Текст книги "Север"

Автор книги: Луи Фердинанд Селин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

За Лили я спокоен, она никогда никого не обидит… и ей, соответственно, никогда ничего не отдадут… если ей не удастся, тогда попробует Ля Вига… пока пусть все остается как есть!.. дождемся Харраса!.. хватит ему пировать с этим злобным калекой, Изис и уланом… я выскажу ему все, что думаю о гостеприимстве в этом Рейхе… а наш-то улан-ландрат тоже жрет тут на ферме… вроде, он говорит по-французски… правда, мы пока что этого не слышали! он не соизволил… а, вот какие-то люди!.. голоса… кто же это… да все!.. и даже безногий с ними, его несет русский пленник, великан… безногий держит его за шею, а свои два обрубка разместил вокруг его талии… безногий рассматривает нас сверху, удобно взгромоздившись на своего слугу… он обращается к нам по-немецки:

– Ну что, французы, как дела?

Я сразу же отвечаю…

– Лучше не бывает!

Я не хочу, чтобы Ле Виган им что-нибудь сказал, они все уже немного навеселе… особенно ландрат… он впервые заговорил с нами… по-французски…

– Так вы намерены прогуляться?

– Конечно, мсье ландрат! с вашего разрешения…

– Я не против!.. не против!

– Вы уже осмотрели Цорнхоф?

– Нет, мсье ландрат!

– Баронесса вам все покажет!..

Тут же составляется план экскурсии… она сама нас повезет!.. мы увидим великолепную местность!.. все красоты Пруссии… особенно знаменит огромный лес, единственный в Европе!.. единственный лес из секвой!.. гигантские деревья… три тысячи гектаров!.. две лесопилки… эти деревья видны и издали!..

Действительно, их видно отсюда, очень далеко… эти фон Лейдены живут в полном достатке, и кажется, очень богаты… настоящие сеньоры, владельцы огромных угодий… еда, что подают на mahlzeit, состоящая из теплой воды, не пользуется у них особой популярностью, да это и понятно! стоит только посмотреть на их животы! даже у безногого есть брюшко… я не хочу особо злить Ля Вигу, а то у него случится приступ ярости, как бы тогда не было хуже, чем в Баден-Бадене, нас отсюда выгонят… и куда мы пойдем?

– Я так счастлив, мой дорогой Харрас! не правда ли, Лили, не правда ли, Ля Вига? чудесные секвойи! шестьдесят метров высотой! я уже видел подобные леса в Калифорнии, но я не знал, что они есть и в Европе!..

– Вы увидите!.. вы их сами увидите, Селин!.. для баронессы это будет настоящим удовольствием!..

Я замечаю, что этот Зиммер напудрен, даже губы накрашены, и ногти ухожены… может быть, он немножко педераст?.. конечно, это не мешает ему делать все, что нужно, со своей baronin… чистые извращенцы встречаются очень редко, у большинства из них много детей, они все образцовые отцы и деды… этот Зиммер был весь в перстнях, на одном – огромный кабошон, на другом – печатка с его гербом и аметистом, а на мизинце – большая камея… и еще у него было три железных креста… похоже, он верующий, у него на шее цепочка, на которой болтается крест… потом я узнал… все они были настоящими толстосумами… я думаю, они бы прекрасно нашли общий язык с беженцами, но только с такими же зажиточными, как и они, такими, как Карбуччиа{66}66
  Орас де Карбуччиа – журналист из числа парижских «интеллектуалов-коллаборационистов». Пьер Лаваль (1883–1945) – возглавлял правительство Виши с июля по декабрь 1940 г., потом, с апреля 1942 по август 1944, политический лидер французского коллаборационизма.


[Закрыть], или Галлимары, или Лавали, но на кой им сдались истощенные доходяги, вроде нас, которых уже давно надо было повесить!.. настоящий железный занавес существует только между богачами и нищими… а в среде богачей никаких идейных разногласий не бывает… зажравшийся нацист, обитатель Кремля, администратор Гнома и Роны, в сущности, прекрасно находят общий язык, они обмениваются женами, цедят один и тот же скотч, гуляют по площадкам для гольфа, торгуют теми же вертолетами, вместе открывают охотничьи сезоны, завтракают в Гонолулу, ужинают в Сен-Морице!.. и насрать им на остальных!.. всю эту мелюзгу! пусть эти несчастные отбросы общества, собиратели окурков заткнуться и не вякают! это все, чего они от нас хотят!.. то же самое думали про нас и эти четверо, включая калеку, восседающего на спине гиганта… стоило им только на нас взглянуть, как на их лицах появлялось что-то вроде гримасы… но пусть они мне хотя бы скажут, как зовут этого геркулеса…

– Николя!

Харрас поясняет, что взял его в плен раненого, где-то на востоке, в глубинке, и привез сюда, для работы на ферме и в Dienstelle… в основном, он занимается тем, что носит безногого.

Ну раз уж они к нам вышли, то давайте… заодно осмотрим и хлев… мы снова идем с ними через парк… меня всегда утешает, когда я наблюдаю, как людям удается извлекать пользу из любых революций, войн и катастроф… обделывать наилучшим образом свои дела и устраиваться со всеми удобствами… все рушится?.. ну и что?.. такова жизнь!.. проходит месяц!.. год… оп!.. и вот вы их снова встречаете! благодаря различным махинациям, они устроились в тысячу раз лучше и комфортнее, чем раньше… представляю, что будет после атомной войны!.. кругом будут ползать муравьи, термиты, валяться жуткие останки! а кое-кто с комфортом разместится где-нибудь у Килиманджаро, в подземных галереях, оборудованных кондиционерами… private! вот здесь, к примеру, мы видели этого великана Николя, раненого пленника, прибывшего с берегов Каспия специально для того, чтобы всюду носить безногого! похоже, фон Лейдены ни в чем не нуждались! Николя тоже!.. он находился здесь не для того, чтобы служить назидательным примером для остальных… а вот мы предназначались специально для этого, как и Яго!.. этому носильщику-санитару, вероятно, полагался двойной рацион!.. я ждал, когда мы выйдем из хлева, чтобы поговорить с Харрасом с глазу на глаз… только бы он меня не послал подальше!.. но он, кажется, тоже собирался мне что-то сказать!.. причем срочно!.. он уводит меня в другую гостиную… я здесь еще не был… есть на что посмотреть… стиль Людовика X V… не так уж плохо… шесть окон выходят на равнину… вдалеке небольшой пруд, тот самый, что виден и от Ля Виги… а там – гуси… еще гуси… и еще один пруд, заросший тростником…

– Эта равнина простирается до самого Урала, Селин! вы представляете?

Он мне это уже говорил…

– Да, до самого Урала…но Берлин все-таки ближе!.. вы услышите звуки бомбардировок… и увидите, как там все пылает!..

– И как скоро?

– О, дней через восемь… десять!.. а вот здесь вам ничто не угрожает!

– Вы так считаете?

– Цорнхоф их не интересует!.. по нынешним временам он настолько незначителен, что на него даже бомбы жалко!

– Думаете, им на нас даже бомбы жалко?

– Именно!.. и на фон Лейдена, и на мадам, и на ее отца… и даже на Кретцеров…

– Кажется, у старика есть сестра?

– Да, она живет в другой башне… ее можно увидеть только по воскресеньям, в церкви, за органом… правда, теперь все меняется, я уж и не знаю, может, она изменила свои привычки… но одно точно не изменится никогда: она не выносит своего брата… риттмайстера! и калеку тоже! да и Изис!

– Ладно, Харрас, я все понял, бомба нам не грозит, но как бы нам не протянуть ноги от такой кормежки!

– Верно подмечено, Селин! очень верно!.. но здесь вам все же лучше, чем в Париже!.. не забывайте об этом!.. никогда не забывайте! конечно, по всем этим людям: Кретцерам, ландрату, папаше фон Лейдену, сынку, сестрице, барышням из бюро, – по всей этой шайке просто веревка плачет… так вы думаете! естественно!.. но вам все равно здесь лучше, чем в Берлине, и это главное! весь Берлин скоро запылает!

– Харрас, не думайте, что мы жалуемся!.. нам вполне хватило бы тысячи калорий, но в этом супе их не больше трехсот…

– Я понимаю, к тому же фрау Кретцер забрала у вас карточки…

– Вот именно, Харрас!

– Я выскажу ей свое мнение на этот счет, а потом поговорю с Изис, и все уладится!

– Я не особенно доверяю мадам фон Лейден, возможно, она еще хуже, чем сын или даже отец… пленные тоже не лучше… конечно, все они ненавидят друг друга, но в одном они явно сходятся: мы для них – худшая разновидность человеческого отребья, и это просто ужасно, что нас до сих пор не повесили!

– Вы так думаете, Селин?.. они вам об этом говорили?

– Харрас, если бы я всегда ждал, пока мне что-нибудь скажут, то мы все уже давно бы протянули ноги…

– Вы правы, мой отважный друг… но что же делать? здесь у вас хотя бы есть крыша над головой, а во Франции вы были бы обречены на верную гибель!.. здесь же вас будут кормить! если вы не против, конечно… вы, наверное, думаете, что у них здесь полная идиллия? даже между ландратом и фон Лейденами?..

– Они на ножах!.. я в этом не сомневаюсь!.. уверяю вас!.. но вы-то сами ведь ни в чем себе не отказываете, даже в ожидании, пока все развалится!.. а это уже что-то!..

– Вы правы! но все не так просто, поверьте мне, коллега!.. все эти люди доносят друг на друга, плетут заговоры!.. интригуют!.. и не только пленные! все деревенские жители!.. и bibelforscher’ы тоже!.. думаю, даже гуси!.. и коровы!..

– Вероятно! но на кого они доносят? и кому?

– Да всем!.. Адольфу Гитлеру! в Канцелярию!.. если чего-то не существует, они это придумывают! ведь придумал же кто-то так называемые «чистки»? каково, а?.. да ведь так не только в Цорнхофе, так всюду в Германии!.. в двадцати!.. тридцати тысячах таких же деревень! и во Франции то же самое!.. антибоши!.. «чистки»! здешний ландрат многих арестовывает… но чтобы повесить всех, кто этого заслуживает, просто деревьев не хватит!.. жаль, что кролики не умеют говорить! пленные устроили на их настоящую охоту… двоих расстреляли на прошлой неделе… я вам уже сказал, этого ландрата добрым не назовешь, но добрый он или злой, роли не играет, просто он понимает, что его ждет, он далеко не глуп, поэтому мстит заранее… когда вы будете гулять по Цорнхофу, никогда не заходите в дома, даже если вас будут приглашать… особенно если вас будут приглашать… немцы-то они, конечно, немцы, немецкие семьи… мужчины на фронте, сражаются… но, на самом деле, большинство здесь славянского происхождения, два поколения уже живут здесь, и в душе они так и остались славянами… они все нас ненавидят, будь то поляки или русские… арабы ведь тоже умирают за вас, это ваши лучшие солдаты, но при этом они вас ненавидят… уверен, что римские гладиаторы ненавидели Рим!.. ландскнехты ненавидели своих капитанов… они постоянно воевали за ту или другую религию, но сами они ни во что не верили!.. они часто воевали с другими ландскнехтами, такими же ворами и бандитами, как и они, только из других деревень!.. иногда даже из тех же!.. смелость, готовность умереть ничего не доказывают… психологи смешны, моралисты постоянно ошибаются… существенны только факты, но и они недолговечны… в данный момент ясно только то, что русские дойдут до Берлина и пойдут дальше… здесь они как у себя дома, а вот мы – нет!.. вы еще увидите местного пастора Ридера, он еще появится! он немец, но такой же антинацист, как и русские… у нас уже просто не хватает полицейских… как бы там ни было, но я вас предупредил, хотя опаснее всего для вас французские пленные…

– Харрас, мы к этому привыкли… к семейной вражде…

– Во всяком случае, вам нечего бояться!.. ведь Крахт здесь!..

– Да, но какое зыбкое положение!..

– Точно так же чувствует себя и птица на ветке!

– Три птицы, Харрас!.. а как насчет зернышек? или с этим проблемы?

– Да нет! нет же! идите сюда!.. все, что хотите, Селин!

Он ведет меня в глубь гостиной, шкафчик с двойной дверцей… в стиле Людовика XV, розовый, с жемчужно-серым отливом… он широко его распахивает, а ключи дает мне… три ключа… три скважины… я вижу, есть еще другие замки… клак! клак!.. он прав… мы ни в чем не будем нуждаться…

– Здесь есть все, не так ли?

Все доверху забито консервами… с другой стороны – бутылки и сигары… пачки «Нэви Кат» и «Кэмел»…

– Хватит на целый полк, Селин! можете брать все, что захотите, но ничего не говорите! никому!.. как и они!.. делайте как они!

– Харрас, думаю, они сюда уже приходили!.. конечно, у них нет ключей… но они все-таки наверняка попользовались…

– Немного, Селин, немного, я сам вижу… они знают, что мне это известно… все это из Португалии… ничего не варите… ешьте лишь ветчину, риеты, масло… сардины… и все в своей комнате… как и они! пустые банки выбрасывайте подальше… когда пойдете гулять!

– За Урал?

– Нет!.. не за Урал, но хотя бы в пруды… они будут искать… они ведь будут следить за вами… вы понимаете… а за столом ведите себя как ни в чем не бывало!.. просите добавки супа, как если бы вы все время голодали… как будто он вам нравится! вы же сильно проголодались! делайте вид! такой вид!.. и гуляйте подольше!

Тук! тук! это Лили… я открываю… она извиняется… она была у Кретцеров, они занимают целый этаж… по другой лестнице…

– Ну и что?

– Я попросила у нее обратно наши карточки, сказала, что мы хотели бы, чтобы нам их вернули, мы сами будем ходить в Моосбург и покупать там leberwurst… сами!

– И она не отдала?

– Да!.. она сказала, что не стоит, ее муж сам туда сходит… потом с ней случилась истерика! из-за того, что мы ей не доверяем! считаем ее воровкой! а ведь она – мать-мученица!.. у нее убили двоих сыновей! и именно французы!.. я вынуждена была разрыдаться вместе с ней… иначе бы он меня не отпустила… она была просто вне себя от ярости…

– Вы мне не верите!

– Нет! нет!.. я вам верю!

– Она показала мне мундиры своих сыновей… один с петлицами, обшитыми шнуром… и офицерскую гимнастерку… изорванные, измятые… все залиты засохшей кровью…

– Это правда насчет ее сыновей?

Я задал вопрос Харрасу.

– Да! да! точно!.. ее два сына!.. но это не мешает ей быть настоящей сволочью!.. мне кажется, она даже кого-то отравила… о, но она здесь не одна такая!..

«Она не одна такая», кажется, нечто подобное я здесь уже слышал… обрывки бесед между ним и Крахтом… я не буду просить его уточнить… но это забавно… Лили должна показать фотографии… и она нам их показывает, она ведь ей обещала… действительно, два сына, двадцати, двадцати пяти лет, оба артиллеристы… очень похожи на мать… они были убиты в один день, вот уже четыре года прошло… под Перонном… Харрас знал ее сыновей…

А как же Бебер?.. я вспомнил о нем… он-то не особенно любит ветчину и сардины… все, что ему нужно, это морская свежая рыба, желательно, живая… к счастью, здесь есть горбунья… вот она действительно очень и очень мила… ее отец живет в Берлине, в большом bunker’е… он рыбачит в Шпрее… как удачно все складывается… каждый понедельник его дочь будет приносить нам бутылку, полную мелких рыбешек… мы договорились… Бебер целую неделю будет обжираться… сколько это продлится, столько продлится!.. все же мир не без добрых людей, нельзя сказать, что кругом одни только подонки…

И Харрас тоже не был похож на злобного фрица… но не будем спешить с выводами!..

– Харрас, коллега, когда вы уезжаете?

– Завтра утром! но я бы хотел попросить у вас совета, Селин, если вы не против… и попросить кое-что сделать… если можно!.. я хотел бы с вами об этом поговорить, если вы не возражаете!.. о своем проекте! сегодня вечером! после ужина в спокойной обстановке?.. вы не против?..

– Конечно, Харрас! конечно!.. но не слишком поздно…

– В девять часов!.. в девять часов вас устроит?

– Да… да, я буду здесь… Лили тоже… и Ля Вига… и Бебер.

– Договорились?

* * *

Признаюсь, что я знаком с Харрасом уже много лет, но я никогда не был уверен, что он принимает нас всерьез, хотя в то же время, не думаю, чтобы он над нами насмехался… для него мы были французами, вот и все… позже, общаясь с множеством других личностей, у меня сложилось четкое впечатление, что нас попросту считают паяцами… даже во Франции… думаю, это на всю жизнь… но самые худшие, самые страшные подлости обычно готовят тебе твои благодетели, эти вообще отъявленные садисты… ваши мучения их забавляют… а что за публика!.. такую обычно можно встретить на корриде или в цирке… как только вы лишаетесь права «подать жалобу», вы становитесь всеобщей игрушкой и можете скулить, сколько угодно… громче, тише… теперь вам всего следует опасаться, и в первую очередь, полицейских, ведь ваши отпечатки уже занесены в банк данных… и ваши портреты тоже… ну и хари… вот уж обыватели позабавятся!.. «взгляните на него, он уже не имеет права «подать жалобу», посмотрите, что мы с ним сейчас сделаем!»… для начала сожжем его кровать, стол и стулья… а потом заставим его предстать перед судом по одному из предъявленных ему обвинений, полюбуемся, как кишки сами полезут у него из брюха, а затем он спортивным шагом отправится в кругосветное путешествие, сперва по тропинкам, усыпанным битым стеклом, а после по дорожке, утыканной гвоздями… в этом смысле Харраса я не опасался, он не относился к любителям подобных развлечений, но уж больно «отсутствующий вид» у него был!.. он был здесь, с вами, и вот в какой-то момент, тюк!.. его уже с вами больше нет… вот он здесь, очень рассудительный, и вдруг!.. как будто другой человек!.. появляется какая-то экзальтация… во взгляде… в словах… позже… гораздо позже… вспоминая о нем… и еще о том, как доставали меня другие немцы, как врачи, так и больные, когда вдруг начинали уходить как бы в другую реальность, примеряя на себя многочисленные «состояния», только позже, гораздо позже я понял, что это было как бы ниспослано им по вдохновению, такая манера впадать в мистический транс… бедный Харрас, каким-то роковым образом все для него обернулось очень плохо!.. гораздо хуже, чем для меня…

О простите!.. я снова вас потерял! но у нас с Харрасом все же было нечто общее… точность! военная! ровно в девять часов!.. я спускаюсь в гостиную… и вижу его у дверей… мы заходим… он закрывает двери… я смотрю на его лицо, он плотно поел, хорошо выпил… я слушаю…

– Мой дорогой Селин, как мне кажется, для нас, для всей новой Европы, настало время поведать не только ученому миру, но и широкой публике то, как давно наши нации сотрудничают во всех областях, будь то философия, литература, наука или медицина! медицина! наша с вами, дорогой Селин!.. вот уже восемь веков, как немецкие профессора преподают в ваших школах… не так ли?.. в Монпелье?.. в Париже?.. в Сорбонне?..

Ага, теперь как раз настало время показать, что он меня полностью убедил… я совершенно с ним согласен…

– Вы найдете все материалы здесь!.. в этих папках!

Он открывает ящик… несколько кусков бархата… а потом папки! сколько папок!

– Все это из наших архивов… из музея Науки…

Мне кажется, я кое-что понял, ему важно, чтобы у нас было подобающее занятие!.. официальное!.. одна папка!.. другая! несколько рукописей готическим шрифтом… готические буквы, красные и зеленые… и портреты профессоров!.. гравюры на дереве…

– Вы мне доставите такое удовольствие, Селин? вы меня понимаете?

Я вижу, что ему надо…

– Конечно! конечно, Харрас!

Написание этой статьи я растяну на месяц… на два… им будет нечего сказать… мы совсем не праздные паразиты!.. отнюдь! мы занимаемся исторической пропагандой!.. prima! prima! великолепно! ооах!.. его снова разбирает смех! неплохая шутка!.. о, вот еще гравюра… «Четыре всадника» Дюрера…

– А это пригодится нам для предисловия, не так ли?

– Хорошая идея!

– Но внимание! внимание, Селин! великая революция! вы знаете? Чума сильно сдала свои позиции… Голод тоже… отступает… а вот Смерть и Война разрослись просто до невероятных размеров!.. эти пропорции Дюреру абсолютно не свойственны!.. все изменилось!.. вы согласны?..

Конечно, я согласен!..

– Ясное дело, грядет Апокалипсис! но мы лишились Чумы и Голода!

– Голод все же еще остался…

Уточняю я…

– Но, у вас же есть шкаф, Селин! ооах!..

Как это смешно!

– Я вам уже говорил, Селин, в Берлине все просто в панике, вы сами видели телеграммы, эпидемий больше нет… ни в Монголии… ни в Индии!.. во времена Дюрера эта война закончилась бы в два года!.. а эта никак не может закончиться… напишите об этом в своем предисловии!.. два всадника вместо четырех!.. какая скудость!

– Я к вашим услугам, Харрас! все будет сделано!

– Вакцинированный Апокалипсис? просто невероятно!

– Понятно!.. я все понял, Харрас!

Но его уже не остановить… а я думаю о Лили, она, наверное, уже начала беспокоиться… с ней остался Бебер… и Ля Вига в своей подвальной камере тоже не должен был ощущать особого спокойствия… мне бы хотелось, чтобы Харрас замолчал, а я бы сходил наверх… но он так привык к международным конференциям… мне хорошо знакома эта среда, я несколько раз объезжал вокруг света с учеными вроде него{67}67
  С 1925 по 1927 год Селин входил в отделение Гигиены при Лиге Наций, где он был сотрудником секретаря этого отделения, доктора Райхмана. Он два раза был в командировках: в 1925 году в Северной и Латинской Америке, в 1926 году – в Африке.


[Закрыть]… имея такой опыт, я могу с уверенностью сказать, что ничего разумного в мире просто не существует… стоит вам лишь чуть-чуть прислушаться!.. чушь несут не только политики, ученые тоже! а уж как их тянет на трибуну! монологи!.. коллоквиумы! в записках всевозможных Высших Технических Институтов больше глупости, чем во всех отчетах правительственных Палат вместе взятых… или даже в самой обычной газете… и так дела обстоят не только у нас, это было бы слишком хорошо… всюду, на всех меридианах, кругом одно и то же… астрономия, гистология, и пошло-поехало… тут не поможет и железный занавес, не устоит ни одна секта, раса, неважно, какого цвета у них кожа! побеждает тот, кто несет больше бреда!.. а фанатики завороженно внимают!.. и ученые, и невежды! на колени! и подобный запредельный бред, наверняка, можно услышать даже на Луне, да и в других галактиках тоже!.. и так продолжается уже тысячи лет!.. тысячи!.. я видел, что Харрас не на шутку увлекся своими пространными рассуждениями… однако меня от его разговоров о папках постепенно, но неуклонно начинало клонить в сон… а еще предисловие!.. «Четыре всадника»!.. маленький Голод и маленькая Чума… я уже даже невольно представил себе, как провожу месяцы в изучении Апокалипсиса!..

Когда я был в этой Лиге Наций, чего я там только не наслушался!.. от самых мощных умов того времени, от этих многомудрых гениев! даже сам Харрас, при всех его сильных сторонах, в сравнении с ними был просто ребенком! во всем!.. я имею в виду людей уровня Бертрана Рассела, Кюри и Люшера{68}68
  Жюльен Люшер – генеральный инспектор Министерства Образования, директор Международного института сотрудничества с Лигой Наций.


[Закрыть]… эти-то точно достигли вершин в искусстве демагогии… а Харрас с его Апокалипсисом, это пшик!.. пшик!.. херня!.. я могу протянуть над этим два… может, три месяца… не больше! я его предупредил…

– Ооаах! у нас ведь тоже есть секретное оружие!

Он что, собирается еще и это мне объяснять?..

– Харрас, если вы не против, перенесем это на завтра?

– Да! да! решено! завтра вечером! heil! heil!

* * *

Лили, наверное, уже просто изнемогает там в башне, в этой консервной банке… высоты потолка там едва хватает, чтобы распрямиться… а Харрас все не умолкал… продолжал развивать свое положение о вековой истории франко-немецкого сотрудничества в области медицины… доказательства! в этих папках!.. но это еще не все!.. у каждого портрета своя история!.. мне следует это хорошенько запомнить! вот этот фриц был профессором в Париже, а этот – в Монпелье… в XI веке… в XII… в XV-м… их ученые споры!.. о, они были отнюдь не жалкие дилетанты! настоящие ученые… которых либо превозносили, либо преследовали… причем все…

Я вижу, как приоткрылась дверь… кто же это… Харрас ничего не заметил… Лили делает мне знак… ладно!.. я тихонько встаю… Харрасу нужно еще часа два… не меньше… уж такой это был человек… он был способен целые ночи напролет изучать мельчайшие детали, делать выводы… а потом вы обнаруживали напечатанный на машинке листок где-нибудь в саду… он весь вымокший и совершенно нечитабельный валялся в шалаше… и уже никто и никогда не мог прочитать эту херню… Харрас относился к породе людей, способных целыми ночами размышлять над причинами возникновения краснухи на Фарерских островах… в XVII веке… а в тот момент его страстно занимали фрицы в Монпелье в XII-м… XV-м веках…

Мы вышли из гостиной, а он даже ничего и не заметил… он проводил конференцию для самого себя… для одного себя… его было слышно даже на лестнице… а я, уже лежа на матрасе, долго не мог заснуть… он ведь наверняка заметит!.. и разозлится!.. издалека до меня доносилось не только эхо его слов, но еще и эти «брум»… но это его совершенно не беспокоило, он уже целых полтора часа бухтел про этих профессоров XII века… ну а мы пока решили немного отдохнуть… я почти задремал… тем хуже!.. тук! тук! этого и следовало ожидать!.. он!.. за дверью!

– Коллега! коллега! извините меня! но мне пора ехать!

Я встаю… нужно ему все объяснить… он стоит на ступеньках… уже в походной форме… толстая шинель… гранаты с длинными ручками… я прекрасно его вижу, мельтешение его фонаря на темной лестнице создает эффект мелькающих кадров, как в кино…

– Я уезжаю, Селин, так нужно!

– Плохи дела?

– О, они уже начали бомбить… вы разве не слышали?

– Да!.. но далеко!..

– Ехать лучше ночью… они бомбят дороги только днем!..

– Удачи, дорогой Харрас!..

– Вы это сделаете?

– Сделаю что?

– Да резюме того, что в том ящике!

– Конечно же, дорогой Харрас!.. через восемь дней все будет готово!

– Не торопитесь, Селин! потихоньку!.. не нужно спешить!

– Как скажете, Харрас! я полностью к вашим услугам!

– Подождите!.. можно войти? еще два слова!.. вы позволите, мадам?

Можно не стесняться…

– Ну конечно же… Харрас!

Я закрываю за ним дверь… мы никогда еще его не видели в настоящей военной форме… он и так огромный, а теперь вообще стал как монстр… особенно в нашей комнате, в этой консервной банке… он слишком высокий, нагибает голову…

– Послушайте меня, друзья мои! я не знаю, когда снова приеду! Крахт будет мне звонить… меня могут отправить на русский фронт… возможно ли это?.. или в Лиссабон… это будет зависеть… в общем, вы узнаете… но вы будете здесь… про здешних людей я вам все рассказал!.. главный здесь – ландрат, вы с ним знакомы… вы его и так еще увидите, не пытайтесь искать с ним встречи, это глупый и злобный старик… замок и ферму вы тоже знаете… здесь другой старик, риттмайстер со своими служанками, но он не опасен… у него разные мании, вот и все… обыкновенный старик!.. сын фон Лейден, инвалид, со своей женой на ферме и с дочкой Силли… эта девочка придет к вам, принесет молока, для вас и Бебера… вот так!.. так!..

Он задумывается…

– У жены сына Изис тяжелый характер… у нее пока еще не начался климакс, но это не за горами… красивая женщина, которую никто по-настоящему так и не оценил… вы ведь понимаете?..

– Да… да… конечно…

– Подождите!.. еще кое-что… он, этот безногий, принимает наркотики… ему дают наркотики… вот уже четыре года, как он инвалид… полный… обе ноги… рассеянный склероз?.. или же нарушение болевой и температурной чувствительности? его осматривали уже десять… двадцать раз… случай, описанный Паже? будущее покажет, не так ли?

– Конечно!.. конечно!..

– У него бывают припадки, как при сухотке спинного мозга… но это не сухотка… со временем все станет понятно, не так ли?.. очень болезненные… а еще у него наблюдаются психические отклонения, это определенно, и вот тогда он становится опасным… приступы ярости… раньше, в мирные времена, это был совсем другой человек, а теперь он очень раздражителен… со своей женой, со своей дочерью, со всеми, с вами, если он слишком часто вас видит… я давал ему обычные успокоительные… и делал уколы… в конце концов, пришлось перейти на опиум… в сиропе… у него сдает сердце… он попросит вас его послушать… его жена Изис делает все, что может… я говорю ей: не нужно слишком много лекарств!.. в подобных случаях никогда точно не знаешь, что делать… Крахт вам все расскажет… ах, и еще, чуть не забыл!.. вы ее не видели!.. в другой башне, там, наверху!.. живет Мария-Тереза фон Лейден, сестра старика… в другой башне замка… baronin Мария-Тереза!.. она никогда не видится ни со своим братом, ни с племянником, ни даже со своей племянницей Изис!.. она живет у себя, сама о себе заботится, ездит в Моосбург, сама себе готовит, боится, что ее отравят… только по четвергам она ездит в Моосбург… а по воскресеньям выходит поиграть на органе… может быть, вы как-нибудь зайдете в церковь… там пастор Ридер!.. анти-нацист!.. она играет довольно хорошо… думаю, вы у нее дома сможете услышать, как она играет на пианино, она вас наверняка пригласит, она может быть очень любезной, если захочет… она говорит по-французски, воспитывалась в Швейцарии… как и все девушки из хороших семей в те времена!..

В заключение он говорит…

– Ну вот, теперь вы все знаете… следует остерегаться Кретцеров… если они будут проявлять открытую враждебность, Крахт мне позвонит…

– Хорошо, дорогой Харрас, договорились!

– И еще та работа, не так ли?..

– Я только о той работе и думаю!

– В добрый час!.. чертов Селин!

Снова его «ооах»! какие мы смешные!.. встряхиваем руки! пожатия!

– Тысяча извинений, мадам Селин! извините меня!.. извините!

Я спускаюсь вместе с ним… хочу посмотреть, как он уезжает… он не против… Крахт стоит внизу у крыльца, с двумя здоровенными, набитыми до отказа чемоданами.

– Вы случайно не увозите с собой эти папки, Харрас?

– О, нет необходимости! это только съестные припасы! цыплята! масло!.. ветчина! я от вас ничего не скрываю!

– Харрас, вы настоящий друг!

Грузят его огромные чемоданы… и он готов в путь!.. мотор!.. в дорогу!.. гитлеровские приветствия!

– Вы все запомнили, Селин?

– Все!.. век вас не забуду!

Крахт пожимает мне руку, впервые за все это время… он не очень-то общителен… Харрас залезает в машину… а я – в свою башню… отъезд… доносится шум…

А еще дальше… гораздо дальше… слышны слабые птаф! птаф!.. это взрывы в их «необороняемой зоне»… но никакой тревоги не слышно… тревогу здесь играют на рожке… они мне уже рассказали… сельский полицейский Хьельмар обходит деревню… он еще старше старика фон Лейдена… когда это необходимо, он бьет в барабан… необходимость возникла лишь однажды, и то по ошибке… когда немецкий полевой самолет упал на Плацдорф… Плацдорф – это на полпути между Моосбургом и нами…

* * *

Ля Вига снова поднялся с нами наверх… нам было немного не по себе после того, что мы узнали про этот Цорнхоф, про этот замок, ферму и фон Лейденов… и про этого Крахта, аптекаря-эсэсовца, штатного стукача… и про персонал Dienstelle… Харрас от нас отделался… раз и навсегда… в Грюнвальде нам было бы лучше… но кто знает, может быть, и нет?.. может быть, лучше все же в Цорнхофе?.. как только вы лишаетесь права говорить и можете лишь слушать, вам остается только надеяться, вы превращаетесь в подопытное животное…

О, и в современном мире везде так! все сидят и ждут, пока им на голову не свалится какой-нибудь «Спутник»! ну, может, кто и нашел себе теплое местечко где-нибудь в глубине шахты, окутанной рудничным газом! люди ведь согласны на все, только бы не «Спутник»!.. «добровольцы», запряженные в вагонетки! черт! значит, всему свой черед!.. слишком уж все много бахвалились тогда в 44-м… а теперь праздник кончился!.. беда опять стучится в каждый дом!.. мы-то здесь, в Цорнхофе, хотя бы знали, что происходит… просто мы были полностью в чужой власти, вот и все… и нам от всех этих людей, пленных, деревенских фрицев, русских, поляков ничего хорошего ждать не приходилось… мы попали в крайне затруднительное положение!.. но та же хренотень ждала нас и во Франции, где наши братья из Бретани и с Монмартра только и мечтали о том, как разделать нас на ломтики!.. до смешного смешно! малютку Эсфирь{69}69
  Имеется в виду Эсфирь, в иудейской мифологии героиня, спасшая свой народ в эпоху владычества персидского царя Ксеркса. Образ Эсфири получил отражение в живописи (Микеланджело, Тинторетто, Рембрандт, Веронезе, Рубенс, Лоррен и др.), литературе (Расин, Лопе де Вега и др.), музыкально-драматическом искусстве.


[Закрыть] поддерживал целый мир, и целый мир был против нас… малютка Эсфирь Лойола{70}70
  Селин упоминает имя Игнатия Лойолы (1491–1556), испанца, основателя ордена иезуитов, желая тем самым подчеркнуть коварство библейской героини.


[Закрыть] готовила сценарий своего фильма на чердаках Отрыгдама{71}71
  В оригинале Autredam – буквально, Другой Город, очевидно, по аналогии с Амстердамом.


[Закрыть]… а мы ничего снимать не собирались… нашим уделом были конура и молчание!.. может, конечно, стоило снять, хотя бы в целях пропаганды?.. но в любом случае, все равно нас ждали только клевета, нищета и позор…