Текст книги "Великие и неизвестные женщины Древней Руси"

Автор книги: Людмила Морозова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Следует отметить, что византийские императоры намеренно демонстрировали своим гостям роскошь обстановки, в которой они жили. Этим они пытались показать свое превосходство над правителями соседних стран. Несомненно, Ольга заметила это, поэтому и построила для себя дворец не хуже. Она могла перенять и некоторые элементы византийского церемониала, например обычай одаривать гостей ценными подарками. При русском дворе он существовал потом несколько веков, но начало ему могла положить Ольга, сама побывавшая на приеме у императора. Кроме того, при ней на пирах могли появиться музыканты и скоморохи, развлекавшие гостей. Их изображения есть на фресках Софийского собора в Киеве и на миниатюрах Радзивилловской летописи.

Именно при Ольге существенно изменился несколько аскетичный и суровый быт воинов-варягов: знать стала одеваться в парчу и шелк, обильно украшать свое платье золотыми и серебряными изделиями, развлекаться охотой, игрой в шашки и кости. Князья и дружинники постепенно начинают изменять свой кочевой образ жизни, связанный с военными походами и сбором полюдья, и занимаются обустройством постоянных роскошных резиденций.

Ольга первой показала, что с соседями можно жить в мире и дружбе и разрешать все конфликты дипломатическим путем. Она первой поставила вопрос о взаимоотношениях с подданными и их благе. С помощью уставов постаралась установить в стране законность и порядок. Поэтому-то княгиня решительно отвергла грубые и жестокие языческие обычаи и совершенно естественно пришла к христианству. Однако ей не удалось воспитать сына-наследника в своем духе и сделать его продолжателем своих славных дел, поскольку мальчиков полагалось опекать мужчинам уже с 3-4-х лет.

В летописях содержится очень яркий портрет Святослава, сурового и отважного воина: «Князю Святославу возрастошю и возмужавшю, нача вои совкупляти многи и храбры, и легко ходя, аки пардус, воины многи творяше».[150]150
  Лаврентьевская летопись. Указ. изд. С. 63.


[Закрыть] Сначала Святослав освободил вятичей, живших в низовьях Оки, от уплаты дани хазарам. Потом он отправился прямо к столице Хазарского каганата Белой Вежи и захватил этот город. После победил ясов (предков осетин) и касогов. Существенно расширив Древнерусское государство на восток и юг, князь направился на Дунай и захватил 80 болгарских городов. Там он стал правителем Болгарского царства и даже требовал от греков, чтобы те платили ему дань.[151]151
  Там же. С. 63-64.


[Закрыть]

Вполне вероятно, что успехи сына радовали Ольгу, которая в его отсутствие была вынуждена жить с внуками в Киеве. Здесь она обеспечивала безопасность тылов Святослава, но в 968 г. сама оказалась в беде. Дело в том, что в городе никто не ожидал нападения печенегов, поскольку заградительные отряды воеводы Претича были на другой стороне Днепра. Степняки же проявили хитрость и напали с той стороны, с которой их никто не ждал. Горожане вместе с княгиней и ее внуками оказались в окружении и вскоре стали страдать от голода и жажды. Ведь княжеская резиденция располагалась на высоком холме над рекой и, очевидно, в ней не было хозяйственных построек с запасами продовольствия, поскольку те были у пристани на Подоле.

В момент смертельной опасности престарелая Ольга проявила большое мужество и не позволила киевлянам открыть ворота перед врагом. Ей удалось найти юного храбреца, который сообщил Претичу о нападении печенегов, и тот с небольшой дружиной оказал помощь осажденным. Затем подошедший Святослав окончательно отогнал печенегов.

Тяготы длительной осады и переживания за судьбу внуков, видимо, нанесли большой удар по здоровью очень немолодой Ольги. Чувствуя кончину, она не разрешила сыну вновь отправиться в Болгарию. Сначала ему следовало похоронить ее по христианскому обряду, потом определить судьбу Русского государства и своих сыновей.[152]152
  Там же. С. 66-67.


[Закрыть]

В летописях нет указаний на точную дату смерти Ольги, сообщен лишь 969 г. Нет в них сведений и о месте ее захоронения, только отмечено, что княгиня запретила справлять по себе тризну и насыпать над могилой курган. Она хотела, чтобы ее отпели по православному обряду и устроили могилу, видимо, рядом с домовой церковью, находившейся, возможно, в Вышгороде.

Погребение IX-X вв. знатного воина с конем и рабыней. Раскопки 1936 г. в усадьбе Художественной школы. Киев. 1 – общий вид могильной камеры, 2 – погребальный инвентарь: а) сердоликовые бусы, б) височные кольца, в) перстень, г) бронзовый ключик.

Однако в добавлении к «Похвале князю Владимиру», памятнику ХI-ХIII вв., есть уточнение о том, что Ольга умерла 11 июля, и добавлено, что в 1007 г. останки княгини были перенесены в Десятинную церковь.[153]153
  Серебрянский Н. Древнерусские княжеские Жития. Указ. изд. Тексты 12-13.


[Закрыть] Источник этих сведений неизвестен, можно лишь предположить, что возникли они из-за неправильного толкования текста древнейших летописей о том, что в 1007 г. были «перенесены святые в святую Богородицю».[154]154
  Лаврентьевская летопись. Указ. изд. С. 127.


[Закрыть] В данном случае святыми являлись мощи Климента и Фива, привезенные князем Владимиром Святославичем из Херсонеса. Ольга же в этом году еще не была канонизирована, а других святых мощей у молодой русской церкви не было. К сожалению, дата канонизации княгини Ольги неизвестна. Исследователи полагают, что это произошло в домонгольский период. В «Похвале княгине Ольге», вставленной в текст «Похвалы князю Владимиру», она сравнивается со святой Еленой, матерью императора Константина, объявившего христианство официальной религией Византии. Автор этого произведения даже полагал, что Ольга сокрушила «требища бесовские», что, конечно, вряд ли можно было сделать при сыне-язычнике. Он указал, что после крещения княгиня прожила 15 лет и умерла 11 июля 969 г. Несложные подсчеты показывают, что в этом случае Ольга должна была креститься в 954 г. Но думается, что это ошибка, допущенная автором «Похвалы», который он писал через много лет после смерти княгини, когда она уже была канонизирована и ее мощи перенесли в Десятинную церковь. Дело в том, что авторы «Повести временных лет» (Нестор и Сильвестр), создававшие свое произведение в начале XII в. ничего не знали о месте захоронения Ольги. Сочинитель же «Похвалы» указал, что «до сиих дни» (т. е. значительно позднее) мощи княгини находятся в Десятинной церкви в небольшом каменном саркофаге с оконцем, через которое видно ее нетленное тело.[155]155
  Известия. Отделение русского языка и словесности Российской Академии Наук. 1924. Т. 29. Л., 1925. С. 141-153.


[Закрыть] Малые размеры саркофага и оконце в нем говорят о том, что это была не настоящая гробница Ольги, а лишь рака с ее мощами. Поэтому предположение Б. А. Рыбакова о том, что найденный при раскопках Десятинной церкви шиферный саркофаг принадлежит именно Ольге, вряд ли обоснованно.[156]156
  Рыбаков Б. А. Указ. соч. С. 371.


[Закрыть]

Как уже отмечалось, Н. М. Карамзин обнаружил в ряде географических названий память о княгине Ольге. Около Пскова находилась деревенька Ольжинец, там же было Ольгино поле. Один из притоков р. Великая назывался Ольгины Ворота. Около Чудского озера было место, носящее название Ольгин Крест. Около села Выбуты, куда якобы была сослана провинившаяся Малуша, находился большой валун Ольгин Камень.[157]157
  Карамзин Н. М. Указ. соч. С. 270.


[Закрыть] Данные названия подтверждают сведения летописей о том, что жена Игоря была из Пскова.

В ХVI в. макарьевские книжники написали пространное «Житие княгини Ольги» и включили его в состав «Степенной книги». В нем они всячески прославили святую, назвав ее «блаженной, равноапостольной, премудрой, исполненной разума, всюду кипящей духовным благовонием, дивной в девицах». В этом сочинении даже есть особый раздел «О добродетелях блаженной Ольги» и две похвалы.[158]158
  ПСРЛ. Т. 21. СПб., 1908. С. 5-8, 22.


[Закрыть] Несомненно, автор стремился создать идеальный образ правительницы и святой женщины, достойной всяческих похвал и почитания. Правда, как уже отмечалось, в содержании этого памятника мало достоверных фактов, поскольку он создавался как занимательное чтение для самых широких читателей.

Подводя итог, следует еще раз отметить, что княгиня Ольга внесла большой вклад в развитие русской государственности и культуры. Она первой занялась обустройством русских земель, разработала основы законодательства, отрегулировала вопросы налогообложения, сформировала княжеский домен и обустроила несколько резиденций в разных городах: Пскове, Новгороде, Вышгороде и Киеве. При ней резко изменилась внешняя политика – завоевательные и грабительские походы на Византию сменили добрососедские отношения и активное развитие торговли и культурного обмена.

Первой из русских правителей Ольга отправилась с мирным дипломатическим визитом в Константинополь. Там она была принята на самом высоком уровне, свидетельствующем о важности для Византии связей с Русью. Приняв крещение от константинопольского патриарха и императора Константина Багрянородного, Ольга публично продемонстрировала всем, что не является варваркой и язычницей. Не случайно потом акт ее крещения был отражен в ряде зарубежных сочинений. Однако крестить всю свою страну она не смогла из-за противодействия сына, не желавшего поставить свою страну в зависимость от иностранных церквей. Воплотить мечту Ольги христианизировать Русь смог воспитанный ею внук Владимир.

Несомненно, Ольга стремилась к тому, чтобы лучшие образцы византийской культуры были восприняты русскими людьми. Сама она с помощью священника Григория, видимо, рано пристрастилась к чтению византийской христианской литературы и с готовностью восприняла христианские идеалы. При ее дворе было несколько переводчиков, помогавших ей понимать греческие тексты. (Потом они поехали с ней в Константинополь.)

Можно предположить, что при Ольге изменился княжеский двор. Он стал более пышным, многолюдным. В него вошли и родственники княгини, и жены представителей знати, и многочисленная прислуга. В свите Ольги были даже купцы, которые, очевидно, закупали все необходимое для княжеского обихода и реализовывали собранные в виде дани меха, зерно, воск и прочее.

Думается, что при Ольге стали формироваться особые культурные традиции Древней Руси, связанные с творческим заимствованием и переработкой на местной почве лучших образцов византийского искусства и архитектуры. Вполне вероятно, что рассказы княгини о Константинополе повлияли не только на ее сына, пожелавшего после завоевания Болгарии переехать в эту страну, но и на внуков, захотевших жениться на прекрасных гречанках. Как известно, первой женой старшего Ярополка стала монахиня-гречанка, отличавшаяся необычайной красотой. Ее захватил в плен Святослав и привез сыну в жены. После гибели Ярополка гречанку взял в жены Владимир. Позднее он даже смог высватать сестру византийских императоров принцессу Анну.

В целом Ольга стала идеалом для многих поколений русских женщин, стремящихся во всем на нее походить: быть не только мудрыми, но и хитрыми, смело отстаивать честь своей семьи, интересы детей и внуков, являться рачительными хозяйками в масштабах не одного своего дома, но и всей страны, сохранять чистоту и целомудрие до глубокой старости, заботиться о благе не одних ближних, но и всех подданных.

Несомненно, с правления Ольги началась новая эпоха в русской истории и культуре: окончательно оформилось государство и начался переход от язычества к христианству.

В приложении к работе представлены таблица дат, относящихся к княгине Ольге, и схема ее родственных связей.

Глава 2. Две жены великого князя Владимира I

После смерти княгини Ольги в 969 г. Святослав, как повествуют источники, отправил сыновей на самостоятельное княжение, а сам вернулся в Болгарию. В древнейших летописях этот вопрос рассмотрен весьма обстоятельно, поскольку он был важен для княжеской династии. Старший княжич Ярополк получил Киев, второй сын Олег – Древлянскую землю. Именно эти земли, видимо, считались наследственной собственностью Святослава, и он мог распоряжаться ими по собственному усмотрению. Новгород в их число, очевидно, не входил. Однако новгородцы прибыли сами в Киев и стали просить дать им одного из сыновей Святослава. Старшие княжичи сразу отказались, поэтому по совету брата Малуши Добрыни, который, видимо, тоже служил Ольге, новгородцы стали просить послать к ним Владимира. Тот был почти своим для славян, поскольку его матерью была не варяжка, а славянка, дочь жителя Любеча Малка.[159]159
  Лаврентьевская летопись. Указ. изд. С. 67-68.


[Закрыть] Она, судя по всему, не принадлежала к княжескому роду, но и не была простолюдинкой, т. к. должна была обладать большим опытом по ведению княжеского хозяйства. В ее распоряжении находились все кладовые, погреба и даже казна. Должность ключницы была сродни дворецкому и казначею и при княжеском дворе была второй после тиуна.

В летописях нет никаких точных данных о возрасте сыновей Святослава, но известно, что до своей смерти в 972 г.

князь привез старшему княжичу Ярополку, очевидно уже совершеннолетнему, жену – взятую в плен очень красивую монахиню-гречанку. Но поскольку та не была знатного рода, то в 980 г. Ярополк решил жениться на дочери полоцкого князя Рогнеде. К этому времени, видимо, женатыми были и Олег, и Владимир. О жене первого никаких точных данных нет, хотя некоторые исследователи высказывали мнение, что ею была какая-то иностранка, возможно дочь графа Куно из рода Энинген. Другие, правда, полагали, что эта графиня была невестой Ярополка.[160]160
  Пчелов Е. В. Указ. соч. C. 155-157.


[Закрыть] О первой жене Владимира вообще нет никаких данных. Известно лишь, что от нее у него был сын Вышеслав. Однако, узнав, что Ярополк намерен жениться на полоцкой княжне Рогнеде, Владимир решил опередить брата и сам стать ее женихом.

История сватовства двух князей к Рогнеде описана в летописях подробно, поскольку она привела к острейшему междоусобию и резкому изменению политической ситуации в стране в связи с победой Владимира.[161]161
  Лаврентьевская летопись. Указ. изд. С. 74.


[Закрыть] Поэтому личность полоцкой княжны заслуживает особого внимания; попробуем восстановить ее исторический портрет, используя все дошедшие до нас источники.

Полоцкая княжна Рогнеда Рогволдовна

На страницах древнейших летописей Рогнеда Рогволдовна выступает как одна из наиболее ярких личностей, уступая в этом отношении только княгине Ольге. Летописца или заказчика летописи почему-то не заинтересовала участь горькая монахини-гречанки и судьба многочисленных жен и наложниц князя Владимира. Причина, видимо, в том, что те ничего не сделали для изменения своей жизни к лучшему.

Иной была полоцкая княжна.

Несмотря на то что в древнейших летописях довольно много сведений о Рогнеде, никто из историков не попытался воссоздать ее исторический портрет, реконструировать биографию. Всего лишь несколько замечаний о ней можно встретить в капитальных трудах Н. М. Карамзина и С. М. Соловьева. Чуть больше внимания ей уделено в современных работах о Полоцком княжестве и монографиях о Древней Руси.[162]162
  Алексеев Л. В. Полоцкая земля (Очерки истории Северной Белоруссии в IХ-ХIII вв.). М., 1966. С. 136-140; Штыков Г. В. Древний Полоцк. IX-ХIII вв. Минск, 1968. С. 22-30; Рапов О. М. Русская церковь в IX – первой трети XII вв. Принятие христианства. М., 1988. С. 197-203; Он же. Княжеские владения на Руси в X – первой половине ХIII в. М., 1977. С. 35, 38, 219-222; Пчелов Е. В. Указ. соч. С. 165-188.


[Закрыть] Лишь А. В. Чернецов, исследуя миниатюры Радзивилловской летописи, обратил внимание на то, что Рогнеда изображена всюду в особой шапке, подчеркивающей ее происхождение. Потом в такой же шапке был изображен ее правнук Всеслав Брячиславич, провозгласивший Полоцкое княжество самостоятельным. По мнению исследователя, сходство шапок указывало на то, что полоцкие князья считали Рогнеду своей родоначальницей.[163]163
  Чернецов А. В. К изучению Радзивилловской летописи // ТОДРЛ. Т. 36. Л., 1981. С. 288.


[Закрыть]

Согласно данным древнейших летописей, Рогнеда принадлежала к знатному роду варяжских князей, которые осели в славянских городках или основали свои в тех местах, где проходили важные торговые пути. Отца княжны Рогволда летописец сравнил с князем Туром, якобы основавшим Туров.[164]164
  Лаврентьевская летопись. Указ. изд. С. 74.


[Закрыть]

Хотя имена Рогволда и Рогнеды явно скандинавского происхождения, среди историков возникла дискуссия о их национальной принадлежности. Н. Т. Беляев выдвинул предположение о том, что Рогволд принадлежал к династии норвежских Инглингов.[165]165
  Беляев Н. Т. Рюрик Ютландский и Рюрик начальной летописи // Сборник статей по археологии и византиноведению. Т. 3. Прага, 1929. С. 264.


[Закрыть] Другие исследователи с ним не согласились и решили, что полоцкий князь был либо кривичем, либо прибалтийским славянином.[166]166
  Насонов А. Н. Русская земля и образование территории Древнерусского государства. М., 1951. С. 146.


[Закрыть] Однако вряд ли есть основание для подобных мнений, поскольку в летописях прямо сообщено, что Рогволд прибыл «из заморья»,[167]167
  Лаврентьевская летопись. Указ. изд. С. 74.


[Закрыть] т. е. из Скандинавии.

Софийский собор в Полоцке (XI в.)

Следует отметить, что в то время княжить в Полоцке было очень выгодно, поскольку он находился на важных торговых путях из Балтийского моря в Черное. Своеобразными дорогами являлись крупные реки: Западная Двина, Полота, Березина, Днепр и др. Полоцкие князья собирали с торговцев пошлины и, видимо, сами активно торговали дарами своей земли: мехами, воском, кожами, зерном, салом. По своему богатству они были вполне сравнимы с киевскими князьями. Естественно, что последним было очень выгодно породниться с Рогволдом, чтобы взять под свой контроль путь из Прибалтики в Византию. Поэтому-то Ярополк и хотел жениться на Рогнеде.

Но и для Владимира союз с полочанами был просто необходим. Ведь Рогволдом с Ярополком могли перекрыть новгородцам торговые пути и в Византию, и в страны Европы. К тому же родство с полоцким князем усилило бы позицию новгородского правителя в борьбе со старшим братом, вознамерившимся стать единоличным правителем Древнерусского государства. В 977 г. он уже расправился с полностью родным братом Олегом и присоединил Древлянскую землю к своим владениям. Поначалу Владимир, не чувствуя поддержки со стороны новгородцев, бежал за море, где начал собирать варягов в свою дружину. На родину он смог вернуться только в 980 г. В это время в Новгороде уже правили посадники Ярополка, но это, видимо, не очень нравилось местным жителям. Поэтому они с готовностью поддержали Владимира, изгнали посадников и вместе с кривичами и чудью влились в войско своего князя.[168]168
  Там же. С. 73-74.


[Закрыть]

Желая обрести в лице будущего тестя верного союзника, Владимир послал к его дочери сватов. В летописной статье 980 г. нет сведений об именах сватов, но в годовой статье 1128 г. указано, что главным сватом стал дядя Владимира Добрыня, «воевода, храбр и наряден муж».[169]169
  Там же. С. 284.


[Закрыть] Источник этих сведений неизвестен, возможно, они были придуманы продолжателем «Повести временных лет» (она заканчивается событиями начала XII в.).

Однако как повествуют летописи, гордая Рогнеда ответила Владимиру решительным отказом. В Лаврентьевской летописи ее слова звучат так: «Не хочю розути робичича (т. е. сына рабыни. – Л. М.), но Ярополка хочю».[170]170
  Там же. С. 74.


[Закрыть] Смысл этой фразы заключался в том, что Рогнеда не желала разувать, по обычаям того времени, мужа слишком низкого происхождения, а предпочитала киевского князя Ярополка.

В Ипатьевской летописи грубость отказа княжны несколько сглажена и в ее ответе нет намека на низкое происхождения Владимира: «Не хочю розути Володимера, но Ярополка хочю».[171]171
  Ипатьевская летопись. Указ. изд. С. 50.


[Закрыть] Возможно, в данном случае автор не хотел намекать на не совсем законное происхождение Владимира, ставшего потом правителем и крестителем Руси. Следует отметить, что в позднейших летописных сводах сохранен вариант Лаврентьевской летописи, поскольку он объяснял причину гнева Владимира и его жестокую расправу с семьей Рогнеды.

Полоцкая земля (по Л. В. Алексееву)

Большинство исследователей не сомневались в реальности сватовства Владимира к Рогнеде именно в 980 г., как сообщено в летописях. Однако А. А. Шахматов решил, что это событие было в начале 70-х гг. Х в., поскольку в это время князь был в детском возрасте и за него вопрос о женитьбе решал дядя Добрыня.[172]172
  Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908. С. 173-175.


[Закрыть] Однако как правильно заметил Е. В. Пчелов, изменение даты сватовства полностью нарушает логику последующих событий. Получается, что младший брат отнимает невесту у старшего, а междоусобица между ними из-за этого начинается только через несколько лет.[173]173
  Пчелов Е. В. Указ. соч. С. 166-167.


[Закрыть] К тому же на момент сватовства Владимир отнюдь не был юн: у него уже была жена и рожденный ею сын Вышеслав. Хотя в летописной статье 1128 г. есть замечание о том, что Владимир на момент сватовства был «детеск», поведение его было отнюдь не детским – на глазах родителей он овладел плененной Рогнедой, желая всячески ее унизить. Добрыня же отправился в Полоцк сватом не потому, что его племянник был юн, а потому, что таков был обычай в то время. Женихи сами не занимались сватовством. Примером являются посольства Мала к Ольге.

Сомнения Шахматова относительно даты сватовства Владимира к Рогнеде возникли, видимо, потому, что вопрос о времени рождения самого крестителя Руси до сих пор не решен и является предметом постоянных дискуссий между исследователями. На наш взгляд, если считать, что Святослав родился в 937 г., то Ярополк мог появиться на свет в 953-954 гг. Следовательно, в 969 г. ему было лет 16 и он вполне мог править самостоятельно. Олегу было несколько меньше лет, но ненамного, поскольку он тоже получил право княжить самостоятельно. Владимир же был их младше, поскольку поехал в Новгород с дядей-опекуном Добрыней. Отсюда напрашивается предположение о том, что Владимир родился после 955 г. В Новгород он поехал приблизительно в 13 лет. Когда началась междоусобица между старшими братьями, ему было лет 20. К Рогнеде же он посватался приблизительно в 22 года. Все эти выкладки не противоречат данным летописей о том, что князь Владимир умер в 1015 г. в преклонном возрасте, но дряхлым старцем он не был, поскольку собирался в поход на Новгород, на непокорного сына Ярослава.[174]174
  Лаврентьевская летопись. Указ. изд. С. 127.


[Закрыть] В 59-60 лет мужчины как раз такими и бывают.

Некоторые исследователи полагают, что летописный рассказ о Владимире и Рогнеде всего лишь легенда, встречающаяся в эпосе других стран.[175]175
  Рыбаков Б. А. Древняя Русь. Сказания, былины, летописи. М., 1963. С. 190-192.


[Закрыть] Однако ничего нереального в описанных событиях нет, к тому же они находят подтверждение археологическими раскопками. Согласно им, в конце X в. Полоцк был полностью разрушен и восстановился только в XI в., но уже на новом месте.[176]176
  Алексеев Л. В. Указ. соч. С. 138.


[Закрыть] К тому же, как отмечалось, для летописца середины XI в. 80-е гг. X в. были совсем недалеким прошлым, и он мог найти немало очевидцев событий того времени.

В летописях сватовство Владимира к Рогнеде теснейшим образом связано с его борьбой с Ярополком. Узнав о том, что невеста отказала ему в грубой форме и хочет выйти замуж за его противника, новгородский князь собирает большое войско. В него вошли: наемники-варяги, словене, кривичи и чудь, т. е. те племена, которые объединялись в союз еще при Рюрике. Естественно, что полоцкий князь Рогволд не мог сражаться с такой большой силой. Он, видимо, попытался отправить Рогнеду к Ярополку, но не успел. Полоцк был захвачен, и семья правителя оказалась в плену у Владимира. Возможно, Рогволд и его два сына пытались оказать сопротивление, но в ходе боя были убиты. Рогнеда попала в руки Владимира, который насильно сделал ее своей женой. После этого ее, видимо, отправили в Новгород. Войско же во главе с Владимиром направилось в Киев против Ярополка. Тот не смог дать отпор младшему брату и вскоре был убит.[177]177
  Лаврентьевская летопись. Указ. изд. С. 74-75.


[Закрыть]

Владимир въехал в Киев победителем. Ему досталась не только казна Ярополка, но его беременная жена-гречанка. В отместку Рогнеде вдову брата Владимир также сделал своей супругой. Возможно даже, гречанка осталась хозяйкой в киевском дворце. Рогнеду же поселили в пригороде Киева, на р. Лыбедь для нее построили отдельный двор. Этим Владимир еще больше унизил заносчивую полоцкую княжну.

Следует отметить, что автор летописи хорошо знал, где находился терем Рогнеды, поэтому пояснил, что «ныне» на этом месте находится сельцо Предславино.[178]178
  Там же. С. 78.


[Закрыть] Предслава была дочерью Рогнеды и поэтому стала собственницей ее двора, вокруг которого образовалось поселение – сельцо.

В летописи Владимир представлен большим женолюбом: «Бе же Володимер побежен похотью женьскою, и быша ему жены водимыя: Рогнед…, от нея же роди 4 сыны: Изеслава, Мьстислава, Ярослава, Всеволода, а 2 дщери; от Грекине Святополка; от Чехине Вышеслава; а от другое Святослава и Мьстислава и Станислава; а от Болгарыни Бориса и Глеба; а наложниц бе у него 300 в Вышгороде, а 300 в Белегороде, а 200 на Берестове».[179]179
  Там же. Примечания.


[Закрыть]

Если проанализировать перечень жен и сыновей Владимира, то можно заметить, что больше всего детей ему родила Рогнеда: 4 сына и 2 дочери. Вдова Ярополка родила только Святополка, которого Владимир хоть и признал своим сыном, но, по сути, тот был его племянником. Отсутствие общих детей может свидетельствовать о том, что с гречанкой на самом деле Владимир не жил, а своей женой объявил, чтобы унизить Рогнеду и заставить жить вдали от княжеского дворца. С матерью Вышеслава, своей первой женой, князь, видимо, тоже не жил. Ее имя скорее всего было Малфрид, и летописец указал его. Она с сыном, очевидно, осталась в Новгороде. Еще одну жену-чешку Владимир, возможно, нашел во время войны с поляками в 981 г. Она могла стать его как бы походной супругой, поэтому и родила трех сыновей. Но где она проживала с детьми постоянно, неизвестно.[180]180
  Там же. С. 126.


[Закрыть]

На булгарке князь женился, судя по всему, в 985 г., когда совершил удачный поход на Волжскую Булгарию. Возможно, она-то и стала настоящей хозяйкой киевского дворца, поскольку ее сыновей, Бориса и Глеба, Владимир любил больше остальных детей.

Судя по количеству сыновей и дочерей у Рогнеды, Владимир жил с ней почти до самого брака с византийской принцессой Анной. Ее терем он навещал не так уж и редко, но, видимо, не для того, чтобы высказать свою любовь, а чтобы в очередной раз унизить. Об этом известно из повествования 1128 г. Его автор рассказал читателям о происхождении полоцких князей и сообщил о том, как Владимир неудачно сватался к Рогнеде, как, возмущенный отказом, напал на ее город, убил родственников, а саму княжну насильно сделал своей женой. После этого ее прозвали Гориславой. Родив сына Изяслава, Рогнеда стала возмущаться, что у мужа много других жен, с которыми он постоянно ей изменяет. Считая себя самой знатной и законной супругой, а своего сына наследником престола, она решила убить Владимира. Один раз, когда тот пришел в ее терем и заснул после удовлетворения похоти, княгиня взяла кинжал и решила вонзить его в грудь неверного супруга. Но тот внезапно проснулся и перехватил ее руку. Возможно, Владимир хотел нанести тем же кинжалом ответный удар Рогнеде, но она стала просить его сжалиться и понять причину ее поступка. Оправдываясь, княгиня сказала следующее: «Отца моего уби и землю его полони, мене деля; и се ныне не любиши мене и с младенцем сим». Услышав обвинения в свой адрес, Владимир решил сразу не убивать супругу, но приказал ей приготовиться к смерти на следующий день. Однако хитрая Рогнеда решила спастись с помощью маленького Изяслава. Ему она дала меч и научила словам, которые тот должен был сказать при виде отца. Сама же надела лучшие одежды и приготовилась ждать. Когда Владимир вошел в покои, навстречу ему вышел Изяслав и, протягивая обнаженный меч, сказал: «Отче! Еда един мнишися ходя?», намекая на то, что Владимир собрался жить один и решил избавиться от близких людей.

Трубчатые замки из мастерской литейщика. Раскопки 1948 г. Киев

Слова сына заставили князя уйти. Он рассказал боярам о случившемся и спросил их совета. Те, видимо, сочувствуя Рогнеде, которая была знатного рода и не заслуживала крайне небрежного отношения к себе и постоянных унижений со стороны супруга, посоветовали отдать Рогнеде с сыном Изяславом ее родное Полоцкое княжество и отправить их туда на постоянное местожительство. Поскольку Полоцк был полностью разорен, Владимир отстроил новый город для жены и сына и назвал его Изяславль.[181]181
  Там же. С. 285.


[Закрыть]

Так, по мнению летописца, образовалась особая династия полоцких князей, которые всегда воевали с киевскими князьями. Под ними летописец подразумевал внуков Ярослава Мудрого, видимо, не зная, что тот также являлся сыном Рогнеды.[182]182
  Там же.


[Закрыть]

На первый взгляд летописное повествование о конфликте Рогнеды с мужем выглядит придуманным и далеким от реальности. Но оно нашло подтверждение сразу в нескольких источниках. Так, археологи обнаружили между притоками р. Свислочь Княгинька и Черница остатки городища конца Х – начала XI в. Оно состояло из детинца и посада. Было решено, что данное поселение является городком Изяславль, построенным для сына и Рогнеды князем Владимиром.[183]183
  Рапов О. М. Русская церковь… Указ. изд. С. 375-376.


[Закрыть] Интересно и название протекающих здесь речек – Княгинька и Черница. Вполне вероятно, что они были связаны с Рогнедой. Дело в том, что в XIX в. белорусские ученые услышали от старожилов историю о том, как в этих местах много веков назад поселились жена князя Владимира Рогнеда с сыном Изяславом и для них был специально отстроен деревянный дворец. Княжич, повзрослев, стал правителем Полоцкой земли, Рогнеда же построила неподалеку Спасский монастырь и постриглась в нем под именем Анастасия. Память об этом сохранилась не только в названии речек, но и в названии озера Рогнед, находящегося неподалеку.[184]184
  Там же. С. 376.


[Закрыть]

Из данного рассказа можно сделать вывод, что на родине Рогнеда не только стала христианкой, но и первой из представителей княжеской династии приняла постриг и основала монастырь. Данный факт почему-то нигде не упоминается в трудах, посвященных христианизации Руси.

Еще одним свидетельством реальности рассказов о Рогнеде является запись в Тверской летописи о том, как сын Владимира Ярослав (впоследствии получивший прозвище Мудрый) научился ходить. С раннего возраста он якобы не мог передвигаться из-за болезни ног (антропологи, исследовавшие останки князя, действительно обнаружили, что у того было заболевание костей ног и он был хромым). Однажды мальчик подслушал разговор отца с матерью и узнал, что родители вскоре расстанутся, поскольку отец решил жениться на византийской принцессе и желал любым путем избавиться от прежней супруги. Он даже готов был выдать ее вновь замуж за какого-нибудь своего вельможу, Рогнеда же собиралась уйти в монастырь. Услышанное настолько поразило маленького Ярослава, что он вскочил и пошел.[185]185
  ПСРЛ. Т. 15. М., 1905. С. 113.


[Закрыть]

Таким образом получается, что, казалось бы, легендарные повествования о Рогнеде находят подтверждение в различных источниках, географических названиях и археологических раскопках. Стойкая память о ней, очевидно, была связана с тем, что полоцкие князья считали ее своей родоначальницей и в течение нескольких веков почитали. Как уже отмечалось, значение Рогнеды для полоцкой династии нашло отражение даже на миниатюрах Радзивилловской летописи.

Однако в Ипатьевской летописи нет красочного рассказа о Рогнеде в годовой статье 1128. Но он есть в Троицкой, Воскресенской и Никоновской летописях. В последней он даже назван Повестью, и весь сюжет изложен более понятно и красочно. Так, Изяславу приписаны следующие слова: «Отче! Егда един жити хощеши на земли или бессмертен мнишися? Приими убо, отче, меч сии и вонзи преже в утробу мою, да не увижу горкыа смерти матери моея».[186]186
  ПСРЛ. Т. 9. М., 1963. С. 156.


[Закрыть] Несомненно, что все новые детали были сочинены автором Никоновской летописи. Но при этом он допустил ошибку в дате смерти Рогнеды – вместо 1000 указал 1002 г.[187]187
  Там же. С. 68.


[Закрыть]

Все поздние летописи повторили ошибку статьи 1128 г. о том, что внуки Рогволда постоянно обнажают меч против внуков Ярослава. Никто из авторов не понял, что Ярослав сам был внуком Рогволда, поскольку его матерью являлась Рогнеда. Правильно было бы написать, что внуки Изяслава всегда соперничали с внуками Ярослава.