Текст книги "Неверный шаг"

Автор книги: Лучезар Станчев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

5

Два трудных года пришлось пережить семье Трифона Йотова. Все началось с двойки по математике, которую получил Евгений в десятом классе. Он увлекся общественной работой, и, будучи секретарем учкома, совсем забросил уроки. Отец попытался было внушить сыну, что общественная работа мешает занятиям, но жена категорически заявила, что в наше время личное должно сочетаться с общественным. Потом Евгений исправил отметки, но в аттестате по математике была выставлена пятерка, а не шестерка. С помощью отца Евгений подготовился к вступительным экзаменам в вуз и, как он считал, подготовился хорошо. Однако не прошел по конкурсу. Евгению предстояла служба в армии. Он постоянно жаловался на головную боль, но к врачам идти категорически отказывался. Во время медосмотра у него установили гипертонию. Дали на месяц отсрочку, провели курс лечения, но давление продолжало оставаться высоким. В результате Евгения освободили от армии на год. Родители решили устроить его на работу чертежником в конструкторское бюро.

Болезнь Евгения беспокоила всю семью. Своевременно принятые меры привели к тому, что зимой его состояние значительно улучшилось, и он решил снова попытаться поступить в университет. Йотов предложил сыну идти на другой факультет, но мать настаивала, да и сам Евгений мечтал о профессии физика. Всех беспокоило, сумеет ли он подготовиться как следует и не отразятся ли занятия на его здоровье.

Зима была нелегкой и для младшего – Румена. Он любил рассматривать содержимое отцовских папок, его все больше интересовали ровные ряды формул на экране микрокомпьютера. Если отец не работал, то, сменив дискету, Румен играл сам с собой в шахматы или составлял программы электронной музыки, мечтая сочинить мелодию, которой он поздравит брата, когда того примут в университет. Однажды, это было в апреле, Румен вернулся из школы раньше, потому что заболел учитель по географии. Он подсел к столу отца. Схемы были незнакомы, а расчеты – непонятны. Внимание мальчика привлек листок с обозначенными десятью пунктами. Может,это план нового изобретения отца? Но еще с первой же строчки Румен понял, что речь тут идет не об изобретении. Не удержавшись, он прочитал все эти десять пунктов, и они его поразили. В них шла речь об отсутствии коллективного метода руководства, о незаконном использовании иностранной валюты во время заграничной командировки, о несоблюдении финансовой дисциплины, о неправильно составленных документах. Наиболее сильное впечатление произвело на Румена обвинение, предъявленное отцу в том, что он якобы присвоил несколько бутылок вина, взяв их с банкета по случаю институтской годовщины, на котором присутствовали и иностранные гости. Неужели такое возможно? Накануне какого-то праздника отец, помнится, действительно принес домой коньяк «Плиску» и шампанское. Он сказал тогда, что это подарок от сотрудников института. А Румен привык считать отца самым честным человеком на свете!

Читая эти пункты, всем своим существом Румен протестовал против нелепого обвинения, и все же он был смущен. Что же делать? Признаться отцу, что он прочел этот листок и потребовать объяснения? Но разве он судья своему отцу?

Сердце его сжалось. Так вот почему отец в последнее время такой замкнутый и постоянно норовит скрыться в кабинете! Сколько уже времени он не усаживается по вечерам вместе с ними перед телевизором и почти ни с кем не разговаривает. Раньше после ужина они всегда рассказывали друг другу веселые истории. А теперь? Румен даже думал, что отец и мать поссорились и поэтому никуда не ходят – ни в кино, ни в театр. А оказывается, вон оно что... Наверно, мама ни о чем не догадывается! Может, поговорить с братом? Посоветоваться с ним? Нет! У него неладно с давлением! Врач говорит, чтобы его не беспокоили.

С этого дня Румен постоянно искал удобный момент, чтобы поговорить с матерью, но каждый раз, когда начинал разговор, голос его срывался от волнения. И к отцу он стал относиться с преувеличенным вниманием. Старался ему не мешать, охотно выполнял всякие мелкие поручения, пытался обрадовать чем-то. Стал каждый день чистить его обувь, а потом убирать пыль в кабинете.

«Не парень, а золото!» – сказала однажды мать.

Когда через несколько дней отец принялся строчить на пишущей машинке, Румен почувствовал себя соучастником – только он один знал, что пишет отец.

И тогда он решился:

– Мам, а почему отец такой хмурый? Не расспрашивает меня о школе и даже вечером не выходит к нам из кабинета... Может, у него неприятности на работе? – сказал и похолодел, ожидая ответа матери.

– Оставь его в покое! Ты ведь знаешь, что он работает над крупным проектом! Не шуми и не дергай его по пустякам! Как только закончит, так сразу повеселеет и будет таким, как прежде...

– Хорошо бы, – неуверенно протянул Румен и хотел еще что-то добавить, но сдержался, сказав только: – Ты бы его спросила, не нужно ли ему помочь. А то ты все о нас печешься, а о нем кто позаботится?

– Это хорошо, что ты беспокоишься об отце, – сказала мать, притянув его к себе, а Румен в ответ расплакался, как маленький.

– Что с тобой?

– Ничего... Просто мне тяжело, что папа стал каким-то таким...

В сердце матери закралась тревога... Кажется, и впрямь дети правильно заметили, что с отцом что-то происходит... Нужно бы поговорить с ним...

6

Когда Чавдар Выгленов прибыл в управление, полковник был уже на месте и ждал его.

Спустя пять минут служебная «Волга» полковника уже неслась в сторону Симеоново, чтобы осмотреть «Ладу», в которой был ранен Ганев. Полковник пригласил Выгленова к себе. В другой машине ехала оперативная группа Чавдара, двадцатилетний Данчо и хозяин украденной «Лады», служащий городского отделения по распространению печати.

– Товарищ полковник, – первым нарушил молчание Чавдар, – после осмотра нужно поговорить с Ганевым. Необходимо кое-что уточнить. Я бы хотел, чтобы вы присутствовали при разговоре.

Они миновали бензоколонку у Дворца пионеров, свернули по шоссе, ведущему в Симеоново, и остановились у железнодорожного переезда, где одиноко стояла «Лада». Чавдар внимательно осмотрел машину. В субботу, когда было совершено покушение, шел дождь. Возле педали акселератора виднелся след от грязной подошвы.

– Данчо, сними отпечаток и установи размер обуви.

Пока Данчо работал, Чавдар и полковник отошли в сторонку.

– Товарищ полковник, должен вам признаться, что сегодня утром я уже был здесь и осмотрел машину. И вот что мне бросилось в глаза: сиденье шофера задвинуто в крайнее положение. То есть шофер создал себе все условия для нападения. Можно также сразу сказать, что это высокий, крупный и сильный человек.

– Но,Чавдар, если ты помнишь, Ганев сообщил совсем иное: среднего роста, натруженные руки рабочего...

– Ганев вообще не мог видеть шофера во весь рост. Когда машина подъехала, он забрался в нее через услужливо открытую дверцу, и они сразу рванули с места. Данчо, ты готов?

– Так точно, товарищ Выгленов! Лапа огромная – обувь 45-го размера.

– А сейчас посмотрим-ка под сиденьем, – сказал Чавдар. – Может, еще что-нибудь обнаружится. Например, сегодня утром я нашел у машины пуговицу, втоптанную в грязь...

Полковник с любопытством принялся рассматривать пуговицу, похожую на солдатскую, а в это время Выгленов заглянул под прорезиненные коврики под сиденьями. Однако усилия оказались тщетными, он ничего не обнаружил.

– Да, действительно больше ничего нет, – заметил недовольно Чавдар. – Данчо, приведи хозяина...

Хозяин машины, человек стеснительный, на допросе у следователя ничего толком не мог сказать. Он снова поздоровался, хотя виделся со всеми перед тем, как отправиться сюда. Ему было сказано, что после осмотра его отпустят, поэтому он несколько осмелел и даже испытывал нечто вроде гордости, что его машина оказалась «в центре событий».

– Заведите мотор! – приказал ему Чавдар. – Данчо, – прошептал он своему помощнику, – следи за тем, как он вернет сиденье в прежнее положение...

Хозяин забрался в машину и уселся на место. Увидев на сиденье кровь, он робко кашлянул, но быстро взял себя в руки. Прежде чем включить зажигание, он потянул вверх рычаг и вместе с сиденьем продвинулся вперед. Теперь ноги его приходились точно на педали.

– Зачем вы передвинули сиденье? – спросил его Чавдар.

– Но оно было сдвинуто! И мне так неудобно...

Полковник улыбнулся Чавдару, довольный его наблюдательностью.

В это время хозяин машины безуспешно пытался ее завести.

– А бензин-то в ней есть? – спросил Чавдар.

– Должен быть! Я заранее наполнил резервуар, потому как в воскресенье мы должны были поехать на свадьбу в мое село. Очень уж хотелось поехать, но я уже не раз замечал, ежели чего-то сильно хочется, никогда не получается...

– Философия неудачников! – засмеялся полковник.

– А другие, наоборот, утверждают, что если человек чего-то сильно желает, он непременно его добьется – самоуверенно заметил Чавдар.

– Лозунг оптимистов! – снова засмеялся полковник.

Хозяин машины еще раз нажал на педаль и повернул ключ, но машина упорно не хотела заводиться.

– Видно, я много газу дал! Нужно подождать, пока бензин выветрится... Может, вы и правы, – обратился он к Чавдару, – только со мной так не бывает. Помню, однажды понравился мне в магазине пиджак, а денег не хватало. Я – скорее домой, но пока бегал, продавщица возьми да и продай пиджак. А помню в другой раз... – он хотел рассказать еще что-то, даже высунул голову из окна, но полковник прервал его...

– Давайте заводите, а то мы спешим!

Незадачливый рассказчик вздрогнул, испугавшись, что разболтался перед большим начальством, и с такой поспешностью исчез внутри, что ударился обо что-то головой, но, даже не охнув, снова взялся за ключ. На этот раз как по заказу мотор завелся, затарахтел, словно трактор. Однако стоило шоферу нажать на педаль, и мотор снова умолк.

– Что случилось? – спросил Чавдар.

– Да она у меня такая... Я ее с тысячью дефектов купил...

– А мотор всегда так тарахтит? – спросил полковник.

– Да нет, раньше не тарахтел, когда заводился. Только иногда на ходу, когда я на педаль нажимаю... Она немного западает. Зато как поддам газу, машина так и рванет вперед...

– А почему вы водите неисправную машину? – сердито спросил полковник.

– Да ведь это не опасно. Нужно просто подхватить педаль ногой снизу – и все в порядке.

Выгленов отозвал полковника в сторонку.

– Значит, преступник двигался в черте города с нормальной скоростью. А как только они выехали за город, попытался прибавить газу, но педаль запала, и он испугался. Потому и остановился тут, у переезда.

– Видимо так... – согласился полковник.

– Отсюда можно сделать вывод, что место встречи с сообщником или сообщниками было где-то неподалеку, – добавил Чавдар.

– Да, над этим стоит подумать... Осмотром я доволен, – сказал полковник, а потом вернулся к машине и с улыбкой обратился к шоферу:

– Можете ехать, вы свободны! Только смотрите, не попадайте в аварию. И чтобы неисправность была устранена!

– Спасибо! Сегодня же навещу знакомого техника. До свидания! – крикнул радостно шофер и, лихо развернув машину, полетел в сторону Софии.

– Данчо, – сказал Чавдар, – в 15.00 жду тебя в управлении. А мы, товарищ полковник, если не возражаете, пойдем к Ганеву.

7

К своему заявлению в паспортном отделе Евгений приложил и приглашение, которое он получил из Парижа, от дяди Васила Ему сказали, что за ответом нужно зайти через месяц. На этот раз уверенный в том, что он непременно поступит в университет (в пятницу он сдал приемный экзамен), а также в том, что ему разрешат поехать во Францию, Евгений чувствовал себя окрыленным. Он ехал в трамвае, вслушиваясь в перестук колес, и с наслаждением вдыхая воздух июльского утра. В трамвае было свободно одно единственное место – на передней скамейке. Евгений сел. На следующей остановке в трамвай вошла стройная девушка в красивом синем платье, перетянутом широким поясом с блестящей пряжкой. Она прошла вперед и, остановилась у его сиденья. Евгений поднялся, приглашая ее сесть. Девушка слегка смутилась – видно, не привыкла, чтобы ей уступали место, однако села. Настроение у Евгения было настолько прекрасным, что он решился заговорить с девушкой.

– Вы где учитесь? – спросил он ее.

– Я закончила школу, – скромно ответила незнакомка и отвернулась к окну. Однако это не обескуражило Евгения. – А где собираетесь учиться дальше? – продолжал он расспрашивать, хотя почувствовал некоторую неловкость из-за собственной прошлогодней неудачи.

– Хочу поступить на химический, – ответила девушка и тоже улыбнулась. – А вы?

Глядя ей прямо в глаза, он сказал заранее приготовленный ответ:

– Я перешел на второй курс физического... – Тут ему стало стыдно, за свою ложь, и он отвел взгляд. Трамвай сворачивал у памятника Василу Левскому, на следующей остановке Евгению нужно было выходить, но расставаться с незнакомкой почему-то не хотелось. Вожатый зазвонил, предупреждая какого-то зазевавшегося пешехода, и остановил трамвай. Девушка быстро поднялась с места.

– А-а, значит, мы соседи! – обрадовался Евгений и пошел за ней следом. Они вышли из трамвая, и только тогда девушка ответила:

– Я живу не здесь. Здесь живет моя подруга. Вон, в том доме!

– А я – в соседнем. Можно я вас провожу? – И, не дожидаясь ответа, он поравнялся с девушкой и они пошли через скверик. – А кто ваша подруга?

– Стефка Огнянова...

– А-а, Стефка...

Евгений хорошо знал Стефку. Их семьи дружили, и Стефка определенно знала, что он провалился в первый раз на приемных экзаменах. И вообще ему уже не хотелось, чтобы знакомство с этой худенькой, скромной девушкой с грустными задумчивыми глазами начиналось со лжи...

– Как вас зовут? – спросил он.

– Ружа Николова... – Лицо девушки залилось краской.

– Давайте познакомимся. Евгений Йотов, – и Евгений осторожно сжал в своей ладони нежную маленькую руку, которая доверчиво легла на его широкую ладонь. В ответ Ружа улыбнулась. На щеках у нее обозначились две ямочки, которые делали ее еще более привлекательной.

– Знаете, Ружа, я должен вам признаться...

«Что-то он слишком торопится с признаниями, – подумала девушка. – Сейчас небось скажет, что я ему нравлюсь и назначит свидание. Но я не приду, ей богу не приду!»

– В трамвае я вам сказал неправду, просто так, из честолюбия... Я не учусь в университете. В прошлом году не прошел по конкурсу... На днях снова сдавал экзамены...

– Ничего, – успокоила его Ружа, у которой отлегло от сердца. – На этот раз вы обязательно поступите!

– Надеюсь. Хоть бы скорее объявили результаты! – вздохнул Евгений. – Я вам тоже желаю поступить. Ну вот, мы и пришли! – сказал он, прощаясь и добавил: – Встретимся в университете, да?

Руже стало немного грустно, что он не спросил у нее адреса. И, желая показать, что ей приятно их знакомство, она на этот раз энергично пожала протянутую ей руку. Рукопожатие их затянулось, еще немного, и это могло бы показаться неприличным, но тут Евгений заметил на балконе младшего брата, который делал ему знаки, высвистывая знакомый сигнал.

Едва Евгений переступил порог, как Румен налетел на него с вопросом:

– Кто эта симпатичная мадемуазель?

– Моя одноклассница, – ответил Евгений.

– Что-то я не встречал ее у нас...

– Я отнес приглашение от Эжена в паспортный отдел, – перевел разговор на другое Евгений. Мысленно он все еще стоял рядом со стройной девушкой, с которой только что познакомился. Он решил завтра же с ней увидеться. Надо спросить у Стефки ее адрес...

8

Поговорив с Ганевым, полковник и Чавдар вернулись в управление. Ганева доставила в больницу машина «скорой помощи». Она возвращалась из Симеоново как раз в тот момент, когда преступник выволакивал из машины раненного Ганева, пытаясь столкнуть его в придорожную канаву. Возможно, он собирался его прикончить, но, испугавшись приближающейся машины, скрылся в лесу. В машине было двое врачей. Они оказали Ганеву первую помощь и увезли в больницу.

Хирург сообщил полковнику и Чавдару, что удары ножа пришлись с правой стороны. Бандит, разумеется, целился в сердце, но Ганев бросился к нему, пытаясь отнять нож, и встретил удар с правой стороны. Рана была неглубокой, потому что нападавший, хотя и обладал недюжинной силой, видимо, не смог как следует размахнуться.

– Может, он левша! – высказал предположение Чавдар.

– Вполне возможно, – согласился врач. – С того места, где он сидел, можно сильно размахнуться только левой рукой.

Сестра ввела посетителей в палату к раненому. Они подошли к койке. Ганев улыбнулся им навстречу и попытался было приподняться, но скривился от боли.

– Лежи спокойно! – почти прикрикнул на него полковник.

– Тебе поручено продолжать следствие? – спросил Ганев у Чавдара.

Чавдар утвердительно кивнул.

– Что ж, расспрашивай...

Выгленов дружески сжал ему руку.

– Послушай, ты сказал следователю, что выехал по телефонному звонку полковника и что якобы он лично говорил с тобой ночью. А мы с ним уехали из Перника в Кюстендил еще в девять вечера.

– Но я слышал ваш голос... – повернул голову к полковнику Ганев. – Я решил, что преступники просто сменили шофера.

– Повтори мне все, что ты слышал по телефону, – несколько раздраженно сказал полковник. – И вообще, расскажи все как было...

– Значит так, – начал свой рассказ Ганев тихим голосом. – Зазвонил телефон... Звонок был сильным, как при междугороднем разговоре. Я снял трубку и сказал: «Слушаю». В трубке сказали: «Говорит начальник Перникского почтамта. Кто у телефона?» Я назвался и услышал в ответ: «Поскольку связь с Софией плохая, полковник попросил меня передать, чтобы вы немедленно выехали в Перник.» Я усомнился и попросил постараться соединить меня с полковником.

– И что же я тебе сказал? – спросил полковник.

– Вы сказали: «Немедленно выезжай. Ты мне срочно нужен по очень важному делу».

Полковник прервал Ганева:

– Ничего подобного! Я вообще с тобой не разговаривал!

– Совершенно верно! – принялся оправдываться Ганев. – Говорил кто-то от вашего имени... Но голос был ваш!

– Значит тебе было сказано: «Немедленно выезжай. Ты мне срочно нужен по очень важному делу!», – переспросил Чавдар и глубоко задумался. – Где-то я слышал эти слова, и то совсем недавно.

– Вот и все. Но и этого было достаточно. Разве я могу не выполнить распоряжения начальства? На моем месте ты как бы поступил?

– Об этом поговорим в другой раз, – уклонился от разговора Выгленов, потому что понял, что раненый устал, а он еще не задал ему самого важного вопроса.

– Посмотри внимательно, Ганев, этот человек похож на шофера? – сказал Чавдар и протянул раненому приложенную к делу фотографию рабочего лет пятидесяти, в кепке.

– Нет... У шофера были усы, шрам над бровью... А этот мне знаком – это Крачмаров, по кличке «Пират», которого я расспрашивал в Варне. Он работает сварщиком в Сухом доке.

– Ты утверждаешь, что этот сварщик непричастен к случаю в Стойках, а между прочим, он два года сидел в тюрьме. А теперь вспомни, могло в разговоре с этим человеком быть нечто такое, что подтолкнуло преступников убрать тебя?

– Да нет, ничего особенного... У него есть алиби Когда произошло похищение документов в Родопах, он был в Тырново. Оставался там двое суток. Это я проверил по телефону: запросил в адресном бюро Тырново... Постой, я у Крачмарова взял записную книжку и забыл ему вернуть. В ней нет ничего такого, что могло бы вызвать сомнение... Записи о каких-то материалах, которые ему необходимы по службе и несколько телефонных номеров. Один из них – номер института, где он работал, прежде чем перевестись на Сухой док.

– Дай мне эту записную книжку, – с видимым интересом сказал полковник.

– Она во внутреннем кармане пиджака...

Чавдар подошел к вешалке и достал из пиджака Ганева записную книжку в коричневой обложке.

– Да, эта, – кивнул головой Ганев.

Чавдар начал листать, показывая записи полковнику. В конце не хватало двух-трех страничек, которые, явно, были вырваны. Он вопросительно посмотрел на Ганева.

– Но я не вижу здесь телефонных номеров.

– Они были записаны на последней странице.

Полковник и Чавдар переглянулись.

– А ты не мог бы их припомнить?

– 44... вот: 44-25... 28. Точно, 28 – мой телефонный номер тоже оканчивается на 28, а вот в других цифрах я не уверен.

Выгленов записал предполагаемый номер. И он, и полковник инстинктивно почувствовали, что записная книжка может сыграть в следствии важную роль. Они попрощались с Ганевым, велев ему быстрее поправляться, и ушли.

Когда посетители вышли, Ганев вдруг разволновался. Интересно, кому понадобилось вырывать последние странички из этой дурацкой книжки!

Сестра измерила ему температуру – она оказалась повышенной.

Врач недовольно буркнул:

– Эти разговоры утомляют больного, ему еще рано принимать посетителей.