Текст книги "Ты у меня одна или Призрачная любовь (СИ)"

Автор книги: Любовь Юрк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Глава 1

Я открою тебе свою тайну.

Милый мой, я во сне летаю.

И чем ниже домов крыши,

Тем сильнее твой голос слышен.

Он зовет меня, мой милый,

Просит дать тебе жизненной силы.

Но внизу шум машин, скрип трамваев.

Как найти мне тебя – не знаю.

Дмитрий.

Раньше он не обращал внимания на сны. Голова и так была забита предстоящими делами, проблемами, большими и маленькими, обычной суетой обычной жизни. Просматривая с утра график на день, где согласно приоритетов стояли задачи и то, что уже никак нельзя было отложить на более позднее время, Дмитрий пил кофе, затягивался утренней сигаретой и вдруг поймал себя на возникшей перед глазами картинкой, яркой картинкой из сна. На него смотрели, очень близко – практически одни глаза. Глаза притягивали, и он как будто погружался в них. Спросили бы у него, красивые ли? Он не смог бы ответить. Потому что это слово не подходило. Они были… колдовскими. И невозможно было в тот момент оценивать их, можно было только притягиваться, погружаться, растворяться.

Молодой человек тряхнул головой, отгоняя видение. Но воспоминания о сне так просто не отступили. Из памяти выскочил другой фрагмент, где он видел уже девчушку, совсем молоденькую, с длинными волосами цвета пшеницы, тоненькую, как тростинка, смотрящую на него широко открытыми голубыми озерами.

– Помоги мне, пожалуйста. Для меня это очень важно.

«Что за бред? – Дмитрий опять тряхнул головой и, выбросив сигарету, сделал последний глоток кофе. – Привидится же такое. Похоже я действительно перетрудился».

Гонка. Постоянное напряжение. Даже о свадьбе подумать некогда, а ведь обещал Лиле, что затягивать не будем. Вот только немного разгребем дела, закончим контракт и идем подавать заявление.

Лиля. Его неизменная подружка из детства. Сколько ему было? Да, двенадцать лет, когда родители разбились на машине. А тетка Наталья, пожилая, больная женщина решила, что не справится с ним, и отдала в детдом. Да, она навещала его, и он, вроде бы, не один был. Но детдом – это не родной дом с близкими людьми рядом, с родительским теплом и заботой. И хорошо, что уже тогда он не был мямлей и мог постоять за себя. А вот Лиля…

Впервые он увидел ее окруженной мальчишками постарше, которые насмехались и толкали ее один к другому. Она сжимала кулачки и пыталась отталкивать обидчиков. Он тогда, не раздумывая, вступился за нее. Правда, наваляли ему тогда знатно, но и он в долгу не остался. Все потом стояли перед директором и слушали проповедь. Лиля пыталась его оправдать, но кто эту малявку слушал? Их всех, включая Лилю, наказали уборкой территории. Малявка пристроилась рядом и преданно поглядывала ему в глаза. Не выдержав тогда ее взглядов, он сказал:

– Говори, что я твой брат, ну, двоюродный. И за тебя в ответе. Я буду защищать тебя, только и ты постарайся не влезать в истории. Мне как-то в лом дворником быть.

Малявка заулыбалась и защебетала что-то благодарное. Вот ведь… одно слово – девчонка.

Лиля была на пару лет младше Дмитрия, из родителей была мать, пьющая, лишенная родительских прав. Иногда та подходила к забору детдома, звала девочку и плакала пьяными слезами, причитая. Смотреть на это было стыдно. Многие смеялись над Лилей и дразнили за такую мать, но все равно это была какая-никакая, а мать. Лиля всегда бежала к ней и, не обращая ни на кого внимания, пробовала что-то сказать той, пробовала как-то убедить бросить мать пить. Малая была, наивная. Мечтала, что как-то повлияет, и мать бросит, заберет ее, и они заживут счастливо. Где сейчас ее мать? Ни он, ни Лиля не знали. Лиля, покинув детдом, пробовала ту отыскать, но пока ничего не получилось. Квартира была пропита, а куда потом переселилась женщина, никто не знал.

У Мити было проще. Он вышел из детдома к тетке, которая через год отошла в мир иной. Действительно совсем больная была женщина. Но квартира осталась, жить было где. А это в наше время много значит. Вон Лиля, живет в общежитии и ждет – ей пока не дали, хотя должны – социальное жилье.

Девчонка, как вышла из детдома, опять пристроилась под его крыло. И уговаривал он ее поступать учиться, говорил, что поможет. Но та отказалась, устроилась к нему на фирму – к тому времени Дмитрий уже организовал свое дело – и в роли секретарши опекала его. Быстро постаралась и стала незаменимой. Он сгружал на нее мелкие проблемы, доверяя, посвящал в планируемые сделки. Да, что-то ответственное он ей не поручал. К настоящему времени у него были два хороших зама, но по мелочи было столько дел, что, если бы не она, он бы погряз, утонул. Лиля постоянно намекала на свою незаменимость и говорила:

– Вот, если бы не я, то…

И он верил ей. Да и в обыденной жизни она помогала ему и с уютом квартиры, и со стирками-химчистками. Часто приходила и готовила что-то вкусное. Она бы и переселилась совсем к нему, но что-то сдерживало его, и он возражал, правда, чтобы не обидеть, шутя.

«Наверное, – думал он, – я одиночка. Мне просто необходимо побыть одному, сам на сам с собой, я тогда отдыхаю, разряжаюсь». Это последствия жизни в детдоме, где одному практически невозможно было остаться, спальни на 10–12 человек, учебные комнаты, комнаты отдыха, и везде дети, дети. Захочешь побыть один – попробуй найти место. А потом еще ругать будут, где ты был, почему тебя не видели.

И, если честно, он с ужасом иногда думал, как он будет жить постоянно рядом с Лилей. А может привыкну? С ней же было просто и понятно. Она особо не напрягала его и, уж точно, о нем заботилась. Любовь? Какая любовь? Это выдумки женских романов. Есть привязанность, доверие, тепло в отношениях. О, да. Есть еще страсть. В страсть он верил. Сам иногда испытывал такое притяжение к какой-нибудь сексуальной девице, и фантазии накрывали. И он гордился своей выдержкой, умением держать себя в руках. Но иногда, на мужских междусобойчиках, слушая откровения кого-либо из захмелевших, ловил себя на мысли: «А ведь в моей жизни явно чего-то не хватает». Но мысль приходила и уходила. А в отношениях – да-да, близких – с Лилией у них было все ровно, без фейерверков. Он бы даже сказал – обыденно.

***

Быстро собравшись и доехав до работы, Дмитрий погрузился в привычный ритм дня. Анализ поступлений на счет, проверка изменений в договоре с подрядчиком, совещание. Надо попить кофе и переключиться на новое дело. Встреча предстояла через час. Минут пятнадцать-двадцать есть. Можно расслабиться. И Дмитрий, выкинув все мысли из головы, прикрыл глаза.

И тут же мысленно увидел свою ночную гостью. Что она говорила ему? Он напрягся. Да, что-то о помощи. Это было свойство характера, наверное, но Дмитрий, когда его о чем-то просили, не мог отказать. Почему-то, с детства ему казалось это важным. Он с тех пор, как остался один, без родителей, очень хотел быть кому-то нужным. Может, поэтому и Лилю взял под опеку? Он зачастую, когда его просили о чем-то, понимал, что его просто используют, морщился, но отказать, уйти в сторону… Даже когда это было необходимо, сделать это было очень сложно. Но он научится говорить «нет».

Сейчас, когда было несколько свободных минут, он «разрешил» себе вспомнить, о чем же его просила девушка. Что же она ему говорила? И в памяти сразу выплыл образ тростиночки с огромными голубыми глазами.

– Помоги мне, пожалуйста. Для меня это очень важно. Я не могу обратиться ни к кому из нашего мира. – из глаз незнакомки покатились слезинки.

Митя не выносил слез. Не мог видеть. Все в нем переворачивалось.

– Не плачь, малышка, – очень хотелось прикоснуться и вытереть слезки, и он осмелился. Она вздрогнула, но не отвернулась, а широко распахнутыми глазами смотрела на него.

– Чем я могу помочь, что сделать для тебя?

– Ты поможешь? Обещаешь?

– Я постараюсь. Обещаю. Не плачь., – и осмелев, он поправил упавшую прядку волос.

Как же все реально было в этом сне. Он помнил свои ощущения, помнил даже запах девушки. Во сне и запах? Не воображение ли играет с ним шутки?

Размышления были прерваны вошедшей Лилей. Та, улыбаясь, подошла:

– Отдыхаешь? – И пристроилась к нему на колени. И это неприятно его кольнуло. Он аккуратно сдвинул ее.

– Лиля, подожди, мне надо подумать, встреча не из простых. Ты мне лучше кофе принеси.

– Все. На сегодня тебе кофе хватит, лимит исчерпан. Я о тебе забочусь, – и выгнув бровь, добавила:

– Принесу чай.

И почему-то ему вдруг показалось все это фальшивым. Он поморщился, отгоняя неправильные мысли. Это накопившаяся усталость. Надо все-таки устроить себе хотя бы полноценные выходные. Увы, на отпуск, который давно нужно было взять, тоже Лилей были выстроены планы. Она взяла с него обещание свозить ее к морю. Он и сам хотел на море. Помнил из детства, как родители возили его, и какое это было потрясение. Море показалось ему, тогда ребенку, большим, огромным зверем, лежащим у его ног, ворчащим о чем-то своем и лениво заигрывающим набегающими волнами. Он воспринимал море как единое живое существо, умное, всезнающее и понимающее, невероятное. И от непостижимости увиденного он тогда заплакал. А мама, смеясь, пыталась понять и утешить его. Мама…

От воспоминаний из детства стало грустно. Лиля принесла чай и опять попыталась привлечь внимание, и у него мелькнула мысль: «что-то хочет, будет просить». Поэтому он резко поднялся и, подхватив подготовленные бумаги, поспешил убежать на встречу.

Глава 2

Подъехав к небольшой кафешке, в которой договорились встретиться, понял, что до условленного времени еще около десяти минут, и не стал выходить из машины. Заглушив двигатель, прикрыл глаза. Про новую сделку думать не хотелось, более того, он вдруг подумал, что работа, его дело подмяло его под себя, и теперь не он управляет им, а наоборот. Он, как послушная марионетка, делает то, что диктуют ему обстоятельства, необходимость. Он в постоянной суете, гонке. От одного договора к другому. И пропала радость от сделанного, нет чувства удовлетворения. Как будто шел-шел на вершину, дошел и понял: «это не вершина, это перевал, и дальше гряда с горами повыше, но… кажется, ты устал, и твое стремление к вершинам бессмысленно».

Время. Пора на встречу. Молодой человек встряхнулся и пошел. Уже сидя в кафе, ведя неспешно разговор, поймал себя на мысли, что нет в нем никакой заинтересованности, была и пропала. Человек напротив начал волноваться, каким-то чутьем уловив, что сделка не состоится, в ней не заинтересованы, и начал говорить то, что уж никак нельзя было говорить.

Митя поднял руку, останавливая собеседника, и предложил перенести дальнейший разговор на другое время.

– Я обдумаю, потом Вам позвоню, и договоримся о встрече.

Не слушая протесты, подошел к официанту, расплатился и вышел. Что с ним? Ехать в офис не хотелось, и он позволил себе пойти в рядом находящийся парк. Под ногами шелестел ковер листьев. Осень. Давно он смотрел по сторонам? Давно обращал внимание на что-то помимо работы? Навстречу несся молодой шустрый сеттер. Поводок тянулся за ним. За ним бежала девочка и причитала: «Тоша, Тошка, куда же ты? Стой!». Дмитрий наклонился и подхватил поводок. Пес резко затормозил, а потом попробовал дернуться в другую сторону. Но уже подбежала девчушка, сказав «спасибо», подхватила поводок и повела рвущегося на волю щенка, наверное, с прогулки домой.

«А мой поводок – работа, – подумал Дмитрий. – И я не пытаюсь сорваться».

Он присел на лавочку и опять прикрыл глаза. Что-то важное было в его сне. Вот только что? Почему он снова и снова возвращается к нему? Глаза. Девушка-тростинка. Слезы. Он обещает помочь. Помочь в чем? Как? А ведь он пообещал. Дмитрий снова и снова прокручивал в голове сон. Нет, он не помнит, о чем шла речь. Но вспоминать девушку было так приятно. И он сидел на лавочке и улыбался. Кленовый лист спикировал ему на голову. Взяв его в руки, парень посмотрел на прожилки. Какой узор! И вся эта красота – Митя обвел глазами парк, раскрашенный осенними красками – скоро погаснет. Листья опадут, побуреют, а потом их накроет снег. И весной… Нет, что это за мысли? Дмитрий встал, встряхнув себя, и дал команду: «на работу, а то начал тут растекаться лужицей». Но на задворках сознания билась мысль: «что-то с моей жизнью не то и не так, что-то нужно менять».

***

Войдя к себе в кабинет, выслушал вначале Лилю по звонкам. Та с блокнотиком в руках, приняв соблазнительную позу, докладывала. В общем ничего срочного, все ожидаемое. Но вот блокнотик захлопнут, и Лиля начинает уже другую атаку. Митя поморщился, сейчас даже запах ее духов почему-то раздражал.

– Лиля, мы договаривались, на работе работа и только.

– Так пригласи меня домой, я уже соскучилась.

– Увы, поскучай еще немного. Я… – Дмитрий замялся, придумывая предлог, – Я сегодня должен уехать по одному срочному делу.

– Не поняла. Я не в курсе? Куда?

– Лиля, это пока только планируется, и я никому об этом не рассказываю.

– Даже мне? Темнишь Мельнов!

– Считай, что перестраховываюсь. И у стен есть уши. А проект, если созреет, крупный. Поэтому, береженого бог бережет.

– Хотя бы куда едешь, ты можешь сказать?

– Нет. Пусть и это будет для тебя и всех других тайной, – говорил, уже быстро собираясь, Дмитрий. – Вызови замов. Надо ЦУ дать.

Внезапно принятое решение нравилось ему все больше и больше.

Быстро обсудив с замами текущие и предстоящие дела, Дмитрий стал прощаться с Лилей. Та сидела, надувшись, демонстрируя обиду.

– Лиля, ну что ты как маленькая девочка, что за капризы?

– Я планировала, что мы на выходные кое-куда съездим, побудем вдвоем.

– Съездим в другой раз. Не огорчайся. Пойми: на первом месте у меня работа.

– Да. А я непонятно на каком. Вот уйду от тебя.

А Дмитрий вдруг про себя подумал, что он бы, наверное, не расстроился. Хотя… Лиля его близкий товарищ с давних пор. Нехорошо обижать ее.

– Прости. Я не хотел тебя огорчать. Обещаю, выполню по возвращении любую твою просьбу.

– Любую? – загорелись глаза у девушки.

– В пределах разумного. Придумывай, чего тебе хочется. Я куплю.

«Мелко плаваешь, – подумала про себя Лиля, – покупкой не отделаешься». А вслух пожелала ему «всего хорошего» и попросила быть на связи.

А Дмитрий уже летел. Чмокнув в щеку на прощание Лилю, он уже обдумывал, куда поедет, какие вещи побросать с собой в сумку. Дела фирмы отошли на второй план. Погрузившись уже в машину, мелькнула мысль, он ли это и что творит, но тут же задвинулась на дальний план предвкушением чего-то нового, какой-то свободы.

Глава 3

Алья. Ранее в другом мире.

В огромной душной комнате было еще темно. Ночь за небольшими окнами только-только начала отступать, меняя свое одеяние на серое. Скоро испугается и уступит свое царство дню. Алья знала, внутренние часы не подводили, что у нее есть где-то полчаса-час и девочки, с которыми она делила комнату, начнут просыпаться, разбуженные светом и окриками селиц. А пока те и другие еще спали у Альи было немного времени побыть самой с собой и прогуляться к озеру. В суете дня, в окружении воспитанниц и селиц, это было практически невозможно. Не одеваясь, в длинной рубахе, в которой спала, она тихо вышла в утро. Прохладный воздух приобнял ее за плечи, и девушка поежилась, посмотрела по сторонам и пробежала через двор на выход. Ворота, конечно же, были закрыты. Но она как-то нашла лазейку в ограде и ей, худенькой, выбраться из пансиона не составит труда. Главное, чтобы никто не заметил. Но сторожа спали. А собаки, зная ее, не реагировали. Только Найда, подняв голову и присмотревшись, встала и потрусила за девушкой. Но Найда ей не помешает.

Выбравшись за ограду, девушка побежала по тропинке к озеру. Бежать практически в серых сумерках было сложно, но она дорожку хорошо знала. А вот и белесый туман выплыл, значит озеро совсем рядом. На ходу Алья стала стаскивать с себя сорочку. Можно было не опасаться кого-то встретить. Места здесь были удаленные и путники сюда не забредали. Вот и озеро. Воды из-за тумана не было видно. Но ноги уже ступили на озерные камешки. Брр. Как же холодно! Но, не позволяя себе смалодушничать и отступить, Алья выдохнула и помчалась дальше. Дыхание зашлось. Ничего. Скоро холод отступится. Главное, не потерять в тумане направление. Погрузившись в воду, мощными гребками она поплыла дальше. Но увлекаться нельзя, скоро все начнут просыпаться, а об утренних ее побегах, никто не должен догадаться. Вернувшись на берег, оглянулась на розовую полоску неба. Скоро рассвет. Сорочка липла к мокрому телу и возвращаться обратно было сложнее. Распустив на ходу волосы, как она ни старалась, все равно волосы подмокали и высушить их было не так просто, Алья пробралась на территорию пансиона. Уф. Кажется, пронесло. Теперь можно и в комнату тихо пробираться. И она на цыпочках двинулась по темному коридору.

– Это еще кто тут бродит? – раздался окрик селицы Агафьи.

– Это я, матушка Агафья, не спалось мне, вот и вышла подышать на воздух.

– Ты себя плохо чувствуешь? Что-то беспокоит?

– Нет-нет. Все хорошо, – говорить о каких-то проблемах было нельзя, Алья это знала. Селицы внимательно наблюдали за всеми девушками, ожидая проявления дара. Увы. Для этого они и были собраны здесь. Дар появлялся далеко не у всех. А задача селиц была выявить первые же его проявления. Всех «неодаренных», убедившись, что девушки пустые, возвращали потом родителям. А уж «одаренных»… Много слухов ходило. Но подробностей они не знали. Конечно, и родители в свое время, и селицы сейчас – все выдавали свои версии. Но вот что из этого правда… «Я разберусь, – говорила себе Алья. – Только поздно не было бы».

– Зайдешь после завтрака к матушке Шинаре, – сказала Агафья и пошла дальше. А Алья подумала: «Хорошо, что темно и она не увидела намокших волос. Надо бы быть осторожнее».

Одевшись, причесавшись, Алья вместе с другими девушками ступила в столовую и заняла свое место за столом. Кормили их неплохо. Правда, никакого разнообразия. Но в рационе были и каши, и мясо, и овощи. За здоровьем воспитанниц пристально следили. Обследования, тесты они проходили регулярно. Впрочем, это делалось скорее для раннего выявления дара. Девочкам говорилось, что обретение дара – это – как подарок судьбы. И дальше их ждет замечательная жизнь.

Как только обнаруживался дар, обладательницу сразу переводили в другой элитный пансион. А уж там… Селицы закатывали глаза, расписывая какая там их ожидает замечательная жизнь. Но родители говорили им до того, как их забирали в пансион, что дар – это проклятие. И лучше бы его не было. А потом и всякие страшилки.

У Альи дар проснулся, только вот пока она не разобралась что к чему, девушка всячески прятала его проявления. А дар был не обычным, про такое никто и не рассказывал. Сама Алья сразу даже и не поняла, что это такое. Пару полнолун назад она легла спать, переживая за свою подружку Нику. Той стало внезапно плохо – ее знобило, а лицо горело, потом стало и тянуть, выкручивать мышцы. Селица Агафья сразу заметила, что с девушкой что-то творится и потянула ее к матушке Шинаре, та просматривала девушек на наличие дара. И Ника больше к ним не вернулась. В тот день на вопросы, что с Никой селицы отмечали туманно – разбираемся. А Алья увидела свой первый странный сон. Нет, тогда она еще не поняла, что сон не простой.

Глава 4

Она оказалась в комнате, где, разметавшись на постели, спала ее подружка. В изголовье сидела незнакомая женщина. Но вот дверь в комнату открылась и зашли двое – Матушка Шинара и какой-то мужчина. Следует сказать, что мужчин в пансионате не было. Совсем. Всю работу выполняли женщины. А тут… Мужчина был в плаще и маске. На руках перчатки. Они отпустили женщину, которая дежурила у постели, и мужчина склонился над Никой. Коснулся рукой в перчатке лба девушки, потом отбросил одеяло и взял ее за руку. Ника попыталась пошевелиться и открыть глаза.

– Тише, тише, не волнуйся, тебя доктор осмотрит, – сказала матушка Шинара, и Ника успокоилась.

– Да, это сила прорывается, – произнес наконец чужак, – у нее однозначно появился дар. Сказать какой пока не могу, рано. Надо наблюдать. Я сообщу, приготовьте ее к отправке в Пикрем.

– О, Благодетельница, наконец девочка с даром. Я уж боялась, что все на сей раз будут никчемными. Чего только возимся с этим отродьем.

– Ну-ну, зачем же так. Вы делайте свою работу. Даже одна девушка с даром для нас сейчас подарок небес. Вы же знаете, магия уходит. И для нас ценна даже малейшая ее крупица.

– Но есть же еще источники.

– Матушка Шинара, с чего это Вы ударились в размышления? Уж не пора ли Вас заменять?

– Что Вы, простите, это я так, переволновалась.

– Никаких разговоров и рассуждений на эту тему!

– Да-да.

И они удалились. А Алья подсела к подружке и стала тормошить ту

– Ника, это я. Как ты?

Ника приоткрыла мутные глаза.

– Алья, я тебя не вижу. Мне так плохо.

– Доктор или кто он там, сказал, что это дар проснулся и сила прорывается. Поэтому тебе плохо. Ты потерпи. Должно же стать легче потом.

– Я не справлюсь. Сил совсем нет.

В коридоре послышались шаги и Алья отступила в сторонку. Она поняла, что ее не видят. Пришли какие-то женщины, укутали Нику и переложили ее на носилки.

– Алья, Алья, – как в бреду звала Ника. А Алья закусила губу, чтобы не сорваться и остаться незамеченной. Она шла потом за уносимой подружкой и слезы текли по ее лицу. Что будет с Никой? Можно ли как-то ей помочь?

Весь следующий день Алья гадала, что за сон ей приснился. Даже селица Агафья обратила внимание на то, что девушка стала задумчивой и приступила к расспросам.

– Я за подружку Нику переживаю, как она там? Скоро поправится?

– С твоей подружкой, – успокоилась селица, – все в порядке. Можешь ей теперь только позавидовать – у нее проснулся дар и ее перевели в благородный пансион.

– Так это из-за дара ей было так плохо? Когда дар просыпается всегда так?

– Не всегда, но иногда, когда сила дара прорывается, бывает плохо. А ты себя как чувствуешь?

– Я нормально. Только вот о Нике беспокоилась. Селица Агафья, а я смогу увидеться еще когда-нибудь со своей подругой?

– Не знаю, Алья. Пока ваши пути разошлись. А там? Кто знает.

Укладываясь спать, Алья опять думала о подруге: «вот бы снова увидеть ее во сне, узнать, как она». И увидела.

Ника по-прежнему лежала в постели. А вокруг нее суетились люди.

– Вот-вот магистр прибудет. А мы так ничего и не добились. Ох, накажут, не приведи Благодетельница, нас.

Ника металась в бреду. Какая-то женщина обтирала ей тело, смачивая тряпицу в миске с каким-то, явно травяным составом. «Я слышу запахи», – вдруг поняла Алья. «Удивительно!» Она подошла поближе к постели подруги и попробовала дотронуться до той. Ника горела. «Как же так, почему они ей не помогут», – распереживалась Алья. Если бы она могла хоть чем-то помочь…

В комнату зашли двое мужчин в масках. И женщины замерли. Один из пришедших махнул рукой на выход и женщины, ни слова не говоря, вышли.

А мужчины стали осматривать Нику.

– Боюсь, все-таки перегорит, – сказал один. – Но забрать дар без ее добровольного согласия… боюсь, у нас ничего не получится. Надо ее как-то в сознание привести. Может быть, желая избавиться от мучений добровольно передаст.

– О чем ты говоришь? Ты же знаешь, нужна если не любовь, то хотя бы любовный дурман. А ей напиток любви сейчас никак не дашь. Хуже станет. И так сгорает.

– Но потерять дар? Совсем потерять, даже крохи упустить? Нет. Что нам до нее? Пусть себе потом загибается. Надо рискнуть и попробовать забрать хоть что-то.

– Потеряем все. Я так долго ждал новенькую и такие надежды возлагал. Нет. Забираем во дворец и привлекаем еще лекарей.

И опять все повторилось. Пришли люди и унесли Нику. А та металась в горячке.

Зашли женщины и, убирая постель Ники, стали сокрушаться, что им ничего не заплатят.

– Да хоть бы не наказали, ведь не справились, упустили.

– Упустили и довели до горячки не мы, а предыдущий пансион. С них и спрос. А мы… Что могли, то делали. Только мы ведь не для лечения созданы.

– А для чего? Когда к нам последний раз поступала девушка с даром? Ох, закроют нас. Что мы тогда делать будем?

– Все в руках Благодетельницы. Надо молиться, может и пошлет нам она еще воспитанниц.

– Как же. Стоит появиться хотя бы кому-то, посмотришь, тут же налетят «орлы» и заберут. Не до воспитания им уже. Такая гонка за магией.

Увиденное и услышанное совсем не понравилось Алье. И сидя на следующий день на занятиях, она размышляла. «Такое придумать я не могла. Похоже, что у меня появилась способность «ходить» во сне. И, скорее всего, это мой дар. Вот только никто, пока не разберусь, не должен знать о нем. Поэтому вести себя нужно аккуратно» – решила она.