Текст книги "Война Доминантов. Раунд 3 (ЛП)"

Автор книги: Люциан Бейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Глава 2

Боже, почему я всегда чувствую себя неудачницей после близости с Люцианом? Не просто неудачницей, но и… ужасным человеком. Я ненавижу, что не могу остановить это, не могу остановить того, что произошло со мной. Это глупо, мне наплевать на людей. Я стала сукой, которая притворяется безразличной. Как такое возможно?

Страх. Признаю, что очень большой. Да, мне страшно. Ужасно. Что, если я сдамся ему, и он решит, что… больше не заинтересован? Он явно из тех людей, которые любят вызов, это же совершенно очевидно. И я не виновата, что он Дом. Бывший Дом, как он утверждал, и если он действительно в глубине души Дом, это означает, что он всегда будет одинок. Неважно, что он сказал. Я бы могла сдаться, и тогда его маленький Дом включился бы, дав мне пинка под зад, и на этом этапе игра для меня будет закончена. Наивная маленькая Тара станет Скучной Тарой, больше не давая ему вызов, в котором он нуждался. Он уйдет без оглядки. И тогда я погибну.

Мне просто… не нужно думать об этом сейчас. Нужно сосредоточиться на победе в соревновании. Я разберусь со всем этим… реальным дерьмом после. Я уверена, эти проблемы меня дождутся. Если бы только Люциан позволил мне оставить мои странности на весь период этих соревнований. Пока у меня не было времени подумать о чем–то еще, кроме моей умирающей бабушки в доме престарелых, но все это упиралось в мою игру, чтобы спасти ее.

Иисусе. Как же эгоистично с его стороны не замечать, не осознавать, кем он был, заставляя меня пройти эту личную вендетту. Несправедливо. Совсем несправедливо.

Теперь он будет суровым. Я ненавижу, когда он такой. В основном, потому что это отвлекало меня, не давая возможности думать о задачах. Он был очень эмоциональным для Дома. Я имею в виду, реально, придурок, разве нельзя просто позволить нам выполнять задание?

Я наблюдала за пейзажем, проплывающим мимо. Люциан сидел на одной стороне машины, я – на другой. «Мне нужно пространство, милая». Я закатила глаза, вспоминая его маленькую ложь. Он не нуждался в пространстве, и он это знал. Ему нужно было наказать меня. Вот что ему необходимо. Большой ребенок. Хорошо, если ему нужно это, чтобы чувствовать себя лучше, просто прекрасно. Я могу это принять. Лучше такой, чем… постоянно лапающий, пытающийся удержать мои мысли в куче ерунды. Я не могу заниматься ерундой во время чертовых соревнований! Что с ним не так?

После мягкого динь… динь… динь окно между нами и Стивом медленно опустилось.

– Мы прибудем к месту нашего первого задания примерно через пятнадцать минут. Сначала отель, а затем свидание в ресторане.

– А что насчет задания? Я имею в виду реального задания? – спросила я.

Стив сверкнул на меня взглядом в зеркале заднего вида и состроил усмешку в стиле хэллоуинской тыквы. – Первый вариант. Мы можем отправиться туда сегодня вечером после посещения ресторана или второй вариант. – Он поднял два пальца. – Отправиться туда с утра, когда отдохнем.

– Я не устала. Предлагаю сделать это сегодня.

Посмотрев на Люцина, я ждала, конечно же, его сопротивления. А он молчал, когда мне так нужно было услышать его мнение.

– Люциан? Что думаешь?

– Это твой демон, любимая. Тебе решать.

Почему его голос был таким уставшим? Я оттолкнула эту мысль от себя.

– Что ж, отлично. Поскольку я уже имела дело в прошлом со своими проблемами, – я стрельнула глазами и губами по одной из камер, – чем быстрее, тем лучше.

Взглянув на Люциана, я увидела, что он равнодушно смотрит в окно. Когда я перевела взгляд на Стива, тот лишь пожал плечами и кивнул в ответ на мой немой вопрос.

– Все, что захотите. Я всего лишь водитель. И сопровождающий.

Я рассматривала Люциана.

– Знаешь, это не только мое шоу.

– Неважно, что ты сделаешь, любимая. Ты уже побеждала над всеми своими демонами, помнишь?

– Но ты не веришь в это на самом деле.

– Какая разница, во что я верю?

Я откинулась на спинку, посмотрев в окно.

– Пустяки. Для того чтобы ты сотрудничал, тебе не обязательно соглашаться или понимать.

– Да, я уверен, мы пройдем это испытание с честью, любимая.

– Да, я уверена, так и будет, – ответила я, раздраженная его легкомысленным равнодушным тоном. – Означает ли этот скулеж, что ты закончил играть Верха, Дом?

– Едва ли. Просто жду.

– Чего ждешь?

Наконец, он обратил на меня свои голубые глаза.

– Жду, когда ты все испоганишь. Я должен быть рядом, чтобы взять все на себя.

– Испоганю, испоганю что? Ты думаешь, я не смогу… – я колебалась, – встретиться со своими демонами?

– Нет, если ты уже это делала, любовь моя.

Я скривила губы.

– Хорошо, до чертиков загадочный чувак. Но я не виновата, что у меня нет демонов. – Затем я посмотрела в камеру. – Но если они есть, я с ними разберусь. Прямо… сразу.

– Аминь, – сказал Стив на фоне. – Разберись с этими демонами, дорогая, сразу. Не играй.

– Это фигура речи, нет никаких демонов, – сообщила я Стиву.

Его сочувствующий взгляд в зеркале сказал, что моя бравада не прошла незамеченной.

– Я имею в виду, что в моем прошлом нет никаких демонов. Больше. – Я снова наклонилась к камере, чтобы быть уверенной, что мои слова будут поняты. – Тысяча двести часов терапии должна помочь избавиться от демонов.

Стив поморщился, заставляя меня почувствовать необходимость обосновать и разъяснить. – Естественно, на протяжении двенадцати лет. Пару раз в неделю. С достаточным интервалом.

Его лицо исказилось от шока, сочувствия и ужаса.

– Должно быть, это стоило больших денег.

Мой живот сковало чувством вины. Это были бабушкины сбережения, которые она не потратила на колледж, а потратила на терапию для меня. Еще одна причина, из–за которой мне нужно выиграть это фарс–соревнование. Делать то, что требуется, чтобы доминировать, а не отвлекаться на глупости… такие, как любовь. Я в долгу перед ней.

Мы прибыли в отель, и Люциан исчез в ванной. Я не находила себе места и вздохнула с облегчением, когда услышала звуки душа. Я сосредоточилась на задании. Первое доминирование над демонами. Лицо придурка Джастина, которое я очень бы хотела больше никогда не видеть. Тем более встретиться с ним снова, когда наблюдает Люциан. Мне необходимо найти способ справиться быстро и быть милой и… простой. Незачем выставлять напоказ грязное белье.

В моем кармане пискнул телефон, чем практически довел меня до инфаркта. Желудок вздрогнул, когда я достала мобильник, вспоминая, что означали эти сигналы. Просто замечательно. Отлично. Я скользнула пальцем по экрану и нажала на окно сообщения.

В шкафу ты найдешь униформу медсестры. У тебя доминирующая роль, надень её и позаботься о ранах Люциана.

Какие раны? Я прокрутила вниз и обнаружила остальное.

Ты воспользуешься наручниками и пристегнешь его к кровати, лицом вниз. Также ты воспользуешься стеком и дашь ему пятьдесят ударов.

Пятьдесят!?

Я закрыла глаза и начала мерить шагами комнату. Боже, я не хочу причинять ему боль. Больше, чем я уже сделала. Суки.

Прежде, чем я поняла, он вышел из ванной только в одном полотенце. Он остановился и уставился на меня, как будто почувствовал что–то не ладное.

– Что такое, любимая?

Искренняя забота в его голосе убивала меня. Я протянула ему телефон, и он взял его, пока я вышагивала и наблюдала за его реакцией.

Он уронил полотенце и протянул мне свои запястья, эти великолепные голубые глаза, обрамленные черными ресницами, просят от меня то, что не имеет ничего общего с «Войной Доминантов»!

Иисус Христос!

Кто–то должен был быть сильнее. Я открыла в шкаф и нашла все дерьмо, которое они перечислили, и направилась в ванную. Сначала я быстро приняла душ, зная, что мне придется идти до конца. Нет никаких точек возврата, с тех пор, как он меня взял. И, Боже, он мог сделать это лишь взглядом. Так что, конечно, если мне придется… лечить его раны, я буду самой лучшей чертовой медсестрой на свете.

Надев наряд, я вышла и обнаружила Люциана лежащего обнаженным в центре двуспальной кровати с пультом в руке. Он выключил телевизор и уставился на меня, разглядывая с головы до ног. Внезапно я почувствовала себя глупо. Он не сказал ни слова, просто уставился на меня, наконец–то позволяя небольшой выход эмоциям. Такой самодовольный… важный. И его самодовольство просто бесило меня. Затем я вспомнила, что именно он получит порку, и моя злость пропала.

Он перевернулся на живот и вытянул руки над головой. Я сглотнула и подошла к изголовью кровати с наручниками и надела их на него без слов. Я встала рядом с кроватью, а он отвернулся от меня. Почему–то это разожгло огонь в моем животе.

Я стояла там, слова вертелись в моей голове и на языке, но я была не в состоянии их озвучить.

– Хм… – мой голос едва меня слушался, – я постараюсь и… замахнусь им.

– Перестань ныть и, блять, сделай это.

Его слова ударили меня в живот, и я ахнула. Глаза наполнились слезами. Я не могла сделать это, пока он злился. – Я… Я не могу.

– Нет, сможешь. Подумай о деньгах, любимая. Подумай о бабушке. Подумай о парнях, которые тебя использовали. – Он повернул голову и прожег меня взглядом. – Или еще лучше, подумай обо мне.

Я вытерла слезы, и в его глазах промелькнула вспышка чего–то, прежде чем он закрыл их и снова отвернулся. – Просто покончи с этим, любимая. Это просто порка.

– Ты так говоришь, словно…

– У меня есть опыт. Мой отец хорошо обращался с ремнем.

Я зажмурилась. Сделай это. Просто. Сделай это. Послеманипуляционный уход. Сосредоточиться на послеманипуляционном уходе. – Я сделаю это. Обещаю.

– Я знаю, ты справишься.

Мою грудь сдавило от его голоса. Раскаяние. Чёрт, если сделаю всё как надо, ему будет только хуже. Боже, почему именно он должен через это пройти?

Я приступила к порке. Я пыталась сосредоточиться на парнях, которые использовали меня. Однако, десять ударов, все, что я могла видеть, это Люциан, маленький плачущий мальчик, избиваемый своим отцом. Думаю, что уже около отметки в двадцать я рыдаю, считая вслух, чтобы не сбиться. Пятьдесят – это целая вечность. Его мышцы сильно выделялись, когда он неподвижно принимал каждое касание. Как у него это получалось? Куда он ушел?

Я поспешила, нужно покончить с этим, вытерев глаза и открыто всхлипывая, не переживая о том, как глупо выгляжу, я – Домина–медсестра, порющая своего пациента, а плачу, как ребенок. Это наверняка означает, что наше дело с зарабатыванием баллов худо. Черт возьми. Будь он проклят за то, что такой милый, это все его вина! Я должна ненавидеть его, но он это… он.

На сорок пятом ударе я рыдала, как пятилетка, едва сдерживая стоны. И наконец, на пятидесятом я запустила долбаный стек через всю комнату. – Мне очень жаль!

– Блять. Отстегни. Меня!

Ожесточенный тон его голоса заставил меня забыть обо всех указаниях, деньгах, конкуренции. Я могла только одно. Подчиниться. И я поспешила сделать это. Нужно было сделать это.

Мои руки дрожали, когда я открывала наручники. Мои рыдания усилились, когда я увидела кровь на его запястьях. Это причинило ему боль. О Боже, я причинила ему боль.

– Мне очень жаль. Прости меня. – Внезапно это оказались единственные слова, которые я могла вспомнить. Я повторяла их снова и снова, пока он не притянул меня к себе и не положил на кровать. Он завел мои руки над головой и удерживал своими твердыми пальцами запястья. Никогда я еще не чувствовала себя более защищено. Горячо. Идеально.

Все это время он прижимался ко мне лицом, протолкнув свою сильную ногу между моими бедрами. – Шшшш, любовь моя. У меня есть ты.

У него была я? Почему он утешает меня? Все должно быть наоборот. Однако, моим ответом были вопли извинения, прощения. – Я должна заботиться о тебе, я должна ухаживать за тобой.

– Ты и заботишься, детка, – хрипло прошептал он мне на ухо. – Твоя любовь – лучший, блять, послеманипуляционный уход в мире.

***

Боже, Тара, блять, снова это сделала. Именно тогда, когда я поклялся на могиле своего деда, что не позволю ей, она, блять, превратила меня в ничто. Горячее сборище обжигающих нейронов. Она всхлипнула. Это был не просто плачь. Это было похоже на оргазм плача. И он так много сказал. Сказал то, что мне необходимо было услышать. Она любила меня. Блять. Я приму все, что она мне даст, во сне, во взгляде, в прикосновениях, долбаных загадках, просто все, что бы это ни было.

Зазвонил телефон отеля, и я поцеловал ее, рыча из–за того, что прервали это священное событие. Но телефон продолжал звонить, как чертов колокол, извещая, что момент действительно окончен. Я вздохнул и уперся лбом в ее плечо, а затем приложил к уху трубку.

– Нам нужно выйти через пятнадцать минут. Или это будет стоить вам очков. – Суровый тон в голосе Стива сказал, что он не хочет, чтобы это произошло. Это тоже ему чем–то грозит?

Я вздохнул.

– Мы будем в машине через пятнадцать минут.

Я повесил трубку и поцеловал Тару, прежде чем она начнет действовать.

– Я люблю тебя, детка.

Ее хныканье отозвалось болью в моих ушах и теле. Звук неуверенности и вины.

– Шшшш, не говори. Все в порядке. Мне просто нужно было это сказать. – Я позволяю своим губам мягко прижиматься к ней, нежно покусывая, не прекращая показывать ей, что она значит для меня. Отрываться от нее, было подобно подъему в гору. Но я это сделаю. Я поднимусь на эту чертову гору ради нее.

– Мне нужно… переодеться.

Я сел на край кровати и провел пальцами по волосам, потом по лицу.

– Если ты не хочешь идти в униформе медсестры, тебе тоже.

Прошла минута молчания.

– Не надо меня ненавидеть.

Я оглянулся на нее, и мое сердце растаяло от беспокойства в ее глазах. Я скользнул пальцами по ее щеке.

– Никогда, любимая. Никогда.

– Ты уверен? – Она бродила взглядом по моему телу.

Я встал и повернулся к ней, давая ей взглянуть на другие вещи, помимо красных отметин, которыми она покрыла мою спину.

– Я точно уверен. Ты можешь сделать остальное со мной вечером. – Я погладил свой член, готовый взорваться от необходимости в ней.

Она смотрела на него, как будто размышляла, что можно сделать сейчас. Она взглянула на меня, и мой желудок дернулся на мольбу в ее глазах. С таким отчаянием.

– Блять, детка, сделай это.

Она поспешила к краю кровати и взяла мой член с отчаянной жаждой, при этом издавая сладкие стоны.

Я погладил ее волосы, и она посмотрела на меня. Иисус Христос.

– Детка, – я снова зарычал из–за ее взгляда чистого обожания. – Заставь меня кончить. – Я удерживал ее голову и заполнял членом рот. – Черт, отсоси мне, любовь моя. Возьми его глубоко.

Ее пальцы пробрались между моих ног, убеждая их раскрыться. Я подчинился ей, и она провела влажным пальцем по моему члену, а потом погладила им мою задницу, вырывая из меня громкое шипение.

– Блять, Боги. – Я смотрел ей в глаза, и она смотрела на меня, заставляя мой член врезаться в ее горло. Ее ноздри трепетали от горячих стонов и всхлипов, лоб сморщился от потребности. Мне нужно кончить ей в рот. – Блять, соси сильнее. Глубже. Я люблю трахать твой ротик.

Ее стоны стали громче, когда я врезался бедрами, освобождаясь и распадаясь. Ее палец погрузился в мою задницу и взорвал мой гребаный мир. Я крепко держался, когда она обрабатывала меня своим ртом и трахала пальцем – совершенно, так блять, совершенно. Тара причмокивала, показывая, что я самое вкусное, что она когда–либо пробовала, и она не могла этим насытиться. Какое же безумие. Всеобщее чудесное безумие.

Глава 3

– Так глупо, что мы должны носить камеру! Серьезно. – Тара поправила камеру на своем браслете. – И не снимать ее ни при каких условиях! Да ладно? – Она зарычала. – Ты же знаешь, как меня волнует то, что любой извращенец в сети может увидеть меня в туалете, верно?

Мне было все равно. Я улыбнулся, чувствуя, как мы пересекли мост, а затем сожгли его. Нет пути назад. Только вперед.

Мы вошли в ресторан, и у меня сразу же появилось неприятное предчувствие. Высококлассный мужской клуб. Просто офигенно. Со стойки администратора мы увидели достаточно, чтобы понять детали, которые были выделены специально.

Центральная сцена окружена парой поменьше и комплексом подиумов, которые были соединены с зоной отдыха, чтобы удерживать внимание клиентов на танцорах. Некоторые столики были размещены близко к сцене, чтобы выступающие касались посетителей. Другие столики и ряд кабинок находились в скрытой зоне.

Как мужчины, так и женщины официанты перемещались между столиками, и все были одеты в первоклассную черно–белую униформу. Я с легкостью заметил нескольких сотрудников службы безопасности, сурового вида мужчины наблюдали незаметно, акцентируя внимание на клиентах, а не на танцорах.

Особое освещение скрывало столики в плотной тени, давая негласное разрешение на любые действия, которыми зрители захотели бы заняться. В этом месте могло происходить все, что угодно, и никто ничего не увидит. Персонал будет спокойно выполнять работу, и все это забудет. Болезненное напряжение в моем животе усилилось.

Я не был новичком в такого рода клубах, хотя те, что я посещал, были немного ниже… классом. Но улучшения заставили меня нервничать. То, что происходило в такого рода местах, часто было грязнее того, что происходило на задворках, в которых обитали преступники. Эта мысль расшатала мои нервы до предела и мои защитные инстинкты пришли в боевую готовность.

Блондинка администратор улыбнулась, приближаясь к стойке, соблазнительно покачивая бедрами, обтянутыми маленьким черным платьем. Ее слишком ярко–синий взгляд мгновенно переместился с моего лица на Тару, затем на Стива. Немедленно их отпустив, она сосредоточилась на мне.

– Добро пожаловать в «Шелковую Розу», дорогуша. У вас забронирован столик?

Стив передал ей карточку.

– Я думаю, это все объяснит.

Она послала ему взгляд, показывая, что он немного вырос в ее глазах, затем взглянула на карточку.

– Поняла. Прошу сюда, дорогуша. – Старательно игнорируя Тару, она привела нас к столику прямо впереди и по центру, на расстоянии вытянутой руки от главной сцены.

Она щелкнула пальцем, и один из охранников появился как по волшебству, держа стул для Тары. Да ну, нахрен.

Сохраняя нейтральность, я подошел и положил руку на стул, смотря ему в глаза. Он понял и отступил. Я повернулся к Таре и предложил руку.

Мое чертово сердце не знало, остановиться или разогнаться, когда она улыбнулась мне, показывая, что ценит то, что я только что сделал, и в полной мере отблагодарит меня. Позже.

Как только она села, я пододвинул свой стул и сел, взяв ее за руку, а Стив занял свое место по другую сторону от меня, осматриваясь по сторонам.

Администратор опустила руку мне на плечо и наклонилась, чтобы сказать, убедившись, что у меня был полный обзор на ее декольте:

– Меня зовут Анали. Не забудьте позвать меня, если вам что–нибудь понадобится. Все, что угодно. Официант будет рядом, чтобы принять ваш заказ в любой момент. – Практически сожалея, она выпрямилась. Когда я поблагодарил ее, она, наконец, ушла.

Оглядевшись вокруг, я должен был признать, что они не жалели денег. Это место – одна сплошная темно–красная кожа, полированная латунь и темный дуб. Здесь пахло стодолларовыми сигарами, эксклюзивной выпивкой и дизайнерским одеколоном.

Тара таращилась так, будто она… ну, конечно, она никогда не была в таком месте. Я не мог не улыбнуться, когда она внимательно изучала кожаную обивку на подлокотнике ее стула. После нескольких ковыряний и толчков она вонзила ноготь, а затем осмотрела вмятину, которую оставила. Невольно впечатленная она поджала губы и откинулась назад, задумываясь что бы еще проверить.

Впервые я обратил внимание на исполнителя на центральной сцене. Стройная, но мускулистая, с темно–рыжими волосами красавица, расхаживала вокруг, двигаясь в ритме мелодии. Осмелюсь предположить, девушка занималась экзотическими танцами, и на профессиональном уровне. Чистая, здоровая кожа сказала, что она там для танцев, а не из–за наркотиков. Интересно.

Подошла пышная женщина в черных брюках и белой блузке, улыбнулась и остановилась рядом с Тарой.

– Я Фелиция, ваш официант. Вы хотели бы начать с напитков?

Когда Тара и Стив стрельнули в меня взглядами, явно паникуя, я заказал всем джин с мартини. Фелиция передала меню и исчезла, чтобы принести напитки. Бегло взглянув на меню, я принял решение. Судя по недоумению Тары и поднятым бровям Стива, ни один из них не имел ни малейшего представления, чего они хотят.

Фелиция вернулась с напитками и сразу посмотрела на меня.

– Для начала у нас будет аперитив. Сегодня вечером это филе–миньон?

Она блеснула ослепительной улыбкой.

– Он великолепен. Лосось на гриле тоже неплох.

Я кивнул.

– Я буду филе средней прожарки. – Тара поддержала мой выбор, в то время как Стив все еще был озадачен, но в итоге выбрал то же самое. – А также мы будем Каберне Совиньон.

– Очень хорошо, сэр.

– Ты здесь, как рыба в воде. – Улыбка Тары не выглядела довольной от этой идеи.

– Я бывал в таких заведениях, хотя не встречал настолько высококлассных. Ревнуешь?

– Вовсе нет, – солгала она, продолжая осматривать каждую деталь.

Аперитив прибыл быстро, и я никогда так отчаянно не нуждался в отвлекающем маневре, как сейчас. Может быть, еда сведет на нет мое желание следить за здоровенными охранниками, особенно за тем, который держал стул для Тары.

– Креветки восхитительны. – Стив жевал и пялился куда–то в область моего галстука–бабочки. Его напряженное лицо показывало, что он никогда не был в таком месте раньше, и ему некомфортно.

Для меня это было как… не второй дом, больше похоже на визит домой после переезда, немного неловко, но не незнакомо. Женщины бросаются на меня как на покупки в продуктовом магазине. Ничего фантастического и нового. С другой стороны, Тара, очевидно, никогда не была в таком месте. Она открыто пялилась на то, что происходило вокруг. Постоянное: «О, Боже мой» и «Вы что, издеваетесь?» слетало с ее губ каждые десять секунд. Этот ее взгляд, которым она постоянно смотрела на меня, чтобы увидеть, верен ли я, делал все ещё забавнее. Каждый раз, когда она это делала, я встречал ее горящим взглядом. Тем, который говорил, что нет никакой другой женщины в зале, только ты, любимая. И да поможет мне Бог, так и не было.

В кармане снова ожил телефон, и на меня обрушился страх. Какую хрень они заставят нас делать? Я осторожно вытащил телефон. Удерживая его на ноге, я нажал на сообщение.

Ты Дом, прикажи Таре принять участие в конкурсе ночного клуба.

Блять. И что это?

– Что?

Я поднял глаза на Тару и положил телефон в карман.

– Ничего.

Она потянулась и вытащила телефон из кармана, увидев сообщение. Ее взгляд выражал чистое безумие.

– Какой конкурс?

Я пожал плечами и огляделся.

– Я не хочу, чтобы ты что–то делала. – Я не сомневаюсь, это будет связано с позволением незнакомцам поглазеть на нее. Блять, да ни за что. Не там, где мне придется сидеть и наблюдать за ними.

В течение нескольких секунд она оглядывалась.

– А у нас есть выбор?

– Да, у нас есть выбор.

Она уставилась на меня, словно ожидая другой вариант.

В ответ я пристально на нее посмотрел.

– Мы не можем не делать… это.

– Да, мы не можем это сделать.

– Нет, если хотим заработать очки.

– В ее словах есть смысл, очко в её пользу… простите за каламбур. – Стив потягивал вино.

Я посмотрел на него.

– Почему это так важно для тебя? – Он еще не все нам рассказал, теперь я в этом уверен.

– Это не обязательно должно что–то значить для него, чтобы доказать твою правоту, – сказала Тара.

– Нет. – Стив осмотрелся вокруг, кивая. – Но это так. Это действительно важно. – Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул, выдавая усмешку, похожую на улыбку на маскарадной маске. – Я не получу свои бонусы, если вы проиграете.

Я закатил глаза и откинулся на спинку стула.

– Хорошо, двое против одного. – От самодовольной ухмылки Тары мне захотелось перекинуть ее через плечо и уйти отсюда.

Я подался вперед и пригвоздил ее взглядом.

– Это тебе не демократия, твою мать. Если это что–то неприемлемое, ты этого не делаешь.

Она откинулась назад, ошеломленная моим грубым ответом. А потом она выдала изумленный взгляд, который сказал: «Ты же не думаешь, что я должна тебя слушаться».

Черт побери. Если бы это была реальная жизнь, и она была моей реальной сабой, это не было бы проблемой. Я хотел уйти с ней. Нет, я бы не был тут с ней. Но я должен получить права. Заработать положение. Боже, как я ненавидел это.

Сцена пустеет, и воздух наполняется треском микрофона. Сногсшибательная блондинка в откровенном красном платье появляется в центре.

– Дамы и господа, добро пожаловать в «Шелковую Розу»! Я надеюсь, вы хорошо проводите вечер. – Она подождала, пока стихнут аплодисменты. – Итак, как вы знаете, у нас здесь очень талантливые исполнители, но время от времени нам нравится придумывать что–то новое. – Профи, она работала на публику, подогревая интерес. – Сегодня у нас есть особое удовольствие. У наших гостей, как мужчин, так и женщин, будет возможность выйти на сцену и проявить себя в танце на пилоне! – После этого объявления потребовалось некоторое время, чтобы стихли аплодисменты. Видимо, завсегдатаи любили свежее мясо. – Встречаемся у лестницы для регистрации! – Вернув микрофон на стойку, она, виляя бедрами, направилась к парочке мужчин, которые пододвигали деревянную лестницу к краю сцены.

– Что за…? Танцы на пилоне? – наклонилась и зашептала Тара.

– Ты должна раздеться до трусиков и лифчика и станцевать на пилоне. – Я кивнул на сцену. Ее пустой взгляд кричал непониманием. – Понимаешь, как стриптизерша?

Она дернулась, чтобы посмотреть, и ее челюсть отвисла. Затем она повернулась ко мне, сузив глаза от ужаса. – Я не могу танцевать!

– И это все, что тебя волнует?

Она продолжила с открытым ртом очередной раунд недоверия.

– Голой?

– Не совсем. – Слова Стива отвели от меня ее взгляд, и он поднял руки. – Мой рот закрыт. И мои глаза тоже, если она вдруг захочет это сделать. – При этом он элегантно прикрыл веки.

– Насколько это может быть сложно? – Тара встала. – Куда мне идти?

По крайней мере, это не приватный танец. Это было бы определенное «нет». Я бы вытащил ее оттуда. И действительно, идея танца на пилоне вдруг оказалась тем, что я действительно хотел увидеть. Но в одиночестве. – Итак, тащи свою гребаную задницу наверх, разденься до трусиков и лифчика и станцуй для меня.

Она посмотрела на меня так, как будто я сошел с ума.

– Он сказал приказывать тебе, дорогая.

Она закатила глаза.

– Оооо, да, Мастер. Конечно. Все, что вы скажете, Мастер Бэйн. Мастер Бэни. Мастер Люциус. – Она взяла свой бокал вина и выпила его. Затем взяла мой бокал и тоже его выпила. – Уууу. Ну. Хорошо.

Стив кивнул с гордостью за нее: – Как чемпион. – Он сразу протрезвел после встречи с моим взглядом.

Воздух потрескивал от возни с микрофоном. Затем ведущий, используя соблазнительный тон, призвал на конкурс:

– Хорошо, дамы, Селена ждет вас в центре! Господа, давайте поаплодируем нашим храбрым претенденткам! – Зал разразился бурными аплодисментами.

Я встал, когда Тара направилась к сцене, где собралось несколько других хихикающих девушек. Их сопроводили за кулисы, и я сел в ожидании.

Ведущий поднял руку, призывая к тишине.

– Вы готовы услышать, что нужно сделать, чтобы выиграть? – Аплодисменты со свистом прозвучали сильнее, но недолго. – Наши прекрасные участницы будут приняты за кулисами. По одной, в лифчике и трусиках, у них будет три минуты на пилоне, чтобы убедить вас, что они горячие. – Он поднял небольшой электронный прибор. – Наш маленький шумомер покажет нам, кто именно, как вы думаете, должен победить. – Он выдал несколько шуток о танцах на пилоне и девственницах, потом кивнул кому–то в сторону. – Хорошо, мне говорят, что дамы готовы. Помните, как следует пошумите для вашей фаворитки! – Он покинул сцену и свет погас.

Музыка стихла, прожектор осветил медный шест в центре.

– Она будет в порядке, – пробормотал Стив, похлопав меня по руке.

Я засунул подальше его странное утешение и стал ждать дебильное представление. Я нервничал. Из-за нее. Она не могла танцевать? Господь всемогущий. Что это значит?

Заиграла музыка, и я задумался, сколько женщин мы должны вытерпеть до Тары. Мне не пришлось долго гадать, потому что платформа, удерживающая пилон, развернулась, показывая Тару, одетую в… черные трусики, лифчик и туфли на каблуках. Я встал и подошел к сцене, чтобы она могла меня видеть. Громкость возросла, и заиграла музыка, разряжая воздух, она стояла там, озираясь вокруг, щурясь от яркого света. Я махнул рукой, и она прикрыла глаза.

– Танцуй, детка! – крикнул мужик из зала.

Она вздрогнула на голос и начала неловко двигаться в такт. Она, шатаясь, прошла в двух шагах от пилона, а затем вернулась и обхватила его для большей устойчивости. Черт, она чувствительна к алкоголю. И почему это меня заводит?

Зрители приветствовали, и она немного качнула бедрами влево, потом вправо. Я мог практически слышать мысли в ее голове. И я думаю, ты подвигаешь бедрами вправо. Или из стороны в сторону. Да, давай попробуем.

Разразились аплодисменты, её поощрили.

Еще десять секунд, и моя чуть подвыпившая Тара начала отпускать тормоза, пока не стала достаточно уверенной в себе даже при попытке станцевать то, чего не знала. Снова мой член увеличился невыносимо сильно. Она была такой, блять, одновременно уязвимой и смелой. Я был словно под гипнозом, и явный первый опыт манил меня ближе к сцене, хотелось увидеть ее поближе.

Я понял, что я не единственный мужчина, желающий близости. Они свистели и махали ей деньгами. Ей, блять, лучше не приближаться к ним. Тара начала танцевать подальше от пилона. Она повернулась и увидела меня у края сцены, наши глаза встретились. Мое сердце гремело по мере того, как она двигалась ко мне, только я был уверен, что ошибался насчет ее первого танцевального опыта.

Ее щиколотки сплелись, и она как будто выстрелила руками. Я запрыгнул на сцену, когда она закончила извиваться на полу.

– Я держу тебя, – сказал я, подхватывая ее и крепко обнимая. – Я держу тебя, милая.

– О Боже, о Боже, они смеялись.

– Шшшш. – Я крепко прижал ее голову к своей груди. – Хрен с ними, любимая. Ты была великолепна.

– Правда?

– Да, ты молодец.

– Я… Я не могу ходить в этих проклятых штуках.

Я поднял ее и принялся баюкать в объятьях, а она спрятала лицо на моей груди. Я понес ее вниз по ступенькам, с облегчением увидев охранников, готовых оградить нас от зрителей.

В кармане зазвучал телефон, а я спросил одного из мужчин, где расположена женская комната и получил ответ. Открыв дверь, я нашел гостиную с диваном и несколькими стульями за пределами уборной. Я усадил Тару и вытащил телефон, чтобы проверить сообщение.

Сексуально доминируй Тарой в общественном месте.

Вашу мать. Последнее, чего я хотел, это заняться чем–то сексуальным с ней, пока она пьяна. И все же мой разум почти имел языком ее в задницу.