Текст книги "Ловушка для декана (СИ)"
Автор книги: Лючия фон Беренготт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 13
Банкет, на который собрали чуть ли ни всю академическую элиту города, проходил в зале торжеств «Версаль».
Для какой цели все это устраивали устраивали с таким размахом, я так и не поняла – возможно, даже и просто так – оприходовать часть средств, выделенных на «связи с иностранными партнерами».
Официально банкет считался «конференцией по архитектуре» и носил помпезное название «Кварталы Будущего». Но на деле, времени для самой конференции выделили примерно в три раза меньше, чем для последующего обеда, который оказался шикарным банкетом с живой музыкой, живыми же цветами на каждом столике и с приглашенными гостями из большого бизнеса и городских властей.
Но все это я узнала позже и, пока ехала в заказанном для меня такси, ожидала нечто гораздо более скромного и более соответствующего университетским масштабам. Нечто вроде вечеринки, на которой я столь неудачно уронила с подноса бокал с «Маргаритой».
Разумеется, позвали меня уже к заключительной, банкетной части, где планировать продефилировать меня по залу, накормить (и на том спасибо), подарить обручальное кольцо и повезти…
Куда, я даже и думать не хотела.
С тоской представлялись картины, где меня заставляют делать минет прямо в машине, а потом там же и трахают, поставив на сиденье раком и не доехав до более приличествующей обстановки.
Именно «трахают» – глупо думать, что у нас с деканом будет что-либо, кроме грубого, нетерпеливого траха, во время которого я буду вбиваться головой в дверцу машины и кусать губы, чтобы не заплакать. Все же, он меня наказывать собрался, а не доставлять удовольствие.
Я уже чуть не плакала, пока девчонки наряжали меня в это великолепное и невероятно сексуальное оливковое платье, красили и укладывали мои медные волосы «пляжной волной». Они-то, глупые, думали, что чуть ни на свадьбу меня собирают, щебетали восторженно и завистливо, каждая стараясь хоть как-то поучаствовать в моем счастье, урвать хоть кусочек его себе.
Не знали дурехи, что не далее, как сегодня вечером все это будет безжалостно сорвано, размазано, испорчено и смято, а сама я из «юной невесты» галантного профессора превращусь в личную потаскуху человека, у которого совершенно другие моральные устои.
Почти как в сказке, только еще хуже. Золушка превращается в тыкву, принц – в лютого и безжалостного монстра…
А этим только дай повздыхать мечтательно – ах, мол, какой жених у Лерочки… Всем женихам жених… Непонятно, конечно, когда он успел таааак влюбиться, чтобы замуж позвать, но… на то она и любовь, чтоб как снег на голову!
Настоящая любовь и настоящий мужчина! Не то, что эти наши студентишки, которые трясутся от одной только мысли об ответственности, и которым лишь бы присунуть.
В общем… Ах как повезло Лерочке!
– Приехали, девушка, – не поворачивая головы, сообщил мне таксист.
– Ага, спасибо! Сколько с меня? – я полезла в клатч за свернутой в трубочку тысячей.
– Заплачено, не беспокойтесь, – остановил таксист – небрежно, привычным уже тоном и голосом. Совершенно без всякого интереса и все также не оборачиваясь – будто каждый вечер подвозил таких, как я – девочек по вызову, за которых заранее заплатили купившие их мужчины.
Сгорая от стыда, я вылезла из машины и огляделась, кутаясь в пальто – было неожиданно морозно. Будто не март на дворе вовсе, а как минимум февраль.
Надо будет в следующий раз попросить у декана шубу в подарок – с горечью подумала. А что? Кто сказал, что я должна быть дешевой шлюхой?
Внешность у меня очень даже – вон и таксист взгляд от моих ног оторвать не может, решив все же высунуть голову и посмотреть, кого вез. И это он меня еще без пальто не видел!
– Спасибо, что подвезли! – еще раз поблагодарила я его, благосклонно склонив голову, будто принцесса какая.
А он только что не присвистнул мне вдогонку.
И этот восхищенный взгляд совершенно постороннего мужчины, который еще минуту назад говорил со мной «через губу», а теперь в восторге пялится, неожиданно придал меня сил и уверенности.
Кто сказал, что я должна быть страдалицей, безропотной овечкой с вечно дрожащими губками и глазами, заплывшими от слез? Ведь он именно этого и добивается, мой декан – стыда, моральных страданий. Чтобы мне было горько, унизительно… Чтобы я сполна заплатила за этот чертов афродизиак.
А что, если я буду играть по его правилам… только без страданий? Буду показывать, что мне все нравится, что я в восторге от его грубого обращения со мной? И вообще, без ума от него самого, такого красавца-мужчины, богатея и вообще редкой умницы?
Не потеряет ли он ко мне интерес, когда поймет, что не причиняет мне душевных страданий? Ведь если в этом цель его связи со мной, зачем ему продолжать все это, не достигая своей цели?
Уже почти уверив в себя в том, что не верном пути, я вдруг остановилась – как раз посреди широких ступеней, ведущих к банкетному залу.
А что, если не в этом его цель? Что если он не врал, и я действительно... нравлюсь ему?
Тогда все эти его удары по моей гордости – своего рода дергание меня за косички, и мой план не сработает!
Плохо это или хорошо, я так и не смогла решить. И вместо этого решила попробовать – чем черт не шутит, в конце концов!
***
Зал превзошел все мои ожидания. Реально. Все.
Во-первых, он был огромный и такой роскошный, будто я реально на чью-то свадьбу приехала. Сверкающие, хрустальные люстры отражались в начищенном мраморном полу, а по стене между баром и входом журчал фонтан, стекая по гладкому камню в маленький бассейн с рыбками.
Во-вторых, в конце главного зала располагалась сцена с оркестром – живая музыка оказалась не просто диджеем с синтезатором, а целым джазовым квинтетом во главе с певицей, исполняющей по-английски, причем совершенно без акцента.
В-третьих, уже в лобби, как только швейцар распахнул перед мной двери, даже не поинтересовавшись, приглашена ли я на столь изысканное торжество, ко мне тут же подбежала гардеробщица и предложила забрать пальто.
И как только я разделась и встала напротив зеркала, изучая себя в амплуа секс-бомбы, подошел парень в жилетке и бабочке и предложил на выбор – шампанское или вино в высоком, хрустальном бокале. А заодно указал на стойку перед входом в основной зал, где раздавали коктейли из креветок, тарталетки с икрой и прочие фуршетные закуски.
Я, конечно, не из деревни приехала и совсем не из бедной семьи, но так со мной не носились еще никогда.
Сразу почувствовав себе принцессой, я взяла у официанта бокал с шампанским и, прижимая свободной рукой сумочку к боку, поцокала на своих десятисантиметровых каблуках ко входу в главный зал.
– Пустите! – раздалось вдруг сзади на повышенных тонах. – Немедленно пропустите меня!
Ну, как тут было не обернуться!
И дело даже не в том, что я узнала этот голос. А я ведь узнала его – еще раньше, чем увидела его обладательницу – холеную, платиновую блондинку с той роковой вечеринки. Ту самую, что заставила меня потянуться к ней с подносом наперевес.
Просто таким голосом обозначают начало скандала. А скандал – как, впрочем, и любая помеха, любой уход от изначального плана в моей ситуации – это благо. Отсрочка моего наказания как минимум.
– Мадам, у вас нет приглашения… – испуганно бормотал швейцар, уже готовясь защищать свою голову от ударов увесистой женской сумочкой, которые, судя по разъяренному облику подружки декана, вполне могли на него посыпаться.
– Какая я тебе мадам?! – громко шипела женщина, пылая гневом. – Я невеста господина Донского! – И вдруг закричала, показывая рукой куда-то мимо меня. – Вон он… Матюшенька! Матвей! Прикажи этому кретину пропустить меня!
Она закричала так громко, что услышала, наверняка, даже певица в конце главного зала. Мне же хотелось поднять бровь и издать звук, которым любил начинать каждое второе предложение мой хороший знакомый, хозяин кавказского ресторана: «Ээээ?»
В смысле – какой-такой невеста? Невеста декана тут одна, и волосы у нее явно не платиновые.
– Ира… ты… – мимо меня к выходу вихрем пронесся Донской, явно не узнавая. Я не успела разглядеть его лица, но аура гнева вокруг него была настолько сильной, настолько бурлящей, что я отшатнулась.
Схватив «невесту» за руку, он молча потащил ее наружу. Та не сопротивлялась – настолько была ошеломлена натиском.
Я тоже на автомате двинулась следом. Как, впрочем, и все, кто стал свидетелем скандала. Это ж как такое пропустить-то?
– Ты на машине? Где припарковалась? – услышала уже снаружи, зябко ежась в одном платье.
– На такси… Я хотела… я думала…
– О чем ты думала, Ира? – голос декана звенел сталью от гнева, скула, видная мне дергалась, пересеченная взбухшей фиолетовой веной. Он еле сдерживается, поняла я. Еще секунда, и все узнают, какой он, если сорвать с него маску…
– Я соскучилась… – губы женщины дрожали, глаза наполнились слезами – она явно поменяла таксику, решив надавить на жалость. – Ты пропал… так неожиданно… Не звонишь, на телефоны не отвечаешь…
Вокруг собиралось все больше народу – на крики осторожно выглядывали один за другим именитые гости, зябко передергивались, но обратно внутрь не спешили.
Оглянувшись, Донской глубоко вдохнул, выдохнул, прикрыл на мгновение глаза и растянул губы в фальшивой улыбке.
– Ирина, если мы о чем-то недоговорили два дня назад, я предлагаю встретиться завтра и… договорить. Давай в двенадцать? На нашем старом месте.
Но Ирину это, похоже, не очень устраивало. Подкравшись ближе, она взяла декана под локоть, прижимаясь к нему полной грудью, и жалостливо, с любовью заглянула в глаза.
– Что я такого натворила, что ты решил бросить меня, дорогой?
Донской прикрыл глаза и поморщился, словно от боли, явно сдерживая себя из последних сил.
– Кроме того, что ты предъявила, что тратишь на меня свои лучшие годы и нам лучше расстаться?
– Я имела в виду, что хочу замуж, вместо того, чтобы продолжать встречаться раз в неделю! – в одно мгновение снова превратившись в фурию, выкрикнула Ирина. – Замуж, понимаешь?
– А я тебе сказал, что не готов… – начал было декан и осекся, поняв, что зрители как минимум придут в недоумение.
Но бывшая уже услышала и ухватилась за начало фразы как за свой самый убедительный аргумент.
– Вот! Мне ты говоришь, что жениться пока не готов, а через два дня объявляешь о помолвке с какой-то пигалицей?! Со студенткой?! Что за цирк, Матюш? Когда она успела обойти меня? Получается, ты изменял мне все это время? Или специально это затеял, чтобы ударить меня побольнее?
– Нет, не изменял. И это не твое дело, на ком я женюсь и как скоро. Уже не твое! – у Донского снова заиграли желваки на челюсти.
«Два дня назад»! – внезапно вспыхнула в голове его же фраза, и я ахнула в понимании, сопоставив с этим другой факт – так вот почему вчера утром он пришел в аудиторию не в настроении! Накануне у него был пренеприятнейший разговор со своей подружкой, и они расстались!
Но каков лжец! Он дал ей отставку два дня назад – сам же сказал, и она подтвердила! А мне тут плетет, что должен был объясняться с «любимой девушкой», что я разрушила его личную жизнь!
Я окончательно решила, что устрою декану незабываемый вечер, в конце которого он хорошо задумается, продолжать ли ему наши «отношения» или бежать от меня, сверкая пятками.
Но для начала его нужно было спасти. Опять!
Хлебнув для храбрости шампанского, я встряхнулась и «от бедра» пошла в самую гущу скандала.
– Матвей, куда ты пропааал? – протянула, капризно надувая губки и ежась. – Здесь холодно, идем внутрь… Кто это?
И смерила его бывшую высокомерным взглядом. Та открыла рот.
– Кто «это»? Кто «это»?! Да я тебе сейчас космы твои рыжие повыдираю! Матюш, это она? Это та студенточка, на которую ты типа «женишься»? – она повернулась к декану, изображая руками кавычки.
Но он не отвечал. Трудно отвечать, когда челюсть уползла далеко вниз, а дыхание перехватило в горле. Наверное трудно. Я до сих с открытым ртом ни на кого не смотрела, так что не уверена.
А вот он смотрел. Так смотрел, будто весь мир пропал и осталась только я одна. Будто он растворился во мне – утонул и не знает, как выбраться на берег.
И я смотрела – пытаясь понять, что он чувствует. Ошалел от моего внешнего вида или… все гораздо серьезнее?
Где-то вдалеке, вне пузыря, поглотившего нас и оставившего всех остальных снаружи, хлопнула дверца машины.
Ирина уезжает – поняла я сквозь вихри плотного тумана в голове. Увидела этот взгляд и сдалась, поняла, что все бесполезно. Или решила пока затаиться, выжидать – если умная…
Декан внезапно пришел в себя и нервно, шумно сглотнул скопившуюся во рту слюну.
– Ты… хорошо выглядишь, Максимова. Очень хорошо.
Я тоже опомнилась. Вот уж кому-кому, а мне точно не стоит «тонуть» в этом прохвосте.
Оглянувшись и увидев, что вокруг почти никого не осталось – с уехавшей Ириной у уважаемой публики интерес к нам пропал, да и некультурно как-то толпиться вокруг явно влюбленной парочки.
Что ж, самое время начать игру – без аудитории я всегда смелее.
– Не Максимова, а Лера… – проворковала, цепляя декана под локоть и прижимаясь к нему почти так же, как до того более опытная Ирина. – Можно Лерочка… Ну что, пойдем, еще шампанского выпьем?
Глава 14
– Ты нормально себя чувствуешь? Не пьяная?
Я помотала головой, чуть улыбнувшись – Матвей спрашивал это уже в третий раз.
Да, Матвей – я заставила себя так называть его даже мысленно, чтобы свободнее. И каждый раз он дергался от этого чуть протяжного «Матвеей», хоть и сам приказал мне звать себя на людях по имени.
Может потому, что я называла его так даже когда нас никто не слышал.
Вместе мы вернулись в банкетный зал – как раз к началу ужина. Или обеда – если принимать в расчет то, что он устраивался он с участием голландцев и американцев, у которых в принципе нет такого понятия как ужин, и все, что позже пяти вечера, называют обедом.
Еще на улице, Матвей накинул на мои плечи свой пиджак и почему-то запретил мне снимать его даже внутри, заставиа продеть руки в рукава.
– Да мне вовсе не холодно! – попыталась уверить его, недовольная этой тряпкой, превращающей меня из секс-бомбы в подростка в одежде с чужого плеча.
– Хочешь поспорить со мной? – спросил он у меня уголком рта, одновременно улыбаясь и кивая кому-то в приветствии.
– Но… зачем тогда это платье?
– Затем, что я не рассчитал. С декольте и… – он остановился у столика с 555 на котором было написано его имя и должность. Окинул жадным взглядом мои ноги под разрезом до самого бедра. – И прочим…
Я выгнула бровь.
– Ревнуешь?
Он нервно усмехнулся.
– Еще чего. Просто неприлично – когда невеста и так… вырядилась.
– Как? Сексуально? – и я по акульи щелкнула зубками, одновременно протягивая ему руки, чтобы закатал рукава, свисающие как у Пьеро.
Он сузил глаза, сжимая мне запястья.
– Доиграешься, Максимова. Трахну тебя прямо здесь – в туалете.
– Обещания, обещания...
С притворным вздохом я уселась на отодвинутый для меня стул, старательно отворачиваясь от декана – под предлогом, что увидела знакомого и машу ему в приветствии.
Отвернуться было необходимо – иначе бы он увидел, до такой степени сильно отлила у меня с лица краска.
Потому что я блефовала. Люто и безбашенно блефовала с этими своими «обещаниями». И от одной мысли, что меня реально сейчас могут потащить в мужской туалет, перегнуть через бачок и, спустив трусики, грубо трахнуть, стало так страшно, что чуть сердце не остановилось.
Господи, как же реальные проститутки работают? Это ж хуже нет такой «работы»!
А вот и узнаешь сегодня – порадовал меня некто язвительный и очень-очень противный внутри моей головы. В туалете или в машине – какая разница, где тебе ноги раздвинут?
По тому, как сгустился вокруг меня воздух, я поняла, что декан сел рядом на соседний стул. И тут же опустил на мое ногу повыше колена ладонь – тяжелую и горячую. Черт, слишком горячую!
Может у него температура?
По привычке, уже на инстинктивном уровне беспокоясь, не плохо ли ему, я резко обернулась… и оказалась лицом к лицу с очень злым мужчиной. И возбужденным, судя по тому, как оперативно он прикрыл свой пах скатертью.
– Я не знаю, во что ты играешь, Максимова, но не советую тебе продолжать это. Я люблю скромных девушек. Блядей я выбрасываю на второй день. Если не на первый.
О, значит я на правильном пути! Ему нужна жертвенная овечка на заклании! Что ж, вы ее не получите, господин декан!
Посмотренным жестом я прикусила часть нижней губу, делая оставшуюся покрасневшей и чувственно-припухлой. Убедилась, что он смотрит и отпустила ее, отчего он дернулся, будто из выходя транса.
– Уж какая есть, Матвей Александрыч… скромная не стала бы… помогать вам вчера.
Он оскалился, явно сдерживая себя – что было настоящим геройством, если в его голове нарисовалась та же картина, что и в моей. О да… он явно представил себе мою голую грудь, сжимающую его возбужденный орган.
Я сдержала дрожь, уговаривая себя – надо, надо потерпеть! Все равно он трахнет меня сегодня, но… если все пойдет по моему плану, завтра я уже буду свободна!
– А… к черту! – пробормотал вдруг декан и резко, за затылок притянул мою голову к себе, сминая наши губы вместе… впечатываясь в меня с коротким, глухим рычанием, от которого тут же прошли закружилась голова и стало жарко в этом дурацком, слишком большом для меня пиджаке…
«Хочу тебя!»… «Хочу тебя трахнуть!» – без слов кричал он мне, вторгаясь в мой рот, кусая меня за ту самую губу, на которую пялился минутой раньше…
Вероятно, он тоже подумал, что пиджак – лишний в этой картине и, не отрываясь от моих губ, потянул его за лацкан, стаскивая с моего плеча, заставляя вздрагивать от каждого прикосновения к обнаженному телу…
– Кхм-кхм… – напомнила о себе реальность.
***
Тяжело дыша, мы оторвались друг от друга.
– Блять… – одними губами ругнулся он, осознавая, что все еще не наедине со мной.
Медленно, словно нехотя, отпустил мой затылок, а заодно и меня – уже ничего не соображающую и почти оглохшую от яростного шума крови в ушах. Так же медленно отодвинулся на свой стул.
– Почему у нас нет таких страстных профессоров? Не знаешь, Марта? – по-английски проворчала незнакомая мне дама – лет пятидесяти, в старомодном бархатном платье и черепашьих очках.
Не спрашивая ничьего разрешения, она присела за наш столик – и только сейчас я обратила внимание, что предназначен он для четверых, а вовсе не для двоих.
– Думаю, это потому, что у нас такого «страстного» профессора давно уволили бы же в первый день его… страсти, – ответила ей еще одна возрастная дама, тоже по-английски, но с тяжелым немецким акцентом. И уселась на последний свободный стул, пристраивая к нему трость с набалдашником, будто специально подобранным в тон очкам первой.
– А в худшем? – поинтересовалась я, забыв, что крайне невежливо задавать вопросы, не познакомившись.
– А в худшем, милочка, герра Донского посадили бы в тюрьму за превышение должностных полномочий, – она мило улыбнулась тому, про кого говорила, и подняла бокал с шампанским, словно выпивая за его здоровье.
К моему удивлению, он совершенно не взбесился и ответил тем же.
– Давайте же выпьем, что я не «у вас», – провозгласил, чокаясь сначала с одной, – …и не у вас, – потом с другой.
Дамы переглянулись и, слегка пожав плечами, выпили.
– Дорогая, – отставив бокал на стол, декан обратился ко мне своим самым приторным голосом. – Позволь тебе представить моих коллег по одному проекту международного значения – профессор Марта Краммер из Геттингенского Университета и ректор Лондонской Школы Бизнеса, доктор Маргарет Коллинс. Мы давно знакомы и привыкли к обоюдным… колкостям. Дамы, познакомьтесь в свою очередь с моей невестой – Валерией Максимовой, весьма талантливой студенткой архитектуры. Третий курс. Девятнадцать лет, прошу заметить. Не сирота, в деньгах не нуждается и умеет за себя постоять.
Я слегка прыснула со смеху, отлично понимая его четкий, с характерным русским акцентом английский. Может еще расскажет им, что я не девственница? Ах да, откуда ж ему знать пока…
В зале постепенно рассаживались – посматривая с интересом на наш столик, но не спеша беспокоить с поздравлениями. Музыка временно стихла и банкетный холл наполнился умиротворяющим, даже уютным шумом из перестука вилок, негромких бесед, смеха и звона бокалов.
Все это совсем не располагало к унынию и постепенно я заставила себя не думать о том, что будет после этого мирного, изысканного уюта в обществе профессоров и деканов.
Принесли салат – аккуратную нарезку из моцареллы и помидоров на вытянутой подушке из шпината. «Капрезе» – вспомнила я. Салат «Капрезе». А еще вспомнила, что не ела из-за нервов с самого раннего утра.
В желудке предательски заурчало – так громко, что услышали абсолютно все сидящие за нашим столом.
И нет чтоб проигнорировать – зловредные старушенции!
– Если он тебя плохо кормит, милочка… – профессор Коллинс доверительно наклонилась ко мне, кривоватым перстом тыкая в декана, – позвони мне – я с удовольствием потащу его симпатичную задницу в Гаагу.
Я испуганно покосилась на Донского – теперь точно взбесится! Однако, к моему вящему изумлению, он и тут остался спокоен, как удав. На меня бы он так реагировал, как на подъебки этой бабули в очках!
– Ты визитку-то ее возьми, – невозмутимо, по-русски порекомендовал он, цепляя на вилку салат. – Она их абы кому не раздает.
Я повернула голову и увидела на столе, рядом со своей тарелкой маленькую, довольно скромную карточку с коротким именем, должностью и телефоном.
– Я динозавр и не люблю имейлы, – призналась англичанка. – Но, если думаешь про аспирантуру, можешь смело звонить мне. Будем через тебя дергать твоего мужа за ниточки, когда он нам понадобиться.
При слове «муж» нога Донского, прижатая к моему колену, ощутимо дернулась, а сам он закашлялся.
Ах ты ж гад! Я очаровательно улыбнулась ученой даме.
– То есть – если он меня обидит, вы… – я поморщилась, вспоминая нужные слова, – поможете мне… засудить его, а если все будет хорошо – будете дергать его… как это… блин… за «ниточки»? Это же прекрасно! Обязательно позвоню вам.
И принялась за салат, не обращая внимания на испепеляющие мой правый бок взгляды.
***
Обед закончился быстрее, чем мне того хотелось бы и, постепенно, по мере того, как приближался мой судный час, я нервничала все сильнее, все больше убегала мыслями из реальности.
Не помогло даже безумно дорогое, бриллиантовое кольцо, которое декан, как и обещал по истовые рукоплескания и поздравления надел мне на палец, пристально глядя мне в глаза и крепко держа за трясущуюся руку.
Мне еще придется расплатиться с ним за это кольцо причем очень скоро.
Не спасло ситуацию и то, что после окончания банкета он все же довез меня до своего дома – элитной многоэтажки в самом центре Москвы. Пусть молча, не спуская руки с моего колена и все время пытаясь залезть рукой как можно выше под платье – но все же довез.
На не сгибающихся ногах я зашла в лифт, где он тут же прижал меня к стенке, наплевав на камеру, встроенную в угол кабины. Засосал властно, не торопясь, будто намекал на то, что очень скоро будет иметь меня как хочет и в каких угодно позах, и спешка здесь ни к чему.
Еле отпустив возле самой квартиры, все так же молча отпер дверь, втянул внутрь, закрыл и включил в прихожей дверь.
И тут уже мы оба вскрикнули.
– Сюрприиз! – в голос заорали со всех сторон какие-то нарядно разодетые люди в накинутых на шеи гирляндах из цветов.
И кинулись нас обнимать.
