Текст книги "Запятнанная репутация"

Автор книги: Луиза Аллен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Луиза Аллен
Запятнанная репутация

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Tarnished Amongst the Ton

©Melanie Hilton 2013

Глава 1

3 марта 1816, Лондонский Пул

– В самом деле, серый. – Эш Герриард облокотился о поручни палубы и, прищурившись, окинул взором раскинувшуюся перед ним Темзу, где бросили якорь множество мелких суденышек, гребных лодок и различного рода кораблей, превосходивших по размеру даже их четырехмачтовый «Восточный индиец». – Я даже представить себе не мог, что бывает столько оттенков серого. Коричневый, местами бежевый и зеленый. Но в основном серый.

Эш так хотел забыть Лондон, думал, что возненавидит его, что он покажется ему чужим, но перед ним предстал старинный процветающий и удивительно знакомый город.

– Дождя нет, а миссис Маккензи уверяла, что в Англии всегда дожди. – Рядом с ним, закутавшись в тяжелый плащ, стояла Сара. Ее голос был веселым и взволнованным, несмотря на постукивающие от холода зубы. – Здесь прямо как на «Гарден рич» в Калькутте, только суетнее. И намного холоднее. Вон даже крепость, видишь? – указала она.

– Это Тауэр, – усмехнулся Эш, не желая заражать сестру своим дурным настроением. – Вот видишь, я помню то, о чем читал.

– Очень впечатляет, дорогой брат. – Сара подмигнула, но взгляд ее быстро изменился, когда она увидела пару, стоящую вдалеке у поручней. – Мата очень хорошо держится.

Эш посмотрел в ту же сторону.

– Широко улыбается, хочешь сказать? Думаю, они оба хорошо держатся.

Его отец обнимал мать за талию и крепко прижимал к себе. В этом не было ничего необычного. Родители вели себя демонстративно даже по меркам свободного европейского общества Калькутты, но Эш хорошо знал отца и прекрасно понимал, что означает это спокойное выражение лица, когда стиснуты зубы. Маркиз Элдонстоунский готовился к битве против воспоминаний о стране, которую он оставил более сорока лет назад, однако это ничуть не упрощало положение дел. Отвергнутый собственным отцом и взявший в жены девушку, наполовину индианку, с ужасом принявшую новость о том, что ее супруг – наследник английского титула и однажды будет вынужден вернуться домой, полковник Николас Герриард не торопился покидать Индию и до последнего момента оттягивал возвращение на родину. Но у маркизов долг совсем иной, чем у военных дипломатов Ост-Индской компании, потому полковник прекрасно понимал, что в один прекрасный день унаследует титул и ему придется вернуться в Англию.

«И его сыну тоже», – подумал Эш, подходя к отцу. Будь он проклят, если позволит этой перемене разрушить семью, будь он проклят, если не сможет снять часть груза с родительских плеч, пусть даже ради этого придется превратиться в чуждое ему существо – идеального английского аристократа.

– Я возьму Пэрота и спущусь на берег, чтобы убедиться, встретит ли нас Томпкинс.

– Буду тебе очень признателен. Не хочу, чтобы твои сестра и мать ждали его на пристани. – Маркиз махнул рукой в сторону берега. – Подай сигнал, когда прибудет карета.

– Хорошо. – Эш отправился на поиски моряка и лодки, на которой он смог бы добраться до причала. «Новая страна, новая судьба. Новый мир, – сказал он себе, – и новый бой». В конечном счете там его ждут новые земли, которые предстоит завоевать. Уже сейчас Эшу было сложно представить жару, буйную растительность и стремительный поток жизни дворца в Калятве. Эти воспоминания постепенно превращались в сон, утекающий как песок сквозь пальцы всякий раз, когда он пытался мысленно ухватиться за них. Все стало каким-то нереальным, даже боль и чувство вины. «Решми», – подумал он и оттолкнул эту мысль почти физическим усилием. Ничто на земле, даже любовь, не возвращает мертвых.

«Должны же где-то быть надежные, благоразумные и рассудительные люди. – Филлида прошла от входа в узкий переулок и пристально посмотрела на оживленную набережную Кастомс-Хаус. – К несчастью, мой брат не из их числа». Удивляться не приходится, поскольку у их отца ни одной надежной кости во всем теле, и беспутная дочь все чаще убеждалась в том, что в его голове ни единой мысли, лишь игры, распутство и мотовство.

А теперь от Грегори уже сутки нет никаких вестей. Он ушел с деньгами на аренду и, по словам его друзей, растворился где-то между Тауэром и Лондонским мостом.

Она почувствовала, как ее дернули за шнурки полусапожек. Ожидая увидеть кошку, Филлида посмотрела вниз и с ужасом обнаружила пристальный взгляд черных глаз-пуговиц самой огромной вороны из всех, что ей доводилось видеть. Хотя, возможно, это ворон, которому удалось сбежать из Тауэра? У птицы были странно оттененные серым цветом голова и шея, а также перья, обрамлявшие массивный клюв. Значит, не ворон. Птица бросила на Филлиду надменный взгляд и снова принялась клевать шнурки ее ботинок.

– Кыш отсюда! – Девушка отдернула ногу. Птица отпустила шнурки, пронзительно каркнув, и принялась клевать другую ногу.

– Люцифер, отпусти леди. – Ворона взмахнула крыльями и устроилась на плече высокого мужчины без шляпы, стоявшего напротив нее. – Прошу прощения. Его привлекают шнурки, любые нитки, длинные и тонкие предметы. Но по отношению к змеям он, к сожалению, крайне труслив.

– В Лондоне это не имеет значения. – К Филлиде наконец-то вернулся голос. Откуда взялся этот красивый, странный, дьявольски фамильярный человек? Филлида взглянула на него, отметив темно-коричневые волосы, прямой нос, золотистого цвета кожу и зеленые, пристально изучавшие ее глаза. «Загорелая кожа в марте?» Нет, это естественный цвет. Почувствуй она сейчас запах серы, совершенно бы не удивилась.

– Я это уже понял. – Он посадил птицу на руку и взмахнул ею в воздухе. – Лети и найди Сару, пернатое чудовище. Он начинает выражаться, если его держать в клетке, – добавил незнакомец, глядя вслед птице, летящей к стоящим на якоре кораблям. – Но я боюсь, придется запереть его, пока он не начал соблазнять тауэрских воронов на всякие бесчестья. Если эти птицы в действительности существуют и не являются легендой.

– Они существуют. – «Он определенно иностранец». Незнакомец был одет со вкусом, в изящной неанглийской манере. Плотный черный плащ с подкладкой цвета немного темнее его глаз, темный жакет, парчовый жилет, отделанный шелком, белоснежная сорочка изо льна, хотя нет, сорочка тоже из шелка. – Сэр!

Он опустился на колено, встав на грязные булыжники, и принялся завязывать шнурки на ее полусапожках, продемонстрировав длинные волосы немодной длины, доходившие до плеч и завязанные сзади у основания шеи.

– Что-то не так? – спросил он серьезно, с изумлением подняв на нее зеленые глаза. Прекрасно он знал, негодяй, что именно не так.

– Вы трогаете мою ногу, сэр!

Джентльмен покончил со шнурками, напоследок затянув узел потуже, и поднялся на ноги.

– Боюсь, без этого завязывать шнурки довольно сложно. Куда вы теперь направляетесь? Смею вас заверить, ни я, ни Люцифер не имеем далеко идущих намерений относительно вашей обуви. – Однако его улыбка внушала опасение.

Филлида сделала еще шаг назад, но уйти далеко от человека, посягнувшего на ее лодыжки и самообладание, не удалось. Вдоль набережной в их сторону шел, пошатываясь, Гарри Бак в сопровождении одного из своих бандитов. От страха у нее сжался желудок, и она принялась судорожно озираться в поисках укрытия, желая избежать встречи с одним из самых отпетых отморозков Ваппинга [1]1
  Ваппинг – район в восточной части Лондона.


[Закрыть]. Нервное напряжение вызвало приступ дурноты. Если только он вспомнит, что произошло девять лет назад…

– Этот человек… – Филлида кивнула в сторону Бака. Я не хочу, чтобы он меня увидел. – У нее перехватило дыхание. – Он идет сюда.

О спасении бегством не могло быть и речи, это все равно что бросить клубок шерсти перед кошкой – Бак инстинктивно пустится в погоню. А она даже не позаботилась о том, чтобы захватить шляпу с полями, способными прикрыть лицо. Обыкновенную соломенную шляпку. «Растяпа, как можно появляться на его территории неподготовленной, с неприкрытым лицом!»

– В таком случае нам придется познакомиться поближе. – Незнакомец сделал шаг вперед, прижал Филлиду к стене, поднял укутанную плащом руку, закрывая ее от пристани, и наклонился.

– Что вы делаете?

– Целую вас, – ответил он. И поцеловал. Свободной рукой прижал ее к своему крепкому телу, в его бесстыжих глазах читался смех. Возмущенный вздох Филлиды был прерван поцелуем.

Сзади послышались тяжелые шаги, два грузных тела закрыли собой свет, перекрыв вход в переулок, и грубый голос произнес:

– Ты на моей территории, приятель, а это, должно быть, одна из моих шлюх, ты мне должен.

«Одна из моих шлюх. О боже. Меня сейчас стошнит. Только не сейчас! Сейчас нельзя».

Незнакомец поднял голову, прижал ее лицо к шелковой рубашке.

– Я привел ее с собой и не намерен делиться. И я не плачу мужчинам за секс.

Филлида услышала, как телохранитель Бака презрительно усмехнулся. Голос защитника прозвучал уверенно невозмутимо и мягко.

На секунду повисло молчание, затем Бак разразился хриплым смехом, до сих пор порой мучившим Филлиду в самых страшных кошмарах.

– Ты мне нравишься. Заходи ко мне, если хочешь сыграть по-крупному. Или найти доступную девку. Спроси у любого в Ваппинге, где отыскать Гарри Бака.

Послышались шаги, удаляющиеся в сторону переулка.

Филлида дернулась, обрушивая весь свой гнев на незнакомца:

– Отпустите меня!

– М-м-м? – Его нос находился у основания ее шеи, вынюхивая что-то и слегка касаясь кожи. Несколько минут назад его губы также легко прикасались к ее губам в томительной нежной ласке. – Жасмин. Очень мило.

Филлида высвободилась и отступила на шаг, но недостаточно далеко, чтобы чувствовать себя в безопасности.

Ей вообще не нравилось, когда ее целуют. За этим омерзительным действием следовало не менее отвратительное продолжение. Но этот поцелуй удивил. Он не был омерзительным. Должно быть, все зависит от того, кто целует, и для этого влюбленность не обязательна. Прежде Филлида считала, что только влюбленность способна помочь перенести эту пытку.

Она глубоко вздохнула, осознав, что вместо запаха серы от него исходит довольно приятный аромат.

– Сандал, – неожиданно для себя произнесла она, хотя хотела сказать что-то вроде: «Наглый авантюрист! Самонадеянный негодяй! Да кто ты такой?» В голове пронеслось: «Поцелуй меня еще раз». Странно.

– Верно. И легкая нотка нарда. Вы разбираетесь в ароматах? – Он все еще находился слишком близко, прижимая ее к стене рукой.

– Не намерена обсуждать парфюмерию! Спасибо, что спасли меня от Бака, но теперь прошу вас уйти. Правда, сэр, вы не можете разгуливать по улице и целоваться с незнакомыми странными девушками, когда вам заблагорассудится. – Филлида вывернулась из-под его руки и оказалась на набережной.

Незнакомец повернулся и улыбнулся Филлиде, от чего внутри у нее все сжалось. Он не попытался задержать ее, в то же время у девушки возникло ощущение, будто его рука все еще лежит на ее талии. Никто и никогда больше не посмеет удерживать Филлиду против ее воли. Тем не менее этого человека она совсем не боялась.

«Как глупо. Очарование не делает его менее опасным».

– А вы странная? – поинтересовался он, реагируя на ее слова.

На это можно было придумать множество ответов, правда недостойных леди.

– Странная только потому, что я до сих пор не влепила вам пощечину, – отчеканила Филлида. Почему она этого не сделала, когда Бак ушел, загадка даже для нее. – Хорошего вечера, сэр, – бросила она через плечо и удалилась. Незнакомец в ответ лениво и самодовольно улыбнулся. Филлиде пришлось приложить немалые усилия, чтобы не побежать.

У ее губ был вкус ванили, кофе и женщины, а запах напоминал летний вечер в саду раджи. Эш провел языком по нижней губе, наслаждаясь воспоминанием, пытаясь разглядеть английского адвоката отца.

«Я пошлю за вами семейную повозку, милорд», – сообщалось в последнем письме Томпкинса, которое было доставлено маркизу вместе с английскими горничными для маты и Сары и камердинерами для него и его отца. Пэрот – личный секретарь, на вооружении которого были все факты, цифры и детали, касающиеся дел семьи Элдонстоун и их недвижимости, оказался самым полезным из присланных людей.

«Принимая во внимание скоропостижный отход Вашего отца от дел и факт его прискорбной кончины, заставшей нас врасплох, я взял на себя ответственность не терять времени на дальнейшую переписку и направил вам английскую прислугу и моего самого надежного ассистента».

Получив неизбежно безрадостные новости, отец не стал долго думать. Эша отозвали из княжества Калятва, где он служил адъютантом при своем прадеде – радже Кират Джосван, личные вещи продали, отдали или упаковали, и семья из четырех человек со своей свитой отправилась на корабле «Восточный индиец» к берегам Англии.

– Милорд, карета подана. Я отправил весточку его светлости и отослал лодку обратно.

– Вот и закончились твои хлопоты, Пэрот, – улыбнулся Эш, шагая по причалу рядом с серьезным рыжеволосым секретарем. – Должно быть, ты рад вернуться домой после семнадцати недель на борту, проведенных в попытках научить нас всему, от арендного права до ограниченного капиталовложениями права собственности, не говоря уже о других скрытых приемах ведения дел семьи.

– Безусловно, мне приятно снова очутиться в Англии, милорд, и моя матушка будет рада увидеть меня. Тем не менее для меня большая честь помогать вам и вашему отцу.

«А еще этот несчастный питает нежные чувства к Саре. Так что, вероятно, расстояние пойдет им только на пользу». Отношение Томаса Пэрота к его сестре – единственный недостаток, замеченный Эшем в молодом человеке. Влюбляться свойственно слугам, романтикам, поэтам и женщинам. И идиотам, к числу которых Эш себя с некоторых пор не причислял.

Его отец безрассудно влюбился и женился, что, несомненно, можно считать удачным стечением обстоятельств, поскольку, благодаря этому союзу, на свет появился Эш. Но отец мог распоряжаться своей судьбой самостоятельно. Будучи на тот момент наемным солдатом, он мог делать все, что ему заблагорассудится. «Его сын виконт Клэр должен руководствоваться совершенно другими мотивами при выборе жены», – с содроганием напомнил себе Эш.

– Милорд. – Пэрот остановился у красивой черной кареты, с одной стороны которой красовался герб, знакомый Эшу по многочисленным юридическим документам, внушительной величины семейному древу и, кроме того, изображенному на тяжелом печатном кольце отца.

Облаченные в ливреи слуги спустились с кареты и вытянулись в струнку. Два экипажа скромнее ожидали позади.

– Это для ваших вещей и прислуги, милорд. Багаж будет доставлен, как только его выгрузят с судна. Надеюсь, этого будет достаточно?

– Никаких повозок, запряженных волами, и никаких слонов в поле зрения, – пошутил Эш, оглядываясь. – Должно быть, мы поедем непривычно быстро.

– Счета за корм для скота определенно будут меньше, – с серьезным видом отозвался Пэрот, и они направились к пристани, куда должны были причалить лодки.

– Вот ты где! – Филлида бросила шляпку и сумочку на стол и подошла к развалившемуся на диване брату, который лежал словно марионетка с перерезанными нитями.

– Я здесь. – Грегори медленно приоткрыл один глаз. – Ради всего святого, сестра, прошу тебя, не ворчи.

– Я сейчас не только ворчать буду, – пригрозила она, бросив накидку на стул. – Где деньги за арендную плату?

– А… Ты их потеряла… – Он кое-как сел и принялся шарить по карманам. Смятые купюры повалились на пол. – Вот они.

– Грегори! Ради бога, ответь мне, где ты их взял? – Филлида упала на колени и стала собирать деньги, разглаживая и пересчитывая. – Да тут свыше трех тысяч фунтов.

– Карты, – произнес он, картинно откидываясь назад.

– Ты всегда проигрываешь в карты.

– Все верно. Но ты постоянно упрекаешь меня и требуешь быть более рассудительным и экономным, вот я и решил последовать твоим советам. Ты права, Филл, от меня не было никакого толку, ведь так? Я даже называл твои здравые мысли ворчанием. Но, собрав всю хитрость в кулак, я отправился в новый игорный дом. А они ведь всегда позволяют выиграть в первый раз, не так ли?

– Я где-то слышала об этом. – Беда в том, что ее брат вряд ли додумался до такого самостоятельно.

– Так или иначе, они об этом позаботились, я на самом деле выиграл. Когда они оскалились, довольные как акулы, и предложили мне идти ва-банк, я решил остановиться на сегодня. – Он был очень доволен собой.

– И они тебя так просто отпустили? – Филлида вспомнила Гарри Бака, и по ее спине пробежали мурашки. Он ни за что не выпустит выигравшего человека из своего игорного дома в целости и сохранности. Да и девственницу тоже. Филлида мысленно положила эту мысль в коробку и захлопнула воображаемую крышку.

О да. Я пообещал вернуться завтра с друзьями, раз уж я вышел на полосу везения.

– Они тебя до нитки оберут во второй раз.

Грегори снова со вздохом закрыл глаза, что означало скорее усталость, нежели приступ похмелья.

– Я им соврал. Слушай, Филл, я начинаю новую жизнь. Вчера утром я долго и пристально изучал себя в зеркале. Я не становлюсь моложе. Этот факт заставил меня задуматься о том, что ты мне говорила, а я не сомневаюсь в твоей правоте. Мне надоело дрожать над каждой копейкой и смотреть на то, как много ты работаешь. Нужно подыскать мне богатую невесту, в игорных домах Ваппинга таких точно нет. А еще нам надо накопить денег на свадьбу, как ты и хотела.

– Ты самый лучший брат на свете. – Это была наглая ложь, и приступ добродетели мог очень скоро смениться чем-то иным, но Филлида любила брата, несмотря ни на что. Может, он и правда повзрослел. – Не забывай, ты обещал мне, что мы завтра идем на бал к Ричмондам.

– Тоже мне событие, бал у Ричмондов, – заметил Грегори, поднимаясь.

– Если бы это был просто бал, какая в том польза, но Фенелла Ричмонд обожает тех, кто перед ней лебезит. Значит, помимо сливок общества, она пригласит тех, кто будет ей льстить. Я уверена, в гостиных соберется немало родителей, желающих выдать своих дочерей за титулованного жениха в обмен на свои деньги.

– Торговцы. Мельники. Владельцы фабрик. – Голос брата стал задумчивым, без претензий, но одновременно в нем чувствовалась досада.

– Твоя сестра, между прочим, владелица магазина, если ты об этом забыл. Ты прав, они все будут там, воображая себя в высшем обществе. Только представь, если они в восторге от леди Ричмонд, то, безусловно, будут рады встрече с красивым неженатым графом, владеющим загородным домом и большим поместьем. Поэтому, дорогой брат, будь добр вести себя как можно более очаровательно.

Грегори усмехнулся:

– Я всегда очарователен… А вот быть хорошим и ответственным и впрямь нелегко. Где ты пропадала целый день, Филл?

Лучше промолчать о том, что она ходила его искать.

– Я тоже была в Ваппинге. Покупала веера у торговцев с индийского корабля, прибывшего из Китая. – «Пережила нападение странной вороны и поцелуй красивого мужчины». Не впервые этим вечером Филлида поборола желание прикоснуться к губам. – Пойду положу деньги в сейф, скажу Пегги, чтобы приготовила нам ужин. – Она подобрала свои вещи и, спускаясь по лестнице в подвал, заново перевязала ленты шляпки. – Пегги?

– Да, мисс Филлида? – Кухарка-домработница появилась на пороге кухни, вытирая руки о передник. – Я вижу, милорд вернулся и мучается от похмелья? Пьянство – это западня и грех.

– Приготовьте, пожалуйста, ужин для нас, если вас не затруднит. – Филлида привыкла к резкому осуждению служанки любых форм получения удовольствия. – Грегори принес деньги на оплату проживания и на зарплату. – Она отсчитала их и положила на стол. – Вот. Это ваша зарплата за прошлый месяц и за этот. И Джейн тоже. Анне я заплачу сама. – Джейн, худенькая девушка, выполняла всю работу по дому. Анна была личной служанкой Филлиды.

– Слава богу, – пробормотала Пегги, пересчитывая монеты и разделяя их на стопки. – Благодарю вас, мисс Филлида. Надеюсь, остальные деньги вы положите в сейф.

– Непременно. Как раз собираюсь в магазин. Вернусь через полчаса.

– Тушеный кролик, – крикнула Пегги вслед поднимающейся по лестнице Филлиде. – И чизкейки.

* * *

«Этот начавшийся так неудачно день оканчивается на удивление хорошо, – подумала она, закрывая парадную дверь и поворачивая на Грейт-Райдер-стрит, пересекая по диагонали Дьюк-стрит в сторону Мейсонс-Ярд. – С арендой и зарплатой рассчитались. Грегори, слава богу, всерьез задумался над выгодной женитьбой. А на ужин будут чизкейки».

Вокруг никого не было, Филлида отперла заднюю дверь магазина, аккуратно прикрыла ее за собой и вошла внутрь. Жалюзи закрыты, в помещении темно, но время от времени Филлида видела, как за окном мелькали проезжающие экипажи и лошади, пересекающие Джермин-стрит. «Завтра открою магазин», – решила она, опускаясь на колени перед тумбочкой. Вынула стопку бумаг и приподняла ложное дно. За ним находился сейф, скрытый от взломщиков и «займов» брата. Пачка купюр оказалась очень кстати, и Филлида с удовольствием добавила ее к накоплениям, которые про себя называла «брачный капитал».

Естественно, она копила на свадьбу Грегори, а не на свою. Филлида закрыла тумбочку и, поддавшись внезапно возникшему импульсу, открыла ящик и достала сверток. Из него выкатились индийские ароматические палочки с ярлычком на каждой с надписью на непонятном языке.

«Роза, пачули, лилия, белый мускус, чампа, ладан… жасмин и сандал». Филлида достала одну палочку и поднесла ее к носу, вздрогнув от нахлынувших воспоминаний. У нее был чистый древесный экзотический запах, как у сегодняшнего незнакомца. Запах опасности и тревоги, происхождение которого трудно объяснить. Хотя, возможно, это запах его кожи. Красивой золотистой кожи.

Конечно, все это глупости. Он поцеловал ее, защищая, определенно получив удовольствие от сложившейся ситуации, такое кого угодно выбьет из колеи. Ничего удивительного.

Филлида вышла из магазина и поспешила домой.

Только переодеваясь в своей комнате, обнаружила, что случайно положила одну ароматическую палочку в сумку.

«Прошло достаточно времени, чтобы проверить их качество», – подумала она и поднесла конец палочки к огню. Оболочка потрескалась, затем задымилась. Филлида воткнула палочку в воск от свечки, стараясь не думать об удивленных зеленых глазах.

Завтра она опять будет изображать владелицу магазина, потом на пару часов примерит на себя совершенно другой образ на балу у леди Ричмонд. Филлида с нетерпением ждала этого события, несмотря на то что ей придется провести весь вечер, высматривая дебютанток, прицениваясь к их приданому, и не танцевать. Танцы, равно как фантазии о зеленоглазых поклонниках и замужестве, для других женщин, не для нее. Сандаловый дымок змейкой поднимался к потолку, унося с собой ее мечты.