Текст книги "Регина (СИ)"

Автор книги: Людмила Ансарская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Так мы идём или нет? – девчонка не выглядела довольной, её нахмуренное лицо в купе с сурово скрещёнными руками на груди выглядели презабавно. Глядя на неё, я поймал себя на мысли, что испытываю какое-то странное удовлетворение, видя её в своей майке.

– Пора, – сказа Радим, – копы уже здесь.

Девчонка выпучила глаза. Она что думала, я шучу, говоря, что у нас будут проблемы?

– Какая полиция? Зачем полиция? – зачастила она.

– За тобой, блин, – я схватил её за руку и поволок в противоположную сторону от выхода из парка. Она не очень сопротивлялась. – Тебя из лап злобных оборотней спасать.

Парни бесшумно двинулись за мной. Я принюхался, впереди нас никого не было. Я в этом был уверен: ветер дул с той стороны.

– Каких оборотней? – глупо переспросила девчонка.

Я посмотрел на неё как на дуру. Она обиделась, насупилась и демонстративно замолчала. Правильно, это к лучшему, хоть не мешает слушать пространство.

Странная всё-таки она, эта Регина, нас совсем не боится. А ведь наш вид должен внушать инстинктивный страх людям: мы сильнее, быстрее, живучее. Ага и гоняют тоже нас. Людишки – слабые, но всегда берут числом, с особой жестокостью уничтожая то, чего не понимают, а значит пугаются. Отец говорит, что это природный инстинкт выживания, если хотите, отточенный веками эволюции – уничтожать то, что вызывает страх. Заранее, так сказать наносить превентивный удар, как убивают змею, до того как она укусила, чтобы предотвратить этот укус. А может она просто ползёт по своим делам, и дела ей ни до кого нет?

Поэтому отец считает, что мы должны стать привычными для людей, обычными, не вызывающими страха, этакими добрыми соседями, со своими странностями, но не опасными. Поэтому он проводит политику открытости и сотрудничества. Но не все волки и не все люди разделяют его мнение.

Мы как раз подошли к высокой кованой ограде. Что за придурки обнесли парк такой стеной? Нам-то всё равно есть она или нет, перепрыгнем, даже не заметим, а вот девчонке... Я с сомнением посмотрел на неё, нет, не потянет. Глеб, тем временем, перемахнул через ограду и мягко приземлился с той стороны.

– Всё чисто,– доложил он,– и собаками не пахнет.

Я кивнул Радиму, тот подошёл к ограде и с лёгкостью отогнул два прута, как раз на расстояние, чтобы девчонка смогла пролезть.

– Прошу,– сказал я, указывая на образовавшийся проход, девчонка ловко юркнула на ту сторону.

Я перемахнул через забор. Радим обратно отогнул прутья.

– Вот, – довольно сказал он, – мы не какие-нибудь вандалы, что бы про нас ни говорили.

Он удовлетворённо отряхнул руки и ловко взобрался на стену, замер на её вершине, осмотрелся по сторонам и мягко спрыгнул.

– Похоже на частное владение, – подвёл он итог своему наблюдению

Я кивнул, соглашаясь с его выводом, подтвердившим мои собственные умозаключения.

– Идём, – скомандовал я.

Мы осторожно пошли вперёд. Никто из нас не бывал в этой части города (как слабая, по сравнению с оборотницами, человеческая девчонка смогла за короткий промежуток времени умотать так далеко?) и не знал, кому принадлежат эти владения и куда они выводят.

Глеб ушёл вперёд разведывать дорогу, Радим прикрывал тыл.

– А где мы? – шёпотом спросила девчонка, видимо перестала дуться.

– Это тебя надо спросить. Ты единственная среди нас человек, – и я посмотрел на неё своими горящими в сумерках глазами.

Она инстинктивно шарахнулась от меня (ну наконец-то нормальная человеческая реакция на оборотня, я уж начал бояться, что с ней что-то не в порядке) и приготовилась орать. Я быстро зажал ей рот рукой.

– Тихо ты, – шикнул я на неё. – Как будто в первый раз увидела...

Она освободилась от моей руки и пробурчала:

– С такими горящими глазами – первый.

Я улыбнулся.

– Тихо вы! – прошипел Радим, – Дома намилуетесь, вас издалека слышно.

– Что?! – возмутилась девчонка, чуть ли не срываясь на фальцет.

– Будешь пищать, зацелую, – пригрозил я, и она заткнулась, зато стала спотыкаться на каждом шагу.

Пока мы болтали, совсем стемнело, мне это не мешало, а вот ей создавало проблему, она шумела как стадо слонов. Я тяжело вздохнул: придется покатать девчонку. Обогнал её, опустился перед ней на корточки.

– Садись.

– Ни за что!

– Я обещал, – пригрозил я.

Она помялась, взвешивая все за и против, видимо целоваться со мной её пугало больше, чем прижиматься ко мне голому (моя майка-то на ней), потому что она подошла ко мне и обхватила за шею. Я поднялся вместе с девчонкой, подхватил её под коленями. Она что-то там пискнула, и мы пошли. Скорость передвижения увеличилась в разы.

***

Астах был горячий, в смысле температура его тела была выше, чем у меня. Моё лицо начало гореть. Хорошо, что темно, а ночное зрение чёрно-белое. У волков ведь чёрно-белое зрение, так ведь? Всё-таки в первый раз прижимаюсь к полуголому парню. Да ещё он подхватил меня чуть ли не за задницу. Его горячие ладони жгли кожу как раскалённые угли.

А интересно, чем пахнут оборотни? Никогда не принюхивалась, да и возможности не было. Семейство Игристых – первые оборотни, с которыми я познакомилась так близко. Оборотни же запахам придают большое значение, так ведь? Я принюхалась. Запах такой странный, совсем не человеческий и далеко не собачий, как некоторые утверждают. Я снова вдохнула этот удивительный, ни на что не похожий аромат молодого здорового мужчины -оборотня.

– Прекрати, – почему-то прорычал Астах. Я даже вздрогнула от неожиданности.

– Чего прекратить? – удивлённо переспросила я.

– Пыхтеть и ёрзать. Иначе мы сделаем непредвиденную остановку, и я попрошу парней отойти подальше.

– Зачем? – и тут до меня дошло, что он имел в виду. Горячая волна стыда и волнения накрыла меня. – Пусти меня, я слезу, – я попыталась соскользнуть с его спины.

– Я же сказал, не ёрзай! – прикрикнул он. – Сиди смирно!

– Вот, блин, раскомандовался, – себе под нос пробубнила я, но прекратила попытки спуститься на землю.

– Я всё слышу, – напомнил парень о своём слухе.

Тут мне в голову пробралась мысль, а какая на вкус кожа у оборотней, не в смысле съесть, а лизнуть. Я с ужасом отогнала эту мысль подальше. Да, Регина, пожив с оборотнями всего ничего, в тебе запросыпались первобытные инстинкты. Что же дальше будет? Страшно подумать.

***

Я понял, что тащить девчонку самому – дурная идея, сразу, как только она забралась ко мне на спину и прижалась всем телом. Но мысль, что её может кто-то другой понести, почему-то вызывала жгучее недовольство.

Она не волчица, меня не должно так к ней тянуть. Да и я не одинокий волк: у меня девушка есть, которой, между прочим, эта человечка перцем в глаза сыпанула. Я должен злиться по идее.

Девчонка слегка поёрзала, устраиваясь поудобнее, а потом затихла. И вот тут началась настоящая пытка. Не знаю, что она там напридумывала у себя в голове, но она стала принюхиваться. Ко мне! Как делают волчицы, когда хотят от волка конкретного. Но она же не может об этом знать, правильно? Или может? Потом её дыхание участилось, чего это на неё нашло? Может, испугалась или просто издевается? Я сжал покрепче зубы и пошёл дальше. Парни как-то подозрительно часто стали на нас оглядываться и многозначительно ухмыляться. И тут меня накрыло волной желания, при том не моего желания. Проклятая девчонка! Что она творит?! Я остановился и вежливо попросил её не пыхтеть и не ёрзать. Эта дура спросила почему. Мне так хотелось объяснить ей на деле причину. Но я сдержался, и то потому, что Глеб на меня осуждающе посмотрел, всё-таки моя девушка – его сестра.

***

Быстро сдав беглянку с рук на руки её родителям, я умчался к дому Виолетты.

– Я так соскучился, – пробормотал я, целуя её шею.

– Фу, от тебя воняет этой обезьяной, – недовольно заявила моя рыжая красавица, отталкивая меня.

– Меня тоже бесит, поэтому я хочу смыть её запах твоим... – и поцеловал, она мне ответила.

***

Глава 9 Возвращение блудной дочери

Солнечный лучик заглянул ко мне в комнату, пробежался по подоконнику, быстрой мышкой скользнул по подушке и поцеловал меня в носик. Я отмахнулась от него, но он не отставал. Я попробовала повернуться на другой бок, но тут зазвенел будильник. Я выключила его, легла обратно и не смогла сдержать счастливой улыбки. Несмотря на боль в ободранных коленках и локтях, я сладко потянулась и резко встала, шишка на лбу тут же напомнила мне, что я поступила опрометчиво. Я пощупала лоб. Такое ощущение, что шишка за ночь подросла. Как я в школу пойду? Тут я было совсем расстроилась, но мой взгляд упал на подоконник, там в банке стоял милый букетик полевых цветов. Я живо скинула одеяло, забыв про шишку в два прыжка оказалась у окна. К букету записки не прилагалось. Может, это мама поставила, а я напридумывала себе не весть что? Хотя мама бы поставила садовых цветов. У нас перед домом остался от прежних хозяев замечательный цветник.

Вчера мы добрались до нашего квартала (уже нашего?) без особых приключений. Парни чуяли, когда перед нами были люди и обходили эти места стороной. Никому не хотелось объясняться перед полицией за мой, мягко говоря, помятый вид, а мне тем более. Как только мы вышли с частных владений (тем же способом, что и вошли – Радим снова отогнул прутья ограды для меня), Астах спустил меня со спины и умчался вперёд, бросив с Радимом, Глеб тоже скрылся из вида. Что это с Астахом? Устал нести? Да я вроде как не навязывалась...

Радим оказался очень неразговорчивым парнем. Кажется, мы с ним вместе учимся. У меня много одноклассников, я их ещё не всех запомнила на лица. Радим если и отвечал на вопросы, то только односложно, а чаще вообще молчал. Угрюмый какой. Но всё равно лучше Глеба, тот при виде меня начинает цедить ругательства сквозь зубы в адрес людей вообще и мой в частности. Я ему ничего такого не сделала, почему он так ненавидит меня?

Перед самым моим домом Астах появился, велел отдать его майку. Я отдала. Он взял меня за руку и постучался в дверь. Он что забыл, что у нас есть дверной звонок?

Послышались торопливые шаги, дверь открыла мама.

– Регина! – она бросилась меня обнимать, причитая сквозь слёзы.

Пока мы с мамой обнимались и плакали, Астах с папой перекинулся парой слов, обменялся на прощание рукопожатием, и парни свалили в неизвестном направлении. Наверное, пошли домой.

– Идёте в дом, – поторопил нас отец. Мама обняла меня так, как будто боялась, что отпустив меня снова потеряет.

И я поняла, как, должно быть, родители переволновались за меня. Вон и папа тоже, хоть и молчит, но по нему видно, что ожидание моего возвращения не прошли для него бесследно: под глазами залегли тени, морщины и углубились и стали выделяться резче. Папа выглядел так, как будто разом постарел на несколько лет. Мне стало жаль его. Меня затопила волна жгучего стыда за свой глупый поступок, смешанная с чувством вины.

– Дорогая, где ты была, мы так волновались? – начала мама, когда мы вошли в гостиную.

Здесь света было больше, и она, наконец, разглядела то, как я выгляжу. Чем ниже опускался её взгляд, тем шире раскрывались глаза, наполняясь страхом. Она всплеснула руками и зажала себе рот, чтобы сдержать вопль.

– Дочка, что с тобой произошло? – её взгляд остановился на порванной юбке, край которой я придерживала рукой.

– Ничего такого, о чём ты думаешь, – быстро проговорила я, чтобы развеять её опасения.

– Не ври мне! – прикрикнула мама. – Тебя кто-то обидел? – она с силой схватила меня за руки.

– Мам, нет! Я просто упала с велосипеда, поэтому выгляжу так ... потрёпано.

Подошедший папа подтвердил мои слова.

– Астах сказал, что на ней нет запаха насилия, успокойся, дорогая, – он положил руку на плечо матери.

Между нами возникла неловкая пауза, наполненная напряжением. Я боялась поднять глаза на отца, боясь снова увидеть осуждение или злость. Пауза всё длилась и длилась, меня уже начало потряхивать от перенапряжения. Мама уже хотела что-нибудь сказать, чтобы разрушить эту неловкую тишину. Но папа опередил её, неожиданно резко притянул меня к себе и обнял, прижав мою глупую головушку к своей груди.

– Горазда же ты попугать старика, – проговорил он, гладя меня по волосам. Переживания этого дня вырвались наружу и я разрыдалась навзрыд, уткнувшись лицом в папину рубашку. – Ну, будет тебе, будет. Всё уже позади. Всё хорошо. Ты дома. Больше не пугай нас так с матерью. Мы тоже не железные...

– Дурочка маленькая, – мама обняла меня со спины и поцеловала в макушку. Больше не делай так, а то я раньше времени поседею, и деньги на краску для волос буду брать из твоих карманных ,– пригрозила она.

Я рассмеялась сквозь слёзы. Всё хорошо. Я дома.

***

Потом я пошла спать и спала без сновидений, как младенчик с чистой со-вестью. А сегодня на окне цветочки. Может, это Астах? Да нет, зачем ему? У него девушка есть. К тому же он оборотень, а я человек, нас не должно друг к другу тянуть. Правильно? Правильно, значит, остаётся мама.

– Мам, доброе утро! – громко возвестила я дом о своём пробуждении, спускаясь по лестнице на первый этаж.

– Доброе! – мама откликнулась с кухни. – Надо же, ты сама проснулась, – послышался шум блендера, значит, мама готовит домашний йогурт.

– О, сегодня вкусняшка будет! – обрадовалась я, стянув с блюда готовый блинчик. – А папа почему не ест? – поинтересовалась я.

– Жду кое-каких засонь, – папа отложил в сторону утреннюю газету, чмокнул подошедшую меня в макушку. – Доброе утро, малыш.

Я улыбнулась.

– Мам, ты не знаешь, что это за цветы у меня на подоконнике? – спросила я как бы между прочим.

– А, так это Гера вчера принесла, пока тебя не было. Она хотела, чтобы ты быстрее нашлась. А эти цветы что-то означают у их народа. Можешь у Матильды днём спросить.

– А, ясно, – я постаралась подавить разочарование, но оно всё равно проскользнуло в голосе. Мама хитро на меня взглянула, но, слава богу, комментировать не стала.

– Ты в таком виде собираешься в школу? – поинтересовалась вместо этого она.

– Да, а что не так с моим видом? – я посмотрела на свои ободранный руки и коленки, замазанные зелёнкой.

– Да нет, всё в порядке, просто одень что-нибудь закрытое.

– Шишку всё равно не скроешь, – я досадливо поморщилась, случайно надавив на неё сильнее, чем следовало бы.

– Ничего, до свадьбы заживёт, – утешил папа, попивая свой кофе. – Будет впредь наука, без шлема ездить, – добавил он с улыбкой.

Я снова поморщилась, на этот раз от воспоминания о шлеме, другого такого гадкого шлема нет на целом свете. Естественно, я никогда не надевала его по доброй воле, а новый купить, у меня руки не доходили.

– Надо как-нибудь отблагодарить парней за то, что нашли меня, – вспомнила я о важном.

– Я уже этот вопрос решил, – сказал папа, вызвав моё удивление скоростью, с которой он сработал. – Но ты можешь сказать им личное спасибо и подежурить за них в классе, – добавил он с серьёзным видом. – Думаю, им будет приятно.

Я посмотрела на папины глаза: в них плескались смешинки.

– Так ты шутишь! – с облегчением воскликнула я.

– Ну что ты, – наигранно возмутился папа, – я серьёзен как никогда, и улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой, которую я не видела у него уже давно.

Мы с мамой рассмеялись.

– Всегда бы так, – он встал из-за стола, – слышать ваш смех, – пояснил он в ответ на наши недоумевающие взгляды. – Ну всё, милые, мне пора, – он поцеловал маму. – Спасибо за блинчики, родная,– и потрепал по волосам меня. – Смотри, если поранишься ещё где-нибудь в ближайшее время, я тебя заставлю ходить в каске, – шутливо пригрозил он. – Поняла, лисёнок?

– Так точно, сэр, поняла! – отрапортовала я со счастливой улыбкой.

Глава 10 Особенности оборотничьего менталитета

В этот раз в школу я шла одна. Астах меня не провожал, как в первый день... я мельком удивилась этому, но не придала большого значения. Дорогу я запомнила, не заблужусь, не маленькая.

Странности начались на подходе к школе. Меня обогнали какие-то младшеклассники из класса восьмого-девятого. Сначала ничего не обычного не происходило, они шли, болтали о своём, но стоило им пройти меня, как они резко заоборачивались, усиленно принюхиваясь и во все глаза пялясь га меня.

Что такое? Я незаметно осмотрела себя: форма в порядке, коленки скрыты за непрозрачными колготками, шишка на лбу – под беретом. Вроде всё нормально. Я даже принюхалась к себе. Форма чистая, только после стирки. Может, им запах порошка не понравился? Мама ещё не успела купить специальный для оборотней с их-то обострённым обонянием. Дальше – больше. Чем ближе я подходила к школе, тем больше становилось учеников. Стоило мне попасть в зону их обоняния, как они начинали принюхиваться, а затем что-то жарко обсуждать. Все пялились на меня. Некоторые даже стали подходить и приветливо здороваться. Я мало кого знаю в школе: поэтому лишь неуверенно улыбалась в ответ на приветствия.

– Привет, Регина! – ко мне подошёл парень с длинной белобрысой чёлкой, я его по ней и запомнила, он учится с Астахом в одном классе. – Меня зовут Давид, – он протянул мне руку. – Если будут какие-то проблемы, обращайся, – он задорно улыбнулся и отвалил.

Уже отходя, он обернулся.

– Кстати, классная беретка, тебе идёт, – и показал большой палец.

– Спасибо, – пробормотала я, тихо офигевая.

Сказать, что сегодняшний день разительно отличался от моего первого дня в этой школе, значит, ничего не сказать.

Первый день в школе.

Я пришла на праздничную превосентябрьскую линейку в сопровождении мамы. Мама была собранной и старалась казаться дружелюбной, постоянно улыбаясь. Но я знала, что она волнуется, думаю, даже больше чем я. Ведь и про оборотней ей известно побольше моего.

Нас встретила приветливая директриса, сестра Матильды, познакомила с моей классной руководительницей. Ею оказалась молодая коренастая оборотница с очень суровым лицом и квадратной челюстью. Она походила скорее на солдата, чем на учительницу. Но имя у неё было самое обычное – Анна Григорьевна.

Ученики меня демонстративно игнорировали. При моей попытке пообщаться они либо просто молча уходили, либо рычали что-то нелицеприятное. Учительница с мамой ушли, что-то обсудить на счёт моего обучения, наверное, предоставив меня себе. До линейки было ещё время, и я решила побродить по коридорам. Школа была сделана по последнему слову науки и техники: большие окна, светлые коридоры, зоны отдыха с диванчиками и океан зелени. Во всех углах в кадках стояли какие-то пальмы, на стенах причудливо громоздились кашпо. Всюду, куда ни глянь, висели электронные информационные табло, где можно было посмотреть не только общую информацию и последние новости школы, но и какую оценку тебе поставили на последнем уроке.

Я глазела по сторонам, толпы учеников огибали меня как волны одинокую скалу. Вокруг меня образовалось свободное пространство, никто не хотел сталкиваться со мной даже случайно.

"Оно и к лучшему, – подумала я, – а то с их суперсилой толкнут меня случайно, и полечу я ласточкой со второго этажа ".

– Вот ты где! – за моей спиной неожиданно раздался смутно знакомый голос, полный недовольства. Я обернулась. Предо мной стоял высокий темноволосый парень с удлинённой стрижкой. – Я тебя везде ищу. Ты совсем глухая? Линейка уже началась.

Оглянувшись по сторонам, я с удивлением обнаружила, что коридор совершенно пуст, в пределах видимости нет ни одного ученика. Только мы с этим кислым парнем. Интересно, у него всегда такое недовольное выражение лица или только при виде меня? Кстати, я вспомнила этого длинноволосого – это же тот парень, которого Астах представил как старосту моего класса. Глеб, кажется, зовут.

Я только открыла рот, чтобы сказать "привет " или что-нибудь в этом роде, но он мне не дал.

– Так и будешь стоять как истукан? – процедил презрительно он, развернулся и пошёл в сторону лестницы, даже не интересуясь, иду ли я следом.

Поразмыслив секунду, не уйти ли от этого хама в другую сторону, чтобы он побегал по школе в поисках меня, я всё-таки решила идти за ним. Лишний раз выслушивать его "комплименты " нисколько не хочется.

У меня целых две одноклассницы, представляете?

Учеников в школе было не очень много в виду скудости популяции оборотней в нашем городе. Поэтому первого сентября проходила общая торжественная линейка. Ученики по классам выстраивались буквой П. Построение было либо на стадионе, если хорошая погода, либо в спортзале. Затем шла небольшая культурная программа, где выступали ученики, учителя и даже родители. После неё шли официальные поздравления директора, кого-нибудь из родительского комитета и на таких мероприятиях всегда выступал господин Игристый, папа Астаха, как глава общины оборотней. Так мне рассказала мама, она это успела выведать у Матильды.

Так вот, Глеб привёл меня к нашему классу, шикнул, чтобы встала куда-нибудь, а сам пошёл на своё почётное место старосты в первый ряд.

Я уже говорила в нашем классе две девочки: обе красивые и эффектные. Если бы я не видела нашу классную руководительницу, то бы подумала, что высокий рост и красивые формы – свойственная черта всех оборотниц. Одна была рыжая – Виолетта, я сразу ей не понравилась, как позже я узнала, она -девушка Астаха. Вторая – чёрненькая. Её зовут Эмма. Она во всём поддерживает свою рыжую подругу. Хотя нет, иногда она на неё та-ак смотрит, когда та не видит, что мороз по коже. Интересно, зачем тогда дружит?

Я подошла к девочкам, негромко сказала: "Привет! "

Рыжая облила меня ведром презрения, а Эмма посмотрела скорее с любопытством, чем с неприязнью.

– Ясно, – пробормотала я. – Вот об этом меня предупреждала Василиса. Ладно, подойдём с другого краю.

Я мило улыбнулась какому-то здоровяку, стоящему рядом со мной. Он хмыкнул и отвернулся. И здесь глухо. Что ж примем ваши правила игры. Это моя не первая смена школы, но сейчас я не хочу об этом вспоминать.

Я отстояла линейку, скорее слушая голоса, чем смотря представление: из-за рослых оборотней. Большинству из них я приходилась лишь до плеча. Официальная часть закончилась, народ пришёл в движение, всех прригласили на классные часы. Я тоже последовала за всеми, ориентируясь на спину здоровяка из моего класса. Но кто-то меня толкнул, процедив сквозь зубы: "Ходят тут всякие ", я отвлеклась на этого невежу и потеряла свой главный ориентир – парня, который на фоне остальных смотрелся как океанский корабль среди речных плоскодонок. Надо будет узнать его имя.

– Привет! – меня кто-то окликнул для разнообразия весьма дружелюбно, пока я в опустевшем коридоре пыталась разобраться, как работает электронное табло, чтобы понять в какую аудиторию мне нужно идти. – Ты из какого класса?

Я обернулась, передо мной стоял самый необычный оборотень из виденных мною. Это был невысокий молодой мужчина с бородкой-эспаньолкой. На нём были брюки цвета вишни, заправленная рубашка с мелким принтом, а вокруг шею был намотан огромный клетчатый шарф с бахромой. И этот странный мужчина мне приветливо улыбался.

– Привет, – немного смущённо поздоровалась я, улыбаясь в ответ. – Я из 10 А. Я новенькая и немного заблудилась.

"Интересно, а бывают оборотни-геи? " – пронеслось в голове.

– Я так и подумал, – с улыбкой сказал он. Кстати, улыбка ему шла.

Он подошёл поближе и быстро нашёл расписание моего класса.

– Это сначала трудно пользоваться этой штукой, – он щёлкнул пальцем по табло. – Но ты быстро научишься. Аудитория 208. Ты знаешь, где это? Может, проводить тебя?

– Да, – я обрадовалась предложенной помощи как никогда в жизни. Не хотелось привлекать лишнее внимание к себе своим опозданием.

– А вы кто? – задала я невежливый вопрос, уж очень мой провожатый колоритно выглядел, причём в прямом смысле слова.

– А ты как думаешь? – хитро спросил он, шагая вместе со мной по коридору.

– Вы не похожи на ученика, – начала я перечислять догадки. – И на учителя тоже. Может, вы чей-то родственник? – наконец, предположила я.

– Мы все тут родственники, – со смешком ответил странный парень, похоже ему болтовня со мной доставляла искренне удовольствие. – Я учитель искусства.

– О, – протянула я, по-новому взглянув на него.– Тогда это многое объясняет, – мы начали подниматься на второй этаж.

– Что объясняет? – заинтересовался парень с огромным клетчатым шарфом вокруг шеи.

– Ваш не совсем типичный вид для оборотня.

– О, – пришла его очередь тянуть. – А много ты знаешь об оборотнях? – он с интересом посмотрел на меня в ожидании ответа, мы остановились напротив аудитории 208.

– Я познакомилась с ними, то есть с вами, – исправилась я, – только этой осенью.

– Тогда это многое объясняет.

– Что именно? – мне стало любопытно.

– Ну, то, что ты, например, совсем нас не боишься. Это заметно. Кстати, мы пришли, – он кивнул в сторону двери с табличкой 208. – Передавай привет Анне Григорьевне. Она моя жена, – он подмигнул ошарашенной мне и был таков.

"У меня было такое чувство, как будто он подслушал мои мысли, когда я причислила его к геям ", – рассказывала я потом маме. На что мама рассмеялась.

" Я тут навела справки про вашу учительницу, – как бы по секрету начала делиться мама. – Так вот она, действительно замужем за этим парнем ".

"Да-а? – недоверчиво протянула я. Они как-то не очень сочетаются, ты не находишь? Она вся такая суровая и сильная, а он мелкий и солнечный ", – выдала я своё впечатление об этой парочке.

"Всё так и началось, – продолжила рассказ мама. – Он рос слабым ребёнком, его все обижали: оборотни уважают силу. К тому же он не разделял интересы своих сверстников. Его не интересовала охота, драки и оружие. Странный мальчик обожал рисовать и лепить. Представляешь, каково ему пришлось, сколько насмешек выдержать?

А с Аней, то есть с Анной Григорьевной, они жили по соседству, их семьи дружили. Ей всегда было жаль слабого, но смелого мальчика. У её отца не было сыновей, поэтому свою единственно оставшуюся в живых дочь, он воспитывал скорее как парня, чем как девушку. Поэтому она и била всех обидчиков Бори. Потом они выросли. Он при поддержке господина Матвея поступил в человеческий институт культуры, где успешно получил степень бакалавра искусства, а затем и магистра. Господин Игристый пригласил его преподавать в новую школу, тот согласился. Здесь они снова встретились с Анной Григорьевной, которая, кстати, будет преподавать у вас боевые искусства. У них завязался роман, который очень сильно обсуждали. За глаза естественно: никто не хотел испытать на себе коронный удар Ани. А этим летом они поженились ".

"Ух ты, здорово! – восхитилась я красивой историей любви, свидетельствующей, что любовь способна преодолеть любые препятствия. "Они как Ромео и Джульетта ... – я восторженно закатила глаза. – Вот бы мне так взаимно влюбиться ", – мечтательно протянула я, обняв подушку.

Мама рассмеялась, притянула меня к себе и поцеловала в лоб.

"Моя малышка. Влюбишься ещё, какие твои годы ".

***

Едва я занесла руку, чтобы постучаться в дверь, как та резко распахнулась, чуть не ударив меня по лбу. В дверном проёме стоял Глеб собственной персоной.

– Нет, Анна Григорьевна, её не съели по дороге, – сказал он, глядя на меня уничижительным взглядом. – К моему величайшему сожалению, – добавил он уже для меня, развернулся и отправился на своё место старосты – за первую парту.

Да, не завидую местным старостам: одни обязанности, да и те не из приятных и никаких привилегий.

Я собралась с духом и вошла в кабинет. На меня сразу уставилось двадцать пар волчьих глаз. У меня аж мурашки по спине пошли. Во взглядах, обращённых на меня, читался весь спектр чувств: от раздражения (у Глеба) до любопытства (у вихрастого парня, сидящего за последней партой у окна).

– Извините за опоздание, – пролепетала я, ужасно смущённая всеобщим вниманием. – Я ещё не очень хорошо ориентируюсь в новой школе, поэтому долго искала аудиторию.

– Ничего страшного, – успокоила меня учительница. Оказывается, она умеет говорить так мягко, а с виду и не подумаешь. – Это упущение Глеба как старосты, – Глеб сразу ощерился, бросил на меня взгляд, не сулящий ничего хорошего, но вслух не стал ничего говорить. – После классного часа он проведёт с тобой экскурсию. Задача ясна, Глеб? – с нажимом спросила она.

Тот нехотя кивнул.

– Когда я спрашиваю, надо отвечать! – неожиданно рявкнула она, по силе голоса не уступая армейскому сержанту, заставив меня вздрогнуть. И не только меня, как я успела заметить.

Глеб пулей взметнулся со своего места, встал на вытяжку и бодро отрапортовал:

– Так точно, Анна Григорьевна, всё понятно.

– Вольно, садись, – и уже мне более мягким тоном, – присаживайся, Регина, за свободную парту.

Для меня освободили целую парту, какая честь, однако. Моё место оказалось как раз перед вихрастым пареньком.

Глава 11 Экскурсия

– Ну, ты и гад! – глазах Рыжей блестели слёзы. – Как ты мог?!

Самое страшное, что она не вспылила и не бросилась драться, а вот так вот просто стоит и кусает губы, сдерживая рыдания. На это смотреть больнее всего.

– Виолетта! Всё не так как кажется на первый взгляд, – попробовал я объяснить, заранее зная обречённость этой попытки на провал.

Я попытался обнять за плечи свою девушку, но она вырвалась, полоснув на прощанье взглядом зелёных глаз, полных обиды и разочарования, обогнула меня и вышла из класса. Лучше бы она ругалась.

– Чё смотрите? – рявкнул я на её одноклассников, с любопытством следивших за сценой нашего расставания, те отвели глаза и принялись демонстративно шуршать учебниками.

Причины всех моих проблем в классе не наблюдалось. Наверное, опять заблудилась. Я тяжело вздохнул, в душе проклиная чёртово задание отца. Почему я? Он мог бы назначить любого.

Я стремительно вышел из класса и отправился на поиски постоянно теряющейся овечки. Может, её за ногу привязать к Глебу? Пусть смотрит за ней лучше. Кстати его тоже не наблюдалось в поле зрения. Куда эти двое пропали?

Глеб нашёлся быстро. Он мило болтал с какой-то симпатичной девятиклассницей, встав так, что почти нависал над нею, небрежно оперевшись на стену. Ах, так значит, я тут бегаю, его работу выполняю, а он развлекается.

– Привет, Мила! – я мило улыбнулся и, подойдя поближе, обнял зардевшуюся от удовольствия девушку. – Как дела? – я демонстративно игнорировал недовольное сопение Глеба, у которого только что увёл девушку.

– Тебе не кажется, что ты здесь лишний? – наконец прошипел он.

– Нет, – нагло ответил почти свободный я. – У тебя сейчас нет времени, – он недоумённо посмотрел на меня. – У тебя есть дела, – я постучал пальцем по наручным часам.

Глебушка явственно скрипнул зубами, вспомнив о своём задании. Стал озираться по сторонам в поисках своей навязанной подопечной, никого не нашёл. Бросил на меня ещё один злобный взгляд.

– Позже поговорим, – и ушёл.

Я грустно улыбнулся: сделанная гадость не радовала. Злость и досада на несправедливость никуда не ушла.