Текст книги "Поцелуй Мистраля"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Так чего ради мне придется ждать? – спросила она.

– Ради возвращения жизни мертвым садам.

– А если жизнь в них не вернется?

– Если мы убедимся, что принцесса с ее стражами не могут вернуть к жизни эти сады, ты накажешь людей Нерис по своему желанию.

– А если вам удастся оживить сады? – спросила она.

– Если здесь появится хоть намек на жизнь, ты позволишь принцессе Мередит самой определить меру наказания для тех, кто пытался ее убить.

Она покачала головой.

– Умно, Мрак, но недостаточно умно. Если здесь появится намек на жизнь, я позволю Мередит собственноручно наказать людей Нерис.

Теперь головой покачал он.

– Если принцесса Мередит с помощью ее стражей хоть признак жизни вернет этим садам, то только Мередит станет решать, какую кару понесут соплеменники Нерис.

Она раздумывала несколько секунд, но кивнула:

– Согласна.

– Ты ручаешься словом, словом королевы Неблагого Двора?

Андаис кивнула еще раз:

– Ручаюсь.

– Засвидетельствовано, – сказал Рис.

Она отмахнулась:

– Ладно, ладно, вы свое обещание получили. Но не забудьте, вам придется мне доказать, что в сады вернулась хоть искорка жизни. И лучше бы доказательство было таким наглядным, чтобы даже я не сумела поспорить, Мрак, – потому что я поспорю, будь уверен.

– Я уверен, – сказал Дойл.

Тут она взглянула на меня – не самым добрым взглядом.

– Наслаждайся Мистралем, Мередит. Наслаждайся и помни, что, когда это кончится, он вернется ко мне.

– Спасибо, что ты мне его уступила на время, – ответила я, полностью убрав из голоса эмоции.

Она состроила мне гримасу.

– Не говори спасибо, Мередит, рано еще. Ты только однажды с ним переспала. – Она показала мечом в мою сторону. – Хотя я вижу, ты уже знаешь, что он называет удовольствием. Он любит причинять боль.

– В таком случае, должно быть, он для тебя идеальный любовник, тетя Андаис.

– Нет, племянница. Я люблю сама причинять боль, а не испытывать ее.

Я успела проглотить слова, которые мне хотелось сказать. И выдавила только:

– Не знала, что ты чистая садистка, тетя.

Она нахмурилась:

– Чистая садистка? Что за странная формулировка?

– Я только хотела сказать, что не знала, что тебе совсем не нравится испытывать боль.

– О, немножко ногтей и зубов – почему бы и нет, но ничего подобного. – Королева опять показала на мою грудь. Она болела в месте укуса, и зубы Мистраля отпечатались почти все, хотя кожу он не прокусил. Синяк будет, но не больше.

Королева встряхнула головой, словно прогоняя мысли прочь, и развернулась, взвихрив юбки. Потом, подхватив край юбки, она завернулась в ткань и глянула еще раз через плечо, прежде чем шагнуть в темноту и уйти восвояси. Последние ее слова не слишком успокаивали:

– Не приходите потом жаловаться, что Мистраль сгубил вашу принцессочку.

И тьма лишилась ее присутствия.

Столько народу сразу вздохнуло с облегчением, что по деревьям будто ветер прошел. Кто-то нервно хихикнул.

– Здесь она права. – Мистраль смотрел на меня с грустью. – Я люблю доставить немножко боли. Прости, я сделал тебе больно. Но я так долго... – Он развел руками. – Я забылся. Прости.

Рис рассмеялся, к нему присоединился Дойл, а потом и Гален с Холодом засмеялись тихо и очень по-мужски.

– Почему вы смеетесь? – спросил Мистраль.

Рис повернулся ко мне, еще хихикая.

– Сама скажешь или нам сказать?..

Я покраснела, что со мной бывает редко. Рука Аблойка лежала в моей руке; я потянула его вперед, и мы прошли к Мистралю по ломкой сухой траве. Я посмотрела на стекающую по белой шее струйку крови и вгляделась в растерянные глаза. И невольно улыбнулась.

– Мне нравится, что ты сделал с моей грудью. Именно так мне и нравится, когда до крови остается всего чуть-чуть.

Он непонимающе нахмурился.

– К царапинам от ногтей ты снисходительней, – сказал Рис. – Там ты против крови не возражаешь.

– Но только после подготовки, – уточнила я.

– Подготовки? – удивленно спросил Мистраль.

– Предварительной игры, – пояснил Аблойк.

Удивленное выражение исчезло, глаза Мистраля заполнило совсем другое чувство. Что-то горячее и уверенное в себе, заставившее меня вздрогнуть от одного его взгляда.

– Это я могу, – сказал он.

– Тогда снимай броню, – предложила я.

– Что?

– Разденься, – сказал Рис.

– Спасибо, я сама говорить умею. – Я смерила Риса взглядом.

Он вежливо взмахнул рукой, как бы самоустраняясь. Повернувшись к Мистралю, я вгляделась в его лицо: глаза у него уже начали менять цвет на нежно-серый, на цвет дождевых облаков. Он улыбнулся в ответ на мою улыбку – слегка неуверенно, как будто ему нечасто доводилось улыбаться.

– Разденься, – сказала я.

Он сверкнул быстрой усмешкой:

– А потом что?

– Займемся сексом.

– Я первый! – Аблойк обнял меня за плечи.

– Договорились, – кивнула я.

Лицо у Мистраля потемнело, я чуть ли не видела, как собираются тучи у него в глазах. Не просто цвет поменялся – а правда как будто облака поплыли из зрачков.

– Почему это он первый?

– Потому что он проведет подготовку.

– Она хочет сказать, после того, как я ее трахну, ты сможешь сделать то же самое погрубее, – сказал Аблойк.

Мистраль опять улыбнулся, но теперь по-другому. От этой улыбки я задышала чаще.

– Тебе правда понравилось, что я сделал с твоей грудью?

Я сглотнула, сильнее прижимаясь к Аблойку – будто от страха перед высоким стражем. Кивнув, я прошептала:

– Да.

– Хорошо, – сказал он и потянулся к кожаным застежкам доспеха. – Очень хорошо.

Глава 4

Как только Аблойк уложил меня на импровизированную постель из сброшенной одежды, кожа у нас обоих вспыхнула светом. Лежала я на тонком слое футболок и рубашек моих стражей, и хватало его ровно на то, чтобы ветки меня не царапали. Стражи побросали сюда всю свою одежду, оставшись нагишом, – и все равно ее было немного. Я по-прежнему чувствовала спиной сухие ветки и царапучую хрусткую листву.

Земли – пусть даже зимней – я не чувствовала. Даже самой холодной зимой сквозь самые большие сугробы слышно, как ждет земля, – такое чувство, что земля просто спит, и солнце ее разбудит, когда придет весна. Но не здесь. Все равно что различие между глубоким сном и смертью. Взгляд может ошибиться, но стоит тронуть рукой – и все понятно сразу. Земля, в которую вжимало меня тело Аблойка, была лишена всего – тепла, дыхания, жизни. Пуста, как глаза мертвеца. Миг назад в них жила душа – и вот они словно темные зеркала. Эти сады не ждали пробуждения, они просто были мертвы.

Зато мы были живы.

Аблойк лег на меня всем своим обнаженным телом и целовал в губы. Из-за разницы в росте ничего другого одновременно он делать не мог, но и этого хватило. Хватило, чтобы из наших тел полилось лунное сияние.

Он приподнялся на руках и заглянул мне в лицо. Кожа у него светилась так ярко, что глаза опять казались темно-серыми дырами. Никогда не встречала сидхе, у кого глаза бы не светились с приходом магии. Длинные волосы Аблойка рассыпались вокруг, и, как раньше, белые пряди засияли нежно-голубым светом. Он приподнялся еще выше и удерживался надо мной на руках и пальцах ног.

В белизне его кожи светились голубые линии, проплывали образы лоз и цветов, деревьев и животных. Все текло и изменялось. Линий было не так уж много, и перетекали они не так уж быстро. Я должна была узнавать и растения, и плоды, и животных, но мой мозг как будто не мог удержать образы, я только и видела, большие они или маленькие.

Я провела пальцами по голубому завитку, и он перетек мне на руку, подрагивая, ощупью прикасаясь к моему белому сиянию. Даже на собственной ладони мне не удавалось понять, что за лиана растет на ней и цветет. Как будто мне не позволено было ее видеть – или узнавать. Пока не позволено, может быть.

Прекратив попытки разглядеть бегущие линии, я посмотрела на Аблойка, вытянувшегося надо мной. Он держался прочно, как утес, словно мог стоять так вечно, не уставая. Я сползла ниже, извиваясь под его устойчивой мощью, пока не смогла обхватить ладонью упругую длину.

Он вздрогнул.

– Это мне надо трогать тебя.

Голос у него был сдавленный, низкий, как от усилия – но какого усилия? Руки, плечи и ноги у него были как из камня вырезаны, даже не дрогнули ни разу. Не вызов его силе придавал его голосу басовые нотки. Не физической силе точно. Может, силе воли.

Я нежно сжала его – он был невероятно тверд. Аблойк задышал быстрее, и живот у него задрожал от усилия сохранить прежнюю позу.

– Когда у тебя это было в последний раз? – спросила я.

– Не помню.

Я погладила его рукой. Аблойк весь выгнулся и чуть не упал на меня, но руки и ноги его выдержали.

– А я думала, сидхе не лгут.

– Точной даты не помню, – сказал он, задыхаясь.

Другой рукой я скользнула ниже, потеребила.

Он так громко сглотнул, что я услышала, и сказал:

– Будешь так дальше – все кончится, а я бы не так хотел в первый-то раз.

Я все равно играла с ним, только нежнее. Он весь дрожал, и я поняла, что выражение "хотеть до боли" в применении к нему – не просто выражение. Аблойк светился, и я ощущала в нем магию, но магия не гремела в нем, как бывало в других. Эта сила была тише, скромнее.

– Так чего же ты хочешь в первый раз? – спросила я. Голос у меня стал ниже и глубже от ощущения его в моей ладони.

– Хочу быть в тебе, хочу, чтобы ты раньше меня. Но теперь не уверен, что вытерплю столько.

– Так не терпи. В первый раз можешь ни о чем не беспокоиться.

Он покачал головой, голубые линии в волосах вспыхнули ярче.

– Я хочу доставить тебе такое удовольствие, чтобы ты хотела меня ежедневно. В твоей постели столько других Мередит! Я не хочу становиться в очередь. Я хочу, чтобы ты снова и снова искала меня сама, потому что никто другой не доставит тебе такого наслаждения.

Мистраль с шумом опустился на колени возле нас; мы оба повернули головы.

– Поторопись, Аблойк, или мне надоест ждать, и я стану первым.

– А тебе все равно, получит ли принцесса удовольствие? – спросил Аблойк.

– Для меня продолжения не будет, не то что для тебя. Королева объявила, что нынешний раз с принцессой для меня последний. Так что – нет, меня произведенное впечатление не волнует.

Мистраль запустил руку мне в волосы, проведя пальцами сквозь всю их толщу. Я потерлась затылком о его ладонь. Он сжал руку в кулак и резко потянул меня за волосы – пульс у меня рванулся ввысь, из губ вырвался стон, и не от боли. Кожа полыхнула белым светом.

– Ни к чему осторожничать. – Мистраль наклонился к моему лицу. – Правда, принцесса?

– Правда, – прошептала я.

Он сильнее потянул за волосы, и я вскрикнула. Я скорее почувствовала, чем увидела, что другие мужчины шагнули к нам. Мистраль опять потянул меня за волосы, заставив наклонить голову набок – и немного вытащив из-под Аблойка.

– Я же не делаю тебе больно, принцесса?

– Нет, – только и смогла прошептать я.

– Вряд ли они тебя расслышали, – сказал он, резким движением накручивая мои волосы себе на руку. Он прижался губами к моей щеке и прошептал: – Кричи для меня.

Голубые линии поползли с меня на Мистраля, и на щеке у него опять появился зигзаг молнии.

– А если не закричу, что ты сделаешь? – прошептала я.

Он поцеловал меня, едва ощутимо тронул губами щеку:

– Сделаю тебе больно.

У меня задрожал голос.

– Сделай, – выдохнула я.

Мистраль рассмеялся. Чудесный глубокий смех. Щекой к щеке, рука крепко держит меня за волосы.

– Ну, Аблойк, поторопись – или подеремся за очередь!

Он отпустил мои волосы так внезапно, что мне опять стало больно; я застонала. Мистраль повернул меня обратно к Аблойку – глаза у меня ничего не видели, а дышала я то ли слишком быстро, то ли перестала дышать совсем – я не могла понять. Пульс был неровный, как от испуга или экстаза. Но, видимо, раз ко мне прикоснувшись, Мистраль не мог уже от меня оторваться. Он держал меня за шею, как будто хотел успокоить мой пульс.

– Я причинять боль не люблю, – сказал Аблойк. Тело у него было далеко не в таком экстазе, как раньше.

– Не одна только боль доставляет удовольствие, – ответила я.

Темные глаза прищурились с сияющего лица.

– Тебе для удовольствия не обязательно испытывать боль?

Я качнула головой, все еще чувствуя боль там, где Мистраль тянул меня за волосы.

– Нет.

Из темноты прозвучал бас Дойла:

– Мередит нравится грубость, но и нежность ей нравится тоже. Все определяется ее настроением и еще твоим.

Мистраль с Эйбом оба повернулись к Дойлу.

– Королеве на наше настроение плевать, – сказал Мистраль.

– А ей – нет.

Аблойк посмотрел на меня и медленно стал опускаться на меня – точно как в сеансе отжиманий, только на пути лежала я. Губы стража легли на мои раньше, чем ко мне прижалось его тело. Он поцеловал меня, и голубые линии вспыхнули неоном, а к ним добавились алые и изумрудные. Цветные линии вспыхнули на руке Мистраля, и линии эти будто из веревок были свиты, они притянули Мистраля к моим губам, а Аблойка стащили по мне ниже – теперь он полулежал на мне, полустоял на коленях.

Я хотела что-то сказать, но губы Мистраля накрыли мой рот, и ответила я единственным способом, что у меня оставался: подняла бедра навстречу ищущей руке Аблойка. Следующее, что я ощутила, – как его ладони сдвигаются мне на ягодицы. Как рвется в меня его тело.

Мистраль оторвался на миг от моих губ и то ли прошептал, то ли прорычал:

– Трахни ее, трахни же! Ну! – Последнее слово перешло в долгий выдох, завершившийся едва ли не воплем.

Аблойк вдвинулся в меня, и только с этого момента магия запульсировала в нем. Будто огромный вибратор – только теплый и живой, а еще к нему прилагались тело и разум.

И разум этот заставлял тело двигаться в ритме, недоступном простому механизму. Будто материализовавшийся свет входил в меня и выходил.

Мистраль опять схватил меня за волосы, запрокинул мне голову, и я уже не видела, как Аблойк творит во мне магию. Взгляд Мистраля испугал бы меня, будь мы наедине. Он поцеловал меня жестко, до синяков. Оставалось или открыть рот, или поранить губы о собственные зубы, и я выбрала первое.

Его язык вонзился в меня, словно он пытался сделать с моим ртом то же, что Аблойк делал ниже. Он всего лишь язык в меня всовывал, но так упорно, что рот мне пришлось открыть широко до боли. И так далеко в гортань, что я стала задыхаться, и он отстранился. Я думала, для того, чтобы дать мне отдышаться и проглотить слюну, но на самом деле – просто чтобы засмеяться в голос. Раскат типично мужского смеха вырвался из его губ и пробежал у меня по коже. И ему ответило эхо, этому смеху, – эхо, похожее на далекий гром.

Мистраль отвлекся на миг, и мне удалось сосредоточиться на Аблойке. Он нашел ритм, вталкиваясь в меня до самой глубины и выходя одним скользящим движением, ритм, который непременно привел бы меня к оргазму. Но тело его вдобавок пульсировало во мне – словно магия вибрировала в ритме его тела, и с каждым толчком в глубь меня магия пульсировала сильнее и быстрее.

Я использовала случай спросить:

– Аблойк, ты нарочно заставляешь магию пульсировать, когда занимаешься любовью?

– Да, – выдохнул он севшим от сосредоточенности голосом.

Я хотела сказать: "О Богиня!", но мой рот опять накрыли губы Мистраля, и получилось только: "О Бог..."

Мистраль так вдавил в меня язык, что стало похоже на оральный секс со слишком крупным мужчиной. Будешь сопротивляться – станет больно, но если расслабиться – иногда может получиться. Можно дать мужчине обращаться с твоим ртом как ему захочется и не вывихнуть себе челюсть. Меня никто еще так не целовал, и хоть мне пришлось бороться с собой, чтобы разрешить ему все это, я думала, будет ли он так же настойчив в другом роде секса, – и от этой мысли я открылась ему еще шире, им обоим открылась шире.

Они оба так были умелы, но в настолько разной манере, что я невольно думала, как было бы хорошо с каждым из них поодиночке. Но попросить Мистраля подождать, дать ненадолго нам свободу – не удавалось, потому что я едва дышать могла, не то что говорить. Мне хотелось иметь возможность говорить, хотелось перестать бороться за каждый глоток воздуха. Челюсть уже так болела, что я почти не реагировала на мастерские действия Аблойка. Мистраль пересек границу между приятной болью и "черт, хватит уже!".

Мы не уговорились, как дать ему понять, что надо остановиться. Если говорить нельзя, то уславливаются о знаках – похлопать особым образом или еще что. Я уперлась руками ему в плечи и с силой оттолкнула. Мне не сравниться силой с чистокровными сидхе, но как-то раз я пробила кулаком дверцу машины, чтобы отпугнуть потенциальных грабителей, – может, это даст вам намек. Порезаться я тогда порезалась, но кости остались целы. Так что я на Мистраля надавила, а он надавил тоже.

Он так глубоко забрался в меня, что я даже укусить его не могла. Я задыхалась, а ему и дела не было. Я чувствовала приближение оргазма. И не хотела, чтобы старания Аблойка подпортила моя смерть от удушья.

Ногти полезны, чтобы принести изюминку в удовольствие – и чтобы дать понять кое-что. Я всадила ногти в гладкую Мистралеву шею и пропахала ими кровавые борозды. Он резко отдернулся, и, увидев его бешеное лицо, я опять порадовалась, что мы не одни.

– Прекращай, как только я скажу "стоп", – сказала я и поняла, что тоже разозлилась.

– Ты не говорила "стоп".

– Конечно, ты лишил меня такой возможности!

– Ты сказала, что любишь боль.

Мне трудно было дышать ровно, потому что Аблойк по-прежнему вибрировал и скользил внутри меня. Еще чуть-чуть, и я кончу.

– Люблю до определенной точки. Только не до вывиха челюсти. Нам надо принять кое-какие правила до того... как... придет... твоя очередь!

Последнее слово превратилось в вопль, голова у меня запрокинулась, все тело содрогнулось. Мистраль подхватил мой затылок, а то бы я расколотила его о каменно-твердую землю.

Подаренное Аблойком наслаждение волнами выплескивалось сквозь меня, на меня, в меня. Волны удовольствия, волны магии, снова и снова – будто и этим он умел управлять. Будто мог контролировать мой оргазм точно так же, как контролировал весь процесс до того. Оргазм прокатывался по мне от паха до последнего дюйма моего тела и начинался опять, пробегая по коже вспышкой, от которой я билась всем телом, а руки искали, за что бы схватиться. Аблойк держал меня за ноги, но спина и плечи у меня полностью отрывались от земли и со всего размаху падали обратно.

Кто-то подхватил меня за плечи, пытался удержать, но наслаждение было слишком велико. Я только и могла, что биться и кричать – один дрожащий вопль за другим. Пальцы нащупали чью-то живую плоть и вонзились в нее, и чьи-то сильные руки перехватили мое запястье. Другой рукой я вцепилась в собственный бок и рвала себя – и эту руку чья-то сильная ладонь тоже прижала к земле.

Сквозь собственные крики я различала голоса:

– Давай, Аблойк, кончай же с этим!

– Кончай, Аблойк, – подхлестнул его Мистраль.

И он кончил, и мир вдруг оказался создан из белого сияния, и я чувствовала в себе Аблойка, горячего и мощного и так глубоко проникшего в меня, как он только мог. Я плыла в потоках белого света, пока в нем не вспыхнули красные, зеленые и синие искры. А потом не осталось ничего, только белый-белый свет.

Глава 5

Я не то чтобы совсем потеряла сознание, но лишилась сил от магии Аблойка, ни рукой, ни ногой не могла двинуть. Только когда пошевелился тот, на чьих коленях лежала моя голова, я с трудом открыла глаза. Надо мной склонялся Мистраль, это его руки сжимали мне запястья, и на его коленях покоилась моя голова.

– Я хотел, чтобы тебе было больно, но не чтобы ты переломала себе кости, – сказал он, словно отвечая на вопрос, прочитанный на моем лице.

– Приятно слышать, – ответила я с третьей попытки.

Он засмеялся и осторожно выбрался из-под меня. Мою голову он аккуратно переложил на твердую землю. Нашу импровизированную постель я, видимо, разбросала, потому что сухие колючки опять царапали мне спину.

Я повернула голову и оглядела стражей. Аблойк, слегка пошатываясь, пробирался на коленях к моей голове, словно они с Мистралем решили поменяться местами. Чтобы увидеть, что там делается в темноте за спиной Аблойка, мне понадобилась пара секунд.

Темноту расцвечивало неоновое сияние – голубое, зеленое и красное. Сияние лилось отовсюду, то отдельными горящими линиями, то перекрученными – как нитки, скрученные в веревку, вместе более мощные, более крепкие. Ближе всего к нам на коленях стоял Дойл, словно он пытался прийти мне на помощь, и меч у него наполовину был вытащен из ножен – как будто здесь было препятствие, которое можно разрубить мечом. Темную кожу стража покрывали алые и синие линии.

Рис стоял сразу за ним, тоже разрисованный голубым и красным, – а дальше во мраке видны были другие мужчины, покрытые синими и зелеными завитками и изображениями цветущих растений. Я заметила сияние длинных светлых волос в куче сухих лоз: Иви весь светился зелеными магическими спиралями. Бри то ли обнимал древесный ствол, то ли был привязан к нему синими и зелеными линиями. Дерево как будто наклонялось к нему: тонкие сухие ветки словно руки обнимали нагое тело стража. Адайр забрался на другое дерево и стоял на крупной ветке у вершины. Он тянулся куда-то вверх, словно видел там что-то, невидимое мне. Кое-где на земле под грудами валежника я разглядела еще стражей.

Холод и Никка стояли на коленях поодаль от нас. На их телах змеились только синие линии. Они держали кого-то за руки и за ноги – я не сразу разглядела, что Галена. От Галена исходило настолько яркое зеленое сияние, что его самого было и не разглядеть. Всем остальным магия вроде бы доставляла удовольствие или хотя бы не причиняла боли – но Гален как будто бился в судорогах, почти как я только что, но еще сильнее.

Мистраль заглянул мне в глаза, и я увидела, что он нависает надо мной, как Аблойк недавно, – только не целует меня. Он подождал, чтобы все мое внимание обратилось к нему.

– Теперь я, – сказал он, и меня опять напугало выражение его глаз. Я не Мистраля боялась, я боялась того, что с нами происходит. Что-то очень мощное, а как мы за это заплатим? Я очень рано выучила, что за любую силу приходится платить.

– Мистраль... – сказала я, но он уже опускался на меня. Опять подул ветерок – легкий, любопытный, он потрогал меня невидимыми пальцами. Зашуршала сухая листва, и лианы как будто вздохнули под крепнущим ветром.

Я приподнялась и взглянула на Мистраля, снова позвала его по имени. Он поднял голову на оклик, но ясно было, что он меня на самом деле не слышит. У него был единственный шанс получить женщину за тысячи лет. Как только мы покинем сад, его удача кончится.

Если б я не беспокоилась за других стражей, я бы и не пыталась противиться этому его взгляду. Но я их не видела и не знала, где они. Я не знала даже, где мы. Мне не нравилось, что я ничего не знаю и не понимаю, что происходит.

Он провел ладонями по внутренней стороне моих бедер – как будто нежно погладил, но в то же время развел мне бедра в стороны и оказался между ними.

– Что происходит, Мистраль?

– Ты что, боишься? – спросил он, не глядя мне в лицо.

– Да, – сказала я едва слышно за шумом растущего ветра.

– Это хорошо.

На мой вопрос ответил Аблойк:

– Я пьяню, как Мэб пьянила королей прошлого. Ты глубоко пьяна.

Я повернула к нему голову: он присел на землю у меня за спиной. Слово "мэб" означает "мед", я знала. Знала, что Мэб – богиня, властвовавшая прежде в Ирландии, и девять королей Ирландии должны были стать ее любовниками, прежде чем она позволила им взойти на трон. Но мои знания взялись из легенд, никто из сидхе о ней не говорил как о настоящей богине, как о реальной личности. Я не раз спрашивала, а ответили мне только, что она была "хмельной чашей". А это всего лишь синоним медового напитка. Так что мне оставалось считать, что ее никогда и не было на самом деле.

– Не понимаю, – сказала я.

Аблойк погладил меня по щеке.

– Я даю власть править королевам, как Мэб давала власть королям. Меня забыли, потому что мир стал мужским, и королевы больше не имели власти. Я стал зваться Аккасбель. Забыл свое предназначение. В книгах людей говорится, что я – древний бог виноделия и пивоварения. Я открыл первый паб в Ирландии, придя туда вместе с Партолоном[2]2
  Партолон – легендарный король Ирландии, возглавлял одну из волн завоевания этого острова. Племя Партолона сражалось с Фомори и победило, но потом вымерло от загадочной болезни.


[Закрыть]. Вот и все, чем я остался в истории.

Он наклонился ближе ко мне, и я опять легла на землю, только Аблойк взял мое лицо в ладони.

– До сего дня. Теперь у меня новое предназначение. В это мгновение пальцы Мистраля добрались куда надо, и я взглянула на него – но Аблойк крепче сжал мое лицо, не давая повернуться к Мистралю, который уже запустил в меня руку.

– Было время, когда без моего или Мэб благословения никто не мог взойти на трон ни в Ирландии, ни в стране фейри, ни где бы то ни было в Британии. Ситхен не зря сюда нас перенес. Он всех не зря сюда перенес – и Мистраля тоже.

Сухие листья прошуршали по мне, прошелестели по животу и грудям, словно хрупкие пальцы.

– Давай докажем, что все не зря, Мередит, – сказал Аблойк.

– Что не зря? – прошептала я прямо в лицо Аблойку.

– Что мы живем не зря, Мередит. У кого нет призвания – тот живет лишь наполовину.

Мистраль устремился в меня одним долгим мощным движением. Меня подбросило с земли, из губ вырвался крик. Аблойк меня отпустил, и я наконец смогла посмотреть на Мистраля.

Голова у стража запрокинулась, глаза были закрыты. Тело соединялось с моим так плотно, как ему только удалось. Цветные линии на нем уже не горели, и я заметила, что на мне и Аблойке их тоже не осталось. Но сияние кожи Мистраля казалось необычным; миг спустя я поняла, что по нему как будто бежит тень. Похожая на отражение – только не того, что окружало нас.

Мистраль так и остановился, будто застыв: нижняя половина тела прижата ко мне как только возможно, а верхняя приподнята на вытянутых руках. Он открыл глаза и взглянул на меня: в этих глазах – словно в окошке в далекие небеса – бежали облака. Бежали, будто подгоняемые бурным ветром, и я поняла, что это их отражение я видела у него на коже. Облака – нет, грозовые тучи клубились в его теле.

Ветер все рос, развевал мне волосы, закручивал листья в поземке. Приближалась гроза, и я видела, как она растет в теле Мистраля. Мистраль повелевал ветрами, повелевал небом – в прошлые времена он был громовержцем, богом бури. В глазах у него мелькнула первая молния.

"Прошлые времена" оказались не такими уж прошлыми.