Текст книги "Фрагмент"

Автор книги: Луи Тома

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

ГЛАВА 8

К своему разочарованию Морис вышел из подъезда в тихий переулок. Куда ему направиться, чтобы выйти к фасаду дома? В жизни все происходит не так просто, как в книгах. Через некоторое время он вышел на ту улицу, где находился ресторан. Поблизости никого не было. Куда девался Дюпон? Возможно, он находился совсем близко, в подъезде дома или спрятался в одной из бесчисленных машин, стоявших повсюду. Двое мужчин, оживленно разговаривая, вошли в ресторан. Поблизости никого не было. Морис тоже подошел к входу. Увидев его, Валери кивнула и сделала знак войти.

– Вы не могли успеть: как только вы ушли в туалет, он скрылся, – подавленно проговорила она.

Валери теперь была спокойна, однако десерт она не доела.

– Он выследил нас, – озабоченно сказала она. – Теперь он знает, что я была в полиции.

– Он думает, что нас туда вызывали. Это вполне реально.

– А когда он увидит в газете свой портрет, то заподозрит взаимосвязь.

– Но тогда он уже не сможет ничего предпринять против нас.

Морис старался, как мог, успокоить Валери и самого себя, приводя все аргументы комиссара. Кроме того он добавил, что Дюпон непременно хотел совершить идеальное убийство. Он не из тех сумасшедших, которые просто убивают кого угодно и когда угодно.

– Пока вы не одни, вам нечего опасаться, – пояснил Морис. – Побудьте еще дня два у меня.

– Нет, спасибо. Я не хочу вас больше стеснять.

И когда он запротестовал, она решительно добавила:

– Кроме того, я должна привыкнуть к ситуации.

– Тогда разрешите, по крайней мере, подвезти вас с работы домой.

– Большое спасибо, – сказала она и нежно коснулась его руки.

В этом простом жесте было столько тепла, что Морис совсем растаял. Официант принес Валери кофе.

– Сегодня же я обо всем расскажу Фушеролю, – сказал Морис.

– А мне сегодня нужно еще поработать, – сказала Валери, посмотрев на часы.

Вскоре они вышли. Морис высадил Валери на Елисейских полях и поехал к себе домой.

Изабель сидела возле письменного стола отца и что-то искала в книжном шкафу под неодобрительным взглядом Милорда.

– Где же «Сирано»? – спросила она. – Жан-Люк разучивает сцену на балконе, и я должна подавать ему реплики. Потом мы отправимся в студию.

Морис был в хорошем настроении. Он нашел книгу на книжной полке и протянул ее дочери.

– Ты неразлучна с Жан-Люком, – сказал он.

– Жан-Люк – замечательный парень.

– Я знаю, совершенно выдающийся парень.

– Точно! Лучший из всех моих друзей.

– А ты уверена, что он питает к тебе только дружеские чувства?

– Не будь таким недоверчивым, – улыбаясь, сказала Изабель. Но потом приняла более серьезный вид и спросила:

– Как все прошло в полиции?

– Хорошо.

Он сообщил ей только основное, чтобы не волновать ее. Он умолчал о появлении Дюпона перед рестораном. Но она, видимо, почувствовала, что он был не вполне откровенен.

– Ты действительно уверен, что Валери не грозит опасность? – спросила она.

– Я надеюсь. Осторожности ради я сегодня отвезу ее с работы домой.

– Вы с ней тоже стали неразлучны, – сказала Изабель.

– Не говори чепухи.

Он сразу же пожалел о резкости своего тона.

Изабель смущенно пробормотала:

– Извини. Это… это я только пошутила.

Звонок телефона положил конец их разговору. Звонил Вилли Брунер, коллега Мориса. Он хотел знать, нет ли чего нового о смерти Даниэля.

Изабель вышла со своей, книгой, а Милорд с истинно кошачьим терпением дождался конца телефонного разговора и затем уселся на колени своему хозяину.

– Благодаря информации, которую мы получили, – просвещал его Морис, – и главным образом благодаря портрету, мы уже немного продвинулись вперед. Если бы Валери находилась сегодня под охраной двух опытных агентов, Дюпону не удалось бы так легко удрать. Его наверняка бы задержали. Что ты на это скажешь?

Милорд поднял вверх голову и вытянул шею в надежде, что хозяин погладит его. На вопрос он ответил вежливым мяуканьем.

– Если бы, к примеру, портрет Дюпона не был помещен в газетах, у полиции было бы тайное оружие. Дюпон был бы уверен в своей безнаказанности, и, возможно, нам снова представился бы такой удобный случай, как сегодня.

Морис закурил сигарету, и вдруг ему стало ясно, что его соображения почти совпадают с соображениями Фушероля, которые так его возмутили. Разве не говорил он о возможности использовать Валери как приманку? Нет, разница все же была. Фушероль охотно использовал бы Валери как приманку, после того, как стало бы известно, что портрет, помещенный в газетах, нарисовала она. Это разожгло бы чувство мести у Дюпона. Но пока он еще не знает об этом, и это было видно сегодня за обедом. До сих пор у него не было причин для страстного желания отомстить Валери. Морис позвонил по телефону и изложил комиссару свои соображения.

– Теперь уже поздно, – ответил тот. – Фото уже разослано в газеты. Кроме того, мне не верится, что ваша идея даст желаемый результат. После того как сегодня в ресторане вы потерпели неудачу, Дюпон, вероятно, стал подозрительным.

«Так, – подумал Морис, положив трубку, – теперь он рад, что сможет свалить вину на меня, если это случится».

Милорд стал невинной жертвой плохого настроения своего хозяина. Тот, так и не погладив его, опустил на пол. Хлопнула входная дверь – это Изабель пошла на свидание. Морису снова пришлось подумать о том, что его дочь скоро уйдет отсюда с Жан-Люком или с кем-нибудь другим.

– А я останусь один.

Морис запрещал себе думать о Валери. Чтобы отвлечься, он начал писать обзор, который каждую неделю печатался в «Париж-Стоп». Тема этой недели была под рукой: «Он умер, как герой своего романа». Но Морис не выполнил своего намерения. Взглянув на календарь, он к собственной радости узнал, что ему пора явиться в издательство и выяснить там в последней инстанции, какая рукопись пойдет в печать и пополнит ряды детективных романов. Этот визит он мог перенести на другой день, но предпочел покончить с этим делом сейчас. Редакция издательства находилась на улице Мирабель, вблизи Елисейских полей.

Все, находившиеся там, начиная с телефониста и кончая директором, хотели поговорить о трагическом случае: «Вы ведь так дружили с ним, мсье Латель…»

Морис спрятался ото всех любопытных в пустом кабинете, где его ожидали пять рукописей. Первая принадлежала Фреди Сака, вторая – братьям Брунье, двум совсем сумасшедшим авторам. Третья была написана очень живо и имела некоторые стилистические особенности изложения, сходные со стилем Даниэля. Рукопись произвела на Мориса хорошее впечатление. Он бегло просмотрел некоторые места и вскоре решил, что сомнений быть не может. Четырнадцать дней назад Даниэль, по обыкновению, сообщил ему содержание своего очередного романа «Жертва».

– Я хотел бы узнать твое мнение о нем.

Содержание романа Даниэля совпадало с содержанием рукописи, которая сейчас лежала перед Морисом. Это не было случайным совпадением. Содержание от начала до конца было идентичным. Рукопись была выполнена не на электрической машинке Даниэля. Это было видно по неравномерности шрифта. Иногда литеры были смазаны, иногда стояли выше или ниже. Под заглавием большими буквами, карандашом, было написано: «Пьер Кулонж».

Морис попытался вспомнить. Кулонж… Пьер Кулонж… Он о таком не слышал и отправился по коридору в секретариат, чтобы ознакомиться со списком помещенных рукописей. Информация о «Жертве» ограничивалась двумя словами. Рукопись была прислана накануне. Ее автор, Пьер Кулонж, жил в доме номер девяносто три в парижском предместье Сен-Мартин.

Итак, накануне Пьер Кулонж прислал роман, который был закончен в этот день убитым Даниэлем Морэ.

ГЛАВА 9

Все вечерние газеты поместили портрет Дюпона. Комиссар не сообщил, откуда он взялся, поэтому пресса высказывала самые фантастические предположения. Фушероль, как обычно, был очень сдержан. Газеты ничего не знали ни о визите Мориса в полицию, ни о рукописи Даниэля, ни о письме с угрозой.

За неимением лучшего материала журналисты были вынуждены посвятить статьи личности убитого, его жизни, значению, его родственникам. Мадам Морэ, которую фоторепортеры настигли во дворе полицейского управления, выглядела, как летучая мышь, ослепленная дневным светом.

– Фушероль сдержал слово, – сказал Морис, когда Валери вышла из дверей рекламного агентства с папкой рисунков под рукой. – О вас в газетах нет ни слова.

Хотя у Мориса на этот вечер были другие планы, он все же спросил ее:

– Не хотите ли со мной поужинать?

– Спасибо, но у меня, к сожалению, нет времени. Я еще должна сделать срочную работу, к которой я еще даже не приступила.

Валери похлопала рукой по большой папке с рисунками. Они прокладывали себе путь сквозь толпу, как всегда спешащую в вечерние часы по Елисейским полям к своим машинам. Прежде чем отъехать, Морис спросил:

– У вас, по крайней мере, есть хоть какая-нибудь еда дома?

Он уже наполовину выехал со стоянки, когда Валери коснулась его руки:

– Пожалуй, я лучше куплю здесь.

Морис вернулся обратно на стоянку. В нескольких метрах от них черный «Пежо» тоже дал обратный ход.

– Я быстренько управлюсь, – сказала Валери.

Она поспешила в кондитерскую, как ночная бабочка, которую привлекает дневной свет витрины. Морис оперся о баранку и погрузился в свои думы. С той поры, когда он спешно покинул издательство, чтобы не опоздать к месту своего свидания, «Жертва» больше не выходила у него из головы. Подобно мертвецу в пьесе Ионеску, рукопись принимала все большие размеры. И хотя Морис говорил себе, что она не может иметь отношения к делу, теперь эта загадка казалась ему важнее остальных проблем.

– Вот и я, – сказала Валери и положила внушительных размеров пакет на заднее сиденье рядом со своей папкой. – Для вас я тоже кое-что захватила.

Ужин вдвоем в ее квартире… Искушение было слишком велико, и Морис с трудом заставил себя отказаться.

– К сожалению, я сегодня не смогу составить вам компанию.

Он не мог решиться сказать ей правду. В конце концов, похожих романов было очень много. Его опасения по поводу идентичности двух историй постороннему человеку могут показаться малозначительными.

Он тронулся с места, и следом за ним двинулся черный «Пежо», повторяя его маневр уже во второй раз. Пока Морис направлялся в широкий поток движения, он снова заметил его в зеркале заднего обзора. Валери читала только что купленную газету. На площади Конкорд черная машина все еще преследовала их. То же было и на бульваре Сен-Жермен.

– Завтра этот портрет появится во всех утренних газетах, не правда ли? – спросила Валери.

– Да. И тогда вся Франция обратит свой взор на Дюпона. Теперь его песенка спета.

Черный «Пежо» больше не появлялся в зеркале. Теперь другая машина находилась между Морисом и преследующей его машиной, внутренность которой была так же темна, как и ее кузов. Невозможно было разглядеть номер. Морис так часто оборачивался, что Валери обратила на это внимание.

– Кто-то преследует нас, – ответил он на ее немой вопрос.

– Кто же?

– Машина.

Он описал ее Валери. Заметив справа впереди тихую боковую улицу, он свернул туда. «Пежо» последовал за ним.

– Запомните номер! – приказал Морис.

– 903-У-75.

Время шло. Другая машина была задержана красным светом и осталась позади. Когда они приехали на улицу Гей-Люссака, ее уже не было.

– Поспешим.

Морис взял папку с рисунками и сверток с продуктами, и они быстро поднялись по лестнице. Веселые цвета ее уютной квартиры создавали оазис спокойствия. Задыхаясь от быстрого подъема по лестнице, они с облегчением опустились на кушетку и пуфик. Если остаток пути Валери молчала и все время нервно смотрела в заднее стекло, то теперь она не могла уже удержаться от вопросов, которые вертелись у нее на языке.

– Это был Дюпон?

– Надо думать. Теперь у нас есть номер его машины, и мы сможем узнать его настоящее имя.

– Мы можем позвонить комиссару, не так ли? – спросила Валери.

Морис промолчал. Он не хотел говорить ей, что мало доверяет Фушеролю и предпочитает придерживаться своих радикальных методов.

– Я знаю еще кое-кого из управления полиции, – ответил он. – Ему я и позвоню.

Он застал своего знакомого и передал ему свою просьбу.

– Это пустяки, – ответил тот. – Правда, сегодня я не смогу добраться до картотеки с номерами, но завтра утром я проверю.

– Завтра… Завтра… – огорченно проговорила Валери и утешилась шоколадным тортом.

– В это время, конечно, Фушероля нет в его кабинете, – сказал Морис. – Не хотите ли поехать ко мне?

Валери показала на толстую цепочку входной двери.

– Если я наложу цепочку, со мной ничего не случится.

– Но ни в коем случае никому не открывайте, – предупредил он.

Валери пообещала ему это, и Морис ушел.

Когда он вышел на улицу, движение стало еще более интенсивным. Он потратил около часа, чтобы добраться до предместья Сен-Мартин. По дороге он зашел в табачную лавку, чтобы купить сигареты. В последние дни он курил больше обычного. Он позвонил оттуда Изабель.

– Не жди меня к ужину, – предупредил он, – я приду поздно.

– Я уже об этом догадалась, – ответила она и язвительно добавила: – Ты, конечно, у своей Валери.

– Моя Валери, как ты любишь ее называть, уже дома, а я на пути в противоположный конец города, где у меня есть дело.

Через добрых полчаса он добрался до Больших бульваров. Найдя там стоянку для машин, он поставил ее и дальше пошел пешком. В предместье Сен-Мартин царила насыщенная жизнь. Начался моросящий дождь. Прохожие спешили. За закрытыми окнами переполненного кафе виднелись расплывчатые силуэты посетителей. В сумеречном свете казалось, что они сидят в аквариуме. Чем ближе подходил Морис к дому, тем больше он сомневался в целесообразности своего предприятия. Либо Пьер Кулонж невиновен и может объяснить загадку в двух словах, подобно случаю убийства в закрытой комнате, где был применен какой-нибудь простой трюк, либо он признается в плагиате и объяснит, как это случилось.

Но если Кулонж был Дюпоном? Если они оба были одним и тем же лицом? Морис остановился посредине тротуара, не обращая внимания на толкавших его прохожих. Почти немыслимо было допустить такую неосторожность. Только сумасшедший мог так поступить. Ведь каждый мог вспомнить опасного убийцу, который год назад сам себе дал прозвище «Душитель». Многие газеты получали от него письма. Возможно, он похож на Дюпона, и он решил объявиться под давлением своего подсознания. Теперь рассуждения Мориса перешли в область криминалистики. Погруженный в размышления, он медленно продолжал свой путь. Может быть, в доме номер девяносто три предместья Сен-Мартин не окажется никакого Кулонжа?

Однако он был. Через полуоткрытую калитку Морис прошел в мрачный, неровно вымощенный двор. Кусок гофрированного картона закрывал окно консьержки. Грохочущий шум телевизора перекрывал крики грудного ребенка.

«Сначала нужно будет спросить», – подумал Морис и постучал по картону.

Дверь открылась. Округлая женщина лет пятидесяти появилась на пороге и дружелюбно спросила:

– Что вам угодно?

– Мсье Пьер Кулонж здесь живет?

– Да, но он еще не пришел домой.

Морис достал из кармана монету, чтобы сделать женщину разговорчивей.

– Вы разрешите мне… – движением подбородка он указал на комнату.

– …Подождать его у меня? – закончила фразу женщина. – Пожалуйста.

Она отступила и дала ему пройти.

У нее была пышная, но хорошо сохранившаяся фигура. В уголках ее очень живых маленьких глаз при улыбке появлялись морщинки, а волосы с проседью были стянуты на затылке. На ней был дешевый, но очень чистый рабочий фартук и серая вязаная кофточка. В комнате было необычайно чисто.

– Он часто приходит домой поздно? – спросил Морис, чтобы поддержать разговор.

– Когда как. Он, наверное, скоро придет.

– Я слышал, что он писатель.

– Во всяком случае, он постоянно пишет, он даже переутомляется. Все это нездорово.

– Он любит свою работу? – спросил Морис.

– Ну, если бы он занимался только сочинительством…

Вдруг распахнулась стеклянная дверь и в комнату вошел высокий сильный молодой человек. Ему можно было дать лет двадцать пять-тридцать.

– Добрый день, тетя! – звонким голосом сказал он.

Заметив Мориса, он смутился. Его маленькое лицо, обрамленное густыми каштановыми волосами, было хорошо очерчено. Тонкие черты лица плохо гармонировали с мускулистым телом. На полных губах и во взгляде его карих глаз был немой вопрос.

– Господин ожидает тебя, – сказала консьержка. Заметив, что Морис смутился, она прибавила, обернувшись к нему:

– Вы хотели говорить с моим племянником?

– Конечно, если он – Пьер Кулонж.

– Да, это я, – подтвердил молодой человек и снял плащ. – Мадам Брионне – моя тетя.

– Я рецензент при издательстве Фонтевро. – Морис предпочел не открывать своих карт. – Сегодня после обеда я читал вашу рукопись.

– Мою рукопись? Какую?

– Я говорю о «Жертве».

Молодой человек непонимающе смотрел на него.

– Вы ее сегодня читали? У Фонтевро?

– Да, вы ее туда прислали.

– Нет, это сделала я, – призналась мадам Брионне с дружеской улыбкой.

– Что? Что ты сделала?

– Я отправила ее вчера после обеда.

– Не спросив меня? Ты с ума сошла!

– Но я же… я хотела сделать тебе приятное.

– Да это сумасшествие! – Кулонж очень разозлился.

– Что с тобой?

– Этого не следовало делать. Ты только скомпрометировала меня.

Его тетка готова была заплакать. Она повернулась к Морису.

– Он сам бы не решился.

Кулонж тоже обратился к посетителю, как к посреднику:

– Войдите в мое положение. Что бы вы сказали, если бы вы написали роман, и кто-нибудь, не спросив вас, отправил бы его в издательство?

– Разве у вас есть особые причины не предлагать его Фонтевро? – спросил Морис.

Кулонж пожал плечами и вынул из кармана пачку сигарет. Морис заметил, что настроение его изменилось.

– Если вы уже читали «Жертву»… – начал он.

Морису он показался вдруг юным. Теперь перед ним стоял робкий высокий юноша, со страхом ожидающий приговора.

– И как она вам?

– Это превосходный детективный роман.

– Превосходный детективный роман, – повторил молодой человек, словно не веря своим ушам. – И вы полагаете, что его можно публиковать?

– После небольшой обработки, наверняка.

У Кулонжа засияло лицо. Он радостно проговорил:

– Тетушка, что ты на это скажешь? Мой роман будет издан у Фонтевро!

Сложив руки, с восторгом на лице, мадам Брионне выслушала эту новость. Морис был сбит с толку и решил рубить сплеча.

– К сожалению, имеется одно препятствие, – заявил он. – Этот роман принадлежит Даниэлю Морэ.

В мгновение ока радость исчезла. Лицо Кулонжа омрачилось.

– Но ведь Морэ умер, – возразила мадам Брионне. – С этим ничего не поделаешь.

– Именно потому, что он умер, я и пришел сюда, – пояснил Морис. – Вы не улавливаете связи?

ГЛАВА 10

В тягостном молчании племянник и тетка объединились против Лателя.

– Неужели вы и в самом деле поверили, – продолжал Морис, – что я пришел сюда только для того, чтобы сообщить вам свое мнение о романс?

– Я так не думал, – ответил Кулонж. – Вы что, считаете меня круглым идиотом?

Он повернулся к мадам Брионне. Гнев его прошел.

– Итак, неудача. Но у Фонтевро так и должно было произойти.

Его тетка начала плакать. Он успокаивающе похлопал ее по плечу.

– Ну, это не так уж плохо.

К удивлению Мориса, совесть, казалось, его не мучила. Морис начал догадываться о правде.

– Так и должно быть, – с горечью проговорил Кулонж. – Если все время пишешь за других, то, естественно, мечтаешь когда-нибудь увидеть книгу под своим именем.

– Вы «Жертву» написали для Морэ?

– Конечно. Если бы вы этого не знали, вас, вероятно, здесь бы не было, – ответил Кулонж и с иронией добавил: – Лебединая песня Даниэля Морэ! Эта даровая находка для издательства. Нет лучшей рекламы, чем хорошее убийство!

«Итак, – думал Морис, – Кулонж, видимо, решил, что он пришел уговорить его остаться на этот раз, как и прежде, анонимным автором. Значит, Даниэль имел фактического автора, работающего на него, „писателя-призрака“». Великий Даниэль Морэ не сам написал свои романы, самые удачные. Морис презирал подобные махинации и не мог простить этого Даниэлю. Он стыдился за него и был разочарован. Его дружба с Даниэлем была основана на совершенно фальшивых предпосылках.

– Когда я услышала по радио, что мсье Морэ умер, – объяснила мадам Брионне своему племяннику, – то сказала себе, что теперь он уже не сможет воспользоваться твоей книгой. Я решила, что наступил благоприятный момент попытать тебе счастья. Поэтому я и взяла в твоей комнате рукопись, написала под заголовком твое имя и отправила ее в издательство.

Подробности подтверждались. Мадам Брионне, по-видимому, говорила правду. Морис был глубоко разочарован. Он приехал к Кулонжу, чтобы разоблачить его, как обманщика, а вместо этого нашел жертву грязных махинаций.

– Вы можете это доказать?

– Что? – спросил Кулонж.

– То, что являетесь автором «Жертвы»?

– Конечно. У меня наверху есть черновик рукописи.

Кулонж только теперь заметил, что не все в порядке.

– Но вы не пришли бы сюда, если бы не знали этого, – задумчиво проговорил он.

– Я не был уверен, – ответил Морис. – Вы неправильно меня поняли. Если «Жертва» действительно ваше произведение, оно должно выйти под вашим именем.

Кулонж теперь уже ничего не понимал.

– Кто вы, собственно говоря?

– Друг Даниэля Морэ. Он рассказал мне фабулу этого романа за несколько дней до смерти. Моя фамилия – Морис Латель.

– Латель… Критик и писатель?

– Да.

– Я всегда читаю ваши заметки в «Париж-Стопе», и у меня есть все ваши произведения, наверху в моей комнате. Я очень рад, честно, это для меня большая честь…

Кулонж запутался в своих излияниях, и Морис выручил его из неловкого положения.

– Покажите мне, пожалуйста, ваши черновики.

Они вышли из комнаты консьержки. На лестничной клетке пахло стираным бельем. Перешагивая через две ступеньки, Кулонж извинялся перед Морисом:

– У нас не очень хорошо. Я все время живу здесь. Тетя меня вырастил а.

– У вас есть другая профессия?

– Я банковский служащий.

– Давно ли вы стали работать на Морэ?

– Уже четыре года. «Жертва» – уже шестой детективный роман, который он получил от меня.

«Шесть романов за четыре года – это почти половина того, что появилось за это время под фамилией Морэ».

– Я всегда оставляю черновики. Они все у меня в сохранности.

Комната была такая тесная и маленькая, что между кроватью и шкафом оставалось место только для письменного стола, на котором стояла пишущая машинка.

«На ней он, вероятно, и напечатал „Жертву“», – подумал Морис и отодвинул стул, чтобы протиснуться между кроватью и столом.

Состояние, в котором находился шрифт, подтвердило его предположения. Кулонж балансировал на табурете, роясь в коробке, стоявшей на шкафу. Не поворачиваясь, он протянул Морису клеенчатую тетрадь.

– Пожалуйста.

Это была толстая ученическая тетрадь, страницы которой были исписаны четким почерком. Поправки и замечания на полях, равно как и вставки на вклеенных листах, убедили Мориса, что это настоящий черновик.

– А здесь – другие, – сообщил Кулонж и положил на стол пять пыльных тетрадей.

Морис полистал их. Это действительно были черновики пяти романов, шедших под именем Морэ. Романы эти, благодаря своей оригинальности, повсеместно пользовались успехом.

Даниэль ограничился тем, что просто перепечатывал на электрической пишущей машинке те рукописи, которые давал ему фактический автор, работающий на него. При этом он только заменял слова или фразы.

– Каким образом возникло ваше соавторство? – спросил Морис.

– Морэ был клиентом в банке, где я работал. Когда был написан мой первый детективный роман, я, естественно, не знал, годится ли он. Как-то я собрал все свое мужество и поговорил с Морэ. Я тогда уже читал его.

Морис и Кулонж сидели рядом на кровати. В комнате было довольно холодно.

– Когда дней через восемь я увидел Морэ, он сказал, что мой роман хорош, но все же имеет много погрешностей, устранить которые может только специалист. Он объяснил мне, что нет смысла посылать его в издательство, а затем предложил продать роман ему. Я, конечно, был счастлив.

Морис вытряхнул из пачки сигарету. Он внимательно слушал. Кулонж закурил новую сигарету.

– И потом я все время работал на него.

– Сколько же он вам платил?

– Тысячу франков за книгу, если содержание составляло триста страниц. А за те, которые были экранизированы, – гордо добавил Кулонж, – он добавлял мне по тысяче!

Морис был удивлен, что молодой человек не имел понятия о том, как гнусно он был использован. Что такое тысяча или две тысячи франков, если Даниэль получал за экранизацию много сотен тысяч франков!

– Вы не пробовали освободиться от него? – спросил Морис. – Или хотя бы раз опубликовать под своим именем что-либо?

– Пробовал два года назад. Чтобы не быть некорректным, я предупредил его об этом.

«Чтобы не быть некорректным! Слышать теперь такое выражение в связи с Даниэлем было, по меньшей мере, странно», – подумал Морис.

– И он вас, конечно, обескуражил?

– Да, но по ряду различных причин. Он сказал, что неизвестному автору очень трудно найти издателя. Кроме того, я узнал, что Фонтевро вообще не имело дела с незнакомыми авторами. А если мою рукопись не примут, то он, естественно, не сможет ее купить. Если я захочу слишком много, то я могу потерять все. Но за исключением этого, – Кулонж сделал покорный жест, – за исключением этого все было хорошо.

– И никто из ваших друзей не говорил вам, что стоит попытаться собственными силами?

– Кроме моей тети никто не мог мне посоветовать. Морэ предупредил, что я никому не должен об этом говорить. А моей тете все равно, как я пишу, она в любом случае будет считать меня гением. Вы же убедились, что она все сделала тайком от меня?

– Не упрекайте ее. Ее надо благодарить за то, что, по край ней мере, одна ваша книга выйдет под вашим именем.

– Под моим именем? Наряду с вашими книгами?

Пьер Кулонж не мог поверить своему счастью.

– Значит, не все пропало?

– Да.

Но, говоря это, Морис думал совсем о другом. Несколько лет назад он познакомился с человеком, которого ценил за его честность, откровенность и душевные качества. Морис был связан с ним искренней дружбой. А смерть уничтожила не только его самого, но и все фальшивые представления, какие Морис о нем составил.

– Почему его убили?

Вопрос Кулонжа заставил Мориса вздрогнуть.

– Кто тот парень, который изображен в газетах? – продолжал спрашивать Кулонж.

Морис не имел намерения довериться Кулонжу и уклончиво дал понять о своем неведении. Он не хотел больше говорить ни о Даниэле, ни о его смерти, ни о его жизни.

Внезапно он почувствовал себя очень плохо.

Они молча спустились по лестнице, и когда вошли в комнату консьержки, Морис заметил, что мадам Брионне беседует с какой-то квартиранткой. Обе женщины стояли к нему спиной.

Потом женщина, беседовавшая с мадам Брионне, повернулась, и Морис увидел ее профиль.

Оставив изумленного Кулонжа, Морис бросился в комнату.