Текст книги "Жизнь на Земле"
Автор книги: Любовь Рябикина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Из кабины выглянула голова шофера:
– Дядь Вань, ехать пора! Я все понимаю, но путь–то не близкий, да по такой дороге. Оба в кабину залазьте, поместитесь…
Родители вскочили со ступеньки. Начали торопливо прощаться с дочерью. Таня метнулась в дом и вытащила банку с соком в обычной авоське:
– Заберите с собой, попьете дома.
Отец крепко прижал дочь к себе и отошел в сторону, пряча лицо. Мать заплакала, уткнувшись ей в плечо. Она продолжала плакать, садясь в машину. Расставание с дочерью оказалось для родителей мучительным. Грузовик отъехал, а Таня стояла на крылечке и смотрела вслед, пока он не скрылась за поворотом. На лице застыла маска печали. Возле глаз появились первые тоненькие лучики морщинок.
Андрей поступил в институт на заочное отделение, а к осени купил машину. Он перестал копить специально. Иногда заходил ужинать в ресторан. Время от времени «снимал» девочку, чтобы снять стресс. Такие знакомства ни к чему не обязывали. Через день он забывал имя случайной знакомой. Дважды виделся с сослуживцами по Афгану, живущими в Москве и Подмосковье. С горечью видел, что друзья спиваются, некоторые озлобились. Пытался поговорить и услышал:
– А что еще делать в этой долбаной мирной жизни? Там мы людьми себя считали, а здесь нам в открытую говорят – «убийцы»! Какие мы убийцы? В нас ведь тоже стреляли! И мы не сами туда шли…
После этих разговоров Горин по несколько дней ходил сам не свой. Его жизнь по сравнению со многими складывалась весьма удачно, благодаря отчиму, но благодарности он почему–то не испытывал. С матерью встречался не часто. Старался попасть в те часы, когда Николая Васильевича не было дома. Хотя тот за все это время не сказал ему дурного слова, Горин не любил его и старался не встречаться. Почему возникла такая неприязнь, он и сам не знал. Тамара Алексеевна за это время заметно пополнела. Модно одевалась, выглядела холеной и очень довольной жизнью. Она научилась говорить не спеша, как бы в раздумье, не частила словами, как раньше. Читала дорогие журналы и вполне могла сойти за светскую даму. Андрея такие перемены в матери удивляли. Николай Васильевич любил ее и ни в чем не отказывал.
Прошло четыре года прежде чем мечта Андрея о смене работы осуществилась. Причем самым неожиданным образом. Наступила перестройка. С прилавков магазинов с умопомрачительной скоростью исчезли продукты. Казалось, что в стране больше вообще ничего не производят и не выпускают. Потом продукты начали выдавать по карточкам, как в войну. Сменились деньги. Вместо одних бумажек, стали выдавать другие, такие же бесполезные. Многочисленные компании громко трезвонили о своих появлениях и тут же исчезали в безвестности.
Гастроном держался на последнем издыхании. Мяса не было. Потом магазин вообще закрыли и Горин оказался безработным. Идти просить помощи у отчима Андрей не хотел и попытался найти работу сам. Скопленные деньги понемногу таяли, он перестал ездить на машине и уже подумывал о продаже «семерки». Бродил целыми днями по Москве и читал многочисленные объявления. Потом обзванивал организации по указанным телефонам. Ходил на собеседования, где подобных ему скапливались сотни и каждый раз зря. Надежды таяли, в душу медленно заползало отчаяние. Он все чаще стал заходить по вечерам к Димке Сапожникову, ставшему таким же безработным. Купив бутылку водки, распивали вдвоем. Оба старались не вспоминать о «девочках». Денег на них не было. Мрачно курили и молчали. Ни тот, ни другой не знали, что им теперь делать.
Однажды вечером в квартире Андрея раздался звонок. Горин поднял трубку. Это был Николай Васильевич:
– Слышал от Тамары, что ты безработный. Почему не позвонил? Не чужие все–таки. Или загордился?
Андрей промямлил:
– Да вроде неудобно беспокоить. Вы и так для меня столько сделали…
Отчим прервал его:
– Дурак! Сейчас всяк о себе думает! Вот что, я сейчас управляющий банка «Славутич». Знаешь, где он находится? Приходи завтра к девяти. Нам нужны люди в охрану. Зарплата триста долларов в месяц. График работы сутки через трои. Институт легко закончишь. Времени для занятий предостаточно…
Горин не успел ничего сказать, а Николай Васильевич уже повесил трубку. Андрей немного послушал длинные гудки и положил трубку на рычаги. Весь вечер он раздумывал над неожиданным предложением. Деньги были нужны позарез и он отправился в банк. Работа вполне устроила его, к тому же с отчимом приходилось сталкиваться не часто. Подумав о бедственном положении Димона, поговорил с отчимом, хоть это и было не приятно. Тот взял Сапожникова дежурным на пульт наблюдения.
У Андрея появилось много свободного времени. Отдежурив сутки, еще трои он мог заниматься, чем хотел. Отоспавшись, обычно отправлялся на рынок за продуктами. Через пару месяцев закончил институт, получив диплом инженера. О деньгах больше не думал. Иногда ужинал или обедал в ближайшем кафе. Пил мало, чаще просто сидел и разглядывал публику. Время от времени к нему присоединялся Димка.
Метель сбивала с ног. Колючие снежинки били по лицу, но Таня продолжала идти вперед, по возможности стараясь укрыться за глухими елями от резкого ветра. Она старалась наклонить лицо пониже, чтоб ледяные иголки не впивались в кожу. Шапка–ушанка, завязанная под подбородком и короткий белый полушубок надежно укрывали ее от мороза, но ветер пробирался всюду. Толстые стеганые штаны укрывали ноги. Воротник полушубка удерживал в стоячем положении серый пушистый шарф.
К валенкам девушки были прицеплены широкие охотничьи лыжи, подбитые снизу тоненькими полосками лосиной шкуры. Это было сделано для того, чтобы не скользили назад, если путь вел вверх – шерсть подбитая по направлению движения, топорщилась и не давала лыжам сползать. Крест–накрест на плечах висели ружье и сумка–патронташ. На широком поясе болталась в петле тушка зайца, прицепленная за ноги и висел большой нож в кожаных ножнах. Девушка делала обход участка: проверяла лосиные кормушки, искала следы кабанов и волков, отмечала сухостой. Внимательно разглядывала каждый след. Карандашом делала записи в маленьком блокноте, стараясь пригнуться пониже и часто дуя на мгновенно замерзавшие руки.
Пурга застала ее на обратном пути. Деревья над головой раскачивались и стонали. Снег то летел мелкими крупинками, то вдруг начинал падать огромными хлопьями, залепляя глаза. Щеки «горели» от багрового румянца. Девушка устала, но упрямо продолжала идти вперед. До кордона оставалось всего два километра. Там ее ждала теплая печка, самовар и чугунок с картошкой…
Два года Андрей работал охранником в банке, пока тот не лопнул, как и многие другие. Вместе с ним лопнули и сбережения людей. Отчим плавно пересел в кресло директора казино, прихватив пасынка и его дружка с собой. Димка выучился на крупье и преуспевал возле игорного стола. Горин от этой должности отказался. Николай Васильевич видел неприязнь пасынка, но сам относился к нему, как к сыну и надеялся, что со временем это пройдет. Старался не обострять отношений и «не замечать» косых взглядов Андрея. Парень чем–то нравился ему. Когда Николай Васильевич позвонил и снова предложил пойти в охрану, Горин согласился без раздумий. Деньги платили вполне приличные и можно было жить безбедно.
Солнце стояло в зените. По земле шел июль. Таня в цветастом легком сарафане и босиком ловко ворошила граблями сено перед домом. Жужжали пчелы, порхали бабочки. На ее золотистых волосах по–прежнему лежала черная ленточка. Возле стены дома купались в пыли куры, в тени лежала большая черная с белым собака. Паслась возле изгороди коза и щипала траву стреноженная лошадь. В притененной ивняком загородке хрюкали два крупных поросенка, зарывшиеся в землю так, что лишь спины торчали. У двора место было влажным и они с удовольствием спасались от жары и мух в грязи. Время от времени раздавалось звучное чавканье.
На кордоне многое изменилось за эти годы. Покрашенные голубой краской наличники и крыльцо, выглядели нарядными. У стены появилась завалинка. Две трубы на крыше из грязно–пегих стали серыми от цемента, которым были обмазаны. К крыльцу вела хорошо протоптанная тропинка. Рядом стояла маленькая скамейка, на которой лежал пучок трав. На окнах белели занавески, на подоконниках росли цветы. Дом выглядел обжитым.
За домом виднелся большой ухоженный огород. На грядках поспевали овощи и зелень. На меже расположилось несколько кустов крыжовника, смородины, вишни. Шелестели листочками несколько молодых яблоней, давших в этом году первые плоды. Несколько зеленых яблок наливались соком на каждой. Маленькая банька приткнулась у картофельника. С одной стороны к ней примыкал огромный малинник. Такой же ухоженный, как и все остальное. Кусты были подвязаны пучками, чтобы легче собирать. Виднелись крупные полуспелые ягоды. Колодец с «журавлем» застыл возле огородной изгороди. На самой верхушке сидела ворона и надрывно орала, наклоняясь и чуть не падая от усердия. Лес окружал кордон со всех сторон и лишь в одном месте виднелся блеск воды. Там, в густых зарослях тальника, пряталось озеро. Остальные дома еще больше обветшали, выглядывая из густых зарослей бурьяна.
Таня тоже изменилась. Огрубели некогда нежные руки. Покрылись густым загаром лицо, шея, руки и ноги. Четкие морщинки прослеживались в уголках глаз и по уголкам рта. Залегли легкие складочки на лбу и переносице. Уже пять лет она выполняла на кордоне обязанности лесника. Работа была спокойной и тихой. В город ездила не часто. Чаще связывалась с начальством по рации, которую ей выдали в первый же год. В этой глуши не предвиделось вырубок и зачисток: слишком уж далеко был расположен кордон от дорог. Именно по этой причине лесничество очень долго не могло найти лесника на этот участок. Деревни вокруг обезлюдели. Жители переехали ближе к шоссе или подались в город. Вырубать лес было некому. По тем дорогам, которые были в лесу, не каждая машина могла пройти даже без груза. Так что больших хлопот с участком у Тани не было.
Медленно подкрались сумерки. Жара спала и солнце медленно скатилось за горизонт. Лес стал выглядеть зловещим. Таня сгребла сено в одну большую копну. Еще одну перетаскала на сарай. Накормила скотину и отправилась купаться на озеро, прихватив с собой собаку. Зная, что вокруг никого быть не может, плескалась в теплой воде голышом, глядя на скрывавшееся за лесом солнце. Дружок плавал у берега какое–то время. Затем выбрался на траву. С шумом отряхнулся и убежал к дому.
Девушка, не спеша, вернулась. Поужинала принесенным из погреба свекольником. Помыла посуду. Собрала чугуны для скотины. На улице все еще было светло. Возле затянутого сеткой окна с наружной стороны вились мошки и комары. Таня подошла к старинной горке в углу и достала пачку писем, перевязанную черной ленточкой. Присела к столу. Какое–то время читала при свете угасавшего дня. Затем зажгла керосиновую лампу. Девушка перечитывала старые письма. Изредка улыбалась, а временами смахивала ладонью набегавшие слезы.
Над столом в углу висела икона в обрамлении вышитого полотенца и пары засохших березовых веточек. Перед ней на цепочке теплилась лампада. В простенке между окнами висело старое зеркало, покрывшееся пятнами от времени. Под ним две ярко–голубых табуретки. Кровать с никелированными спинками аккуратно застелена жаккардовым голубым покрывалом. Сверху громоздился целый ворох подушек, закинутых кружевной капроновой накидкой. Над кроватью прибит простенький плюшевый коврик с оленями. Чуть дальше выстукивали ритм часы–ходики с двумя гирьками. Два стула с витыми спинками стояли внизу. Эта стенка разгораживала кухню и горницу. Дальше виднелся бок большой русской печи с печурками, в которых находились носки.
За спиной сидевшей Тани на стене висел портрет Саши в деревянной рамке с черной ленточкой на углу. Под ним громоздилась высокая этажерка с вышитой салфеткой, на которой стояла простенькая стеклянная вазочка, полная свежих полевых цветов. На нижних полочках поместились рация и пачка газет. Дальше стояла старинной работы лаковая горка, через стекло виднелись несколько книг и нехитрая посуда. Маленькая печь немного разделяла прихожую и горницу. С конца весны Татьяна ее не протапливала, пользуясь русской печкой или костром. За ней стояла раскладушка, закинутая синим одеялом. Над ней, на стене, висели ружье с патронташем и пучки трав.
Девушка погасила лампу. Сняла сарафан и накинула на себя батистовую ночную сорочку. Стройное тело на долю секунды мелькнуло на фоне окна. Раздался легкий шорох одеяла и слегка скрипнула раскладушка, на которой она постоянно спала. Темнота и тишина стояли вокруг. Лишь постукивали часы, да кричала где–то неподалеку перепелка. Все еще красное небо на закате и черные верхушки деревьев…
Андрей зашел поужинать в ресторан. Намеревался немного посидеть. Затем заглянуть в видеосалон и взять парочку кассет для просмотра, чтоб скоротать вечер. Клеить девчонку не хотелось, хотя он, едва вошел, заметил несколько заинтересованных взглядов со стороны соседнего столика, где отдыхали четыре девчонки. Сделал вид, что не заметил пристальных взоров. В этот вечер ему хотелось побыть одному. Горин теперь мог позволить себе иногда питаться в подобных заведениях, не тратя время на собственную стряпню. К тому же он сознавал, что готовит неважно.
Сел за угловой столик, спиной к стене. Эта привычка выработалась у него в последнее время. Такая позиция позволяла видеть весь зал и не иметь противника за спиной. Хоть одна сторона, но оставалась прикрыта. Сделал заказ и лениво оглядел зал, расслабленно откинувшись на мягкую спинку стула… И вдруг вздрогнул. Несколько минут всматривался в четверых мужчин, расположившихся в углу напротив. Встал, решительно направляясь к ним. Остановился в пяти шагах и тихо сказал:
– Серега…
Разговор за столиком мгновенно смолк. Высокий блондин с темными глазами резко обернулся и сразу вскочил:
– Андрюха!.. Ты как здесь оказался?
Кинулся к Горину, со всей силы притиснув его к себе. Трое здоровяков с удивлением смотрели на обнявшихся ребят. Да и в зале многие поглядывали недоуменно на эту сцену. Блондин обернулся к приятелям:
– Дружок по Афгану! Полтора года бок о бок воевали. Знакомьтесь – Андрей Горин.
Ребята пристально смотрели на Андрея, словно оценивая его, но не спешили назвать себя. Все были бритыми и здоровыми по кубатуре. У двоих на шеях висели толстенные золотые цепи. Дыбенко тоже не торопился с именами. Горин сразу понял, кто они и посмотрел на бывшего дружка. Сергей дерзко улыбнулся:
– Нам с тобой о многом надо поговорить! Ты где сидишь? – Посмотрел на здоровяков и сказал: – Мы с вами все обсудили. Что делать, знаете. Мы с Андрюхой давно не виделись, есть о чем поговорить. Можете меня не ждать.
Ребята поднялись и направились к выходу, ничего не сказав и не назвавшись. Сергей перешел за столик Горина. Сел рядом, по–хозяйски откинувшись на спинку стула. Тут же вытащил дорогие сигареты. Предложил Андрею, затем небрежно швырнул на стол. Оглядел то, что принесли другу. Поморщился. Пальцем поманил к себе официанта и приказал:
– Даю пару минут. Все убрать и накрыть по высшему классу. Я друга встретил.
Парень кивнул и исчез. Через пару минут трое официантов быстро накрыли столик. Дыбенко налил в рюмки коньяк. Поднял, поглядев на Горина. Тот отказался пить:
– Я на машине, Серег!
Тот хмыкнул:
– Я тоже. Не дергайся. Водила будет. Отгонит он тачку вместе с тобой, куда скажешь.
К удивлению Андрея достал из кармана маленький сотовый телефон. Такие штуковины он не раз видел в казино у богатых игроков. Крошечный экранчик голубовато засветился. Дыбенко постукал по клавишам, немного послушал гудки, а потом сказал:
– Юрок, пригони в мой любимый кабак пару водил. Надо будет две тачки с нами отогнать. Я братана встретил… – Отключился, с улыбкой глядя на Горина: – Удивлен, Андрюх?
Слегка коснулся рюмкой рюмки друга. Андрею ничего не осталось делать, как выпить с Сергеем, хотя ему почему–то не хотелось. Дыбенко спросил:
– Ты где работаешь?
– В казино «Подкова» охранником. А ты?
Сергей криво и зло усмехнулся, закинув в рот аппетитный ломтик ветчины:
– А я бандит и рэкетир. Имею бригаду…
Горин раньше догадался, кем стал дружок, но все же был удивлен прямым ответом:
– Шутишь?
Тот снова ухмыльнулся, на этот раз горько:
– Уж какие тут шутки! Вернулся на свою «ридну нэньку Украйну» и все сначала нормально было. На заводе работал слесарем. Зарабатывал неплохо. Женился, сын есть… Вот скажи, кому мы с тобой в действительности нужны? Нас же многие ущербными считают. Ведь мы убивали…
Сергей налил еще коньяка себе и Андрею. Выпил рюмку одним глотком. Схватил пальцами ломтик мяса с тарелки и сунул в рот. Закусив, продолжил уже зло:
– Я зубами по ночам скрипел, кричал! Ребята наши погибшие каждую ночь снились, а жена не понимала. В другую комнату спать уходила! Морды бородатые… Каждую ночь я убивал их! А потом катавасия в России началась. У нас почти все предприятия закрылись. Я стал безработным. Денег нет, пить начал. Жена не вынесла и развелась. Сейчас мой сын «папой» зовет другого мужика. Не знаю, как бы все повернуло… Спился бы скорее всего. Случайно с Борькой Галаниным встретился. Тот по каким–то делам к нам, в Харьков, приезжал. Взял меня в Москву. Помнишь, он в соседней роте служил? Был бригадиром у солнцевских…
Горин спросил:
– Галанина я прекрасно знаю, только почему «был»? Я его пару лет назад видел. Здоровый и веселый. Посидели хорошо в кафе…
Сергей вздохнул и мрачно ответил:
– Завалили Борьку год назад. Из–за пустяшной причины произошла перестрелка в кафе «Север». Двое чужаков по пьяни повздорили с нашими. Слово за слово, схватились за оружие. Галанин не хотел стрельбы и попытался решить все миром. Он только успел встать из–за стола. Первая же пуля попала в голову. Теперь я на его месте. Помянем, что ли?
Перед Андреем, словно фотография, всплыло смеявшееся лицо Борьки и его слова: «Знаешь, какой у меня сын растет? Хватка моя! Мне сейчас ради него надо беречься». Они молча опрокинули по рюмке и немного помолчали. Дыбенко неожиданно спросил:
– Андрюха, а ты хоть знаешь, что директор казино, где ты работаешь, наш человек?
Горин усмехнулся:
– Не знаю. Но он мой отчим.
Сергей вытаращил глаза:
– Толстый твой отчим?!? Что же ты тогда в охране работаешь? Неужели он не мог тебя получше устроить?
– У нас с ним не такие теплые отношения. И живем раздельно. Он и так, слава Богу, меня трижды на работу устраивал.
Часа через полтора они оба изрядно «нагрузились». Водители для сопровождения уже приехали. Дыбенко дал им возможность поесть, а затем потребовал, сунув ключи:
– Убирайтесь! Ждите в моей машине…
Когда парни ушли, вплотную приблизил лицо к лицу Горина:
– К нам не хотел бы перейти? Я могу протекцию составить. Гарантирую, через месяц у тебя будет новенькая иномарка. Ты ведь когда–то стрелял, как снайпер, а сейчас вокруг столько разного дерьма развелось, только успевай оглядываться. Платят весьма и весьма…
Андрей отказался:
– Спасибо, конечно, Серег. Но не могу я людей в мирное время убивать. Душа не лежит. В Афгане все по–другому было. Там или ты или тебя…
Сергей пьяно оглядел зал и рассмеялся:
– Где ты видишь «мирное время»? Это сверху тишь да гладь, а ты знаешь, какие разборки вокруг идут каждую минуту? Не хочешь стрелком, давай в охрану. Все равно будешь получать больше, чем в казино.
– К кому в охрану?
– Сначала месячишко потренируешься. Там видно будет. Хоть груз сопровождать, хоть на охрану территории. На «стрелки» тоже с охраной ездим. А то и к шефу можешь попасть, если ему приглянешься.
Алкоголь туманил голову. Горин спросил:
– И сколько я буду получать?
– Тысячу или полторы, в зависимости от того, чем занимаешься.
Андрею вдруг страшно захотелось заиметь квартиру в Москве и новую иномарку. О будущей работе и о том, что за все придется платить потом, как–то не думалось. К тому же, приняв предложение Дыбенко, он перестал бы чувствовать себя обязанным отчиму. Он пьяно качнул головой:
– В общем так, я согласен.
Они пожали друг другу руки. Сергей небрежно вытащил из кармана толстую пачку долларов. Швырнул сотенную на столик и встал:
– Извини, Андрюха, мне пора. Дела ждут. Напиши свой телефон, я завтра тебе звякну…
На другой день Горин зашел в отдел кадров и написал заявление на увольнение. Его пытались уговорить остаться. Как охранник, он зарекомендовал себя с наилучшей стороны и во время дежурств разгоравшиеся ссоры подавлялись им в зародыше. Андрей стоял на своем и заявление подписали. Выйдя из казино, он облегченно вздохнул и направился на встречу с бывшим дружком. Его ничуть не волновало, что Сергей стал бандитом и он сам вот–вот может стать таким же.
Дыбенко сидел в кафе не один. Рядом развалился на стуле здоровенный бугай. Он окинул Андрея цепким взглядом светлых глаз. Остановил взгляд на красивом лице парня. Горин глаз не отвел. Шеф ухмыльнулся и что–то тихо сказал Дыбенко. Тот улыбнулся и кивнул, указав приятелю рукой на стул напротив. Разговаривали долго. Шефа интересовало буквально все. После разговора Горин отправился «на подготовку». Целый месяц он усиленно тренировался в стрельбе в роскошном спортивном клубе за городом, куда его увезли на машине. Занимался приемами самбо и рукопашного боя, тренировал память специальными упражнениями.
Матери перед отъездом позвонил и попросил, чтоб не беспокоилась. Сказал, что нашел хорошую работу, но надо пройти месячные курсы. Тамара Алексеевна попросила:
– Береги себя и удачи!
Закончив курс подготовки, он приступил к обязанностям телохранителя у Антонова Олега Родионовича, по кличке Багор. Эту кликуху авторитет получил за высокую худую фигуру и острый длинный нос, чуть загнутый книзу. Так началась бандитская «карьера» Горина. Антонов сам выбрал рослого умного и физически развитого парня себе в охрану.
Сначала все шло, как по маслу. Телохранителей было всего двое: Андрей и еще один молчаливый парень по кличке Гонец. Они повсюду сопровождали Багра и стояли рядом, замечая любое движение поблизости и готовые стрелять или прикрыть шефа. Даже осматривали квартиру авторитета, прежде чем он заходил туда. Зарплата оказалась в четыре раза больше, чем Горин ожидал вначале.
Через два месяца Андрей купил себе «Опель–кадет» в отличном состоянии, с небольшим пробегом. «Семерку» сразу продал. Еще через какое–то время приобрел двухкомнатную квартиру с высокими потолками, бывшую когда–то коммунальной. С большим энтузиазмом принялся ее благоустраивать. Это было не совсем обычно для мужчины, но Андрею хотелось возвращаться в уютный мирок, который бы принадлежал лишь ему. И это ему удалось.
Горин был более чем доволен своей работой. Он не пил на работе, всегда был вежлив и аккуратно одет. Начавшего «качать права» Гонца, явившегося на работу пьяным, Антонов выгнал с кулаками. Вскоре бывший охранник был найден мертвым в своей квартире. Как ни странно, но Андрея это обстоятельство не насторожило. Он даже не попытался выяснить обстоятельства гибели бывшего напарника. Багор внимательно наблюдал за телохранителем, но парень этого пока не замечал, полностью поглощенный квартирой.
Отчим появился в квартире Горина через полгода. Он приехал без предупреждения. Андрей открыл дверь и замер. Молча смотрели друг на друга. Николай Васильевич внимательно посмотрел пасынку в глаза и спросил:
– В квартиру пустишь или здесь будем разговаривать?
Горин отошел в сторону:
– Проходите…
Нечаянный гость прошелся по квартире, внимательно разглядывая картины и таджикский ковер ручной работы на стенах. Пробежался взглядом по современной мебели и бытовой технике. Повернулся к пасынку, стоявшему возле дивана в гостиной:
– Смотрю, богато жить начал!
Андрею замечание не понравилось и он язвительно бросил:
– Так ведь и вы далеко не бедняк!
Отчим по–хозяйски подошел к бару, открыл дверцу и окинул взглядом этикетки. Вытащил бутылку минеральной воды:
– Сейчас нам с тобой лучше вот этого «Нарзана» выпить. Мозги прочистить. – Взял два стакана и наполнил водой до половины. Сел в кресло: – Давай поговорим, Андрей. Мы с тобой ни разу не говорили один на один. Садись!
Последнее слово было сказано властно. Горин вздрогнул, хотел вспылить и… подчинился, усевшись в угол дивана. Николай Васильевич покрутил стакан в руке:
– Я всеми силами старался, чтобы ты не влез в то дерьмо, куда угодил я. Дал тебе денежную работу, чтобы ты мог жить самостоятельно. Большинство людей в России таких денег никогда и в руках–то не держали! Я знаю, что ты меня почему–то недолюбливаешь. Но все эти годы, что живу с твоей мамой, я видел в тебе сына…
Голос мужчины звучал глухо, но твердо. Он отпил из стакана и продолжил разговор:
– У меня нет детей, так как я не могу их иметь. Узнал давно, когда первый раз женат был. Из–за этого и развелся в свое время, не захотел жену несчастной сделать. Чем я тебя обидел, не понимаю. Тамару я люблю и очень хотел оградить ее от горя. Я, как мог, оберегал тебя, а ты собственными руками затянул петлю на своей шее. Я ведь только сегодня случайно узнал, у кого ты работаешь. Багор повяжет тебя кровью, вот увидишь, если уже не повязал. Он, не моргнув глазом, сдаст тебя ментам при случае и если ему это будет выгодно. Багор не любит оставлять свидетелей…
Он замолчал и допил воду. Посмотрел на пасынка:
– Чего тебе не хватало, что подался в бандиты? Подошел бы ко мне и я дал бы тебе все, что ты хочешь. Деньги, эту квартиру, иномарку – я все мог бы купить тебе. Лишь бы не видеть, как ты скатываешься. Тамаре я не сказал, что ты связался с солнцевской братвой, но если она узнает, это ее убъет.
У Горина от каждого его слова на душе становилось все муторнее. Впервые он подумал о том, что напрасно согласился на предложение Дыбенко. Неизвестно почему он вдруг разозлился и заорал, вскочив с дивана:
– Не твое дело, где и у кого я работаю! Ты сам давным–давно отмываешь кровавые деньги! Так что заткнись!
Николай Васильевич вздохнул и спокойно сказал:
– Я не притворяюсь ангелом. Меня, в свое время, солнцевские подловили на кокаине, который я доставал и толкал нашему бомонду за хорошие деньги. Чтобы не сесть в тюрьму согласился на них работать. А ты, ради чего ты к ним пошел?
Андрей молчал. Отчим тихо сказал:
– Уйти от них так же, как из казино, ты не сможешь. В группировку попасть легко, а вот выйти можно только мертвым. Твой напарник был убит по приказу Багра. Я выяснял… Тебе это что–нибудь говорит? Стоит перейти черту и с тобой поступят точно так же. Запомни, я тебе не враг и если потребуется помощь – приходи.
Он тяжело встал, опираясь руками о подлокотники. Горин подумал, искоса глядя на Николая Васильевича и впервые не чувствуя к нему неприязни: «А он уже не молод. За что, собственно, я его так не люблю? Неужели за то, что он смог сделать счастливой мою мать? А ведь за это я должен быть ему только благодарен…». Отчим медленно вышел из комнаты. Вскоре щелкнул замок на входной двери.
Николай Васильевич давно ушел, а Андрей все сидел в кресле и думал. Разумом он понимал правоту отчима и от этого злился все больше. Он встал и налив себе полстакана водки, залпом выпил, не чувствуя вкуса. Мысли уйти от Багра у него не появилось.
Через месяц на Багра было совершено покушение. «Мерс» несся по Бережковской набережной в сторону Киевского вокзала. Шел второй час ночи. Над городом плыла полная луна. Ночь была звездной и светлой. Фонари на столбах казались лишними. Поблескивала вода в Москве–реке. Совершенно пустая набережная с редкими светящимися окнами квартир, навевала дремоту. Впереди маячил медленно кативший грузовой фургон и больше никого.
Когда иномарка приблизилась вплотную и уже готова была обогнать грузовик, он неожиданно резко вильнул в сторону и перекрыл дорогу «мерсу». Шофер успел затормозить, хотя машина все равно ударилась в бок фургона. Антонова и его заместителя, сидевших сзади, бросило на спинки переднего сиденья. Горина и шофера спас ремень безопасности, он лишь слегка тюкнулся головой в лобовое стекло. Автоматически выдернул из наплечной кобуры пистолет.
Из–за грузовика выскочили двое с автоматами. Андрей, не раздумывая, дважды выстрелил прямо через лобовое стекло. Нападавшие не успели выстрелить ни разу. Согнувшись пополам, оба упали на асфальт не вскрикнув. Машина шефа была совершенно новой и на нее еще не успели поставить броню. Горин выскочил из иномарки и бросился к кабине грузовика, но тот резко рванул с места и пока иномарка разворачивалась, скрылся где–то в районе Киевского вокзала. Авторитет с заместителем за это время даже не успели полностью осознать, что произошло, а охранник уже влез в машину и потребовал у шофера:
– Давай и быстро отсюда!
Возле дома Багор выдавил из себя, внимательно разглядывая Горина:
– Ну, ты, парень, даешь!
Что это было, одобрение или укор, Андрей не понял. Утром, несмотря на выходной, Антонов телефонным звонком вызвал его к себе на дачу.
Роскошный особняк из красного кирпича с суперсовременной мебелью, отделанным мрамором бассейном и бильярдной на два стола, произвел на Андрея впечатление. Аккуратно подстриженный газон и многочисленные цветущие розы на лужайке, тоже не оставили его равнодушным. Олег Родионович показал ему весь дом снизу доверху. Шеф, словно гид, рассказывал о строительстве особняка. Затем вывел Горина в сад.
Возле сложенного из природных камней камина с мангалом суетился толстый человек кавказской наружности в белой куртке. Метрах в двадцати от него, в тени белого парусинового навеса, стоял накрытый стол с дымящимися шашлыками и парой садовых кресел. Багор предложил:
– Присаживайся. Нам с тобой надо поговорить.
Горин помялся:
– Да вроде не принято такое – подчиненному вперед хозяина усаживаться.
Антонову понравились его слова. Этот парень не заискивал перед ним, но и не старался казаться глупее, чем есть на самом деле. Он улыбнулся и опустился в кресло. Андрей присел напротив, внимательно глядя на шефа. Авторитет весело сказал:
– Давай–ка, выпьем, Андрей, за тебя! Если б не ты, сегодня ночью от меня и машины осталось бы решето. Здорово стреляешь! Не ожидал, хотя и разговаривал о тебе с дружком твоим по Афгану, с Дыбенко.
Он сам налил коньяк в бокалы. Горин попробовал отказаться:
– Спасибо, Олег Родионович, но мне не положено.
Багор усмехнулся:
– Брось! Ты же сегодня не на работе. К тому же я сам предлагаю.
И протянул бокал к охраннику. Андрею ничего не оставалось делать, как взять свой бокал и выпить вместе с авторитетом. Стекло мелодично звякнуло от соприкосновения. Антонов взял шампур с шашлыком и предложил:
– Ешь шашлык! Никто не умеет его так приготовить, как мой повар Автандил. Что значит настоящий горец!
