Текст книги "Зеленый огонь"

Автор книги: Луиза Тичнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Сконцентрировавшись и закрыв глаза, она приказала своему мозгу принимать мысли крепко спящего мальчика. Под слоем мутных и неопределенных образов сна Ривен без особого труда выделила сильное чувство – желание гонца выполнить миссию, порученную ему королем. «Да, он человек ответственный», – подумала Ривен, исследуя несущийся поток его мысленных образов. Несколькими минутами позже она открыла глаза, посмотрела вверх и ослепительно улыбнулась Сэл, которая сидела на ветке и наблюдала за ней. Потом встала и направилась в сторону ручья, который они только что прошли, чтобы срезать самый хороший тростник для свирели.

* * *

Когда Альбин услышал музыку, ему все еще снились лошади, быстрые кони разных мастей, мчащиеся по морю луговой травы.

Сегодня он уже подумывал о том, что ему, наверное, придется вернуться в Джедестром с пустыми руками. Потому что, хотя он и проехал многие мили, заезжая в каждую деревню на своем пути, ему так и не удалось найти человека, который умел бы играть на свирели так, чтобы понравиться такой требовательной даме, как королева-мать.

Альбин, обескураженный, остановился в этой рощице, привязал коня к ветке и рухнул на траву, чтобы в тишине обдумать свои проблемы. Он даже не заметил, как им овладел сон, и он уже видел себя, скачущим в табуне жеребят по душистой, свежей траве. Он смотрел, как они мчались по просторному полю, все разной масти, гривы развеваются на ветру. Почти незаметно какой-то звук начал проникать в его сон. Сладостная музыка сыграла контрапункт для бесшумных конских копыт.

Даже во сне брови Альбина сосредоточенно сдвинулись, и он силился уловить нить мелодии, которая уже обещала ему что-то. Воображаемые кони рассеялись, мальчик открыл глаза и изумленно уставился на навес из листьев, защищающий его от солнца. Ему казалось, что музыка разрастается у него внутри, подымаясь и опускаясь в щемящей душу мелодии. По спине Альбина прошла дрожь, он приподнялся на локтях и огляделся вокруг. Его глаза расширились.

На скале, возле ручья, текущего в дальнем конце поляны, сидела девушка. На ней было одето свободное белое платье из грубой шерсти, а длинные, черные, прямые волосы свисали до пояса. Ее голова была наклонена над инструментом, а лицо обращено в другую сторону, и поэтому Альбину был виден лишь нежный контур щеки и лба. Она играла на свирели, не прилагая никаких усилий, как это делают настоящие музыканты, в совершенстве владеющие техникой игры.

Завороженный ее игрой, Альбин встал и пошел за ней. Он и не подозревал, что две пары глаз пристально следят за ним. Одни – прекрасные глаза цвета аметиста – принадлежали Сэл. Другие, мрачно косящиеся из-за густых кустов в нескольких ярдах от поляны, были глазами Тьюрлипа, вора.

ГЛАВА 2

Пока лошадь Альбина Травоух брела вдоль широкой дороги, Ривен наклонилась вперед и спросила:

– Почему ты своей лошади дал такое странное имя?

Альбин показал на пучки шерсти, торчащие из острых ушей коня, и криво ухмыльнулся:

– Это потому, что он похож на меня: вечно выглядит так, словно только что вылез из стога сена, где проспал ночь.

Ривен не удержалась и рассмеялась: Альбин сказал чистую правду. Вот уже два дня прошло с тех пор, как он подошел к ней, представился и попросил поехать с ним в Джедестром.

– Я знаю, что стоит королеве-матери лишь услышать вашу игру на свирели, как она тотчас же пожелает, чтобы именно вы стали ее придворным музыкантом, – умолял он.

С тех пор как они отправились в путь, молодые люди почувствовали расположение друг к другу. Во всяком случае, это можно было сказать об Альбине, которому очень понравилась Ривен, хотя ему казалось, что с момента их встречи он только и делал, что отвечал на ее вопросы.

– Это всегда так много народу встречается на пути к Джедестрому? – спросила она после того, как мимо прошла целая вереница купцов, погоняющих нагруженных мулов.

– Да, конечно. Люди всегда спешат в столицу, чтобы продать свое добро. И они привозят не только вистит и лэнкен. На воскресные ярмарки сейчас стекается множество народу, лотки ломятся от разнообразных товаров. Там можно найти любые ремесленные изделия и продукты, которые ты только можешь представить. А о некоторых ты даже и не слышала, – добавил он, усмехнувшись, и покачал своей лохматой каштановой головой.

Четверо всадников в шлемах проскакали рысью в противоположном направлении. Их кони были намного красивее и быстрее, чем лошадь Альбина с ее мохнатыми, словно покрытыми мехом, ушами.

– Эти-то, конечно, не были купцами!

– Разумеется, нет! Это промчался с тем или иным поручением отряд королевской гвардии.

Альбин бросил любопытный взгляд в сторону Ривен. Как могла эта странная девушка казаться столь мудрой и быть в то же время настолько невежественной? С того самого момента, как он проснулся, очарованный ее игрой на свирели, он чувствовал, что с Ривен связана какая-то глубокая и чрезвычайно интересная тайна.

Чем дальше они отъезжали от поляны, тем загадочней становилась тайна, которую эта девушка несла с собой. Взять хотя бы ее платье, думал он. Сшитое из грубой шерсти, оно ничем не лучше одежды любой крестьянки. Тем не менее, она держится как настоящая королева.

– Откуда ты говоришь родом? – вновь спросил он.

– С севера.

– Далеко же это, должно быть, если ты не узнаешь королевскую гвардию. В наше время они есть повсюду.

– Почему? – Она подвинулась еще ближе. – Броун послал их, чтобы наказывать своих подданных?

– Наказывать? Конечно нет! – возмутился Альбин. – Гвардейцы ездят по стране, чтобы защищать жителей, а не наказывать. Так как называлась твоя деревня на севере?

– Я жила не в деревне. Меня вырастила моя тетка.

– Должно быть, она была отшельницей?

– Наверное, да. Во всяком случае, мы сами вели свое хозяйство и за все время видели лишь несколько странников.

– Это объясняет все, – заявил Альбин. – Ни один человек, знающий хоть что-то о короле Броуне и его деятельности, не мог бы даже и вообразить себе его наказывающим своих граждан.

При этих словах, к великому сожалению Альбина, Ривен отодвинулась так, что он не мог больше чувствовать у себя за спиной теплоту ее тела. Эта девушка с длинными, прямыми, черными, как эбонит, волосами и серыми глазами не отличалась той красотой, которой славились златовласые, с румяными и круглыми, как яблоки, щечками крестьянки из его деревни. Однако он чувствовал, что его влечет к ней. Целый день он ощущал ее запах: прохладный, травянистый аромат, наталкивающий на мысли о ручьях и поросших травой прудах лесной страны.

– Ты, конечно, преданный подданный своего короля, – коротко заметила она.

– Такой же должна быть и ты, и всякий другой, – резко возразил Альбин. – У меня же были все основания быть верным моему королю. Я простой сын фермера, и мне было бы суждено всю свою жизнь доить коров и гнуть спину за плугом. Потом, благодаря счастливому случаю, король Броун заметил меня на скачках во время ярмарки и пригласил стать придворным гонцом.

– Несомненно, это большая честь для тебя.

– Это было большой честью, – настойчиво произнес Альбин, которому не понравился тон, с каким она это сказала. – Что касается Полуострова, то ты только посмотри вокруг, – продолжал он, широким жестом обводя оживленную дорогу и буйную зелень мирных полей по обе ее стороны. – С тех пор как король Броун отнял власть у доуми, он принес своему народу мир и благоденствие.

– Да, но какой ценой? Он присвоил себе власть незаконно.

– Незаконно? – Альбин фыркнул и, обернувшись, бросил на Ривен рассерженный взгляд. – Ты бы не считала так, если бы не была такой молодой и если бы тебя не воспитывала отшельница.

Девушка гневно посмотрела на него, думая, что она наверняка старше юного гонца.

– Что ж, – повернулся к ней Альбин, прочитав ее мысли по выражению лица. – Тогда ты должна помнить, на что была похожа наша жизнь, когда страной правили доуми. Для фермеров вроде моего отца не было ничего, кроме хаоса и неуверенности. Тех, кто отказывался ублажать Тауниса или Ниому, ждало наказание в виде засухи, пожаров и наводнений. Капризный Эол развлекался тем, что ради своей сиюминутной прихоти оставлял голую землю на месте только что засеянных полей. А Дриона! – Альбин покачал головой: – Ленивая, нерадивая, непостоянная! Если ты сама не помнишь, то твоя тетя, конечно же, рассказывала тебе о привычках доуми. Живя у себя на севере, ты должна была иметь хоть малейшее представление обо всем этом. Говорят, что оставшиеся доуми спрятались там, в горах, замышляют вернуться, неся нам полное разорение, и свергнуть власть короля Броуна.

Альбин почувствовал, что при этих словах его спутница застыла и отодвинулась еще дальше, словно они возмутили ее до глубины души. Правильно ли он поступал, что вез ее в Плэйт, спрашивал он себя.

– Выслушай меня и постарайся принять мой совет, Ривен. Если ты хочешь играть на свирели для королевы-матери, лучше никогда не упоминай о доуми и не говори ничего дурного о Броуне. Народ любит своего короля, но вдвойне его почитают при дворе. Там Броуна просто боготворят.

Ривен бросила пронзительный взгляд ему в затылок. «Глупый мальчишка! – хотелось ей крикнуть. – Твой король не бог, а обыкновенный обманщик, узурпатор и вор, которого следует наказать за все его преступления!» Но слова застряли у нее в горле, так как в этот миг они поднялись на пологую вершину холма. Внизу, в долине, раскинулся как на ладони Джедестром.

– Ох! – вырвалось у нее.

Белокаменные дома с голубыми черепичными крышами сверкали на полуденном солнце. Высокие башни, своей строгой формой напоминающие шахматные фигуры, отражали солнечный свет: казалось, он успевал лишь коснуться их покрытых медью вершин и тотчас же отскакивал, возвращаясь назад в безоблачное небо. Между крышами были видны узкие переулки и широкие проспекты города, которые веером расходились от главных ворот. Прямые как стрелы, они вели к реке Хар, широкие заливы которой с двух сторон опоясывали столицу.

– Какой он чистый и новый!

– Джедестром и есть чистый и новый город, – гордо ответил Альбин. – До того как король Броун начал править, здесь были одни лачуги. Придя к власти, он приказал снести все домишки и застроить заново в том виде, в каком ты видишь это сейчас. Джедестром положил начало новой эре мира и процветания, которые наш король принес Полуострову.

Ривен была слишком взволнована, чтобы отвечать. Альбин направил Травоуха вниз к городу, и девушке пришлось покрепче сжать ногами теплые бока лошади. Она с опаской и удивлением озиралась по сторонам. С каждым шагом дорога становилась все более оживленной. У ворот столпился народ: там были люди всех сортов и занятий, а также вовсе нечеловеческого вида создания.

– Кто это такие? – прошептала она, когда целая группа существ с кожей сероватого цвета протиснулась вперед. Из одежды они носили лишь набедренные повязки, а чешуйчатые руки были увиты золотыми украшениями в форме змей, которые вполне можно было принять за живые. Ривен, которая с интересом их разглядывала, вдруг увидела, как один изо всей силы пнул собаку, которая случайно подвернулась ему под ноги, и, глядя, как она скуля отползает в сторону, удовлетворенно пробурчал что-то себе под нос.

– Это купцы-гатаяне. Ради всего святого, Ривен, не смотри на них так. Не стоит привлекать внимание. Для них проще простого оскорбить человека: ты и глазом моргнуть не успеешь, как они уже заведутся.

В самом городе толпа была в два раза больше. Повозки, запряженные быками или мулами, были доверху набиты всякой всячиной: на них лежали, норовив каждую секунду рухнуть, груды овощей, горшков, плетеных циновок и разная другая мелочь. Телегам приходилось пробивать себе дорогу среди изящных, позолоченных экипажей, которые несли слуги в ливреях. Всадники задевали всех железными наколенниками доспехов, а оборванные нищие на костылях расталкивали толпу своими тощими локтями. Тысячи голосов кричали, уговаривали, жалобно стонали, выкрикивали цены и расхваливали товар. Вскоре от этой суеты, шума и обилия красок у Ривен разболелась голова. Поэтому, несмотря на то что ее разозлили монархические убеждения Альбина, девушка крепко вцепилась в его тонкую талию.

Королевский дворец Плэйт находился в дальнем конце Джедестрома, недалеко от реки и представлял собой целый комплекс белых невысоких построек. Когда Альбин въехал в ворота и пересек широкий, вымощенный булыжником двор, городской шум и столпотворение исчезли, о них напоминал лишь отдаленный гул.

– Король, конечно же, захочет поглядеть, кого я нашел, но сейчас я отвезу тебя прямо в твой новый дом. – Альбин выскочил из седла и взял Травоуха за узду. Потом посмотрел Ривен в глаза и, поймав ее встревоженный взгляд, ободряюще улыбнулся: – Не надо так волноваться. Все будет хорошо. Ее величество очень добра, а ты играешь, как ангел. Я уверен, что стоит ей лишь услышать твою игру, как она тотчас же велит оставить тебя при себе, и ты прекрасно устроишься в Зелете.

– Зелете?

Альбин вытаращил глаза:

– Я совсем забыл, что ты ничего ни о чем не знаешь. Зелета – это резиденция Киллип, матери короля Броуна.

– А разве король не хочет жить вместе со своей матерью? – изумленно спросила Ривен.

Прожив всю свою жизнь вдвоем с Грис в крошечной пещере, ей казалось невероятным, что мать и сын живут отдельно, имея такие просторные дома.

Альбин усмехнулся:

– Все совсем не так. Король Броун и королева-мать очень любят друг друга. Часто он приезжает в Зелету, чтобы отобедать вместе с ней. Когда он женился, ее величество попросила построить ей собственный дворец, где она могла бы иметь свой двор и не мешать личной жизни молодоженов.

– Значит, у Броуна есть жена?

Альбин грустно покачал головой:

– Три года назад королева Леана умерла во время родов. Этой весной наш правитель выберет себе новую невесту во время церемонии Смотрин.

Травоух остановился было, чтобы сорвать один из диких цветов, которые с трудом пробивались между плотно пригнанными булыжниками мостовой, но Альбин ударил его хлыстом, понукая ехать вперед:

– Но-о-о, давай, топай, старый четвероногий балбес! В конюшне Пиб даст тебе море овса и душистого сена. – Он обернулся и взглянул на Ривен. Улыбка осветила его ореховые теплые глаза. – Тебе понравится в Зелете. Я оставлю тебя на своего друга. Квиста позаботится о тебе. Когда ты устроишься, я зайду проведать тебя, так что можешь не волноваться: одиночество тебе не грозит.

Через несколько шагов Альбин, Ривен и Травоух скрылись за углом одного из зданий. Тьюрлип следил за ними через щель в толстой стене, окружающей Плэйт. Когда жертва скрылась из вида, его лицо исказила гримаса. Почесывая тело под грязной рубахой, он подозрительно озирался. Затем быстро прошмыгнул к реке.

– Мы еще встретимся, дорогуша, – раздраженно прошипел он. Похожий на тощую водяную крысу, он скрылся в высокой траве, покрывающей берег. Там, в густых зарослях, была спрятана лодка. – Подожди чуток и увидишь, что скоро мы встретимся!

* * *

Ярко-рыжие волосы Аранта были заплетены в косы, которые как змеи извивались у него на спине, его широкие плечи блестели от душистого масла и выступившего пота.

– Сдаешься? – прохрипел он, швырнув своего противника на землю.

Маленький чианец, который до последнего момента держался с вызовом, был пригвожден к полу. Он посмотрел вверх, прямо в злые зеленые глаза принца стьюритов. Юноша-чианец прекрасно знал: отвечать бесполезно, так как собственными глазами видел, что случилось с остальными мужчинами его племени, взятыми в плен во время набега стьюритов. Все они служили лишь пушечным мясом для тщательно организованных борцовских турниров принца.

– Молчишь, да? Что ж, на том и порешим.

Арант знаком подозвал двух молодых, мускулистых рабов, на которых, как и на нем, были надеты только набедренные повязки. Дальнейших указаний не требовалось: они проделывали эту процедуру сотни раз. Встав по обе стороны от головы пленника, рабы прижали его руки и плечи к полу.

Губы Аранта искривились в улыбке, он подался назад и с остервенением выхватил острый нож, висевший у него на поясе. Медленно, чтобы получить максимум удовольствия, он всадил лезвие в горло своей жертвы.

Чианец не хотел закрывать свои темные глаза, но, когда они начали стекленеть, в них появилось смирение. В душе он уже был со своими богами: собакоголовым Пронаром и матерью моря Детрис.

Арант вонзил острие ножа в дыхательное горло мальчика. Тонкая струйка крови побежала быстрее, но он все еще не умирал. Под потным, тяжелым телом Аранта тихо вздымалась его грудь.

Арант улыбался все шире и шире, глядя на искаженные пыткой черты пленника.

– Ну как тебе нравится смотреть смерти в лицо и знать, что тебе ее не избежать? – прошептал он. – Нравится ли это тебе? – Он подался вперед и рассек горло мальчика от уха до уха. – Иди же к ней навстречу, чианец!

Арант поднялся с безжизненного, обмякшего тела.

– Уберите этот мусор, – энергично приказал он рабам.

Потом принял из рук одного из них чистую шелковую одежду, а о старую, испачканную кровью, вытер руки. Затем, бросив короткий взгляд на своих зрителей – солдат и прочих слуг, которые следили за этим неравным поединком, – отшвырнул ее в сторону и решительным шагом вышел из гимнасиума.

Вслед за ним выскользнула горбатая фигура в черном плаще:

– Сегодня утром вы хотели поговорить со мной, мой принц?

С неприкрытым презрением Арант посмотрел на него с высоты своего роста.

– Да, хотел. Приходи в купальню на ручье. Там нам никто не помешает.

Спустя двадцать минут Тропос, придворный волшебник стьюритов, скрючившись сидел на гладкой деревянной скамье, по пояс завернутый в большое полотенце. Карлик и горбун, он не любил раздеваться, но даже ему было не под силу вынести жару королевских бань и находиться здесь в одеянии мага.

Напротив него развалился на скамье нагой Арант, который в отличие от Тропоса чувствовал себя свободно. Это был высокий юноша с внушительным бычьим торсом. Многие могли бы назвать прямые черты его лица красивыми. Во всяком случае, так думал о себе сам Арант. Он с презрением оглядел уродливое белое тельце Тропоса. Без своей одежды-оболочки колдун оказался ничтожным, маленьким насекомым. Однако Арант понимал, что он не может просто так отделаться от волшебника, так как этот горбатый человечек обладал силой – силой, которая бывает опасной, но также может оказаться полезной.

– Ты так и не высказал свои соображения по поводу предполагаемой свадьбы Броуна и моей сестры. Пришло время откровенно поговорить. Итак, что ты думаешь? – спросил Арант.

Поддерживая свое полотенце, Тропос неуклюже приподнялся:

– Йербо страстно желает, чтобы дело продвинулось вперед.

– Мой отец стар. Вероятно, он не доживет до того момента, когда Фидасия ляжет в постель с нашим сладкоречивым врагом.

– Годы вашего отца вынуждают его думать о будущем своей страны, отказавшись от собственных эгоистичных позиций. Он устал от войны и согласен на союз Броуна и Фидасии, который принесет мир и процветание обоим народам.

– Еще более очевидно, что он принесет позор и несчастья гордому городу Зика.

Тропос сложил вместе кончики пальцев.

– Существуют веские причины рекомендовать этот брак. Королевство Броуна стало богатым и могущественным.

Арант ударил ладонью о край скамьи:

– И станет еще более богатым и сильным за наш счет, если эта отвратительная сделка состоится. Нет, я не стану поддерживать его!

Тропос бесстрастно изучал лицо молодого человека, искаженное яростью. Несколько раз Броун приезжал ко двору стьюритов с дипломатической миссией. Во время пребывания он публично унизил Аранта, одержав над ним верх в состязании по борьбе, которое было устроено по настоянию принца стьюритов. Теперь тот считал правителя Полуострова очень сильным противником и мечтал лишь об одном: втоптать его в землю, как он это делал с другими своими соперниками. Но, зная Броуна, Тропос понимал, что это будет сделать нелегко.

– Фидасия согласна на брак.

Арант усмехнулся:

– Моя сестра – одиннадцатилетнее неразумное дитя. Что она знает, кроме своих кукол? Она обожает нашего старика отца и выполнит все, что тот ей скажет. Нет! – Арант яростно затряс головой, и вновь его косы, как алые змеи, обвились вокруг мощной головы. Он подался всем телом вперед, схватил мага за запястье и с вызовом посмотрел в его убегающие глаза. – Я скорее перережу ей горло, чем позволю этому золотоволосому отродью претендовать на мою власть здесь, в Зике. И ты поможешь мне в этом.

– Я верный слуга вашего отца с того самого дня, когда пришел в Зику и он взял меня на службу.

– Если ты достаточно умен, ты увидишь, что время умерит твою преданность. Йербо скоро умрет, и я унаследую престол. – Арант выпрямился: – Кроме того, если верить слухам, у тебя есть все основания ненавидеть Броуна.

– Слухи редко бывают правдивыми. Не Броун тот, кого я ненавижу.

– Да, это Фэйрин, а они два сапога пара. Ты сам прекрасно знаешь, что Броун – марионетка в руках Фэйрина. Это он научил Броуна, как отнять власть у доуми. Это он до сих пор управляет им, дергая его за веревочки. Это Фэйрин искалечил тебя, и из-за этого ты не смог вернуться в Пенито. Разве я не прав?

Тропос словно окаменел. Его темные глаза горели ярким огнем на бледном лице, а рука, костлявое запястье которой Арант продолжал сжимать, сама по себе превратилась в звериную лапу.

– У нас были некоторые разногласия, в результате которых я стал уродом. Так будет вернее.

Арант ослабил хватку и откинулся назад.

– Ну что ж, маленький колдун, теперь тебе предоставляется шанс отыграться. Помоги мне расстроить этот брак. Уничтожив Броуна, ты поразишь самого кукловода и наконец утрешь ему нос. Ну, что скажешь на это?

– Я уже говорил вам, что должен хранить верность вашему отцу.

– Мой отец одной ногой стоит в могиле. Дай мне ответ, колдун, да смотри не ошибись – ты здесь один, голый и беззащитный. Берегись: если в следующие несколько минут ты обманешь мои ожидания, будь уверен, ты никогда не выйдешь отсюда.

При этих словах Тропос выпрямился:

– Быть может, я раздет, но это не означает, что я бессилен. И ты это прекрасно знаешь, иначе не пытался бы сделать меня своим сообщником. Ни ты, ни кто другой не посмеет силой управлять Тропосом!

Они в упор смотрели друг на друга. В зеленых глазах Аранта горели ярость и негодование, в темных глазах Тропоса были неприступность и расчетливость.

Первым отвел взгляд Арант.

– Я не хочу причинить тебе вред, маг. Просто я нуждаюсь в твоей поддержке.

– Тогда будь менее высокомерным, когда просишь.

Арант стиснул зубы, но воздержался от новых угроз.

– Что ты мне ответишь?

– Не сейчас. Я должен обстоятельно изучить это дело, так как решение будет иметь слишком серьезные последствия. Тем временем вы, мой вспыльчивый господин, постарайтесь не натворить глупостей.

* * *

– Твой цвет серебряный, а вовсе не золотой. – Квиста со всех сторон рассматривала дело рук своих. – Этот серебряный пояс сочетается с цветом твоих глаз, а голубой подчеркивает, какая гладкая у тебя кожа.

Ривен стояла перед маленькой, хрупкой служанкой. На ней было надето льняное платье небесного цвета, схваченное на плече серебряной пряжкой в виде изящного цветка. Квиста заколола сзади ее темные волосы серебряным гребнем и подвязала вокруг тонкой талии серебряный пояс. Даже ноги Ривен были обуты в сандалии, украшенные серебром.

– Ну вот, теперь ты готова предстать перед королем и его матерью, – удовлетворенно вынесла свой приговор Квиста.

– После того как ты провозилась со мною полдня, я могла бы предстать даже перед собранием богов! – запротестовала девушка. Она неуютно чувствовала себя в этом пышном убранстве и тосковала по своему свободному шерстяному платью.

– Ты больше не крестьянская девочка, которая бродила по деревням. Ты придворный музыкант и должна соответственно выглядеть, – смеясь, заявила Квиста.

– Мне было во много раз удобнее в моей крестьянской одежде.

Квиста энергично затрясла рыже-каштановыми кудрями:

– Послушай, что я скажу тебе. Я знаю, ты нервничаешь из-за того, что сегодня вечером сюда приедет отобедать со своей матерью король. Не нужно волноваться. Важно одно: твоя игра уже пришлась по душе королеве.

– Значит, совершенно не имеет значения, одобрит ли ее сын мою игру или нет?

Квиста похлопала Ривен по плечу:

– Не нужно бояться, что ее величества выгонит тебя на улицу, если вдруг ты не понравишься королю. Даже если король Броун скажет, что ты ужасно играешь, он уважает свою мать, считается с ее мнением, а она, конечно же, оставит тебя при себе. Так с какой стати тебе бояться?

Ривен оглядела свой новый наряд.

– Тогда зачем вы разодели меня так, словно собираетесь продать на ярмарке?

– Только потому, что приближается время Смотрин и я хочу, чтобы ты произвела хорошее впечатление, – лукаво сказала Квиста.

– Смотрины? – Ривен удивленно изогнула тонкую, темную бровь и в изумлении посмотрела на свою новую подругу: – Я не понимаю о чем ты!

– Ну и ну, Ривен, иногда ты говоришь такое, что может показаться, будто ты всю жизнь прожила в пещере. Ты, конечно, знаешь, что в этом году король должен выбрать себе невесту.

– Да… Альбин что-то говорил об этом.

– Выбор невесты или Смотрины – это церемония, на которую съезжаются самые красивые девушки со всей страны, да и со многих других земель тоже, чтобы бороться за право стать невестой короля. Теперь ты понимаешь, зачем тебе стоит произвести хорошее впечатление на короля Броуна? – И Квиста многозначительно подмигнула.

– Здесь, в Зелете, мы обыкновенная прислуга. Ведь не хочешь же ты сказать, что он может выбрать кого-нибудь из нас?

– Жизнь и надежда едут верхом на одном осле. Так он нашел Леану, свою первую супругу. Она была простой деревенской девушкой: полненькая, с хорошеньким личиком. И если бы бедняжка не умерла от родов, то сидела бы на троне возле него сейчас, в эту самую минуту. Альбин, конечно, замечательный, но зачем нам, девушкам, связывать себя с неотесанными парнями вроде него, когда на крючок может попасться рыбка покрупнее?

– Вот сейчас я совсем не понимаю, к чему ты клонишь, – воскликнула Ривен. – Какое отношение Альбин может иметь к церемонии Смотрин?

Квиста пожала плечами.

– Естественно, никакого. Если не считать того, что он вечно находит предлог приехать сюда, в Зелету, и таращить на тебя глаза.

Ривен переступила с ноги на ногу.

– Альбин мой друг, вот и все. И вовсе он не таращит на меня глаза. Просто рассказывает мне всякие вещи. Как-то Альбин, кстати, упомянул, что король уже нашел себе новую невесту – принцессу стьюритов.

– Сплетни. Кто знает, что готовит нам завтрашний день? – Квиста подскочила к ней и расправила складки на платье Ривен. – Ну вот, так оно гораздо лучше ложится на груди. Никогда не повредит создать о себе хорошее впечатление.

* * *

Вечером в одном из уютных залов Зелеты Броун и Киллип неторопливо наслаждались обедом.

– Ты выглядишь усталым, – Киллип наклонилась к сыну и дотронулась до его руки.

– Было слишком много дел.

– Их всегда много, – заметила Киллип, – но не заботы о дворце тебя тревожат. – Она взглянула на золотой венец у него на голове: – Камни стали тяжелы.

– Они никогда не были легкими, мама.

– Да, не были, но раньше тебе было гораздо легче носить их. – Она покачала головой, такой же красивой и золотоволосой, как у сына, только сейчас золото перемежалось седыми прядями. – С каждым годом камни доуми все больше тяготят тебя.

Бросив салфетку на стол, Броун ласково поддразнил ее:

– Все не так уж плохо. Я еще молод, а вовсе не тот высохший старик, каким ты меня изобразила.

Киллип нахмурилась и отвела глаза в сторону, глядя сквозь клумбы с лавандой в сад, посеребренный лунным светом. Потом всеобъемлющим жестом обвела вокруг и произнесла:

– Хотелось бы знать, что сказал бы твой отец, увидев все это.

Броун подождал, пока девушка, прислуживавшая им, поменяет блюда, потом ответил:

– Я надеюсь, что он бы гордился тем, что мы сделали.

– Ты говоришь мы, не имея в виду нас с тобой, – Киллип постучала по столу длинными пальцами, – это вы с Фэйрином все изменили. Боюсь, что твоему отцу он бы не понравился.

– Фэйрин из тех, кого редко любят.

– Он загадочный и могущественный, иногда даже наводящий ужас, но не тот, кого можно любить. О да, в этом ты прав. – Все еще нахмурив брови, Киллип налила в тонкие чашки травяной чай. Глядя на душистый пар, который поднимался от золотых ободков, она прошептала: – Я помню день, когда Фэйрин впервые появился у наших ворот. Совсем недавно умер твой отец, а я была так несчастна и одинока.

Киллип замолчала, и ее мягкие голубые глаза подернулись дымкой. Броун смотрел на нее и тоже воскрешал в памяти этот день. Он должен был пойти к Бью, своему наставнику по боевым искусствам, чтобы тот научил его владеть палашом. Но Бью был слишком занят, чтобы возиться с мальчиком, и отослал его назад. Юный Броун шел домой со спортивной площадки, пинал ногами комья грязи и мечтал о том, что будь жив его отец, Бью нашел бы часок свободного времени.

– Твоя мать и ее слуги сейчас воюют, мой мальчик, – раздался вдруг глубокий голос, – у них не хватает ни времени, ни сил заниматься с тобой. Но они есть у меня. Возьми меня за руку, и тогда ты столько узнаешь сегодня о битвах на мечах, сколько тебе и не снилось.

Мальчик резко запрокинул голову и остолбенел, словно ноги его вросли в землю. Сначала высокая, худая фигура стоящего перед ним испугала его, поскольку длинный черный плащ человека напомнил ему гигантского ворона или даже просто зловещее карканье, которым эти наводящие ужас птицы смерти, иногда кружившие по небу, предвещают пришествие мрачных времен.

Но потом взгляд Броуна встретился со взглядом Фэйрина, и тут мальчик пропал. Казалось, что всепроникающий взор серых глаз мага вытягивает из него душу и читает ее, как страницу, на которой еще не успели высохнуть чернила. Теперь король подозревал, что Фэйрин заманил его в ловушку своих чар. Но даже без помощи своей магии колдун мог бы легко завоевать сердце мальчика, думал Броун, возвращаясь в настоящее. После смерти отца Броун был предоставлен сам себе. Фэйрин предложил ему свою твердую поддержку, готовый совет и, наконец, цель, которая казалась мальчику героической и благородной.

– После смерти твоего отца все развалилось, – говорила Киллип. – Я не знала, как одновременно стать тебе и отцом и матерью, поэтому, когда Фэйрин предложил взять на себя заботы о твоем воспитании, я согласилась. Несмотря на свою суровость, он выглядел образованным человеком. Я никогда не думала, что его уроки приведут тебя к тому, что ты отнимешь власть у доуми.

– Я тоже не думал об этом. Но он всегда подогревал мои амбиции и направлял мои стопы по этому пути.