Текст книги "Сестры Марч (сборник)"

Автор книги: Луиза Мэй Олкотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Глава VI
Чудесный дворец

Прошло немного времени, и Марчи поняли, что Бет оказалась права. Дом Лоренсов действительно стал для них Чудесным дворцом. Правда, перед этим каждой из сестер пришлось одержать победу надо Львами, самым грозным из которых им казался мистер Лоренс-старший. После того как он нанес визит миссис Марч и у него нашлось для каждой из девочек доброе слово, они перестали его бояться. Точнее все, кроме Бет; она по-прежнему относилась к старому джентльмену с опаской.

Другим Львом была бедность, которую девочки почувствовали острее прежнего. Лори был богат, и сам факт, что они не могут принять его на должном уровне, поначалу доставлял сестрам немалые страдания. Но прошло еще немного времени, и, видя, как Лори день ото дня становится все счастливей и веселей, девочки кое-что поняли – каждое из двух семейств по-своему богато и по-своему бедно. И старается одарить другого тем, что имеет. Задумавшись над этим, девочки перестали мучиться. Так была одержана победа над коварным Львом.

Новая дружба быстро крепла, и каждый день приносил Лори что-нибудь радостное. Однажды он сообщил по секрету своему воспитателю, что Марчи просто отличные девочки.

И действительно, с того момента как сестры Марч вложили в заботу о нем весь свой энтузиазм и всю свою юную энергию, Лори почувствовал себя совершенно по-иному. Дружба дала ему больше, чем сотни самых лучших учебных заведений, ведь он наконец познал нежность женской души, которой был обделен почти с младенчества. У Лори не было ни матери, ни братьев, ни сестер, и дед не мог заменить ему того неповторимого мира, который создают друзья.

Вовлеченный в деятельную атмосферу семейства Марч, Лори не понимал, как мог раньше вести такой скучный и праздный образ жизни. Теперь он стыдился этого. И, как это часто бывает с детьми, которые долгое время жили исключительно в мире книг, Лори почти перестал читать и заниматься науками. Он даже стал сбегать с уроков, предпочитая час-другой провести в обществе Марчей. Кончилось тем, что мистеру Бруку пришлось пожаловаться мистеру Лоренсу.

– Не тревожьтесь, – к удивлению воспитателя ответил мистер Лоренс. – После нагонит. Думаю, ему полезно устроить каникулы. И еще должен заметить, миссис Марч – чудесная женщина. В ее маленьком семействе царят нравы, каких ни в одном монастыре не сыщешь. Так что вреда от этих визитов не будет, а вот счастья и добра он там найдет столько, сколько мы ему с вами вовеки не дадим.

Лори и впрямь веселился у Марчей как никогда в жизни. Каких только забав они не устраивали! Дети ставили спектакли, играли в «живые картины», катались на коньках и в санях. А какие замечательные вечера они проводили в старой гостиной!

Иногда Лори принимал девочек у себя. В такие дни сестры могли делать то, что им больше всего нравилось. Мег разгуливала по оранжерее и рвала цветы. Джо часами просиживала в библиотеке и очень забавляла мистера Лоренса-старшего своими уверенными суждениями о литературе. Эми копировала картины и наслаждалась убранством дома. А Лори играл роль радушного хозяина замка, и, надо заметить, получалось у него это великолепно.

Труднее других приходилось Бет. Она мечтала поиграть на хорошем рояле, но так и не могла отважиться пойти с сестрами в дом, который Мег прозвала Обителью мечты. Однажды Бет, правда, все же пошла туда вместе с Джо, но тут же испугалась мистера Лоренса-старшего. Голос его звучал так резко, он так сурово хмурил брови, что у бедной Бет душа ушла в пятки. Она почла за лучшее пуститься в бегство, а потом заявила сестрам, что даже возможность поиграть на хорошем рояле не заставит ее еще раз пойти к Лоренсам. И сколько ее ни уговаривали, ничего не помогало.

Так длилось до тех пор, пока эта история каким-то образом не дошла до мистера Лоренса. Он сразу же решил исправить дело. В первый же визит к миссис Марч – а он теперь достаточно часто навещал ее – мистер Лоренс исподволь завел разговор о музыке. Он рассказывал о великих певцах, о знаменитых пианистах и органистах, которых ему довелось услышать. Это были чрезвычайно живые истории, исполненные смешных подробностей. Бет, которая, увидев старого джентльмена, забилась в самый дальний угол гостиной, теперь слушала словно завороженная. А потом она, вряд ли сама сознавая, что делает, медленно зашагала к мистеру Лоренсу и, подойдя вплотную, остановилась у него за спиной. Глаза ее округлились, лицо раскраснелось, девочка слушала, жадно ловя каждое слово старого джентльмена.

Делая вид, что совершенно не замечает Бет, мистер Лоренс как ни в чем не бывало рассказывал миссис Марч о том, как учится Лори и кто его учителя. Потом, словно внезапно осененный какой-то мыслью, сказал:

– Да, кстати, миссис Марч, мальчик сейчас мало занимается музыкой. Признаться, я этому рад, по-моему, он одно время слишком уж ею увлекался. Но рояль портится, когда долго стоит без дела. Может, кто-нибудь из ваших девочек смог бы приходить и играть, просто чтобы рояль держал строй. Вы не против, мэм?

Тут Бет не удержалась и вышла вперед. Руки у нее были крепко сжаты, она боялась, что не выдержит и захлопает в ладоши от радости. При одной мысли, что ей будет дозволено заниматься на таком великолепном инструменте, у нее просто дух захватывало.

– Той из девочек, которая захочет прийти поиграть, совершенно нечего стесняться, – продолжал тем временем мистер Лоренс. – Я целыми днями сижу в своем кабинете. Это на другом конце дома, и игра мне совершенно не помешает. Лори тоже часто уходит из дома, а слуг после девяти утра не бывает в гостиной.

Тут мистер Лоренс поднялся, как бы намереваясь уходить. Произошло это именно в тот момент, когда Бет наконец собралась поблагодарить его: все устраивало ее как нельзя более. И тут старый джентльмен снова заговорил:

– Миссис Марч, передайте, пожалуйста, вашим юным леди все, что я сказал. Буду рад, если они откликнутся на мою просьбу. Ну а если нет… Что ж, будет очень жаль.

Бет схватила старика за руку и, подняв на него исполненные благодарности глаза, очень робко, но отчетливо произнесла:

– О да, сэр. Они согласны! Еще как согласны!

– Значит, вы и есть та девочка, которая так любит музыку? – Голос старого джентльмена звучал необычайно мягко, а взгляд был полон участия.

– Да, это я. Меня зовут Бет, и я очень люблю музыку. Если вы действительно уверены, что я никого не потревожу, я буду приходить заниматься.

Произнеся это, Бет сама удивилась. Как она осмелилась так бойко говорить в присутствии чужого человека?

– Дорогая, уверяю, вы никого не потревожите. Приходите и колотите себе по клавишам сколько угодно. Я буду вам только благодарен за это.

– Вы так добры, сэр!

Под ласковым взглядом мистера Лоренса Бет совсем раскраснелась, но не от смущения, а от радости. Мистер Лоренс был так тактичен, что Бет перестала робеть и говорила с ним не менее свободно, чем со своими родными, отнюдь не из вежливости, а от переполнявших ее чувств, через каждое слово вновь и вновь принимаясь благодарить его. Пожилой джентльмен легонько откинул ей со лба волосы и, нагнувшись, поцеловал девочку.

– У меня была внучка, и она смотрела на меня точь-в-точь, как ты сейчас, – сказал он неожиданно ласково. – Да благословит тебя Бог, крошка! До свидания, миссис Марч! – И, кивнув всем, старый джентльмен поспешно ушел.

Оставшись наедине с матерью, Бет обрушила на нее поток ликования, а затем поделилась радостью с семейством кукол-инвалидов. Больше слушателей у нее пока не нашлось, потому что сестер не было дома.

В тот вечер Бет пела проникновенно, как никогда. А ночью произошел такой забавный казус, что в семье еще долго вспоминали о нем. Эми проснулась оттого, что кто-то теребил ее за лицо. Она открыла глаза и увидела Бет, которая усиленно разыгрывала на ее щеках быстрые пассажи. Видимо, во сне она уже наслаждалась прекрасным роялем мистера Лоренса.

На другой день, дождавшись, когда мистеры Лоренсы ушли из дома, Бет отправилась заниматься. Правда, чувствовала она себя весьма стесненно. И только с третьего раза решилась войти в дом. Она прокралась на цыпочках в гостиную, где на трех массивных ногах стоял предмет ее вожделений. На пюпитре она увидела томик прелестных, но несложных фортепианных пьес. Все еще внимательно вслушиваясь, не раздадутся ли чьи-нибудь шаги, Бет подняла крышку и дрожащими пальцами коснулась несравненной клавиатуры. Взяв несколько аккордов, она забыла обо всем на свете и играла до тех пор, пока не увидела перед собой Ханну, которая пришла звать ее к обеду.

За обедом Бет почти ничего не ела. В воображении она все еще играла на рояле и блаженно улыбалась чарующим звукам, которые улавливала внутренним слухом.

С тех пор фигурка, увенчанная остроконечным коричневым капюшоном, почти каждый день незаметно проскальзывала в соседний сад. В гостиной Лоренсов Бет появлялась так тихо и так тихо потом исчезала, что казалось, роялем пользовался не человек, а какой-то призрак. Бет так и не суждено было узнать, что, когда она, увлеченная музыкой, забывала обо всем на свете, мистер Лоренс открывал дверь своего кабинета и слушал ее игру. Бет очень любила играть вещи старых композиторов, и в этом ее пристрастия совпадали со вкусами мистера Лоренса. Не знала Бет и того, что Лори, как верный страж, занимал пост в передней и бдительно следил, как бы кому из слуг не вздумалось войти в гостиную. Он боялся, что любое вторжение спугнет Бет. Не догадывалась она и о том, что сборники пьес и упражнений, которые она ежедневно находила на пюпитре, оставляли специально для нее. Когда же, приходя к Марчам, Лори заговаривал с Бет о музыке, девочка искренне удивлялась, как это он угадал, что волнует ее в музыке. Словом, она пребывала в полном блаженстве – сбылась самая заветная ее мечта.

За эту редкостную способность радоваться жизни судьба преподнесла Бет еще один, гораздо более щедрый дар.

– Мама, я решила вышить мистеру Лоренсу тапочки, – сказала однажды Бет. – Он так добр ко мне. Мне хочется сделать ему хоть что-то приятное. А что я еще могу придумать? Я умею только вышивать. Как ты считаешь, стоит мне это сделать?

Разговор происходил несколько недель спустя после достопамятного визита мистера Лоренса.

– Конечно, милая. Он очень обрадуется. Сестры помогут тебе, а я куплю все, что для этого нужно, – тут же отозвалась миссис Марч.

Бет так редко обращалась с просьбами, что мать всегда была готова прийти ей на помощь.

После длительных обсуждений Бет остановила выбор на узоре из анютиных глазок, решив, что именно эти цветы редкостно сочетают в себе мужественную простоту и жизнерадостность. Фоном для вышивки на семейном совете подобрали лиловую ткань, и Бет принялась трудиться. Она старалась все делать сама и обращалась к сестрам лишь в особо трудные моменты. Впрочем, Бет была достаточно искусной мастерицей, и тапочки были вышиты раньше, чем эта затея успела надоесть всем в доме. Затем она сопроводила свой дар короткой запиской, и Лори тайно положил подарок на письменный стол старого джентльмена.

Бет стала терпеливо ждать, как откликнется на ее дар мистер Лоренс. Прошел день, потом – следующий. Бет забеспокоилась, не обиделся ли своенравный джентльмен. И вот как-то Бет вышла из дома прогулять больную куклу Джоанну. Возвращаясь обратно, девочка еще с улицы заметила в окне гостиной сестер, нетерпеливо посматривающих, как она приближается к дому. Как только она подошла ближе, сестры закричали:

– Иди скорее! Тебе письмо от мистера Лоренса. Ты только посмотри, что он тебе прислал!

– О, Бет, он тебе прислал… – начала Эми. – Он прислал…

Но тут Джо оттащила ее в сторону и захлопнула окно.

Сгорая от нетерпения, Бет поспешила в дом. Сестры поджидали ее у дверей и, как только она вошла, потащили ее в гостиную.

– Смотри! Смотри! – хором закричали они. – Вот здесь.

Повернув голову туда, куда показывали сестры, Бет едва не лишилась чувств от восторга. В углу гостиной стоял новенький кабинетный рояль. На полированной крышке белела записка, на которой, словно фабричное клеймо, значилось «Мисс Элизабет Марч».

– Неужели это мне? – едва слышно выдохнула Бет.

– Тебе, тебе, дорогая моя девочка! Это так трогательно с его стороны! Ну, кто теперь может сказать, что это не самый лучший старик на свете? Ключ от рояля в конверте с письмом. Мы не стали вскрывать его. Но прочти, пожалуйста, скорее. Мы просто умираем от любопытства! – вскричала Джо, протягивая сестре конверт.

– Прочти вслух, я не могу! – ответила Бет; не выдержав, она уткнулась в передник Джо и заплакала.

Джо разорвала конверт и начала читать:

«Моя дорогая мисс Марч! Очаровательная мадемуазель!»

– Хотела бы я, чтобы меня когда-нибудь назвали «мадемуазель»! – мечтательно проговорила Эми.

Старомодное обращение мистера Лоренса показалось ей верхом элегантности.

«Много пар тапочек износил я в своей жизни, – продолжала читать Джо, – но ни одни мне еще не пришлись настолько по душе, как Ваши. Да будет Вам известно, анютины глазки – мои любимые цветы, и теперь, благодаря Вам, я могу часто любоваться ими и, разумеется, с радостью вспоминать ту, которая доставила мне такое удовольствие. Вот почему я не в силах оставаться у Вас в долгу. Знаю, что Вы позволите старому джентльмену послать Вам то, что, как ему известно, Вам наверняка придется по сердцу. Этот рояль принадлежал моей маленькой внучке, которой, увы, уже нет в живых.

Позвольте еще раз поблагодарить Вас и пожелать успехов!

Ваш верный друг и покорный слуга Джеймс Лоренс».

– Да, Бет, ты можешь гордиться! Мистер Лоренс оказал тебе очень большую честь. Он души не чаял в своей внучке. Лори рассказывал мне, как дед бережет все ее вещи. Он дарит тебе ее рояль! И все за твои прекрасные голубые глаза и за то, что ты так любишь музыку! – полушутя-полусерьезно воскликнула Джо, главной задачей которой было хоть немного успокоить сестру.

Бет так разволновалась, что никак не могла унять дрожь.

– Гляди, какие изящные подсвечники! А шелк, присборенный золотой розой… Никогда еще не видела такого красивого пюпитра! И банкетка хороша. Прекрасная работа! – восторгалась Мег.

Потом она открыла клавиатуру, словно призывая всех насладиться совершенством механики.

– «Ваш верный друг и покорный слуга Джеймс Лоренс»! – повторила Эми, словно произнося заклинание. – Подумать только! Когда я расскажу девочкам в школе, они просто лопнут от зависти!

Письмо мистера Лоренса произвело на Эми неотразимое впечатление.

– Ну-ка, детка, попробуй сыграть, – сказала Ханна, без которой в этой семье не обходились ни радости, ни горести. – Послушаем, золотко мое, как он работает!

Бет села за фортепиано, и, стоило ей взять несколько аккордов, как все сошлись во мнении, что это самый замечательный инструмент, который они когда-либо слышали. Судя по всему, перед тем как преподнести фортепиано Бет, старый джентльмен распорядился отреставрировать и настроить его.

Рояль звучал действительно превосходно. Счастливые лица слушательниц и самой Бет, которая с каким-то особым наслаждением касалась клавиатуры и педалей, казалось, придавали чудесному инструменту волшебные качества.

– Бет, поблагодари его, – сказала Джо, не надеясь, что робкая девочка без подготовки отважится на такой отчаянный поступок.

– Да я сама уже думала… Пожалуй, я прямо сейчас и пойду. Иначе начну стесняться и, чего доброго, испугаюсь.

К изумлению всего семейства, Бет решительно направилась через сад к дому Лоренсов.

– Чтобы мне провалиться на этом месте, если я когда-нибудь видела такое! – воскликнула Ханна. – Этот рояль просто свел ее с ума. В здравом уме наша девочка нипочем не решилась бы пойти без приглашения!

И служанка задумчиво посмотрела вслед удаляющейся фигурке.

Сестры тоже восприняли поступок Бет как чудо и на какое-то время лишились дара речи.

Доведись им увидеть, как повела себя Бет у Лоренсов, они удивились бы еще больше. Не давая себе времени на раздумья, девочка решительно прошествовала прямо к кабинету и постучала в дверь. Когда в ответ раздалось сухое «Войдите!», она подошла к крайне изумленному мистеру Лоренсу и, протянув ему руку, с дрожью в голосе произнесла:

– Я пришла, сэр, сказать вам большое спасибо за…

Но она не договорила. Увидев добрый взгляд старика, девочка вдруг вспомнила, что он лишился любимой внучки, и, забыв тщательно приготовленную речь, крепко обхватила его за шею и поцеловала.

Даже если бы потолок внезапно обрушился ему на голову, мистер Лоренс удивился бы меньше. Искренний порыв Бет так растрогал его, что он разом забыл и о своем возрасте, и о положении, и о многом другом, о чем обязаны помнить пожилые джентльмены, наделенные богатством и властью. Усадив Бет к себе на колени, старый джентльмен прижался морщинистой щекой к ее лицу и вдруг почувствовал себя так, словно его любимая внучка внезапно воскресла. Да и у Бет было легко на душе.

Так доброта и любовь одерживают победу над робостью, а благодарность смиряет гордыню.

Когда Бет собралась домой, мистер Лоренс проводил ее до калитки. Он остановился, крепко пожал ей руку и, почтительно приподняв шляпу, удалился осанистой походкой, которая подобает джентльмену его круга.

Все это сестры наблюдали из окна, каждая из них по-своему выражала восторг – Джо отплясывала джигу, Эми едва не вывалилась из окна, а Мег, воздев руки к небу, воскликнула:

– Мне кажется, настал конец света!

Глава VII
Долина унижений

– Просто циклоп какой-то! – воскликнула Эми, увидев однажды Лори, который пронесся верхом на лошади мимо их дома.

– Как тебе не стыдно так говорить! – оскорбилась за друга Джо. – У него глаза на месте, и глаза очень красивые!

– Да чего ты надулась?! – удивилась Эми. – При чем тут его глаза? Я просто хотела сказать, что он здорово ездит верхом.

– Ну и ну! – захохотала Джо. – Перепутать кентавра с циклопом!

И Джо засмеялась еще громче.

– Не очень-то, замечу тебе, вежливо смеяться надо мной. Учитель говорит, что такое с каждым случается. Это называется оговорилась, – заметила Эми и, решив, что достаточно пристыдила сестру своей ученостью, бросила на нее победоносный взгляд. – А вот что бы мне хотелось, – продолжала Эми, словно беседуя сама с собой, но явно надеясь, что сестры услышат ее, – так это иметь хоть немного из тех денег, которые Лори тратит на лошадь.

– Зачем? – спросила Мег.

А Джо ничего не спросила. Услышав ученое слово «оговорка», она снова зашлась хохотом и теперь никак не могла успокоиться.

– Мне необходимы деньги, – важно ответила Эми. – Я вся в долгах, а карманные расходы я получу только через месяц.

– Вся в долгах… – задумчиво повторила Мег. – Как прикажешь тебя понимать, Эми? – И она встревоженно посмотрела на сестру.

– Я должна одиннадцать, а может, даже двенадцать лимончиков. И пока не получу деньги, я не смогу их отдать. Мама не разрешает мне брать в кредит.

Все это Эми произнесла с таким серьезным и напыщенным видом, что Мег едва удержалась от смеха. Все же она сумела взять себя в руки и спросила:

– Зачем, скажи на милость, тебе конфеты?

– Понимаешь, – объяснила Эми, – девочки то и дело покупают их в лавке. Если не покупать, тебя сочтут жадиной. Этими лимончиками все теперь у нас увлекаются. Держат в партах и сосут во время уроков. А на переменах выменивают. То на карандаши, то на бумажных куколок, то на бисеринки или еще на что-нибудь… Если девочка хочет подружиться с другой девочкой, она подходит к ней на перемене и дает лимончик. А если, наоборот, кто-то кого-то не любит, он встает рядом, сосет свой лимончик и не угощает. Друзья по очереди покупают лимончики на всю компанию. Меня уже столько раз угощали! Мне давно пора угостить приятелей, а я все никак не могу. Иначе я буду опозорена. Это вопрос чести!

– Сколько тебе нужно, чтобы разделаться с долгами? – спросила Мег, вынимая кошелек.

– Четверти доллара хватит. Даже еще останется несколько центов. Тогда я угощу тебя. Ты любишь лимончики?

– Не слишком. Можешь съесть мою долю, уступаю тебе. Держи деньги и постарайся, чтобы их хватило подольше. Сумма-то, скажу я тебе, небольшая.

– Спасибо! Наверное, очень приятно, когда у тебя все время есть карманные деньги. Ну и пир же я закачу! Признаться, на этой неделе я не съела ни одного лимончика. Не влезать же в новые долговые обстоятельства!

– Обязательства, Эми! – поправила сестра.

– Неважно. Главное, мне так хочется лимончика!

На другой день Эми явилась в класс с довольно большим опозданием. Зато в руках она держала влажный кулек. Прежде чем спрятать его в парту, Эми с гордостью продемонстрировала кулек классу. Пять минут спустя класс знал, что Эми принесла двадцать четыре отменнейших лимончика. Двадцать пятый она съела по дороге в школу, остальные предназначаются подружкам. Девочки наперебой принялись оказывать Эми знаки внимания. Кэти Браун немедленно пригласила ее на ближайший прием, который устраивала для подруг; Мери Кингсли почти насильно всучила Эми свои часы и сказала, что она может пользоваться ими до следующей перемены. А насмешница Дженни Сноу, еще недавно коварно издевавшаяся над несостоятельностью Эми, разом прекратила военные действия и, нащупывая почву для мирных переговоров, пообещала подсказать решение самых сложных математических задач. Впрочем, жертва Дженни была бессмысленна, слишком серьезно было нанесенное оскорбление. Ведь насмешница не просто язвила над некредитоспособностью Эми, а затронула больное место, упомянув неких не в меру заносчивых особ, которые чуют на расстоянии чужие лимончики, даром что носы у них приплюснутые. Теперь Эми не могла упустить случая и взяла реванш.

– Зря стараешься, – ответила она, – все равно ничего не получишь.

В тот же день школу посетило некое высокопоставленное лицо. Гость удостоил похвалы географические карты, начертанные Эми, и это похвальное слово отозвалось болью в сердце спесивой мисс Сноу. Однако мгновение спустя Эми собственной неразумностью свела на нет то, что могло бы вылиться в блистательную победу над соперницей. Забыв о пагубности гордыни, Эми наградила вышеупомянутую особу таким высокомерным взглядом, что та не выдержала и повернула дело в совсем не выгодную для Эми сторону.

Не успели отзвучать похвалы почтенного посетителя, как Дженни подняла руку и, после того как учитель, мистер Дэвис, предоставил ей слово, сообщила во всеуслышание, что мисс Марч прячет в парте лимончики.

Ужасное коварство! Ведь не кто иной, как мистер Дэвис некоторое время назад объявил лимончики преступным лакомством и провозгласил, что покарает первую же ученицу, которая посмеет наслаждаться лимончиками в классе.

Мистер Дэвис славился изобретением новых дисциплинарных мер. Широкую известность снискала осада, коей сей уважаемый джентльмен подверг жевательную резинку. Затем он устроил серию показательных аутодафе, эффектно покончив с чтением на уроках художественной литературы, а также перепиской между ученицами. Потом пресек создание карикатур и запретил ученицам строить рожи. Можно сказать, душа мистера Дэвиса горела пламенем запретов, и он отдавался снедающей его страсти со всей энергией, на какую только способен волевой и крепкий мужчина, наделенный властью над полусотней мятежных школьниц.

Надо заметить, вверенные его заботам в долгу не оставались: коварство, которое порой проявляют по отношению к учителям мальчики, ничто в сравнении с изобретательностью девочек. В особенности, если дело идет о желчном джентльмене с замашками диктатора и полным отсутствием педагогического дара. Мистер Дэвис знал греческий, латынь, математику и много других наук. На этом основании он снискал репутацию хорошего учителя. Как нередко случается в подобных случаях, никому из людей, от которых зависела педагогическая судьба мистера Дэвиса, ни разу не пришло в голову, что, быть может, при всей учености, джентльмен этот и своими манерами, и душевными качествами являет далеко не идеальный пример для питомцев. Как бы там ни было, мистер Дэвис делал то, что он делал.

Дженни выбрала более чем подходящий момент. Сегодня мистер Дэвис пребывал в особенно раздражительном состоянии. Поутру ему подали слишком крепкий кофе, пронзительный ветер на улице вызвал у него боль в пояснице, ученицы вели себя не так почтительно, как должно, по мнению достопочтенного мистера Дэвиса. Словом, мистер Дэвис в тот день испытывал почти демоническую свирепость и жаждал крови. Вот почему упоминание о лимончиках оказалось той спичкой, которую коварная Дженни поднесла к бочке с порохом. Бледное лицо мистера Дэвиса приобрело пунцовый оттенок, он с такой силой обрушил кулак на кафедру, что Дженни была не рада своей затее и с несвойственной ей поспешностью ретировалась.

– Слушайте меня внимательно, юные леди! – строго скомандовал мистер Дэвис.

Шепоток в классе моментально смолк, и пятьдесят пар разноцветных глаз послушно воззрились на искаженную гневом физиономию мистера Дэвиса.

– Мисс Марч, к доске! – грянула новая команда.

Эми встала. На вид она была совершенно спокойна, но это стоило ей немалых усилий, ибо совесть, отягощенная лимончиками, давила все ее существо.

– Возьмите с собой лимончики, которые лежат в вашей парте, – неожиданно подал еще одну команду мистер Дэвис.

Эми в ужасе замерла на месте.

– Не бери все, – шепнула ей соседка по парте, проявив свойственную ей находчивость.

Эми послушалась. Быстро вытряхнув из кулька штук шесть лимончиков, она отнесла остальное мистеру Дэвису. Впрочем, Эми надеялась на благополучный исход. Она не сомневалась, что любой человек, пусть даже это мистер Дэвис, не устоит, почувствовав восхитительный запах лакомства. Но, на ее несчастье, запах лимончика казался мистеру Дэвису отвратительным, и он распалился еще сильнее.

– Это все?

– Не совсем, – прошептала Эми.

– Сейчас же принесите остальные!

Кидая отчаянные взгляды на девочек, Эми повиновалась.

– Вы уверены, что больше ничего не осталось?

– Я никогда не лгу, сэр.

– Ладно! А теперь возьмите эту мерзость в руки. Берите, берите по две и кидайте в окно.

И тут в классе словно подул ветер. Это у юных леди, лишенных последней надежды на лакомство, вырвался единый, исполненный тоски вздох. Двенадцать раз Эми проделала позорный путь от учительского стола к окну. И каждый раз, едва очередная пара отменных лимончиков вылетала из окна, окрестности оглашали радостные крики, усугублявшие страдания Эми и ее друзей. Ведь по этим возгласам легко было догадаться, что лимончики достались мальчишкам из одного ирландского семейства, которые давно вели войну с Эми и ее компанией.

Такого никто не смог снести спокойно, и все, кому предназначалось лакомство, наградили мистера Дэвиса негодующими взглядами. А одна девочка, особенно страстно любившая лимончики, разрыдалась.

Когда все лимончики улетели за окно, мистер Дэвис удовлетворенно хмыкнул и внушительным тоном провозгласил:

– Юные леди! Вы, вероятно, помните, что я сказал вам на прошлой неделе. Сожалею, что так случилось, но я ни-ког-да не позволю нарушать правила. Я всегда держу слово. Мисс Марч, протяните руку.

Эми вздрогнула и, с мольбой посмотрев на учителя, завела руки за спину. У старикашки Дэвиса, как прозвали его ученицы, Эми ходила в любимицах. Встретившись с ней взглядом, почтенный педагог готов был сменить гнев на милость, но тут, на беду, одна из сочувствующих Эми девочек возмущенно хмыкнула. Это прозвучало очень тихо, но раздражительному мистеру Дэвису даже столь слабого возмущения оказалось достаточно, чтобы порыв к милосердию моментально исчез.

– Протяните руку, мисс Марч! – снова приказал он.

Так ответить на ее немую мольбу! Гордость не позволяла Эми плакать или просить пощады. Стиснув зубы и величественно откинув голову, она исполнила приказание и, не дрогнув, вынесла несколько жгучих ударов по ладони. По правде сказать, мистер Дэвис ударял несильно, но Эми, которую в жизни никто пальцем не тронул, наказание показалось столь оскорбительным, словно мистер Дэвис сбил ее с ног.

– А теперь встаньте на помост и оставайтесь там до конца урока! – приказал мистер Дэвис, любивший все доводить до конца.

Эми не ожидала такого. Она с ужасом думала об унижении, которое предстоит ей, когда она вернется на место и до конца урока ее будут преследовать сочувственные взгляды подруг и злорадные – соперниц. Но стоять на помосте перед всем классом!.. Сама мысль об этом казалась Эми невыносимой, она была уверена, что ей не выдержать испытания. Впоследствии Эми говорила, что если она не упала замертво перед классом, то лишь благодаря негодованию, которое вызвала в ней Дженни Сноу. Подняв голову, Эми уставилась на дымоход и так, глядя поверх класса, простояла до конца урока.

Через пятнадцать минут прозвенел звонок и освободил ее. Эми навсегда запомнила пережитое унижение. Долгое время она считала, что это были самые страшные четверть часа в ее жизни.

«Как я расскажу об этом дома! – ужасалась она. – Ведь теперь они не будут относиться ко мне как раньше!» Уверенность, что после наказания, которому ее подверг мистер Дэвис, она навеки унижена, не оставляла ее. Вот почему пятнадцать минут, проведенные на помосте, показались девочке чуть ли не вечностью. Но все проходит, и никогда еще звонок, возвещающий о начале перемены, не приносил Эми такого облегчения.

– Можете идти, мисс Марч, – тихо сказал мистер Дэвис. Чувствовалось, что ему самому было не слишком легко на душе.

Эми кинула на него такой укоряющий взгляд, что учитель запомнил его навсегда. Потом, ни слова не говоря, Эми направилась в раздевалку и, схватив свои вещи, покинула это кошмарное место – навсегда, как ей казалось в тот момент.

Домой Эми вернулась в совершенно расстроенных чувствах. Когда пришли старшие сестры, состоялся экстренный семейный совет, решительно осудивший поступок мистера Дэвиса. Миссис Марч говорила меньше других, зато больше всех утешила обиженную дочку. Мег омыла оскверненную учителем ладонь глицерином, а затем собственными слезами. Бет совершенно растерялась: до сих пор она считала, что ее котята утешат кого угодно. Но сейчас поняла: даже такое сильное средство не может унять горя Эми. Что касается Джо, то она не стала ходить вокруг да около и объявила, что требует ареста мистера Дэвиса и наказания оного по всей строгости закона. А Ханна по простоте душевной на чем свет кляла душегуба и так при этом энергично растирала пестиком пюре, точно в ступе у нее был не картофель, а сам мистер Дэвис.

В классе исчезновение Эми особенного внимания не привлекло. Его заметили лишь близкие подруги. Зато ни от кого из девочек не укрылось другое: после перерыва мистер Дэвис неожиданно для всех начал проявлять какую-то лихорадочную доброжелательность.

Перед самым концом занятий в класс вошла Джо. Напустив на лицо самое что ни на есть угрюмое выражение, она промаршировала от двери к доске, где молча вручила учителю письмо от миссис Марч. Затем собрала учебники Эми и величественно удалилась, не забыв перед выходом на улицу тщательно вытереть ноги о школьный половик. Она словно избавлялась от пыли сего тлетворного, по ее убеждению, места.