Текст книги "А может, это любовь?"

Автор книги: Лори Пэйдж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Ник схватил кобылу под уздцы, отвел ее в дальний угол площадки и привязал там к изгороди.

Потом несколько раз ткнул койота дулом, чтобы убедиться, что тот мертв, и подошел к Стефани. Положив ружье на землю, он первым делом пощупал ей пульс. Немного частый, но это не опасно.

Стефани застонала и встала на колени.

– Что ты собиралась делать? Бороться с этим зверем голыми руками? – спросил Ник, обнимая ее за плечи.

– Нет, вот этим камнем.

– Потрясающе!

– Ты убил его?

– Ага.

Опершись на Ника, она встала и не смогла подавить стон.

– Разреши мне посмотреть. Койот тебя укусил?

– Нет.

– Ты так увлеклась собственным геройством, – взорвался он, – что могла не заметить, даже если бы он отхватил целый кусок. А что с рукой?

– Наверно, сломана, – виновато ответила она.

– Черт бы все побрал!

– Полегче с выражениями! Но выстрел был замечательный! – восхитилась Стефани. – Эта тварь была как раз между мной и кобылой, а ты убил ее наповал всего одним выстрелом!

Не обращая внимания на комплимент, Ник быстро ощупал ее руки и ноги. Да, рука сломана, но ни открытых ран, ни следов укусов он не обнаружил.

– Я отвезу тебя в больницу. – Ник все никак не мог успокоиться. Лошадь он заметил, поднимаясь в гору на машине, и обратил внимание на то, что она ведет себя как-то странно. А койота увидел, только когда выехал на открытое место. Вот тогда-то его сердце чуть было не остановилось.

Ник поднял Стефани на руки и понес к машине.

– Что ты делаешь? – возмутилась она.

– Несу тебя в машину. Ты вся дрожишь.

– Я могу идти сама, тебе незачем меня нести.

– Дуги дома? – спросил он, не обращая внимания на ее протесты. – Пусть он как следует осмотрит лошадь, а потом позвонит ветеринару, если у него возникнут какие-нибудь вопросы.

– Он ушел на рыбалку.

Ник подсадил ее в машину, потом вернулся за ружьем и тушей койота.

Сунув койота в пластиковый мешок, он кинул его на заднее сиденье. Местные власти захотят сделать вскрытие. В этих краях давно не было случаев бешенства.

Всю дорогу до города Стефани прижимала к себе руку. Она была бледна, но на боль не жаловалась.

Ник предупредил больницу по телефону, и их уже ждали, когда они приехали.

– Вы привезли койота? – спросил врач.

– Он в машине. Принести?

– Нет, отнесите в морг.

– Как миссис Боулт? – спросил Ник у медсестры, когда пришел из морга.

– У нее трещина в кисти, но это быстро заживет.

Ник позвонил шерифу, чтобы предупредить о случае бешенства, а потом оставил сообщение для Дуги на случай, если тот придет домой раньше, чем Ник привезет Стефани.

Когда он вернулся в пункт неотложной помощи, Стефани уже наложили гипс.

– Я дал ей болеутоляющее. Она немного не в себе, так что хорошо бы вам отвезти ее домой и уложить в постель, – проинструктировал врач. – Есть она может все. Оставлять ее одну лучше не стоит.

– Понял.

Ник обнял Стефани за талию и повел к машине. Она не сопротивлялась. В машине она откинулась на спинку сиденья и без лишних слов позволила ему пристегнуть ремень безопасности.

– Надо спросить доктора, что за таблетки он тебе дал. Впервые твой острый язычок не ранит мое мужское самолюбие.

– Временно, – отозвалась она.

Через пять минут они уже были дома. Дуги еще не возвращался. Ник усадил Стефани на кухне, не зная, что делать дальше.

– Хорошо бы поужинать, – вдруг провозгласил он громко, вспомнив, что не ел с самого утра.

– В холодильнике есть вчерашний суп, – ответила Стефани, не открывая глаз. – Овощной с мясом.

– Годится. Сначала мы поедим, а потом ты ляжешь в постель.

– Я уже ела, но все равно спасибо.

– А глаза можешь открыть? – Он заподозрил, что она не помнит, ела она или нет.

– Неохота. – Приоткрыв глаза, она добавила: – Болеутоляющие всегда на меня так действуют, – и снова их закрыла.

Ник разогрел суп и налил две тарелки. Ему пришлось несколько раз толкнуть Стефани, чтобы она окончательно не заснула, а потом отвести в спальню.

На комоде в спальне стояла фотография Клея. На ней он был красив как бог и широко и уверенно улыбался. Этому пижону всегда везло, почувствовав внезапную ревность, подумал Ник.

Его собственное отражение в зеркале Нику не понравилось. Женщинам он всегда казался худым, и они любили его подкармливать. Он, в общем-то, не возражал. Жаль, что он не нравится Стефани. Хотя когда-то давно она считала его замечательным. Пока не забыла и не вышла замуж за другого.

– В чем ты обычно спишь? – На лбу у Ника выступили капельки пота, а внизу живота вдруг стало жарко.

– Под подушкой лежит ночная рубашка.

Когда он достал рубашку, ему с трудом удалось побороть желание зарыться лицом в мягкие складки.

– Ложись. Я думаю, ты проспишь до утра.

Она сонно кивнула. Ника окатила странная теплая волна. Нежности. Желания. Восхищения ее храбростью. Страха за ее жизнь. Все эти чувства обуревали его последние два часа.

Пока он расстегивал ей блузку, пот градом катился у него по спине. Он отчаянно боролся с желанием раздеться самому и лечь рядом. Как будто он имел на это право.

Стефани открыла глаза и отвела его руки.

– Я сама. Только помоги мне дойти до ванной.

Когда дверь ванной снова открылась, он уже был рядом, и Стефани приняла его помощь с благодарной улыбкой. Лицо ее было белее снега. Он уложил ее в постель, подоткнув одеяло, и вздохнул с облегчением.

Не открывая глаз, Стефани едва слышно прошептала:

– Спасибо. Ты спас мне жизнь.

– Да ты сама убила бы этого несчастного койота. Я просто поспешил избавить его от страданий.

Стефани зевнула и отключилась, а он все стоял и смотрел на нее.

Очнулся он от шума на кухне.

– Мама? – Дуги вошел и увидел Ника. Брови его поползли вверх.

– Она спит. – Ник приложил палец к губам. – С ней произошел небольшой несчастный случай. У вас есть лишняя кровать? Я хотел бы у вас переночевать.

– У нас есть гостевая комната. – Нику показалось, что Дуги обрадовался тому, что не останется один.

– Отлично.

Помогая Дуги ставить в конюшню лошадь и закончить другие домашние дела, Ник размышлял о том, не нарывается ли он на неприятности, принимая такое участие в жизни Стефани. Но ведь он помощник шерифа, отвечающий за работу с подростками, уверял Ник себя. Он просто обязан присмотреть за ее сыном.

Кого он хочет обмануть? Нет, он здесь не из благородного чувства долга. Все гораздо проще. Хочет он в этом признаваться или нет, но между ним и Стефани существует связь. Ник еще не понял, какая именно, но он прочел это в ее глазах, когда укладывал спать. Она знала, что он в ее спальне, смотрит на нее, хочет ее…

Стефани проснулась от пульсирующей боли в руке. Сунув ноги в тапочки и прижимая к себе сломанную руку, она пошла на кухню, смутно припоминая, что Ник оставил там прописанные врачом болеутоляющие таблетки.

Запив таблетку водой, она немного постояла у окна. Величественные горы, окружавшие ранчо, стояли на страже зеленых, залитых лунным светом лугов, на которых мирно паслись коровы. Идиллическая картина!

Неожиданно в кухне зажегся свет, и, обернувшись, она увидела стоящего в дверях Ника с ружьем в руках, в наспех надетых джинсах.

– Не можешь заснуть? – спросил он тоном, никак не вязавшимся с его видом.

– Я проснулась от боли в руке и вспомнила про таблетки.

Ник вошел в кухню, выглянул в окно и вдруг предложил:

– Как насчет чашки какао?

– Согласна.

– Я сейчас вернусь. – Ник исчез так же неожиданно, как появился.

Стефани поставила на плиту кастрюльку с молоком. Ник вернулся в рубашке и носках.

– Так-то лучше, – с напускной суровостью сказала Стефани. – Мы не обслуживаем без рубашек и носков. – И, удивившись себе самой, она хихикнула.

Ник достал кружки и приказал:

– Садись. Я все сделаю. – Голос его все еще был хриплым со сна.

Давно забытые чувства вдруг нахлынули на нее, в памяти всплыли воспоминания, зыбкие, как лунный свет на горных озерах, старые, как гранитные валуны на ее ранчо…

Стефани попробовала какао и решила, что оно уже достаточно горячее. А потом, положив ложку, она сделала нечто странное: прислонилась к Нику и закрыла глаза.

Тепло его тела передалось ей, и это ощущение показалось ей восхитительным. Боль в руке утихла, и почудилось, что она плывет на облаке, серебристом и мерцающем, как лунный свет, только теплом.

Ник привлек ее к себе.

– Ты потрясающая, – прошептал он и осторожно потерся щекой о ее щеку.

Как давно она не чувствовала на своем лице жесткую мужскую щетину! Откуда-то из самой глубины поднялось желание повернуть голову и прикоснуться губами к губам Ника.

А он прижал ее к себе так крепко, что она ощутила его затвердевшую плоть. Его длинные, сильные пальцы скользили вдоль ее бедер, гладили живот.

– Как я мечтал об этом! Особенно в последнее время.

– Правда?

– От тебя так хорошо пахнет. Просто хочется тебя съесть, – простонал он, зарывшись лицом в ее волосы. Вспышки сдерживаемого желания пронзали ее тело.

Прошлое растаяло. Она вся дрожала от желания жить и наслаждаться жизнью, снова чувствуя себя молодой и желанной.

Однако это был Ник. Он был ее первой любовью, но и тем человеком, который разбил ей сердце. Понадобились недели, месяцы, годы, чтобы залечить нанесенную им рану.

– Нам не следует этого делать, – еле слышно прошептала она.

– Почему?

Тысячи причин пронеслись у нее в голове, но она смогла сформулировать лишь одну: – Дуги…

– Он спит. Мы одни, Стефи. Ты и я – тот, кого ты когда-то любила, тот, кто тебе нужен сейчас. Или подойдет любой другой?

Она покачала головой. Почему он всегда думает о ней плохо? Вот и тогда с Клеем, он не захотел выслушать ее объяснений и просто ушел, а ведь ей был нужен только он.

Руки Ника крепко держали ее. Она чувствовала, что он сгорает от желания.

Но и она хотела… хотела… Она сама не знала, чего хотела. Может быть, покоя. Спокойствия души, которого она не испытывала уже много лет. Доверия, в котором ей было отказано.

Ник повернул Стефани лицом к себе и снова заключил в объятия. Стефани положила руку ему на грудь, но не стала… не смогла… его оттолкнуть. Они стояли, тесно прижавшись, но глядя друг на друга словно враги.

Но ведь любила же она его когда-то…

Глаза Ника то горели жарким огнем, то становились холодными, а движения – осторожными и цепкими, будто она была каким-то диким существом, которое он хотел приручить.

Ник слегка коснулся губами родинки над верхней губой, потом обвел ее языком, как бы изучая это крошечное совершенство.

– Как давно я мечтал это сделать, – хрипло протянул он. – Долгие годы. – Он поцеловал ее сначала в уголок рта, затем впился в ее губы жарким поцелуем.

Она непроизвольно разомкнула губы, и его язык скользнул внутрь.

Время остановилось.

В какой-то момент Стефани, встав на цыпочки, обвила шею Ника, чтобы прижаться еще крепче. Следующим шагом могло быть лишь полное слияние.

Ник гладил ее спину, бедра, грудь, и с губ Стефани слетел невольный стон.

– Будь моею, – шептал он. – Растворись во мне, как бывало раньше, когда мы были молоды и беспечно отдавались своей страсти.

– Я хочу…

– Скажи мне, чего ты хочешь, – бормотал он, осыпая поцелуями ее шею.

– Чтобы было так, как тогда.

Он поднял голову. Внезапно в его глазах вспыхнула не то злость, не то ненависть.

– Мы никогда не будем такими, как тогда…

«До того, как я застал тебя с другим мужчиной»– таков был невысказанный конец фразы.

Стефани поправила упавшую ему на лоб прядь.

– Я тебя никогда не обманывала, Ник.

– Не лги!

– Я и не лгу, но ты не стал слушать мои доводы и не поверил в мою невиновность. Я тоже тебя за это до конца не простила.

– Почему у меня такое чувство, будто ты снова хочешь обвинить во всем меня, хотя это не меня ты застала в чужих объятиях?

– Возможно, мы оба были не правы. Ты был слишком упрям, чтобы вернуться, а я – чтобы оправдываться. А может быть, ты хотел воспользоваться моей так называемой изменой, чтобы порвать со мной? Кое-кто из моих друзей именно так и считал.

– Если ты этому поверила, значит, совсем меня не знала, – пришел он в ярость.

– Возможно. Но и ты меня не знал, если думал, что я тебя обманывала, а потом лгала. – Боль тех лет снова сжала ей сердце, но Стефани замолчала, боясь сказать то, о чем будет потом жалеть.

– Мама? – вдруг раздался голос Дуги.

Ник выпустил из рук Стефани и отступил, а она повернулась к плите и стала помешивать какао.

– Мы здесь, – крикнула она.

– С тобой все в порядке?

– Да. Немного побаливало, так что пришлось принять таблетку. Мы собираемся выпить какао. Будешь с нами?

– Буду. – Дуги зевнул и потер глаза.

Было два часа ночи. Колдовское время. Время человеческой слабости. Впредь надо быть поосторожнее и вообще не давать воли своим эмоциям.

Физической близости недостаточно. Она это поняла уже давно, когда ей было тяжело и одиноко, а его не было рядом. После смерти отца она училась и работала на своем маленьком ранчо. Время от времени заходил Клей. Проверить, как идут дела, – так он говорил. Но его взгляд говорил о другом. Она честно призналась ему, что у нее есть друг. Но Клей был к ней добр, а она так одинока. Она плакала, а Клей ее утешал.

Тут-то и появился Ник.

После того как они расстались, Стефани еще долго никому не доверяла. А Клей умел ждать…

Ник пил маленькими глотками какао. В желудке стало тепло, но лед в душе не таял.

Может, он все-таки был не прав все эти годы? Но трудно поверить всем этим словам о невиновности после стольких лет. Впрочем, какая разница!

Она была против их близости. Он определил это по тому, как она отводила взгляд, как неестественно пылали ее щеки, как менялся цвет ее глаз, в которых отражалась гамма разноречивых чувств – стыд, сожаление, гнев.

Его разум тоже противился физической близости, но эта женщина сводила его с ума, и он разрывался между желанием обладать ею и придушить ее.

– Очень болит рука? – спросил Дуги, облизывая губы.

– Уже нет – видимо, таблетка подействовала. У меня глаза слипаются. Пойду лягу.

– Правильно. А то нам с Ником придется тебя нести. Ты была в полной отключке, когда я вернулся с рыбалки. – Дуги залился счастливым смехом ребенка, одержавшего верх над взрослыми.

– И ты иди спать.

– Ага, – ответил он, но не только не сдвинулся с места, но и сделал вид, что пьет какао, хотя кружка уже была пуста.

Когда Стефани ушла, наступило молчание. Наконец Дуги спросил:

– Ты ведь хорошо знал моего отца, верно?

Ник не ожидал, что речь пойдет о Клее.

– Да. Он был моим другом. Мы три года были напарниками.

– Что бы ты… что бы ты подумал, если… если бы я тебе сказал, что он был мошенником?

Ник был поражен таким заявлением не меньше, чем если бы Дуги сказал ему, что его отец был убийцей-маньяком.

– Может, расскажешь, почему ты так считаешь? – предложил Ник.

– Два года тому назад, когда отец еще был жив, я случайно подслушал, как он спорил с одним человеком. Они говорили о бриллиантах, только тот человек называл их камушками. Он хотел узнать, куда отец их спрятал.

Дуги замолчал. У него был вид несчастного ребенка, мир которого рухнул. Ник было подумал, что, может, Клей и не был таким уж героем, каким его себе представляла Стефани, но тут же устыдился своей подозрительности.

– А что ответил твой отец?

– Они отошли от сарая и пошли к машине того парня, так что я больше ничего не слышал. Но они разговаривали вскоре после ограбления летнего домика на озере. Как ты считаешь, мой отец мог быть в нем замешан?

– А почему ты об этом вспомнил сейчас? – задал вопрос Ник. – Ведь с тех пор прошло уже два года.

– Я недавно видел в городе того человека, с которым говорил отец. – Уши Дуги стали пунцовыми.

– Где? Когда?

– У «Медвежьего зуба». Он стоял на тротуаре и смотрел на маму, когда она брала деньги в банкомате, что возле банка. – (У Ника похолодела спина.) – Это было с месяц назад. С тех пор я все время встречаю его в городе, мне кажется, что он болтается без дела.

– А как он выглядит?

– Обыкновенно. Примерно такого же роста, как мой отец. У него родимое пятно на правом виске, черное такое, с неровными краями. Ему нужно провериться у врача. Мы проходили в школе на уроках биологии про рак кожи.

Как это дети всегда перескакивают с одного предмета на другой? Его племянница Никки умудряется втиснуть в одно предложение по три совершенно не связанные между собой темы!

– А когда ты его видел в последний раз?

– В субботу, на футболе.

– Я проверю, кто он такой.

– А что ты думаешь о моем отце?

Нику захотелось взлохматить волосы Дуги, как он обычно поступал с Никки, и успокоить мальчика, но уж слишком серьезным было выражение лица Дуги.

– Я десять лет работал с твоим отцом, а три года мы были напарниками, и я не встречал более честного человека. Я не задумываясь доверил бы ему свою жизнь, что я пару раз и сделал. Помнишь, когда я попал под перекрестный огонь двух конокрадов?

Дуги кивнул.

– Твой отец убил того снайпера, который собирался меня прикончить, и рисковал при этом своей жизнью. – Помолчав для пущей важности, Ник добавил: – Клей Боулт был честнейшим человеком.

Дуги вздохнул с явным облегчением. Он встал и отнес свою кружку в раковину. Ник заметил, что мальчик с трудом сдерживает слезы.

– Только не говори ничего маме, – попросил он, взяв себя в руки. – Она рассердится, что я как бы сомневаюсь в отце. Ей будет больно.

Комок застрял у Ника в горле. Ему и раньше нравился сын Стефани, а сейчас он почувствовал к нему уважение. Два года носить в себе это страшное сомнение и молчать, чтобы не расстраивать мать! Таким сыном можно гордиться!

– Об этом будем знать только мы двое, – пообещал Ник, положив руку на плечо Дуги. – Если я что-нибудь разузнаю об этом человеке, я тебе скажу, а ты предупреди меня, если снова увидишь его в городе.

– Ладно. А если узнаешь что-нибудь о моем отце, ну, что-то нехорошее, скажешь?

– Скажу. – (Дуги имел право знать правду.) – Когда ты встаешь по утрам заниматься делами?

– В шесть обычно.

– Тогда нам лучше пойти спать, а то до шести осталось всего три часа.

– Тебе не обязательно вставать, я и сам управлюсь, – запротестовал Дуги, но на лице его засияла довольная улыбка.

– Для меня это не проблема. Вообще-то я собирался попросить тебя присмотреть за моим стадом, когда в следующий раз поеду к себе на ферму. У меня несколько акров земли по ту сторону ручья, и я выращиваю лам для одного пижона из Денвера. Может, подскажешь, для чего нужны эти животные?

– В Южной Америке из их шерсти делают одеяла и пальто. А еще из лам получаются хорошие вьючные животные.

– Вот как! – Ник выключил свет на кухне, и они отправились по своим комнатам.

Однако Ник никак не мог уснуть, вспоминая рассказ Дуги о Клее.

Ясно одно – ему предстоит докопаться до истины, чего бы это ему ни стоило.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Стефани разбудил мужской смех. Поначалу она подумала, что ей просто приснился кошмар, а на самом деле прошедшие два года – дурной сон и Клей жив и здоров.

– Завтракать! – услышала она за дверью голос Дуги. – Если ты не встанешь, мы с Ником все съедим.

Ник!

Какой стыд! Сегодня ночью она позволила ему то, чего не позволяла ни одному мужчине после смерти Клея. И это при том, что в доме был Дуги. Но даже если бы сына не было дома, это нисколько не оправдывает ее поведение. Она не допустит, чтобы Ник снова увлек ее, она уже не та глупая девчонка, какой была раньше.

– Уже иду! – крикнула она.

Встречи с Ником сейчас не избежать, но будь она проклята, если выйдет к ним в ночной рубашке и халате. Стефани умылась, надела брюки и очень широкую майку, скрывавшую ее фигуру. Причесавшись и заложив волосы за уши, она решила, что краситься не будет, чтобы Ник не подумал, что она прихорашивается ради него.

– Тра-та-та-та! – пропел Дуги. – Сюрприз! – На столе стояло блюдо с оладьями и бекон.

Стефани прикрыла глаза ладонью.

– Твоя улыбка, Дуги, меня прямо ослепила.

Дуги еще громче рассмеялся своим ломающимся голосом, напомнившим ей о том, что очень скоро он станет взрослым. Эта мысль вызвала слезы у нее на глазах, и, чтобы скрыть их, она уткнулась в стакан апельсинового сока, который ей протянул сын.

– Доброе утро, – раздался голос Ника.

– Привет, – ответила она с притворным удивлением. – Я думала, ты на работе.

– У меня сегодня выходной.

– Ник помог мне со всеми хозяйственными делами, мам.

– Большое ему за это спасибо. – А что еще она могла сказать? Тем более что сын глядел на помощника шерифа с нескрываемым восхищением.

Стефани села за стол, мужчины – по обе стороны от нее. Клей обычно садился напротив, уверяя, что ему нравится все время смотреть на нее.

Чего нельзя было сказать про их гостя. Стефани вообще не могла понять, в каком Ник настроении. То, что случилось ночью, никогда не должно повториться. Это был просто порыв безумия, и только.

– Мам, можно? – спросил Дуги, запихивая в рот остатки еды.

– Извини, что ты сказал?

– Ник предложил, чтобы мы с Клайдом поехали к нему на ферму посмотреть на лам.

– А когда вы собираетесь ехать? – Стефани посмотрела на Ника с досадой.

– Мальчики могут ехать прямо сейчас, а я еще вымою посуду, – лениво улыбнулся Ник, уловив в ее тоне явное желание как можно скорее от него избавиться.

– Это совсем не обязательно, я сама вымою.

– Ты сегодня должна отдыхать, – решительно заявил он.

Сердце Стефани упало. Он наверняка собирается поговорить о том, что произошло ночью. Вообще-то им действительно надо поговорить начистоту. Она дорожит своей репутацией и ни за что не даст Дуги повода сомневаться в правильности ее поступков. Она помнила, в каком замешательстве были они с отцом, когда от них ушла мать.

Стефани еще не кончила завтракать, когда появился Клайд. Дуги сорвался с места, как дикий гусь, услышавший зов своей стаи.

– Как хорошо было бы снова стать молодым, – заметил Ник, прислушиваясь к удалявшемуся топоту копыт.

Ник взял со стола свой кофе и, откинувшись на стуле, стал пальцем гладить толстую ручку кружки.

Какими нежными были его руки, когда он гладил ее, каким восхитительным было их прикосновение… Краска залила лицо Стефани. Облокотившись на стол, она приложила руку ко лбу, пытаясь скрыться от изучающего взгляда Ника.

Трусиха! Не может она сегодня смотреть ему в глаза, и все тут! И как ни стыдно ей было в этом признаться, она сама виновата в том, что произошло.

– Голова разболелась? Прими таблетку.

– Нет, нет, все в порядке. – Стефани осмелилась глянуть Нику в глаза. Это было ошибкой. Взгляд его выражал такую заботу, что у нее перехватило дыхание.

– Стефани.

– Да?

– Нам надо поговорить.

Так она и знала! Ник был не из тех, кто останавливается на полдороге. Еще Клей говорил, что Ник, как бульдог, уж если вцепится, то не отстанет, пока не выяснит все до конца.

– О чем?

– После того как ты вчера ушла спать, у нас с Дуги был разговор.

Господи, неужели Дуги их видел? Как она все объяснит ему, если и себе-то не может?

– Он рассказал, что нечаянно подслушал разговор Клея с одним человеком… В чем дело?

– Ты хочешь поговорить о Дуги и его отце? – дрожащим голосом спросила она.

– Ну да. – Он был явно озадачен. – Или хочешь сначала поговорить о том, что было ночью?

– Нет, – резко бросила она и добавила: – Что ты хотел рассказать о Дуги и Клее?

– Мальчик боится, что его отец замешан в преступлении. Он случайно подслушал разговор Клея с незнакомым человеком о каких-то камушках вскоре после ограбления дома на озере. Ему кажется, что говорили о бриллиантовом ожерелье, которое так и не было найдено.

На какое-то мгновение Стефани задумалась. Может, поэтому Клей был так мрачен и неразговорчив в то лето? Часто сердился и вообще не был похож на себя, подумала она.

Или ей сейчас хочется оправдать свое собственное поведение: ведь в то утро, когда он был убит, они поссорились. Она рассердилась на Клея за то, что он противился ее желанию быть не только матерью и домохозяйкой, но и иметь собственное дело. Видимо, тут она похожа на свою мать, как ни трудно ей в этом признаться.

– Дуги думает, что Клей имеет отношение к ограблению?

– Он спросил, не считаю ли я его отца преступником.

– А что ты ответил?

– Что я все проверю, – внимательно посмотрев на нее, ответил Ник.

– Тут нечего проверять, Клей был кристально честным человеком. Он бы ничего такого не сделал.

Ник хмыкнул.

– Ты в нем сомневаешься? – взорвалась Стефани.

– Я – нет. А вот ты все же на минуту усомнилась. Почему?

– Да нет, я…

– Почему, Стефи? – настаивал он. – Что тебе было известно? Что все-таки заставило тебя заподозрить, что Клей мог быть и виноват?

– Ничего! – Стефани вскочила. – Не пытайся приписывать мне свои мысли. Клей был замечательным. Замечательным отцом и мужем. Он гордился службой в полиции и никогда бы не запачкал честь мундира.

Стефани умолкла, и в кухне стало тихо. Слышно было лишь ее прерывистое дыхание.

Ник продолжал внимательно ее изучать, будто она была главной подозреваемой.

– Он никогда бы не пошел на такое, – сказала она уже более спокойно. Чтобы не видеть Ника, она подошла к кофеварке и налила себе кофе, хотя знала, что не сможет сделать ни глотка.

– Я знаю. – Ник поднялся. – Но Дуги должен понять то, что он слышал. А я должен разузнать все об этом незнакомце. Дуги видел его в городе. И он следит за тобой.

– Следит за мной?!

Ник кивнул.

– А Дуги не грозит опасность?

– Не знаю, – ответил Ник, откинув со лба непослушную прядь.

Как хорошо она помнила, какими были на ощупь эти волосы, и эту непокорную прядь! У нее даже ладонь зачесалась.

– Я буду присматривать за вами обоими, – сказал Ник и принялся мыть посуду.

– Не надо за мной присматривать. Я уверена, что нет никакой опасности… – Но, взглянув в лицо Ника, она поняла, что у него в этом уверенности нет.

– Я тебе скажу, когда буду в этом убежден. А потом мы поговорим о нас.

– «Нас» не существует.

– Когда-то мы существовали. Что с нами случилось, Стефи? Я никогда не мог этого понять.

– Не мог понять? Ты застал меня в объятиях другого человека и отказался меня выслушать. Ты заявил, что я не смогу опровергнуть факт. А этот факт ты истолковал по-своему. – Стефани так разволновалась, как будто это произошло вчера.

– Ты считаешь, что я неправильно все истолковал? – с убийственным сарказмом спросил он.

– Да, – только и могла выдавить из себя Стефани.

Ник ничего не ответил и, вымыв посуду, уехал. Без единого слова. Без единого взгляда.

Внезапно обессилев, Стефани опустилась на стул.

Она не помнила, сколько времени так просидела. В голове была сумятица. Их общему прошлому не было места в будущем. Ей надо воспитывать сына и заниматься своим делом, чтобы зарабатывать на жизнь. У нее нет времени на глупости. Вот что она должна ему сказать.

Судя по описанию, данному Дуги, это был именно он. Одного роста с Клеем. И родимое пятно. Одет он был как обычный ковбой или лесоруб, а может, и просто турист – джинсы, рубашка с длинными рукавами и сапоги с отворотами. Ник наблюдал за ним из патрульной машины.

А тот наблюдал за Стефани. Она стояла в витрине своего магазина, хорошо просматривавшейся со всех сторон, и была отличной мишенью, задумай кто-либо в нее стрелять. Стефани была полностью поглощена оформлением витрины и, конечно, не замечала, что за ней наблюдают. Она надевала на манекен серовато-зеленый костюм, слишком теплый для лета, даже в горах.

Ник представил себе Стефани в этом костюме. Они поедут в горный ресторан обедать, а когда вернутся домой, она пригласит его войти. Дома она снимет жакет. А потом, когда они будут сидеть у огня, – блузку и юбку. А потом…

Черт! Пока он мечтал о том, чего никогда не будет, объект его наблюдений исчез.

Ник вышел из машины и направился к магазину Стефани. В это время «объект» вышел из пункта проката видеотехники. Завидев Ника, он поспешно удалился в противоположном направлении.

– Вы знаете парня, что только что вышел от вас? – спросил Ник, зайдя в салон и поздоровавшись с его хозяином Джо Моссом.

– Нет, но он заходил пару раз. На днях взял напрокат видеомагнитофон.

– У вас есть его имя и адрес?

– Конечно. – Хозяин салона просмотрел компьютерный список покупателей. – Вот. Боб Гринвуд. Живет в пансионате на Ист-Мэдисон. Он что-нибудь натворил?

– Да нет. Мне кажется, он без работы, а мне нужен помощник на ферме.

– Может, вам нужны отпечатки пальцев? – спросил Джо, лукаво подмигнув Нику. – Он переворошил все видео. Моя жена страшно ругалась, потому что совсем недавно стерла везде пыль и навела порядок.

Ник положил один магнитофон в пластиковый пакет и сказал Джо:

– Запишите на мой счет.

– Не надо. Я верю, что вы его вернете.

– Спасибо. За мной стаканчик!

В полицейском управлении он ввел отпечатки в компьютер и сделал запрос в ФБР. Затем вернул видеомагнитофон и отправился патрулировать улицы.

Стефани все еще занималась витриной. Встав на колени, она раскладывала в художественном беспорядке шарфы и косынки, чтобы создать впечатление, будто это унесенные ветром желто-красно-коричневые листья.

Однажды она, смеясь, убегала от него в осеннем лесу. А потом они оба упали в кучу опавших листьев и он впервые ее поцеловал… Ни к чему вспоминать об этом!

После смены Ник снова заехал в управление и нашел у себя на столе распечатку из ФБР.

В сведениях ФБР значилось, что парня зовут вовсе не Боб Гринвуд, а Боб Грисли. Когда-то он был полицейским и в течение шестнадцати лет работал в отделе по борьбе с преступностью в Лос-Анджелесе. Но потом пошел по кривой дорожке и попал в тюрьму за сокрытие и последующую продажу вещественных доказательств – лодок, машин, драгоценностей.

Первое, о чем подумал Ник после того, как он все это прочел, была безопасность Стефани и Дуги. Будь он проклят, но он защитит то, что принадлежит ему…

Стоп! Во-первых, они ему не принадлежат. Во-вторых, он обязан защищать всех граждан. Стефани и Дуги только лишь одни из многих.

На следующий день Ник поговорил с шерифом.

– Дуги Боулт думает, что его отец был замешан в преступлении. Клей вел расследование по делу о краже бриллиантов два года назад?

– Нет. Дело вел Баркли. Но возможно, связь какая-то есть. Клей учился в полицейской академии в Калифорнии, а потом два года работал в Лос-Анджелесском управлении полиции, по всей вероятности именно в то время, когда там служил Грисли. Хотел бы я знать, зачем Грисли пожаловал к нам и где он был эти два года?

– Мне нужен допуск к досье Клея. Если что-то было, я обязательно докопаюсь. А Грисли, как бывший полицейский, верно рассчитал, что за два года о краже все позабыли.

– Да, с отъездом Баркли в Техас больше никого не осталось, кто бы был знаком с этим делом. Я распоряжусь, чтобы вам оформили допуск, – сказал шериф, поднимая трубку.

– Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь еще знал, что я веду расследование.

– Пожалуй, вы правы. Хорошо бы выяснить, где у нас червоточина. Между прочим, мэр очень доволен вашей программой работы с подростками. С тех пор как вы организовали футбольную команду и клуб плавания, вандализм и мелкие кражи сократились на сорок процентов. Отличная работа.