Текст книги "Помолвка с мечтой"

Автор книги: Лорин Чандлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Он с трудом сопротивлялся внезапному желанию сократить расстояние между ними, коснуться ее виска, щеки или шеи.

– Белл… – Его голос прозвучал хрипло.

Ей было двадцать, он был на два года старше. Они знали друг друга многие годы и всегда были друзьями. И ничего больше. Но в последнее время, в последнее время…

Она взглянула на него. Выражение надежды, ожидания в ее голубых глазах словно обожгло его.

Ее улыбка была застенчивой, но зовущей.

Медленно, с чувством нереальности происходящего, как если бы он наблюдал за кем-то другим, Адам поднес руку к лицу Аннабелл. Ему хотелось коснуться ее верхней губы, этого сладкого изгиба сердечком.

Это неправильно,проговорил его внутренний голос, и Адам быстро убрал руку. Как он мог сделать это – изменить их отношения, когда знал, что, если все пойдет хорошо, его не будет здесь уже через несколько недель?!

Его рука дрожала от желания и невозможности осуществить его. Аннабелл, должно быть, расценила его колебания, как ожидание разрешения, потому что взяла инициативу на себя.

–  Я хочу,чтобы ты прикоснулся ко мне, Адам, – прошептала она низким, прерывистым и нежным голосом.

Адам больше не мог контролировать себя.

С неразборчивым восклицанием он преодолел расстояние между ними и зарылся пальцами в ее светлые вьющиеся волосы.

Он притянул ее к себе, и запах вина смешался с неожиданным жаром их желания.

Их поцелуй был долгим, жадным и глубоким. Пальцы Адама перебирали ее шелковистые волосы, ее затылок покоился у него в ладони. Его левая рука была свободна, и он не размышлял, куда положить ее.

При первом прикосновении его ладони к ее груди в них обоих что-то вырвалось на свободу. Аннабелл, казалось, таяла у него в руках, а он…

Адам застонал, прижавшись к ее губам. Сила его желания была для него, как удар молнии.

Они играли с огнем. Адаму следовало остановиться. Он остановится, сказал он себе. Но когда губы Аннабелл раскрылись, ему захотелось большего, и он уже не мог оторваться от них.

Аннабелл… Аннабелл… Ему пришло в голову, что уже многие годы он думал, как все это будет. Когда поцелуй, наконец закончился, Адам отклонился назад и увидел, что она сжимала в руке бутылку с шампанским так сильно, что костяшки ее пальцев побелели.

Потянувшись к ней, он взял у нее бутылку, сделал глоток, затем поставил бутылку на дощатый пол веранды, снова нагнулся к Аннабелл и прижался губами к ее губам, так что она могла чувствовать вкус вина, пока он наслаждался ею.

Освободившиеся, ее руки двигались сначала робко, затем более уверенно. Одной рукой она обняла его за талию, потом рука ее скользнула вверх по спине, другая – легко прижалась к его щеке.

Тогда он открыл то, что хотел узнать раньше: ее руки были прохладные, но они разжигали в нем пламя.

Внутренний голос приказывал ему остановиться, вспомнить, что это была Аннабелл. Но когда разум борется с желанием, вас охватывает нетерпение, чтобы поскорее миновал момент, после которого нет возврата назад… Так что и речи не было о том, чтобы остановиться. Адам знал, что сегодня ночью изменится вся его жизнь, но это вдруг перестало его заботить. Он еще никогда не испытывал такого желания.

Охваченный неистовой страстью, он опустил руку и стал ласкать ее бедро под тонкой тканью юбки. Затем приподнял ее юбку над коленями.

Ее кожа была шелковистой и упругой. Руки Адама нежно гладили ее, и по телу Аннабелл пробежала дрожь.

Он целовал ее шею, ключицы, плечи.

Аннабелл едва слышно забормотала – Адам не сразу разобрал, что. Он прислушался. Может быть, она говорила ему, где ее лучше ласкать?

– Что, любимая? – спросил он ободряюще, и его рука задвигалась смелее.

Он услышал свое имя, вырвавшееся у нее со стоном.

– Да, – прошептал он хрипло у ее губ. Дом был пуст. На этот уик-энд Адам остался здесь один. Им надо быстрее перейти в дом, иначе характер их, прежде добрососедских, отношений изменится прямо здесь, на веранде…

Но раньше ему нужно узнать, чего хотела Аннабелл. Он даст ей все, сделает все, чтобы эта ночь стала необыкновенной для нее.

Ее маленькие руки сжимали его рубашку, потом прижались к его груди. Когда ее ладони легли на его затвердевшие соски, он подумал, что сойдет с ума. Черт, он никогда не чувствовал ничего подобного с девушкой. Никогда.

Он целовал ее шею, покусывал ее ухо, а его рука, лежавшая у нее на бедре, двигалась выше, пока кончики пальцев не достигли резинки ее трусиков. Пальцы скользнули под тонкий эластик. Адам закрыл глаза и застонал, не в силах оторваться от нее.

Как он не понимал этого раньше? Белл, его Белл…

Дыхание Аннабелл у его уха было горячим, прерывистым. Она стонала и извивалась, и Адам обнаружил, что прижимает ее к подушкам, и вновь вспомнил, где они находятся.

В дом… Им надо в дом. Спальня его на втором этаже, вверх по лестнице. Он отнесет ее туда на руках. Дому недолго оставаться пустым. Если они поторопятся…

Вдруг осознание того, о чем он думал, что делал, ударило Адама, словно прибойной волной.

Это же была Аннабелл. О Боже! Он был готов затащить в свою постель Аннабелл.Почти треть жизни он предостерегал ее от парней, которые сделают именно это – соблазнят ее и бросят. Нельзя! – кричало его сознание, даже когда его тело изгибалось, продолжая двигаться. Так нельзя!..

Сердце его разрывалось от боли с каждым ударом, пока он пытался обрести контроль над собой.

– Адам? – Ее голос был низким от страсти, и это единственное слово – его имя – прозвучало как вопрос и как мольба.

– Шш. – Прижавшись щекой к ее щеке, он просил ее о молчании. Никогда еще долг, честь не значили для него так много. И сохранить честь в данный момент было труднее всего.

Склоненный над ней, он, сжав зубы, сосчитал до двадцати пяти, прежде чем успокоился. Потом медленно сел, убрал руку, думая, что следует сделать джентльменский жест – одернуть ее юбку.

Но вместо этого он подождал, пока Аннабелл тоже села и сама оправила юбку дрожащими неловкими пальцами. Когда она взглянула на него, в ее широко распахнутых глазах было смущение.

– Белл, – начал он, радуясь тому, что его слова, безусловно, рассеют ее смущение и страх. Он повернулся к ней всем телом и заставил себя улыбнуться. – Я думаю, это давно назревало. – Она смотрела на него с дрожащей улыбкой. – Я не впервые потерял контроль над собой… почти потерял. – Он покачал головой, как бы подсмеиваясь над собой. – Но впервые понял, что должен остановиться.

Ее глаза затуманились от этой неопределенности, и он выругал себя за то, что не находит нужных слов: у него такой небогатый опыт, что касается чести и порядочности, поэтому он не мог выразить чувства, владевшие им. Взъерошив волосы, он попытался снова:

– Причина того, что я… причина, почему мы… – Черт. Он глядел на нее и молил, чтобы она увидела правду, написанную у него на лице. – Впервые я заботился о ком-то так сильно, что сумел заставить себя остановиться. Ты понимаешь, Белл? – Он качнул головой. – Я никогда не причиню тебе боль.

В ее глазах мелькнуло облегчение.

– Конечно, нет, Адам, я знаю, ты на это не способен. Я хочу быть с тобой. Я… я не хочу останавливаться.

Ее доверие было таким безыскусным, таким милым. Никогда, никто не доверял ему так. Никогда, никто, до Аннабелл, не давал ему ясной уверенности в том, что он способен сделать что-то важное в этой сумасшедшей, неопределенной жизни.

Подчиняясь порыву, он взял ее руки в свои.

– Белл, – его голос звучал хрипло, он очень хотел, чтобы она поняла его, – ты помнишь, я говорил тебе о катере? Я купил его, – сказал он, наслаждаясь ее удивлением, прежде чем она успела ответить. – Купил несколько месяцев тому назад. Я назвал его «Далекие горизонты» – имя выведено на его корпусе.

Он сознавал что ей будет трудно понять его, но неожиданно ему захотелось поделиться с ней мечтами, которые не давали ему заснуть по ночам, своей страстью, которую, казалось, никто не понимал и которая, не имея другого выхода, выливалась в такие глупые, бессмысленные поступки, как езда на мотоцикле там, где не следовало ездить, или занятия любовью тогда, когда никакой любви и не было.

– Я чинил его в свободное время. Я собираюсь уплыть на нем, Белл. Ты когда-нибудь слышала про остров Каталины?

Аннабелл отрицательно покачала головой.

– Остров находится на уровне Калифорнии, – объяснил Адам. – Мимо него мигрируют стада дельфинов и китов. Туристы путешествуют там в лодках со стеклянным дном, чтобы увидеть богатейшую подводную жизнь. Я хочу отправиться туда и заснять все это, Белл. Боже, как бы мне хотелось показать это тебе.

Она не знала, что ответить, но попыталась улыбнуться, и Адам почувствовал проблеск надежды. Он начал этот вечер в одиночестве, испытывая стыд и вину за мечты, которые гнали его из Колье-Бей.

Подводная съемка всегда пленяла его. Теперь у него был катер и достаточно денег, чтобы купить подержанное оборудование. И он познакомился с Джоном Макклелландом, крупнейшим специалистом в этой области. Макклелланд пригласил Адама присоединиться к следующей экспедиции.

– Так ты говоришь, что отправляешься туда? На Каталину? – неуверенно спросила Аннабелл, и он понял, что ему придется начать все сначала. – Твой отец тебя отпускает на каникулы?

– Нет. – Его отец и слышать не хотел ни о каких катерах, дельфинах или Каталине. Сэм Гарретт назвал его сумасшедшим и безответственным, когда Адам рассказал ему о Макклелланде и своей мечте стать подводным оператором. «Жак Кусто» note 3Note3
  Французский океанограф.


[Закрыть], – с насмешкой бросил ему отец, и это был далеко не комплимент. Их разговор превратился в спор, спор породил у Адама чувство вины, которое мешало его планам.

У Адама было опасение, что в связи с этим разговором у его отца может случиться еще один инфаркт. Но работать по десять часов каждый день, не получая ни малейшего удовлетворения, – такую жизнь Адам не мог вынести. Он пытался. Да, знает Бог, он пытался, и это давило его.

Какое-то время он рассматривал отъезд, как разрыв с близкими и конец прежней жизни, но теперь, при изменившихся отношениях с Аннабелл, он увидел в своих мечтах то, что в них и крылось, – начало. Он мог вылепить жизнь, основываясь на своих ценностях, своих идеалах, и Аннабелл могла разделить их.

– Это не каникулы, Белл. Я уезжаю. – Он рассказал ей о Макклелланде, о том, что записался к нему, так сказать, подмастерьем.

– На сколько ты уедешь? – спросила она, явно потрясенная и приведенная в замешательство тем, что услышала.

– Ненадолго. – Адам почувствовал угрызения совести из-за своего уклончивого ответа. – На несколько месяцев. – Он попытался улыбнуться. – На меньший срок, чем если бы я уезжал учиться в колледж.

– И твоему отцу придется подыскать вместо тебя кого-то другого?

– Это не имеет значения.

– Не имеет значения…

– Нет. Послушай. Каталина – звучит заманчиво, но это только одно место. Есть и другие, где можно увидеть больше, чем ты в состоянии вообразить. Морские черепахи на Галапагосских островах. Ламантины во Флориде. Я хочу увидеть весь мир и заснять. – Он мечтал об этом долгие годы. – Я хочу хорошо научиться снимать.

– Увидеть весь мир, – шепотом повторила Аннабелл. – Но твоя работа? Я думала… Разве твой отец не собирается передать тебе фабрики химчистки?

При его воодушевлении вопрос этот показался Адаму неуместным.

– Мне их не нужно.

Аннабелл нахмурилась, как если бы она не поняла значения его слов.

– Мне их не нужно, – повторил он. – Ты же знаешь. Никогда не было нужно…

– Да, во всяком случае, не в средней школе…

– Никогда. Я остался только потому, что у отца случился инфаркт.

Освободив свои руки из его рук, Аннабелл уперлась взглядом в колени.

– Это не такая уж пустячная причина.

– Да, – согласился он, но на мгновение почувствовал, что гнев, давно копившийся, а также только пробуждающийся, заклокотал у него в груди. Адам решительно подавил его. – Пять лет назад это была важная причина. Но сейчас оставаться не имеет смысла. Ты знаешь, что довело его до инфаркта? Стресс.

– Замечательно, что ты был рядом. Что на тебя можно было рассчитывать…

Аннабелл не поднимала глаз.

Адам встал, дошел до конца веранды и вернулся назад. Он испытывал самое ужасное разочарование. Она не понимала его.

– Я уезжаю, – вот и все, что он сказал.

– Может быть, отец даст тебе дополнительный отпуск? На месяц или даже на все лето. И ты сможешь уехать на… свои острова.

Она подняла голову, и их взгляды встретились. Взволнованный, полный надежды взгляд Аннабелл и озадаченный… разочарованный – Адама. Он провел всю свою жизнь в Колье-Бей, никогда не вписываясь в нее, чувствуя себя, как если бы он жил чьей-то чужой жизнью.

Он отрывисто рассмеялся.

– Одно лето – это отпуск. Я же хочу посвятить подводной съемке всю жизнь…

Он пристально смотрел в лицо Аннабелл – что сказать, чтобы она поняла? Ему было необходимо, чтобы она поняла его.

– Я собираюсь осуществить свою мечту, Белл. Я решил. Я и так ждал слишком долго, потратил слишком много времени, пытаясь ублажить моего старика. Я задыхаюсь, утюжа весь день одежду.

Он жаждал оправдать свое решение, но чувствовал, что путается в словах. Испытывая отвращение к себе, он собрался и начал снова:

– Я хочу, чтобы ты посмотрела на мой катер. Пойдешь со мной на причал завтра?

– Нет. – На этот раз ее голос был еле слышен.

– Почему? – спросил он недоверчиво.

Глаза Аннабелл казались огромными и темными, но лицо ее словно застыло.

– Не могу. Я должна завтра работать.

– Но завтра воскресенье.

– Я начинаю свой бизнес. – Она вздернула дрожащий подбородок. – Для меня каждый день – рабочий.

Она говорила сухо, без эмоций, и он с трудом подавил в себе желание выругаться. Это звучало, как у его отца: работа, работа, работа, и не важно, что ты живое существо с человеческими потребностями.

– Каждый может взять выходной, а, Белл? Пойдем со мной. Я хочу, чтобы ты увидела то, о чем я говорил. Если ты увидишь катер, ты сможешь представить и те места, куда я собираюсь.

Она посмотрела в сторону, затем опустила глаза.

Когда она заговорила, ее голос был сухим и низким.

– Я не хочу его видеть.

Ее категоричность ошеломила его.

– Но почему?

Она лишь пожала плечами.

У него возникло чувство, что он потерпел крах. И это все? Лишь пожатие плеч? Он положил все свои мечты у ее ног – он искал понимания, искал кого-то, с кем можно было разделить свое воодушевление, искал… Черт, сейчас он уже не знал, чего он искал и почему рассказал ей обо всем этом. Когда они целовались, казалось, открылся целый мир, но потом…

Да, вот почему он сказал ей – потому что без честности между людьми даже поцелуй был бы ошибкой. Он уезжал и просто не мог заняться с ней любовью, а потом уехать. Покачав головой, Адам вновь про себя чертыхнулся. Может быть, он совсем не так повел разговор?

– Белл, – Адам искал слова, чтобы на этот раз все прозвучало правильно, – вечер для тебя был выдающийся. Ты достигла успеха. Успех и шампанское – очень сильное сочетание. Мы немного забылись, я думаю.

Аннабелл попыталась заговорить, но Адам покачал головой.

– Нет, послушай. Я собираюсь уехать, и сейчас не время превращать нашу дружбу во что-то иное. – Он заглянул в глубину ее глаз, желая, чтобы она поверила в его искренность. – Я не хочу вести себя непорядочно по отношению к тебе. И если бы мы не остановились, если бы мы занялись любовью сегодня ночью – это было бы непорядочно по отношению к тебе. Ты мне дорога, Аннабелл. Ты же знаешь.

Множество эмоций отразилось у нее на лице – слишком много, чтобы он смог прочитать их. Она кивнула и с не так-то легко дававшимся самообладанием поднялась.

– Я думаю, ты прав. Нас занесло. Я думаю, это из-за шампанского, – сказала она с дрожащей улыбкой. – Сейчас я лучше пойду. Лианн одна, не знаю, о чем я думала, оставляя ее так…

Адам провел рукой по лицу, испытывая неловкость от ледяной вежливости Аннабелл.

– С малышкой все в порядке, – сказал он. – Она же в соседнем доме. Садись, нам нужно поговорить.

– Нет, – быстро и твердо ответила Аннабелл. – Я и так слишком надолго оставила сестру. У меня есть обязанности, и я отношусь к ним весьма серьезно. Я не имею права убегать, когда мне захочется. Не следовало этого делать и сегодня ночью, я… – То ли от гнева, то ли от боли Аннабелл не окончила фразу. Глаза ее наполнились слезами, и, прежде чем Адам протянул руку, чтобы остановить ее, она повернулась и сбежала вниз по ступенькам веранды.

Он было бросился за ней, но потом остановился. Что, черт побери, сказать ей? Он больно ранил ее, а это было самое худшее из того, что можно сделать по отношению к Аннабелл. Но и она причинила ему боль. Ее слова насчет ответственности – он понял их. Услышать это от нее, сегодня ночью… От этих слов он почувствовал острую боль в животе и желание отказаться от всех хороших, правильных решений, принятых в последние два-три дня. Ему хотелось кричать, и рука, которая недавно держала частицу неба, сейчас сжалась в прозаический кулак. Кулак с силой ударил в подушку, лежавшую на качелях.

Черт! Черт побери, черт побери!

Надвигавшийся отъезд тяготил Адама, когда он думал, что разочарует одного человека, – теперь же таких, было двое. Он уставился в темную, как сажа, ночь, его чувства спутались в бессмысленный ком. Но он долженуехать. Если он останется, то проведет остаток своих дней, думая о том, как было бы там, в океане… и ненавидя выпавшую ему жизнь.

Он закусил губу – воспоминание о поцелуе Аннабелл пробудило в нем новую мысль: отъезд не излечит его от любопытства, ведь теперь ему больше всего хотелось узнать, что случилось бы, если бы он остался.

Стряхнув воспоминания, Адам устремил взгляд на полоску океана, которую он мог видеть с веранды, и попытался отогнать от себя мысль, что после стольких лет его по-прежнему мучает любопытство.

Он не жалел о том, что уехал, – просто не мог жалеть. Его карьера подводного оператора дала ему все, на что он рассчитывал.

Особое удовлетворение Адам получил от последней работы – он снял тридцатиминутный видеофильм о вымирающих обитателях моря, помещенных в местный аквариум. Адам наладил отношения с отцом, и химчистки не страдали из-за его отсутствия. Единственная оборванная ниточка – Аннабелл…

Он пришел повидаться с ней на следующий день после их ссоры. Аннабелл была «слишком занята», чтобы поговорить. Все остававшиеся до его отъезда недели она была занята. Она была занята и даже не могла поговорить с ним по телефону, когда он позвонил ей. То, что она избегала его, причиняло ему боль, и наконец Адам так рассердился, что у него пропало всякое желание поговорить с ней. Он посылал открытки Лианн и описывал свою жизнь нарочито ярко – на случай, если его строчки попадутся на глаза Аннабелл.

Но детство давно кончилось. Ее помолвка со Стивеном Стивензом, этим тупицей из муниципалитета, лишний раз доказывала, что он, Адам, и Аннабелл не были идеальной парой. Черт, она планировала свою жизнь, как генерал, идущий в бой: каждый шаг был продуман заранее, каждая трудность предусмотрена. Так жить было невозможно, по крайней мере, для него. Так жил его отец, и Адам по собственному опыту знал, что подобный жесткий самоконтроль мог лишить человека жизненной энергии. Его отец перенес два инфаркта, прежде чем наконец пересмотрел свою жизнь и удалился с матерью Адама на покой, причем переехал в Аризону.

Адам отковырнул кусочек отставшей краски с перил на веранде и бросил его во двор. Правда состояла в том, что ему не хватало прежней Аннабелл – разборчивой, придирчивой и суперорганизованной, но в то же время душевной, забавной и обаятельной.

Хотя они и были такие непохожие во всем, но всегда составляли, платонически, великолепную пару. Он не понимал, почему они не могут вновь стать друзьями. Возможно, мужчины и женщины по-разному смотрят на эти вещи. Отковырнув другой кусочек краски, он вспомнил, как Аннабелл в последний раз отвергла его, и решил: к черту!.. Мисс Ханжа из Колье-Бей и городской пройдоха довели его до точки.

Адам сощурил глаза. Может быть, пришло время вспомнить других старых друзей или завести новых? Друзей-мужчин. Таких, которые знают, что кружка пива и партия в покер решают все недоразумения. Бог знает отчего, но он провел большую часть времени, пока был дома, думая о том, как уговорить Аннабелл.

Глядя на океан, который так любил и куда, как он твердил себе, мечтал поскорее вернуться, он кивнул. Время двигаться.

Адам пробормотал «угу», но это «угу» больше походило на вздох сожаления. Когда-то Аннабелл Симмонз была его лучшим другом. Неважно, что она была женщиной, а не мужчиной.