Текст книги "Скольжение в бездну"

Автор книги: Любовь Гайдученко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

А её предположения, что дочь психически больна, вдруг неожиданно подтвердились. Они иногда общались, правда, общение было куцым – в виде редких коротких смс-ок. И дочь написала ей, что она лежала в психушке, что у неё был нервный срыв. И, как очень многие люди, она не поняла, что это не просто болезнь, а в большой степени возмездие за предательство, за то, что она отвергла свою мать. Даже, наверное, у преступника и убийцы в глубине его существа копошатся какие-то остатки совести, а уж у обыкновенного человека, как бы он ни врал себе, совесть всё равно вылезет там, где её не ждёшь… Но ещё много чего должно было случится с этой молодой (а впрочем, уж и не так молодой – 31 год!) женщиной, прежде чем она поймёт, что была неправа по отношению к самому близкому и родному человеку. Но, видимо, как всегда, раскаянье сильно запоздает, и она уже не сможет ничего исправить и так и будет жить с памятью о том, как не захотела скрасить последние годы жизни своей матери и постараться вернуть им обеим потерянную близость и любовь.

Свою жизнь она проанализировала уже тысячу раз. И судьёй себе, надо сказать, она всегда была объективным и беспристрастным: ошибок в её жизни было очень много. Ей иногда казалось, что вся её жизнь была сплошной ошибкой, и прожила она её никчёмно. Ну а что, в самом деле? Гордиться-то было нечем. Она не совершила ничего выдающегося, а претензий-то по молодости было чёрт-те сколько!.. Ну, конечно, гадостей и подлостей она никому не делала, но разве это заслуга? Это просто жизненная норма поведения, хотя много, очень много людей себе позволяет буквально на каждом шагу такое! Впрочем, очень часто и по неведенью происходят плохие поступки, от недомыслия. Бывает, человек не понимает и не предвидит последствий своих опрометчивых шагов, но ведь большинство живёт в моральной грязи и даже не раскаивается.

Ну да Бог с ним, с этим большинством, она никогда ни на кого не равнялась и ни с кем себя не сравнивала. Каждый должен судить себя сам, а что про него говорят люди – это тысячу раз бывает неверно: разве они могут знать твою подноготную? Но и она себя знала не до конца. Например, никогда не могла предположить, что может сойти с ума и любить, как ненормальная – всегда себя считала человеком рефлексирующим, во всём сомневающимся, вечно рассуждающим – а можно ли то, а можно ли это? И вдруг в одну минуту потеряла голову на целых двадцать лет – и ничего не могла с собой поделать, она себе элементарно не принадлежала. До этого всё было не так, всегда голова, разум, мозги (ну что там ещё?) были при ней, и она себя считала холодным здравым человеком. Вот смешно – до такой степени не подозревать в себе такого, можно сказать, вулкана страстей!!! Тем более, что всё, что было связано с плотью, вызывало у неё раньше какое-то своеобразное чувство брезгливости. Во-первых, её воспитывала бабушка, которая, можно сказать, так никогда и не стала женщиной, хоть имела троих детей (одна девочка умерла совсем маленькой). Понятия о сексе у неё были самые чудовищные, хуже, чем у старой девы. И она ей повторяла всё её детство, что все мужики сволочи и хотят только одного – обмануть и попользоваться. Этот рефрен она слышала чуть ли не с младенчества, и как только после этого она всё-таки имела дело с этими самыми «мужиками»? А ещё её очень отталкивала прямолинейность этих отношений у простого народа. Никакой романтики – «пошли?» «пошли!» Вот и вся любовь. А все эти грязные выражения, все сальности, связанные с «нижним отделом»?.. Всегда было противно слушать, когда высказывался какой-нибудь мужик в транспорте, излагая свои примитивные понятия о том, что для неё всегда было величайшей тайной и загадкой.

Лет до семнадцати она вообще никак не общалась с противоположным полом. Она, по правде говоря, росла одиноким ребёнком, проводящим всё своё свободное время за чтением книг. Она и с девочками-то никогда особо не дружила – ей были неинтересны их разговоры о куклах, о тряпках, обо всякой ерунде.

И до неё только на старости лет дошло, что командует людьми секс, весь мир крутится вокруг него, он главный и основной инстинкт в этой жизни. Слишком явно она заметила, как эти самые «мужики» перестали обращать на неё внимание, когда закончилась молодость, расплылась точёная фигурка, и она потеряла девичью свежесть и привлекательность. Никому ни на фиг не нужен в женщине ум и всякое такое… А нужно молодое гладенькое девичье тельце. Ведь сколько мы знаем случаев, когда очень умные и известные люди бросают своих ровесниц-жён и женятся на девочках намного моложе себя, часто на полных дурочках и финтифлюшках.

А когда она сама, никогда не терявшая разума, вдруг поняла, что она в миллион раз хуже всех этих двуногих похотливых козлов, что её просто трясёт, когда объект её страсти находится рядом – вот уж было открытие так открытие, почище открытия Америки! Теперь она знала, на что может быть способна. Только вряд ли ещё раз она встретит теперь существо, к которому у неё вспыхнет такое сильное чувство. А впрочем, как знать… Зарекаться никогда нельзя. Жизнь любит преподносить сюрпризы, и не всегда же будет тянуться эта ужасная полоса, в которой, кроме «лесоповала», ничего другого не существовало («лесоповалом» она называла теперешнюю жизнь в деревне, всю эту «опупею» с дровами и жутким безденежным бытом, это было так тяжело, что ни о каких «чувствах» даже и не мечталось).

Время летело со сверхзвуковой скоростью, вот уже полфевраля прошло. У неё что-то стало понемногу налаживаться, появился какой-то просвет, хотя и оставались снега и морозы, чуть ли не каждодневный «лесоповал», после которого она лежала трупом. Забрезжила какая-то слабая надежда, что уже очень скоро будет весна, тепло, они снова с единственной спутницей её жизни кошкой Мусей попадут на своё любимое Азовское море… А главное, она понимала, что она не умрёт. Не сейчас ещё. Это время познать главную тайну жизни ещё не наступило – она не выполнила своего предназначения на этой Земле. И вообще, говорят же, что кого беды и несчастья не убивают, того они закаляют. А она, несмотря ни на что, была полна энергии и всяческих планов. Как бы жизнь её ни била, она не могла её не любить.

Под Дамокловым мечом

Я не знала, что наступит время, когда жить станет очень трудно. Вся моя жизнь до этого была, может быть, не такой уж стандартной и похожей на жизнь большинства, но более или менее благополучной. Детство прошло под эгидой строгой бабушки. Она была из старых интеллигентов, и я ей многим обязана, несмотря на то, что росла я ужасной строптивицей и лет этак с пятнадцати совершенно перестала её, бедняжку, слушаться. И только впоследствии я вдруг стала обнаруживать в себе проросшие семена бабушкиного воспитания – то, что я начисто отвергала при её жизни, дало буйные всходы в моей душе тогда, когда жизнь покатилась под горку и в плане возраста и во всех прочих смыслах: когда произошёл полный крах этого самого «благополучия» – я превратилась в бомжа, не имеющего пристанища на этом свете, когда начались мои больше чем десятилетние скитания.

Лет этак с семнадцати я начала упорно себя «искать». Из этого ничего не получалось – я пыталась найти свою «нишу» среди множества людей, но так как я была натурой, не принадлежащей ни к какому ярко выраженному типу человека (не было во мне ни задатков «учёной дамы», ни стремления сделать какую-либо карьеру, и простой личностью меня посчитать было трудно, чтобы заниматься каким-нибудь не требующим особой квалификации трудом), я так себя и не нашла. До сих пор.

Прожив на свете уже достаточно долго, я поняла, что я несовместима с теми людьми, с которыми приходится общаться по жизни каждый день. Денег, чтобы купить необитаемый остров, у меня, естественно, не было. Так что бежать куда-то, кроме как в самоё себя, было некуда. Вот и оставалось «ковыряться» в своей душе до потери сознания. Я сознавала, что это никому не нужно, кроме меня самой, но выхода у меня не было никакого.

Впрочем, несколько раз жизнь давала мне шанс выйти из своего внутреннего мира. Первый раз – это когда я народила главное несчастье всей своей жизни, дочь, которую лет пятнадцать обожала просто до неистовства. Мы с ней были подруги, а не мать с дочерью. Может быть, этому способствовало то, что я была так называемой матерью-одиночкой, и жили мы с ней вдвоём, пока не появился третий персонаж, которого я тоже стала дико обожать (наверное, я не способна на «нормальные» чувства: уж если я кого-то люблю, то любовь эта захлёстывает меня с головой, я в ней тону и ничего не соображаю, становлюсь просто неуправляемой и невменяемой. Слава Богу, что такое случилось лишь однажды, но длилось, правда, около двадцати лет, показавшиеся мне одной секундой).

Этот «персонаж» тоже был «не такой как все» (разве я могла б полюбить нормального обывателя? Да ни за что!!!). Ей, когда нас столкнула судьба, было уже хорошо за шестьдесят, и прожила она всю свою жизнь в полном одиночестве, будучи закоренелой старой девой. А тут вдруг на неё свалилась моя страстная любовь, а когда я люблю, я готова разбиться в лепёшку, лишь бы объекту моего обожания было хорошо. Я тогда была полной сил сорокалетней женщиной, поэтому освободила предмет моей любви от всех бытовых забот (кстати, я всегда с удовольствием занималась домашним хозяйством, а уж готовить я любила с детства – это было одним из пунктов бабушкиного воспитания: чтобы ребёнок рос подготовленным к дальнейшему существованию, когда его уже не будет опекать любящая бабушка).

Я дошла в итоге до того, что даже надевала на неё обувь – мне казалось, что моя подруга уже древняя старушка и не способна сама себя обслуживать. Смешно! Мне теперь почти столько же лет, и я делаю такие тяжёлые вещи, которые не под силу и многим молодым. Мне приходится этим заниматься – ведь мне некому помочь, я должна выживать, потому что дух мой всё ещё не сломлен теми ужасными несчастьями, которые на меня свалились и продолжаются уже больше десяти лет.

Все эти годы я всё время попадаю в какие-то немыслимые ситуации, из которых, казалось бы, нет выхода. Жизнь повернулась ко мне спиной, и я бьюсь (банальное сравнение!),как рыба об лёд, но ничего не налаживается, продолжается нагромождение одного ужасного сценария на другой. Такое впечатление, что кто-то там, наверху, решил поиграть со мной напоследок, как кошка с мышкой, и вдоволь насладиться моей беспомощностью. Он вертит меня, как ничтожную щепку, стремительно несущуюся в водовороте.

Впрочем, зря я ропщу на небеса. Во всех моих бедах и несчастьях виноваты исключительно люди, а вовсе никакие не «высшие силы».

Вот, например, последний случай, это было осенью. Я хотела спокойно проваляться всё лето на берегу моря, но меня преследовал злой рок. Сначала я попала к старухе-пьянице, которая заставила меня копать огород – это при том, что я приехала на море еле живая после зимы, проведённой в одиночестве в глухой пустой деревне, где у меня не было ни дров, ни денег на еду. Но я каким-то чудом выжила, приползла на море – не хочу описывать, чего мне это стоило. Старуха, приютившая меня, немедленно взяла меня в оборот. Ей нужна была бесплатная рабочая сила. А самое смешное – забегая вперёд – что весь мой этот неимоверно тяжёлый труд оказался совершенно напрасным: когда я, не в силах больше терпеть гнусных выходок старухи, сбежала от неё, она палец о палец не пошевелила для того, чтобы вырастить всё, мной посаженное – не полола, не поливала, и, конечно, всё зачахло и сгорело под буйным южным солнцем. Скорей всего, она просто беспробудно пила, и ей было наплевать – гори оно всё синим пламенем!

Я в своей жизни уже несколько раз столкнулась с алкоголиками. Лучше с ними не иметь дела, ведь они не принадлежат самим себе, ими владеет «одна, но пламенная страсть». До поры до времени они полны благих намерений, развивают бурную и очень полезную деятельность, но вот наступает роковой момент… Организм требует вполне определённой влаги и, так как люди они слабые, они поддаются зову своего сердца и уступают своему пороку по первому требованию. И всё тогда летит к чёртовой матери. Забыты все цели и желания, кроме одного: выпить, прийти в скотское, но блаженное состояние полной отключки от этой мерзкой действительности.

Я их в чём-то даже понимаю. Жизнь действительно кошмарна, и иногда очень хочется забыться и не думать о том, что с каждым годом – да что там! – с каждым часом всё ближе и ближе старость, болезни, смерть, наконец (ведь никто не знает, какой она у него будет, это хорошо, если «шёл, упал». А если годами лежать в собственном дерьме???). Но вот лично мне (к счастью или к несчастью, уж не знаю?) такого не дано – забыться хоть на час под влиянием алкоголя или чего-то там ещё. И это совсем не потому, что я такая умная и «правильная». Просто меня совершенно не тянет ни на какие распространённые людские пороки. Мне совершенно не хочется ни пить, ни курить, ни трахаться направо-налево… Зачем делать то, что заведомо не доставит ни малейшего удовольствия?!!

Удрав от старухи, я попала из огня да в полымя. Покоя мне не было нигде, и удивляться тут нечему – это продолжается уже десять лет без передышки. И я решила во что бы то ни стало устроить себе колоссальное удовольствие, которое я всегда испытываю в полной мере, когда попадаю в город своего детства. Но и здесь меня ждал оглушительный облом.

Оказалось, что в родном городе мне нет пристанища. Куда бы я ни ткнулась – везде я была лишней, не нужной и нежеланной, хотя, казалось бы, люди эти мне были чуть ли не родными, я была с ними знакома с детства. Но это бы ладно – самое страшное оказалось в том, что моя близкая подруга лежала при смерти, и зрелище превратившейся в полутруп этой всегда полной жизни, энергичной женщины меня потрясло до глубины души. К тому же, всё это сопровождалось какими-то странными вещами: отсутствовал её сын, неизвестно где шлявшийся в такой момент, и шла какая-то странная возня вокруг квартиры, которую, судя по всему, захватили какие-то нечистоплотные людишки.

Встреча одноклассников, которую мне очень хотелось организовать, прошла вяло и как-то не на уровне: никто не горел желанием повидаться и вспомнить школьные годы. Всем было всё равно. И я в итоге уехала из города, в который всегда рвалась моя душа, хоть много лет прошло с тех пор, как я его покинула, с горьким чувством большой потери. Я потеряла что-то очень мне дорогое и ценное, которое жило во мне всегда и держало меня на плаву в любых несчастьях и невзгодах. Мне всегда казалось, что я в любой момент могу вернуться и обрести здесь… что? Утраченное детство? Людей, которые мне казались близкими и родными – в силу того, что я знала их с младых, как говорится, ногтей? Но всё это оказалось очередной иллюзией, моими выдумками, которыми я так любила раскрашивать свою убогую и беспросветную жизнь последние годы.

Впрочем, я наверное, всё-таки не совсем объективна. Моя жизнь была какой угодно, наверное, даже беспросветной, но только не убогой, поскольку она была просто перенасыщена всяческими событиями, пускай и отрицательными.

Месяца два я торчала на берегу моря в палатке, приходя в себя от величайшего потрясения, которое я устроила себе сама – зачем? Надо было что-то решать, лето заканчивалось. И тут вдруг я получила странное предложение приехать в город, который тоже был для меня не просто так – может быть, он значил для меня даже больше, чем город моего детства, ведь в нём прошла моя молодость, и квартиру я потеряла тоже в нём.

Женщина, которая меня позвала, была мне совершенно незнакома. И это только я могу совершать такие безумные поступки – ринуться в полную неизвестность (так уже было, когда меня черти понесли однажды в Америку – куда, зачем? За какими-такими приключениями? Но, слава Богу, кончилось это путешествие довольно хорошо – в итоге я вырвалась из этой отвратительной страны целой и невредимой, а отвращение, которое я там получила, прошло, как только я села в самолёт. Да и некогда было, попав снова на Родину, пережёвывать свои воспоминания – жизнь взяла в такие клещи, что надо было думать о том, как бы выжить, а Америка быстренько переместилась в моём сознании в область нереального).

Наверное, ей хотелось сделать мне что-то доброе. Охотно верю и даже знаю, что это так и есть. Но, как всегда, получилось что-то противоположное прекрасным намерениям. Она сама жила в общаге, работая с утра до ночи, выбрав такой образ жизни из-за дочери-студентки, которой она помогала материально, света белого не видя (бывают же матери-патриотки! И я бы, наверное, была такой же, если бы непорядочность дочери не избавила меня от возможности жить для неё. Теперь я живу исключительно для себя – худо или бедно, решать не мне, но я оказалась предоставлена самой себе, тогда как всю свою жизнь до этого я была занята другими, которым я «верно служила», не размышляя, повинуясь чувству долга).

Короче, оказалось, что она и не собиралась давать мне приют надолго, я это поняла буквально с первых дней нашего знакомства, когда она начала меня активно выпихивать. Я уже подумывала уехать в свою глухую разваленную деревеньку и повторить страшный опыт прошлой зимы, когда жизнь моя висела буквально на волоске, но тут случайно подвернулась работёнка.

Как всегда, сначала всё было ничего себе. Да и работа, в общем, была не такая уж сложная – меня взяли сторожить садовое товарищество, обязанности там были крайне просты. Но вскоре обнаружилось, что я попала в лапы к двум непорядочным тёткам, которые обворовывали это товарищество, только шум стоял. И мне они тоже устроили весёленькую жизнь – помимо того, что щитовой домик, бывший моим пристанищем, не имел элементарных условий для нормального существования (тётки думали только о наполнении собственного кармана, а совсем не о том, чтобы работающим у них людям сносно жилось – ведь на это требовалось выложить какие-то денежки, а они тряслись над каждой копейкой, проходившей мимо их бездонного кармана), так ещё и зимой, в самые лютые морозы, эти сволочуги отказались покупать мне дрова.

И так я просидела месяца два – как не схватила воспаление лёгких, не знаю. Значит, ещё не пора мне присоединиться к ушедшим подругам, наверное, не испила я до дна своих несчастий…

В конце концов мне опять удалось унести оттуда ноги, впрочем, без ощутимых потерь – ведь не считать же потерей две тысячи рублей, которые стерва-председательша высчитала у меня из зарплаты за мифическое постельное бельё?

Впереди маячило существование всё в той же деревеньке – ничего другого я придумать не могла, как говорится, «без вариантов». Но судьбе было угодно, чтобы я опять вляпалась в очередное «безнадёжное мероприятие».

Позвонила женщина, от которой когда-то раньше у меня осталось очень хорошее впечатление. (Как оказалось впоследствии – и тут я заблуждалась, ну как всегда, хоть бы раз встретить кого-то, в ком я бы не разочаровалась!). Она пригласила меня поработать в очень странную организацию, и я согласилась – всё-таки ехать в деревню было рановато, стояла холодная весна с огромными сугробами, я по ним в своё время наползалась до потери пульса, и поэтому я решила (хоть и была в очень плохом физическом состоянии после тяжёлой зимы, где, помимо плохих бытовых условий я ещё и была обязана чуть не каждый день заниматься сгребанием огромных снежных куч) посмотреть, а не выйдет ли из этого – ну вопреки всему! – что-нибудь путнее?

«Путнее», естественно, не вышло – это же было со мной, а не с кем-нибудь другим, с кем это путнее бывает сравнительно часто. Со мной его в последние десять лет не бывает никогда. Работа эта оказалась сущей каторгой. Нужно было таскать тяжёлые сумки с книгами и всучивать их либо на улицах прохожим, либо пытаться проникать в организации и впаривать книги там.

Неважно, что книги эти были просто шикарными, да и стоили не так уж дорого (по сравнению с той вакханалией, которая уже давно творится в наших книжных магазинах). Я не понимаю одного: почему бы этому издательству не открыть свои магазины, где продавать эти книги нормальным порядком? Такие книги и по такой умеренной цене пользовались бы там бешеным успехом. Народ бы повалил в эти магазины валом. Но почему-то всё происходит совершенно по-другому, и это заставляет подозревать, что здесь есть что-то нечистое, какие-то махинации.

Как бы там ни было, я выдержала этой каторги всего лишь один месяц. Во-первых, я заболела жесточайшим бронхитом: стояние целыми днями на холоде (в офисы я и не пыталась проникать, я не Вольф Мессинг и не умею этого делать) отразилось на моём организме, как и следовало ожидать. Во-вторых, женщина, показавшаяся мне такой хорошей и порядочной, тоже оказалась банальной алкоголичкой.

Ну что мне оставалось делать? Денег я тоже почему-то так и не сумела прикопить, хоть вроде зарабатывала чуть ли не по тысяче рублей в день – ну, умею я уговорить человека купить книгу, тем более, что эти книги мне самой очень нравились, и душой я фактически не кривила, когда расхваливала свой «товар». Тысяча рублей – это сейчас ну очень мелкие деньги, нечто вроде рубля в прошлом. Всё обесценилось, и деньги в том числе. Я уж не говорю про всё прочее. Вместо книг сейчас – чтиво. Вместо любви – суррогат. Вместо нравственности – разгул и разврат.

Впрочем, мне-то что до этого?!! Я и раньше не участвовала в жизни общества. Конечно, ходила в школу, пока была маленькая. Но потом, бросив три вуза, я поняла, что с этим обществом мне совершенно не по дороге. Всё, что человечество накопило в плане «духовной пищи» за несколько тысячелетий своего существования, для меня не годилось.

Хотя… не совсем так. Бог в душе у меня всё-таки был, пусть и не христианский «добрый дедушка за тучками». Этого товарища я отрицала хотя бы за то, что не был он в моём представлении добрым и милосердным. Наоборот – жизнь человеческая это постоянное ожидание плохого, которое сбывается со страшной неотвратимостью, как бы люди при этом сами себя ни обманывали. Да и будучи почти атеисткой (в церковь, во всяком случае, я не ходила), я была уверена, что этим миром правит дьявол, а вовсе не Бог.

Но на моё счастье я родилась в двадцатом столетии. А перед ним было девятнадцатое, когда Гении рождались ну просто пачками! И я теперь спасалась, общаясь с тем, что они оставили после себя – почему-то это оказалось мне близким и нужным, да что там – их суть, выраженная в их произведениях, помогла мне выжить и выстоять в невыносимой ситуации, когда я осталась без крыши над головой и преданной и брошенной самым близким человеком – моей дочерью.

Я по сей день не похожа на классического бомжа, поэтому, когда я об этом говорю кому-нибудь, мне никто не верит. Людям ведь очень трудно встать на твоё место и понять твою жизнь (до тех пор, когда они сами не окажутся в подобном положении). Вот уже почти лет как минимум пятнадцать я не вылажу из интернета. Как бы к нему ни относиться, но это – замечательное изобретение. И я, периодически из него выпадая, когда совсем нет денег даже на еду, стараюсь как-то так извернуться, но поиметь эту для меня необходимую вещь. В нашей стране это до сих пор трудно – мы всё ещё находимся на обочине цивилизации, мы не Штаты и не Япония, где компьютеры так же привычны, как унитазы (да у нас и унитазы есть ещё далеко не у всех!).

Как бы там ни было, мне всегда приходится объяснять публике в социальных сетях (типа Гайдпарка, который я очень люблю и в котором часто тусуюсь, несмотря на то, что в его руководстве состоит моя дочь, с которой мы не общаемся уже много лет и не питаем друг к другу добрых чувств, но это почти не затрагивает той области, в которой мы обе как у себя дома – в интернете такое вполне возможно, в нём можно тусоваться бок о бок и делать вид, что не замечаешь того, чего не хочешь замечать), что я, хоть и бомж, не имеющий своего жилья, но такой вот нетипичный, что я имею свой сайт.

Этот сайт я завела лет пять тому назад, когда начала писать свою прозу. Тогда ещё всё было не так страшно, не все иллюзии были мной потеряны, какие-то надежды на лучшее я ещё питала. Вот тогда я и набрела на крупный литературный портал, который показался мне очень интересным – в то время в нём варилось тысяч пятьдесят пишущих, из которых 99 процентов смело можно было назвать графоманами.

В итоге этот портал оказался не таким уж интересным – в нём творилось очень много некрасивых дел, которые описывать здесь не нужно и скучно. Главное было в том, что меня здесь читали буквально во всём мире, во всех странах, где жили русскоязычные. И я много-много раз получала смущающие меня признания, что я своими писаниями действую на людей очень сильно, волную и заставляю задуматься… Это было много! Во всяком случае, я писала вовсе не для «славы», я писала потому, что мне просто нравился процесс писания (писать я любила всегда, ещё с детства – в школе лучше всех писала сочинения), короче, я писала ДЛЯ СЕБЯ, вовсе не надеясь на такие отклики.

Ну что ж!!! Тем лучше – не думаю я, что на свете существует хоть один пишущий, который откажется от лестных слов, произнесённых в его сторону, тем более, что я понимала, что в какой-то мере заслужила такое хотя бы тем, что никогда в жизни не кривила душой. Тем не менее, из портала меня два раза выгнали с треском. Это я, как и в жизни, умудрилась оказаться в центре крупных скандалов, которые мне были совсем не нужны – но разве ж я когда-нибудь была благоразумной паинькой???

Я попала в очередную переделку – правда, всё это мне было уже давным-давно знакомо. Когда-то мы купили плохонький домик в деревне, не так уж далеко от обеих столиц (примерно где-то посередине между ними), но цивилизации здесь был полный ноль – в буквальном смысле слова.

Вокруг на деревню наступал лес – с каждым годом всё ближе и ближе. Колхоз, бывший тут и, как рассказывали, совсем даже не бедный, естественно, приказал долго жить с началом перестройки (всё его немалое добро разворовали ушлые местные крестьяне), короче, всё развалилось и полетело в тартарары, народ начал вымирать в страшном количестве, деревни пустели, как после чумы. И никому не надо было заводить здесь всякие новшества (кроме, пожалуй, того, что года этак три назад на домишки понавесили спутниковых антенн – вымирающий народ хотел быть прикованным к зомби-ящику, это было для него как игла для наркомана, через которую в его глаза и уши тёк сладкий яд дерьмократической пропаганды, обещавшей лучшую жизнь, что было полным враньём, потому что жизнь становилась всё хуже и хуже, но, правда, не для всех – для отдельных нечистоплотных личностей она давно уже превратилась в сладкое райское блаженство, которым в стародавние времена наслаждались только восточные шейхи-миллиардеры).

Короче, деваться мне было некуда, и я в который уж раз наступила на те же грабли – притащилась в разваленный домик, который теперь мне даже и не принадлежал: перед тем как свалить в Штаты, я умудрилась продать его (за копейки) какому-то мужику, которому нужна была «прописька». Мы договорились, что я могу здесь жить, если мне это будет нужно. Но, видимо, мужик в результате передумал, скорей всего, он изыскивал средства на пропой (обитал он в Москве) и, как мне доложили, он пытался перепродать мою хибарку. Так что в любой момент я могла быть отсюда изгнана с треском, даже этого жалкого пристанища я теперь была лишена…

Погода стояла очень холодная (правда, всё время обещали аномально жаркое лето, но до него ещё надо было дожить). Я органически, всеми своими фибрами, не выносила холода и всё время топила разваленную, как всё тут, печечку. Как ни странно, она топилась – каким-то чудом. Но вот раскопать огород мне было уже не по силам. Я пыталась это делать, но начинала почти что помирать после каждого моего экскурса на эту прямо-таки хрущёвскую целину. К тому же, все мои «позитивные» начинания всегда оканчивались полным крахом, положительных результатов не обнаруживалось никогда – ни от одного моего действия. Так и тут: я была уверена, что в результате черти меня всё равно унесут отсюда, и не получится насладиться результатами моего тяжёлого труда.

Интернет тут тоже был ужасным (приём сигнала был никудышным, это раз, а второе – давно известно, что даже и в больших городах все эти мобильные компании работают кое-как, только стремясь выколотить побольше денег из населения, а остальное их совершенно не волнует – таков теперь основной жизненный принцип у всех, куда ни ткнись). Надо было иметь очень крепкие нервы, чтобы пытаться в нём сидеть. Нервы-то как раз у меня ещё оставались неплохими – в отличие от физического состояния. Было такое ощущение, что вот-вот наступит мой конец.

Ну что ж! Пожила и будя. Теряла я не так уж много – одну только свою забубённую головушку. Всё в моей жизни уже было, трудно было чем-то меня удивить и поразить. Ну, помоталась по разным странам, когда было много денег (сдавали квартиру моей подруги в центре Москвы) – так там одна скучища вообще-то, и всё это полная туфта, идёт заманивание клиентуры туристическими компаниями, которым нужна прибыль. А так… Ну ничего там хорошего, поверьте мне, граждане родные! Ну Париж… Вот уж где помойка первосортная! А французы эти – алкоголики и сифилитики! Короче, Европа – это полные вырожденцы. Скоро тоже повымрут, как мы, хоть и живут нехило в плане жратвы, удобств и тряпок (в отличие от нас, лопоухих русских дебилов, не умеющих устраиваться с комфортом в этой жизни). А вот китаёзы и мусульмане… те себе на уме и, возможно, выживут и захватят освободившееся жизненное пространство.

А впрочем, чувствовалось, что человечеству вообще скоро кранты. При «конце времён» живём, граждане хорошие! Оно и правильно: зачем планете Земля эта двуногая плесень, биомасса под названием «человеки», от которой только один вред – и окружающей среде, и самим себе?!! Ведь, может быть, я как раз и была типичным представителем человечества – у него тоже все его выдумки и большие начинания оканчивались злом, злом и только злом! Отдельных личностей, проповедников и всяческих святых, пытавшихся учить массы добру, можно в расчёт не брать – погоды они не делают, и закосневшее в пороках, глупости и распутстве человечество за много веков его существования они на путь истинный так и не смогли наставить.

Да в принципе, наверное, особо и не пытались. Те, кто поумнее, давно поняли, что это бесполезно – ну нельзя на сорняк привить прекрасную розу! Особенно если у сорняка у этого непомерная мания величия – вообразил себя пупом мироздания и царём природы, ни больше ни меньше!!! А оснований-то для этого – полный пшик! Ну, есть всемогущие товарищи, много денежек награбили, обездолив миллионы дурачков вроде нас с вами, серой массы, да только ведь недолго им резвиться на наших костях! Вот уж в чём мудра эта гнусная природа, которую многие матерью зовут, а я считаю мерзкой злобной мачехой – так это в том, что уравняла она нас всех: каких-то несколько десятков лет – и всё удовольствие, песенка спета, каким бы всемогущим миллиардером Биллом Гейтсом или Джорджем Соросом (или, кому что нравится, Абхамовичем или Ходорковским) ты бы ни был!