Текст книги "Почти идеальная жизнь"

Автор книги: Лорен К. Дентон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Повсюду вокруг изобиловали признаки смены сезонов, включая выпуклый живот юной девушки рядом с ней. Эди больше не могла сопротивляться грядущим переменам в их жизнях, как не могла бороться с постоянным движением времени.

Райли сидела неподвижно, глядя прямо перед собой, ее лицо казалось одновременно юным и изнуренным. Когда она наконец повернулась к Эди, ее брови были сведены вместе, формируя малюсенькую складочку между глазами.

– Готова? – спросила Эди.

Через мгновение Райли кивнула.

Вместе они прошли по двору, поднялись по ступенькам и подошли к входной двери. Эди подавила тревогу и распахнула дверь. Мак сидел на диване в гостиной. Томас сидел рядом с ним с футбольным мячом в руках. Через короткий коридор было видно, что Эйвери сидит за кухонным островом, разложив перед собой школьные тетради, однако вместо занятий смотрит в пустоту и грызет кончик карандаша.

Как только они вошли, все головы повернулись в их сторону, хотя остальные тела казались застывшими в моменте. Встать или сидеть? Заговорить или молчать?

Эди приняла решение за них:

– Задняя веранда, через пять минут. Нам нужно провести семейное собрание.

Глава 14

Мак

Наши дни

– Так все хорошо? – спросила Эйвери после того, как Эди рассказала им о последних нескольких часах в больнице.

Эди коротко взглянула на Райли, которая ковыряла ноготь большого пальца.

– Ну, она была изрядно обезвожена, что усилило схватки Брэкстона-Хикса.

– Какие ощущения от схваток? – На лице Эйвери была смесь восторга и отвращения.

До этого момента казалось, что Райли не обращает ни на что внимания, но она быстро ответила:

– Как будто у тебя в животе сжимаются два кулака.

Она прижала друг к другу ладони и сжала. Эйвери широко распахнула глаза.

Томас потер лицо ладонями и уперся локтями в колени. Мак мог только представить, как сильно ему хотелось избежать разговора. Почти так же сильно, как Маку, а он врач.

– И сколько до того, как ребенок родится? – продолжала расспрашивать Эйвери.

– Почти три месяца.

Мгновение все молчали, потом Эйвери спросила то, что все они хотели знать, но меньше всего могли ответить.

– А что потом? Когда она родит ребенка?

– Мы не знаем, – сказала Эди, глядя на Мака. Он попытался прочитать ее, понять ее чувства, слова, которые она не могла произнести, но она отвела глаза. – Мы просто посмотрим, как пойдут дела.

Райли снова заговорила, переводя взгляд с Эйвери и Томаса:

– Я знаю, должно быть, странно, когда у вас в доме живет чужой человек. – Она поменяла положение тела и выпрямила ноги. – Больше того, чужой человек, который вот-вот родит.

– Ты не совсем чужая. – Томас постучал по футбольному мячу между своих ног. – Ты наша сестра. – Эйвери округлила глаза и сердито зыркнула на него. Он пожал плечами. – Что? Это же правда? И вообще, это пустяки. Тебе надо где-то жить. С тем же успехом можешь у нас.

– Это не пустяки, – возразила Райли. – Наверное, я просто хочу извиниться. И если вы меня ненавидите, я понимаю. Я бы тоже себя ненавидела.

Она перевела взгляд с детей на Эди, потом на Мака.

– Райли, никто тебя не ненавидит, – отозвался он.

– Тебе лучше? – спросила Эйвери у Райли. – Ребенок… С ним все нормально?

Райли бессознательно накрыла живот ладонью и кивнула:

– Думаю, она в порядке. За исключением пинков по моим ребрам.

– Это девочка? – Райли кивнула. – Но твой лак голубой.

Райли посмотрела на свои ногти, покрытые голубым лаком с блестками:

– Да. Наверное, стоит поменять на розовый, а?

Эйвери пожала плечами:

– Мне нравится голубой.

– Спасибо.

Мак наблюдал, как Эйвери задает Райли более заикающиеся, натянутые вопросы. Такая небольшая разница в возрасте между двумя девочками, и тем не менее между ними целые миры. Он подумал про Эйвери и ее друга Алекса. Про Эйвери и других парней, которые у нее будут в будущем. И его снова поразило, как много он пропустил в жизни Райли. Была бы она беременна в восемнадцать лет, если бы он был рядом все эти годы?

В памяти всплыл образ Кэт, выходящей из его квартиры ранней осенью после его возвращения в колледж. Будучи студентом, едва ли взрослый, должен ли был он разгадать правду по неуловимым намекам женщины? Теперь, оглядываясь назад, он видел ярко-горящие знаки.

«Я должен был увидеть. Должен был понять».

Но он не понял. Конечно, может быть, был крошечный укол – вопрос – в душе, но он проигнорировал его из-за Эди. Из-за своего выбора и их будущего. Из-за того, что ждало их впереди.

* * *

Тем вечером, уложив детей в кровати – хотя в их возрасте речи о буквальном укладывании не шло, он пошел следом за Эди в спальню. Она достала из комода пижаму и удалилась в ванную. Через пару минут она вышла в тонком белом топе и голубых пижамных штанах. Мак улыбнулся ей.

– Ты, должно быть, вымоталась.

Она села на край кровати спиной к нему и ссутулила плечи на выдохе.

– Да.

– Спасибо, что свозила Райли в больницу. Что позаботилась о ней.

Она кивнула:

– Я не могла этого не сделать. Ей был нужен кто-нибудь. Ей была нужна женщина.

– Да.

Эди подвинулась и положила одно колено на кровать.

– Ей так тяжело жилось, Мак.

Он предполагал, что ей пришлось непросто, но услышать подтверждение было больно.

– Что ты узнала?

Она закрыла глаза и помассировала переносицу, потом рассказала ему все, что узнала о Райли из их утреннего разговора. О плохом муже Кэт, жизни у подруги, гибели Кэт. О том, как Райли забеременела, потеряла работу, решила искать новое место для жизни.

– И хуже всего – в школе она была круглой отличницей. Под всем этим бунтом и ожесточенностью, я думаю, она очень умная девочка. Она работала, она заботилась о себе. Это как будто…

– Как будто что?

– Как будто все это не ее вина. Это безумие, потому что я повторяю себе это, чтобы удержаться от желания выкинуть ее из дома, но я думаю, что это правда. Ей досталась эта паршивая жизнь, которая обрушивала на нее одну трудность за другой. И ей было некуда идти. Поэтому она пришла к тебе. У нее буквально не было выбора.

– А что тетя Мэри?

– Ты был прав в своих подозрениях. Никакой тети Мэри нет. Никого нет. – Эди снова подвинулась, чтобы смотреть прямо на него. – Никого, кроме тебя.

Он не отвел взгляд.

– Ну, не только я. У нее есть мы. – Мышца в основании челюсти пульсировала, что в результате начнет отдавать болью в шее. – Верно? У нее есть мы оба.

Эди потерла лоб кончиками пальцев.

– Мы есть у нее, пока не родится ребенок, но потом… – Она подняла плечи. – Я не знаю, Мак.

– Эди. – Мак сел и наклонился к ней, попытался взять за руку, но она не дала. – Эди, что это значит?

– Я не знаю, ясно? – Она встала и отошла от кровати. – Я не знаю, что имею в виду или чего хочу. – Она застонала, как будто ей больно выдавливать слова. – Просто я так зла на тебя. Я не хочу злиться – я ненавижу злиться на тебя – но это не проходит. Я не могу перестать думать о тебе и… – Ее голос дрогнул, и она замолчала. – Просто все так запутано, и я не знаю, что с этим делать.

Слезы защипали глаза, Мак встал с кровати и пошел к Эди, но она покачала головой, и он остановился.

– Я знаю, все запуталось. Но, Эди, мы справимся. Должны справиться. Без тебя я ничего не смогу. Ты мой мир. – На последнем слове его голос сорвался. – Я никогда не сделал бы тебе больно. Ты должна мне верить.

Ее глаза были красными, лицо ужасно уставшим.

– Но ты сделал. Каждый день, что ты хранил этот секрет, ты врал мне. Неважно, что мы не были вместе тем летом. Это все равно ложь. И это больно. – Они смотрели друг другу в глаза, стоя по разные стороны кровати. Наконец она вздохнула и взяла с кровати свою подушку. – Я не могу остаться здесь сегодня, – проговорила она голосом, лишенным всяких эмоций, и направилась к двери.

– Пожалуйста, не уходи.

Эди замерла в дверях, и все застыло, пока он ждал, что она повернется, но она не повернулась. В следующее мгновение она молча пошла к лестнице.

Глава 15

Мак

Лето 2000 года

Мак привык много работать, но не так. Работая летом в отцовской клинике, он всегда уставал к концу дня, но эта усталость была больше умственная, чем физическая. Даже дни на баскетбольной площадке в школе не сравнились бы с работой, которую он выполнял в марине восемь или девять часов в день, большую часть под палящим зноем.

Под конец каждого дня он обгорал – и неважно, сколько крема мазал на свою бледную кожу, – и был выжат, мышцы слабели от таскания холодильных ящиков, причаливания лодок, наполнения кулеров и мытья корпусов.

Самое безумное было то, как хорошо он себя чувствовал, несмотря на полный упадок сил. Он не предполагал, что физическое истощение может приносить облегчение. Вместо постоянного ощущения отцовского взгляда на себе ему приходилось остерегаться рыскающего взгляда Карлы. Вместо родительских ожиданий к земле его пригибал переносной холодильник, который он тащил для мужчин, отправляющихся в пять утра на рыбалку к буровым вышкам. И вместо ослепительно яркого будущего, вьющегося перед ним дорогой из желтого кирпича, был деревянный настил марины, ведущий его от магазина к причалу и лодочной мастерской.

Он не был наивным. Он не сможет работать в марине всю оставшуюся жизнь, как Дэйв с татуировками, чьи амбиции не шли дальше смешивания лучшей «Кровавой Мэри» на побережье залива. Маку требовалось большее, но у него также было предчувствие, что ему нужно меньше, чем говорили все остальные. Что, по их мнению, он хотел. Он точно не знал, чего хочет, но наслаждался тем, что хоть раз сам принимает решения. Он был самостоятельным, и вкус свободы был восхитителен.

И сегодня вечером после смены, которая закончилась в девять, он шел домой. Или по крайней мере в маленький голубой домик тетушки Грэма на сваях – их дом на лето. Он слышал, что некоторые работники доков собирались во «Флорабаму», но не представлял, как будет проталкиваться сквозь толпу посетителей и мириться с пьяными танцующими, толкущимися вокруг. Он завел привычку после возвращения с работы сидеть на причале, наслаждаясь тишиной ночной Олд-Ривер, темная вода которой была спокойной и неподвижной после лодок, гидроциклов и водных лыжников, взбивающих ее поверхность целыми днями. Иногда с ним сидел Грэм, но чаще Мак был один. Но ему нравилось. Казалось, будто вода продолжает звать его даже после завершения всех дневных дел.

Мак направлялся домой, к тому причалу, когда его окликнули. Он обернулся: к нему шел Джефф из лодочного ангара. Одна лямка его комбинезона была расстегнута и просто лежала на груди.

– Есть планы на вечер?

Джефф вытер руки грязной тряпкой и сунул ее в карман.

– Никаких, кроме как свалиться с ног. И, может, положить немного алоэ на шею.

Мак оттянул ворот футболки с чувствительной розовой кожи.

– Бедный малыш. Сгорел?

Джефф ухмыльнулся, и Мак убрал руку от шеи. Продолжил свой путь к парковке.

– Шучу, мужик. Слушай, мне нужна услуга. – Мак остановился. – Мы собираемся отдохнуть компашкой и хотим, чтобы Кэт тоже пошла. Тебя она послушает. Ей в последнее время непросто, и мы хотим поднять ей настроение. Попробуешь позвать ее?

– Она не слушает меня. Думаю, она никого не слушает.

– Говорю тебе, мужик. Ты ей нравишься. Если ты пригласишь ее, есть шанс, что она согласится. Попробуй.

Мак отмахнулся, но слова Джеффа зажгли что-то внутри. Он вздохнул, повел шеей из стороны в сторону, чтобы снять напряжение, и поморщился.

– Она еще здесь? Я ее не видел.

По правде говоря, он с трудом сдерживался, чтобы не следить за ней, и сейчас точно знал, что она в магазине разговаривает с Карлой. Он всего месяц в марине, но складывалось ощущение, будто его с Кэт связывала невидимая нить, отчего он остро осознавал каждое ее движение.

– Она здесь. Внутри. Кто знает? – Джефф пожал плечами. – Может, ждет тебя. – Он подмигнул Маку. Мак закатил глаза и выдохнул. – Сделай это для нас, мужик. С ней намного веселее, поверь мне.

– Да, я слышал, было весело, когда она зарядила тебе коленом.

– Я не говорю, что мне не понравилось. – Смех Джеффа превратился в похотливую ухмылку, и у Мака побежали мурашки. – Но ладно, если захочешь пойти домой и положить лед на обгоревшую шею, я пойму.

Не произнося ни слова, Мак развернулся к магазину. Когда он открыл дверь, его приветствовал поток прохладного воздуха, сопровождаемый вздохом Кэт. Она сидела на высоком стуле за столом, а Карла закрывала кассу.

– Слишком поздно, парень, – хрипло сказала Карла. – Больше никаких покупок сегодня.

Не реагируя на Карлу, Мак сосредоточился на Кэт.

– Я не хочу идти в бар.

– Ты не один такой.

Мак громко и долго вздохнул.

– Но я должен.

– Кто сказал?

– Это пацанские дела. Но есть подвох… мне надо, чтобы ты пошла со мной.

Карла прыснула, потом прикрыла рот ладонью, когда смех перешел в кашель.

– А он дерзкий, надо признать.

Кэт бросила взгляд на Карлу, потом обратно на Мака. Яркий верхний свет падал на ее скулы, подбородок, изгиб шеи.

– Тебе надо, чтобы я пошла с тобой? С чего бы?

Он пожал плечами.

– Сила в количестве. Они засмеют новичка. А ты умеешь заткнуть Джеффа.

Мак задержал дыхание. В присутствии этой девушки он чувствовал себя червяком на крючке, но Карла права. Что-то делало его дерзким.

Кэт пристально посмотрела на него, потом соскользнула со стула.

– Даю тебе час. Потом я иду домой.

– Звучит идеально.

* * *

Они пробирались между переплетенными телами и разрозненными комнатами внутри легендарного придорожного бара, проходили мимо окруженных людьми бильярдных столов, огибали танцующих под две разные группы и нашли относительно тихое местечко на верхнем уровне. Мало кто приходил во «Флорабаму» ради тишины и покоя, но именно это они нашли в укромном уголке, пока остальные толпились на танцполах и у множества разных барных стоек.

Их единственный час прошел быстро. Время уже подбиралось к двухчасовой отметке и приближалось к одиннадцати вечера. Усталость Мака загадочным образом испарилась. До этого он подумывал позвонить Грэму и позвать его, чтобы познакомить с Кэт, но передумал. Мак еще ничего не рассказывал своему лучшему другу о Кэт, и что-то удерживало его язык каждый раз, когда он начинал говорить о ней. Потому что на самом деле говорить было нечего. Кэт просто девушка, которая работает на лодке. Девушка, которая, вероятно, жалеет его и пришла сегодня исключительно чтобы защитить его от парней, которым нравится веселиться за его счет. Так что он забыл про Грэма и наслаждался временем с Кэт.

– Джефф сказал, что у тебя трудности.

Бриз с залива в сотне ярдов перед ними взъерошил волосы и пощекотал кожу. Прядь волос Кэт застряла в ее ресницах. Не думая, Мак протянул руку и отвел ее.

Кэт задержала на нем взгляд, затем перевела его обратно на воду.

– Он ничего обо мне не знает.

– То есть у тебя нет трудностей?

– А если и так? Что ты с этим сделаешь?

Он пожал плечами:

– Выслушаю тебя.

– Что, если я не хочу об этом говорить?

– Ты не обязана.

– Хорошо.

Она сделала большой глоток своего напитка и встряхнула лед на дне стакана.

Некоторое время Джефф, Дэйв и еще несколько парней кружили возле них, пытаясь заманить Кэт потанцевать, выпить текилы или заняться еще чем-нибудь идиотским, чего она явно не хотела. Но когда в бар вошла компания девушек в коротких шортах и лифчиках от бикини в поисках общества любого, кто купит им выпить, они забыли про Мака с Кэт, к счастью, оставив их вдвоем.

– Знаешь, я все еще жду рассказа, почему ты приехал на побережье на лето.

Она поставила стакан на пол около своих ног.

– О, значит мы можем говорить обо мне, но не о тебе?

– Ага. Именно так мне обычно нравится.

– Вот что я тебе скажу. Я расскажу кое-что обо мне, если ты расскажешь кое-что о себе.

– Справедливо. – Она склонила голову набок. – Ты первый.

– Ладно. – Мак выдал первое, что пришло в голову: – Я не уверен, что хочу быть врачом.

Кэт распахнула глаза:

– А ты не мелочишься.

Он повел плечом:

– Твоя очередь.

Мгновение она молчала.

– Я не хочу работать на лодке всю жизнь.

– Чем ты хочешь заниматься?

– Не-а. Твоя очередь.

Он прикусил губу.

– Я разочарую обоих родителей, если не пойду в медицинский вуз.

– В смысле, типа если ты решишь, что хочешь работать в марине всю оставшуюся жизнь? – усмехнулась она.

– Поверь, я уже думал об этом.

– Поверь, ты не хочешь этого. Ты не создан для этого.

– Спасибо.

– Это не плохо. Возьми Джеффа… ты не хочешь быть Джеффом. Он создан для этого. Даже Карла. Можешь представить, чтобы она занималась чем-то другим, кроме как курить сигареты пачками, разъезжать на подъемнике для лодок и командовать всеми?

Мак засмеялся:

– Да, эта работа идеальна для нее.

– Поэтому она занимается ею десятки лет. Поэтому Джефф и через двадцать лет по-прежнему будет здесь, работать над лодочными двигателями и бегать за девушками во «Флорабаме».

– Но ты не хочешь быть здесь через двадцать лет?

– Если бы я занималась этим через двадцать лет, думаю, я бы убила себя. – Кэт покачала головой. – Я не знаю, чем хочу заниматься, но не этим.

Она откинула голову и уставилась на звезды.

– Я чувствую то же самое. – Он почувствовал, что она повернула голову к нему. – Не то чтобы я не хочу быть врачом. Хочу, но такое ощущение, как будто кто-то другой дергает за веревочки, заставляя мое тело двигаться так или иначе. Ходить на занятия, получать оценки, встречаться с девушкой, следовать по уже проложенному маршруту. – Он размял шею. – Что, если я хочу выбирать собственный путь? Самому решать, чего хочу?

– Так не следуй по маршруту. Что в этом сложного?

Он фыркнул и взъерошил волосы.

– Понятия не имею. Я не хочу через двадцать лет оглянуться и понять, что так и не рискнул попробовать что-то другое. Сделать собственный выбор, какой хочу видеть свою жизнь. Чтобы она не была такой, как у моих родителей.

– А какая у них жизнь?

– Идеальная. На вид идеальная. Он уважаемый кардиолог, она президент городского совета. У нас дома почти вся стена завешана их наградами и грамотами. Статьи из газет и журналов в рамках. Никакого давления, да? Наш дом показывают в весеннем хоум-туре, моя мама внештатный профессор английского, а папа каждую субботу играет в гольф с мэром. Они много сил отдают всем этим людям и всем этим делам, но мне кажется, что друг для друга они чужие. Когда у обоих получается провести вечер дома, они даже не сидят в одной комнате, а потом они идут спать, просыпаются и повторяют все по кругу.

Сердце быстро билось от напряжения, от признания трещин в домашней жизни семьи.

– Мне это не кажется идеальным, – тихо заметила Кэт.

– Мне тоже. Однако так это видят все остальные.

Смех и шум гулянки пробивался с нижнего этажа вверх по деревянной лестнице к тому месту, где они сидели в тишине. Невидимые волны накатывали на пляж. Между глазами начала пульсировать головная боль.

– Значит вот почему ты здесь, – произнесла Кэт через мгновение.

– Что?

Его голос был сиплым, как будто тело только сейчас осознало, что уже поздно. Мышцы болели, а горло пересохло.

– Почему ты приехал сюда. Ты приехал выбрать следующий шаг. Каким бы он ни был.

– Наверное. Только хотелось бы знать, как сообразить, что это за шаг.

– Это придет. В нужное время ты поймешь, что надо делать.

Мак взглянул на нее, удивившись ее мягкости. Доброте ее слов.

– Надеюсь, ты права.

– Поверь мне. – Она накрыла его руку ладонью и сжала, после чего встала. – Мне уже давно пора спать. Если останусь дольше, превращусь в тыкву.

Мак встал рядом с ней и обернулся, разглядывая столпотворение на танцполе.

– Нам придется пройти сквозь все это, если хотим добраться до выхода.

Она усмехнулась и протянула руку.

– Идем. Я покажу дорогу.

Глава 16

Эди

Лето 2000 года

«Дорогая Эди,

С радостью узнал, что почта здесь все-таки работает. Твое письмо сегодня вечером показало, что наш почтальон не только зависает в закусочной „Потерянный ключ“, где я вижу его всякий раз, когда хожу туда. У них там целая компания: почтальон, пара полицейских, парень в форме „Макдоналдса“, хотя тут нет „Макдоналдса“ на много миль вокруг, и парень в плавательных шортах с цветами, соломенной шляпе и со свистком на шее. Интересно, чем он занимается целыми днями и кому свистит.

Я также рад, что тебе нравится Нью-Йорк. Я однажды был там – кажется, я тебе не рассказывал. Несколько лет назад папу нанял его старый друг построить ему дом на Лонг-Айленде, и он взял меня с собой в одну из поездок. Дни я проводил на стройплощадке, а по вечерам мы выходили в город. Мы не ходили куда-то конкретно, просто гуляли – от Всемирного торгового центра до Центрального парка. Я влюбился в него, как и ты, судя по всему.

Ты просила присматривать за Маком, и я присматриваю. Он в порядке, за исключением того, что по вечерам возвращается домой, пропахнув рыбой и лодочным топливом. Он передает привет. (Шучу. Не то чтобы он не передавал привет, но я не говорил ему, что мы переписываемся. Я подумал, что ты захочешь, чтобы я держал нашу тайную любовную переписку в секрете. Хотя если я ошибаюсь, скажи слово, и я все ему расскажу.)

Жду ответа,

Грэм»

«Дорогой Грэм,

Как я могу не ответить быстро на тайное любовное письмо? Безусловно, пожалуйста, держи это в секрете. Не нужно причинять никому неудобств нашей страстной любовью и обожанием.

Посмотри еще раз на фото на этой открытке. Давай я подожду.

Та маленькая зеленая скамейка слева от центра одно из моих любимых мест. Оно находится в стороне, прячется в укромном уголке Центрального парка, даже с трудом верится, что кто-то еще счел его стоящим запоминания, как я. Хотя в таком городе, наверное, безумно думать, что ты можешь быть первым человеком, который что-то видит или делает. Все уже увидено и сделано.

В любом случае, на днях я сидела на этой лавочке с блокнотом и планировала свои следующие несколько лет. Это просто предположения (потому что кто знает, что случится), но в одиночестве и все же среди всех этих умных, креативных людей я много думаю о том, какой может быть жизнь и где я буду. Может, я буду здесь. Разве это не здорово?

С любовью,

Эди»