Текст книги "Испанская невеста [Легенда о Габриель]"
Автор книги: Луи Бриньон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
«Нелегко признать, но эти ребята ей и в подмётки не годятся в части касающейся…некоторых выражений», – думал Энрико, наблюдая за Габриэль. Она его в очередной раз просто ставила в тупик своими порочными наклонностями. В этом случае она даже голос свой изменила. Она разговаривала грубым басом, подражая мужскому голосу, оттого он и не узнал её сразу.
– Ещё один такой розыгрыш, и тебе придётся ночевать рядом с моим мулом, – донёсся до него радостный голос Габриэль. Он увидел, как она сгребла кучу монет к себе. Напротив неё раздался недовольный голос:
– А говорил, что не умеешь играть…просил научить…а сам всех нас обчистил до нитки…ты просто мошенник!
– Точно, – поддержал его второй, – притворялся…мы должны его примерно наказать!
Габриэль расхохоталась.
– Мне просто везёт, а вам нет. Если вас это обстоятельство смущает, можете проваливать к чёрту. Я достаточно выиграл.
– Он ещё издевается над нами, – раздались за столом гневные голоса.
– Ещё нет. Но если вы не струсите, поставите своих лошадей и я выиграю… вот тогда появится повод для веселья. Так как, смельчаки?
– Не видать тебя ни лошадей, ни наших денег, – вскричал один из проигравших, затем вскочил и перевернул стол. Монеты со звоном посыпались на пол. Габриэль едва успела отскочить. Попугай, издав непонятный звук, вспорхнул с плеча и тут же опустился на нижнюю ступеньку лестницы. Она тут же бросилась подбирать монеты, но её с диким хохотом окружили бывшие партнёры по игре. Один из них наступил на монету, к которой потянулась Габриэль. Она вскинула на него взгляд, а затем неожиданно схватила деревянную кружку, которая лежала возле монеты и, выпрямившись, со всей силы ударила ею своего обидчика. Тот издал яростный рёв и схватившись за разбитый нос, закричал:
– Заберите у него деньги!
Сразу после этих слов внутри постоялого двора началось настоящее столпотворение. Все, за исключением противоборствующих сторон, включая и хозяйку, с воплями побежали к выходу. Одновременно с этим Г абриэль стала описывать круги возле столов, а заодно и пускать в дело все предметы, которые на них находились. То и дело раздавался болезненный стон, который сопровождался торжествующим криком Габриэль. Энрико с интересом наблюдал за дракой. На его взгляд, Габриэль неплохо оборонялась против шестикратного преимущества. Если не считать некоторых незначительных деталей, она сражалась вполне достойно. Энрико увидел, как она схватила наполовину пустую бутылку и тут же без зазрения совести обрушила на голову ближайшего преследователя. Следом раздались злорадные слова: «Получил?!»… и отборная брань, соединившая в себе – трусость, несчастную мать и некоторые части тела. В ответ раздались крики полные ярости. Раздался звон ножен. В руках у двоих появились шпаги. Увидев эту несправедливость, Габриэль рванулась к лестнице, но путь ей быстро перегородили. Тогда она развернулась и устремилась к выходу. Но и здесь ей не повезло. Её плащ…он зацепился за край стола. В результате её вначале оттянуло назад, затем подбросило вверх, и уж в конце она приземлилась мягким местом на пол. В это миг Энрико рванулся вперёд и атаковал одного из нападавших. Его нападение вызвало настоящий переполох в стане врагов. Никто не ожидал такого вмешательства. Тем временем Энрико быстро уложил одного на пол и взялся за второго. Но к тому уже спешила подмога. Завязалась ожесточённая драка. Возможно, ему пришлось бы нелегко, но как раз в этот миг Габриэль поднялась на ноги и запрыгала на месте, не замечая, что плащ остался на столе, а шляпа слетела с головы. Густые чёрные волосы рассыпались по плечам. Противники опешили, узрев в ней женщину. А Энрико, воспользовавшись замешательством, решил переменить тактику.
Он схватил первый попавшийся стул и обрушил его на одного из противников. Те и опомниться не успели, как в ход пошёл и второй стул. Он стал ими орудовать настолько умело и яростно, что уже через минуту четверо из шестерых валялись на полу без признаков жизни. Двое с воплями бросились к двери. Энрико погнался за ними. Он настиг их, когда они уже отворяли дверь. Одного уложил, используя рукоятку пистолета, второго долго и безо всякого сожаления, взяв за шиворот, бил лицом об дверь. Когда и тот свалился вслед за остальными, Энрико остановился. За спиной послышался довольный голос:
– Спасибо друг. Ты появился как нельзя вовремя… – Габриэль осеклась, а затем и изумлённо уставилась на…Энрико. Тот обернулся и устремил на неё взгляд, пылающий праведным гневом.
– Ты?
Это слово оказалось единственным. Габриэль развернулась и устремилась к лестнице. Энрико, издав крик полный ярости, ринулся вслед за ней. Где–то наверху послышались торопливые шаги. Он появился на лестнице в тот миг, когда хлопнула дверь. Энрико бросился к двери. Она была заперта. – Открой, Габриэль! – в бешенстве закричал Энрико.
– Сейчас неподходящее время, – раздалось с другой стороны.
– Я тебе покажу «неподходящее время»…
Энрико отошёл к противоположной стене и с силой ударился плечом в закрытую дверь. Она затрещала. Он стал повторять эти движения. И каждый раз с ещё большей яростью. Он делал это до той поры, пока дверь не слетела с петель. Он ворвался внутрь, но комната…оказалась пустой. Повсюду была разбросана женская одежда. Она лежала и на полу и на кровати. Окно…оно было открыто. Энрико ринулся туда. Он высунулся и сразу же увидел девушку. Сжимая в объятиях попугая, она бежала по самому краю тоненького карниза. Достигнув небольшого выступа, она вначале остановилась, а затем перебралась на маленький козырёк и, цепляясь свободной рукой и обеими ногами за выступающие черепицы, стала карабкаться на крышу. Попугая она не выпускала из своих объятий. Энрико наблюдал за всеми этими полубезумными действиями горящими глазами. Она могла сорваться вниз каждую минуту, поэтому он не произносил ни слова. Но только она выбралась на плоскую площадку, а оттуда без труда забралась на крышу и устроилась рядом с дымоходом, он смог облегчённо вздохнуть.
– Габриэль. Тебе не уйти. Спускайся!
– Если ты пойдёшь за мной следом, я спрыгну вниз, – раздалась сверху угроза.
– А если не пойду?
– Буду сидеть на крыше, пока ты не уедешь!
– Хотя бы попугая отпусти, Габриэль!
– Да что ты понимаешь в дружбе? – раздался сверху голос, полный презрения. – Он мой самый лучший друг. Я его не оставлю в беде.
– Габриэль, ему ничего не грозит. Он в отличие от тебя…умеет летать.
– Ишь какой заботливый, – раздалось после короткого молчания. Видимо, Габриэль оценивала слова Энрико, но так и не пришла к определённому мнению.
– Именно так. Поэтому я предлагаю тебе выбор. Или ты прыгаешь, или спускаешься. Для мета оба варианта хороши.
– Я предпочитаю третий – буду сидеть на крыше!
– Хорошо. А я закажу еду и вино… на пару дней и посижу возле окна. Времени у меня много. Возможно, ты передумаешь, после того как посидишь несколько часов под солнцем.
Энрико отошёл от окна и направился вниз. Ему необходимо было успокоить хозяйку постоялого двора и запастись едой. Что он и сделал с помощью небольшой суммы. Пришлось так же возместить ущерб тем несчастным, которые пострадали по вине Габриэль. Закончив с делами, он вернулся обратно. Убедившись, что Габриэль всё ещё сидит на прежнем месте, он подтащил кровать к окну и
разлёгся на ней.
Глава 15Габриэль сидела на черепице, поджав колени, и с настороженностью посматривала вниз. Окно её комнаты находилось справа, и было отчётливо заметно. То и дело мелькал силуэт Энрико. Она увидела, как он демонстративно улёгся на кровати и высунул в окно руку с пистолетом. Попугай облюбовал себе место на самом дымоходе. Он то и дело крутил головой, издавая при этом гортанные звуки. Глядя на окно, Габриэль прикидывала в уме варианты бегства. Она, конечно, могла попытаться спуститься вниз, но на это бы ушло слишком много времени, которого у неё не имелось. Да и все прочие возможности разбивались об упорство Энрико. Пока он бодрствовал, нечего было и думать о бегстве. А ждать утра…чревато неприятностями. Да и сколько она могла просидеть без еды и пищи? Следовало усыпить бдительность стража и уж потом попытаться сбежать.
– Энрико! – Габриэль вытянула шею, наблюдая за окном.
– Надо же, ты умеешь говорить с нежностью, когда все прочие возможности исчерпаны, – раздался снизу насмешливый голос.
– Давай не будем ссориться сегодня 9 – осторожно предложила Габриэль. – У нас ведь будут другие дни…для ссор. А сейчас, я просто хотела узнать…как сильно ты мета ненавидишь? Ответь. Только откровенно.
– Шкуру с тебя спущу, когда поймаю, но прежде…
– Прежде? – встрепенулась Габриэль в надежде услышать хоть одно доброе слово.
– Поджарю твоего попугая на медленном огне…
– Знаешь, ты кто?
Энрико хорошо помнил прошлый разговор и слова, которые посыпались на него после этого вопроса. – Посмеешь повторить хоть одно из тех слов, которые мне довелось услышать, я прямо сейчас пристрелю твоего попугая, – пригрозил Энрико.
Воцарилось молчание. Габриэль долго боролась, с трудом сдерживала поток, готовый вырваться и обрушиться на Энрико. В конец концов она здраво решила не усугублять положение. Не стоило его злить лишний раз, а вот… обмануть и снова сбежать…
– А как ты сумел меня найти? – Габриэль не собиралась задавать этот вопрос. Он вырвался у неё помимо воли. Она и не ожидала услышать правдивый ответ, но…хохот раздавшийся снизу несомненно и ожидаемо вызвал у неё волну праведного гнева.
– Надо отдать должное твоей изобретательности, – раздался снизу насмешливый голос, – я едва не отправился в Новый свет. Стоило ли устраивать эту комедию, чтобы потом отправиться в Кадис на виду у всего города с попугаем на плече? След слишком яркий, чтобы его не заметить.
– Ты слишком весел сегодня…и разговариваешь очень странно, – раздался сверху подозрительный голос.
Энрико перевернулся и выглянул в окно. Габриэль сидела на прежнем месте. Лунный свет очень хорошо освещал маленькую фигуру, обхватившую руками колени. Он вернул тело в прежнее положение. Слова Габриэль удивили, прежде всего, его самого. Он действительно пребывал в отличном состоянии духа, хотя и должен был испытывать то, что испытывал все последние дни – гнев.
– Сам не знаю, – неожиданно для себя признался Энрико. Габриэль навострила слух. – С того мгновения, как мы впервые повстречались, я всё делаю не так как хочу. Весь день я только и мечтал найти тебя. И представлял, что именно с тобой сделаю, когда это произойдёт. А сейчас…не осталось никаких мыслей. Все куда–то подевались. Наверное, мне хочется выяснить, на что ещё ты способна. Сквернословие, грубость, азартные игры, пьянство, все эти твои ужимки…
– Какие ещё ужимки?
– К примеру, ты сжимаешь свои губки и начинаешь шевелить носом, когда собираешься сказать очередную… «колкость». Прищуриваешься и застываешь…я уже понимаю, что в твоей головке созревает очередная выходка. Так было и вчера. Я уже тогда понимал, что твоё смирение показное, но совсем не ожидал услышать о твоём бегстве. Так что, ко всему можно прибавить и ларчик с неприятными сюрпризами.
– А ты? Можно подумать ты лучше? – донёсся до Энрико возмущённый голос. – Заставил мета согласиться на эту глупую помолвку. И как? Угрожая моему отцу. Как ты назовёшь свой поступок? – Низким и бессмысленным.
«Чёрт! – с удивлением думал Энрико. Я ведь не хотел этого говорить. Однако это и есть истина. А следовательно, я должен признать свои ошибки».
– На самом деле я просто припугнул тебя. Никаких мыслей по поводу мести графу у мета нет, и никогда не было. Ну и уж, если быть до конца откровенным, – он словно беседовал сам с собой. Как ни странно, но в нём появилась потребность выговориться. Единственно, что удивляло, так это собеседник, которому он решил поведать свои сокровенные мысли. Ведь до сей поры, он никогда не беседовал с ней. Только слышал оскорбления и…сам оскорблял.
– Я просто хотел отплатить тебе за неуважительное поведение по отношению ко мне. Слава Богу, ты мета не знала до встречи в птичнике. Вздумай ты сказать эти слова мне…
– Я знала! – раздался сверху тихий голос. Энрико напрягся. Снова послышался голос Габриэль. – Я знала, кого оскорбляю. Это ты думал, будто тебя принимают за другого.
– Но почему? Почему? – вскричал Энрико. Он высунулся из окна и устремил в сторону Габриэль взгляд, полный растерянности и обиды. – За что ты меня возненавидела?
– Площадь!
– Площадь?
– Да, площадь. Я была там и слышала, как ты поносил меня. Ты назвал меня… «уродиной»…
В голосе Габриэль прозвучала…скрытая боль. И эта боль вонзилась прямо ему в сердце. Для Энрико всё стало понятным. Все поступки Габриэль обрели очевидный смысл.
– Вот оно что, – прошептал Энрико. – По этой причине ты и отказала мне…
– Не по этой. Ты мне просто не нравишься. Я не хочу становиться твоей супругой. А ты не желаешь от мета отстать.
Энрико сбросил с себя камзол, оставшись в одной рубашке. Затем снял шпагу и полез в окно. Увидев это действие, Габриэль вскочила на ноги и всплеснув руками, испуганно вскрикнула:
– Ты сорвёшься…не иди…
Но Энрико преодолел путь к крыше гораздо быстрее и проворнее, чем это сделала Габриэль. С удивительной ловкостью он пробрался на крышу, а через мгновение спокойно опустился рядом со стоящей Габриэль и при этом негромко заметил:
– Ты не находишь странными свои слова? Тебе ведь стоило побеспокоиться о себе и попытаться сбежать.
– Я никого не боюсь!
Г абриэль гордо вскинула голову.
– Следовательно, тебя не пугает мысль опуститься на прежнее место?
Г абриэль, ни слова не говоря, опустилась рядом с Энрико и, как прежде, обхватив колени, устремила взгляд на звёздное небо. Энрико проследил за её взглядом, незаметно и по–новому вглядываясь в черты её лица. Оба сидели на крыше и молча созерцали звёзды. Но вот Габриэль вздрогнула. Голос Энрико…он прозвучал с удивительной мягкостью:
– Я прошу прощения у тебя, – он произнёс эти слова тихо и не глядя на Г абриэль, – это был поступок мерзкий. Но хуже всего то, что ты не заслуживала ни одного из этих слов. Я сказал их лишь потому, что именно так тебя и представили мне. На самом деле я никогда так не думал. Да, тебя трудно назвать совершенством в полном смысле этого слова, но при всех твоих недостатках, в тебе обаяния больше, нежели во всех этих признанных красотках. Я говорю эти слова искренне и ещё раз прошу простить мета. Ты не заслуживала ни одного из моих слов.
– Надеешься хитростью увести мета домой? Поэтому пытаешься умаслить? – Г абриэль чувствовала странное волнение во всём теле, и эти слова были призваны справиться с ним. – А если я скажу, что ничуть не жалею о…встрече в птичнике? – она устремила дерзкий взгляд на Энрико, но тот лишь легко рассмеялся в ответ.
– Теперь, когда мне известен истинный виновник, можешь говорить всё, что пожелаешь. Я сочту твои слова справедливым наказанием. А что до возвращения домой? Я прошу тебя вернуться, но решение принимать будешь только ты одна. И ещё ты должна знать… опасаться нечего.
– Ты готов… расторгнуть эту глупую помолвку?
– Если ты этого хочешь, Габриэль…так и случится.
– Я очень этого хочу. Мне не нужно ничего кроме свободы. И если ты действительно сдержишь обещание, я готова вернуться.
Энрико поднялся и протянул ей руку.
– Пойдём, и ты всё увидишь собственными глазами.
Глава 16Обратный путь проходил в полном молчании. Габриэль не раз украдкой бросала взгляд в сторону Энрико. И всегда видела одну и ту же картину безмятежного спокойствия на его лице. Он был предупредителен с ней и вёл себя с подчёркнутым уважением.
Уже к вечеру следующего дня они въехали в ворота дворца Ди Перона. Навстречу им поспешило всё семейство. Сразу же посыпались вопросы. Но к удивлению многих, Энрико не стал на них отвечать. Он попросил разрешения вернуться и сразу же без объяснений покинул дворец. Как следствие, вопросы адресовали Габриэль. Но она понимала не больше остальных. Девушка подошла вплотную к фонтану и устремила взгляд на ниспадающую воду, тем самым давая понять, что не будет отвечать на вопросы. Заинтригованные и взволнованные, все стали дожидаться возвращения Энрико. Граф даже не стал читать нравоучения дочери, решив воздержаться до момента, когда всё станет более или менее понятным. За время отсутствия Энрико все только и делали, что бросали вопросительные взгляды в сторону Габриэль. Они даже дворик не стали покидать. Они стояли недалеко от Габриэль. Каждый из них ежеминутно поглядывал на ворота. Наконец, раздался долгожданный топот копыт. Вернулся Энрико, а вслед за ним во двор въехали несколько карет. Из них стали выходить люди с изумлёнными лицами. Семейство совершенно растерялось, наблюдая за этой картиной. Однако, и очень скоро, всё разъяснил сам Энрико.
– Для начала позвольте поблагодарить всех за внимание, с которым отнеслись к моей просьбе, – громко заговорил он. Убедившись в том, что все его внимательно слушают, Энрико продолжил: – Я прошу всех вас стать свидетелями моего поступка. Ради этого я и пригласил вас. Я не желаю, чтобы по городу пошли слухи, бросающие тень на репутацию графа Ди Перона. Граф, – Энрико обратил к нему лицо и с достоинством продолжил: – Я должен принести вам свои извинения. Вы не желали этого брака. Я же настоял на помолвке, не считаясь ни с чьим мнением, за исключением своего собственного. Сейчас я бы хотел исправить эту ошибку, но прежде во всеуслышание заявляю… Я недостоин руки вашей прекрасной дочери.
Вокруг раздался единый вздох изумления.
Энрико снял с пальца перстень – символ помолвки – и с поклоном передал его графу Ди Перона. – Пусть его получит более достойный. Я же должен проститься с вами. Ещё раз прошу прощения у вас, вашего семейства и…более всего у вашей дочери. Может быть сейчас она поймёт, что я никогда не хотел причинить ей…боль.
Распрощавшись со всеми, Энрико вскочил в седло, а в следующее мгновение рванул кота с места и буквально вылетел из ворот. Вслед за ним стали выезжать и кареты. Семейство вновь осталось в одиночестве. Едва это произошло, как в воздухе прозвучал потрясённый голос Дианы:
– Не могу поверить…красавец Энрико Саведа…всему городу заявляет, что он недостоин этой грубиянки. Да что же происходит?
– Габриэль! – раздался радостный голос графа. – Всё получилось, как ты того и желала. А самое главное, что наша семья… Габриэль!
Но Габриэль нигде не было заметно. Она исчезла. Желая выразить ей своё восхищение, все без исключения и промедления ринулись на её поиски. Габриэль оказалась в своих покоях. Когда домочадцы вошли, она, опустившись на колени, лихорадочно вытаскивала одежду из сундука.
– Габриэль, – протягивая к ней руки, радостно произнёс граф Ди Перона, – наша семья станет более почитаема в городе и всё благодаря тебе. Твоя гордость заставила Саведу признать собственное унижение…
– Будь проклята моя гордость…
Габриэль обернулась. Все вокруг замерли…наблюдая за тем, как из её глаз одна за другой выкатываются крупные слезинки. До них донёсся прерывающийся от слёз шёпот:
– Неужели вы не понимаете? Я люблю его…люблю…люблю.
Глава 17Герцог Саведа принял сына с распростёртыми объятиями. Между ними состоялся короткий разговор. После чего герцог сразу же повёл его в свой кабинет. Энрико видел тревогу в глазах отца, но не мог понять её причины. Всё стало понятным, когда они вошли в кабинет. Герцог показал сыну письмо с
королевской печатью и коротко произнёс:
– Началась война. Некоторые правители не признали завещание покойного короля. Наследство будет
оспорено. Законный король призывает тебя на службу.
– Когда я должен ехать? – только и спросил Энрико.
– Завтра. Ты будешь находиться при особе короля. В твоих руках честь нашей семьи. И я уверен, ты не
посрамишь гордое имя Саведа.
– Не сомневайся, отец!
Отец и сын обнялись. После чего герцог сообщил, что утром следующего дня весь город соберётся возле Золотой башни, чтобы достойно проводить их в путь. Поговорив ещё немного с отцом, Энрико отправился в свою комнату. Ему хотелось побыть одному. Вся его жизнь в одночасье изменилась после этого разговора. Война…он не знал, что его там ждёт. Он не знал, сколько времени она продлится. И возможно именно поэтому, он не мог уехать, не завершив все свои дела и…не попрощавшись с Габриэль. Энрико сбросил с себя плащ и камзол. Оставшись в одной рубашке, он подошёл к окну и долго смотрел на реку, а затем, словно решившись, зажёг свечи и сел за стол. Он взял бумагу и положил её перед собой. Затем взял перо, макнул его в чернила. Пламя осветило одухотворённое лицо и мягкую улыбку. А чуть позже и ряд ровных строк, что стали появляться на
бумаге:
Габриэль!
Вы получите это письмо, когда меня уже не будет в Севилье. Завтра я уезжаю и, возможно, навсегда. И по этой причине хотел бы с вами попрощаться. Так случилось, – макнув перо в чернила, продолжал писать Энрико, – что наше знакомство оказалось слишком коротким и слишком неприятным. Я нанёс вам обиду и постарался загладить вину, как вы того и желали. Но признаюсь со всей откровенностью, я этого не желал. Возможно, я бы и осмелился побеседовать с вами на эту тему, но прискорбные обстоятельства, предшествующие нашей помолвке и разговор, в котором я показал себя с наихудшей стороны, не позволяют мне обратиться к вам. К несчастью, я потерял вас ещё до того, как встретил. И мне некого винить в том, за исключением самого себя. Ложь недостойна нас обоих. Потому хочу открыться вам до конца. Не знаю, нужно ли вам это, скорее всего в том нуждаюсь только я. И всё же… там на крыше…я почувствовал, насколько мне хорошо находиться рядом с вами и как легко я могу открыть свою душу. Тогда я не смог высказать свои истинные чувства, но сейчас… я желал бы продолжить прерванный разговор. Пусть это письмо станет продолжением той беседы. Что я хотел вам сказать? Многое, очень многое. Я никогда не встречал натуры столь сильной, как ваша. В вас всё бурлит и кипит. Достаточно оказаться один раз рядом с вами, и появляется ощущение, будто ты втянут в водоворот. Тебе непонятно, что именно происходит до той поры, пока под маской грубости ты не обнаружишь душу нежную и хрупкую. Ваши слова по поводу «площади» позволили сделать этот вывод. В тот миг я понял, как глубоко ранил ваше сердце. Осознание этой истины принесло с собой и чувство потери. Габриэль, ах Габриэль…если б вы только знали, что со мной происходит. Вы внесли смятение в мою жизнь. От одной мысли о вас сердце то замирает, то начинает биться с огромной силой. Я теряю голову и готов прямо сейчас сорваться с места и бежать к вам…обнять и прижать к своей груди. Но прежде увидеть вашу улыбку…открытую и счастливую. Улыбку, которая предназначена только мне и никому другому. А вместо того мне суждено молча покинуть вас. Но ваш образ навсегда запечатлелся в моей душе. И с ним я пойду в бой. – Энрико снова макнул перо в чернила и продолжал писать. – Знаете, о чём я мечтаю? Увидеть вас. Увидеть вас бегущей мне навстречу. Я зову вас, а вы, раскрыв руки, бежите ко мне. Из ваших уст льётся смех, а глаза излучают сияние…в них светится любовь…Осталось последнее…вы уже поняли…что я люблю вас? Я признаюсь вам в своей любви с лёгким сердцем, ибо не знаю, доведётся ли нам встретиться вновь.
Гордая… дерзкая… насмешливая… Такой я вас увидел, такой и запомню.
P. S. Последняя просьба. Перестаньте браниться. Когда вы это делаете, ваше очаровательное личико напоминает вражеский лагерь, который хочется немедленно атаковать. Всего лишь шутка, Габриэль.
Да и просьба не имеет смысл. Вы как всегда сделаете по–своему. Энрико Саведа.
– Вот всё и закончилось, – прошептал Энрико, запечатывая письмо, – надеюсь, она будет счастлива. Он передал письмо Стефану с наказом отдать его лично в руки Габриэль. Сделав это, он вернулся обратно и стал готовиться к отъезду. Стефан, как мог, помогал ему. При этом он не произносил ни единого слова. Энрико то и дело бросал на него удивлённый взгляд. За столько лет он впервые вёл себя так тихо. Этим не ограничились странности Стефана. На прощание он несколько раз перекрестил Энрико и даже прочитал молитву, чем совершенно его потряс. Уезжая, Энрико попросил отца не провожать его. Герцог только и обнял сына прощание.
В то время, когда корабль, на котором находился Энрико Саведа, покидал порт Севильи, герцог Саведа уединился в своём кабинете с графином вина. Он не успел наполнить бокал, как появился граф Ди Перона собственной персоной. Герцог, если и был удивлён этим визитом, так не показал этого. Он поднялся гостю навстречу. От него укрылось то обстоятельство, что граф мнётся, словно не
знает, как именно сообщить причину своего визита.
– Что произошло? – обеспокоенно спросил у него герцог Саведа.
Граф Ди Перона развёл руками в стороны, словно показывая собственное бессилие, а уж затем
шёпотом сообщил:
– Габриэль! Она весь вчерашний день, всю ночь и всё утро готовилась к этой поездке. Вытащила свадебное платье, украсила его жемчугом. Попросила Марию и Диану уложить ей волосы. Признаюсь откровенно…никогда прежде я и не подозревал, какая она у мета красавица.
– Зачем вы всё это мне рассказываете? – недоумённо спросил герцог.
– Она готовилась к встрече…с вашим сыном. Она любит его и полна решимости всё исправить. Услышав эти слова, герцог помрачнел, а чуть позже с откровенным сожалением произнёс:
– Знай я это, отправил бы Энрико днём позже. Но теперь уже ничего не исправить.
– Его нет?
– Король призвал его на войну. Энрико покинул Севилью перед вашим приходом!
А Г абриэль тем временем медленно шла по коридору замка. На её губах играла ослепительная улыбка. Лицо сияло от счастья. Да и вся она выглядела совершенно необычно в этом белоснежном платье, усыпанном жемчужинами. Сзади к плечам прилегал плащ из голубого бархата. Волосы были гладко зачесаны и покрыты кружевной мантильей, надетой поверх высокого гребня. Она шла и думала о встрече с Энрико. Эта встреча должна была всё изменить. Габриэль больше не будет прятаться. Она откровенно признается в своих чувствах и попросит прощения за своё недостойное
поведение. Они начнут всё заново и на этот раз…
– Сеньорита! – раздалось рядом с ней.
Габриэль вздрогнула и резко обернулась. Вид склонившегося в поклоне горбуна вызвал на её лице
удивление.
– Я вас знаю?
– От моего господина, – горбун с поклоном передал ей запечатанное письмо.
– Кто твой господин? – строго спросила Габриэль. Ответ заставил её мгновенно расцвести и буквально
выхватить письмо из рук горбуна.
– Энрико Саведа, – повторяла она раз за разом, вскрывая письмо. Она полностью углубилась в чтение, не замечая, что в другом конце коридора появились отец и герцог Саведа. Они незаметно подошли к Габриэль и остановились. В этот миг она повернулась и устремилась бегом к выходу.
– Куда? – попытался было остановить её герцог Саведа. – Корабли уже отплыли.
Они торопливо направились вслед за Габриэль и увидели, как она выбежала из ворот. Вскоре весь город стал свидетелем необычного зрелища. По улицам мчалось юное создание в свадебном наряде.
Волосы её развевались на ветру, а в глазах стояли слёзы.
Когда герцог с графом Ди Перона прибыли в порт, они увидели Габриэль. Девушка стояла у самого
края причала и смотрела на море. Оба приблизились к ней и попытались успокоить. На что
услышали непоколебимый ответ:
– Я не нуждаюсь в утешении. Энрико любит меня. И только это имеет для меня смысл. Я буду ждать его возвращения. А до той поры прошу всех считать меня его невестой.
Г абриэль прижала письмо к груди и, бросив последний взгляд на море, повернулась и ушла.
