Текст книги "Мое бурное прошлое"

Автор книги: Лорен Хендерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Глава девятая

– Генри, – спросила я через пару часов, – у тебя есть агент?

– Чего? – Он влил в себя очередную рюмку бренди. – Что за дерьмо! Где пойло, которое я принес, Нил?

– Ты его вылакал несколько месяцев назад, Генри, – хладнокровно отозвался бармен.

– Неужто! Врешь, подонок. Врешь, проклятый ирландский подонок. Ты сам его вылакал. Перевел добро к чертовой матери. Тебе ведь без разницы – что «Арманьяк», что писи Джульет. Кто-нибудь пил твои писи, Джулс?

Мы обменялись взглядами с бесстрастным, как скала, барменом. Я поняла, что он тоже не вчера познакомился с Генри. Далеко не худший способ присмирить нашего общего друга – не тушеваться от его «остроумия». В этом отношении он до безобразия похож на Мэл. Впрочем, я и сама не прочь перекинуться парой-тройкой грязных плоских острот со старым приятелем-забулдыгой. Очень, знаете ли, раскрепощает. А раскрепоститься мне требовалось позарез, ибо последние несколько часов я строила из себя мисс Паиньку в присутствии мистера Филипа.

– Сегодня – не советую, – честно призналась я. – В моей моче, должно быть, повышенное содержание баклажанов и жира. Я объелась мерзкого карри.

Как я и рассчитывала, ответ оказался резче, чем Генри готовился услышать. К тому же ему нравилось быть монополистом, когда необходимо дать пощечину общественному вкусу. Если вам удавалось переплюнуть его по части сальностей или грубостей, Генри тут же поджимал хвост и удалялся со сцены.

– Эй, Нил, плесни еще этого мерзкого пойла. – Генри взмахнул пустым бокалом. – Да, и налей Джульет, что она там хлещет…

– Еще один «Гранд Марнье»?[11]11
  Благородный ликер на основе коньяка и апельсинового сока, назван в честь своего создателя Александра Марнье, который начал производство ликера в 1880 г.


[Закрыть] – поинтересовался Нил.

– Да, валяй.

Обычно я не хлещу «Гранд Марнье», но в тот вечер обстановка к этому здорово располагала. Мсье Марнье вряд ли стал бы петь от счастья, если бы я призналась, что меня тянет закладывать за воротник его амброзию глубокой ночью в замызганном баре сомнительной репутации на задворках Камден-стрит. На самом деле все было не так уж плохо: пылающий камин создавал уют, а вся обстановка «Плевка и свистка» напоминала салун из древних американских вестернов. К тому же табуреты, протертые целыми поколениями рабочих-иммигрантов, были чертовски удобные.

Здесь Генри обычно и напивался. Невероятно, я бы скорее представила его в каких-нибудь трущобах. Но, кажется, у него был дом на Камден-сквер. От зависти можно лопнуть.

– Хожу сюда тридцать лет, – прорычал Генри, долбя кулаками в закрытую дверь, когда мы подошли к пабу. – Нил! Открывай! Шевелись, приятель!

Дверь отчаянно сотрясалась, а стекло собиралось вот-вот вывалиться из ветхой рамы, когда кто-то наконец начал возиться с замком.

– Отчего бы им просто не дать тебе ключи? – спросила я, когда Нил впустил нас. – А то дверь того и гляди слетит с петель.

– Вы чего, уже назюзюкались, леди? – осведомился Нил, гремя затвором. – Да он отсюда вылезать не будет. Знаете, сколько он может выжрать нашего товара на дармовщинку?

Нил, этакий эльф неопределенного возраста с морщинистым лицом, обратил на меня ясный взор. В этом живчике не было и следа дряхлости. Думаю, ему не составило бы труда без чужой помощи расставить тяжеленные бочки с пивом по местам. Такие жилистые сморчки, как правило, бывают необычайно сильными.

В баре сидела кучка завсегдатаев. Насколько я успела заметить, оглядевшись, все присутствующие, включая женщин, были заметно старше меня. Старые хрычовки выглядели так себе. Да и мужики не лучше. Женские лица напоминали сморщившиеся от времени маски из пресс-папье. Хорошо хоть этим дамам не пришло в голову размалеваться тенями и розовой помадой.

Нил, как видно, обслуживал исключительно пьянчуг со стажем и закоренелых алкашей. Едва ли среди них есть слабаки, которые, выхлебав за пару часов семь кружек пива, валятся в лужу собственной блевотины. И вряд ли сюда захаживают отчаянные карьеристки, которым, по их мнению, пять стопок водки, опрокинутые залпом, и понюшка кокса в сортире придают крутизны. В «Плевке и свистке» не было ни одного псевдоалкоголика. Как раз наоборот. Все самые что ни на есть настоящие – с циррозом печени и раком легких.

В общем, то место, где даже я могла бы сойти за паиньку.

– Ничего шарашка, – объявила я Генри и, соответственно, Нилу.

– Не то чтобы мы тут премся от всяких там пижонов, – ответил Нил, – но раз уж вы подружка Генри…

– Намек понят, – промурлыкала я.

– Оглянись, дорогуша, – сказал Генри. – Нил не пускает абы кого в старый добрый «Плевок»! Взял с меня слово, что я не напишу о нем ни строчки, старый хер.

– Когда дверь на замке, только двое могут войти, – встрял Нил уже чуть более любезно.

Я поникла от разочарования. Мне уже рисовалось, как удобно и даже круто было бы ходить по вечерам в закрытый салун. Да это и дешевле, чем состоять в каком-нибудь частном клубе. И конкуренции меньше. Представьте, назначаю свидание в «Плевке и свистке». Круто. А кроме того, здесь я буду смотреться залетной топ-моделью.

– А кто второй? – полюбопытствовала я.

– Да Алекс, вон там, в углу, – Нил кивнул на сидевшего в одиночестве человека, перед которым стояла большая белая чашка. – Тот еще, знаете, фрукт.

Услышав свое имя, Алекс оглянулся и приподнял кружку в знак приветствия. Однако желания встать и подойти к нам не выказал – сидел себе и мирно тянул что-то из чашки, созерцая галерею пыльных бутылок над стойкой бара. Судя по всему, ко мне он проявлял не больше интереса, чем к забулдыге Генри. Мое любопытство распалилось не на шутку.

К счастью, наш забулдыга деликатностью не отличался.

– Что за дерьмо ты там сосешь, старик? – проревел Генри, обращаясь к Алексу.

– Кофе, – спокойно ответил тот.

– Кофе? Кофе! – Генри содрогнулся, потом развернулся к стойке. – Ты пускаешь его сюда, чтобы он травился твоим поганым кофе?! Я, по крайней мере, лакаю твою поганую выпивку!

– Иногда он и вискаря малек подливает, – ухмыльнулся Нил.

Генри запыхтел, точно перегревшийся чайник.

– Это возмутительно! Помнишь, что я сказал тебе в той забегаловке, Джульет? Ох уж эта современная молодежь. Дохляки! Тьфу на них!

Генри явно намекал на Филипа. Тот ему сразу не понравился, а когда Филип отказался пропустить после ужина по рюмочке, Генри был оскорблен в лучших чувствах. Я покосилась на Алекса, но тому, похоже, все было безразлично. Насколько позволяло разглядеть тусклое освещение, он был вполне ничего, несмотря на грубоватые черты лица, которые наверняка безнадежно обезобразили бы его, будь он женщиной (вот она, половая дискриминация!). Алексу же грубоватое лицо придавало солидности и какой-то надежности. Если бы я пригласила его в свой гипотетический фильм (я частенько примеряю людям разные роли), то ему отлично подошло бы амплуа хозяина бензоколонки где-нибудь в глухомани. Он обязательно должен быть без ума от главной героини, в которую по уши влюблен со школьной скамьи и на которой женится в последнем эпизоде, после того как дуреха очухается от неудачного романа с заезжим коммивояжером. А еще Алекс был высок и крепко сколочен. Я без труда впихнулась бы в его джинсы. Густые темные волосы небрежно острижены. Хотя его лицо и не было отмечено печатью красоты, оно мне понравилось.

Как только я подумала, что он про нас напрочь забыл, Алекс вдруг очнулся:

– Это мой личный кофе. Нил для меня его держит.

– Ну ка-а-ак же! – взревел Генри, саданув кулаком по стойке. – Ну ка-а-ак же! Ты учти, Нил втихомолку лакает мой «Арманьяк», дружище!

– Еще чего. Навоз не пью, – фыркнув, отозвался Нил. – И хрень из Никарагуа тоже. Мне и растворимый сойдет.

– Почему из Никарагуа? – обратилась я к Алексу. Он ухмыльнулся:

– Не совсем оттуда. Бурда на самом деле, зато с кофеином. Вот почему Нил так заводится из-за него.

– Либеральное дерьмо, – пробурчал Нил.

Ненавижу, когда мужики оказываются более политкорректными, чем я. Этот Алекс наверняка еще и вегетарианец.

– Так откуда кофе? – зачем-то спросила я. Когда мужик меня в упор не замечает, я не могу удержаться, чтобы не пустить в ход свои чары сверхсексуальной женщины-вамп. Даже если речь идет о странном типе в таком зачумленном баре, как этот, где все особи женского пола запросто могут без грима играть гоблинов.

– Из магазина здоровой еды здесь неподалеку.

– Он мой сосед! – радостно заорал Генри.

– Понятное дело, сосед, – согласилась я. – С чего бы ему тут торчать, будь это не так?

Алекс вернулся к своему кофе и вновь вперил взгляд в бутылочную батарею. Меня будто хлыстом стеганули.

– А мне можно твоего кофе?

Решив использовать кофе в качестве предлога навязаться в собеседницы, я поняла, что действительно хочу кофе. После пива, что я выдула в ресторане, да еще трех порций «Гранд Марнье» кофе был жизненно необходим.

– Может, осталось немного в турке. Спроси у Нила.

– Ты не против?

– Нет. Еще чашка, и я не усну всю ночь.

Нил с неохотой нацедил мне едва тепловатого кофе, который я выпила, старательно изображая наслаждение.

– А странно, что я встретил тебя в «Тае», – обратился ко мне Генри подозрительно нормальным тоном. – Захожу к ним в неделю раз, чтобы промыть себе кишки.

Я скривилась.

– Спасибо за аппетитные подробности. – Дорогая Джульет, в моем положении, когда только и делаешь, что жрешь всякие помои в разных забегаловках, главное – своевременно прочистить кишки.

– Ну, можешь попробовать чернослив, – предложила я.

Генри подался вперед, пытаясь понять, шучу я или нет.

– С черносливом трудно рассчитать дозу, – поведал он. – Кроме того, он будоражит гениталии.

– О боже! – Я содрогнулась и хотела было предложить медицинское промывание кишечника, но испугалась комментария Генри. – Нил, плесни мне «Гранд Марнье». И добавь Генри… Генри, что ты там пьешь?

– Бренди! – рявкнул Генри.

– Не хочешь виски? – спросила я у Алекса. – Я выпила твой кофе и теперь хочу ответить любезностью на любезность.

– Нет, спасибо, – просто ответил он.

Мне показалось, что Алекс хотел добавить что-то еще, но тут Генри проорал мне в самое ухо:

– Так, значит, Джил решила похерить своего муженька? Не удивляюсь. Он всегда казался мне недоноском.

Я так и подпрыгнула на стуле:

– Генри, следи за собой! Пожалуйста. Привычка Генри распускать язык доставила

Джил несколько неприятных минут. Чтобы пустить ему пыль в глаза, она разыграла целый спектакль: якобы собирается сделать крупное вложение в недвижимость, вот и пригласила Филипа, чтобы потолковать с ним на этот счет. Выдали ее сущие пустяки: отсутствие Джереми (ведь понятно, что без него никаких крупных вложений она бы делать не стала, иначе для чего тогда выходить замуж за банкира?), а также деланный слащавый голосок, который даже глухого навел бы на подозрения. В своей конспирации Джил дошла до того, что заказала себе и Филипу отдельные такси, сыграла очаровательную сцену прощального рукопожатия и сказала: «Большое вам спасибо за помощь». Во все это верилось не больше, чем верится в какой-нибудь мелодраматичный фарс.

В общем, даже хорошо, что Генри не повелся на этот детский сад. Теперь мне будет с кем обсудить ситуацию. Когда он предложил завалиться куда-нибудь, я согласилась не раздумывая.

– Так это и был новый мистер Джил? – проворчал Генри. – Мне он не понравился. Козел. И пижон вдобавок.

– Почему пижон? – устало промямлила я.

– Ну, знаешь, слишком выкаблучивается, – нетерпеливо отмахнулся Генри.

Под словом «выкаблучиваться» Генри, видимо, понимал следующее: аккуратный отглаженный костюм, гладко выбритый подбородок и галстук без мерзких пятен. Вывернутая наизнанку и сугубо английская щепетильность Генри была неподражаемой пародией на саму себя.

– Джил очень красивая женщина, – изрек он авторитетно.

Я так и видела его развалившимся в огромном кожаном кресле какого-нибудь закрытого мужского клуба, чинно покуривающим трубку. Таким тоном знать обычно говорит о прекрасных молодых кобылках.

– Она достойна большего, – продолжал он.

Про себя я отметила, что Джил вообще-то неплохо устроилась: сначала покладистый банкир, теперь аккуратист риэлтор. Предсказание Мэл, что Филип заплатит за всех в ресторане, с блеском подтвердилось. Он бы заплатил и за Генри (не воротить же нос!), но тот в забегаловке был на особом положении. Зная Генри, можно предположить, что он выторговал себе бесплатную жратву в обмен на доброе мнение о ресторане, но не желал делать этот договор достоянием общественности. Выходя, он просто пробормотал официанту: «Потом сочтемся, ладно?»

– Постарайся не трепаться об этом, Генри, – взмолилась я. – Они только-только успели разойтись. Бедняга Джереми безутешен.

Я надеялась воззвать к его мужской солидарности, и это сработало. Увесистая голова Генри встрепенулась и задумчиво закивала. Он рассеянно повозил пальцем по стойке бара.

– Бедный засранец. Помню, как погано было, когда Дженни бросила меня. Хотя нет, – поправился он, – не помню. Туман.

– Бренди?

– Да все, что завалялось в доме. Потом всякая отрава, которой пичкал меня Нил. Я вырубился на месяцы. – В его горле забулькало нечто вроде подобия смеха. – Почитала бы ты тогда мою писанину. Нет ресторана, который я не облил бы дерьмом. Мне перестали звонить с работы и спрашивать, какого черта я несу, потому что я отправлял их на хер. В конце концов они сделали все за меня. Хорошо сделали… лучше, чем я, – добавил он, видимо впервые осознав эту мысль до конца.

Я молча цедила очередной «Гранд Марнье», твердо решив свалить, как только он иссякнет. Было не так уж поздно. Мы ушли из ресторана в одиннадцать. Я взглянула на часы: половина первого. Вот и хорошо. В час я буду мирно дрыхнуть. Если, конечно, Генри не втянет меня в опасный марафон под названием «кто кого перепьет».

– Надо отлить, – пробормотал Генри.

Я похолодела от ужаса, когда он начал сползать с высокого табурета. Табурет нещадно скрипел и трясся, а когда ноги Генри коснулись пола, мне показалось, что бедная мебель вот-вот рассыплется в щепки. Однако Генри, изрыгая серию хрюкающих звуков, точным и ловким движением оторвал свой огромный зад от табурета, и тот зашатался с очевидным облегчением.

Без Генри, утопавшего в сортир, атмосфера паба показалась мне вдруг зловещей. Здешние завсегдатаи слов не тратили, лишь время от времени восклицая: «Нил, повтори!»

Я сделала еще один глоток и прислушалась к собственному дыханию. Пьяная йога.

До меня не сразу дошло, что Алекс обращается ко мне.

– Что? – Я повернулась на табурете.

– Я хожу сюда десять лет. Первый раз вижу, чтобы Генри привел девушку.

– Ну, надеюсь, не последний, – ответила я и добавила, в упор глядя на Нила: – Мне эта шарашка по душе.

Внезапно меня озарило. Алекс, да и Нил, уверены, что я – новая пассия Генри! Этакая трещотка из рекламного бизнеса, которую Генри таскает по злачным местам Камдена. Я задумалась, как бы развеять этот миф. Даже если бы я не находила Алекса пусть и слегка зашоренным, но все же единственным нормальным мужиком во всем пабе, мне бы все равно пришлось защитить свое честное имя.

– Мы с Генри друзья, – как бы невзначай заметила я. – Скорее даже коллеги. Встретились случайно в ресторане «Тайский дом».

– А-а, Генри вечно там кантуется, – протянул Нил. – Он говорит, что…

– Знаю, что он говорит, – оборвала я.

Из-за утиного жира и баклажанов в животе начиналась маленькая буря. Последнее, что мне оставалось, чтобы окончательно довести свой желудок, это представить, что именно сейчас происходит с Генри.

– Работаешь где-то поблизости? – спросила я Алекса. В этот вечер я с завидным упорством выдавала одну банальность за другой. И все из-за этого Филипа.

– На набережной, у канала. По дороге домой заглядываю сюда.

С языка, несмотря на все мои усилия сдержаться, слетел очередной кошмарный вопрос:

– Понятно, так чем ты занимаешься?

Я съежилась, но сказанного не воротишь.

– Я архитектор.

– Надо же! – Так обычно восклицают, когда оказывается, что у собеседника достойная, даже требующая некоторого таланта работа.

Очередная банальность уже была на подходе, из последних сил я крепилась, не позволяя губам произнести: «Архитектор! Как это интересно!» Спас меня Генри, вернувшийся из сортира и тем самым удержавший от дальнейшей демонстрации слабоумия. Мозг явно требовал подзарядки, а навыки светской львицы и в лучшие времена не были моей сильной стороной. Пора домой – баиньки.

– С меня на сегодня хватит! – объявила я, приканчивая ликер. – Завтра с утра пораньше на работу.

– Бред сивой кобылы! – провозгласил Генри. Уцепившись за стойку бара, он ловко закинул свой зад на табурет. Оказалось, что сесть куда легче, чем слезть. – Я должен разделаться с этим дерьмом, бы Нил на завтра припас что-нибудь получше.

Степень серьезности, с которой это было заявлено, я оценить не сумела.

– А я на боковую. Завтра дел до черта. Надо, чтобы голова была свежая.

Господи, что со мной? Я отпускаю больше штампов, чем спортивный комментатор.

– Я тебя провожу, – заплетающимся языком пробормотал Генри, разрываясь между желанием разделить остаток ночи с бутылкой бренди (весьма мужественное занятие) и неожиданным порывом галантности – чем он хуже, например, Берти Вустера?

– Не стоит, Генри. Тут пять минут ходу. Но все равно спасибо, – добавила я, напоследок бросив кость рыцарскому духу Генри.

Долго уговаривать его не пришлось. Я и на минуту не допускала, что Генри напрашивается ко мне домой на чашечку кофе. Репутация у него, конечно, подмоченная, но, как я догадывалась, не без стараний самого Генри. Как и большинство мужиков, он вряд ли станет выкобениваться, если я разденусь догола и примусь умолять его трахнуть меня, но, в сущности, никаких планов насчет меня он не строил. Иначе я ни за что не стала бы пьянствовать с ним среди ночи.

– Тебе в какую сторону? – спросил вдруг Алекс, ставя на стол кружку.

– В сторону Чок-Фарм.

– Если хочешь, могу тебя проводить. Я живу неподалеку.

– Спасибо, – ответила я, слегка изумленная.

– Эй, ты что, его так хорошо знаешь? – всполошился вдруг Генри, когда я слезла с табурета и стала натягивать плащ. – Что это тебе взбрело в голову?

– Генри! – Я попыталась предостеречь его, но тот явно примерялся к роли моего любящего опекуна.

– Ты что, пойдешь на улицу в ночь с первым встречным? Да этот засранец чертовски подозрителен, если тебя интересует мое мнение!

– Не интересует, – ответила я. – Даже не воображай.

– Я знаю Алекса долгие годы, – вмешался Нил, проплывая мимо нас с грязной посудой. – Он еще никого не изнасиловал. Насколько мне известно.

Мы с Алексом посмотрели друг на друга и чуть не расхохотались. Невероятно, но Генри после слов Нила угомонился.

– Ну, если Нил тебя рекомендует, тогда ладно, – с истинным благородством сказал он.

– Но Нил точно не знает, – встряла я, но тут Алекс взял меня за локоть и подтолкнул к выходу.

Нил уже отпирал замок.

– Вот шизанутая девка! – пробормотал он. – Ты что, хочешь, чтобы вся эта комедия началась по новой?

– «Насколько мне известно…» – процитировала я и согнулась от хохота, когда дверь захлопнулась за нами. Похоже, я упилась до того состояния, когда даже самая невзрачная шуточка кажется уморительной до смерти.

– Нил умеет успокоить, правда? – Алекс понимающе улыбнулся. Вокруг его глаз собрались морщинки, но это его не портило, скорее наоборот. – Мог бы еще добавить, что вина моя ни разу не была доказана.

Мы свернули на Чок-Фарм.

– Смотри, – сказала я, когда мы проходили мимо обнесенного оградой ресторана на углу. – В «Проклятой дыре» требуют новое жертвоприношение.

– А знаешь, за все те годы, что я здесь живу, я ни разу туда не заходил. Тут в округе шестнадцать ресторанов, и ни в один из них я ни разу не зашел.

– Еще бы, это же «Проклятая дыра». От нее исходит зловещая аура.

Я обмотала шею шарфом. Не то чтобы было холодно, для конца ноября погода держалась на удивление теплая, просто надо было чем-то занять руки. Алекс прятал их в карманах, что служило прекрасным объяснением того, почему штаны у него были такими обвислыми. Должно быть, застарелая привычка.

– Где ты познакомилась с Генри? – спросил он, когда мы переходили дорогу.

– Я партнер в рекламном агентстве. – Скромняга Джульет не преминула выставить напоказ свои заслуги. Меня все еще здорово заводило слово «партнер», но сейчас я, кажется, слегка перегнула палку. – Мы специализируемся на продуктах питания. Поэтому мы с Генри просто обречены встречаться чуть ли не на каждой вечеринке.

Последняя из таких встреч живо всплыла у меня в памяти в полном формате и со стереозвуком в системе «долби». Я споткнулась и тут же приказала себе ни в коем случае не приглашать Алекса нюхнуть кокса. Мужики так податливы в подобных обстоятельствах!

– Просто удивительно, что он так здорово пишет, – заметил Алекс. – Я хочу сказать, принимая во внимание, сколько он выпивает. Случается, днем я прочту его блестящий обзор, а вечером вижу надравшимся в дым и падающим со стула, как два дня назад.

– А при чем тут зад? – спросила я, недоуменно представив увесистый зад Генри.

– Я сказал «два дня назад». И часто ты так напиваешься? – спросил он не без сарказма.

Я чуть не подпрыгнула от возмущения. Вот козел! Да как он смеет? Я же не умоляла его тащиться за мной. К тому же я вовсе не собиралась подкалывать его. Просто не врубилась.

– Как получилось, что ты видишь Генри чуть не каждый день, а он тебя в упор не замечает? – Я решила совершить акт возмездия. – Ты такой неприметный?

– Я всего лишь мирный обыватель, – ни капли не обидевшись, ответил Алекс. – А Генри трудно не заметить. Нил невероятно гордится им, читает все его заметки. Да и кроме того, едва ли Генри замечает что-нибудь кроме бутылки бренди.

Это на все сто совпадало с моим собственным мнением о Генри, поэтому я не удержалась и одобрительно рассмеялась. Правда, смех получился до жути смахивающим на хрюканье.

– А ты как будто не любитель пабов, – выдавила я первое, что пришло в голову, лишь бы только заглушить эхо моего хрюка.

– Так и есть, не любитель, – ответил он спокойно. – Я иногда засиживаюсь на работе. Все идут домой, а я прихожу сюда, чтобы посидеть и подумать с полчасика и чтобы вокруг кто-то был.

Кажется, его ответ вызвал раздражение у нас обоих. Меня почему-то взбесило, что мой небрежный вопрос задел его всерьез и ответ последовал столь обдуманный и обстоятельный. Мне казалось, что я выгляжу полной дурой. Когда мы подошли к моему подъезду, я пропела голоском «мисс Оскорбленное достоинство»:

– Ну, вот я дома. Спасибо, что проводил. Надеюсь, это тебя не слишком затруднило.

– Пустяки. Всегда пожалуйста. Возникла неловкая пауза.

– Ну, пока, – сказал он, вынув руку из кармана и нарисовав в воздухе что-то похожее на прощальный жест.

Я надеялась, что он попросит мой номер телефона или хотя бы спросит, зайду ли я еще в паб. Если нет, какого черта ему понадобилось набиваться ко мне в провожатые? Я ждала, когда до него наконец дойдет. Но до него все не доходило, и молчание становилось неприличным. Поэтому я сказала:

– Так. Ладно. Ну, спокойной ночи. Снова пауза.

– Спокойной ночи, – ответил он, опять изобразив рукой что-то невразумительное. Затем повернулся и двинулся прочь.

Я стояла, провожая его взглядом. Кожаный пиджак плотно обтягивал не только плечи, но и задницу – верный знак, что он опять сунул руки в карманы. На одежду ему, похоже, плевать. Я бы наверняка пустила слезу умиления, если бы не была так зла.

Что же произошло? Он все-таки хотел спросить номер телефона, но мои маразматические попытки поддержать разговор отбили у него охоту? Шагал он не спеша. Но не скрывалось ли за его размеренным шагом желание пуститься наутек со всех ног? Какого черта меня это так волнует? Мне что, нужно перетрахать всех самцов в Лондоне, чтобы утолить свой голод? Последнее время я не в форме, но, господи, почему я должна сходить с ума из-за какого-то нечесаного архитектора в вельветовых штанах? Должно быть, я наклюкалась больше обычного. Вполне возможно, что Алекс, как воспитанный джентльмен, просто не мог оставить на растерзание ночному Лондону одинокую женщину, даже если она ему противна. Ха! Что бы он сказал, увидев меня в обтягивающем виниловом прикиде?

Господи, какая я все же дура. Пора в кровать. Заберусь в постель и развлекусь мыслями о Петере. И о Томе. А что? Так я смогу поиметь их обоих. И даже одновременно. Эта идея несказанно меня развеселила.