Текст книги "Удачный контракт"

Автор книги: Лори Фостер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

– И когда же ты собираешься жениться на ней?

Медленно, абсолютно не желая, особенно сейчас, говорить на эту тему, Тони отложил бумаги.

– Никогда.

Джон оперся ладонями о стол и подался вперед, испепеляя брата гневным взглядом.

– И какого черта?! Она же идеально подходит тебе! Оливия вообще идеальная женщина!

Идеальная? Когда-то и он сам так считал. Теперь же ничто не выглядит идеалом. Уже две недели Тони не видел Оливию. Пару раз, смирив уязвленную гордость, он как бы невзначай заглядывал в ее магазин. Конечно, у него всегда находился подходящий деловой повод, но, честно говоря, в глубине души Тони надеялся, что, встретившись с ним, она смягчится и снова захочет его, пусть даже сейчас и беременна. Но Оливии не оказывалось на месте. Он звонил ей домой раз или два, но каждый раз выслушивал лишь холодный голос автоответчика. Нет сомнений, она спешно готовится к открытию своего нового магазина. И эта мысль заставляла его злиться еще больше.

Он взглянул на Джона, потом на заваленный бумагами стол, тонко намекая брату, что очень, очень занят.

– И это не твое дело, Джон!

– Ты хандришь уже достаточно долго. Черт возьми, мама тревожится о тебе, Кэйт тревожится о тебе. Почему бы просто не признать очевидное и не сказать, что любишь ее?

– Потому что она врала мне, вот почему! – Тони почти кричал.

Джон вздрогнул, словно напуганный столь бурным проявлением чувств.

– Врала тебе… о чем?

Жалея, что неосторожно проговорился, Тони покачал головой.

– Почему бы тебе не заняться своими собственными делами?

Вместо ответа Джон уселся на стол.

– Это была большая ложь или так, мелкий обман? И не сверкай глазами! Я пытаюсь помочь.

– Если хочешь помочь, найди мне такую же идеальную женщину, как Лайза.

Выражение полного ошеломления появилось на лице Джона, потом он разразился истерическим смехом.

– Лайза? Идеал? Ты, должно быть, смеешься…

– Она идеальна для тебя. Вы двое никогда не воюете друг с другом. И я хорошо знаю, что она никогда не врала тебе.

– На самом деле мы воюем постоянно. И мне это нравится. У меня есть прекрасный повод все валить на нее. – Джон подмигнул, поставив Тони в тупик. – Что касается лжи… Лайза действительно никогда не лжет мне. Я солгал ей лишь однажды, самому противно вспоминать.

Тони удивленно посмотрел на брата.

– Когда же?

– Еще до свадьбы. И представь, чуть все не разрушил! Но Лайза, золотое сердце, не отвернулась от меня. Она просто взбесилась от злости, а потом повернула так, что я валялся у нее в ногах и умолял выйти за меня замуж, сам не понимая, что делаю. Как оказалось, ее разозлило не то, о чем я соврал, а то, что я соврал вообще. У тебя с Ливи такая же история?

Тони некоторое время раздумывал над вопросом. Что его самого больше бесит? То, что Оливия использовала его ради секса, или то, что она, похоже, не хочет его сейчас? И решил, что может простить все, лишь бы она любила его, но… Он покачал головой, так и не придя ни к какому ответу.

– А Кэйт с Брайаном? Как у них? – задал он вопрос.

– У них тоже свои сложности. Кэйт, ты знаешь, умеет быть настоящей занозой. Но они любят друг друга. Поверь, если ты любишь Оливию, все остальное не имеет никакого значения.

Тони прищурился, размышляя над словами Джона. Да, возможно, так оно и есть, но вся беда в том, что Оливия, похоже, не любит его.

– Я не знаю… – Он развел руками. Джон хлопнул ладонью по столу.

– Я этого не понимаю! Оливия – такая сексуальная леди. Умница. Красавица. Дети обожают ее. Женщинам она понравилась.

Тони сделал вид, что не слушает, и углубился в бумаги, демонстрируя повышенный интерес к ним, пусть даже глаза не различали ни единой строчки.

Джон сложил руки на груди и окинул брата гневным взглядом.

– Она сексуальна. Очень сексуальна. Ты сам знаешь.

Скомканная бумага захрустела в кулаке Тони. Он бросил короткий взгляд на младшего брата.

– Ты, похоже, разговорился. Какое у тебя право замечать, сексуальна она или нет?

– Я похож на слепца? Оливия – одна из самых интригующих особ. Холодная снаружи, горячая, как огонь, внутри. Любой мужик заметит это с первого взгляда. Да только многие мужики слишком пугливы, чтобы подойти ближе и хоть что-то разглядеть.

Тони бросил бумаги в сторону и резко оттолкнул кресло от стола Потом угрожающе шагнул к Джону, но брат лишь покачал головой.

– Взгляни на себя. Ты совсем раскис. Брось все, иди к ней, скажи, что любишь ее и хочешь, чтобы она вернулась.

И против своего желания Тони взорвался:

– Она бросила меня, осел! И назад дороги нет.

Было почти забавно наблюдать, как покраснело лицо Джона. Очевидно, эта возможность не приходила ему в голову.

– Почему? – только и смог пробормотать он. – Этого я не понимаю. Похоже, она без ума от тебя. Я в этом просто уверен.

Без ума от него? Тони остановился.

– Мне нужно заняться делом, – проскрежетал он сквозь зубы, мечтая остаться в одиночестве и предаться своему горю, но Джон снова покачал головой.

– Не понимаю. Если ты хочешь ее, то почему не сватаешься к ней?

– Свататься к ней? Свататься? Что это за слово такое?

– Самое подходящее.

В этот момент в дверь ввалился Брайан. И Джон без малейших колебаний изложил ему всю ситуацию. Тони сжал голову руками и рухнул в свое кресло за столом. Двое мужчин спокойно продолжали обсуждать его жизнь, словно его самого и не было в кабинете. Проклятые сплетники! Хорошо хоть, мать и сестра не знают.

Не успел он это подумать, как в кабинет влетела Кэйт.

– Что ты сделал с Оливией?

Тони откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

Джон начал снова все объяснять с самого начала, и Кэйт, выслушав брата, заявила:

– Дело серьезное. Я попробовала поговорить с ней, но…

– Ты разговаривала с ней? – встревожился Тони. – Когда?

– Сегодня утром. Она выглядит ужасно. Совсем не похожа на себя.

– Что ты имеешь в виду? Она до сих пор болеет? – Он заметил, как переглянулась его родня, но в этот момент ничто не имело значения.

– Ничего не знаю по поводу ее болезни, Тони. Я полагаю, это называется «разбитое сердце». И между прочим, именно ты разбил его. Я хочу сказать, совершенно очевидно, что Оливия без ума от тебя.

Вот снова! Тони подался вперед и недовольно проговорил:

– Ну почему все твердят одно и то же? Эта женщина бросиламеня.

– Но почему? Что ты с ней сделал? – в один голос спросили Кэйт и Брайан.

Этого Тони выдержать уже не мог. Вскочив на ноги, он бросился вон из кабинета.

– Все! Хватит. У меня сейчас ленч.

Джон поймал его за руку на пороге кабинета.

– Я всегда полагал, что ты разумный человек, Тони. Но сейчас ведешь себя как последний дурак. Хватит сидеть тут и дуться. Иди и все исправь!

– И как же, по-твоему, это сделать?

Джон хлопнул его по плечу и усмехнулся.

– Я же сказал, что ты у нас умный. Что-нибудь придумаешь.

Тони потребовалось еще несколько дней, чтобы разработать надежный план. Это единственный способ пробиться к Оливии.

Он будет апеллировать к ее деловой этике.

Он перехватил ее в одном из магазинов в центре города, где она деловито натягивала мерцающую белыми огоньками гирлянду в выходившей в холл отеля витрине. Она стояла на небольшой табуретке, на ее лице играла улыбка, весь вид излучал здоровье и счастье. Гм. Совсем не похоже на женщину, страдающую по любимому мужчине. Тони едва не развернулся и не ушел, но в этот момент Оливия заметила его, и улыбка мгновенно исчезла. Ее темные глаза смотрели внимательно и настороженно.

Он приблизился и подал руку, помогая ей спуститься с табуретки.

– Привет, Оливия.

– Тони? Что занесло тебя в наши края?

– Честно говоря, искал тебя.

Настороженность во взгляде усилилась, и Оливия нервно сплела пальцы.

– Вот как?

– Думаю, нам нужно обсудить некоторые вопросы. А ты как считаешь? – Он старался говорить мягко, не желая раздражать ее без крайней необходимости.

– Я… я думаю… нужно. – Она повернулась и позвала помощницу. – Закончишь с гирляндой, хорошо, Алисия? Я буду в своем кабинете.

Не говоря ни слова, она двинулась в глубь магазина. По торговому залу были развешены красные и белые рождественские гирлянды, и Тони вдруг подумал: украшала ли она свою квартиру? Вряд ли!

Впрочем, в этом году он тоже не развешивал украшения. Просто это не казалось важным.

Кабинетик был меньше, чем тот, в котором они встречались прежде. Она закрыла дверь, как только он вошел, затем прошла и села за стол.

– Как поживаешь, Оливия? Кэйт сказала, ты выглядишь больной.

На долю секунды в ее глазах промелькнул испуг, но Оливия тут же расслабилась:

– Это утренняя тошнота. Хотя схватывает в самое неподходящее время, не только по утрам.

Превосходно, подумал Тони. Лучшего начала невозможно и пожелать.

– Ты заметила еще какие-то перемены?

Взглянув на него несколько встревоженно, она улыбнулась и сказала:

– Ты знаешь, заметила. Всякие мелочи, но просто удивительно, как малыш дает о себе знать. Пусть даже это еще самое начало.

– Какие именно мелочи? – Он неотрывно смотрел ей в глаза, не позволяя отворачиваться.

Она покраснела, потом покачала головой.

– Ничего особенного. Так… мелочи.

– Но я хочу знать! Это, если помнишь, часть нашего соглашения.

Оливия вздрогнула.

– О чем ты говоришь?

Тони потребовалась вся его воля, чтобы скрыть нарастающее предвкушение. Догадайся она о его конечных мотивах, и все пропало! Он взял в руки кружевной лоскуток со стола и начал с повышенным вниманием изучать его.

– Ты согласилась позволить мне видеть все перемены – если забеременеешь. Сейчас я, конечно, понимаю, ты согласилась лишь потому, что полагала, до этого дело не дойдет…

Ее лицо побледнело.

– Я уже выразила свои сожаления относительно всего, что случилось. Но ребенка я оставлю у себя.

– Я требую возможности видеться с малышом.

– Разумеется.

– И, – продолжил он, – я хочу оплатить половину расходов на ребенка. В том смысле, что я буду оплачивать половину твоих медицинских счетов.

– Нет! – Она подалась вперед, испепеляя его взглядом. – Я уже сказала: мне от тебя ничего не нужно.

– И я тебе верю. Но мое право – оплатить половину.

– Но это мое тело и мой ребенок! – Оливия словно споткнулась. – Хорошо. Это и твой ребенок тоже. И когда он родится, ты, если захочешь, можешь оплачивать часть счетов педиатра. Здесь я согласна. Но свои счета я буду оплачивать сама.

– Я могу привлечь тебя к суду, ты знаешь.

Она открыла рот от удивления.

– Через суд потребуешь, чтобы я брала твои деньги?

– Если угодно. Дело чести – соблюдать договор.

Чувствуя себя чудовищем, Тони поднялся, обошел вокруг стола и повернул ее кресло к себе. Опустившись на колени, он взял ее руки и крепко сжал их.

– Неужели ты искренне полагаешь, что я сделаю это, Оливия?

Она покачала головой, и волосы рассыпались по ее плечам.

– Нет. Но ты сказал…

– У нас есть и другие договоренности, милая. – Он помолчал и добавил совсем тихо: – Разве ты не помнишь? Ты обещала, что я смогу наблюдать за малейшими переменами в твоем теле. Я хочу именно этого, Оливия. Я хочу знать все до последней мелочи.

– Но… сейчас все по-другому.

– Нет. Изменилось лишь то, что ты призналась во лжи и в том, что хочешь оставить ребенка себе. Остальная часть договора остается в силе. – Он еще раз сжал ее пальцы и посмотрел долгим взглядом в ошеломленные глаза. – Это меньшее, что ты можешь сделать. – В этот момент взгляд его упал на ее грудь, и он прошептал: – Я купил книжку, в которой детально описаны все перемены. Там пишут, что в первую очередь груди становятся более чувствительны и набухают. – Он снова посмотрел в ее расширившиеся темные глаза. – Сейчас я вспоминаю, когда мы последний раз занимались любовью, они действительно были более чувствительны.

Ее грудь поднялась и опустилась, потом Оливия тихо кивнула.

– Ага.

– И они действительно набухли?

Облизнув губы, она снова кивнула.

– Немного…

– И соски стали темнее?

– Да. – Ее голос превратился в едва слышный шепот, хриплый и дрожащий.

– Я хочу посмотреть.

– Тони…

Он погладил пальцем ее тонкое запястье и прошептал:

– Шшш. Все будет в порядке. Мне просто любопытно. Ты знаешь, как много все это значит для меня.

– Но я думала, ты нашел другую женщину…

Мысль о том, чтобы прикоснуться к другой, не к Оливии, показалась ему отвратительной. Он не хочет другую женщину! Пусть даже придется провести остаток дней без ребенка, в полном одиночестве, он не захочет никого, кроме нее, Оливии!

– Нет. Не думаю, что это необходимо. – Он освободил ее руки и встал, испытывая потребность в некоторой дистанции, прежде чем сделает заявление. – У нас будет этот ребенок, и нам этого достаточно.

Оливия встала и коснулась его плеча.

– Мне так жаль, Тони. Честно. Я вовсе не рассчитывала, что так получится. План казался таким простым…

Погладив ее по щеке, Тони улыбнулся.

– В тебе нет ничего простого, милая. Ты самая сложная женщина из тех, кого я знаю.

– Я действительно спутала все твои планы, да? – Она потупилась.

– Было бы очень хорошо, если бы ты как можно точнее соблюдала условия договора. Я хочу вместе с тобой ходить к врачу. Когда доктор будет прослушивать сердце малыша, я тоже хочу послушать.

– В этом нет проблем.

– Еще я хочу знать о каждом приступе утренней тошноты. Я хочу видеть, не отекли ли твои лодыжки. – Его голос наполнился нежностью. – И чувствовать, что твои груди набухли. – Она содрогнулась, и он захотел ее так, что едва мог дышать. – Я уже видел тебя, Оливия, так что это не будет вторжением в твою частную жизнь. Я прикоснусь к тебе… – Ему пришлось остановиться и перевести дыхание, потому что легкие отказывались вдыхать. – Я знаю твое тело, знаю, как оно выглядит, каково на ощупь. Мне будет легко обнаружить малейшую перемену. Ты мне позволишь?

– Да. – Ее щеки пылали, глаза блестели. – Да. Это меньшее, что я могу сделать.

Он распознал признаки возбуждения в ее голосе, в ее лице, и ему самому потребовалось несколько секунд, чтобы обрести дар речи.

– Я могу прийти вечером…

– Я бы предпочла…

– Я знаю. Ты не хочешь видеть меня в своей квартире. Я понял это, когда уходил прошлый раз. Ты всегда избегала оставлять меня у себя. Конечно, из-за того, что ты не рассчитывала родить ребенка и хотела жить отдельно от меня. Ты не хотела допускать меня в свое святилище. Но сейчас ты носишь моего ребенка, и, так или иначе, мне придется приходить к тебе.

– Да, – прошептала она.

Тони едва не расплылся в улыбке. Полная победа, думал он, зная, что добился своего.

– Как насчет шести вечера?

– Думаю, к этому времени я освобожусь.

– Прекрасно. Итак, до вечера.

Оливия еще раз расчесала волосы и отступила от зеркала. Тони опаздывал на пять минут, и она начала нервничать. Невозможно поверить, но она так счастлива! Она скучала по Тони отчаянно, прошедшие дни казались вечностью. Сколько раз ей хотелось рассказать Тони о малейших переменах, которые она начала замечать в себе! Даже работа не заполняла пустоту – ситуация для нее неслыханная.

До сих пор.

Когда раздался стук, она помчалась к двери. Сегодня ей совсем не хотелось иметь дела с соседями; они не отходили от нее ни на шаг после той ночи в больнице. Хотя их забота согревала, ей не хотелось, чтобы Тони узнал обо всем риске, связанном с этой беременностью.

Но когда дверь открылась, Тони уже стоял в окружении знакомых лиц. Он иронично усмехнулся, раскланялся со всеми ее соседями и шагнул внутрь. Оливия уже закрывала дверь, когда Тони окликнула Хильда:

– Заботьтесь о ней сейчас, слышите? А то, как бы не пришлось опять мчаться ночью в больницу!

Тони удивленно взглянул на нее.

– О какой, черт возьми, больнице идет речь? – Оливия попыталась придумать какую-нибудь отговорку, но Тони сжал ее плечи и слегка встряхнул. – Хватит лжи, Оливия! Черт возьми, скажи хоть раз правду.

– Прости. Я просто не хотела тревожить тебя.

– Тревожить меня чем? С ребенком все в порядке?

– С ребенком все прекрасно. – Она поспешила следом за ним к столу, чтобы продемонстрировать самую свежую сонограмму.

Тони посмотрел на странную черно-белую картинку, нахмурился и спросил:

– Где?

Оливия радостно засмеялась, потому что его реакция полностью повторила ее собственную.

– Ты не можешь еще видеть малыша, он совсем крошечный. Фактически, сейчас он всего полдюйма ростом. Но, да будет тебе известно, к восьмой неделе у него уже будут пальчики на руках и ногах.

Тони озадаченно посмотрел на нее, потом расплылся в улыбке.

– На руках и ногах, говоришь?

Оливия взяла сонограмму и рассказала и показала на ней все, что узнала от доктора.

– Выкладывай по порядку, что произошло с тобой, – потребовал Тони. – И как ты вдруг забеременела, если считала, что не можешь?

Оливия взяла Тони за руку, усадила его на диван и повела долгий рассказ о своей проблеме, выслушивая по ходу миллионы вопросов.

– А что случилось той ночью? Почему тебе пришлось ехать в больницу?

Тщательно подбирая слова и не желая рассказывать ему обо всем риске, она ответила коротко:

– Во втором яичнике тоже оказалась киста. Она вызывала некоторую боль. – И, пресекая возможные расспросы, прибавила: – Но все к лучшему. В противном случае я бы не поехала в больницу и не узнала бы, что беременна. Одному Богу известно, как скоро я бы догадалась о том, что это произошло.

Тони изучал ее лицо с явной тревогой.

– Ты уверена, что сейчас все в порядке?

– Абсолютно. Меня очень внимательно обследовали. Я чувствовала себя не очень хорошо и даже несколько дней не ходила на работу. Но сейчас, не считая утренней тошноты, чувствую себя превосходно.

– Ты не выглядишь беременной.

Он осмотрел ее с головы до ног, и Оливия ощутила, как по ней прокатилась волна жара.

– Видишь ли, вес начнет заметно прибывать только после первых трех месяцев.

– Но ты сказала, что замечаешь некоторые перемены.

– Кожа изменилась. Мне больше не нужно пользоваться увлажнителями. Волосы тоже стали другими. Я даже стала покупать другой шампунь, чтобы они лежали, как следует. – Она засмеялась. – Еще невероятно хочется есть и часто бегать в туалет.

– А твои груди набухли и стали мягкими?

– Ну… да. – Она всеми силами пыталась обойти эту тему, но Тони не дал ей шанса.

Он взял ее за руку и поднял на ноги. Она удивленно посмотрела на него и почувствовала, как заколотилось сердце, как вспыхнули щеки. Тихим, нежным голосом Тони проговорил:

– Я хочу посмотреть, Оливия. Сними блузку.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Оливия проглотила внезапно подкативший к горлу ком. Тони потянул ее за руку.

– Пойдем в спальню, чтобы ты могла лечь. И мне там будет легче… обследовать тебя.

Обследовать… Ее сердце трепетало, желудок свело, но она без единого возражения позволила проводить себя в спальню – в ту единственную комнату, в которую он ни разу не был допущен. В глубине души она знала, что хочет почувствовать его прикосновение, ощутить на себе его взгляд. Но признаться в этом? Нет, невозможно после того, как она так грубо просчиталась. Удивительно, что Тони вообще разговаривает с ней. Разве он захочет теперь прикоснуться к ней?

Она присела на краешек кровати, но его рука легла ей на плечо, заставляя лечь. Она закрыла глаза и слышала лишь собственное прерывистое дыхание.

Его пальцы начали осторожно расстегивать пуговицы, потом раздвинули края блузки. На ней был новый лифчик, более строгий, чем ее обычные вещицы, и уже это заставило Тони изумленно заморгать. Он расстегнул застежку, и в следующий момент она не чувствовала ничего, кроме воздуха, холодящего грудь.

– Оливия, открой глаза!

Она подчинилась, чувствуя себя полной дурой, и увидела, что он стоит и просто разглядывает ее. Она попыталась прикрыться, но он перехватил ее руки.

– Они действительно налились.

– Я собираюсь кормить грудью, когда малыш родится.

– Правда?

Он поднял руку и провел одним пальцем по линии голубоватой вены, просвечивающей сквозь кожу у самого соска. Оливия с шумом втянула воздух, но он, словно не замечая этого, подставил под грудь свою ладонь, как будто взвешивая ее. Но когда он большим пальцем коснулся ее соска, Оливия заметно вздрогнула.

– У тебя заметно увеличилась чувствительность, да? Оливия? – Его рука опустилась ниже ее талии – Я хочу посмотреть на тебя целиком.

Она лежала, слегка раздвинув ноги, в расстегнутой блузке, а взгляд Тони, горячий и страстный, перемещался по ней вверх и вниз. Но когда он наклонился и прижался ухом и щекой к ее животу, Оливия не выдержала. Она обхватила руками его голову, и слезы ручьем потекли из глаз.

– Шшш, милая, не плачь. – Он обнял ее и начал слегка укачивать, но слезы не прекращали течь.

– Что с тобой, Оливия? Я сделал тебе больно?

Если бы он мог сделать больно! Она покачала головой и сильнее прижала его к себе.

– Ты нужна мне, Ливи. Я хочу заняться с тобой любовью.

Ей не требовалось другого приглашения. Оливия изогнулась, чтобы найти губы Тони, и поцеловала его страстно, сжимая его голову обеими руками и покусывая его губы.

Он засмеялся, потом застонал и в одно мгновение оказался поверх нее…

– Предупреди, если я сделаю тебе больно.

– Ты не сделаешь. Ты не можешь. Пожалуйста, Тони, я так соскучилась по тебе. Люби меня, Тони. Сейчас.

Тони смахнул влажную прядь волос с ее лица, провел пальцем по брови.

– Выходи за меня замуж.

О, Боже, как больно! Она покачала головой, и горячие слезы потекли по щекам.

– Я не могу.

– Почему?

Она посмотрела ему в глаза.

– А почему ты хочешь жениться на мне?

Он сел на край кровати спиной к ней.

– У нас будет ребенок, и я не могу бросить тебя. Почему бы нам не стать одной семьей?

Разочарование было горьким, но она смогла произнести довольно спокойно:

– Ты давно запланировал завести ребенка, но совсем не планировал жениться. Ты был в ужасе, когда я сначала не поняла твоего предложения.

– Я тогда думал, что ребенок будет только моим.

– Понятно. – Она резким движением поднялась и начала торопливо приводить себя в порядок. – Я уже сказала, что поделюсь с тобой ребенком. Я никогда не буду прятать его от тебя. Ты будешь превосходным отцом. И сможешь сыграть ту большую роль, которую хочешь сыграть.

Он собирался сказать что-то злобное, она видела это по его лицу, но громкий стук в дверь остановил его. На мгновение его лицо застыло, и он пробормотал проклятье.

– Не могу поверить! Я думал, что здесь, у тебя, нас никто не найдет. По крайней мере, мы знаем, что на этот раз прибыло не мое семейство.

Оливия покачала головой, радуясь передышке, кто бы ни был ее причиной.

– Даже не могу представить, кому я могла потребоваться.

Тони улегся, совершенно обнаженный и, похоже, не замечающий этого факта.

– Именно так. Ты избегаешь любых отношений, правда?

Его сарказм был особенно резок после той нежности, которую он демонстрировал минуту назад.

– Сделай одолжение, лежи здесь, договорились? – Не дожидаясь ответа, Оливия вышла, плотно прикрыла дверь спальни и пошла смотреть, кто же стучит. Должно быть, кто-то из соседей, думала она, пытаясь пригладить волосы и одновременно вытереть глаза.

Она ошиблась и обнаружила это, едва открыв дверь. Добрая половина семейства Тони стояла в коридоре и обменивалась любезностями с ее соседями, которые, конечно, не могли остаться за дверями и не посмотреть, кто же пришел.

Кэйт первой заметила Оливию. Войдя и по-родственному ее, обняв, она объяснила:

– Мы тут ходили по магазинам и вдруг вспомнили, что до сих пор не пригласили тебя на рождественский обед.

Лайза двинулась вперед с Джоном и Брайаном на буксире, и Оливии оставалось лишь посторониться и впустить всех в квартиру.

– Малыши будут рады снова увидеть тебя. Они уже спрашивали.

– И Тони, я уверен, будет приятно увидеть тебя, – усмехнулся Джон.

Лайза ткнула мужа под ребра.

– Джон! Ты обещал вести себя прилично.

– Я и веду себя прилично. Разве я начал рассказывать, каким мрачным ослом был недавно Тони?

Оливия почувствовала неприятное движение в желудке. Всегда так. Тошнота подкрадывалась к ней в неподходящие моменты, обычно по дороге на работу или в магазине, в окружении клиентов.

Но сейчас, в окружении родни Тони, было самое неподходящее время. Оливия съежилась, потом положила руку на живот, умоляя желудок успокоиться.

Кэйт шагнула вперед и положила руку на плечо Оливии, неправильно поняв ее беспокойство.

– Мы не хотели расстраивать тебя, Оливия. Но мы действительно будем рады видеть тебя у нас в гостях. И дети постоянно спрашивают о тебе. Они скучают.

И в этот момент на сцене появился Тони.

– Нечестно, сестренка, – проговорил он, – использовать детей в качестве аргумента.

Все повернулись и уставились на дверь в спальню, в которой стоял взъерошенный Тони в одних брюках. Джон и Брайан сразу начали двусмысленно улыбаться, а Кэйт и Лайза округлили от удивления глаза. Вопросы могли посыпаться в любую секунду, вопросы, на которые Оливия не знала ответа. К тому же ее желудок заявил о себе в полный голос – она знала, что сейчас ее вырвет.

Оливия зажала рукой рот и бросилась в ванную.

Кэйт охнула за ее спиной, а Джон пробормотал:

– Что за черт?..

Но громче всего для Оливии прозвучали слова Тони, сказанные успокоительным тоном:

– С ней все в порядке. Обычная утренняя тошнота. Не волнуйтесь.

Он ворвался в ванную, прежде чем она успела захлопнуть дверь перед его носом, потом спокойно запер дверь. Оливия тем временем уже рухнула на колени перед унитазом. Тони, полный сочувствия, вздрогнул при виде ее мучений. Когда она, тяжело дыша, присела на корточки, он спустил воду, смочил холодной водой полотенце и подал ей.

– Тебе уже лучше?

– Пошел вон!.. – Она говорила слабо и хрипло, и он присел рядом и прижал ее к своей груди. Забрав влажное полотенце, он сам вытер ее лицо.

– Разве тебе не советовали глубоко дышать или что-то в этом роде?

– Это во время схваток, идиот!

Тони усмехнулся, услышав ее слабый, но, тем не менее, язвительный голос.

– Ну, я еще не прочитал все книги, которые ты, очевидно, освоила. Дай мне немного времени, догоню.

Ее снова начало рвать, и Тони едва успел поднять крышку унитаза.

– Уходи! Оставь меня одну.

– Не говори глупости, Оливия. Я готов увидеть и худшее, обещаю.

Она с трудом поднялась на ноги и доковыляла до раковины, чтобы ополоснуть лицо.

– Ага. Худшее ждет нас в соседней комнате. И именно тебе предстоит объясняться.

– А что объяснять? Мы ждем ребенка. Рано или поздно они бы и сами увидели.

– Ты знаешь, что проблема в другом. И ты мог бы все объяснить заранее, пока меня не было поблизости!

За дверью слышался приглушенный шум голосов, и Тони покачал головой.

– На это сейчас надежды нет. – Он открыл дверь и потянул Оливию за собой, но она упиралась. – Не трусь.

Оливия бы с радостью ретировалась в свою спальню, но Тони не выпускал ее руку. Он вывел ее в гостиную, где все уже расселись, и объявил во всеуслышание.

– Мы ждем ребенка.

Кэйт первая сорвалась с места, подпрыгивая от радости.

– Тони, это чудесно! Когда же свадьба?

И, не раздумывая ни секунды, он ответил:

– Свадьбы не будет.

Все замерли, и улыбки постепенно сошли с лиц. А потом раздался первый раскат праведного гнева. Конечно, он обязан жениться на ней! Что он себе позволяет? Неужели он не нагулялся? Ребенок заслуживает обоих родителей! Кэйт дошла до того, что порывисто обняла Оливию, бросив испепеляющий взгляд на брата.

Боже, как это смешно, думал Тони. Родственники могли бы знать его и получше, но их симпатии на этом судилище явно переметнулись на другую сторону. А может, они просто пытаются защитить его от его же глупых суждений? Да пребудет с ними удача в этом начинании.

Бедная Оливия! Тони видел, что она начала терзаться, глядя, как распинают его. Они, очевидно, не понимают, что именно она, Оливия, с порога отмела идею брака. Скажи он правду, и весь огонь переметнется на нее. Но он не скажет.

Зато скажет она.

Она еще раз осмотрелась, ошеломленная их реакцией. Брайан тряс головой и пытался найти разумные доводы. Кэйт продолжала обнимать Оливию и гладить ее руку. Джон, весь красный, объяснял Тони, какую ужасную ошибку он совершает. Одна Лайза молчала, возведя глаза вверх, – идеальный символ скорби и негодования.

– Тони просил меня выйти за него замуж! – Оливии пришлось кричать, чтобы быть услышанной, и в следующее мгновение в комнате воцарилась тишина.

Джон первым смог подать голос:

– Так в чем же проблема?

Оливия взглянула на Тони в ожидании помощи, но тот явно умывал руки и ждал. Ясно, что он не меньше остальных хочет услышать ее объяснения.

– Все не так просто…

– Когда и где любовь бывает простой?

Лайза толкнула мужа под локоть.

– Это их дело, Джон! Наверное, лучше оставить их одних.

– Но Тони хочет жениться на ней! И она, очевидно, неравнодушна к нему. – Он помолчал и взглянул на Оливию. – Я правду говорю?

– Не знаю… Да…

– Разве этого недостаточно, чтобы выйти за него?

– Все слишком сложно…

– Что туг сложного? – фыркнул Джон. – Ты любишь Тони. Он без ума от тебя. Черт возьми, всю неделю он выглядел таким жалким, что я подумывал, не пристрелить ли его, чтобы не мучился.

Оливия бросила удивленный взгляд на лицо Тони, и тот ответил хмурой улыбкой.

– Да, я был хорош…

Слезы наполнили ее глаза.

– О, Тони!

Она выглядела загнанной в угол, и это было уже слишком. Хватит! Он пересек комнату и распахнул дверь.

– Дорогие родственники! Почему бы вам сейчас не исчезнуть? Оливия достаточно намучилась сегодня со своей утренней тошнотой, а сейчас вы еще обрушились на нее. Дайте нам побыть одним.

Лайза погладила руку Оливии:

– Утренняя тошнота пройдет через несколько недель. По сравнению с ней вся остальная беременность – легкий бриз.

Кэйт крепко обняла ее:

– Я тоже страдала целыми днями. Попробуй погрызть сухие крекеры, как только желудок даст о себе знать. И не переживай из-за слез. Мы с Лайзой обе рыдали дни напролет, пока носили.

Брайан потрепал ее по плечу.

– Надеюсь, тебе скоро станет лучше, милая. Постарайся поправиться к Рождеству. Праздники займут тебя… другими вещами.

Остался один Джон, и Тони заметил, как он бросил на Оливию сердитый взгляд.

– Каковы бы ни были твои резоны, обсуди все с ним. Иногда обнаруживаешь, что проблем, которые терзают тебя, на самом деле не существует. – Он смачно чмокнул ее в щеку и вышел.

Дверь закрылась с громким щелчком, и в комнате повисла неприятная тишина. Какое-то мгновение Тони не смотрел на нее. Его взгляд был прикован к двери.

– Похоже, ты удивлена тем, что я не был счастлив всю последнюю неделю.

– Думаю, ты был достаточно зол, чтобы чувствовать себя несчастным. Или, если был несчастным, то… может, ты боялся, что я не подпущу тебя к ребенку?

Тоня резко повернулся к ней, даже не пытаясь скрыть свой гнев.

– Из-за ребенка? Да я влюбился в тебя задолго до того, как узнал о ребенке! Черт возьми, я был влюблен в тебя уже давным-давно! Именно тебя я выбрал, когда решил, что хочу ребенка. И мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что ты – мой правильный и единственный выбор. Я подхожу к тебе и хочу тебя. Думаю о тебе и хочу тебя. Черт возьми, тебя рвет, а я хочу тебя!