Текст книги "Упущенный шанс"

Автор книги: Любен Дилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Или же оно притворялось, пытаясь ввести в заблуждение представителей внеземной цивилизации. Но ввести их в заблуждение ему не удалось.

Двое ее представителей поднялись повыше и, оглядываясь вокруг в поисках направления полета, заметили слабо освещенное окно – единственное живое окно на всей улице.

Оно светилось на последнем этаже одного из домов, занавесок на нем не было, и разведчики почувствовали себя обязанными заглянуть в него и познакомиться с внутренним устройством зданий, принадлежащих еще неизученной цивилизации. Соответствующим образом настроив антигравитаторы, они повисли у окна. В одном углу помещения горела удивительно тусклая лампочка.Странное существо с блестящей белой кожей извивалось на длинной и широкой прямоугольной подставке. Крупное, вдвое превосходящее разведчиков в размерах, совершенно голое, существо это озадачило их множеством, хаотично двигавшихся конечностей.

– Как, по-твоему, сколько у него ног? – иронически поинтересовался Сик, желая поддеть вторую половину монады. – Ты ведь у нас большой специалист по выявлению мыслящих существ в зависимости от того, сколько у них ног.

– Понимаешь, Сик, – в присущей ему скептичной манере отозвался Сек, понаблюдав за существом, – я не могу допустить, что мыслящее существо способно производить такие движения. Ты можешь обнаружить в них какой-то смысл? Или, скажем, цель? Посмотри, каких усилий они ему стоят, и тем не менее оно так и не сдвинулось с места, не сделало ничего разумного. Ты не смейся, а лучше взгляни на положение его ног. Ведь у него две пары ног, и каждая действует сама по себе.

– Ну вот, оказывается, ты не разучился удивляться! – торжествующе воскликнул Сик. – А тебе не кажется, что это два существа?

Сек припал к приборам ночного видения, потом отстранился.

– Кажется, точно, два. Да, верно, то, что снизу, имеет несколько иные очертания тела. Сними их на пленку, я тоже сниму. Когда мы наладим контакты с высшими существами, мы спросим их, чем занималась здесь эта парочка.

– Слушай! – воскликнул вдруг Сик с восторгом первооткрывателя. – А что если эта парочка – такая же монада, как мы с тобой? Смотри, тела их прижаты друг к другу, только конечности почему-то существуют как бы отдельно.

– Сик, – ответил Сек. – Тебе опять не терпится объявить их разумными существами. Откровенно признаться, не хотел бы я оказаться такой монадой. Смотри, они чуть не дерутся, как звери, кусаются, терзают друг друга.

– Как будто ты меня мало терзал, – вставил Сик.

– Неизвестно, кто кого больше терзал! Думаешь, мне легко терпеть твое дурацкое прекраснодушие и розовый оптимизм? Ладно, хватит терять время попусту. Может, у нас еще есть шанс встретиться с настоящими создателями этой цивилизации.

Они медленно спустились на булыжную мостовую улицы, заранее выбрав подходящее место.

– Смотри, там что-то белеет, – вскричал Сик, в пылу исследовательской страсти забывая о недавнем раздоре со второй половиной монады – Похоже на предмет искусственного происхожде ния. – отозвался Сек. – Только, пожалуйста, без спеш ки!

Но Сик уже бросился к этому предмету, поскольку Секу далеко не всегда удавалось вовремя предотвратить легкомысленные поступки своей чересчур отважной половины. Когда он догнал его, Сик уже держал этот предмет на раскрытой ладони.

Он светился белизной, как тела той извивающейся в корчах монады, что они видели за окном, имел мелкозернистую поверхность и наверняка был сделан из множества кристаллов.

– Сек, – взволнованно сказал Сик. – У меня предчувствие, что нам в руки попала важная находка. Я почти убежден, что это такой же кристалл, какой мы используем для голографической записи, хотя он и не похож на наши. Видишь, он состоит из тысяч, а может– и миллионов миниатюрных кристалликов. Такую компактную схему удобно использовать в самой сложной аппарaтуре. Сек, мне не терпится проверить свою догадку!

– Только ради этого возвращаться на корабль, а потом снова лететь сюда?.. Нужно подумать.

Подумать, однако, он так и не успел, потому что из мрака прямо на них вывалилось определенно гуманоидного вида существр, которым Сек мог быть доволен: оно передвигалось на двух ногах, правда, передвигалось как-то неуверенно, то и дело теряя устойчивость, как будто делало первые в своей жизни шаги.

Расстегнутые его одеяния трепал ветер, а расставленные в стороны руки ловили что-то невидимое.

– Давай спрячемся!– задохнувшись от волнения, предложил Сек.

– Замри! – приказал ему Сик. – Оно уже обнаружило нас.

Он тоже имел право командовать половиной монады.

– Не видишь разве, оно изготовилось к нападению!

– Сек, я не понимаю, как при своей догадливости ты остаешься таким трусом. Присмотрись-ка к нему получше – неужели оно способно справиться с нами? Подождем, нужно же узнать, что оно предпримет? Хотя я сомневаюсь, что перед нами создатель этой цивилизации. Или ты считаешь, что неустойчивость его походки можно объяснить утратой половины составляющей его монады, если и они живут монадами? Ведь и мы теряем устойчивость, когда удаляемся друг от друга на большие расстояния. Да стой же ты, кому говорю!

Сек выключил антигравитатор и уперся ногами в булыжник мостовой, готовясь защищать свою мужественную половину. Существо уже стояло прямо перед ними, продолжая раскачиваться, как дерево под напором ураганного ветра. Одновременно с этим существо громогласно передавало им какие-то послания. Разумеется, они не понимали ни слова, но записывающая аппаратура усердно стенографировала речь одного из жителей планеты, который пока не обнаруживал никаких враждебных намерений.

– Вот как, значит? – говорил им гуманоид. – Замаскировались, значит? Ну, а чего и не замаскироваться, теперь все маскируются, кто как может, все до одного замаскировались. Вот и я. Замаскировался, значит, под пьяницу. Вы себе не представляете, как это удобно. Всем сразу ясно – это пьяница! И никаких проблем. Все, значит, просто и ясно! И очень, поверьте, удобно никто не пристает... Кстати, вас действительно двое, или у меня в глазах двоится? Какие-то вы уж слишком одинаковые, подозрительно одинаковые... Отвечайте же! Не хотите? Вы тоже не разговариваете с пьяницами? Видите, как это практично и удобно: мы с пьяницами не разговариваем! Просто и ясно! Эхма! Фантастика, а? Меня, мужики, фантастикой на пушку не возьмешь. Я ее всю перечитал. Я даже Любека Дилова читал, так что не прикидывайтесь больно фантастическими, лады? Не хотите говорить? Не хотите иди не можете, а? Вот те на – уже и пьяницам скафандр-может привидеться! Вот до чего может довести научно-техническая революция! Жизнь она нам поломала! Эх, природа, природа... Эй вы, если хотите знать, я с теми, кто в скафандрах, не разговариваю! А ну, прочь с дороги!

Они не поняли его угрозы, но он так попер на них, что они поспешили отодвинуться в сторону. Пройдя головой вперед несколько шагов, гуманоид уткнулся в дерево и крепко обнял его. Это спасло его от падения, и он стал гладить кору и тыкаться в нее губами.

– Долой скафандры! – загорланил он, поворачиваясь к разведчикам-монадам, застывшим как металлические истуканы. – Природа, природа, что с тобой сотворили...

Он снова припал губами к дереву, издавая при этом странные гортанные звуки.

– Сик, пора уносить ноги!

– Ты слышишь? Он разговаривает с растением.

– Ну и пусть себе разговаривает!

– А мы? Можем мы вот так разговаривать с природой? Эх, Сек, ты не только труслив, ты еще и тщеславен, как все трусы. Тебя задело, что он не обращает на нас внимания, что обнимает растение, вместо того чтобы обнимать нас.

Включив антигравитаторы и миниатюрные импульсные двигатели, они бесшумно, как воздушные шарики, поднялись в небо и полетели к звездам.

– Прощайте, скафандры!– крикнул им вдогонку гуманоид, продолжавший любовно обнимать ствол дерева.

Монадам-инженерам космолета пришлось сильно попотеть с кристаллами белого параллелепипеда. С ними были связаны все надежды экипажа, поскольку собранных Сиком и Секом сведений было недостаточно, чтобы получить достаточно полное представление о существах, создавших здешнюю цивилизацию. Фотографии спаренного существа, снятого в комнате, оказались недостаточно четкими. Поведение неустойчиво двигавшегося двуногого тоже не поддавалось разумному объяснению. Ведь в конце концов оно столкнулось с представителями иных миров, а держалось с ними так, будто ежедневно встречает их на улицах. Оно не предприняло даже такой попытки войти в контакт, как крохотное четвероногое существо.

В белых кристалликах, несомненно, содержалась информация, записанная голографическим способом, но они были так хрупки, так плотно прижаты друг к другу и так малы, что вся запись длилась не больше нескольких секунд. Пришлось срочно сконструировать специальную проекционную аппаратуру. Уже один этот блок, составленный из миниатюрных кристаллов, свидетельствовал о высоком уровне технического и интеллектуального развития здешней цивилизации.

– В области записывающей техники они намного опередили нас, – пришли к выводу инженеры.

После долгих изнурительных споров решение было найдено. Инженеры пересняли содержание каждого кристаллика, а полученную запись прокручивали на замедленных оборотах. Только тогда перед монадами открылась изумительная картина существования и поведения населяющих планету существ, создать которую не под силу самому смелому воображению.

Сначала на экране появилось гуманоидное существо весьма хрупкого сложения и с необычайной длины волосами. Существо это размахивало вокруг головы каким-то округлых форм аппаратом, заканчивающимся продолговатым соплом, из которого, по-видимому, под большим напором вырывалась струя воздуха: другой видимой причины для того, чтобы длинные волосы существа взлохмачивались, словно их ерошил ветер, не было. Занятие это, похоже, доставляло удовольствие гуманоиду: плавными ритмичными движениями он извивал свою тоненькую шейку и беспрестанно смеялся.

Движения его повторялись в висевшем на стене отражателе, почему-то забранном в рамку.

Сик, считавший себя чуть ли не владельцем записи на том основании, что он первым нашел кристаллический блок, взволнованно воскликнул:

– Ребята, а я готов полюбить это творение природы! Разве оно не прекрасно?!

Экипаж экспедиционного космолета, толпившийся у экрана, угрюмо промолчал. И только Сек откликнулся:

– Моя половина монады готова любить кого угодно, лишь бы не меня!

Собравшиеся у экрана рассмеялись: особенности их биологического устройства вовсе не отменяли закона о единстве и борьбе противоположностей в монадной паре. Но смех их тут же оборвался, сменившись нешуточным испугом. В небольшом помещении, где находилось прелестное длинноволосое создание, внезапно появился зверь кошмарного вида. Откуда он взялся, понять из записи было невозможно. Кошмарный зверь отдаленно напоминал гуманоида. Стоя на кривых, мускулистых ногах, он протянул к длинноволосому длинные косматые лапы. Вместо одежды тело его было покрыто шерстью – как у низших существ. Оно скалилось, обнажало хищные зубы, то ли радуясь, то ли угрожая.

Увидев его сначала в висевшей на стене плите, длинноволосое создание беззвучно закричало, – к сожалению, запись не имела звукового сопровождения, что сильно смутило инженеров при ее оценке, – дернулось, бросилось куда-то бежать, но косматые лапы уже крепко обхватили его плечи. Дальше стало происходить и вовсе непонятное: длинноволосое отчаянно отбивалось руками и ногами, колотило зверя по загривку аппаратом, но он как будто и не чувствовал этого. Однако и не пытался перегрызть жертве глотку, как сделал бы любой другой зверь в подобной ситуации, а както весело скалился и с наслаждением, выдававшим прямо-таки садистические наклонности, медленно, хотя десятикратно превосходил жертву в силе и мог расправиться с ней одним махом, приближал ее тело к своей косматой груди. Схватка длилась недолго и ничем не кончилась, как и все эпизоды в этой загадочной записи.

Без всякого перехода длинноволосое оказалось уже не в страшных объятиях зверя и не в своем тесном помещении, а высоко в небе. Оно купалось в лучах солнца и развлекалось игрой с маленькими белыми облаками.

Полетом своим оно управляло каким-то немыслимым с любой научной точки зрения способом: с помощью того же таинственного аппарата, которым оно водило вперед-назад и в стороны и в соответствии с этим меняло направление своего легкого и плавного парения. Разум отказывался верить, что миниатюрный аппаратик мог передвигать в атмосфере столь крупное тело, какой бы мощью ни обладала его реактивная струя. В космическом пространстве – еще куда ни шло, но долговолосое ведь парило в атмосферных слоях родной планеты, гравитационные силы которой действовали весьма ощутимо. На теле его не было заметно ни антигравитаторов, ни другой специальной аппаратуры, лишь легкая полупрозрачная накидка да длинные волосы вздымались от порывов ветра, гулявшего в поднебесной выси.

Экипаж онемел от восторга. Да, наконец-то перед ними предстал настоящий житель этой прекрасной планеты – изящный, красивый, обладающий изумительными способностями! Почему-то все решили, что умение летaть является его врожденной способностью, а маленький реактивный аппаратик – всего лишь непонятная игрушка. Раньше с ее помощью оно играло своими волосами, а сейчас с веселым смехом гонялось за тучками и, наводя на них дуло аппаратика, рассеивало их. Впечатляли и тeхнические достижения планеты – миниатюрный аппарат, не имеющий постояннного источника питания, испускал реактивную струю ураганной силы и был способен полностью очистить небо от туч.

Но длинноволосое существо недолго оставалось в небе. Неожиданно и без всякой видимой причины оно, беспомощно раскинув руки, стало падать на землю.

Взгляд его остекленел, словно оно снова увидело зубастую пасть зверя. Видимо, существо понимало, что это уже не полет, а падение. И было непонятно, когда, в какой момент оно утратило способность летать. И куда подевалась способная творить чудеса игрушка?..

Существо продолжало падать и через какие-нибудь доли секунды неминуемо должно было с бешеной скоростью врезаться в поросший низкой растительностью участок планеты.

– Потом, что произошло потом? Ну не тяните же! – простонал Сик, обращаясь к инженерной группе, отвечающей за демонстрацию записи.

– Сейчас увидишь, там есть сюжеты и пострашней! – успокоили его.

Наперекор логике, длинноволосое существо не разбилось насмерть, как будто вообще не собиралось никуда падать. Противно тому, что все ясно видели на экране. В своем смертельном падении объятое ужасом существо вдруг, претерпев очередную метаморфозу, оказалось среди себеподобных, толпившихся в огромном полутемном зале. Монады с трудом распознали его по длинным волосам и отдаленному сходству в чертах лица, потому что существо успело переодеться, и теперь его верхняя часть была закрыта коротким куском легкой материи, а нижняя обтянута грубоватой тканью, заправленной в какую-то штуку, отдаленно напоминающую ботинки скафандра. Зал был битком набит существами в такой же одежде, но, приглядевшись, можно было заметить, что они делятся на два антропологических типа. Второй тип был представлен более крупными существами, конструкция которых не отличалась изяществом линий, к тому же у многих под носами косматилась буйная растительность. Под потолком хаотично вспыхивали и гасли мощные прожекторы, мешающие монадам понять значение: одни казались радостными и беззвучно скалились, другие же проделывали все это с угрюмой сосредоточенностью, как будто каждое движение причиняло им боль.

Впервые увидевшие такое скопление высших существ изучаемой планеты, космические пришельцы приложили немало усилий, чтобы понять суть разыгрываемого на их глазах действа, которое могло быть ритуалом, а могло оказаться и простым увеселением.

Но и на этот раз их постигла неудача, тем более, что времени для наблюдения было совершенно недостаточно. Каждая запись длилась не больше нескольких секунд, хотя демонстрационная скорость была уменьшена до предела. И вот за долю секунды толпа живых существ куда-то сгинула, а герой записи, хрупкое длинноволосое существо, оказался на какой-то сцене. Он стоял в слепящих лучах ярких прожекторов, а из-за его спины выглядывало несколько косматых лиц, принадлежавших существам второго антропологического типа, склонившимися над какими-то блестящими приборами или размахивающими палками, беззвучно дующими в замысловато-изогнутые трубы или энергично помахивающими верхней конечностью перед висевшими у них на груди округлыми предметами с длинными шестами, по которым лениво передвигалась другая верхняя конечность. Длинноволосое существо повторяло знакомые ритуальные движения и прыжки, только в одиночку.

Потом существо перестало дрыгаться, взглянуло на себя и с изумлением обнаружило отсутствие одежды, испарившейся невесть куда и невесть как. То же самое одновременно увидели и космические пришельцы, наблюдавшие за всем этим как бы его глазами, заметили и тоже поразились – не столько видом обнаженного тела, сколько необъяснимым исчезновением с него одежды.

По-видимому, это считалось на планете делом предосудительным, потому что длинноволосое существо опрометью кинулось из зала, пробиваясь через толпу себеподобных, многие из которых со смехом бросались ему наперерез, пытаясь поймать в объятия.

Сик тоже невольно приблизил руки к экрану. Стоявший рядом с ним Сек, не глядя в его сторону, расплылся в улыбке.

– Что, разве тебе не хочется погладить это тело? – обидчиво прошипел Сик.

– Конечно, хочется, что ж тут спрашивать, – откликнулся со смехом Сек. – Эх, природа, природа, за что ты наказала меня, сделав половиной монады, постоянно навязывающей мне пошлые желания!

Их призвали и соблюдать тишину и не комментировать вслух свои отношения, посоветовав вместо этого внимательно следить за происходящим, так как им придется участвовать в общей дискуссии.

Толпившимся в зале существам так и не удалось схватить длинноволосое, поскольку оно вдруг исчезло.

Но где-то за пределами зала его перехватило другое существо с буйной растительностью под носом. Однако повело оно себя безобидно, протянуло руку навстречу, и рука эта была принята. Так, держась за руки, оба существа отправились к какому-то большому, блестящему предмету, оказавшемуся транспортным средством, и, усевшись внутрь, торжественно покатили куда-то.

Лицо длинноволосого сияло радостной улыбкой, оно о чем-то оживленно рассказывало спутнику, а недавно обнаженное тело его было теперь завернуто в ниспадающую широкими складками материю. Удивительное создание это так быстро и часто меняло одежды, что никто этого не замечал, и все же процесс этот, по-видимому, был подвластен ему не полностью: об этом говорил его испуг при виде собственной обнаженной натуры.

– До этого оно выглядело лучше! – вздохнул Сик, и его снова призвали к порядку.

Руки второго существа обнимали плечи длинноволосого, нежно прижимавшегося к своему спутнику. Лица их касались друг друга, и было похоже, что они составляли теперь местный вид монады, предположение о которой выдвинули разведчики при посещении планеты. В отличие от монад на космолете, обладавших разными психическими качествами при одинаковом физическом облике, половины местных монад имели ярко выраженные индивидуальные черты.

Но экипаж снова не успел проанализировать характер этой индивидуальности. Потому что длинноволосое существо, неторопливо высвободившись из объятий и подняв взгляд на спутника, вдруг оцепенело от страха. По-видимому, его ужаснуло лицо обнимавшего. Да и зрители застыли в изумлении, ибо и они не узнали его лица. Во-первых, оно было полностью лишено растительности, во-вторых, черты его были совершенно другими, а в-третьих, оно постарело почти вдвое. В который раз произошло внезапное и необъяснимое превращение. Реакция длинноволосого существа также была непредсказуемой.

Закинув голову в неистовом вопле, оно яростно вцепилось острыми коготками в лицо сидевшего, а ставшее неуправляемым транспортное средство с головокружительной скоростью понеслось...

На этом запись кончалась, Экран погас. Занозистый Сек крикнyл экипажу: – По-моему, комментарии излишни!

Никто не обратил внимания на его неуместное заявление. Перед просмотром все члены экипажа подробно ознакомились с доставленными на борт космолета фотографиями, снятыми разведчиками, но никто из них так и не сумел объяснить себе те принципы, которым подчинялась жизнь на планете. А записанное на белых кристалликах окончательно всё запутало. Способность высших существ планеты взлетать к облакам без всяких аппаратов, с одним куском ткани, намотанной на тело, мгновенно преображаться и вместе с тем проявлять друг к другу непонятную жестокость и агрессивность сильно поубавила энтузиазм космонавтов. Монады почувствовали свое бессилие проникнуть в тайны жизни населявших планету существ, определить свое отношение к ним.

Молчание затягивалось. Казалось, экипаж обессилел настолько, что не мог разойтись по местам, предоставив специалистам решать дальнейшую судьбу экспедиции. И когда Сик отправился к проектору, его проводили удивленными взглядами.

Чувствуя их на себе, Сик взял из контейнера волшебный кристалл и осторожно положил его на ладонь.

Внимательно осмотрел его, словно надеясь, что сейчас он откроет ему все тайны создавшей его цивилизации, потом перевернул сначала на одну, потом на другую сторону. От прямоугольного кристалла откололись два маленьких зернышка. Сик поднес их к глазам.

– Ты ломаешь его! – предупреждающе воскликнул один из инженеров.

– Не беда, у нас есть перезапись, – небрежно откликнулся Сик, проявляя недопустимое на борту космолета неуважение к старшим по должности.

Потом он сделал и вовсе чудовищную вещь. Оба зернышка исчезли у него во рту, Сик зажмурился, зачмокал, и, вероятно, совершенно обезумев, резким движением разломил кристалл, половину которого тут же сунул под язык.

– Сик, ты совсем спятил! – бросился к нему Сек.

– Зачем говорить о том, что известно! – рассмеялся Сик. – Это очень вкусно. На, держи!

Вторую половину он отдал разгневанной части своей монады. Замешательство Сека продолжалось не больше секунды. Потом он схватил протянутый кусок и успел проглотить его до того, как подбежали остальные члены экспедиции.

Окружив монаду, они смотрели на нее с таким свирепым осуждением, как будто Сик и Сек у них на глазах проглотили всю эту загадочную планету. А вечно недовольный Сек повел себя так, словно одержал непонятную победу.

– Но это же настоящее чудо! Какая все же это сладостная и загадочная вещь – жизнь! Давай спустимся и наберем побольше этих штучек!

Неожиданно раздался голос командирской монады.

–Внимание!

Обе части командирской монады стояли, вытянувшись по стойке смирно. Одновременно, одинаковыми голосами они скомандовали:

– Всем по местам! Объявляется пятиминутная готовность к старту! О готовности на местах докладывать в командный отсек!

Команда вывела экипаж из состояния оцепенения.

Молниеносно разбившись на пары, монады выскочили из помещения. Сик и Сек не шевельнулись.

– Но почему, командир? Мы что– возвращаемся? – спросили они в один голос.

– Вы получите необходимые объяснения в другом месте, – ответила командирская монада. – А сейчас я хочу знать одно – зачем вы это сделали?

– Только чтобы поступить нелогично, как поступают существа на этой планете! – откровенно ответил Сик.

– Ну и как вы себя чувствуете после этого?

– Как мы себя чувствуем, Сек? – с улыбкой повернулся Сик к своей половине, заранее уверенный в ответе.

– Отлично! – доложила она.

– И не испытываете никаких угрызений совести? – мрачно поинтересовалась командирская монада.

– Сек, мы испытываем угрызения совести?

– Брось ты, какие могут быть угрызения! – откликнулся вконец распоясавшийся Сек.

Командирская монада попыталась испепелить их взглядом, но от смущения у нее ничего не вышло.

– Если вы способны выполнять свои обязанности, идите на свое место! приказал командир.

– Сек, мы с тобой способны выполнять свои обязанности? – с ухмылкой спросил Сик.

– По-моему, нет! – засмеялся Сек.

– Тогда, может, подождем объяснений здесь, а? Тут вроде уютней.

–Давай подождем здесь, Сик, -согласился Сек, усаживаясь на диван и чувствуя, как его заливает волна радости от такого небывалого в жизни мыслящих монад единодушия.

И только командирская монада не знала, что и думать, поэтому она разгневанно покинула помещение.

– Сек, а мы хорошо поступаем с ними? – спросил на всякий случай Сик, хотя прекрасно знал ответ на свой вопрос.

– Очень хорошо. Именно так ведь и поступают существа, живущие на планете, которую нам с тобой не хочется покидать, правда, Сик?

– Точно! – подтвердил Сик, и было непонятно, имел ли он в виду правильность их поступков или одобрял их желание остаться, но вторая часть монады отлично поняла его, поскольку их объединяла неразрывная духовная связь.

А в это время космолет совершал нечто совершенно с их точки зрения алогичное. Круто развернувшись, он покидал орбиту, ложась на курс к далекой родной звезде.

На этот раз я начал беседу, особенно тщательно подбирая слова, поскольку все еще опасался совиных глаз машины и ее манящего голоса – голоса по-южному загорелой сирены, легкомысленные песни которой грозили посадить наш творческий корабль на коварные подводные рифы.

– Надеюсь, – мягко сказал я, – ты не обидишься, если я признаюсь, что и этот рассказ не вызывает у меня восторга. Художник обязан честно относиться ко всем, и прежде всего к себе самому. А разве ты реабилитировал себя этим сочинением? Разве ты сам не чувствуешь, что повторяешь ошибку, да еще усугубляешь ее? Смотри, что у тебя получилось: высокоразвитая цивилизация после контакта с нами получает комплекс неполноценности. И по какой причине? Потому что познакомилась с содержанием снов какой-то дурехи! А конец, конец каков! Я согласен – глупость заразительна, может, даже галактических, а может – и во вселенских масштабах, но нельзя же видеть вокруг одних дураков! Чего стоят одни только твои персонажи, эти самые Сик и Сек! Допустим, простаки вроде них встречаются в любой цивилизации, но ведь не их же отправят устанавливать контакт с мыслящими существами других миров! Зачем же механически переносить имеющиеся у нас отдельные недостатки на порядки, которые приняты в других цивилизациях? И не надо оправдывать это тем, что тебе захотелось придать рассказу анекдотическую окраску. Анекдотами такие проблемы не решаются! Давай договоримся: больше никаких анекдотов! Ну, а если ты вообще справляешься с фантастикой только такого уровня, то мне придется вернуть тебя производителям. Да, верну и глазом не моргну!

Благодаря фантастам космос и так оказался перенаселен разными малограмотными тупицами и дебилами...

Прости меня за резкий тон, но мне претит пошлость как в фантастике, так и в космосе. Логично рассуждая, описанные в твоих рассказах цивилизации ничем не отличаются от нашей. С этим, дорогой, я никак не могу согласиться. Никто не убедит меня, что где-то может существовать еще одна цивилизация, похожая на нашу. Могу допустить, что разум как форма познающей себя материи не имеет принципиальных отличий, однако человеческая оболочка этого разума возникла в результате переплетения миллиардов случайных событий. Пошлая гипотеза о том, что разумные существa других планет будут непременно походить своим обликом на нас не имеет под собой никакой научной основы. Она обедняет наши представления о Вселенной; соглашаясь с ней, мы разоружаем себя и можем оказаться в незавидном положении как раз тогда, когда нам придется вступить в контакт с разумными существами других миров.

Обрати внимание, с каким любопытством следит кошка за тем, как выплывают страницы из твоего печатающего устройства. А ты, уж извини, умудрился опошлить даже такое прекрасное качество живых существ, как любопытство. Человеческий дух стремится к непознанному, а вовсе не к давно известному. Поиск сходных черт – это всего лишь методологический прием в анализе неизвестного. Вот напиши-ка ты мне рассказ о контакте с совершенно иной цивилизацией. Пусть мы не сразу догадаемся, с чем мы имеем дело, пусть контакт с ней окажется до невозможности трудным: важно заставить читателя отказаться от наивных представлений, делающих его беспомощным при столкновении с неизвестным. Важно, чтобы он осознал всю трудность предстоящей нам встречи с представителями других цивилизаций.

Итак, мне нужен от тебя безупречный с точки зрения научной логики рассказ о контакте с инопланетянами, прославляющий гордую миссию человека познавать непознанное!

ВСТРЕЧА С НЕПОЗНАННЫМ

Узнав, что Виктор вернулся на базу, я скорее испугался, чем обрадовался. Во Вселенной он был самым близким мне человеком. Мы не разлучались с ним с детства, вместе прошли тернистый путь обучения, и ни одной женщине не удалось вбить между нами клин, что само по себе немало: известно, что если где-то мужчины и продолжают конфликтовать из-за женщины, так это в космосе. По той простой причине, что женщины там особенные и всегда в дефиците. Разлучила нас – временно, конечно, – работа. Лет шесть назад Виктор отправился с экспедицией на Скуллу, а я остался на промежуточной базе. Комиссия забраковала меня, несмотря на заступничество Виктора, настаивавшего, чтобы меня отправили вместе с ним. Я не прошел по двум показателям, правда, не таким уж важным. Неизвестно почему было решено, что именно этой экспедиции удастся разгадать загадки Скуллы, и комиссия, разумеется, отказалась включить в нее человека, не выдержавшего экзамена на универсальную гениальность.

Из этого можно сделать вывод о том, каким авторитетом не только у меня, но и в обществе пользовался Виктор, если, невзирая на его молодость, комиссия решила назначить его руководителем третьей экспедиции.

Пришлось утешиться тем, что до базы мы летели вместе. И еще тем, что мне было позволено участвовать в экипировке экспедиции. Прощаясь, мы обнялись, и он улетел. Было у меня и еще одно утешение: я верил, что если кому-то из современников и удастся решить загадку Скуллы, так это моему другу– Хотя сам он на эту экспедицию особых надежд не возлагал.

Впрочем, он всегда был сдержанным – никогда не щеголял ни самодовольной уверенностью, ни скептицизмом. Он просто работал – сосредоточенно и спокойно.

Помню, как сказал ему на прощанье: "Я в тебя верю!" – а он только усмехнулся в ответ: "Скажи об этом жителям Скуллы, может, и они мне поверят!" Исчадия эти были знакомы мне только по фильмам, снятым первыми экспедициями, и я попытался шуткой подбодрить его, но шутка получилась грустной.