Текст книги "Победители сильных (Сборник исторических повестей)"

Автор книги: Любовь Воронкова

Соавторы: Поликсена Соловьева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Аристомен умер

Аристомен остался в Аркадии. Он все еще старался мстить Спарте. Но воинов с ним было мало, и большого урона спартанцам они нанести не могли. Да и силы у Аристомена были уже не те. Так много лишений, так много горя пришлось ему испытать, что ни славное его копье, ни знаменитый щит, охваченный крыльями орла, не могли вернуть ему прежних отчаянных дерзаний и побед.

Аристомен не жаловался. Но он был глубоко печален. Он понимал, что жизненный путь его идет к концу и что пора позаботиться о своей семье, которой он был опорой и защитой. Он выдал замуж двух своих дочерей. Выдал замуж и сестру, которая осталась вдовой после гибели Эвергетида. А сам, взяв с собой третью – младшую – дочь, отправился в Дельфы. Он не знал, как жить ему и что ему делать дальше, и по старому обычаю решил посоветоваться с божеством.

Здесь, около дельфийского святилища, Аристомена встретил царь Дамагит, прибывший с острова Родоса. Дамагит тоже пришел в Дельфы за советом: пусть божество скажет, на ком ему жениться.

Пифия ему уже дала ответ: «На дочери лучшего из эллинов».

Увидев Аристомена, Дамагит обрадовался. Вот он лучший из эллинов! Слава Аристомена была велика, все окрестные страны и острова знали как беззаветно он сражался за свою Мессению. И его, хотя и побежденного, считали великим героем.

Дамагит узнал, что с Аристоменом здесь и его дочь. Еще не видя ее, он попросил Аристомена отдать дочь ему в жены. А когда увидел синеглазую дорянку с ее сверкающим взглядом и ливнем золотистых кудрей, то уже испугался как бы Аристомен не отказал ему.

Аристомен не отказал: молодой царь понравился ему. Он выдал свою дочь за Дамагита и отправился с ними на Родос.

Остров Родос, цветущий и прекрасный, окруженный светлым сиянием теплого моря, называли «Невестой солнца». Нигде не видел Аристомен такого изобилия в садах и на полях. Тонкие ветки олив гнулись под тяжестью сочных плодов. Вечнозеленые лавры и олеандры теснились в долинах. То здесь то там струились, выбиваясь из скал горячие целебные источники. И всюду цвели розы. Розы цвели столь пышно и обильно что и самому острову дали название – «Остров роз».

Можно бы тихо и счастливо дожить здесь свою жизнь.

Но Аристомен снова задумывал большие дела.

– Ни один эллинский город не помог нам отстоять Мессению. Теперь пойду за помощью к варварам. Поеду в Сарды, к лидийскому дарю Ардису, сыну Гига. Этот царь богат, у него много золота, он поможет набрать наемников. А оттуда – в мидийское царство, в Экбатаны к Фраорту. У Фраорта большое войско, он не откажется помочь мне выгнать из Мессении трижды ненавистных спартанцев!..

Дамагит любил и уважал Аристомена. Он гордился родством с ним. Он знал, о чем думает Аристомен. Но видел, что Аристомену уже не под силу ни дальние странствия, ни тяжелые битвы.

– Ты много сделал для своей родины, – говорил ему Дамагит, – ты имеешь право отдохнуть. Разве здесь, на Родосе, ты на чужбине? Ты же знаешь, что эллины живут здесь с давних времен. И не варварскую речь ты слышишь здесь, но речь эллинов!

Аристомен не слышал слов Дамагита. Имеет право отдохнуть? Отдыхать, в то время как Спарта поработила Мессению? Нет Он такого права не имеет. Вот соберется с силами и отправится в путь.

Аристомену не пришлось осуществить задуманное. Силы его покидали. Мучили старые раны.

А тут еще началась какая-то изнурительная тяжелая болезнь. Эта болезнь оказалась сильнее вражеских мечей. Она свела его в могилу.

Все жители Родоса провожали прах Аристомена. Дамагит горько оплакивал его.

Аристомену поставили памятник. И стали воздавать умершему вождю почести, какие воздаются героям-полубогам.

ТРЕТЬЯ МЕССЕНСКАЯ ВОЙНА
Месть Посейдона

Отец олимпийских богов Кронос знал, что один из его сыновей восстанет против него. Чтобы избежать этого, он пожирал своих детей, как только они рождались.

Последнего своего ребенка Рея, жена Кроноса, скрыла от него. Она ушла на остров Крит и там; в пещере, родила Зевса. А Кроносу вместо ребенка дала спеленатый камень. Кронос проглотил камень и ничего не заметил.

Зевс вырос, стал могучим богом, явился к отцу и победил его. Он заставил Кроноса вернуть проглоченных братьев и сестер: Посейдона, Аида, Геру, Гестию и Деметру. Боги поселились на высокой вершине горы Олимп. А власть над миром они разделили между собой. Зевс стал властителем неба, земли, людей и богов. Аид получил подземное царство – царство мертвых. Гестия стала богиней жертвенного огня и огня домашнего очага, покровительницей городов. Деметра взяла на себя заботу обо всем, что произрастает на земле. А Посейдон стал богом морской стихии. Он мог одним взмахом своего трезубца и вызвать бурю, и усмирить ее. Он мог наказывать людей, посылая на них со дна моря огромных змей. Иногда он всплывал на поверхность моря в колеснице, запряженной буйными, как вихрь, морскими конями – гиппокампами, и мчался по волнам, окруженный свитой. А в свите его были тритоны, нереиды.

Сейчас мы читаем эти греческие мифы как сказки. Но тогда, в древние времена, греки верили, что все их боги действительно существуют, действительно живут на огромном горном хребте Олимпа и время от времени, спускаясь на землю, вмешиваются в судьбы людей. Поэтому и строили им храмы, и приносили жертвы. Поэтому и ходили в святилища, чтобы узнать волю богов, и подчинялись изречениям Пифии. А если не подчиниться и оскорбить божество, будешь беспощадно наказан. Погубила урожай грозовая буря – наказали боги. Появился мор в стране – наказали боги. Произошло землетрясение – наказали боги.

Спарту наказал Посейдон.

Спартанцы, захватив Мессению, всех мессенцев, которые еще оставались в стране, сделали своими илотами, которые должны были нести все повинности, определяемые Спартой.

Мессенцы терпели, подчинялись силе. Везли в Спарту урожаи со своих полей. Гнали в Спарту своих быков и овец. Выполняли все, что прикажет Спарта.

Но они верили, что, когда кончится это иго, Мессения снова будет свободна. Ведь талисман, зарытый Аристоменом на горе Итоме, еще хранится там, скрытый от вражеских рук и глаз. А пока этот талисман в Мессении, мессенцы знают, что не навек утратили родину и свободу.

Уже немало лет прошло в рабстве и печали. И еще пройдет немало. Но настанет время, когда мессенцы снова начнут войну за свою родину. Ведь не исчез совсем их маленький народ с мессенской земли, подросла и возмужала новая молодежь! И все годы рабства они ждали этого дня и тайно готовились к нему.

День восстания наступил внезапно.

В Спарте что-то случилось. Несколько спартанцев совершили какое-то преступление, и старейшины приговорили их к смертной казни.

Преступники бежали к морю, на мыс Тенар. Там на скалистом уступе, перед храмом, который находился в пещере, стояла статуя Посейдона. Здесь было святилище, убежище молящих о защите. Спартанцы, осужденные на смерть, прибежали к храму и припали к жертвеннику Посейдона. Здесь их никто не мог тронуть, не оскорбив бога.

Но спартанские власти были, слишком разгневаны. Они оторвали преступников от жертвенника и тут же убили их.

И случилось так, что в это самое время в Лаконике началось землетрясение. Никто не сомневался, что это мстит оскорбленный Посейдон. Его оскорбили – убили тех, кто прибегнул к его защите. Земля колебалась, тряслась, разверзались пропасти и сходились снова. Спарта была разрушена до основания.

В это страшное для Спарты время восстали все илоты, порабощенные спартанцами. Восстали и мессенцы. Они вооружились и ушли на гору Итому.

Снова изгнание

Спартанцы, как только землетрясение успокоилось, начали восстанавливать свой город. Скоро в долине под Тайгетом снова поднялись незатейливые постройки из камня и сырцового кирпича. И спартанские власти снова начали готовить войска – покорять непокорных мессенцев.

Гора Итома скалиста и неприступна. Чтобы добраться до мессенцев, надо много положить сил. Спарте давно было известно, что с мессенцами воевать нелегко. Спартанцы побеждают их, порабощают, изгоняют из страны, а они снова поднимают голову и снова готовы к битве!

Спарта обратилась за помощью в разные города. Попросила помощи и у афинян. Афины прислали в Лаконику сильнейший отряд под предводительством Кимона. Афиняне очень удивились, когда пришли в Спарту и увидели, как здесь живут люди. Ни прекрасных зданий, ни величавых храмов. Статуя Аполлона Амиклейского вызвала у них улыбку. Этот гладко обструганный столб, который спартанцы называли именем светлого бога, говорил о том убожестве, в котором по-прежнему пребывало искусство в Спарте.

Странными и дикими показались афинянам спартанские сисситии – общие обеды. От традиционной спартанской похлебки из бычьей крови их тошнило.

Им не нравилось, что всюду шныряли немытые, вороватые, вечно голодные подростки. Эти юные граждане Спарты сами добывали себе еду. Так что никогда нельзя было пообедать спокойно, того и гляди, что прямо из-под носа утащат у тебя обед…

У афинян, как и у всех народов Эллады, тоже были рабы. Но афиняне никогда не были к рабам так жестоки, как спартанцы. Здесь рабам запрещалось все: устраивать какие-либо игры, петь, танцевать… Это могли делать только свободные люди. Раб у них – до конца раб. Иногда спартанцы, напоив рабов не смешанным с водой вином, приводили их пьяных на свои общие трапезы и тут издевались и потешались над ними. Это они делали для воспитания молодежи. Пусть посмотрят молодые спартанцы, как отвратителен пьяный человек.

Афиняне не принимали участия в этой потехе: они считали, что это грубо и недостойно свободного гражданина. А криптии – убийство раба тайком – и вовсе внушали им отвращение.

Спартанцы скоро почувствовали, что их порядки не очень-то нравятся афинянам, и насторожились.

– Да полно, друзья ли они нам?

– Они могут дурно влиять на молодежь.

– Их присутствие здесь опасно. Они не уважают законов Ликурга.

Цари и старейшины Спарты железной рукой оберегали законы Ликурга. Эти законы надежно поддерживали военное могущество Спарты. И постоянно напоминали о том изречении, которое дала Пифия Ликургу: «Спарта будет на вершине славы до тех пор, пока будет хранить законы Ликурга».

И ведь недаром Ликург запретил спартанцам выезжать в другие страны. Он боялся, что они привезут оттуда чужие нравы, чужие вкусы, чужие обычаи. Это так. Но разве не говорил он, что вместе с чужестранцами, приезжающими в Спарту, всегда появляются «новые речи, а они рождают новые чувства и желания, которые могут противоречить существующим в государстве порядкам, как противоречат фальшивые звуки хорошо слаженной песне». И спартанцы решили: «Отослать афинян обратно».

Это решение поразило и оскорбило афинян. Они тотчас собрались и покинули спартанскую территорию.

В Афинах были возмущены, когда Кимон с войском явился обратно:

– Спарта вероломна сама, поэтому не доверяет и другим. С этими людьми нельзя заключать никакого союза!

И оскорбленные афиняне вскоре заключили союз с Аргосом, давним врагом Спарты.

А мессенцы ютились на Итоме. И не могли решить, что же им делать дальше? Воевать со Спартой у них нет сил. Снова покориться Спарте – об этом они не хотели и слышать. Выход один – уйти из Мессении, как ушли мессенцы при Аристодеме, как ушли мессенцы при Аристомене… Уйти – но куда? И выпустят ли спартанцы без боя?

В Спарте тоже не знали, что делать с мессенцами. Воевать с ними – опять тяжелые бои. А самое главное, мессенцы, моля о защите, припали к алтарю Зевса-Итомата, храм которого стоит у них на горе. Убивать их у алтаря бога опасно. Если Посейдон дотла разрушил Спарту, то что сделает с ними Зевс?!

Спартанские старейшины посоветовались и решили:

– Пусть уйдут из Пелопоннеса, пусть уйдут добровольно, без боя.

Мессенцы получили это решение и стали собираться в путь. И этому поколению приходилось покидать родину. Но куда идти?

В это время к ним прислали своих вестников афиняне:

– Приходите и селитесь в городе Навпакте.

Этот город находился в западной Локриде, недалеко от моря, у отрогов Парнасского хребта.

Афиняне только что отняли Навпакт у локров, и теперь им было выгодно поселить в этом городе народ, им дружественный.

И вот еще одно поколение мессенцев, проклиная Спарту, со слезами покинуло родину.

Не очень радостной была страна, куда пришлось переселиться последним мессенцам.

Скалистый хребет Парнаса далеко раскинул здесь свои отроги. Малоплодородная земля. Плохая, с дурным запахом вода. Особенно зловонный ручей пробивался из-под холма Тафиас. Говорили, что под этим холмом похоронены кентавры и поэтому оттуда течет такая гнилая вода. И наименование народа, который жил здесь – локры озольские, – произошло от этого свойства волы: пахнуть.

Мессенцы были признательны Афинам. Хоть и небогат край, где пришлось поселиться, но все-таки приют, пристанище.

Однако мессенцев тревожило сознание, что они, сильный и отважный народ, живут в подаренном им Навпакте как бы из милости и ничем не могут отблагодарить Афины. Это не давало им покоя, их гордость страдала.

Постепенно обжившись и оглядевшись, мессенцы узнали, что недалеко от Навпакта, на реке Ахелой, стоит богатый город акарнанцев Эниады и что вокруг этого города лежат хорошие земли.

Эниадские акарнанцы были давними и постоянными врагами афинян.

И мессенцы решили: захватим Эниады!

Однако из этих замыслов ничего не вышло. Мессенцы захватили Эниады, но владели ими всего год – акарнанцы отбили свой город. И мессенцы, оставив под стенами Эниад убитыми триста человек, снова вернулись в Навпакт.

Приходилось как-то обживаться в этой неуютной стране. Надо сеять хлеб на клочках каменистой земли. Собирая скудный урожай, мессенцы снова и снова вспоминали свои плодородные поля в светлой Мессении.

Так жили мессенцы, расселившись по чужим странам, по чужим городам.

Но в чужих землях нет счастья.

Только неугасающая надежда на то, что они когда-нибудь обязательно вернутся в Мессению, помогала им жить.

Так прошло много лет.

И вот наконец наступило это долгожданное время, и надежды их исполнились. В судьбу мессенского народа вмешался благородный человек, знаменитый беотийский военачальник Эпаминонд.

Эпаминонд

Беотия находилась в самой сердцевине Греции. Когда-то беотийцы были союзниками Спарты. Но, как уже давно стало известно, на дружбу Спарты полагаться было нельзя. Беотийцы тоже убедились в этом.

Однажды спартанский военачальник Фебид проходил со своим войском через Беотию. Войны не было. Беотия дружила со Спартой. И вдруг Фебид неожиданно захватил беотийскую крепость Кадмею и подчинил Спарте главный город Беотии Фивы.

В Спарте сделали вид, что разгневаны на Фебида за самоволие. Фебида лишили звания полководца, наложили на него огромный штраф. Однако гарнизон в Кадмее оставили.

Много пришлось пострадать Беотии от спартанской тирании.

– Может быть, этот произвол кончится тогда, – с безнадежностью говорили фиванцы, – когда придет конец господству Спарты на земле и на море. Но разве это случится?

Однако это случилось. Их вожди, которые скрывались у афинян, проникли в Фивы и убили спартанских наместников.

Они подняли всю Беотию на борьбу со Спартой. Среди них был и Эпаминонд.

Все это произошло в одну ночь. Спартанский гарнизон покинул Фивы. А беотийцы тут же избрали своих беотархов – политических и военных руководителей союза беотийских государств.

Но спартанцы не все ушли из Беотии. Они засели во многих беотийских городах и не хотели их отдавать. То здесь, то там по стране вспыхивали бои со спартанцами. И все чаще и чаще побеждали беотийцы в борьбе со Спартой. Особенно громко прозвучала победа беотийского полководца Пелопида возле городка Тегиры. Пелопид с тремя сотнями воинов неожиданно встретил в горном ущелье крупный спартанский отряд. Кто-то из воинов, увидев впереди спартанцев, подбежал к Пелопиду.

– Мы наткнулись на неприятеля!

– Что ты! – спокойно ответил Пелопид. – Это неприятель наткнулся на нас!

И тут же приказал всадникам выдвинуться вперед и ударить по врагу.

Схватка была жестокой. В спартанском отряде было больше тысячи человек. Но фиванские гоплиты так тесно сомкнули ряды и так дружно ринулись на спартанцев, что те не устояли. Начальники их были убиты, вместе с ними погибло и остальное войско, которое бежало в паническом страхе.

Много еще больших битв было у беотийцев со Спартой. И Спарта терпела поражения одно за другим. Эпаминонд победил их тогда, когда спартанский царь Клеомброт вторгся с огромным войском в Беотию. Эпаминонд победил Спарту и в знаменитой битве при Левктрах. Могущество ее было сломлено, и слава о спартанской непобедимости погибла.

Через год после битвы при Левктрах Эпаминонд выступил в поход на Пелопоннес. Здесь он заключил союз с Аркадией и с Аргосом. Но спартанский царь Агесилай не вышел на битву с ним.

И тогда Эпаминонд, фиванский беотарх и полководец, принялся за восстановление Мессении.

Еще за год до битвы при Левктрах мессенцы получили предсказание. В городе Мессене, который построили мессенцы у пролива в Сицилии, жрец храма Геракла-Мантикла увидел сон: Зевс-Итомский пришел из старой Мессены и стал звать к себе Геракла-Мантикла. Жрец истолковал этот сон так: «Мессенцы возвратятся в Пелопоннес»!

А когда фиванцы разбили спартанцев при Левктрах, мессенцы вспомнили старое предсказание дельфийской Пифии: «Совершай, что суждено: беда у одних раньше других».

Раньше беда случилась у мессенцев. Теперь пришла очередь Спарты.

Эпаминонд разослал вестников всюду, где нашли себе приют мессенцы. Эти вестники, несущие необычайную радость, отправились в Италию, в Сицилию, в Навпакт…

– Мессенцы, кто хочет, возвращайтесь в Пелопоннес! Срок ваших страданий кончился! Спарта изгнана из Мессении!

Услышав это, мессенцы с ликованием тотчас стали собираться домой.

Прошли сотни лет, как они покинули родину. Построены новые города, распаханы новые пашни. Дети родились и выросли на чужбине, которая могла бы стать им родной землей…

Но нет! Мессенцы по-прежнему горячо любили свою Мессению, они никогда не забывали ее. Они жили долгие годы в ожидании этого дня. И день этот наступил!

Мессенцы бросили все и поспешили в Пелопоннес. Они торопились по горным дорогам, плыли через море, стекались отовсюду в свой родной край, в свою прекрасную Мессенскую долину.

Даже Эпаминонд был удивлен, с какой непостижимой быстротой собрались мессенцы в Мессении.

Тогда Эпаминонд сказал им:

– Я видел сон, боги послали мне его и помогли советом. Мне явился старец, по виду жрец. И вот что он мне сказал: «Фиванец! Тебе я даю одоление всех, на кого пойдешь с оружием. И если тебя не станет между людьми, я сделаю так, что имя твое и слова твои никогда не исчезнут. Ты же отдай мессенцам их города и землю отцов, ибо и гнев на них Диоскуров прекратился».

Аргивяне, которые тоже ненавидели Спарту и рады были отомстить за прошлые обиды, поручили своему полководцу Эпителу помочь мессенцам восстановить Мессению. Эпителу тоже приснился сон.

Призрак сказал ему: «Иди на гору Итому, ищи вместе растущие смилак[7]7
  Смилак – род дуба.


[Закрыть] и мирту. Разрой между ними землю и выведи на свет старуху, которая томится в межных стенах и едва жива».

Может, и не снилось вождям никаких пророческих снов. Но так было легче сговориться с народом – ведь через сны разговаривают с человеком боги! А кто же будет противиться указанию богов?

После этого сна Эпител сразу отправился на Итому. Мессенские жрецы и старейшины сопровождали его. Все они помнили, что Аристомен зарыл на Итоме талисман, обещавший им возвращение на родину.

Эпител нашел смилак и мирту, растущие рядом. Тут он стал копать землю и скоро вынул из земли медный, плотно закрытый крышкой кувшин.

С этим кувшином Эпител тотчас пошел к Эпаминонду. Эпител рассказал ему свой сон и подал кувшин:

– Открой его сам и посмотри, что в нем находится!

Прежде чем открыть кувшин, Эпаминонд принес жертву богам, которые послали Эпителу видение. И потом уже снял крышку.

В кувшине лежали свернутые свитком тонкие оловянные пластинки с таинственными письменами. Это и был тот самый талисман, когда-то зарытый Аристоменом.

Кувшин с оловянными пластинками передали мессенским жрецам. Жрецы внесли их в свои книги, чтобы потом, в восстановленной Мессении, справлять по ним богослужение.

Стали думать о постройке новых городов. Мессенцы не хотели селиться в Андании – слишком много горя они приняли там. Не хотели селиться и в других старых городах, где жила память о бедствиях их народа.

Наконец Эпаминонд и мессенские старейшины выбрали хорошее место для будущего города, в самой середине страны, у горы Итомы.

И, так как тогда ни одно важное дело не делалось без совета с богами, Эпаминонд обратился к жрецам:

– Угодно ли богам это место?

Жрецы принесли богам жертву, совершили, положенный ритуал. И ответили:

– Жертвы благоприятны. Можно приступать к постройке города.

Эпаминонд тотчас велел свозить на избранное место камни. Потом обратился к мессенцам:

– Кто умеет проводить улицы? Кто умеет строить дома и храмы? Кто знает, как сооружать городские стены? Собирайтесь и приступайте к работе!

Мессенцы с радостью взялись за дело. Пришли все, кто был искусен в строительстве. Пришли и те, у кого не было специальных знаний. Но при такой большой работе дело нашлось каждому.

Весь первый день прошел в молебствиях и жертвоприношениях.

Уж очень много было богов, которых нужно умилостивить, задобрить, умолить не гневаться, но помочь и послать благополучие новому городу.

Скот, вино и все необходимое для жертвоприношений дали нищим мессенцам их соседи и союзники аркадцы. На этот праздник в Мессенской долине собралось очень много народу. Здесь были и аркадцы, и аргивяне, и фиванцы, которые пришли сюда вместе с Эпаминондом.

Эпаминонд по старому обычаю принес жертву Аполлону и Дионису – богу вина и виноградников. Аргивяне принесли жертву Зевсу Немейскому и матери богов Гере Аргивской, которую особенно почитали. Мессенцы принесли жертвы своему Зевсу-Итомату, чей храм стоял на горе Итоне. И Диоскурам, которых они когда-то оскорбили…

Моления и жертвоприношения закончились призывами:

– Мессена, дочь Триопы, да пребудешь ты с нами в нашем новом городе!

– Кресфонт и Эпит, начало рода нашего, да пребудете с нами!

– Герой наш Аристомен, да пребудешь ты с нами в Мессении!

Когда жрецы произнесли это имя, вся долина вдруг всколыхнулась. И все, кто там был, воскликнули в один голос:

– Аристомен! Да пребудешь ты с нами!

День закончился всеобщим пиром – жареного мяса на алтарях после богов осталось много. Все в этот день были сыты, веселы счастливы.

Все справляли необыкновенный праздник – праздник возвращения мессенского народа на родную землю.

На другой день приступили к постройке города. Провели черту там, где должны быть поставлены городские стены. Наметили улицы.

Принялись ставить дома и храмы. И пока мессенцы строили свой город, вокруг них не умолкали веселые беотийские и аргивские флейты.

Вновь построенному городу дали старое имя – Мессена.

А потом принялись восстанавливать и другие города. В некоторых мессенских городах уже давно поселились чужие племена. В Мофоне жили навилийцы. Но они встретили возвратившихся мессенцев дарами, принесли им все, что могли, умоляя не трогать их. И мессенцы оставили их на своей земле. Оставили они и асинейцев. Они помнили, как асинейцы во время битвы при Кабаньей могиле отказались помогать Спарте против Мессении.

«И так мессенцы возвратились в Пелопоннес и опять утвердились на родине через двести восемьдесят лет после падения Эйры.

…Скитания мессенцев продолжались почти триста лет. И, несмотря на это, они не только не утратили обычаев своей родины, не только не изменили своего дорийского наречия, но из всех пелопоннесцев именно они одни и соблюли его во всей чистоте даже до нашего времени».

Так заканчивает древнегреческий историк Павсаний свое повествование о Мессенской войне.