355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Луис Ламур » Винтовка Фергюсона » Текст книги (страница 6)
Винтовка Фергюсона
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 03:07

Текст книги "Винтовка Фергюсона"


Автор книги: Луис Ламур


Жанр:

   

Вестерны


сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Глава 12

Под низким, нагруженным тучами небом рассвет пробуждался медленно. Сгрудившись над огнем, мы приготовили еду, затем отошли, чтобы навьючить и оседлать лошадей, мрачные, настороженные. Над нами нависла опасность – предупреждали все наши инстинкты.

Согревшись вкусным кофе, в уюте около костра, мы приободрились. Соломон Толли вскочил на ноги.

– Посидите, пожалуйста, тихо. Погляжу, что вокруг делается.

Шанаган выплеснул гущу наземь.

– Я с тобой.

Я сказал им, что мы приближаемся к цели, и они держались в готовности. Казби Эбитт, большую часть времени молчавший, остановился около Лусинды.

– Вы не волнуйтесь, мисс. Довезем вас в целости и до Штатов, и куда еще захотите, и все, вам принадлежащее, – тоже. – Обвел окружающих взглядом. – Говорю от имени каждого здесь.

– Так оно и есть, в точку, – подтвердил Дегори Кембл.

– Вступаем в страну индейцев, – сказал Айзек Хит, – их будет много, нас – пригоршня. Боб, надеюсь, ты не поторопишься спускать курок и не станешь провоцировать неприятностей. Я помню, как ты относишься к индейцам.

– Дурак я, что ли? Никого провоцировать я не собираюсь, а вот ежели какой индеец перебежит мне дорогу, спеша в Места Счастливой Охоты, могу и помочь.

– Мы все спешим туда, – мягко заметил я. – Человек рождается на обочине смертного пути. Могила не так уж важна и неизбежна. Важно путешествие, и что делаешь во время него. Не успех либо неудача, но живешь ли достойно, гордо и с честью, чтобы умереть окруженным уважением.

– Не зря его зовут Профессором, – сухо прокомментировал Кембл.

Стоявший у огня Хорхе Улибарри подал голос:

– Мне думается, они нас ждут.

– Сидят в засаде? – оглянулся на него Кембл.

– Нет, пока нет. Я думаю, они знают кое-что о том, где золото, но недостаточно. Поэтому околачиваются поодаль, дожидаясь, когда мы его найдем, а тогда придут и отберут.

– Резонно, – заговорил Боб Сэнди. – Парень, хочешь оставаться со мной, когда все это кончится, – добро пожаловать.

– Спасибо. Мне надо присмотреть, чтобы сеньорита добралась в безопасное место. Мне оказали доверие. – Он опустил взгляд. – Мне мало кто верил. Сеньор Фолви – да. – Сконфуженно посмотрел на нас. – Не знаю, я человек чести или нет, но таким он считал меня, и таким я должен быть – в данном случае, по крайней мере.

– Как я уже сказал, – отозвался Сэнди, – приезжай когда угодно. Мое предложение будет оставаться в силе.

Закрапал дождь. Ветер хлестнул по траве и кронам деревьев.

– Промокнем, как пить дать. Можем с тем же успехом отсыревать по дороге, как и сидя на месте. – Эбитт поднялся на ноги, отдирая с палочки остаток бизоньего мяса.

Мы затушили костер, предоставив управиться с последними угольями дождю. Я подошел к коню и ладонью отер седло от воды, затем поставил ногу в стремя и взметнулся в седло. Сели на лошадей и другие, но медлили, чтобы подъехали Толли и Шанаган.

– Догонят, – произнес Сэнди. – Двинулись лучше.

Путь шел по лощине вверх меж низких, поросших травой холмов. Впереди лежала изрезанная местность, направо вдали простиралась безбрежная равнина, плавно уходящая к скрытому туманом горизонту. Гигантские кучевые облака вздымались на огромную высоту; беспорядочные синие массы, казалось, плывут и волнуются. Из плоских оснований в землю били молнии.

Капли дождя опять разбивались о нас, но мы продолжали путь, чувствуя, как крупные брызги резко шлепают о плащи, держа ружья укрытыми из опасения, что порох пропитается влагой. Все мы помнили о тех, кто следует за нами, и каждый про себя оценивал риск – группы и свой собственный.

Лощина сузилась; склоны по бокам стали крутыми, с кучками кустарника и деревьев, корявые от вылезающих камней. По дну мимо нас побежала струйка воды, расширилась, взбухла. Где-то впереди нас дождь лил как следует, а лощина сжалась в узкую щель. Дегори Кембл остановил лошадь.

– Давайте-ка поищем отсюда выход. Хлынет вода, унесет и поминай как звали.

Мой конь продолжал идти.

– Вроде что-то видать, – заметил я. – Там, за тем валуном.

Нечто похожее на тропку поднималось на уступ, затем изгибалось к кромке оврага.

– Будем там торчать, как торчки, – засомневался Кембл.

– Лучше торчать, чем тонуть, – мрачно высказался Эбитт. – Попробуем, что ли.

Лошадь, полученная от Ходит Ночью, была хороша, и я повернул ее прямо к уступу. Она покарабкалась наверх, обрываясь с откоса, затем нашла опору и выбралась к месту, откуда могла идти. Скоро дорога улучшилась, и через минуту-другую я вывалился над кромкой каньона.

Первобытный и неведомый открылся мне мир. Довольно плоская местность расстилалась вперед на приличное расстояние; слева круто вздымалась гора, покрытая соснами, и передо мной тоже росли разбросанные сосны, и несколько туй, и целый лес колоссальных глыб самых причудливых форм, скатившихся со склона в незапамятные времена. Из-под полей шляпы я рассмотрел обстановку так тщательно, как только умел.

Хмурые тучи сползали низко по горным бокам, считанные ярды над моей головой – так казалось. Ворчал гром, а когда ехавшие позади выбрались наверх, дождь полил ливмя. Я пустил коня шагом, ладонь на рукоятке пистолета, готовый к чему угодно.

Серые клочья тумана висели в пустоте, точно призраки. Ни одна тропа не вела нашим маршрутом, и ничто не указывало, проходило ли здесь когда хоть одно живое существо. След в след мы петляли среди валунов, одиноких деревьев или кучек растительности. Отпечатки, оставленные нами, в такой ливень долго не сохранятся, да и в сухую погоду на этой земле хороших знаков для следопыта не останется. Но никто не сомневался: за нами пойдут. Без особой причины, руководствуясь лишь инстинктом опасности, мы начали понимать, что преследователь – некто превыше обычных людей. Хотя и не догадывались, кем бы он мог оказаться.

Сам Фолви? Не просто человек, похожий на отца Лусинды, а отец собственной персоной? Удалось ли ему каким-то образом спастись? Но если так, почему не открыться родной дочери? Или тут что-либо иное? Ненависть… дурные дела… уродливые вещи, о которых нам ничего не известно? Может быть, Лусинда знает больше, чем рассказала нам?

Думаю, всем нам подобное приходило в голову. Некоторая озадаченность заодно с тревожными предчувствиями. Неизвестный враг – всегда большая угроза, нежели знакомый, а что касается этого, мы не знали даже его мотивов. И не могли оценить ни его сил, ни его планов.

Согнувшись под хлещущей водой, мы упорно продвигались дальше, отклоняясь слегка от пути предыдущего всадника, чтобы не пробить очень уж заметной тропы. Дэйви Шанаган и Соломон Толли отстали более чем на милю. Присоединившись к нам на полуденной стоянке, сообщили, что ничего не видели.

Мы расположились на отдых в месте, где оползень накидал на валуны стволов и кустарника, так что вышло кое-какое укрытие от дождя. Часть его послужила нашим животным, другая, посолиднее, – нам самим. Кому иному хлам, принесенный соскользнувшей землей, вовсе не показался бы укрытием, но мы съежились под ним, спасаясь от просачивающихся капель, и соорудили маленький костерок, на котором сварили кофе.

Чему я уже научился – это что нужда в крыше над головой есть вещь относительная. Живущему постоянно под открытым небом требуется куда меньше, чем человеку, привыкшему к четырем стенам и потолку. Должен заявить в похвалу Лусинде Фолви: она не жаловалась и не выглядела хуже устроившейся по сравнению с остальными.

К этому времени мы разговаривали меньше. Перебрасывались замечаниями о дорожных мелочах, и только. Не скажу, что виной тому овладевшее нами беспокойство, хотя оно чувствовалось. Всякий понимал: в конце пути ждет неприятность, и серьезная.

Отдохнув, времени мы не теряли. Согретые кофе, еще дожевывая сушеное мясо, составившее наш ленч, мы снова тронулись с места. На этот раз отстал Боб Сэнди, выполняя роль арьергарда. Первый час мы ехали быстрее.

Глыб камня стало меньше, деревья – гуще. Поднимаясь, мы огибали стройные черные колонны сосновых стволов. Один раз увидели голые каменные площадки, потемневшие от дождя; местами по ним струилась пленка воды. Затем шел довольно густой лес, кое-где там было относительно сухо.

Здесь мы наконец нашли тропу, и проложенную не животными. Ее явно использовали индейцы. Узкая, какими обычно бывают индейские тропинки, она следовала природным изгибам холмистой местности и преспокойно привела •нас к скалистому навесу, где давно высохший поток подмыл обрыв. Один угол получившегося укрытия закоптили многочисленные костры.

Света для езды хватило бы еще на час, но вряд ли нам попалась бы вторая такая кровля, Так что мы послезали с лошадей. Частью укрытое под навесом лежало топливо, мы отыскали еще. Вскоре у нас был огонь. Лошадей расседлали и растерли, а Боб все не появлялся.

Решившись, я направился к моему коню.

– Поеду обратно, – сказал я и тут переменил намерение. – Отправлюсь пешком. – Кембл потянулся за ружьем. – Оставайся здесь. Если он попал в беду, помочь ему достаточно одного. Почем мы знаем, вдруг нас хотят разделить.

Кембл помешкал.

– Может, ты и прав.

Оставаться ему не хотелось, но один человек часто способен сделать много. И у меня было ружье Фергюсона, а его мои товарищи начали уважать.

Спрятав ружье от дождя клеенчатым плащом, я зашагал из-под нависшей скалы назад по тропе. Ходьба всегда была моим любимым способом передвижения, и сейчас я шел быстро, ловя ухом каждый звук, не принадлежащий дождю.

Отмахав милю, я замедлил ход, иногда останавливаясь послушать. Боб следовал за нами на расстоянии мили, и, хотя он мог и попросту задержаться, я уже ощущал уверенность: что-то не так. Впереди, в четверти мили самое большее, лежала прогалина, которую мы пересекли на пути сюда. Свернув с дороги, я двинулся меж деревьев вверх, быстро и беззвучно. Сырость шла на руку, помогали и мокасины на ногах: я чувствовал ступней любую ветку, способную громко хрустнуть, до того, как перенести на нее свой вес.

Новое направление привело меня на край прогалины выше по склону, так что открытое пространство находилось ниже меня. Сам не ожидая, я увидел на другой стороне, у деревьев, в доброй сотне ярдов лошадь Боба Сэнди. Тридцатью ярдами ближе, растянувшись позади упавшего бревна, имелся и сам Боб. Винтовка в руках, он смотрел в сторону, откуда мы приехали. Внезапно из травы выскочили двое и кинулись к нему. Он перевел на одного из них прицел – тихо… осечка!

Автоматически мой «фергюсон» взлетел к плечу, и я выстрелил. Один из бегущих споткнулся, затем упал.

Тут же я зарядил снова. Второй нырнул за дерево, вероятно, не понимая, кто выстрелил. Скорее всего они считали Боба мертвым либо тяжело раненным до этого; сейчас, после выстрела, полагая, что его оружие разряжено, второй нападающий вышел из-за ствола и метнулся вперед.

Я прицелился, задержал дыхание, осторожно выпустил воздух и сжал спуск. Мой объект не видел, откуда прозвучал первый выстрел, не увидел и на сей раз. Пуля ударила его, но без особого толка: он лишь затормозил и шмыгнул в укрытие. Я уже заряжал опять.

Возможно, неожиданность скорее, чем рана, остановила нашего противника. Я не сомневался, что он получил разве что царапину. Но теперь он знал наверняка: перед ним не один человек, а два. Мое оружие было уже готово к выстрелу, и я передвинулся выше, надеясь на удачный шанс.

И в эту секунду позади шевельнулось – так слабо… Мгновенно повернувшись, я упал на колено, и резкое движение меня спасло. Грянуло ружье, почти вплотную, и от дерева позади меня полетела зацепленная кора.

Я не ответил огнем. Без содействия разума я очутился в превосходной позиции. Со стороны вершины меня защищал пень обломленного молнией дерева. Над головой нависал ствол, все еще частью связанный с пнем. Заслон являлся частичным, а вот разглядеть меня было невозможно. Неизвестный стрелок не сомневался в успехе, когда мой силуэт возник на фоне светлой прогалины, но теперь я исчез, а мой бросок вышел настолько стремительным, что он не знал, попал или нет. И самое главное – в моих руках покоилась винтовка с нетронутым Зарядом. За поясом чувствительной тяжестью напоминал о себе пистолет.

Царила полная тишина. Ожидая звуков, выдающих перезарядку ружья – случайного стука шомпола или другого негромкого шума, – я совершенно ничего не слышал. Неподалеку безмолвно передвинулась тень. Я воздержался от выстрела.

– Кто-то там есть. Несмотря на прохладную погоду, на моем лбу проступил пот. Во рту пересохло.

Там позади, на открытом месте, лежит Боб Сэнди, может быть, нуждаясь в помощи, но человек среди деревьев хочет меня убить, и, если я тронусь с места, он это сделает – при условии, что успел зарядить.

А может, мне повезет. Большая капля шлепнулась со ствола вниз и ледяным пальцем побежала вдоль моего позвоночника. Становилось темнее.

– Заходи с той стороны, Джо, – спокойный, с интонациями образованного человека голос. – Попался, голубчик.

Я не пошевелился. В существование Джо я не верил. Поблизости, по крайней мере. Это была уловка, хитрость, чтобы заставить меня двинуться или заговорить. Ни того, ни другого я не сделал.

У моей руки валялась сухая ветвь футов восьми в длину, тонкая, словно хлыст. Со всеми предосторожностями я сомкнул вокруг нее пальцы и, не произведя ни звука, поднял. Половина искусства чревовещателя – направить внимание других в неверную сторону; почти прижав рот к расщепленному пню, за которым я скорчился, я чуть простонал – тихо-тихо – и в тот же момент прошелестел листьями в нескольких футах от себя кончиком подобранной ветки.

Он выстрелил. Я увидел вспышку, услыхал удар пули и пустил в дело свой «фергюсон».

Послышался звук резко втянутого воздуха, шум беспорядочного падения, но я уже был в движений. Бегом назад, скрываясь за деревьями, почти не поднимая шума: земля мягкая, трава и сосновые иглы под ногами пропитаны водой. Я описывал полукруг вниз по склону, нацеливаясь на лошадь Сэнди.

Подбежав, я заговорил с конем. Раз или два я о нем заботился, и он узнал меня, насторожил уши и шагнул вперед. В один миг я был в седле и летел по прогалине.

– Боб! – заорал я.

Он вспорхнул с земли не хуже индейца, когда я подскакал, бросив повод, в одной руке ружье, другая протянута для помощи. Очутился на спине лошади, будто проделывал такое сто раз, и во весь опор мы унеслись в лес.

Позади нас раздался выстрел. Второй из нападавших, наверное. Но на этом и кончилось.

Умеряя бег коня, я спросил:

– Ты цел?

– Прострелило ногу. Потерял сколько-то крови. – Подумав, прибавил: – Спасибо, Профессор. Пожалуй, надо бы и мне почитать какие-нибудь там книги.

Глава 13

Отъехав по извилистой лесной тропе подальше, я перешел на шаг. Боб Сэнди держался одной рукой, в другой сжимал винтовку.

– Настрелял много, Профессор?

– Убил одного, а еще двоих не то пометил, не» то напугал.

– Ты так палил, они небось подумали, что наехали на целую армию.

У нависающей скалы Толли протянул руки, чтобы помочь Сэнди сойти.

– Профессор спас мою шкуру. Так прижали, ни вздохнуть, ни охнуть.

– То-то нам слышалось, вроде стреляют, – подвел итог Кембл.

Казби Эбитт занялся раной, а я коротко рассказал, перемежаемый замечаниями Сэнди, что произошло. Затем Боб объяснил, как дело стало. Он себе ехал, и вдруг по нему без предупреждения открыли огонь.

– Не знаю, чего они хотят добиться, – заключил Сэнди, – но за дело эти парни берутся серьёзно.

Мы набрали побольше хвороста, приготовили мясо и расселись вокруг огня. Кое-кто натаскал веток – Лусинде вместо перины. Айзек и Дегори соорудили в сторонке за деревьями примитивное укрытие. Оттуда, против нашей норы, караульный мог следить за окружающим с удобствами и не показываясь сам. Едва управившись со всей этой работой, мы услышали лошадиные шаги, а следом оклик:

– Хэлло-о-о, лагерь!

Я поспешно набросил на свое сокровище угол одеяла, не видя смысла показывать, что у нас есть. Айзек отступил к только что законченному укрытию и притаился там.

– Подходи с руками на виду! – крикнул Толли.

Это был предводитель – рослый человек с бледным лицом, виденный мною ночью. К кожаным одежкам охотника он носил шляпу, какие были популярны у плантаторов, а вороной под ним смотрелся великолепно.

Конь вступил в круг света; всадник оглядел все кругом, ничего не пропуская. В конце заметил Лусинду.

– Отлично! – Он поклонился, взмахом руки сняв шляпу – безупречный кавалер. – Моя племянница! Долго мне пришлось стараться, дорогая, но вот мы снова вместе, и благословен будь Господь за это!

– Я… я не знаю вас, – запинаясь, произнесла она. Голос девушки звучал испуганно.

– Не знаете? Я брат вашего отца; полковник Рейфен Фолви, к вашим услугам. Приехал переговорить с этими… похитителями насчет вашего освобождения.

Дегори Кембл негромко произнес:

– Вы плохо информированы, сэр. Мисс Фолви едет с нами по собственному желанию. Мы имеем честь являться ее эскортом до городов Огайо.

– Ну что же, это меняет дело. Мне сообщили, что мою племянницу увели силой, и я кинулся вслед, чтобы вернуть ей свободу.

Он сошел с лошади немного скованно, точно человек, страдающий от легкой раны. Направился к костру. Никогда не доводилось мне видеть такого хладнокровия, такой совершенной власти над собой. Он явно решил идти ва-банк – нахально потребовать отдать ему девушку, и я восхищался дерзостью этого типа. Но при взгляде на Лусинду меня охватывала тревога.

Незнакомец выглядел не старше тридцати пяти – ненамного старше меня, красив, благодушен, очевидно, получил хорошее образование. Держится с шиком и не показывает беспокойства, находясь среди людей, с которыми недавно обменивался выстрелами.

– В таком случае никаких трудностей, разумеется, не возникает, – бодро заявил он, протягивая ладони к огню. – Лусинда, собери, пожалуйста, что хочешь взять с собой, и можем ехать. До нашего лагеря недалеко. У меня много людей, гораздо надежней охрана, чем эта горстка, если позволите.

В первый раз за все время я взял слово:

– Боюсь, это не столь просто, как вам кажется. Мисс Фолви находится здесь, потому что такова ее воля. Мы считаем, что вполне способны проводить ее, куда она направляется.

Он посмотрел на меня. Тень от скалы наполовину скрывала мое лицо, и ему приходилось напрягать зрение. Однако мое заявление ни чуточки его не взволновало.

– Просто, что дальше некуда. Молодой леди в летах мисс Фолви лучше быть со своими родственниками. Против вас, джентльмены, я ничего не имею, но, конечно, собственная плоть и кровь…

– Я с вами незнакома, – спокойно произнесла Лусинда. – Отец говорил при мне о своем сводном брате, из которого вырос законченный мерзавец.

Толли хихикнул. Черты Рейфена Фолви напряглись. Но в следующую секунду он улыбался.

– Он шутил, естественно. Мы с братом часто так развлекались. Меня он называл паршивой овцой семьи, себя – блудным сыном, намеренным вернуться, – все смехом. Давай, Лусинда, пошли. Хватит разговоров.

Она помешкала, начала:

– Я…

Хорхе Улибарри прервал ее. Неожиданно выступив на свет, он ткнул пальцем в направлении пришельца:

– Он убил вашего отца! Застрелил мистера Конвея!

Лицо Рейфена Фолви застыло гневом.

– Ты, вот как? В следующий раз живым не уйдешь.

В его руке оказался пистолет.

– Лусинда, пойдешь со мной, быстро! Первый, кто дернется, отправится на тот свет. – Извлек второй пистолет. – Следующая очередь, Лусинда, твоя.

Ни у кого из нас не было оружия, ни в руках, ни под руками. Мой «фергюсон» ждал под краем одеяла, но ведь надо сначала вытащить его, развернуть дулом в противоположную сторону, потом только стрелять. Будет поздно.

Из спрятанного шалашика прямо за спиной Фолви раздался голос Айзека Хита:

– В тридцати ярдах, полковник Фолви, из винтовки я не промахнусь. Пуля вырвет крестец и раздерет вам живот. Не думаю, чтобы вам этого хотелось.

Азартным игроком наш гость не был, я сразу это заметил. Он не имел против убить кого-нибудь, в сущности, жаждал убить, но сам умирать не рвался и остаться брошенным на смерть – тоже. С ружьем, нацеленным в спину, поделать он не мог ничего и понимал это. Я поднялся на ноги и небрежно потянулся за одним из своих пистолетов.

– Осмелюсь предложить вам, сэр, уехать из этого лагеря. И так ехать и ехать. Когда я опять начну стрелять, позабочусь разглядеть цель получше.

– Значит, это вы были там, в лесу? Вы лучший охотник, чем кажетесь с виду. – С непонятным блеском в глазах он пристально уставился на меня. – А? Вы очень похожи на Ронана Чантри. Собственно, – он прищурился мне в лицо, – вы и есть Ронан Чантри.

– Вы в лучшей позиции, нежели я, сэр.

– У вас состоялся поединок с моим приятелем. Я должен был участвовать в качестве его секунданта, но меня задержали, и я не успел.

– Так он был ваш друг? Повнимательней надо бы выбирать друзей.

Он благожелательно мне улыбнулся.

– Его единственным недостатком я полагаю неумение стрелять. На его месте я бы попал.

Эта наглость меня разозлила.

– У вас имелась возможность попробовать силы сегодня, и вы управились ничуть не лучше.

Если я когда видел смерть во взоре человека, так это теперь.

– В следующий раз исправлюсь. Я вас убью, друг хороший, и с большим наслаждением.

Перестав обращать на меня внимание, он резко повернулся к Лусинде.

– Вам выгоднее пойти со мной. Я хотя бы оставлю вам чего-нибудь на платья. Это больше того, что вы получите от этого сброда.

– Они порядочные люди, сэр. Можете вы сказать так о себе?

– Мне это все равно, – пожал плечами Фолви. – Через денек-другой я заберу и тебя, и все твое приданое. А когда я с тобой разберусь, то, что останется, могут использовать индейцы. – Круто развернувшись, он метнул взгляд в каждого по очереди. – Что до вас, всех выживших привяжут к муравейникам, можете быть спокойны.

Он вспрыгнул на лошадь, сунув для этого один из пистолетов за пояс, и, не оборачиваясь, поехал вниз по тропе.

Долгие минуты никто не говорил и не двигался. Нарушил молчание Соломон Толли:

– Лучше не ставить этого человека слишком низко. Он, конечно, дрянь, но смелый до чертиков. Нужны крепкие нервы, явиться сюда и так разговаривать.

Я взглянул на Лусинду.

– Он брат вашего отца?

– Да, но на ножах с ним с самого детства. Я вспомнила кое-какие разговоры, но я мало бывала с отцом и знаю об этом человеке не слишком много.

Дождь кончился, и вдруг мы почувствовали, что место нам опротивело. Обменявшись несколькими словами, чтобы убедиться во всеобщем согласии, мы оседлали лошадей и двинулись по тропе дальше. Устроили стоянку в изолированной рощице, чуть ли не на рассвете, три часа проспали и снова отправились в путь.

Мы упомянули Огайо с умыслом, в надежде, что наши преследователи повернут в ложном направлении, но не в очень большой надежде. Нашей целью оставались деревни манданов, дорога туда была дальней и тяжелой. Сперва еще надо найти клад – если он есть в природе, – а Рейфен Фолви именно этого момента и поджидает.

Несомненно, нечто ему известно, но не все. Чтобы разыскать сокровища, он нуждается в нас, а у нас нет выбора. Придется найти спрятанное, а после уносить ноги, как сумеем.

Меня снедало беспокойство, как, по всей вероятности, и всех нас. Супостат у нас объявился хоть куда. Недооценишь – жди беды.

Соломон Толли и я рели поход.

– Неплохо нам разузнать о нем побольше. Сколько у него народу, как вооружены, насчет коней опять же.

– Толково рассуждаешь. Вот только времени нема. На мой взгляд, надо двигаться не останавливаясь, а хапнем золото – удираем что есть духу.

Наш недавний собеседник показал не один ум, но и коварство: бдительный, хитрый, брызжущий ненавистью. Следует пребывать настороже каждую секунду.

Толли и я продолжали обсуждение, непрерывно держа глаза открытыми, уши на макушке. Скорее всего мы прилично опередили противника, но положиться на подобное соображение – значит напрашиваться на проблемы.

Дважды мы меняли направление. Не раз спускались в воду ручьев и поворачивали назад, выбираясь там, где каменистая поверхность почти не сохраняла следов, затем погружались в непролазные дебри. Переносили свалившиеся деревья, чтобы легли поперек тропы, выбирали дороги, по каким нормально никто бы не поехал, и всё время сознавали: вполне вероятно, дурачим мы лишь самих себя.

Боб Сэнди поравнялся с нами. Что рана мешала ему, мы знали, но он не подавал виду.

– Выход только один, – сказал он. – Нужно залечь в засаду. Подыщем хорошее местечко и будем их укладывать, как подъедут на расстояние выстрела.

Мне тоже приходило такое на ум, и совесть меня по поводу подобной тактики не мучила. Против численного превосходства все хорошо, что полезно, а мы знали: их больше, а вожак ловок на редкость. Однако, карауля в засаде, мы утратим выигрыш в дистанции и рискуем сами попасть в окружение и оказаться стертыми с лица земли. Мы решили продвигаться дальше.

В течение дня я два раза доставал карту, найденную в кармане Конвея, но не видел на местности ничего ей соответствующего. К несчастью, мы ехали быстро, а я подозревал, что разобраться в карте требует лучшего представления обо всех окрестностях. У меня начало формироваться впечатление, что рисовали ее с наблюдательного пункта, расположенного выше нашего теперешнего маршрута.

Существовала, бесспорно, возможность ничего не отыскать. Двести лет – время изрядное, а тот индеец либо сказавшие ему могли сказать и другим. Клад – штука уклончивая: блуждающий огонек, с обыкновением не оказываться там, где предполагают.

Я намеренно выбирал путь, уводящий нас выше и выше по горе. Когда мы расположились на отдых этой ночью, вокруг теснились ели с опущенными до земли ветвями. Справа и позади росли американские осины, густой лес, в который практически нельзя было пройти, не поднимая. шума. Впереди нас, за елями, находились крутой обрыв и. чудесный зеленый луг с редкими скоплениями камней.

– Не надо мне было вас втягивать, – сказал я, сидя у костра. – Без меня вы бы уже ловили бобров.

– И без меня тоже, – прибавила Лусинда.

– Не страшно. – Дегори Кембл махнул рукой, отбрасывая наши угрызения. – Мы лучше узнаем страну, и, когда начнем промысел, нам это пригодится.

Позже, после заката, но еще при ясном свете, я перебрался на край еловой рощи разглядывать попеременно карту и местность.

При одном дневном свете округи не изучишь. Лучше всего подходят утренние и вечерние часы, потому что тогда в понижениях, впадинах и оврагах собираются тени, и рельеф выделяется совсем по-другому. И рассветный свет – не то же самое, что вечерний, хотя сходство присутствует.

Рядом со мной из рощи вышла Лусинда, и мы сидели, скрытые деревьями и их тенью, рассматривая развернувшуюся перед нами картину. Через некоторое время она указала на каменный выступ милях в десяти к юго-востоку.

– Вон место, которое мне велели искать. Мы совсем близко.

– И что именно надо искать? Как мы отличим нужную точку?

Ответа пришлось ждать несколько минут, и я ее понимал. Конечно же ей вбили в голову не говорить этого ни одному человеку. То, что ей дали эти сведения, вообще являлось всего лишь единственной страховкой, какую мог себе позволить ее отец… на случай, если что произойдет с ним и с Конвеем.

Подошел Соломон Толли, но Лусинда больше не колебалась.

– Иссиня-черный утес около двадцати футов высотой, над ним – обширный косогор, голый после пожара. Над горелым местом – откос из красновато-желтого потрескавшегося камня.

– И все? – Я пораженно уставился на нее. Я просто не верил своим ушам, как и Соломон. – Ничего больше?

– На другой стороне ручья скалистая поверхность с белой зигзагообразной полосой, словно молния.

Ни я, ни Толли не вымолвили ни слова. Только глядели вдаль поверх темнеющих холмов, не зная, смеяться или прийти в отчаяние. Приметы, какие выберет желторотый невежда. Толку от них ни малейшего.

Девушка глянула на Соломона, потом на меня.

– Что-нибудь не так?

Соломон принялся ковырять землю палкой, а я сказал:

– В этих горах – в любых горах – найдется тысяча таких мест. А насчет голого склона… вряд ли он до сих пор голый.

– То есть… вы хотите сказать, эти приметы нам не помогут? Не найдем клада?

– Этого я не говорил. Мы точно знаем, что он поблизости. Но видите ли, тот испанский офицер рассчитывал вернуться. Место он знал. Знаки, выбранные им, вне сомнения, подыскивались второпях, время поджимало. Он отметил первое, попавшееся на глаза. Такие косогоры высоко в горах встречаются на каждом шагу, а белая полоса, конечно, кварц – тоже обычное зрелище. Офицер сам составил описание, тут и говорить нечего. Любой индеец из его группы отметил бы совсем другое.

Лусинда выглядела, точно ее ударили. Лицо побелело.

– Получается, мы ничего не разыщем?

– Один шанс на тысячу, – проговорил Толли, – но есть ведь что-то еще? Сверх этого? Хоть какой-нибудь намек?

– Нет.

Мы возвратились к костру и уселись. Толли коротко изложил остальным суть дела. Мы все испытывали сожаление. Не за себя, мы же ничего не потеряли, а за нашу спутницу, потерявшую все.

Не Запад мы пришли за мехами, большинство из нас во всяком случае. Зачем прибрел я, мне не стало ясно до сего дня. Сбежал от чего-либо? От всего на свете? Пришел, желая измениться? Или вернуться в утраченное детство?

– А в убытке-то он, – заметил Шанаган. – Эта бледная мерзость из Мехико. Мы же пришли за пушниной, в конце концов, и можем ее добыть, несмотря ни на что. А ему ничего не оборвется, кроме удовольствия тащиться обратно.

– Так ведь он этого не знает, – мягко возразил Эбитт. – Не знает и никогда не поверит. Решит, что мы врем. А вы помните, что он говорил: он всех нас прикончит… стараясь заставить рассказать, о чем мы не имеем понятия.

Мы обменялись взглядами поверх пламени. Надежда на сокровища улетучилась, долгий путь к манданам остался. Все проблемы пребывали нерешенными.

А где-то позади Рейфен Фолви ехал по нашему следу.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю