Текст книги "Дивные времена (Сказки)"

Автор книги: Любен Дилов

Соавторы: Георгий Мишев,Лиана Даскалова,Николай Соколов,Здравко Сребров,Лучезар Станчев,Лада Галина,Леда Милева,Михаил Лыкатник,Николай Янков,Анастас Павлов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Асен Босев
Весенняя сказка

Ветер прилетел с высот и запел:

– Весна идёт!

Услыхал его подснежник – и расцвел улыбкой нежной. А орешник у дорожки новые надел серёжки. И с улыбкою счастливой пастуху сказала ива:

– Знать, весна уж где-то рядом! Песней ты её порадуй!

И над лугом зазвучала песня старого кавала. Ручеёк бежит, клокочет, и резвится, и хохочет. Подхватил он на бегу чудо-песню на лугу. И бесхитростная песня полетела в поднебесье.

Эта песенка в лесу разбудила птиц, лису, и – представьте! – в тот же час все они пустились в пляс.

Посмотрите, как лисица лихо пляшет рученицу! Мишка вылез из берлоги – и у мишки пляшут ноги. Появился зайка вдруг и вскочил с разбега в круг. Рядом с ним танцует ласка – по душе ей эта пляска! Пляшет белка под кустом, машет весело хвостом.

И кипит-бурлит веселье в самый первый день весенний.

Машут ветками кусты, из-под них глядят цветы. Собрались под вязами фиалки темноглазые. Пришли из-за овражка красавицы-ромашки.

Зеленеют кочки. Набухают почки. С каждой ивы и сосны птичьи песенки слышны.

Так, как смотрят непоседы на веселье у соседа, – смотрит солнце из-за гор на весёлый птичий хор, как танцуют звери, птицы то хоро, то рученицу. Смотрит, удивляется и тут же отправляется новых приглашать гостей, чтобы было веселей!

Как всегда, в гнездо родное аист прилетел весною. Вот уже у крыш мелькает ласточек проворных стая: вверх и вниз – легки, как стрелы… Да, у них так много дела!

Вновь доносятся с опушки причитания кукушки. Ей взволнованно и бойко что-то отвечает сойка. Распевает средь ветвей беззаботный соловей, и весь день слышны из сада вдохновенные рулады.

На полях, под вешним светом – маков пышные букеты. И земля, и даже небо обещают много хлеба!

Эмил Коралов
Чавдаркина белочка

Заглянуло в спящий лес утром солнышко с с небес. Осторожно тронул лучик белку на сосне колючей. Белка сладко потянулась, повздыхала и проснулась. Собрала росу в скорлупку, ушки вымыла и шубку, причесала хвост и шкурку и пошла будить дочурку:

– Солнце смотрит через ветки. Хватит спать! Ты слышишь, детка?

Но сказала дочка:

– Что ты! Мне поспать ещё охота…

– Нет, лениться не годится. Все проснулись: звери, птицы. Лес шумит, гудит, поёт. Нас с тобой работа ждёт!

– Мама, рано… Подожди…

– Скоро в лес придут дожди. Дуб наряд свой сбросил, наступает осень. Будет дождик плакать глухо…

– А у нас в домишке сухо! Что нам ветер?

Что нам снег?

– Но у нас орехов нет! Ночью ветер налетает и с деревьев их сбивает. Мы с тобой пойдём сейчас делать на зиму запас. Будем мы зимою сыты… Пусть тогда ворчит сердито вьюга днём и вечером – нам бояться нечего!

И помчались мама с дочкой мимо старых гнёзд сорочьих, мимо тропок муравьиных, по берёзам и осинам. И резвятся, и играют, и орехи собирают, и мелькают средь листвы их чудесные хвосты.

По стволам сухим и чёрным дочка прыгает проворно, вдруг под ёлкой скроется – мама беспокоится:

– Дочка, не скачи без толку, так и до беды недолго. Может страшный лютый зверь подстеречь тебя, поверь. Так носиться разве можно?

Нужно быть поосторожней! Всё случается в лесу… как же я тебя спасу?..

Но сказала дочь упрямо:

– Ты всего боишься, мама! Кто из птиц или зверей скачет ловче и быстрей? Кто, как я, скакать не может, пусть и будет осторожен!

И опять, махнув хвостом, белка скрылась за кустом. И в неистовом веселье понеслась к далёкой ели. Позабыла про орехи! Машет лапкой для потехи. Вверх и вниз, вперёд, назад – только веточки хрустят. Снова вверх и снова вниз…

Только вдруг раздался писк. Это около пенька чья-то сильная рука под тревожный шум берёз хвать проказницу за хвост!

Из-за дальнего овражка слышно, как кричит бедняжка:

– Помогите! Западня! Мамочка, спаси меня!.. Только что тут может сделать белка даже с сердцем смелым, если каждый из людей в двадцать раз её сильней? Белка по деревьям скачет, белка горько-горько плачет и не утирает слёзы…

В это время у берёзы трое радостных ребят возбуждённо говорят:

– Ай да Васко! Ай да Саша! Повезло нам, белка наша! И в засаде, в самом деле, не напрасно мы сидели!

– Что за шкурка!

– Что за глазки!

– О такой читал я в сказке!

– Хвостик золотистый! И какой пушистый!

– А с каким весёлым нравом!

– И с усами! – крикнул Слава. – Отнесём её домой, у меня рюкзак пустой.

Вот домой они идут, за спиной рюкзак несут. Галки на опушке смотрят: чьи там ушки?

Вертит сойка головой: что, рюкзак у них живой?

И бегут ребята вскачь – ведь сегодня день удач! А за ними вслед упрямо скачет, скачет белка-мама. Каждый знает: нелегко, если дочка далеко. И узнать ей нужно точно, где искать глупышку-дочку…

Время близилось к закату – и пришли в село ребята. Белый домик. Груши. Сливы. Дворик чистый и красивый. Клумбы и цветы кругом…

Вот вошли ребята в дом. Белка-мать сидит на ветке, смотрит в двери: как там детка?..

Как бы дочке знак подать: «Здесь тебя я буду ждать!..»

Ну, а в доме – тишина. И лежит там у окна, и скучая, и вздыхая, девочка совсем больная… Только вдруг раздались крики:

– Посмотри-ка! Посмотри-ка! Мы весь день в лесу гуляли, мы там белочку поймали, маленькую, юркую, с рыженькою шкуркою. С ней играй и забавляйся и скорее поправляйся!

И сказала девочка:

– Ой, какая белочка! Как дрожит она, бедняжка… Ей, наверно, очень страшно. Для неё в лесу раздолье – жить ей хочется на воле! Будет ей тоскливо с нами. Мы её отпустим к маме в лес её родной сосновый… Ну, а я уже здорова!

И она окно открыла и на волю отпустила в сад, шумящий сливами, пленницу пугливую.

Мама к ней:

– Дочурка, ты ли?! Отпустили?..

– Отпустили!

Что за счастье, что за чудо!

– Будешь слушаться?

– Да… буду…

Мимо дома, горд и строг, шёл куда-то петушок. Белка-мать его спросила:

– Ты ответь нам, Петя, милый! Как зовут ту девочку, что пожалела белочку? Я найду орех в лесу, ей в подарок принесу.

Помолчал, подумал Петя и с достоинством ответил:

– Нет, не нужно ей подарка! Эта девочка – Чавдарка, друг животных, друг зверей – не найти её добрей! Через десять дней она пионеркой стать должна. В день осенний, тёплый, ясный ей повяжут галстук красный. Знают все, что пионеры служат для других примером. Выручат они всегда тех, к кому пришла беда!

Эмилиян Станев
Домик под снегом

Пришла осень. Дожди зарядили. Ветры налетели. Надоело зайцу мёрзнуть. Захотелось ему жить под крышей. Пошёл он по лесу искать себе жильё.

Увидел заяц старый дуб. Постучал по стволу раз, постучал другой и спрашивает:

– Есть здесь кто-нибудь? Я жильё ищу! Дверца отворилась, головка показалась. Белочка! Подумала она и говорит:

– Сделай себе дом в дубе. Будешь мне соседом, будем с тобой рядом жить да дружить!

Послушал её косой. Лапами скребёт, зубами грызёт – нору надо продолбить, чтобы в дубе жить.

Но тут прилетела Сойка. Зайца увидала, во весь голос закричала. Сто сорок собрала и косого прогнала.

Идёт Заяц по лесу, а сам невесел. Видно, в дубе не прожить, надо другой дом нажить.

В укромном месте, подальше от зверей, подальше от врагов. Шёл Заяц, шёл и к домику пришёл. Постучал он раз, постучал другой и спрашивает:

– Есть здесь кто-нибудь? Я себе жильё ищу.

Вылез из домика Ёж. Приглашает Зайца в дом – пусть осмотрит всё кругом.

Внутри тепло, уютно. Ветер не дует, дождь не мочит. Сладко спать в таком домике! Постели Мягкие, коврики тёплые.

Ёж Зайца попотчевал, а потом предложил:

– Оставайся у меня. Будем жить с тобой в мире, по-братски!

Остался Заяц у Ежа. Живут они день, второй и третий. А на четвёртый день явилась Лиса. Дверь с петель сорвала, стену напрочь снесла…

Ёж свернулся в клубок, иголки во все стороны выставил. А Заяц вскочил – и давай бог ноги!

Бежит по лесу, а сам думает:

«Нет, такое жильё не по мне! Надо искать прочный дом, в укромном месте, подальше от зверей, подальше от врагов».

Видит – пещера темнеет. Постучал он по скале раз, постучал другой и спрашивает:

– Есть здесь кто-нибудь? Я жильё ищу!

А из пещеры кто-то отзывается:

– Входи, не спрашивай! Гостем будешь!

Вошёл Заяц в пещеру, а там сидит лесная Сова. Смотрит на гостя одним глазом, а другой закрыла. Выслушала Сова Зайца и говорит:

– Живи у меня! Я здесь по целым дням сижу! Остался Заяц в пещере. Живёт день, второй и третий. На четвертый день явился Медведь. Ревёт, лапами машет, головой мотает. Выгнал и Зайца, и Сову, а сам завалился в пещере спать.

Понял Заяц – в пещере тоже не жильё.

Надо свой дом строить. В укромном месте, подальше от зверей, подальше от врагов.

Шёл Заяц, шёл. Всю ночь его дождь поливал. Наутро оказался он в долине. Смотрит – в стене оврага крепкий дом.

Постучал он по стенке раз, постучал другой и спрашивает:

– Есть здесь кто-нибудь? Я себе жильё ищу! Показался толстый-претолстый хозяин.

Выслушал Зайца. Почесал в затылке и сказал:

– Не входи ко мне – грязи натащишь! Лучше я тебе дам совет. Вон там, в стенке оврага, устрой себе дом. Вырой нору, сложи фундамент, вбей подпорки и строй стену за стеной!

Послушался Заяц барсучьего совета. Взялся за работу. Вырыл нору. Проделал в стене окошко. Печку сложил. Потолок досками обшил. Посередине поставил старый гриб вместо стола. Стулья сколотил и дом обжил. Паук сплёл ему занавеску. Лесная мышка-подкоренница ковёр соткала. Дятел сделал вешалку, продолбил замочную скважину.

Зажил Заяц счастливо. Живёт неделю, другую и третью. А на четвёртую случилась беда. Забрался к нему Хорь, старый разбойник. Поднял Зайца с постели. Сон ему прервал, пол-уха оторвал.

Шкуру Заяц уберёг, дом не устерёг. Опять побежал в лес. Бежит, сам с собой рассуждает: «Хорошо ещё, что Хорь явился, а не Лиса… Надо мне для жилья укромное место искать, подальше от зверей, подальше от врагов». Прибежал Заяц на окраину села.

Забрался Заяц под плетень, в сухое место. Смотрит – за плетнём домик стоит, из досок сшит. И красивый, и прочный. Постучал он в дверь раз, постучал другой и спрашивает: – Есть здесь кто-нибудь?

Хозяин как зарычит, как залает! Да как кинется на Зайца! Гонит его по горам, гонит его по долам. Наконец, надоело ему за Зайцем гоняться, и вернулся он в село.

Пришла зима, выпал снег. Всё кругом побелело. Остался Заяц без крова над головой. Под колючим кустом в чистом поле лежит, от холода дрожит и думает:

«А теперь куда деваться? Всюду звери, всюду враги!.. Видно, умирать придётся!»

Поплакал Заяц, поплакал, да и заснул с горя.

Всю ночь шёл снег. Засыпал леса, засыпал поля. Всё кругом устлал и куст замёл. Проснулся Заяц, видит – лежит он в белом домике. Стены белые, потолок белый, никто его не обшивал, не делал. Ни стола, ни печки, дверцы – и той нет. Но зато внутри тепло, светло. Ветер не дует, сквозняком не тянет.

Обрадовался Заяц. Принялся хлопотать.

Сделал под снегом ход. В крыше выдолбил отдушину. Стёкла изо льда смастерил, ничего не забыл. И устроился в новом жилье.

По ночам рыщет, еду ищет, а к утру домой возвращается. Следы свои заметает, чтоб никто домик не открыл. Так и дожил Заяц до весны в укромном месте, далеко от зверей, далеко от врагов…

Здравко Сребров
Про чёрную птичку, блестящее семечко и молодую грушу

I

Чёрная птичка с жёлтым клювом и жёлтыми лапками, не очень большая и не очень маленькая, подлетела к старому грушёвому дереву.

Дереву было ровно сто лет и один год. Плоды с него собрали ещё летом. Осталась только одна груша, жёлтая, как цветок ноготка, – она спряталась в листве.

Чёрная птичка запрыгала с ветки на ветку, повернулась в одну сторону, в другую, растопырила хвостик-метёлку. В глаза ей брызнуло жёлтыми огоньками осеннее солнышко.

Птичка весело запела:

– Фью-фью, чик-чирик, трю-люлю, чи-чи-чи!

Она заметила в ветках старого дерева жёлтую грушу и обрадовалась ещё больше. Птичка стала клевать сладкий плод. Светлые капли сока потекли по перьям. Птичка отряхнулась, взяла в клюв кусочек груши и полетела к грабовой роще. На её опушке в траве лежал поросший мхом камень. Чёрная птичка села на камень и положила перед собой кусочек груши.

– Фью-фью-фью, чик-чирик, чи-чи, – ещё веселее пропела она. Повернулась в одну сторону, в другую, повертела хвостиком-метёлкой и принялась быстро и ловко клевать вкусную мякоть.

Верно, она боялась, что кто-нибудь отнимет у неё лакомство.

Блестящее коричневое семечко выпало на камень и скользнуло в ямку, – след, который оставило в мягкой земле копыто какого-то лесного жителя. След был глубокий, после дождей в нём застаивалась вода.

Птичка то ли не заметила семечко, то ли не обратила на него внимания. Она наелась, вытерла клюв о крыло, ещё раз отряхнулась и пропела:

– Фью-фью, чик-чирик…

Потом стремительно, будто камень из пращи, взвилась высоко в небо и пропала из виду.

*

А блестящее коричневое семечко так и осталось лежать в ямке. К вечеру на рощу пролился тихий дождик. Вдоль опушки потёк мутный ручеек, потащил за собой комки земли, палую листву.

Ямка наполнилась водой, листвой, землёй, маленькое семечко под толстым покровом притихло и затаилось.

*

Пришла долгая, долгая зима, укрыла рощу снежным покрывалом.

Исхудавшая белка спустилась по стволу на землю к тому месту, где осенью упало в ямку коричневое семечко.

Белка продрогла и проголодалась. Она не любила зимы. Орехи и жёлуди, которые она натаскала осенью в своё дупло, кончились.

Белка опустилась вниз, обнюхала землю и стала разрывать снег, поднимая фонтанчики снежной пыли. Снег слепил ей глаза. Ледяные иголочки кололи шею, снежная пыль облепила мордочку. Белка вздрогнула, поджала верхнюю губку, обнажив передние зубы, блестящие и острые, как тёсла. Семечка она так и не нашла. Оно осталось в ямке под толстым снежным одеялом, в тепле, в мягкой постельке.

Голодная белка живо вскарабкалась по стволу, со ствола на ветку и запрыгала с дерева на дерево, длинным пушистым хвостом сбивая снег с веток. Ледяная сосулька величиной с хороший сучок сорвалась с ветки и ухнула вниз. Она угодила прямо в двух зайцев, которые лежали под кустом, прижавшись друг к другу. Зайцы грелись и рассказывали друг другу разные небылицы, стараясь переврать друг друга. Испугавшись сосульки, они вскочили как ошпаренные и бросились в разные стороны: один на восток, другой – на запад. Сорока-белобока, насмешница, завертела хвостом и закричала им вслед.

– Бегите, бегите! Белые великаны лес валят! Триста волков мраморный камень грызут, зубы точат, вас съесть хотят!

*

С юга из-за гор прилетел добрый старый ветер. Небо прояснилось, ветки засветились, на рощу глянуло весеннее солнышко. Снег начал таять, во все стороны потекли мутные ручьи. Роща зашумела, сто молодых добрых ветров зашептались в ней.

День за днём роща выгоняла почки, раскрывала листья. Орешник развесил серёжки, мягкие, как кошачьи лапки. Расцвели цветы, выросла молодая трава. Певчие птицы заполнили рощу. Загудели мохноногие, мохнобрюхие шмели. Выползли жуки, запорхали бабочки, зажужжала мошкара. У подножья холма, над рекой, сновали стрекозы на крылышках из тонкого шёлка…

В роще куковала кукушка.

Три старушки шли в рощу за молодой крапивой и, остановившись на припёке у опушки, принялись слушать да считать на пальцах, сколько им жить осталось. Считали, считали и сбились. Заслушались кукушку!

Пришёл апрель и в Зелёные горы, и в Синие.

В роще ворковали горлицы.

*

Тёплым днём на том месте, где осенью блестящее коричневое семечко упало в ямку от большого копыта, из-под мягкой земли, из-под прелой листвы пробился к свету молодой побег. Он вырос из коричневого блестящего семечка, вдалеке от матери – раскидистой, крепкой, стройной старой груши.

Это чёрная птичка с жёлтым клювом и жёлтыми лапками, сама того не зная, посадила на опушке рощи молодую грушу. Не успели окрестные деревья опомниться, как она вытянулась в стройное, будто девушка, деревце с зелёным гладким стволом, с кудрявыми ветками, убранными круглыми листочками.

Ах, как хорошо началась жизнь молодой грушки на опушке грабовой рощи ранней весной! Добрый старый ветер стал прилетать и шелестеть в её свежей кроне с утра до вечера, и сто молодых ветров играли в её ветвях на ста серебряных дудках…

Что же было дальше с молодой грушкой?

Об этом вы узнаете из следующей сказки.

II

Снова пришёл апрель на опушку рощи, где когда-то чёрная птичка с жёлтым клювом и жёлтыми лапками съела кусочек сладкой груши. Вы, конечно, помните, что случилось с коричневым блестящим семечком, которое упало в ямку от большого копыта лесного жителя? Из него выросло молодое деревце. Сколько вёсен, лет, зим прошло с тех пор? Много: одна, две… больше!

Деревце выросло стройное, красивое, со множеством блестящих молодых веток, с кудрявой кроной, в которой с утра до вечера шелестел добрый старый ветер, а сто молодых ветров играли на ста серебряных дудках.

*

Ночь была тихая. Горы спали. На небе светили звезды. Спал в большой пещере и добрый старый ветер. Только внизу, у подножия горы, негромко пела горная речка, шумела по камням, спускаясь ниже, ниже, – торопилась на равнину. Надо было напоить хлеба, люцерну, яблоневые сады, виноградники, бахчу…

Рано утром закуковала кукушка на ветке старого бука – разбудила горы. Проснулся добрый старый ветер, потянулся от одной опушки леса до другой, глубоко вздохнул.

Начал спускаться с гор по папоротнику и зелёной герани к рощице, где стояла молодая грушка. В небе сияло золотое солнце. Два белых голубя летели от села, возвращались в рощу.

Согрелись ветви груши, раскрылись густые гроздья бутонов. Молодая груша покрылась белыми цветами, стала похожа на облачко. Тогда груша поняла, что она красавица. Осмотрела рощу, – нигде вокруг не видно деревца в таком красивом наряде. И так ей стало радостно, что захотелось заговорить.

В этом нет ничего удивительного. Все деревья, травы, цветы, птицы, букашки, пчелки, муравьи испокон веку умеют говорить – каждый на своём языке. Понимают они друг друга или нет, я не знаю. Но добрый старый ветер понимает их. Он останавливается возле каждого, слушает, кто о чём говорит, о чём мечтает, чего боится. Иногда прошепчет ласковое слово, а то укорит или даст мудрый совет. Все знают его, любят и побаиваются. Когда ветер разгневается и начнёт бушевать, – удержу ему нет.

Молодой груше захотелось говорить, и она заговорила.

Ветер послушал её, шепнул ласковое слово, погладил – понял деревце.

Что же сказала ему груша?

Я сидел на камне у опушки и смотрел на цветущее деревце. Оно стояло в белом наряде, как девочка, одетая на праздник: в белой блузке, белой юбочке, белой шапочке, белых варежках. Смотрел и радовался. Тут прилетел ветер и шепнул мне на ухо, что сказала ему молодая грушка:

– Она хочет вырасти ещё выше, выше рощи, чтобы все, и прежде всего солнце, увидели, как она красива. Она хочет стать ещё наряднее, хочет, чтобы на ней расцвели белые цветы, такие, каких нигде на свете больше нет.

И чтобы эти цветы светили днем и ночью, как звёзды. Ярче, больше, сильнее звёзд!

Чтобы все дивились, радовались ей, любили её, чтобы краше неё не было во всей роще, во всех горах, на всей земле, от востока до запада, от севера до юга…

Добрый старый ветер решил выполнить желание груши. Поднялся над рощей – на локоть, на два локтя, на сто локтей. Посмотрел в одну сторону, в другую. Пошел гулять от одного конца гор до другого, от Зелёных гор до Синих гор. Поползли тут серые туманы и чёрные тучи. Потянуло холодом. Листья зашептались. Птицы смолкли. Букашки попрятались под листья. Два белых голубя притаились под стрехой крайнего дома в селе, что стояло у подножия гор. И пошёл дождь. Он шёл день и ночь, роща отсырела, как губка, намокли птичьи крылья, промокли букашки, одним муравьям было сухо – они сидели в муравьиных домиках из сухих иголок.

А как же груша?

Её ветки поникли от дождя, цветы закрылись, съёжились. Испугалась груша, заплакала.

С цветов, с листьев, с веток потекли крупные слёзы: одна… две… тысяча…

– Что же теперь будет со мной! – плакала груша. – Где мой белый наряд? Я вся промокла!

А слёзы текли ручьями по блестящей коре, сбегали к корням, уходили в землю.

– Ох, я скоро захлебнусь! Пропала я, пропала моя красота! – горевала молодая груша.

На её ветке пряталась от дождя голубая синичка с жёлтой шейкой и чёрным хвостиком. Жалко стало синичке грушу.

– Тинь-тинь-тинь! Чего плачешь, чего плачешь?

– Погибаю, синичка! Как мне жить без наряда, без красоты! Лучше умереть, лучше покинуть жестокий мир…

Добрый старый ветер был поблизости, он гулял по роще, бродил по мокрым травам, по намокшим мхам. Ветер услышал жалобы груши. Улыбнулся и сказал самому себе:

– Молодо-зелено… всего боится, даже собственной тени!

Потянулся добрый старый ветер – от одного конца гор до другого, от Зелёных гор до Синих гор. Начал дуть во всю мочь, разогнал тучи. Убежали они за Зелёные горы, за Синие горы. Показалось чистое небо – высокое, голубое-голубое – голубее и глубже горного озера. Солнце согрело горы, рощицу, молодую грушу. Стало тепло. В лесу запели птицы.

Два белых голубя поднялись высоко в небо. Букашки и муравьишки снова выползли на белый свет.

– Как хорошо! – засмеялась сквозь слёзы молодая груша. – Как светло, как тепло!

Её бутоны раскрылись. Крупные белые цветы засверкали на солнце – они были светлее звёзд, крупнее звёзд, как и хотела груша. Её белая крона поднялась выше рощи. Посмотрела груша вверх, посмотрела вниз. Поглядела на солнце. Ах, как она выросла – на целую пядь, на целые две пяди!

– Что это? – воскликнула молодая груша.

– Я стала и выше, и красивее! От одного конца гор до другого, от Зеленых гор до Синих гор нет дерева краше меня! На всей земле нет меня краше!

А старый добрый ветер, довольный, что порадовал молодую грушу, снова зашептался с её белой кроной, а с гор спустились сто молодых ветров, зашептались с её цветами, заиграли во сто серебряных дудок с медовыми голосами…