождение в народ» в 70-х годах XIX в. М., 1965. Главы 3, 4 и 5; Venturi F. Roots of Revolution: A History of the Populist and Socialist Movements in 19^th Century Russia. London, 2001. Chapter 18.


[Закрыть].

Пережив внутренний кризис, Чайковский в середине 1874 г. попал под влияние «богочеловеческого» учения А.К. Маликова, в прошлом связанного с народническим ишутинским кружком. Чайковский глубоко увлекся «богочеловечеством», стремлением обнаружить божественное начало в самом человеке, напоминавшем «религию» Л.Н. Толстого и мечты о «человекобоге», вложенные Ф.М. Достоевским в уста Кириллова в романе «Бесы», и в связи с этим окончательно разошелся с «чайковцами». Вместе с Маликовым, семьей и группой единомышленников он летом 1875 г. оказался в Канзасе. Здесь он попытался основать земледельческую общину, члены которой кормились бы своим трудом и «очищали» души, культивируя любовь к человеку. Однако уже через два года большая часть участников, обнаружив свою неприспособленность к тяжелому физическому труду и коллективному быту, предпочла вернуться на родину. Сам же Чайковский после скитаний по Америке в 1879 г. перебрался в Европу и последующие четверть века провел в эмиграции в Лондоне[267]267
  ГАРФ. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 1. Л. 20 (Чайковский. Автобиографический очерк); Полнер Т.И. Н.В. Чайковский и «богочеловечество» // Николай Васильевич Чайковский. С. 97–167; Фроленко М. Чайковский. Его богочеловечество // Каторга и ссылка. 1926. № 5 (26). С. 217–222. О Маликове и его последователях см.: Фроленко М.Ф. Маликов и маликовцы // Фроленко М.Ф. Собрание сочинений. 2-е изд. М., 1932. Т. 1. С. 208–212.


[Закрыть]. Несмотря на неудачу общины «богочеловеков», Чайковский и позже не утратил веры в пользу человеческой взаимопомощи и коллективного труда. Характерно, что после возвращения в Россию в годы первой русской революции он увлекся крестьянской кооперацией, в частности организовав ознакомительную экскурсию сибирских маслоделов в Данию и Великобританию[268]268
  Чайковский Н.В. Первая заграничная экскурсия Союза Сибирских маслодельных артелей 1914 г. Курган, 1915. Об отношении Чайковского к кооперации см.: Чарушин Н. Николай Васильевич Чайковский // Каторга и ссылка. 1926. № 5 (26). С. 216; Сыпченко А.В. Народно-социалистическая партия в 1907–1917 гг. М., 1999. С. 95–96.


[Закрыть]. Отпечаток коллективизма и морального ригоризма носила и последующая деятельность Чайковского, в частности во главе Северного правительства в годы Гражданской войны.

Моральные принципы Чайковского и то высокое место, которое он отводил человеческой личности, неизбежно делали противоречивым его отношение к революции и революционному насилию, а позже, к мировой и Гражданской войнам. Необходимость революции он признал, еще находясь в эмиграции в Америке, когда, несмотря на его ужас перед ростом революционного террора в России, он пришел к выводу, что только революция может исправить существовавшую экономическую, политическую и нравственную дисгармонию. Несколько позже он, хотя и с оговорками, поддержал революционный террор, вину за который возлагал на самодержавие, ежечасно совершавшее «насилия не только над отдельными личностями, но и над целой нацией»[269]269
  Полнер Т.И. Н.В. Чайковский и «богочеловечество». С. 140–141; Дионео. В эмиграции. С. 212–214.


[Закрыть].

Начавшаяся Первая мировая война сделала в его глазах необходимым заключить перемирие с царским правительством во имя интересов страны. Чайковский сразу примкнул к оборонческому лагерю. Оправдывая справедливость войны со стороны России, он считал обязанностью русских социалистов защищать родину против Германии, которая стремилась к мировому господству и, по его мнению, представляла угрозу для развития всей европейской культуры. Поэтому он деятельно включился в работу общественных организаций, занимавшихся помощью фронту и населению разоренных врагом территорий. Поддержав Февральскую революцию, Чайковский в 1917 г. также считал главной задачей защитить государство от внешнего поражения и внутреннего распада. Необходимо было создать такую власть, которая могла бы, продолжая войну, установить в стране народоволастие и довести ее до Учредительного собрания. Отсюда следовало его активное участие в разных органах народного представительства и структурах власти. Он являлся членом исполкома Петроградского совета, одним из организаторов I Всероссийского съезда крестьянских депутатов, участником Государственного и Демократического совещаний в августе и сентябре 1917 г., членом президиума Временного совета республики, или Предпарламента[270]270
  ГАРФ. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 1. Л. 22 (Чайковский. Автобиографический очерк); Лившиц С. Н.В. Чайковский (По поводу его смерти) // Каторга и ссылка. 1926. № 5 (26). С. 227–229; Ерофеев Н. Чайковский Николай Васильевич. С. 671.


[Закрыть].

С тревогой наблюдая за растущей анархией и признаками распада власти, Чайковский резко отрицательно воспринял большевистский переворот. Он был убежден, что «углублением революции Россия погублена и опозорена», что большевики, «креатура германцев», искусственно привили «микроб классовой ненависти… молодому национальному организму». Поэтому он считал необходимым всеми силами бороться против большевистской «болезни» за восстановление российской национальной государственности[271]271
  Цит. по: Мельгунов С.П. Н.В. Чайковский в годы гражданской войны. С. 23–25.


[Закрыть]. Именно это подтолкнуло его к работе в антибольшевистских организациях – Комитете спасения родины и революции, Комитете защиты Учредительного собрания и, наконец, Союзе возрождения России[272]272
  Мякотин В.А. Из воспоминаний // Николай Васильевич Чайковский. С. 252–264.


[Закрыть].

Когда Н.В. Чайковский появился проездом в Вологде летом 1918 г., его авторитет и общественная известность заставили местных членов Союза возрождения приложить все усилия, чтобы задержать его на Севере. С.С. Маслову, знавшему его по совместной работе в кооперации и в исполкоме съезда крестьянских депутатов, и Я.Т. Дедусенко, работавшему с ним в годы войны в Петроградском комитете Всероссийского союза городов, не составило большого труда убедить его временно остаться, чтобы помочь в формировании новой власти в Архангельске. Как Чайковский не без некоторого самолюбования впоследствии рассказывал в письме дочерям: «Такое имя, как мое, известное всякому образованному и читающему человеку из прошлого, чрезвычайно важно для внушения доверия к новой формации… и для объединения частей разложившейся на куски страны»[273]273
  ГАРФ. Ф. 5805. Оп. 1. Д. 400. Л. 7–8 (письмо Чайковского дочерям, 14 августа 1918 г.). См. также: Чайковский Н.В. Об Архангельском перевороте // Последние новости. Париж. 1921. 23 сент. (№ 441); Игнатьев В.И. Некоторые факты и итоги четырех лет гражданской войны. С. 20–21; Мельгунов С.П. Н.В. Чайковский в годы гражданской войны. С. 70–71, 73.


[Закрыть]. Поэтому уже в середине июля Чайковский, даже на старости лет не утративший решительности и некоторого авантюризма, с перекрашенной в целях конспирации бородой появился в Архангельске. Туда же из Вологды перебрались другие члены Союза возрождения, чтобы заняться подготовкой предстоящего переворота. Вскоре с ними в контакт вошел Чаплин, и подготовка к выступлению стала вестись совместными силами[274]274
  Чаплин Г.Е. Два переворота на Севере. С. 19; Игнатьев В.И. Некоторые факты и итоги четырех лет гражданской войны. С. 20–21.


[Закрыть].

При всей несхожести характеров, биографий и убеждений Чаплина и Чайковского, в середине 1918 г. их представления о задачах момента были достаточно близки. Они оба разделяли неприятие большевизма, веру в смертельную угрозу для России со стороны Германии и стремление восстановить при помощи союзников Восточный фронт. Объединяла их и вера в свое моральное превосходство над большевиками и в необходимость восстановить единое российское государство. Также Чаплину импонировало положение Чайковского как одного из руководителей Союза возрождения, способного выступить в роли связующего звена между Севером и другими антибольшевистскими правительствами, которые предполагалось создать при содействии членов Союза. Поэтому Чаплин сразу уступил Чайковскому формирование белого правительства, взяв на себя военную подготовку восстания. Авторитет Чайковского как поборника демократического местного самоуправления и руководителя крестьянской кооперации, так же как и его оборонческая и последовательно антибольшевистская позиция, привлекли к нему симпатии местной политической элиты. В результате Чайковский без какого-либо противодействия сразу выдвинулся на роль политического лидера Белого движения на Севере.

В конце июля заговорщики обсудили последние детали переворота с находившимися в Архангельске проездом союзными дипломатами. Восстание в городе должна была поддержать высадка союзного десанта. Хотя большевики уже не контролировали власть в уездах губернии, подпольщики боялись выступить без поддержки извне. Они опасались, что большевики попытаются удержать губернский город, перебросив дополнительные военные силы. Перед глазами у всех живо стоял пример неудачи недавнего Ярославского восстания, организованного савинковским Союзом защиты родины и свободы, которое было утоплено в крови, так и не дождавшись предполагаемого подхода союзных сил[275]275
  Чаплин Г.Е. Два переворота на Севере. С. 18; British Documents on Foreign Affairs. Part II. Series A. Vol. 1. Doc. 24. Р. 139. О Ярославском восстании см.: Ярославское восстание, 1918. Документы / Ред. Е.А. Ермолин, В.Н. Козляков. М., 2007; Ярославское восстание: июль 1918 / Ред. В.Ж. Цветков. М., 1998.


[Закрыть].

Несмотря на то что заговорщики, как, впрочем, и архангельское большевистское руководство, полагали увидеть масштабный союзный десант, их ожидания оказались сильно преувеличенными. На деле большевики, в распоряжении которых находилось около 3000 штыков, обладали в губернском городе бóльшими силами, чем подпольщики и участники союзной высадки, вместе взятые[276]276
  К концу июля 1918 г. в Архангельске имелись 1072 мобилизованных, 1000 военных моряков и отряд латышей в 100–150 чел., также было вооружено около 400 коммунистов и до 400 рабочих. См.: Голдин В.И. Интервенция и антибольшевистское движение на Русском Севере. С. 64–65. Численность антибольшевистских подпольщиков и военного десанта Антанты вместе составляла, вероятно, около 2000 чел.


[Закрыть]. Однако распад большевистской власти в губернии в связи с повсеместными восстаниями и растерянность перед лицом ожидаемого «империалистического нашествия» привели к тому, что переворот произошел быстро и почти бескровно.

Выступление в Архангельске началось в ночь на 2 августа 1918 г., когда поступило известие о подходе кораблей союзников к устью Северной Двины. Силы повстанцев насчитывали около 500–600 человек и включали офицеров, а также отряд крестьян, собранный эсерами из Союза возрождения в соседних с городом деревнях[277]277
  Чаплин Г.Е. Два переворота на Севере. С. 17, 20. Крестьянский отряд под руководством крестьянина Г. Мосеева и земского агронома П.П. Капустина насчитывал 200–300 человек, одна только Лисестровская волость выставила 49 добровольцев. См.: Архив регионального управления ФСБ по Архангельской области (далее – АРУ ФСБ АО). Д. П-16049. Л. 31 об. – 32 (допрос Г. Мосеева, 28 июля 1920 г.); ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 3. Л. 55 об. (письмо Н.А. Старцева С.Н. Городецкому, 15 апреля 1925 г.).


[Закрыть]. Известие о приближении союзных судов вызвало панику среди большевистского руководства, начавшего спешную эвакуацию. Повстанцы не встретили почти никакого сопротивления. Они быстро овладели морским портом и судами, захватили административные здания, заняли центр Архангельска и пригороды – Исакогорку и Бакарицу. На их сторону перешли местные командующие Красной армией и флотом – полковник Н.Д. Потапов и контр-адмирал Н.Э. Викорст, которые содействовали еще большей дезорганизации большевистской обороны[278]278
  Чаплин Г.Е. Два переворота на Севере. С. 20–21; Городецкий С.Н. Образование Северной области. С. 10–11; ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 1. Л. 59 об. – 60 (воспоминания Бидо, 22 апреля 1925 г.); Ф. 5867. Оп. 1. Д. 4. Л. 11–12 (записка полковника М. Костевича, 1 августа 1926 г.).


[Закрыть].