Текст книги "Винтовка Фергюсона"

Автор книги: Луис Ламур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Глава 16

Державшие винтовку руки, корявые от старости, сохраняли массивность и силу.

– Сиди смирно и не рыпайся, малый. Я не дам им отыскать тебя. Или меня. – Говоривший хихикнул.

Слышно было на удивление хорошо. Возня и скребыхание продолжались, потом опять прозвучал чей-то голос, уже дальше:

– С этой стороны никто не приходил. Куда-то в бурьян затыркался.

Шаги отдалились, и я медленно оглядел все кругом. Пещера, в поперечнике примерно двадцати футов, в длину набирала больше, суживаясь к выходу. По-видимому, вливавшаяся через щель вода кружила тут водоворотом, потом находила отдушину, размытую в течение лет.

Пол состоял из песка на каменном основании. Там и сям валялись принесенные водой деревяшки, на уступе сидело старое гнездо мешотчатой крысы:

Старик выпрямился. В свое время он, очевидно, отличался неимоверной силой. Даже сейчас его запястья бросались в глаза толщиной и крепостью. Плечи слегка сутулились, словно у гориллы. Отвернувшись, он подобрал свое ружье, прислоненное к стене, протянул мне мое.

– Я боялся, ты напугаешься да и выпалишь по мне, как я тебя сгреб-то.

– Спасибо, – сказал я. – Вы, по всей вероятности, спасли мне жизнь.

– Так я и подгадывал. – Он повернулся к проходу. – Давай чапать отселева. Не место растабарывать. Ливень нахлынет, быстренько до краев наполнится. Видал уже такое.

Он пошел впереди. Света не проблескивало ни зги, и мне это не нравилось, но мой проводник шагал вполне бесшабашно, и я рассудил, что он не только хорошо знаком с пещерой, но никаких препятствий в ней нет.

– Тут не всегда так было. Я почистил. Никогда не знаешь, когда придется удирать во все лопатки, я не люблю, чтобы на бегу чего под ноги попадалось.

Сосчитав шестьдесят шагов, я увидел впереди сияние; еще двадцать – и мы выбрались в помещение гораздо шире, где из невидимой трещины наверху проникало немного света. Из пещеры вело несколько выходов.

– Видел тебя сверху. – Он кивком указал гору над нами. – И которые охотились на тебя, тоже видел. Смотрю, поворачиваешь по той канаве, думаю, помогу.

– Благодарю еще раз. Скверный они народишко.

– Его я и раньше видел. Забирался сюда года два-три назад, совал нос во все дырки. Видел индейца, на которого он наложил лапу… Злобный же мужик, ненавистный, скажу тебе.

Затасканная, грязная кожаная одежда, кисти рук выдают возраст… но глаза не знают тяжести лет.

– Вы охотник? – спросил я.

– Время от времени, – со смешком пришел ответ. – Когда силки, когда выслеживаю… что мне надо, то и делаю.

– Меня зовут Ронан Чантри. Я присоединился еще к кое-кому ставить ловушки в западных горах, но нам попалась девушка, у которой были неприятности, и вот выручаем.

– Девушка? – Он фыркнул. – У них всю дорогу неприятности, а своих нет, так другим устраивают. – Набил себе трубку. – Кто с тобой?

– Соломон Толли, Дегори Кембл, Дэйви Шанаган…

– Хо! Да я Толли знаю. Хороший парень. И чокнутого ирландца тоже знаю. А еще?

– Боб Сэнди, Казби Эбитт, Айзек Хит и мексиканский парнишка по фамилии Улибарри.

– Знал я нескольких Улибарри на юге, как идти к Соноре. Приличные люди. Сэнди, он все на индейцев хвост пушит. Мне он не больно по нутру. У меня с индейцами завсегда лады. Ну, черноногие… думается, можно и в них найти доброе, но трудновато. Сиу все за мной охотятся. Это их развлекает, наверное, только не разыщут они меня. – В глазах заискрилась улыбка. – Молодцы народ, эти сиу! Что бы я без них делал. Приходят по мои волосы и дремать не дают.

Не разыщут меня, куда там. Эта гора, она – сплошной известняк. Сверху не рассмотришь, покрыто другим сортом, но тут, – помахал рукой, – вся белокаменная. И вся проверчена пещерами. Сотни миль пещер, никак не меньше. Нора у меня – выходов двадцать пять, а то и тридцать.

Сам я с индейцами не задираюсь, но если выходят за мной на охоту, получают сполна. Убью сиу и втыкаю у трупа палочку с зарубками… девять последний раз было.

– А с вами как?

– Раз как-то всадили в меня свинца, пару раз по стреле, Но у меня лазов больше, чем у стада луговых собачек. Доползу до одного, и только меня видели. Однажды сиганул в незнакомую дыру и три дня искал дорогу к своим пещерам. Головы им заморочил с концами. Не знают, что обо мне и думать. Прошлой зимой после жуткого бурана нашел скво старого вождя, его дочь И двух малолетков внизу, замерзших чуть не до смерти. Ну, развел огонь, соорудил шалаш и доставил им мяса. Поил бульоном и смотрел за ними, пока погода малость не утихомирилась. Принес еще мяса и на топку, чтобы продержались, а приметив, что подходят индейцы, вырезал палку: девять зарубок, пустое место и потом четыре креста – по числу тех, о ком позаботился. И в холмы.

– Странный вы человек, мой друг, но интересный. Не против назвать ваше имя?

– Ван Рункл. Рипли ван Рункл. Теперь побудь на месте, а попозже покажу, как выйти отсюда. Твои зашились в яму выше по горе. Женщины с вами, говоришь?

– Одна… Лусинда Фолви.

– Родня Рейфену?

– Племянница, но он гад до мозга костей и старается захватить, что по праву принадлежит ей.

– Хм, что бы это могло быть? – Голубые глаза блеснули хитростью. – Что в здешних местах годится молодой девушке?

Тут я заколебался. Смею ли я все рассказать? Он знает местность, как никто из нас никогда знать не будет. Получив правильные указания, сможет найти спрятанное намного быстрее нас. Но, если мы хотим что-то найти, необходимо околачиваться поблизости и искать. Разберется так и так.

И я изложил всю историю с самого начала: моя встреча с нынешними компаньонами, смерть Конвея, и все, что произошло с тех дней. Он слушал и жевал почтенного возраста трубку.

– Так я и предполагал, – изрек наконец. Выбил трубку и убрал в карман. – Небось не больно удивишься, услыхав, что я тут тоже за этим делом. Слышал эту историю от шошонов, потом снова. – от канза, но никогда не обращал особого внимания, пока не наткнулся на ключ. Тогда начал шарить.

– Ключ?

– Ага. Чудной крест, высеченный в скале. Не был похож на индейское изделие, так что я взялся насчет него гадать.

– И нашли клад?

– Нет, сэр, вот уж нет так нет. А все равно считаю, я подобрался здорово близко. Я тут искал-искал, так и начал находить пещеры, и оно обязательно будет спрятано в одной из них. Следов белого человека пока не нашел. Кости, и всякое такое. Этого дополна.

– Если мы найдем сокровище, оно достанется девушке. Вы это понимаете?

– Золото принадлежит нашедшему, мистер. Мне, к примеру, Я чуть не десять лет таскался за ним… время от времени.

– Если даже найдете, здесь оно вам ни к чему, – сказал я. – Придется все это бросить. Навсегда.

Он хмыкнул и ничего больше не говорил. Мы уже второй час сидели на камнях и беседовали, и я подумывал, не убрались ли мои преследователи, но не упоминал об этом. Но беспокойство во мне нарастало. Сижу тут с удобствами, а может, мои друзья сражаются, защищая собственные жизни.

– Хорошо, – произнес ван Рункл, когда я заикнулся на эту тему, – пойдем поглядим.

И повел меня в ответвление, круто поднимающееся вверх. Он вырубил в камне грубые ступеньки для облегчения Подъема. Пещера раздвоилась, и мы свернули в более узкий коридор. Лезли теперь, приблизительно описывая круг. Видимо, вода во время оно нашла расщелину либо слабину в скале и текла по нашему пути почти отвесно вниз.

Сверху просочился свет, и мы. вышли на косогор среди нескольких елей, втиснувшихся на место, еле достаточное, чтобы встать одному человеку. Но сразу за выходом, не превышавшим три фута на четыре и защищенным каменным навесом, лежал плоский валун. Ван Рункл уселся.

– Тут сиди себе и разглядывай внизу что душе угодно. Мы почти над той трещиной, через которую ты влез в пещеру, и на милю отсюда это единственное слепое пятно, ну, еще под теми деревьями.

Я осмотрелся. Своих друзей я не увидел. Но напротив через долину и за ручьем, на каменной стене змеился зигзаг белого кварца. Ручей был ясно виден, на водяной ряби играло солнце. Я поспешно отвел взгляд, боясь выдать любопытство.

Стена, вдоль которой я бежал по пустому руслу, образована породой с синим отливом, и где-то рядом ван Рункл высмотрел мальтийский крест.

Сокровище здесь неподалеку, зарыто либо замаскировано, возможно, в нескольких шагах.

– Никого и ничего, – произнес ван Рункл. – Тихо дальше некуда…

Нечто сдвинулось в верхнем конце долины, затем появился олень. За ним еще два. Неуверенно вышли на траву и принялись щипать.

Ничего не случилось. Никто их не потревожил.

В нижнем конце шмыгали бурые тушки сурков.

На той стороне стройные стволы осин светились на солнце под золотистыми облаками листвы. Зеленая трава луга перемежалась заплатами золотых шаров, пестрела розовым и красным: герань и шиповник.

– Хорошо бы иметь пять тысяч акров вот такой земли, – сказал я соседу.

– Что ты будешь с ней делать?

– Просто сохранять. Сохранять в точности такой, какая есть. Не стал бы ничего менять ни за что на свете. Даже не пять тысяч, всего лишь кусок, но чтобы можно держать его таким, как сейчас: свежим, чистым, прекрасным. Нет земли красивее этой, пока ее не коснется рука человека.

– Ты против людей?

– Что вы, нет. Да только Люди не могут, чтобы ничего не затеять. Это у них в крови, многое они улучшили, но иногда берутся за работу, не успев осознать, что результату далеко окажется до того, с чего начинали.

Он схватил меня за плечо.

– Гляди! И нишкни!

Сурки разбегались в разные стороны. Олени показали нам зады и растворились в кустах. Мгновение ничего не шевелилось.

В недвижную картину въехал Рейфен Фолви, у его бока Лусинда. Следующими появились четверо вооруженных и настороженных людей, за ними – Дэйви Шанаган и Хорхе Улибарри, связанные по рукам и ногам.

– Сорвал банк, похоже, – отметил ван Рункл.

– Э, нет, – возразил я. – Черта с два, у меня еще есть на руках карты. Покажете, как спуститься вниз, ладно?

Глава 17

Несмотря на такое храброе заявление, достигнув низины, я не имел ни малейшего понятия, что предпринять и куда податься. Лишь чувствовал: надо действовать, и немедленно.

Где все другие? Перебиты, когда я крылся в глубине горы и не мог слышать выстрелов? Или Фолви как-нибудь изловил Лусинду, Дэйви и Хорхе в момент, когда те отделились от группы?

Решение я принял, не задумываясь долго. Можно, разумеется, попробовать собрать Дегори, Соломона и прочих, но тем временем пленные могут подвергнуться пыткам. Я не имел сомнений: планируется именно это, и единственная причина, почему Улибарри и Дэйви до сих пор живы, – намерение использовать их с целью принудить Лусинду рассказать все, ей известное, И никто не поверит, что «все» заключает так мало.

Я повернулся к стоящему рядом ван Рунклу.

– Есть выше хорошее место для стоянки?

Он пожал плечами.

– Надо думать. Как кому. Вся долина хороша, чтобы расположиться на отдых. Трава, вода, древесина. Далеко не уйдут, я считаю. Если рассчитывают, оно тут, останутся невдалеке.

Верное суждение. И освободить моих друзей выпадает мне. Лично. Кто еще жив, явится сам, а тратить время на розыски погибших глупо, особенно пешим ходом. Хорошо еще, что я больше люблю ходить, чем ездить. В седле я, конечно, тоже умел держаться, но и думалось, и работалось мне лучше на собственных ногах.

– Что думаешь делать? – спросил ван Рункл. Спокойные голубые глаза изучали меня не без интереса.

– Умыкнуть их. Подберусь поближе, выясню ситуацию – и за дело. Обычай моей семьи таков: встретил врагов, нападай. Не важно где, не важно, сколько их. Одного из моих предков звали Таттон Чантри. В должное время он побывал солдатом, а бойцом оставался всегда. Всегда говорил: «Не позволять им обосновываться. Думать, присматриваться, обязательно отыщется незащищенный участок. Нападать, постоянно нападать и не засиживаться на месте».

– Хороший совет, если сумеешь выполнить. Мне тут ничего не выгадать, а все-таки поплетусь за тобой, погляжу, чем обернется. Но не вздумай на меня надеяться. Придет пора драться, я вполне могу юркнуть в кусты.

Мы двинулись в путь, быстрым шагом по направлению на север. Держались у кромки леса, под деревьями, где представлялось возможным, и выходя из-за них, где другой тропы не было.

К нынешнему времени мое сердце и легкие приспособились к высоте, и я находился в хорошей форме. Пожирал расстояние, винтовка готова в любой миг выстрелить. День клонился к вечеру, и конечно же на досуге у костра будет предпринята попытка выяснить, что знает Лусинда.

Осторожность продвижения не мешала мне соображать, что можно осуществить. Атаковать в лоб не может быть и речи. Слишком большая у них сила и слишком много знающих лесовиков. Значит, надо напасть в уязвимой точке, организовать переполох и каким-либо образом увести пленников. Ожидать от меня такого, пожалуй, слишком, но начало имеет свойство подталкивать тебя в спину, и я продолжал путь.

Возможно, потому, что ничего другого не мог придумать.

Такой уж я человек: без конца ставлю под вопрос мотивы не только собственные, но и чужие, и на ходу мой ум не прекращал спрашивать и искать ответы.

Подозреваю, мои действия следовало бы определить, как храбрые. Если освобождение удастся, можно даже будет рассматривать их на уровне героических, но справедливо ли? Разве прочитанное и услышанное, понимание, чего от меня ожидают, не выработало у меня автоматических рефлексов?

К тому же просто сидеть, сложа руки, было бы тяжелее. Тогда я не имел бы представления, что происходит и как играют моей судьбой люди, на которых у меня нет никакого влияния.

Солнце заходило живописно. Небо украсило себя розовыми полосами, на западе воссияло неописуемое великолепие. Всю жизнь пускаю в дело слова, однако временами не в состоянии подобрать подходящих.

Так и теперь. Не только по причине качества света, оставленного в небе спрятавшимся за горы солнцем, но и потому, что я набрел уже на лагерь Рейфена Фолви.

Попытки укрыться отсутствовали. Мысли об индейцах его явно не волновали. Довольно дурацкая позиция. Индейцев можно ненавидеть, любить, стараться понять или только принимать против них меры предосторожности, но попросту сбрасывать со счетов нельзя.

У Фолви, впрочем, побудительный мотив для показухи имелся. Ему нужен я и все, кого он не сумел захапать. Значит, подманить Нас поближе… это оборачивается вероятными сторожевыми постами на изрядном отдалении от лагеря.

Я остановился. Ван Рункл все еще тянется за мной, немного отставая. Одного костра Фолви мало, горят три. Около них снуют люди. Со ста ярдов или вроде того такое разобрать возможно. Горный склон крут, зарос деревьями. Хотя бы один человек непременно помещен там; оттуда увидишь всякого приближающегося, стоит тому ступить между часовым и огнями. Скорее всего одного или больше поставили в низине: первый будет в траве подальше, второй – в русле ручья.

Мои глаза привыкли к темноте и видели, что на двадцать футов дальше ничего нет, так что я передвинулся вперед. Еще несколько осторожных рывков – и я различаю лица у костров и лошадей за ними, собранных в огороженном веревкой загоне.

Часть моих проблем решена. Чтобы устроить замешательство и достать неприятеля, где больнее всего, средство налицо – лошади. Без коня в этой стране прожить почти невозможно. Не говоря о том, чтобы увезти клад и даже унести ноги самим. Разбегутся лошади, придется и наездникам разбрестись в разные стороны на поиски.

Ван Рункл подобрался вплотную.

– Чего ладишься делать?

– Спугнуть лошадей.

– Угу. Если успеешь туда дотопать и управишься с веревкой.

Затаившись среди камней, мы следили за лагерем. Костры полыхали вовсю, готовилась еда. Запах напомнил мне, насколько я голоден, но исправлять это дело нет времени. Редкая роща у самой воды, где они расположились, – плохое место для обороны, но для лошадей в самый раз. По поведению людей не похоже, что они считают, близко есть индейцы.

– Пещера рядом найдется? Чтобы можно спрятаться? Я про то, что, если я вытащу девушку, нам придется спасаться.

Ван Рункл не торопился с ответом. Само собой, раскрывать свои секреты ему не улыбалось, а одним из секретов являлось расположение входов в подземный лабиринт. Но как-то мне повезло завоевать его благосклонность, ограниченную во всяком случае.

– Есть одна там наверху. Вроде что не из моих, но глубокая. Дальше там ямы, стало быть, я бы далеко не лазил на твоем месте. Искать надо за купой елей, а спереди бревно лежит наполы облупленное.

Хотя бы кое-что. Идея использовать тайник, не проверенный мною самим, мне не нравилась, но что поделаешь. Удастся рассечь веревку и разогнать коней, исчезнуть нужно немедля, прежде чем люди Фолви рассыплются и обнаружат меня.

Становилось холодно. Я с завистью полюбовался кострами и начал прокрадываться по лугу к полосе деревьев вдоль ручья.

Где-нибудь на открытом месте меня поджидает часовой, сидя или даже лежа. Повезет, обойду его сзади, не повезет – услышит и застрелит меня, и я ничего не смогу сделать.

Хорошо еще, поднимается ветер. Шебуршат листья, шевелятся ветви – авось проберусь незамеченным.

Я повернулся пожать руку ван Рунклу и, отрешившись от остального, погрузился в решение стоящей передо мной задачи.

На коленях у края лужайки я вглядывался в направлении, куда должен двинуться. Триста футов примерно, и никакого прикрытия. Я испытал странное ощущение. Точно я голый и один в целом свете. Военного опыта я не получил; в возрасте, когда многие молодые люди участвовали в стычках с индейцами, я учился – в Европе или Америке. Что, во имя Господа, я тут вообще делаю? Почему уехал с Востока? И с какой стати иду на подобный риск ради девушки, с которой едва знаком?

Я вытянулся во всю длину на траве, уложил ружье поперек предплечий и пополз, подтягиваясь на локтях. Слева доносилось бормотание голосов, слов я не различал. Преодолена длина моего тела… еще одна… Капли пота проступают на лбу, несмотря на леденящий ветер. Земля холодит снизу, жёсткая на ощупь трава кажется старой. Шелестят листья… Ползу. Взглянуть назад… так, треть дороги позади… и в любую секунду могу напороться на пикет.

Мне пришло в голову, что так у меня не получится ни обороняться, ни напасть самому. Сначала надо встать, затем ударить, и может оказаться уже поздно. Просунув под себя левую руку, я скинул шнурок, удерживавший на месте нож, вытянул его из ножен и взял в зубы, ручкой направо. Смешно и театрально: как пират на старом рисунке, взбирающийся на захваченный корабль. Зато не надо подниматься, перехватил и ударил. Думаю, это спасло мне жизнь.

Дюйм за дюймом я продвигался вперед, подавляя желание вскочить и броситься к деревьям, производя как можно меньше шума. Я держал голову опущенной, но вдруг ощутил необходимость взглянуть вверх.

В трех футах от меня сидел, скрестив ноги, караульный. Увидел меня в тот Же момент, что и я его.

Долю секунды мы глядели друг на друга. Он зашевелился, открыл рот, чтобы закричать, но я успел схватить нож и махнуть им слева направо – страшный удар. Он как раз наклонился вперед, как делает человек, собирающийся подняться, а во взмах я вложил всю силу. Нож в моей руке был из лучшей стали, острый словно бритва и разрезал глубоко и далеко. Он все еще пытался встать и вытащить собственный нож, когда моя рука нанесла второй удар: не поворачивая лезвия, я размахнулся и стукнул противника концом рукояти в висок. Он простонал и свалился носом вперед на землю. Тут меня охватила паника, и я бросился бежать, винтовка в одной руке, окровавленный нож – в другой.

Добежав до деревьев, я сбросил скорость, не желая врезаться в какое-либо из них, затем остановился окончательно.

Все спокойно. Оглянувшись, я не смог рассмотреть абсолютно ничего. Присев, я воткнул нож по рукоять в землю, чтобы очистить от крови. Поднявшись, скользнул меж деревьев и принялся пробираться к лошадиному загону. Времени оставалось мало. Что бы я ни сделал, я должен делать это в темпе, потому что скоро будут менять часовых или окликать их и обнаружат отсутствие одного. Без единого шороха я крался, держа курс на огонь.

В двадцати футах от веревки остановился. Лошади почуяли меня и забеспокоились. Находясь на возвышении, я видел поверх их ушей: кто ест, кто просто валяется, один человек чистит ружье. Пленников я сперва не разглядел, но затем приметил. Лусинда сидела у дерева совсем близко, руки и ноги связаны. Тут же и Фолви. Дальше, за костром, Шанаган. Руки как будто связаны за спиной. Хорхе на глаза не попадался.

До Дэйви не добраться, но девушка вот она, рядом. И лошади. Пока что никто не обратил внимания на их тревогу. Я спустился ниже; рука нащупала веревочную ограду. Полоснул ножом, и она развалилась. Одна из лошадей вздрогнула и фыркнула, остальные сбились в кучу. Я кинулся к ним, чикнул по веревке в другом месте и испустил дикий вопль.

Лошади закружили на месте, потом рванули и понеслись. Сколько-то смели ослабевшую веревку и на полном скаку влетели в лагерь. Люди побежали во все стороны. Одного лошадь сшибла. Беглянки промчались прямо сквозь огонь на другом конце лагеря и пропали во тьме. Некоторые продолжали топтаться на месте, я заорал еще раз, тогда разбежались и они.

Лусинда была от меня в трех шагах. Я сцапал ее за ворот, поднял на ноги и, рискуя порезать, одним взмахом рассек веревки на лодыжках, потом на запястьях. Рявкнуло ружье, чуть не в самое ухо, пуля выщербила ближнюю осину, в лицо полетела кора и колючие щепки. Крутнувшись на месте, я выстрелил с бедра, целясь в поднимающегося на ноги после столкновения с лошадью Фолви. Не попал, пуля досталась стоявшему сзади. Вернул нож в ножны, схватил Лусинду за руку и побежал. С другой стороны прозвучал выстрел, и тип, бежавший на меня с топориком, грохнулся на землю.

Я очутился в темноте, бегом поднимаясь вверх по склону, покрытому лесом. За спиной стреляли, кричали, стреляли опять. Кто-то развязал там мелкомасштабную войну, но выяснять обстоятельства было некогда.

Уклон становился все круче. Я выпустил руку Лусинды, и мы полезли вверх, хватаясь за стволы и ветки. Где-то выше была та пещера, но найти ее сейчас, впотьмах и с преследователями, наседающими на пятки, я не имел и одного шанса на миллион.

Выбравшись на уступ, я перевел дыхание, повозился с «фергюсоном», зарядил и побежал дальше. Поперек склона на юг, затем вверх, обратно на север тропой диких зверей. Внизу продолжалась пальба. Пронзительный индейский клич, новый выстрел. Мы опять повернули вверх и вышли на небольшую поляну. Лусинда потянула меня за рукав.

– Ронан… мистер Чантри, я не могу дальше. Я… шага не в силах сделать!

Мы отошли под деревья и сели на упавший ствол. Не только Лусинда выбилась из сил. Я Хватал ртом воздух и страдал от боли в боку.

Нашарив свой нож, я укрепил его так, чтобы не выскальзывал из ножен, и встал. Позади осиновый перелесок, спереди тропка: то ли индейцы проложили, то ли бизоны, то ли лоси.

– Надо идти, – произнес я; девушка поднялась на ноги.

Стрельба внизу прекратилась. Скоро они явятся за нами, и спрятаться нам негде.