Текст книги "Почти идеальная жизнь"

Автор книги: Лорен К. Дентон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Дело не в этом. Мы их не обсуждали. Она просто рассказала мне перед тем, как ты пришла. Она беспокоилась. Я беспокоюсь.

– Ну, это мило.

Райли раздраженно выдохнула и повернула голову к окну. Мака снова поразило, как она похожа на него. Это почти как смотреть на звезду в ночном небе. Если смотреть чуть в сторону, а не прямо на нее, то яркость будет резкой. Тут так же: когда он смотрел прямо на Райли, то видел очевидные различия – она была женственной, на десятки лет моложе, но быстрый взгляд на ее профиль, как сейчас, породил в нем огонь нежности. Рельеф скулы, ее сильный нос, слегка опущенные внешние уголки глаз – все это вызывало желание одновременно придвинуться к ней и отпрянуть. Стремление – потребность – обнимать ее все восемнадцать лет, и другое, такое же сильное, – встать, выйти из дома и сделать вид, что ничего не происходит. Что ничего этого никогда не было.

«Ты не можешь, Мак, – произнес голос у него в голове. – Она здесь. Она твоя».

Где-то в другой комнате тикали часы. У соседей залаяла собака. Затем лежавший на столе экраном вверх телефон Райли снова зазвонил. Когда она даже не пошевелилась, чтобы ответить, Мак посмотрел на экран. Тот же парень, те же руки, тот же смех. Обладание. Счастье. Или по крайней мере нечто похожее.

– Ты собираешься ответить на этот раз?

Она покачала головой.

Телефон замолчал, затем зазвонил снова. Мак следил, как она смотрит на телефон. Наконец он протянул руку и нажал кнопку сбоку, выключив звук.

– Спасибо, – тихо сказала Райли.

– И он не имеет отношения к ребенку? – Когда она не ответила, он вздохнул. – Я хочу тебе помочь. Ты пришла ко мне за помощью, помнишь?

– Если помните, я пришла к вам за деньгами. Не затем, чтобы мне дышали в шею, совали носы в мои дела, пытаясь разгадать меня.

– Райли, на что ты рассчитывала? Правда? Ты думала, что я дам тебе пачку денег и отправлю восвояси? Просто позволю тебе появиться и исчезнуть, не поинтересовавшись… ничем? – Она пожала плечами. – Этого ты хотела?

– Я это просила, верно?

Теперь ее слова звучали дерзко, но глаза – беззащитные, с густыми ресницами и чертовски усталые – говорили другое.

– Да, просила. Ты просила на автобусный билет до Нового Орлеана, чтобы найти какую-то тетю. Но, Райли, существует куча способов заработать несколько долларов, и ни один не включает поиски отца, которого ты никогда не видела, и визита к нему на работу.

Маку казалось, будто он стоит на краю чего-то большого, самого глубокого каньона на земле, и кончики пальцев на самом краю. Еще шаг, каким бы он ни был, станет необратимым.

Дело в том, что он не переставал думать, что все еще может выбраться из этой ситуации. Они с Эди оба могут. Он может дать Райли денег, которые она и просила. Это все, чего она хотела, верно? Он будет смотреть, как она возьмет их, вызовет такси и исчезнет. Это довольно просто. Им не придется ничего рассказывать детям – или вообще кому-либо, а Райли отправится дальше по жизни.

Но при этой мысли живот охватил болезненный спазм. Смотреть, как она уходит, беременная – его внучкой – в неизвестность большого города, такая юная и такая одинокая.

Мак до боли сжал губы.

– Дело в том, Райли, что моя интуиция подсказывает, что ты пришла ко мне не ради денег. Что ты хочешь чего-то еще. Чего-то большего. И я хочу дать тебе это. То, что тебе нужно. Твоя мама… – Он замолчал, вспоминая ступни в песке на твердых деревянных досках, теплую воду залива ночью, фосфоресцирующее мигание в темноте. Письмо, которое она написала, но так и не отправила. Он сжал челюсти. – Она сказала, что у нее все хорошо, но думаю, что это было не так. Я думаю, ей была нужна моя помощь. Думаю, ей был нужен я. Но она не попросила, а я был идиотом и слишком неискушенным, чтобы понять, что происходит. – Он подался к ней, наклоняя голову, пока не оказался в поле ее зрения и она не посмотрела ему в глаза. – Я больше не тот юнец и не повторю ошибку. Ты здесь, я здесь, и я никуда не уйду. И ты тоже. По крайней мере до тех пор, пока ты не скажешь, что тебе нужно.

– А как же ваша жена? Я уверена, она была бы довольна, если бы я просто исчезла.

– Ты не знаешь Эди. Она хорошо справляется с кризисами. И у нее большое сердце. – Он тяжело сглотнул, надеясь, что его слова правда. – Она тоже захочет помочь тебе.

Тут они оба услышали шум. В дверях гостиной стояла Эди. Как долго она там стоит? Как много она слышала?

Райли положила локоть на подлокотник и прикрыла глаза ладонью.

– Я не знаю, что мне нужно.

– Ничего. Это нормально. Но ты разрешишь нам помочь тебе выяснить это?

Она вздохнула и убрала руку. Покачала головой. Затем он услышал сказанное шепотом:

– Хорошо.

Он выдохнул и посмотрел на Эди, на его лице были написаны все вопросы, которые он не мог произнести вслух. Ты в порядке? Что-нибудь в порядке? Мы делаем это? И что именно «это»?

Эди коротко покачала головой, от нее исходили волны гнева. Когда она снова отвернулась, Мак понял, что это не гнев, не раздражение, это смирение. Она скрестила руки на груди и пожала плечами, словно говоря: «Делай. Хорошо. Мне все равно».

Он наклонил голову в одну сторону, потом в другую – шея болела от напряжения – и повернулся к Райли.

– Ты поедешь с нами?

– Поеду с вами куда?

– К нам домой.

Когда он произнес эти слова, желудок ухнул вниз. Это был единственный ответ, единственное решение, даже если и временное. Эйвери. Томас. Их дом. Их мир, связанный вместе. Все страхи Эди были и его страхами.

Своны плюс Райли. Мак попытался это представить, но в голове было пусто, темный экран.

– Хорошо, – наконец произнесла Райли почти шепотом.

– Хорошо. – Он потер колени и встал с дивана. – Я могу забрать твои вещи из квартиры. Если ты не против.

Она кивнула.

– Моя сумка на кровати.

Он пошел к задней двери, остановившись в дверном проеме рядом с Эди. Положил ладонь на ее руку и нежно сжал, но она не смотрела ему в глаза.

Мак пересек патио и открыл белую калитку, чтобы дойти до гаража и лестницы, ведущей в квартиру. На кровати стояла спортивная сумка Райли, сложенная и готовая к дороге. Синтия сказала ей, что они приедут? Нет, когда они приехали, Райли спала. Но судя по виду, она куда-то собиралась сегодня.

Мак придержал заднюю дверь и тихо вошел в кухню. Когда Эди увидела его, ее плечи опустились, а Райли встала с дивана, положив ладонь на живот.

– Мы готовы, – сказала Эди.

Он взглянул на Райли. Та кивнула.

– Тогда хорошо.

Когда они спускались с крыльца, солнце нырнуло за облако, погрузив двор и улицу в тень. Возле машины Райли открыла заднюю дверь и скользнула внутрь. Мак закрыл за ней дверь и посмотрел на Эди:

– Домой?

– Куда же еще?

– Я… я не знаю. Просто хочу убедиться, что у тебя все нормально.

– Нормально? – В ее смешке не было юмора. – В этом нет ничего нормального.

Он тяжело сглотнул.

– Дети.

Эди заправила за ухо прядь волос и пожала плечами.

– Знаю. Дети.

Мысль о том, что они узнают об ошибке отца, о его измене, вызывала ужас, о котором он не позволял себе задумываться.

Волной обрушились воспоминания: Кэт в своем джипе, ее светлые волосы спутаны ветром, белые солнечные очки на ее лице, ее голые и загорелые руки; Мак, стоящий лицом к голубым водам залива на юге, десять миллионов осколков света, играющие на нежных волнах, его сердце, колотящееся от перспективы и желания.

Думать о Кэт как о грешке, всего лишь об оплошности, казалось неправильным. Жестоким. Даже больше – это казалось оскорбительным. Как будто она неприятность, случившаяся с ним в юности, а не то, чем была на самом деле – сознательным, решительным отклонением от предназначенного ему пути. Шаг за шагом, прочь от всего ожидаемого и знакомого, вглубь незнакомой территории. В край столь же захватывающий, сколь запретный.

Она была ошибкой и не была. Как ему относиться к этому? Он думал, что давным-давно похоронил то лето, и вот мысленно проживает его снова и снова. Не говоря о встрече с последствиями.

В машине все трое сидели молча. Райли на заднем сиденье смотрела в окно. Лицо сидевшей рядом с Маком Эди ничего не выражало. Она сжимала руки на коленях, молча шевеля губами.

Глава 11

Эди

Наши дни

«Это не ее вина. Это не ее вина. Это не ее вина».

Эди повторяла слова про себя, как мантру или молитву. Неважно, что произошло между Маком и матерью Райли много лет назад, неважно, что случится сегодня, завтра или в последующие дни, Райли не виновата. Не она создала себя, она не выбирала своих родителей и уж точно не выбирала смерть матери. Она юна, она беременна и, судя по тому, что видела Эди, совершенно одна.

И невозможно отрицать, что она дочь ее мужа. Какие тесты на отцовство, перепроверки, вопросы? Если бы Мак был восемнадцатилетней девушкой, он, наверное, выглядел бы как Райли. От этого разрывалось сердце.

Как бы ни было больно это признавать, вся эта неприятная ситуация затронула ее душу. Райли чуть-чуть старше Эйвери. Если бы каким-то образом, при каком-то безумном стечении обстоятельств то же самое произошло бы с ее малышкой, Эди хотела бы, чтобы кто-нибудь протянул ей руку помощи. Увидел ее. Принял. Так что независимо от своих запутанных чувств к мужу в данный момент и несмотря на тот факт, что эта девочка может разрушить их с Маком брак, она возьмет эту роль на себя.

И вот она принимает ее. В буквальном смысле. В своем доме.

Однако это не значит, что она должна быть счастлива от этого.

Райли стояла в прихожей и осматривала дом: широкую лестницу, семейные фотографии в рамках на стене, кошку, свернувшуюся рыжим клубочком на кресле в гостиной.

Эди попыталась почувствовать к ней хоть что-то, но безуспешно. Только трезвое принятие того, что теперь пуста. Она может только совершать нужные действия: составить план, отмечать пункты один за одним, делать все аккуратно.

– У вас хороший дом.

Райли стояла, держа в одной руке спортивную сумку, а вторую уперев в бедро.

– Спасибо.

Эди прошла мимо нее к лестнице, задев Райли рукой. Наверное, удар током ей почудился, но волоски на руках встали дыбом, а в ушах загрохотал пульс. Ее рациональный ум говорил: «Все хорошо», когда сердце кричало: «Беги, пока еще можешь».

Поднимаясь по ступенькам, она вела рукой по деревянной периле. Райли плелась следом. Наверху Эди остановилась перед комнатой, которая технически была гостевой, но больше использовалась как офис, забитый склад одежды и хранилище всяких детских вещей, с которыми Эди не смогла расстаться за долгие годы: картонные книги, которые они грызли, комбинезончики с рюшечками и полосатые боди, кукольный домик. На кровати лежали старая коробка от «Амазон» со слишком маленькими зимними пальто, которые Эди хотела отнести в «Гудвил», и платье Эйвери для бала выпускников, которое надо было переделать.

Эди поставила коробку на пол, а платье положила сверху.

– Здесь беспорядок. У нас давно не было гостей.

– Все нормально. Я здесь ненадолго. Я собираюсь к тете Мэри в Новый Орлеан.

– Правда? Мак ничего не говорил об этом.

– Да, это мамина… тетя. Так что мне внучатая тетя.

– Ладно.

Эди провела ладонью по крышке стола рядом с собой. Ее пальцы покрылись серой пылью. Она вытерла их о юбку. Райли прикрыла рот ладошкой и подавила зевок, но не слишком успешно. Эди попробовала представить, как быть беременной без поддержки: ни мужа, ни даже мамы, чтобы ответить на вопросы. Эди никогда не была близка со своей мамой, но все равно сильно полагалась на нее во время своих беременностей и первых месяцев после.

– Соболезную насчет твоей мамы. – Райли не ответила, и Эди опустила взгляд на выпуклость под рубашкой девушки. – Какой у тебя срок?

Райли задумалась, потом провела ладонями по животу.

– Около шести месяцев.

«Около». Когда Эди носила Томаса, она часто забывала точный срок, но в первую беременность, с Эйвери, знала с точностью до дня. Так же было и у большинства ее знакомых мамочек. В первый раз ты запоминаешь все подробности, все измерения. Каждое отдельное ощущение.

Она подсчитала в уме месяцы.

– Значит, ты должна родить в конце года?

– Да, примерно. Ничего, если я прилягу? – Райли села на край кровати и распрямила спину. – Просто я очень устала.

Эди кивнула и пошла к двери.

– Конечно. Дети придут домой попозже.

Она не знала, зачем сказала это. Почему ощущала потребность предупредить ее, что много еще впереди.

– Это будет приятно и неловко, я уверена.

Пока Райли стягивала обувь, Эди вышла из комнаты. Перед тем как закрыть дверь, она увидела, как Райли легла на подушки и закрыла глаза.

Внизу Мак стоял перед открытым холодильником, скрестив руки на груди. Когда она вошла, он закрыл дверцу холодильника.

– Я думал, что проголодался, но кажется, не смогу проглотить ни кусочка, даже если постараюсь. Она хочет есть?

– Она отдыхает.

Эди прошла через кухню к корзине с обувью возле задней двери и откопала из-под грязных бутс Томаса свои тенниски.

– Ты куда? – спросил Мак, когда она наклонилась завязать шнурки.

– Прогуляться. Я не могу…

Она бросила на него взгляд, не переставая зашнуровывать обувь. «Я не могу оставаться здесь».

– Подожди, мы можем поговорить минуту?

Она выпрямилась и собрала волосы в хвост резинкой, снятой с запястья.

– О чем нам разговаривать?

– Эди. Пожалуйста. Сядь.

– Я не могу. Не могу сидеть напротив тебя, как будто все нормально. Как будто мы просто поспорили и надо это обсудить. Мак, у тебя скоро будет внук. Что мне с этим делать? – Он закрыл лицо ладонями и с силой растер. Когда он их убрал, его глаза были красными, складка между ними более заметной, чем обычно. – Я всегда думала… – В ее голос прокралась дрожь, но она проглотила ее. – У нас должны быть общие внуки. Общий опыт. Но у тебя это происходит сейчас. У тебя будет внук. А у меня нет.

– Прости…

– Не надо. Слишком поздно извиняться.

Она повернулась к двери, но он встал, скрипнув стулом по полу.

– Подожди. Не уходи. Нам надо… Эди, мы не можем не говорить обо всем этом.

Она резко развернулась лицом к нему.

– Хорошо, говори. Расскажи мне, как это произошло. – Она подняла руку. – Не как это произошло. Просто… как вы оказались вместе?

Мак сел обратно на стул, уперевшись ладонями в колени.

– Она работала на одной из лодок, как я тебе говорил. Мы подружились.

Он замолчал, а потом начал снова, слова выходили легче, как будто он ждал, чтобы кто-то вытащил пробку и он смог бы говорить о том лете. О ней.

– Было здорово иметь друга. Большинство парней, которые работали в марине, были довольно грубыми. Не такими людьми, с которыми я привык общаться. Однако было в этом что-то, не знаю, освежающее. Работать с людьми, которые не знали обо мне ничего. Не знали, что я готовился стать врачом, не знали о моих оценках, о моем прошлом или о моих родителях… ничего. – Они не знали о ней. Вот чего он не договаривал. – Мы просто начали проводить время вместе. Несерьезно. В те редкие моменты, когда оба не работали.

– Несерьезно. До тех пор, пока не стало серьезно.

Он поднял руки, потом опустил.

– На каком-то этапе, наверное, да. – Он потер виски. – Это было так давно. Я не помню всех подробностей.

– Все нормально. Мне не нужны подробности.

Они оба молчали. Спит ли Райли? Слышит ли их разговор? Каково ей находиться с двумя совершенно незнакомыми людьми, один из которых ее отец, а другая… Ну, Эди ей никто.

Она потянулась к ручке двери, но его следующие слова остановили ее:

– Почему ты ни разу не позвонила мне тем летом?

Она резко повернула к нему голову.

– Что?

– Ни открыток, ни звонков. Целых три месяца ничего.

Эди открыла рот, но слова не шли.

– Хочешь сказать, что переспал с Кэт, потому что я не прислала тебе открытку?

– Конечно нет.

– Уверен? Потому что прозвучало именно так.

– Нет, я не это имел в виду. – Он сцепил руки за головой, потом заставил себя опустить их. – Я знаю, мы расстались, но все же – ничего. Три месяца.

– Общение происходит в обе стороны, Мак. Ты мне тоже не звонил. Не писал.

Она ненавидела мелочность в своем голосе. Едкость. Вытаскивание старых обид на свободу.

Мак откинулся на спинку стула и выдохнул.

– Ты права. Я не звонил; ты не писала. Я поступал по-своему; ты по-своему. Мое было… – Он поднял глаза к потолку и размял шею. – Я сделал свой выбор и теперь должен за него отвечать, но что насчет тебя? Я знаю, мы почти никогда не говорили про то лето, но ты совсем не пробовала расправить крылья? Попробовать что-то новое?

Он так смотрел на нее, как будто все знал. Она тяжело сглотнула, внутренности будто завязались узлом от нервов.

– Как насчет писем, Эди? Грэму?

Все те взаимные слова. Сумасбродные невозможности, которые она рассматривала. Заоблачные планы, которые они строили, даже если оба знали, что они невыполнимы. Грэм рассказал Маку про письма? Хотя теперь это уже неважно.

– А что насчет них? – спросила она гораздо небрежнее, чем чувствовала себя. – Это всего лишь бумага. В этом разница между нашим летом. Я писала; ты действовал.

– Что, если это только потому, что вас с Грэмом разделяли тысячи миль? Что, если бы вы были в одном месте?

– Это не имеет значения. Мы не были.

– Думаю, имеет. Не я один думал о других возможностях, да?

Она завела руку за спину и открыла дверь, впустив поток теплого воздуха, затем мысленно прогнала чудовищный бардак, в котором они оказались. Им надо определиться с логистикой.

– Райли сказала, что у нее тетя в Новом Орлеане. Она говорила тебе об этом?

– Да. Хотя маловероятно, что человек поедет из Панама-Сити на автобусе в Новый Орлеан искать кого-то.

– Как бы там ни было, эта Мэри может оказаться идеальным вариантом для Райли. – Когда Эди переключилась с прошлого на настоящее, глушившая все душевная боль немного ослабла. «Составить список, отметить клеточки». – Нам надо только решить, как доставить ее в Новый Орлеан, согласен?

– Наверное. – Она уставилась на него. – Я не знаю. Я просто хочу быть уверен, что это хорошо для нее. Хорошее место для нее. Я хочу сказать, учитывая беременность и… Я просто не знаю, что ей нужно. И мы не знаем эту Мэри.

– Мак, мы даже Райли не знаем.

– Знаю. Но что, если я хочу использовать этот шанс и узнать ее? Если она моя дочь… – Теперь он говорил шепотом. – Я должен ей это. Я так много должен ей.

Эди словно в живот ударили. Мак как будто провел черту на песке – он с Райли по одну сторону, а она по другую.

* * *

Эди сидела на ступеньках заднего крыльца, остывая после прогулки, которая превратилась в пробежку, когда услышала, что перед их домом остановилась машина. Тихий полдень наполнился голосами. Открылась дверь, затем хлопнула еще одна. Один голос звучал громче двух других. Мама.

Целый день Эди так сильно хотела, чтобы дети вернулись домой, что почти ощущала их своими пальцами. Все еще худые плечи Томаса. Мягкие темные волосы Эйвери. Ей хотелось, чтобы они были здесь, в их доме, чтобы знать, что они никуда не денутся. В этом месте, где, казалось, все ускользает, ей хотелось притянуть их к себе.

Звонкий мамин смех вернул ее в себя. Она встала и обошла дом.

Мак уже был здесь, восхищался сияющим белым кабриолетом у обочины.

– Дайана, это ваша?

– Конечно. Я устала от своей «Хонды». Решила внести перемены.

– Нехилая перемена.

Он забрал сумки детей с заднего сиденья. Эди обняла Томаса и Эйвери, после чего Мак проводил их к своей машине, пообещав «Мунпай» в кафе «Чашка».

– Но ты же всегда говоришь, что в них слишком много сахара, – возразил Томас, забираясь на заднее сиденье.

– Много. – Мак завел двигатель. – Но я сегодня щедрый.

Как бы сильно дети ни любили сладкие кофеиновые напитки, что-то подсказывало Эди, что «Мунпай макиато» не поможет смягчить новость, которую Маку придется сообщить. Они больше не маленькие, и у нее почти перехватило дыхание от понимания, что в следующий раз, когда она увидит своих детей, они уже изменятся. Они будут точно знать, что их родители – по крайней мере отец – имели жизнь до их появления. Что он жил, учился, любил. И что у всего бывают последствия.

Она проводила машину глазами, потом повернулась к маме, все еще сидящей на водительском месте с работающим двигателем.

– Отличная машина, мам. Что думает папа?

– Ох, ты же знаешь своего папу. Он такой зануда. Считает, что моя «Хонда» была вполне хороша. Но должна тебе сказать, что с Мэрилин гораздо веселее.

– Мэрилин?

Мама погладила приборную панель.

– Она такая красотка, что я решила, что ей нужно имя.

– Она и правда красотка, – тихо подтвердила Эди. Все внутри было отделано кремовой кожей и хромом. В подстаканнике стояла бутылка с водой с витиеватой розовой надписью «Выпей, милашка» на боку. – Я говорила тебе, что необязательно везти их домой. Мак собирался заехать…

– Ой, знаю. Мне нужно было в аптеку на Камелии, так что я решила завезти их. И вообще, я хотела вас удивить. – Она снова похлопала приборную панель. – Я бы осталась поболтать, но мне надо привести себя в порядок.

Она поправила очки, висевшие на цепочке в виде бус. На ней была кремовая шелковая блузка с двумя расстегнутыми пуговицами, открывавшими веснушчатое декольте. Образ завершали тонкие браслеты и цепочка из золота и жемчуга. Ее всегда идеальные волосы были светлее обычного и уложены по-новому – пряди длинной челки были зачесаны на одну сторону, а с другой стороны заправлены за ухо.

– По-моему, ты и так в порядке.

Мама фыркнула и махнула рукой.

– Это рабочая одежда. Мы с девочками встречаемся выпить и поесть тапас в том новом местечке возле реки.

«Девочками» назывались ее приятельницы по гольфу, четверка, которая много лет собиралась над восемнадцатью лунками, а после сплетничала. А «Пятак и десятка» был самым новым рестораном в центре Мобила. Ультрамодным и суперроскошным, как слышала Эди.

– Ой, – пискнула мама. – Если Мак будет с детьми, почему бы тебе не пойти с нами? Будет весело. Как только они увидят Бланш, может, к нам будет особое отношение.

Младшая сестра Эди пробилась в верхушку инфлюенсеров в «Инстаграм» и теперь вела «Каждый день с Бланш» для тысяч преданных читателей. Она занималась всем от – наимоднейших летних платьев и линий ухода за кожей до популярных новых ресторанов и курортов. Если она собиралась выпить в «Пятаке и десятке», напитки гарантированно будут за счет заведения.

– Спасибо, но я побуду здесь.

Эди оглянулась на дом, подумав о Райли. Глаз уловил легкое движение, и она заметила Райли, выглядывающую из-за ставней окна наверху.

– Все нормально? – спросила мама, положив руку на рычаг переключения передач.

– Конечно. Все хорошо.

– Тогда ладно. – Мама помахала пальцами и переключила передачу, а Эди отошла на шаг. – Скоро поговорим.

* * *

Когда машина Мака остановилась на подъездной дорожке, Эди на кухне готовила тако. Она не была голодной, но подумала, что остальные проголодаются. К тому же ей было отчаянно необходимо делать что-то, чтобы окончательно не сойти с ума.

Солнце уже ушло с неба, окрасив дорогу в золотистый оттенок. Со своего места в кухне Эди видела, как Эйвери первой открыла дверь, потом Томас. Мак шел следом. Они друг за другом вошли через заднюю дверь. Глаза Эйвери были красными, но Томас казался странно безучастным, хотя его взгляд заметался по кухне, как только он вошел.

– Где она? – спросил он.

Мак посмотрел на Эди, и она кивнула на потолок. Пока Мака и детей не было, Райли ненадолго выходила из гостевой комнаты, чтобы перекусить, и больше Эди ее не видела. Это, мягко говоря, раздражало. Ей так много хотелось узнать: разговаривала ли Райли с тетей, строила ли планы, почему ворвалась в их мир и все изменила, – но она не знала, как спросить.

В какой-то момент Эди поднялась наверх, чтобы потребовать ответы, но остановилась. Она простояла перед дверью, наверное, целых три минуты, перебирая в уме возможности и воспоминания, прежде чем спустилась обратно, достала из морозилки говяжий фарш и бросила твердый брикет на рабочую поверхность.

– Думаю, она отдыхает, приятель, – сказал Мак.

– Я иду к себе в комнату. – Эйвери обогнула Томаса и направилась к лестнице.

– Эйвери.

Эди положила лопатку и добралась до верха лестницы как раз, чтобы увидеть, как Эйвери бросила взгляд на дверь гостевой комнаты, затем зашла в свою комнату напротив, резко закрыв за собой дверь.

Внизу Томас сбежал обратно на улицу.

– Пойду попинаю мяч. Позовите, когда будет готов ужин.

В следующую секунду они услышали, как он зарядил мячом в торец гаража, отрабатывая удар.

Вернувшись к плите, Эди помешала фарш и приправу для тако.

– Как все прошло?

Так же она спрашивала про осмотр пациента. Или одну из его еженедельных баскетбольных игр.

Мак ссутулился на стуле.

– Хорошо, насколько возможно, наверное. – Он провел ладонью по лицу. – Они просто приняли это. Эйвери почти не задавала вопросов, но Томас меня задолбал. Не от злости, а от любопытства. Хотел знать, когда я узнал, где она была все это время, какая она. Знала ли ты, что ты о ней думаешь.

– Что ты сказал?

– Я сказал ему, что все это ново для нас и мы узнаем друг друга. – Он наклонился вперед, опираясь локтями на колени. – Он спросил, сколько она пробудет у нас, злишься ли ты. Какое у нее второе имя. – Он покачал головой. – Но Эйвери потребовалась минута, чтобы осознать. Она просто сидела, а потом сказала: «У меня есть сестра». Вот так просто. Больше ничего. «У меня есть сестра».

* * *

Позже вечером Эди удивилась, услышав голос Томаса, когда постучала в дверь Эйвери. Эйвери сидела на кровати, опираясь на подушки, собрав волосы на макушке, а Томас лежал на спине, задрав ноги на стену. Когда Эди вошла, он опустил ноги и развернулся.

– Что здесь происходит? – мягко спросила она.

Она выдвинула стул Эйвери и развернула, чтобы сидеть к ним лицом.

– Просто разговариваем, – сказал Томас. – Про Райли.

Он изобразил пальцами кавычки, как будто это ее ненастоящее имя.

– Мама. – В голосе Эйвери слышалась мольба. – Что происходит? Кто эта девушка и почему она здесь?

Эди заправила волосы за уши и подалась вперед.

– Папа рассказал вам?..

– Да, он сказал, что она наша сестра. Или наполовину сестра. Но… Мам. – Ее лицо осунулось, когда она смотрела на Эди. – Что нам с этим делать? Кто-нибудь еще знает?

– Нет. Никто из нас не знал до вчерашнего дня.

– Даже Диди?

Желудок неприятно скрутило от мысли, что мама узнает.

– Нет. Она не знает. Пока нет.

Эйвери выдохнула.

– Что мне говорить людям? Это унизительно – знать, что у моего папы… Ох. – Она закрыла глаза руками. – У него есть ребенок.

Томас фыркнул и показал на себя и Эйвери.

– У него двое.

– Трое, – поправила Эйвери. – Но только один до брака. Чего не должно быть, да? – Она многозначительно посмотрела на Эди.

– Паркер так не говорил! – выпалил Томас. – Он сказал, что его сестра…

– Ребята, – перебила Эди. – Вы не обязаны никому ничего говорить. По крайней мере сейчас.

– Но разве все не узнают? – удивленно посмотрел на нее Томас.

– Не обязательно. И не нужно обсуждать это ни с кем. У нее есть тетя в Новом Орлеане, с которой она надеется жить, так что может статься, что она здесь ненадолго, может, всего на пару дней, пока не найдет тетю и не отправится к ней.

– А что потом? Все просто вернется в норму? – Эйвери широко распахнула глаза.

Эди замялась.

– Я не знаю, солнышко.

Глаза Эйвери наполнились слезами, она вскочила с кровати и, подбежав к Эди, обняла ее за шею. Эди положила ладонь на затылок Эйвери, наслаждаясь прикосновением теплой кожи дочки. Давненько Эйвери не обращалась к ней за подобным утешением.

– Все будет хорошо.

– Но как? – всхлипнула Эйвери. – Как все будет хорошо? – Она отпрянула, под глазами размазалась тушь, а из носа текло. – Почему ты не злишься? Ты не чувствуешь себя преданной?

Это слово разрушило ее. Предательство. Вот что это такое. Это предательство не только по отношению к Эди, но и по отношению к их детям, их браку. Их семье. Куда им двигаться дальше? Даже если Райли уедет на первом же автобусе до Нового Орлеана, как им собрать кусочки и жить дальше? Все не так, как было – или казалось – два дня назад.

Томас осторожно следил за ней. Для впечатлительной, склонной драматизировать Эйвери было нормально предполагать худшее, а вот Томаса обычно не волновали ситуации, которые потрясли бы большинство людей. Он вел себя как ни в чем не бывало, но Эди не могла понять, что он чувствует на самом деле. Она повернулась обратно к дочери, стерла слезы с ее щек и подбородка и погладила ее по предплечьям.

– Хотелось бы, чтобы все это просто исчезло, – нахмурилась Эйвери. – Вернулось обратно к тому, как было.

– Знаю, детка. Мне тоже. Иногда семьи проходят через трудности, через то, чего нам не хотелось бы, но мы семья, и это никогда не изменится. Обещаю.

Томас сполз с кровати Эйвери, потянув за собой одеяло. Он встал рядом с Эди, и она крепко обняла обоих детей и поцеловала в теплые щеки.

– Мы с папой очень любим вас. Этого ничто не изменит.

– Именно так говорят родители, когда разводятся, – проворчала Эйвери.

Земля словно ушла из-под ног, опрокинув все внутри. Развод. Это слово стучало ее по голове с того момента, как Мак перед самым праздником произнес: «У меня есть дочь». Эди не могла отрицать, что это приходило ей в голову, как бы сильно она ни отбивалась.

Она так долго была с Маком, что едва ли понимала, какой будет жизнь без него. Это как потерять часть себя.

Сможет ли она без этой части?

Когда Эди наконец заговорила, она старалась быть максимально честной:

– Солнышко, мы с папой пытаемся разобраться, маленькими шажками. Мы будем рассказывать вам столько, сколько сможем, но это серьезные дела. Взрослые. Я не хочу, чтобы вы волновались.

– Тебе легко говорить.

– Я знаю. Лего сказать, сложно сделать. У нас с папой еще нет плана. Мы не знаем, что случится. Но надеюсь, скоро узнаем. И сразу расскажем вам.

Эйвери кивнула и вытерла под глазами. Томас вытянул руки над головой и отбросил челку со лба.

– Я спать. – У двери он остановился. – Все еще непривычно, что Па не живет с Диди.

Эди вздохнула и провела по лицу ладонью.

– Знаю. Мне тоже непривычно.

– Лучше бы я был с ним в охотничьем домике. Ненавижу ходить в магазин Диди и тети Бланш. Всегда потом пахну как девчонка.

– Уверена, Па с удовольствием взял бы тебя туда. Может, в следующий раз. Я поговорю с ним, ладно?

Томас кивнул и вышел в коридор. В следующее мгновение его дверь тихо закрылась.

– Мы завтра пойдем в церковь? – тихо спросила Эйвери.

– Не знаю.

Эди не думала про церковь. Очевидно, они не могут взять Райли, верно? Как они объяснят присутствие еще одного человека? Подруга Эйвери? Кузина? Запутанный клубок только рос.

– Давай посмотрим, как все пойдет, когда проснемся.

Эйвери кивнула, и Эди снова поцеловала ее в щеку.

Успокоив детей, она пошла в спальню и обнаружила сидящего на кровати Мака.

– Она?..

– Райли очень нервничает, – быстро проговорил он. – Чувствует себя неприкаянной и лишней. И, кажется, ей нехорошо. Я имею в виду физически.