Текст книги "Мое бурное прошлое"
Автор книги: Лорен Хендерсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)
Мысли мои вернулись к Йохану. В одном глянцевом журнале какая-то особа разглагольствовала в интервью о том, что у большинства людей повышается самооценка, если они знают, что кто-то от них без ума. Сама же героиня интервью, напротив, начинает лучше думать не о себе, а о человеке, который от нее без ума. Последнее всегда казалось мне чертовки верным. Вот и сейчас, стоило мне сообразить, что Йохан положил на меня глаз, как он тут же не на шутку заинтересовал меня.
Я с любопытством оглядела его. Лицо пусть некрасивое, но мужественное, небольшие мешки под глазами и уверенный взгляд. Охапка светлых волос, возможно, скоро поредеет, но пока она в полном порядке. Для более точной экспертизы оставалось только стащить с него пиджак с брюками или хотя бы увидеть его в футболке и джинсах. Мужики просто обожают костюмы. Ничего удивительного: сколько недостатков можно под ними скрыть!
Льюис маячил за стойкой бара в компании с сериальной актриской, которую мы пригласили, чтобы добавить искорку в коктейль из чопорной публики. Актриса заявилась разодетая в пух и прах и уже успела лишиться рассудка из-за моего душки-ассистента. А как же иначе? Прибавьте к внешним данным Льюиса технику вышколенного жиголо
(интересно, не закончил ли он соответствующие курсы?) и умение обращаться с женщинами – и кто устоит? Интересно, каков он в постели? Скорее всего, запредельно высокомерен. Такие красавчики, как Льюис, частенько бывают чересчур самоуверенны. Множество случайных связей возвышают их в собственных глазах, но по-настоящему чему-то можно научиться, только если пожить с кем-нибудь. Но, думаю, Льюис сообразит, если вы объясните ему, что и как вам нравится. Он у нас смышленый.
Актриска запрокидывала голову и громко хохотала. Она была далеко не единственной любимицей желтой прессы на этой вечеринке: в баре ощущался повышенный градус звездности – как от водочного желе, так и от присутствия знаменитостей.
– Льюис делает нам какие-то знаки, – заметила я. – Думаю, он хочет сказать, что фотограф уже готов.
Ага, Льюис взял актриску за руку. Она замечательно украсит наш кадр.
– Вы иметь в виду готов, потому что съедать наш желе? Или он на все готов ради наш желе? – загоготал Клаус.
– Очень остроумно, Клаус, очень остроумно, – сказал Ричард. – Не пройти ли нам теперь в бар?
Клаус на прощанье широко улыбнулся мне, а Йохан забрал у меня из руки очередной стаканчик.
– Я брать это вместо вас, – произнес он, глядя мне в глаза.
У меня не осталось сомнений. Существует миллион знаков, по которым можно понять, что мужчина от тебя без ума. Самый очевидный – желание расплатиться за тебя в ресторане. Но есть и еще уйма всего, например если мужчина изо всех сил старается тебе угодить. Что ж, Йохан начинал мне нравиться.
Итак, трое за неделю. Просто экстаз.
– Знаешь, что моя помощница Лора говорит в таких случаях? – наставительно спросила Джиллиан. – Она говорит, что как только ты кого-то снимешь, другие тут же слетаются на тебя как осы на сладкое. Мужчины носом чувствуют соперника.
– Брр! Какая гадость! Как если бы свора собак дружно мочилась на мою ногу. – Я подложила себе фрикаделек.
– Теперь я поняла, почему тебе всегда приходится надевать сапоги, – заметила Джил.
– Это моя рабочая одежда.
Изящный свитер, юбка с разрезом, сапоги на высоком каблуке – что еще нужно, чтобы сражать всех наповал?
– Не понимаю, как тебе удается ходить на таких каблучищах?
– Ну, тебе они ни к чему, ты же выше меня. Не так уж и трудно. Они как продолжение ноги. Бог не потрудился отпустить мне лишний десяток сантиметров, так почему бы не добавить их самой?
– Люблю слушать женскую болтовню, – доброжелательно встрял Джереми. – Я просто внимаю, и передо мной открываются все тайны. Приятели завидуют, что я могу проникнуть в святая святых.
– А мы ничего и не скрываем. Спрашивай если что, – предложила я.
Сколько я их знаю, Джереми и Джил всегда были вместе. Они снюхались в колледже и с тех пор не расставались. Я всегда смотрела на Джереми как на постоянного друга Джил, и поэтому между нами установились приятельские отношения, не омраченные подавленными сексуальными мотивами. Такая дружба возникает только в том случае, когда хотя бы один из двоих крепко-накрепко окольцован. Для меня Джереми был как старший брат, да и он относился ко мне как к сестре, вечно подкалывая за мои подвиги с безопасной позиции мужа лучшей подруги. Втроем мы обжирались чудной стряпней Джиллиан, заливались не менее восхитительными винами Джереми и ночи напролет смаковали интимные подробности моей личной жизни. Раньше я бы и в кошмаре не могла себе вообразить, что буду с наслаждением разбирать по косточкам количество и качество своих оргазмов с мужем лучшей подруги, не чувствуя себя при этом свихнувшейся идиоткой. Джил, Джереми и я были одной семьей. Больше того – тремя закадычными подружками.
Возможно, именно поэтому Джил и Джереми почти не трахались, несмотря на все достоинства Джереми.
– Джил, это восхитительно! – сказал он, разламывая мясной пирожок.
– Просто балдею от фрикаделек, – подпела я. Джил вздохнула:
– Вы, друзья мои, вполне могли бы сказать, чего в них не хватает, вместо того чтобы пожирать молчком. Ну? Как их усовершенствовать?
Джил в последнее время корпела над рецептами пирогов с разными начинками. Сеть супермаркетов заказала ей серию кулинарных книг, которые выкладывались рядом с кассами. Хотя работа была не бог весть какой почетной, зато недурно оплачивалась, к тому же Джил могла гордиться своим именем на обложках.
Весь день она стряпала, а вечером пригласила меня «закусить» вчерашнюю водку. Я готова кричать от счастья, когда Джил составляет новую книгу рецептов. В данный момент она проверяла на нас действие мексиканской кухни, от которой, как известно, не похудеешь. Но я, как всегда, не устояла.
– Вот эти штуки выглядят как-то чудно, – сказала я, указывая на крошечные пирожки.
Джил испекла их в маленьких формочках, добавив в начинку лук-порей и сыр с плесенью.
– И правда, выглядит как черт знает что, – согласился Джереми, подливая нам вина, – но ты попробуй – пальчики оближешь!
Я взяла один пирожок и нерешительно посмотрела на него.
– Его нужно целиком глотать?
– Там внутри заварной крем. Режь, не бойся, не потечет.
– Ладно. – Я откусила половинку и изумленно замерла на мгновение. – Ну и вкуснота! А как славно хрустит корочка! Нужно только сфотографировать их посимпатичнее.
Джил просияла.
– Я хотела придумать что-нибудь оригинальное. Моим читателям нужно что-то необычное, а не банальные фрикадельки в тесте.
– Не такие уж они банальные, – обиделась я за фрикадельки.
– Как провела вечер, что там с очередной презентацией? – поинтересовался Джереми.
– Водка с желе. В общем, приятно.
– Как это – водка в желе? – удивилась Джил, апатично гоняя еду по тарелке. Видимо, объелась своей стряпней за день.
– Не в желе, а с желе, – поправила я. – Точнее, водочное желе, в таких маленьких стаканчиках.
– Омерзительно! – прокомментировал Джереми.
– Ну, это тусовочная штука, – заметила я.
– Еда и алкоголь в одном флаконе, – задумчиво проговорила Джил. – Интересно.
– Да там водки капля. Эту штуку можно даже продавать в барах, где нет лицензии на продажу спиртного по ночам. В общем, презентация прошла на ура. Когда за дело берутся профессионалы нашего агентства, успех приходит сам собой.
– А как поживает твой красавчик ассистент, который словно с подиума сошел?
– Льюис? Отлично. Во-первых, он профессионал, во-вторых, душка, а в-третьих, шлюха! Перетрахал всех баб в нашем агентстве и думает, что я ничего не замечаю. И все-таки он – сокровище!
Я сыто откинулась на спинку стула и оглядела просторную кухню. Она и впрямь была сердцем уютного гнездышка Джил и Джереми. Бледно-желтые стены, пол терракотового цвета, повсюду вьющиеся растения. Тускло поблескивает медь кастрюль. На простом деревянном столе каждая царапина, каждая опалина рассказывает свою историю. Именно такой и должна быть кухня счастливого семейства. За окном в темноте укрылся небольшой зимний садик. Лунный свет мягко ложится на цветы, расставленные ровным рядком на подоконнике: розмарин, шалфей, тимьян, базилик, лук-резанец…
– А у вас классно, – похвалила я.
– За это надо выпить! – воскликнул Джереми, и мы с ним чокнулись. – За хозяйку! – добавил он.
Мы выпили за Джил, которая как-то кисло улыбнулась, – должно быть, бедняжка устала после целого дня у плиты. В этот момент я почувствовала, как тепло семейного уюта нахлынуло на меня и сбило с ног. Я не имею в виду материальный достаток или такой прекрасный дом, который можно купить только в складчину, особенно если выйти замуж за банкира, как сделала Джил. Я говорю о семейном очаге, взаимопомощи, о тех счастливых моментах, когда в гости приходят друзья и пьют за семейное счастье. О тех моментах, когда хочется наплевать на все дела и бросить якорь в тихой гавани.
И тут же снова принялась шпынять себя за свой, как говорит мама, эгоцентричный образ жизни. Словно кающаяся шлюха в исповедальне, я поняла, как мерзко и низко цеплялась за Тома и Петера, в упор не видя ценности, которыми полна жизнь Джил и Джереми. Напичканная жратвой, точно фаршированный гусь, я лениво размышляла о сексе как о чем-то преходящем и несущественном. Ради чего стоит жить, так это ради вот такого семейного счастья, а не перепиха со случайными, пусть даже узкобедрыми, попутчиками.
– Джерри, познакомишь меня с каким-нибудь банкиром? – Из-за превосходного калифорнийского каберне слова звучали невнятно. – Кажется, мне пора утихомириться.
Челюсть Джереми отпала, пухлые губы изобразили букву «О», которая в точности повторяла овал его красной, откормленной физиономии.
– Ты серьезно, Джульет?
– Не знаю. – Я отхлебнула еще вина. – Это все из-за вас, ребята. Вам так классно вместе. Мне нужно стать взрослее, серьезнее. Хватит уже колобродить.
Джил отчаянно затрясла головой:
– Ты не должна отказывать себе в радостях жизни!
– Ну, если Джульет думает, что так будет лучше… – Джереми помолчал. – Знаешь, многие из моих коллег гнусны и отвратительны. Не понимаю, что у тебя может быть с ними общего.
– Мне-то откуда знать.
Я ухмыльнулась, вспомнив Петера. Он ведь финансовый инспектор (понятия не имею, что это такое, но звучит респектабельно), а еще есть Йохан, который точно идет в гору. Интересно, догадается ли он мне позвонить?
– Ты же не можешь выйти замуж за мужчину просто потому, что он носит дорогой костюм, – упрямо сказала Джил. – Это была бы катастрофа! На следующее утро после свадьбы ты проснешься и воскликнешь: «Боже, что я наделала!»
– Ну-ну, дорогуша, кто здесь говорит о свадьбе? – Я замахала руками, отбиваясь от призрака законного мужа. – Просто подумала, что с банкирами я еще не путалась, и было бы любопытно.
– Хочешь снять пробу, – услужливо подсказал Джереми.
– Точно.
Мы обменялись улыбками, и Джереми потянулся за бутылкой. Из нас получилась классическая парочка собутыльников: подначивали друг друга выпить еще и еще, пока не напивались до положения риз. Джиллиан, конечно, не в восторге от этой нашей манеры. Внезапно мне пришло в голову, что алкоголь только добавит проблем бедняге Джереми, и я остановила его жестом, когда он наполнил мой бокал до половины.
– А что на десерт? – с надеждой спросил он.
– Тефтельки с заварным кремом, – тупо сострила я и захохотала, словно моя шутка была верхом остроумия.
Джереми захихикал. Из вежливости.
– Есть шоколадные конфеты, – ответила Джил. – Я не приготовила десерт.
Джереми не без труда поднял свой зад и стал запихивать тарелки в посудомоечную машину, с виду похожую на антикварный комод. Я тоскливо покосилась на агрегат. Вот тебе еще одна дорогая безделушка, которую можно купить только в складчину. У Джил и Джереми не было детей, что освобождало от немалых трат.
Я поймала взгляд Джил и ухмыльнулась во весь рот. Она послала в ответ слабую улыбочку. С ней что-то творилось.
– Что с тобой? – спросила я под звяканье тарелок. – Устала? Мне пора сваливать?
– Нет, пожалуйста, останься, – она схватила меня за руку. – Мне нужно с тобой поговорить. Ведь еще совсем рано.
Часы с венецианским разноцветным стеклом показывали половину двенадцатого. Я поморщилась. Для кого рано? Джил не надо вставать ни свет ни заря и нестись очертя голову на работу – чтобы придумывать, куда бы еще засунуть начинку, можно вставать не раньше полудня.
Жестом фокусника Джереми извлек откуда-то коробку шоколадных конфет.
– О, мятные. – Я потянулась за конфетами. – После всего, что мы слопали, надо умять что-нибудь мятное. Так сказать, освежить дыхание.
– Никогда не слышала более смехотворного оправдания, – сухо заметила Джил, разворачивая вишневый трюфель.
– Могу сварить кофе, – предложила я.
Если уж придется торчать здесь всю ночь, то нужны стимуляторы. В кухне Джил я была как дома.
– Нет, не беспокойся, я приготовлю. Мне и самой надо взбодриться. – Она встала, поправила платье и бодро приказала: – Джереми, мы с Джулс хотим остаться наедине и поболтать о своем, о женском. А тебе пора в кроватку.
Довольное поросячье лицо Джереми вытянулось от удивления. Он поразился своему увольнению не меньше, чем я. В этом частично и заключалось обаяние Джереми: у него не было ни одной задней мысли. Все эмоции тут же отражались на его пухлом лице.
Он послушно вылез из-за стола и промямлил:
– Ладно, я пойду. Спокойной ночи, Джульет.
Я проворно вскочила, несмотря на тяжесть в желудке, обогнула стол и чмокнула его в пухлую щеку.
– Пока. – Я похлопала его по плечу, в знак солидарности.
Понурив голову, Джереми удалился – олицетворенная безутешность. Приподняв брови, я с удивлением смотрела на Джил. Что происходит? Она раздраженно мотнула головой и налила воду в кофеварку. Когда чашки, блюдца, молоко и сахар оказались на столе, а кухонная дверь плотно закрыта, она села и объявила:
– Знаешь, если я не скажу тебе все, то просто взорвусь.
Я была настолько поглощена думами о себе, что решила, будто Джил сейчас начнет отчитывать меня за что-нибудь гадкое, вправлять мозги или же, не дай бог, заявит, что отныне мы больше не подруги. Сердце учащенно заколотилось.
– Что скажешь? – проблеяла я.
– Мне так сложно об этом говорить…
Джиллиан раздраженно оттолкнула от себя чашку с кофе и сжала виски. От страха я не могла выдавить ни слова.
Джил еще ниже опустила голову. Я поняла, что вот-вот она разразится тропическим ливнем слез.
– Это все из-за Джереми. Я так больше не могу. – Джил громко шмыгнула. – Мы должны расстаться. Я подаю на развод.
Глава седьмая
Хреновая из меня подружка. Иначе я вряд ли стала бы встревать в поток жалоб и душеизлияний, а превратилась вместо этого в безмолвную жилетку, которая выдвигает свои суждения, лишь когда очень попросят. Я же вела себя с точностью до наоборот. Я начала скулить, протестовать и отговаривать.
Вот такая я законченная эгоистка. В ту минуту я отказывалась признать, что без развода не обойтись (я боялась даже произнести само слово «развод», заменив его на «временную разлуку»). Во-первых, Джил больше не будет приглашать меня в гости, а я так люблю бывать в ее уютной норке. Во-вторых, она может пасть под ударами судьбы и будет беспрестанно рыдать, а у меня и самой проблем чертова прорва. В-третьих, я перестану видеться с Джереми, с которым мы успели здорово подружиться (что я поняла только сейчас). В наших отношениях связующим звеном была Джил – убери ее, и все рухнет как карточный домик. И даже если мы с Джереми и встретимся, он наверняка только и будет делать, что жаловаться на Джил и умолять меня вправить ей мозги.
– Ты не пробовала поговорить с ним? – беспомощно спросила я и тут же почувствовала себя тупицей.
Эту банальную, но проверенную временем реплику я выдала склонив голову набок и с предельно серьезным выражением на лице, как бездарная актрисуля в мыльной опере. Кому, как не мне, знать, что разговоры – это пустой треп. Мы с Бартом до хрипоты «говорили» о наших проблемах, вскрывая гнойники и нарывы, о которых вначале не было и речи.
– Что может быть унизительнее? – рассеянно отозвалась Джил, выводя пальцем на столе замысловатые узоры. – Когда я спрашиваю его, отчего мы перестали заниматься сексом и правда ли, что я больше не привлекаю его как женщина, он заявляет, что я на него давлю. Он вечно отмахивается от меня, говорит, что, мол, многие семейные пары, вдоволь накувыркавшись, приходят в себя и секс в их жизни случается все реже и реже. На его взгляд, это нормально, а мне нужно перестать сходить с ума из-за ерунды. А в те редкие дни, когда мы занимаемся любовью, я думаю, что лучше бы мы этого не делали.
– Словно он делает это из-под палки?
Джиллиан кивнула:
– Ага, будто над ним стоит надсмотрщик. Не удивительно, что он старается побыстрее кончить. Однажды после такого секса я пошла в ванную, включила воду и стала рыдать, рыдать…
– Бедная моя Джил! – Я протянула ей руку.
Она схватила ее, но тут же дернулась назад, словно желая показать, что не нуждается в жалости. По крайней мере до тех пор, пока не выложит все.
– Тогда он начал заваливать меня подарками, – продолжала она. – Возить меня в дорогие путешествия… Мне даже показалось, что это хороший знак, что смена обстановки пойдет нам на пользу… Ну, ты понимаешь, что я хочу сказать: на отдыхе люди чаще занимаются сексом, так?
– Еще бы! Мы с Бартом на отдыхе трахались как кролики. Даже если дома у нас до этого были сплошные технические неполадки.
– Вот видишь! – победоносно заключила она. – Понимаешь, из-за Джереми я перестала доверять собственным инстинктам. Я позволяла ему забивать мне голову разговорами о том, что все это якобы «нормально»! Конечно, это легче, но я всегда знала, что так быть не должно. Понятное дело, на отдыхе ты чаще думаешь о сексе, наслаждаясь теплом и интимной обстановкой. Я вдруг стала такой сексуально озабоченной, когда мы были на Канарах…
Она внезапно замолчала. Я терпеливо ждала продолжения, но, когда Джил снова заговорила, чуть не поперхнулась кофе.
– Интересно, как поживает Барт. Ты о нем ничего не слышала?
– Со времен потопа. – У меня не было ни малейшего желания говорить о Барте.
Опять я подложила себе свинью, упомянув Барта. Как только я произносила его имя, мои друзья мигом цеплялись за эту возможность и напропалую начинали судачить о нем.
Барт, мой бывший, – милейший и расчудеснейший человек на свете. Он так обволакивает вас своим обаянием, что в его присутствии вы чувствуете себя расслабленно, непринужденно и комфортно, точно нежитесь в джакузи. Естественно, когда мы были вместе, я ужасно гордилась тем, что мой бойфренд способен очаровать любого. Все мои подруги были от него без ума, а их ухажеры вечно звонили Барту и приглашали его поиграть в футбол, погонять на машинах или просто выпить пива перед теликом. Барт нравился всем. Он казался настоящим ангелом. Его обожал даже Джереми, хотя общего между ними было не больше, чем между гусем и свиньей. Однажды мне в голову пришла мысль, что Барт – это вылитый Просто Уильям[9]9
Герой цикла рассказов английского детского писателя Р. Кромптона «Просто Уильям» о непослушном и очень смешном мальчике.
[Закрыть], который немного подрос. Психоаналитики на каждом углу трубят о том, что архетип вечно юной особи мужского пола связан с образом Питера Пена, но я так не считаю. На мой взгляд, Питер Пен – зануда и брюзга. По крайней мере, приятели моих подружек скорее сдохли бы, чем стали с ним тусоваться. В то время как для Просто Уильяма и, соответственно, для Барта взрослая жизнь означала больше взрослых соблазнов: секс, пиво, травка, покер, рулетка…
Пока я была с Бартом, благодаря его популярности мои ставки неимоверно возросли, но я хлебнула сполна, когда мы расстались, а друзья стали отмазываться от меня, как я сейчас от Джил, пустыми фразами сочувственного характера: «Может, это и к лучшему…», «Ты не пробовала поговорить с ним?» и т. д. В ответ я обычно хныкала: «Барт – заигравшийся ИГРОК и завравшийся ВРУН! К тому же он должен мне КУЧУ ДЕНЕГ! Назад пути нет, я уже тысячу раз все обдумала. Он же спер мой музыкальный центр и заложил его, чтобы отдать свои карточные долги!»
Жить с Бартом стало невыносимо. Но, расставшись с ним, я потеряла часть себя. Мне было больно от того, что Барт, словно бездомная, плешивая, продрогшая насквозь собачонка, тявкал у меня под дверью и просился войти, а я гнала его шваброй. Горькое чувство комком стояло в горле. А мои друзья, не желая видеть в нем жалкого картежника, твердили мне в один голос: «Он ведь тебя та-а-ак любит! Вы же можете найти психоаналитика. Сейчас за деньги кого только не найдешь!»
Я вздохнула и попыталась отогнать мысли о Барте, потому что они неминуемо ввергли бы меня в депрессию.
– Прости, Джулс, – сказала Джил. – Я не хотела бередить старую рану.
Во взгляде ее читалось до боли знакомое выражение, означавшее примерно следующее: как жаль, что Барта больше нет с нами… Однако уже через мгновение Джил вернулась к своим собственным страданиям. Повиснув на самом краешке пропасти, я все же не грохнулась вниз. Но каждый раз, когда кто-то произносил имя Барта, я была готова в нее сорваться.
Джил потерла лицо, на руке сверкнул бриллиантами знакомый браслет.
– Один из тех подарков? – спросила я.
Джил сморщила нос – пренебрежение явно относилось к браслету, а не ко мне.
– Наверное, выложил за него целое состояние, – сказала она и покрутила ладонью, так что бриллианты на запястье буквально полыхнули. – И не могу сказать, чтобы мне это не нравилось. Мне ужасно нравится все, что Джереми подарил мне в качестве, так сказать, компенсации. – Последние слова она заключила в воображаемые кавычки. – Одно время я хотела просто сложить все это в коробку и убрать подальше, но не смогла.
– И что, прости, за хрень получается? – Я подлила себе кофе. – Обычно мужики дарят своим женщинам дорогие штучки, потому что хотят их трахнуть, а Джереми… хм… делает все наоборот.
– Какая глупость, правда? – Рассмеяться Джил не смогла, но все же изобразила одобрительное фырканье и даже попыталась криво улыбнуться. – Сначала я подумала, что он завел любовницу, – продолжала она. – Знаешь, мужики ведь часто так делают: изменяют жене, заваливая ее роскошными подарками, чтобы она вела себя паинькой.
– Да ну! – Мысль о том, что Джереми наставлял Джил рога, была слишком невероятной. – Не может быть. Да он тебя любит просто до омерзения.
– Ну и что с того? Ты не поверишь, сколько я всего передумала. Какие только глупости не лезли в голову. Я перечитала уйму женских журналов с этими паршивыми статейками, в которых бабы-всезнайки поучают, как вернуться к нормальным семейным отношениям, как уличить мужа во лжи. Все эти рубрики типа «Читательницы дают совет». Бред собачий. – Джил тяжело вздохнула. – Но моя проблема никого не интересует. Никто в этих дурацких журналах не объясняет, что делать с мужьями, которые не желают трахать своих жен. А если и касаются этой темы, то советы в основном такие: расспросите мужа о его тайных фантазиях или купите красные эротические трусики. Господи, да разве дело в трусах! Уж я какие только не перепробовала, поверь мне.
– Нашла где искать советов, – возмутилась я. – В этом глянцевом мусоре ты в лучшем случае прочитаешь то, что хочешь услышать. А в худшем – у тебя просто поедет крыша.
– Одно время я действительно чуть не свихнулась, – подтвердила Джил равнодущно.
Она откинула волосы, и бриллиантовый браслет еще раз красноречиво сверкнул на ее запястье, перекликаясь с бриллиантовым блеском сережек и белокурыми, идеально подстриженными локонами. Я не могла поверить, что такое совершенство, как Джил, такая ухоженная и собранная, может настолько вляпаться. У меня есть наивное и маразматическое убеждение, что с возрастом человек становится мудрее. И мне трудно было вообразить, что Джил – пример для меня во всем – может погрязнуть в хаосе, который царит в моей личной жизни и в моем гардеробе. Я обвела взглядом кухню, бывшую до сегодняшнего вечера символом безоблачной семейной жизни, и снова погрузилась в тоску.
– Но я же не могу жить без секса! – произнесла Джил с таким пафосом, будто делала официальное заявление в Белом доме.
– Конечно, нет, – промямлила я, от всей души надеясь, что Джил не решится столь круто изменить свою жизнь. – Но ты же сказала, что тогда, на Канарах… Ну, в общем, всякое ведь бывает, так?
Случай на Канарах, видимо, действительно был из ряда вон. Меня так и подмывало сказать: чем тебе не выход, продолжай в том же духе… Джереми такое, конечно, не понравится, но ведь он сам напросился.
Джил уставилась на меня, разинув рот, точно золотая рыбка, пытающаяся ухватить все крошки мира. Потом захлопнула рот, снова открыла, снова захлопнула – вылитая золотая рыбка.
– Ну что еще? – устало спросила я.
– Видишь ли, это тоже часть проблемы! – объявила Джил с такой свирепостью, что стало понятно: я угодила в самое яблочко. – Я не собиралась тебе рассказывать, но раз уж ты сама заговорила… – Она залилась румянцем, но сверкающего взгляда не отвела. Лицо сияло, напоминая бра, в котором заменили лампочку.
– Боже милостивый… – пробормотала я, чувствуя, как сердце медленно сползает в желудок.
Теоретически с Джереми еще можно было что-то сделать. Неудовлетворенные супруги часто разглагольствуют о разводе, но в основном чтобы выпустить пар. Выход есть почти всегда: можно обратиться к психоаналитику, сексопатологу, можно бухать в вечернее какао Джереми лошадиные дозы «виагры», чтобы он, словно накачанный химией слон, под песенку «Давай сделаем это» срывал белье жены своим вздувшимся от желания хоботом…
– Ты что, встречаешься с кем-то? – неохотно спросила я.
Джил сияла уже совсем неприлично – не женщина, а рождественская елка. Она кивнула, улыбаясь от уха до уха, и улыбка ее была одновременно виноватой и счастливой. Бриллианты на бледном запястье предательски сверкнули. Неудивительно, что Джил обуревали такие противоречивые чувства.
Моя собственная реакция тоже не отличалась однозначностью. Я чувствовала:
а) облегчение (мне не придется быть единственной опорой и защитой Джил);
б) беспокойство (что, если этот парень окажется подлой дрянью? Может, он наслаждается отношениями с Джил только потому, что она прочно связана узами брака, а если она разведется, тут же растворится в неизвестном направлении? Тогда я точно останусь единственной опорой и защитой Джил. А я, между прочим, просто зашиваюсь на работе, мне и на себя-то не хватает времени. Ну и сволочь же ты, Джульет);
в) как ни странно, зависть (если все обойдется, то получится, что Джил обменяла одного мужика на другого, без нравственных мучений и нерешительности. Эгоистка! Какая ты эгоистка, Джульет! Завидовать Джил в ее теперешнем состоянии! Самовлюбленная корова).
Всю дорогу до дома я отчаянно истязала себя и в конце концов пришла в такую негодность, что, не потрудившись переодеться, залезла в постель – прямо в лифчике, трусах и колготках. Я иногда так поступаю, когда чувствую себя совсем беззащитной, – а именно такой я себя сейчас и чувствовала. Новости Джиллиан в самом буквальном смысле сбили меня с ног. Все, решительно все в этой жизни может рухнуть в считанные секунды. В общем, депрессия наконец-то запустила в меня свои когти, благо сопротивляться я больше не могла – только не в четыре часа утра. И голову мою заполнили мысли о близком конце света.
Пару следующих недель я возилась с проектом Лайама. Мы отослали отснятые серии шоу избранным журналистам, и результаты превзошли все наши ожидания. Тем не менее я была далека от того, чтобы почивать на лаврах. Вот когда Лайам будет успешно представлен широкой общественности и его захлестнет водоворот поклонников и шампанского, я займусь своей личной жизнью: стану выезжать на природу по выходным и найду время, чтобы рассудить, почему я сначала выбираю самых аппетитных красавцев, а затем отказываюсь их трахнуть. Не обещаю, что сразу брошу курить, потеряю еще несколько килограммов или открою свое собственное рекламное агентство мирового уровня с филиалами в Нью-Йорке и Майами, но когда-нибудь… Мне казалось, что после успешной раскрутки моего первого проекта на правах совладельца компании все в моей жизни встанет на свои места – примерно как в фильме «Завороженный»[10]10
Один из лучших триллеров А. Хичкока, классика мирового кинематографа, одна из сцен снята при участии Сальвадора Дали.
[Закрыть], когда Ингрид Бергман впервые целует Грегори Пека, и все двери в бесконечном жутком коридоре вдруг распахиваются. Я знаю, успешное завершение проекта Лайама прибавит мне веса (в глазах коллег, конечно, не в прямом же значении).
Мы с Джиллиан разговаривали по телефону каждый вечер, что истощало мои последние запасы энергии. На следующий день после нашего разговора на кухне она попросила Джереми съехать, не упомянув, однако, ни о каком любовнике. Мне это казалось не только полнейшим пренебрежением к чувствам мужа, но и глупейшей ошибкой: Джереми был отнюдь не тупицей и запросто мог догадаться, что у Джил появился маленький секрет, о котором она не хочет распространяться. Официально же Джил объявила, что причиной их расставания является давняя проблема, о которой она неоднократно упоминала и которую Джереми нахально игнорировал.
Джил можно было понять. Перед тем как расстаться с Бартом, я призналась ему, что у меня случилась интрижка на стороне, впрочем, совершенно никчемная. Но Барт вцепился в мои слова железной хваткой оголодавшего бульдога. Он начисто забыл, что мы уже почти год лаялись буквально каждый вечер. Барт так часто уходил спать на диван, что вскоре стал считать его своей кроватью и ворчал, когда я позволяла себе устроиться в гостиной. Но потом до него дошло, как можно решить наши проблемы. Он трахнул какую-то девчонку, поклявшись ей в вечной любви, и бросил ее через месяц. Теперь мы квиты, заявил он мне с самой невинной улыбкой, и можем спокойно продолжать совместную жизнь. Непосредственность была его главным достоинством, но иногда она просто убивала.
Однако я все же честно призналась Барту во всем. Что же касается Джил, то чем дольше она станет держать Джереми в неведении, тем хуже будет разоблачение.
А пока все ее подруги обречены заговаривать бедняге зубы.
Джереми с маниакальным упорством взялся преследовать меня телефонными звонками. Сначала он звонил на работу, пока я не попросила Льюиса отсеивать мои звонки, потом домой, где Льюис был бессилен. Разговоры с Джереми страшно утомляли, к тому же в трепе он не знал меры. Если судить по его тону, то можно было подумать, что у меня есть ответы на все его вопросы, точно у Дельфийского оракула, но почему-то я отказываюсь помочь ему. Но что я могла посоветовать, если Джереми старательно избегал темы секса? Он вытаскивал на свет божий сотни незначительных эпизодов, откапывал мельчайшие подробности, пытаясь объяснить ими случившееся. Мне это напоминало игру в жмурки: Джереми с абсолютно непроницаемой повязкой на глазах ловил руками воздух. В общем, удручающая до безобразия картина. Если бы он посвятил меня в их с Джил сексуальную жизнь, вернее, ее отсутствие, я, разумеется, не подпрыгнула бы от восторга, но мы по крайней мере назвали бы все своими именами, а так положение было чудовищно нелепым. С таким же успехом можно чирикать о погоде, когда рядом в гостиной сидит жираф.
