Текст книги "Вкус невинности (ЛП)"

Автор книги: Лоуренс Стефани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Но Малькольм никогда прежде не задумывался о том, что у его подручного напрочь отсутствует совесть. Осторожность и инстинкт самосохранения не могли заменить ее.

– Ты поджег приют, – промолвил Малькольм, стараясь скрыть душившую его ярость. – А если бы кто-нибудь из детей погиб в огне? Ты подумал об этом?

Дженнингс пожал плечами.

– Да, я рисковал, но это был оправданный риск. У них было время, чтобы спастись от огня. Кроме того, в прошлом нас не пугала и не останавливала гибель людей.

Малькольм сжал кулаки, но его голос по-прежнему был ровным и спокойным.

– Верно. Я никогда прежде не спрашивал, сколько смертей на нашей совести.

Дженнингс поднял глаза к потолку, считая в уме.

– Я никогда не вел таких подсчетов, но мне кажется, по нашей вине погибло уже человек десять.

– Понятно. – Ярость Малькольма нарастала. Она была направлена не только на Дженнингса. Малькольм в первую очередь ненавидел самого себя. Он медленно встал из-за стола и снова заговорил, тщательно подбирая слова: – Дело в том, что я впервые воочию видел результаты твоей деятельности. Прежде я всегда являлся на место до начала трагических событий, осматривал интересующий меня участок земли, а потом, вернувшись в Лондон, поручал тебе во что бы то ни стало приобрести его. Но на этот раз, приехав сюда для того, чтобы осмотреть долину, я влюбился в эти края и поселился здесь. Я познакомился с местными жителями и узнал, как они живут, чем дышат. Впервые в жизни мне показалось, что я нашел то место, которое мог бы назвать своим домом, и решил осесть здесь. Я даже подумывал жениться и завести семью. – Обойдя угол стола, Малькольм встал перед Дженнингсом. Его голос звучал ровно и спокойно, хотя внутри у него клокотала ярость. – Как ты помнишь, в начале нашего сотрудничества я говорил, что тех, кто не желает расставаться со своей землей, надо принуждать к этому, используя в первую очередь такие человеческие пороки, как жадность, суеверность и страх, вплоть до того, чтобы устраивать несчастные случаи, которые выглядели бы как угодно. Но на самом деле я не желал, чтобы по нашей вине погибали люди.

– Это действительно так, – немного растерявшись, пробормотал Дженнингс.

– Если бы я, конечно, был более внимательным и задумывался о последствиях твоих действий, я бы давно понял, к чему они приводят, и ужаснулся бы этому. Но поскольку я не видел трагедий собственными глазами, они были для меня чем-то абстрактным и не трогали моего сердца. – Губы Малькольма изогнулись в сдержанной улыбке. Он в упор смотрел на своего подручного. – Теперь ты понимаешь что когда я стал очевидцем трагедии, произошедшей в приюте, она поразила меня до глубины души?

Малькольм был совсем близко от Дженнингса, и тот хорошо видел, какие эмоции обуревали его.

Дженнингс изменился в лице и беспокойно заерзал на стуле. В его глазах промелькнуло выражение крайнего изумления.

– Но я следовал вашим приказам… Мне казалось, что вы хотите от меня именно этого… – растерянно пробормотал он.

– Допустим. Но у меня не мог не возникнуть один вопрос. Как ты смог пойти на это?

Дженнингс заморгал, не понимая, чего от него добивается Малькольм.

– Там на пожаре были люди, добрые, великодушные, уважаемые в обществе, – резким током, больше не скрывая своего гнева, снова заговорил Малькольм. – Они помогали детям, спасали их, невинных крошек, которые не сделали никому ничего плохого! – Он судорожно вздохнул и продолжал: – Ты даже представить себе не можешь, какие чувства я испытывал, глядя на пожар в сиротском приюте. Я знал, что ты сейчас находишься далеко и не видишь, как я участвую в тушении огня.

Недоумение на лице Дженнингса сменилось страхом. Малькольм не сводил с него горящих ненавистью глаз.

– На пожаре я видел примеры героизма, Дженнингс. Граф Мередит, рискуя своей жизнью, вынес из огня двух несчастных младенцев и их няньку. И тогда я понял, что такое честь и благородство. Мне стал ясен смысл таких слов, как «храбрость» и «отвага». – Сидя на краешке письменного стола, Малькольм продолжал втолковывать Дженнингсу прописные истины, которые самому ему открылись во всей полноте совсем недавно. – Прежде я не верил в любовь, самоотверженную храбрость, благородство. Но сегодня ночью я увидел воочию людей, наделенных этими качествами. Благодаря твоим действиям у меня открылись глаза. Дженнингс напрягся, настороженно глядя на Малькольма.

– Я понял, что ты, выполняя мои распоряжения, доводишь все до крайности, сеешь страх, боль и ужас. Ты приносишь людям несчастья, лишаешь их крова, здоровья, а порой доводишь до гибели. Никогда прежде у меня не было оснований терзаться угрызениями совести. Теперь я чувствую вину за все, что ты натворил. – Малькольм сделал многозначительную паузу. – Но это не снимает с тебя, Дженнингс, ответственности за преступления.

Взявшись за подлокотники, Дженнингс хотел вскочить с места, но хозяин дома опередил его. Схватив со стола медный подсвечник, он ударил Дженнингса в ухо, и тот, застонав, обмяк и потерял сознание.

Достав из ящика письменного стола приготовленную, веревку, Малькольм связал руки и ноги Дженнингса, а затем сунул ему в рот кляп. Задернув шторы на окнах, он зажег лампу и снова сел за стол. Было ли ему жаль Дженнингса, которого он сам втянул в это дело? Нет, такие чувства, как жалость и сострадание, не были ему свойственны. Кроме того, Малькольм не сомневался, что, лишенный совести и чести, Дженнингс, даже если бы не стал сотрудничать с ним, все равно пошел бы по кривой дорожке, которая неизбежно привела, бы его к гибели.

Рядом на столе лежали три письма, они пришли вчера, когда он отсутствовал, занимаясь поисками Дженнингса. Они извещали о том, что власти заинтересовались деятельностью его компаний и ведут следствие.

Три письма, пришедшие от трех поверенных и касавшиеся трех разных компаний… Все они были написаны и отправлены четыре дня назад.

Получив их, Малькольм минут десять сидел, погрузившись в глубокую задумчивость. Он пытался понять, почему его легальные компании заинтересовали властей. Через них он не совершал незаконных сделок. Они не были связаны с деятельностью тех компаний, которые он использовал для продажи земельных участков под строительство железных дорог.

И тут его осенило. Он допустил оплошность, совершил непростительную ошибку, оставив ниточку, связывавшую его легальные компании с теми, через которые он продавал землю. Перечитав письма, Малькольм убедился, что его догадки верны. Один из поверенных писал, что властей заинтересовали выплаты, произведенные им одной из компаний по продаже недвижимости.

Кто-то шел по его следу и успел нащупать его связь с сомнительными сделками.

Малькольм впал в оцепенение. Он долго сидел, уставившись в одну точку. Если его имя всплывет, его репутация честного инвестора будет навеки погублена. А власти могли легко докопаться до истины, отыскав улики, свидетельствовавшие о преступной стороне его деятельности.

И тогда Малькольм решил принять необходимые меры, чтобы спасти себя.

Некоторое время он сосредоточенно писал что-то.

Когда Дженнингс зашевелился, Малькольм отложил перо в сторону, встал, обошел стол и приблизился к своему пленнику. Взяв Дженнингса за плечо, он заставил его подняться на ноги.

– Пойдем! – приказал он.

Ошеломленный Дженнингс попытался, сопротивляться, но Малькольм вытолкал его из библиотеки, протащил по коридору и втолкнул в кухню! Увидев распахнутую настежь деревянную дверь, ведущую в подвал, Дженнингс запаниковал. Он стал упираться, не желая подчиняться воле Малькольма, но тот был выше и сильнее его.

Подтащив Дженнингса к порогу, за которым зияла темнота, Малькольм остановился.

– Если ты перестанешь сопротивляться, я позволю тебе, самому спуститься по лестнице, – заявил он. – В противном случае я просто сброшу тебя в подвал, и ты сломаешь себе шею на каменных ступенях.

Поколебавшись, Дженнингс кивнул и сам двинулся вперед мелкими шагами. Его ноги у лодыжек были опутаны веревкой.

Взяв фонарь одной рукой, Малькольм вцепился другой в плечо своего пленника и стал спускаться вслед за ним по ступенькам, освещая дорогу. Он был совершенно спокоен, зная, что Дженнингс крепко связан и не может оказать серьезного сопротивления.

Когда они спустились в подвал, Малькольм приказал Дженнингсу сесть на табуретку, стоявшую у одного из каменных опорных столбов. Дженнингс, шаркая ногами, приблизился к ней и тяжело опустился. Не успел он опомниться, как Малькольм привязал его веревкой к столбу.

Справившись со своей задачей, хозяин дома направился к каменным ступеням, собираясь покинуть подвал. За его спиной раздалось громкое мычание. Остановившись у подножия лестницы, Малькольм повернулся.

– Ты хочешь знать, почему я так поступил с тобой? – спросил он, подняв фонарь и осветив фигуру своего пленника.

Дженнингс поспешно закивал.

– Потому что во мне нежданно-негаданно проснулась совесть, – сказал Малькольм, и его губы скривились в усмешке. – Ты, конечно же, хочешь знать, что я собираюсь с тобой делать.

Дженнингс снова кивнул.

– Ну что ж, я чувствую, что обязан сказать тебе это, поскольку мы работали вместе почти семнадцать лет. – И Малькольм кратко изложил свой план: – Я не снимаю с себя, ответственности за то, что сделал, но не хочу брать на себя и твою вину. Да, идеи были мои, но ты сам развивал их и воплощал на практике. В течение последних пятнадцати лет я не давал тебе прямых указаний, ты всегда действовал по собственной инициативе. Ты помнишь миссис Эдит Балмэн?

В мутных глазах Дженнингса зажегся огонек.

– Вижу, что помнишь. Это было в самом начале нашей карьеры, когда был еще жив Лоудер, мой опекун. Он потерпел полный крах, и тогда миссис Балмэн любезно дала мне один совет. Она сказала, что мне не следует строить далеко идущие планы. Это не приведет ни к чему хорошему. – Малькольм опустил фонарь. – Завтра за тобой, придут. Я советую тебе чистосердечно во всем раскаяться и просить суд о снисхождении.

Малькольм поднялся на несколько ступенек, но тут за его спиной снова раздалось натужное мычание.

– Ты хочешь знать, что будет со мной? – обернувшись, спросил Малькольм.

Дженнингс закивал. Лицо Малькольма исказила гримаса отвращения.

– К тому времени, когда сюда явятся люди, я буду уже далеко.

Глава 20

Когда Сара, Чарли, Барнаби и Габриэль добрались до конюшни Моруэллан-Парка, им навстречу выбежал Кроукер со своими помощниками. Всадники спешились. Взглянув на них, конюхи не смогли скрыть своего изумления. Лица хозяев усадьбы и их гостей были перепачканы сажей и копотью.

Габриэль остался сидеть в седле и сопровождал своих друзей верхом до крыльца дома.

Сара подняла на него глаза.

– Скоро уже начнет светать. Может быть, останетесь у нас до утра? До Касли несколько миль.

Габриэль с улыбкой покачал головой:

– Дело в том, что Алатея не ляжет спать до тех пор, пока я не вернусь.

Чарли фыркнул:

– Ничего не поделаешь, такова супружеская жизнь.

Они простились с Габриэлем, и он, свернув на посыпанную гравием подъездную дорожку, вскоре растворился в темноте.

Чарли, Сара и Барнаби вошли в дом, где их встретили встревоженные Крисп и Фиггс. Экономка приготовила глинтвейн для господ, чтобы она согрелись и подкрепили свои силы с дороги. А затем дворецкий доложил им о том, что произошло в их отсутствие.

– Мы разместили малышей в бывшей классной комнате, – сказал он. – Мисс Куинс и миссис Картер будут спать в комнатах, расположенных рядом с ней. А мистера Кеннета мы устроили в том крыле, где живет прислуга. Бедные крохи! Служанки будут по очереди нести дежурство в их комнате всю ночь.

Осушив стакан глинтвейна, Барнаби поставил его народное Криспа.

– Завтра за завтраком, – сказал он Саре и Чарли, – мы сможем обсудить, что делать дальше.

Крисп сообщил Барнаби, что ему в комнату немедленно доставят горячую воду, и отдал соответствующие распоряжения лакеям.

– Милорд, миледи, – обратился дворецкий к Чарли и Саре, – если у вас будут какие-нибудь приказания…

– Благодарю, Крисп, вы можете быть свободны, – перебила его Сара. – И вы, Фиггс, тоже. Надеюсь, Гвен ждет меня?

– Да, мэм, – ответил Крисп. – Она готовит вам ванну.

– В таком случае мы с графом поднимемся к себе. Завтрак подадите завтра в десять часов.

– Слушаюсь, мэм.

Сара взяла мужа под руку, и они уже направились к лестнице, как за их спинами послышался изумленный возглас.

– Что с вашим сюртуком, милорд?! – ахнул Крисп. – Сзади он весь прожжен насквозь!

– Все не так плохо, как вам кажется, – сказала Сара, обернувшись к дворецкому. – Доктор Калибурн осматривал графа и дал ему целебную мазь, от которой ожоги очень скоро заживут. – Вынув из кармана баночку, Сара показала ее слугам. – Он научил меня, как ее надо наносить. Сейчас мы поднимемся к себе, и я начну лечить графа.

Войдя в спальню, Сара сразу же направилась в смежное помещение, в котором стояла ванна. Гвен уже все приготовила – для своей госпожи, и та отпустила ее.

Вернувшись снова в спальню, Сара увидела, что Чарли стоит перед зеркалом и пытается взглянуть на свою спину.

– Идите сюда, – позвала она, – и не пытайтесь пока снять сюртук.

Чарли вошел вслед за женой в ванную комнату и опустился на табурет, стоявший рядом с буфетом, на котором стоял таз с теплой водой. Взяв губку, Сара намочила ее в воде, выжала и стала осторожно промывать ожоги на спине мужа.

Чарли сидел не шевелясь, чувствуя страшную усталость.

– А разве Калибурн осматривал меня? – спросил он.

– Да. Вы этого даже не заметили. Кожа у вас на спине скорее опалена, чем сожжена.

– Это потому, что вы успели откинуть в сторону упавшие на меня горящие обломки крыши.

Сара помогла Чарли снять одежду.

– Вам нужно принять ванну, – сказала она. – А когда вы искупаетесь, я смажу ваши раны мазью.

Несмотря на то что огонь уничтожил здание сиротского приюта, Чарли не ощущал, что они потерпели поражение. Напротив, ему казалось, что из схватки с огнем они вышли победителями. Им удалось спасти самое ценное – человеческие жизни. Никто из воспитанников и персонала не пострадал серьезно. Кроме того, на пожаре местные жители, съехавшиеся со всей округи на выручку сиротам, испытали чувство единения. Им удалось дать достойный отпор стихии, и это еще больше сдружило их. Полученный во время тушения пожара опыт совместных действий было трудно переоценить.

Но теперь Чарли и Саре предстояло возродить приют. Впереди было много работы. Чарли это не пугало. Однако ему было грустно от мысли, что из-за большой занятости они с Сарой не смогут проводить много времени наедине. Впрочем, теперь он научился ценить простые радости – прикосновения, взгляды, улыбку, все, чем супруги могла обмениваться не только в интимной обстановке, но и на людях.

Этого у них нельзя было отнять. Чарли был готов дарить Жене любовь и нежность.

Дело в том, что он не мог найти подходящих слов, чтобы выразить свои чувства. Впрочем, возможно, ему не следовало Ничего выдумывать. Признание могло состоять из самых простых слое, произнесенных искренне и нежно…

Пока все в округе спали, а ночной мрак за окном постепенно рассеивался, уступая утру нового дня, Малькольм Синклер продолжал что-то писать, сидя за столом в библиотеке. Его перо быстро скользило по бумаге, исписывая страницу за страницей. Синклер ни на секунду не останавливался в задумчивости или нерешительности. Когда он наконец закончил писать и, тяжело вздохнув, от кинулся на спинку стула, солнце уже окрасило восточный край горизонта в яркие тона. Поставив на последней странице подпись, Синклер присыпал листы бумаги песком, свернул листы вместе и, растопив воск над пламенем горящей свечи, запечатал свое послание.

Усмехнувшись, он написал сверху вместо имени адресата: «Тому, кому это может быть интересно».

Дело было сделано! Синклер еще некоторое время сидел за столом, глядя на запечатанное письмо. Его взгляд постепенно становился все более отрешенным. Нахмурившись, Синклер взял еще два листка бумаги и быстро написал две записки.

Наконец он встал, оставив толстый пакет с посланием на видном месте. Записки Синклер взял с собой. Задув свечу, он подошел к окну и раздвинул шторы. Подойдя к небольшому столику, стоявшему у камина, Синклер достал из его ящики дневник Эдит Балмэн в переплете, украшенном серебряными пластинами. И вышел вместе с ним из комнаты.

Чарли занял место во главе стола.

Это утро было для них с Сарой началом новой жизни. Совместной жизни, полной любви и согласия. События этой ночи сблизили их, заставили осознать свое счастье.

Отныне будущее казалось им обоим радостным и светлым. Однако это не означало, что они должны были сидеть сложи руки и наслаждаться обществом друг друга. Их ждали тяжелим работа и множество испытаний. Саре и Чарли предстояло возродить приют.

Положив себе на тарелку еду, Сара села слева от мужа.

– Я уеду сразу же после завтрака, – сообщил Барнаби. – Поеду в Лондон, доложу обо всем Стоксу, а потом вернусь сюда, продолжить поиски агента. Я уверен, что он где-то неподалеку. Злоумышленник и его агент надеются, что теперь-то согласитесь продать Квилли-Фарм. Они выждут еще пару ей, а потом снова пришлют вам кого-нибудь с предложении заключить сделку. Но они заигрались, и теперь их игре будет положен конец. Барнаби с аппетитом доел ветчину.

– В Лондоне я обязательно встречусь с Девилом и узнаю у Монтегю, удалось ли ему что-нибудь раскопать, – добавил он.

Сара кивнула:

– Мы тут тоже не будем сидеть без дела. Нам надо обустроить жизнь сирот и персонала приюта в новых условиях.

Чарли нежно пожал руку жены.

– Мы с Кеннетом съездим в Квилли-Фарм и посмотрим, нам следует сделать в первую очередь.

– Принадлежащий приюту домашний скот остался без присмотра, – сказала Сара. – Джим отогнал его в дальний загон, может быть, сквайр Мэк приютит его у себя на время?

Чарли кивнул:

– Хорошо, я поговорю с ним.

– Барнаби отложил в сторону салфетку и встал.

– Мне пора, – сказал он и вышел. – Я скоро вернусь, и надеюсь, нам удастся поймать преступника.

Сара блаженно улыбнулась:

– Все будет хорошо, правда?

Чарли взял руку жены и поднес ее к губам.

– Несомненно. Будет намного лучше, чем было.

Утром Малькольм Синклер вышел на крыльцо, чтобы встретить свою экономку, местную жительницу, убиравшую у него в доме и готовившую ему еду.

– Миссис Перкинс, – сказал он, – простите, что я не предупредил вас заранее, но дело в том, что мне не понадобятся ваши услуги в течение ближайшей недели. Я вынужден срочно уехать на некоторое время. Вот возьмите. – Он протянул ей туго набитый кошелек: – Это ваше жалованье за прошлый месяц и аванс за текущий.

Лицо миссис Перкинс расплылось в довольной улыбке.

– Конечно, сэр, как вам будет угодно. Для меня одно удовольствие работать у вас, и я с радостью снова приступлю к своим обязанностям, как только вы вернетесь.

Малькольм смотрел ей вслед до тех пор, пока она не вышли за ворота усадьбы. Вернувшись в дом, он закрыл за собой дверь и сбросил халат.

Надев куртку из грубой ткани, какую обычно носили рабочие, широкополую шляпу, под которой он спрятал свои белокурые волосы, а также кожаные рукавицы, он взвалил на плечо мешок с инструментом. Стуча по натертому до блеска полу коридора подметками старых стоптанных ботинок, Синклер направился к библиотеке. Там, за двустворчатой застекленной дверью, выходившей в сад, его ждала оседланная лошадь.

Чарли долго смотрел на обугленные руины приюта. Его крылья превратились в груды дымящихся головешек, золы и щебня. В центральной части здания еще тут и там виднелись языки пламени, жадно лизавшие обгоревшие балки перекрытий и другие деревянные конструкции.

Каменные стены в нескольких местах рухнули или грозили рухнуть в любой момент.

– Нам надо снести их, – сказал Чарли. – Они представляют собой опасность для всех, кто может случайно забрести сюда.

Он посмотрел на приближавшуюся к ним толпу людей. Эти были местные жители, вернувшиеся утром на место пожара для того, чтобы помочь ликвидировать его последствия. Люди нес ли с собой необходимый инструмент.

Поздоровавшись с ними, Чарли отдал им распоряжения, и они взялись за работу. Вооружившись граблями, Чарли тут же занялся расчисткой завалов.

Все утро до самого полудня он трудился наравне с остальными. Слушая их разговоры, Чарли больше узнал о жизни простых людей, об их проблемах и нуждах. В полдень на телеге Кроукома привезли бочку с элем для добровольцев, работавших в Квилли-Фарме. Это был подарок владельца постоялого двора.

Опершись на рукоять грабель, Чарли выпил кружку эля и вытер взмокший лоб рукой. Стоял прохладный, но погожий день. В воздухе пахло весной.

Окружавшие Чарли люди безоговорочно признавали его власть над собой и выполняли каждое его распоряжение. Для них само собой разумелось то, что граф Мередит отдавал им приказы. Таковы были законы местной общины, членами которой они являлись с рождения.

Но Чарли было странно все это видеть. Он много лет жил вдали от родового поместья, и если бы не Сара, то давно уехал бы отсюда. Когда граф отсутствовал, отец Сары брал на себя ответственность за судьбу общины. Только теперь Чарли осознал, что его место было здесь, среди этих людей. Он должен был хранить существовавшие испокон веков традиции и вместе с тем развивать экономику этого края, делая жизнь его обитателей лучше и богаче. Чарли, прислушивался к этим людям и поэтому хорошо знал их нужды. Да, он должен был жить именно здесь, а не в Лондоне.

Чарли удивляло то, что он прекрасно чувствовал себя в новой роли.

Малькольм Синклер, одетый с иголочки в элегантный сюртук, замшевые брюки и белоснежную рубашку, подошел к адвокатской конторе, расположенной в центре деревушки Кроуком.

Прежде чем войти в нее, он на мгновение остановился на тесных ступенях крыльца. Синклер редко использовал местных жителей в своей игре, но на этот раз ему было не обойтись без Скеггза. И поэтому он считал свои действия разумными и приемлемыми.

Бросив взгляд вдаль, туда, где чернели и дымились руины Квилли-Фарма, он подавил тяжелый вздох. Это пепелище символизировало крушение его надежд и амбиций.

Повернувшись, он открыл дверь конторы Скеггза и вошел и нее.

Целый день Сара не могла найти времени, чтобы написать епископу. Вместе с Куинс и Кейти она возилась с младенцами, кормила их, пеленала и укладывала спать. Ей нравилось ухаживать за крохами. Сара заметила, что в последнее время она находила в этом особое удовольствие.

Возможно, это было связано с состоянием ее организма. Сара еще не была до конца уверена, но ей очень хотелось надеяться, что она не обманывается в своих ожиданиях. Однако ока не хотела спешить. Сара решила сообщить потрясающую новость мужу лишь после того, как ее подозрения подтвердятся.

Ее гостиная превратилась на время в склад, где хранилось белье и детская одежда, и Сара перебралась в библиотеку муж. Во второй половине дня она отправилась туда и, сев за большой письменный стол, взяла бумагу и перо.

Саре удалось найти нужные слова для того, чтобы описать, произошедшую в Квилли-Фарме трагедию, и вскоре она запечатала адресованное епископу письмо печатью мужа.

В дверь постучали, и через мгновение в комнату вошел дворецкий.

– Записка от мистера Синклера, мэм, – доложил он, – доставил посыльный из Кроукома.

– Благодарю, Крисп.

Сара взяла с подноса запечатанную записку.

– Посыльный сказал, что ответа не нужно, мэм, – промолвил Крисп и, поклонившись, удалился.

Взяв нож для разрезания бумаги, Сара вскрыла печать и развернула листок бумаги.

– О, как замечательно! – воскликнула Сара, пробежав глазами записку, в которой Синклер сообщал, что случайно, и самом неожиданном месте, нашел дневник тети Эдит.

Дальше он писал, что вынужден срочно уехать из дома ни неотложному делу и не может заехать в Моруэллан-Парк, что бы лично передать Саре дневник ее тетушки. Но по его словам, он был готов встретиться с Сарой и вручить ей эту реликвию Синклер назначал ей встречу в три часа дня на мосту через водопад Уиллз-Нек, напомнив Саре о том, что когда-то она выражала желание показать ему эту местную достопримечательность.

В конце Синклер писал, что в том случае, если Сара не сможет приехать сегодня к водопаду, он передаст ей дневник Эдит, когда снова вернется в эти края. Однако это будет не скоро. Синклер уверял Сару в том, что не может передать эту ценную для нее вещь через посредника и намерен вручить ее лично из рук в руки.

Сара взглянула на часы. Было пятнадцать минут третьего. Она еще могла успеть переодеться и домчаться верхом до водопад.

Ей не терпелось вернуть дневник и узнать у Синклера, где тот нашел его. Кроме того, после ночи, проведенной на пожаре, где она задыхалась от едкого дыма и гари, ей было полезно подышать свежим воздухом и размяться в седле.

Вскочив с места, Сара распорядилась, чтобы конюхи седлали Мулатку, а затем поднялась к себе, чтобы переодеться.

Двадцать минут спустя к Чарли, руководившему рабочими, которые разбирали завалы на месте пожара в Квилли-Фарме, подержал парнишка, прибывший из Кроукома.

– Вам записка, милорд, – сообщился, вынимая из кепки сложенный и запечатанный листок бумаги. – От мистера Синклера, того самого, который поселился в усадьбе Финли-Хаус.

Отойдя в сторону; он прислонился к забору, вскрыл печать, развернул сложенный листок бумаги и погрузился в чтение.

Когда он прочитал первые строчки, кровь отхлынула у него от лица.

Малькольм не тратил лишних слов на обращение и другие формальности.

«Ваша жена скоро будет в моих руках, – писал он. – Сейчас, когда вы читаете эту записку, она скачет по направлению к мосту через водопад Уиллз-Нек. Если вы не хотите навсегда расстаться с ней, то вы сделаете то, что я вам скажу. Не медлите и не пытайтесь понять мои намерения, вам это все равно не удастся. Не вздумайте поднимать тревогу или обращаться к кому-либо за помощью. Не забывайте, что с моста Квилли-Фарм виден как на ладони. Я наблюдаю за вами через подзорную трубу.

Немедленно скачите к мосту. Если вы сделаете все так, как я сказал, то получите Сару в целости и сохранности.

Действуйте, иначе вы потеряете ее! Мы оба будем вас ждать на мосту через водопад».

Судорожно вздохнув, Чарли постарался сосредоточиться.

У него не было выбора. Он не мог призвать людей на помощь, поскольку знал, что Синклер наблюдает за ним. Чарли был уверен, что Малькольм не блефовал, заявляя о том, что видит его в подзорную трубу.

Сунув записку в карман, Чарли направился к Шторму. Отвязав его, он повернулся и крикнул Кеннету:

– Я должен уехать по срочному делу! Возьмите на себя руководство людьми, пока я не вернусь!

Ничего не подозревающий Кеннет с беззаботным видом махнул рукой. Со стороны эта сцена выглядела безобидно и не должна была вызвать тревогу у наблюдавшего за ней Синклера.

Чарли вскочил в седло и, пришпорив лошадь, поскакал к Кроукому, через который проходила дорога к водопаду.

Глава 21

Мулатка шла в гору, взбираясь по крутому подъему, ведущему к мосту через водопад Уиллз-Нек. Сара не подгоняла лошадь, зная, что у нее еще есть время в запасе. Покачиваясь в седле, она любовалась живописными видами, открывавшимися с гор. Сквозь деревья, росшие вдоль дороги, вдали на солнце поблескивало море.

Ветер разогнал облака, и земля купалась в солнечных лучах. В прохладном чистом воздухе пахло весной.

Душа Сары была исполнена ожиданием счастья. Она не сомневалась в том, что все ее мечты скоро сбудутся. Здание приюта сгорело, но все дети и персонал остались живы. Суровое испытание только больше сплотило их.

Семейная жизнь Сары наконец-то наладилась. Она нашла общий язык с мужем, и они вместе преодолели возникшие в их отношениях трудности. Они закалили молодоженов, и им теперь было не страшно смотреть в будущее.

Наконец Сара выехала на поляну, на которой всадники обычно оставляли лошадей. Дальше надо было идти пешком.

К одному из деревьев была привязана вороная лошадь под мужским седлом. Сара привязала Мулатку неподалеку от нее и стала взбираться, наверх по узкой тропе. Длинный шлейф ее амазонки волочился по каменистой почве.

Мост, перекинутый через узкое ущелье, по которому поток воды стремительно падал вниз, находился за поворотом тропы. Сюда можно было добраться верхом с другой стороны, но люди обычно пользовались той дорогой, по которой приехала Сара.

За поворотом она увидела деревянный дощатый мост длиной в четыре ярда. Он висел над пропастью на канатах, привязанных к деревянным опорам, вбитым в каменистую почву обоих берегов. На мосту ее уже ждал Синклер, Держась за вёревочные поручни, он смотрел вдаль, где раскинулась живописная долина.

Услышав шаги Сары, Синклер повернулся и с улыбкой поднял руку. Сара увидела, что он держит дневник Эдит. Его серебряные пластины поблескивали на солнце.

Перекинув шлейф амазонки через руку, Сара спустилась к мосту по скользкому крутому косогору берега. К счастью, кто-то выложил здесь ступени из небольших валунов.

Ступив на доски моста, Сара почувствовала, как он закачался под ее весом. Синклер стоял ближе к середине моста, в той точке, откуда открывался красивый вид на окрестности. У Сары закружилась голова. Возможно, это беременность давала о себе знать.

Снизу доносился рев водопада. Из-за таяния снегов поток был многоводным и походил на ревущего дикого зверя, бушующего под мостом и крушащего все на своем пути.

Взмывающие вверх пенные брызги едва не достигали моста.

– Благодарю, что пришли, – сказал Малькольм, улыбаясь.

В который уже раз Сара подумала, о том, что этот человек сильно походил на ее мужа. Между ними было много общего, хотя порой сходство казалось неуловимым.

Из-за рева водопада им приходилось говорить громко и напрягать слух, чтобы разобрать слова собеседника. Синклер протянул Саре дневник Эдит.

Взяв тетрадь, Сара повертела ее в руках, а потом перелистала. Дневник был в полной сохранности.

– Где вы нашли его?

Улыбка сошла с лица Малькольма, однако его выражение было все таким же искренним и открытым.

– Он лежал в ящике небольшого столика, находящегося в библиотеке усадьбы Финли-Хаус.

– Но как он попал туда? – изумилась Сара и, вспомнив что-то, нахмурилась. – Если не ошибаюсь, вы живете именно в этой усадьбе?

Да. И я сам положил его туда.

Это признание показалось Саре таким нелепым, что она сначала не поверила своим ушам.

– Вы хотите сказать, что взяли его без спросу в моем доме и увезли с собой?

Сара вдруг вспомнила, что в тот день, когда она обнаружила пропажу дневника, Синклер заезжал к ним в Моруэллан-Парк. Она посмотрела на него в упор с молчаливым упреком.

– Я вижу, вы вспомнили тот день… – промолвил. Малькольм. – Мы с вами встретились в розарии. На то, чтобы выкрасть дневник вашей тетушки из секретера, потребовалось не больше минуты.