Текст книги "Дурман"
Автор книги: Лорел Кей Гамильтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
Глава 13
Двое часовых, охраняющих вход в тюремный блок, были в масках и вооружены. Они отсалютовали приблизившемуся Бреку. Он отсалютовал в ответ.
– Посол Ворф, посетитель к послу Пикарду.
– К убийцам не допускаются посетители. Вы знаете это, – сказал один из часовых.
– Это не просьба, – произнёс Ворф. Он шагнул вперёд, угрожающе нависая над Бреком и часовыми. Те крепче сжали оружие, но не дрогнули.
Положив Ворфу руку на грудь, Брек мягко, но решительно оттолкнул его назад.
– Действующий посол желает узнать о здоровье Пикарда. Это разумная просьба.
Часовые переглянулись.
– К убийцам не допускают посетителей. Таков закон.
– Я увижу посла Пикарда, – рыкнул Ворф. Он протолкнулся мимо Брека и снова навис над часовыми, как туча, готовая вот-вот разразиться грозой. – Я увижу его сейчас! – Каждое его слово было резким и отчеканенным. Это был приказ. Чувствуя это, часовые беспокойно зашевелились.
Трой ощутила их неуверенность. Их приказы явно не учитывали атаки со стороны действующего посла. Осмелятся ли они стрелять в него? Защищаться? Или же нет?
Ворф пытался обратиться к Таланни или Баше, чтобы получить разрешение увидеться с капитаном. Ни с ней, ни с ним связаться не удалось. Как представителям Федерации, им следовало действовать по официальным каналам, но Трой была согласна с Ворфом. Они должны были увидеться с Пикардом немедленно. Капитан был первым землянином, с которым непосредственно столкнулись орианцы. Пытка могла подействовать на него не так, как на них. Они могли убить его, не желая этого.
Трой надеялась, что неуверенность часовых будет Ворфу на руку, а не наоборот.
– Нам не говорили, что посол является исключением, – заявил один из часовых.
– Вы что, хотите сказать генералу Баше, что не получили его приказа? – Брек лгал, не моргнув глазом. Трой знала, что никакого приказа не было, но беспокойство часовых резко возросло. В конце концов, это не была обычная ситуация.
– У нас нет никаких приказов, – упрямо сказал второй часовой. – Если генерал Баша хочет разрешить новому послу доступ в тюремный сектор, пусть он нам сам об этом скажет.
– Вы что, действительно воображаете, что теперь, когда лидер вентурийцев убит, генералу больше нечем заняться, кроме как приходить в тюрьму, чтобы следить за исполнением своих приказов?
– У нас нет приказов относительно…
– Довольно! – сказал Ворф. Резко выброшенный кулак ударил первого часового в лицо. То скользнул вдоль стены и застыл на полу. Второй часовой поднял было оружие, но Брек ударил его в живот, а потом коленом в лицо. Часовой тоже свалился и остался лежать без движения рядом с первым.
Ворф обезоружил обоих и, казалось, нисколько не сомневался относительно дальнейших действий.
– Откройте двери, Брек.
– Я повинуюсь приказу. – сказал Брек. Он нажал в определённой последовательности ряд кнопок на пульте у дверей. Кнопки вспыхнули, и двери отворились. – Эти двери открывается только снаружи. Предосторожность на случай, если кто-то вломится в тюрьму.
– Если мы войдём, то выйти уже не сможем? – спросила Трой.
– Да.
– Это не важно. Мы не собираемся устроить капитану побег, мы хотим лишь удостовериться, что он невредим. Потом мы будем ждать, пока нас освободят, – сказал Ворф.
Брек издал звук, напоминающий смешок.
– Я только надеюсь, что это будет так просто, посол.
Ворф не слушал его. Подняв ружьё, он шагнул внутрь. Станет ли он стрелять, если на пути ему встретится охрана? Трой пыталась почувствовать его намерения, но гнев, граничащий с паникой, заслонял всё. Пойдёт ли Ворф на убийство ради того, чтобы спасти капитана? Возможно. Но даже зная это, Трой следовала за ним. Позади с шипением сомкнулись двери, и они остались одни в лабиринте маленьких дверей и тусклых ламп.
Стены были ослепительно белыми. Смотреть на них после кричащих цветов остальной части орианского комплекса было почти облегчением. Трой почти согласна была попасть в такую тюрьму, где глаз мог отдохнуть от ярких красок. Да это и не походило на тюрьму. Если бы не множество маленьких дверей, это ничем не напоминало бы тюремный блок.
Узкие коридоры образовывали белый лабиринт без конца и края. От этого начинала кружиться голова. Казалось, белые стены сжимаются вокруг них, как кулак.
– Куда идти? – спросил Ворф.
– Мне тоже неизвестно, где находится Пикард, – сказал Брек.
– Я не Вас спрашиваю. Советница? – Ворф обратил к ней тёмные глаза. Его уверенность, что она поведёт их через этот лабиринт, была явной и непоколебимой.
Трой желала бы быть так же уверенной в этом. Едва она поняла, что они приближаются к камерам пыток, она тут же начала строить ментальный щит, без которого ей не выжить. Эмоции ориан порой бывали столь сокрушительными, что она не была уверена, сохранит ли она рассудок, если ей придётся столкнуться с настоящим отчаянием.
– Если я уберу ментальный щит, чтобы найти капитана, я не смогу блокировать эмоции других заключённых.
– У нас мало времени, – сказал Брек. Он перехватил ружьё поудобнее и терпеливо ждал. Ждал, чтобы она решила, не были ли их усилия напрасны.
Тишину прорезал пронзительный крик. Невозможно было определить, кто кричит: мужчина или женщина. Боль достигла того уровня, когда все различия в голосе стираются. Крик звучал впереди, и это заставило Трой решиться.
Они должны найти капитана.
Ментальный щит был жужжащей оболочкой, состоявшей из её собственных эмоций, подобно тому, как стена состоит из кирпичей. Чтобы разрушить его, было достаточно одного-единственного прикосновения, но Трой поступила по-другому. Наплыв чужих эмоций мог лишить её рассудка. С бетазоидами такое случалось. Помимо очевидных, были и другие причины, по которым бетазоиды избегали камер пыток.
Жужжание заглушало чужие эмоции. Теперь это жужжание, каждая её эмоция, возвращались назад, в её сознание, пока остался лишь самый последний щит. Пустота, благословенная тишина, необходимая всем эмпатам, как последнее убежище. По другую сторону этой тишины ощущался натиск чужих эмоций. То было почти физическое ощущение, словно чьи-то руки толкали её.
Она отбросила это спокойствие, словно снимая с себя одежду. Теперь её сознание было беззащитным. Какой-то миг Трой не чувствовала ничего. Затем возник какой-то голос, зовущий её, но звучал он издалека. Единственное, что она смогла "расслышать", был вой ужаса. Пронзительный вопль, багряный звук, впившийся ей в мозг. У боли были цвет и форма, её можно было ощутить наощупь. Чужой ужас овладел ею, и она не сознавала больше, кто она и зачем она здесь.
Её крепко схватили за руки. Она ощутила боль. Свою боль. Боль своего тела.
– Трой, Вы меня слышите? Диана!
Всё правильно. Она Диана Трой, а вся эта боль – чужая. Её трясли всё сильнее. Она обнаружила, что смотрит в хмурое лицо Ворфа. Оказывается, она упала. Это Ворф поднял её, и слабая боль, которую он ей причинил, прогнала сильную боль. Он продолжал трясти её.
– Ворф, со мной всё в порядке.
– Диана. – Облегчение, прозвучавшее в его голосе, прошло по ней успокаивающей волной. – Что с Вами было?
– Некогда объяснять. Помогите мне встать.
Выпрямившись, Ворф поднял её одним движение, отчего она почувствовала себя маленьким ребёнком в его руках. Ухватившись за его руку, она осторожно попробовала, может ли стоять.
Боль, ужас, отчаяние оставались, но ощущались издалека. Она снова могла сосредоточиться, к ней вернулась способность думать. Удастся ли ей различить мысли капитана среди всего этого шума? Если бы узники этих камер принадлежали к какой-нибудь другой расе, она не сомневалась бы, но к счастью или к несчастью, каждый орианец представлял собой эмоциональный хаос.
Но Трой хорошо знала ощущение ума Пикарда, упорядоченную силу его мыслей, холодный контроль его эмоций. Она знала, что Пикард очень замкнутый человек, и хотя он очень ценил Трой, её присутствие его чуть нервировало.
И теперь Трой искала именно эту нервозность, твёрдую, знакомую сущность Жан-Лука Пикарда. Некоторые бетазоиды говорили, что ощущают людей, как вкус, но для Трой это было более абстрактно; возможно потому, что она была наполовину землянкой. Как бы там ни было, то, что она искала, было не столь конкретно. Если уж на то пошло, во многих языках не было слова для обозначения этого. Это было, словно пробираешься сквозь неумолкаемый шум, рассекая его своим телом; или словно плывёшь; но всё же это было по-другому. Слова не могли охарактеризовать ток чужих мыслей, пробивающийся в твоё собственное сознание.
Вот – вот оно. Трой застыла на месте, хотя в глазах Ворфа и Брека она до этого не двигалась и поэтому не могла замереть. Трой заставила себя совершенно замереть. Вот оно, как нить, или как мелодия, доносящаяся издалека. Пикард; это чуть неодобрительное спокойствие она узнает везде.
– Я нашла его. – Она произнесла это очень тихо, казалось, из самой своей глубины. Нелегко было установить контакт с тем, кто не мог отозваться на ментальное прикосновение; нелегко было добраться до источника, двигаясь сквозь пространство, захлёстнутое ужасом.
Очень осторожно, словно поднимаясь по лестнице с полным стаканом воды в руках Трой двинулась по коридору. Каждое движение надо было обдумывать; обдумывать не только умом, но и телом. Сосредоточенность должна быть полной.
– Здесь есть ещё охрана? – спросила Трой. Речь её звучала замедлено.
– Два солдата в камере пыток, и ещё один, который ведёт допрос.
– Палач? – Это прозвучало как вопрос.
– Да.
– Если мы столкнёмся с охраной, я не смогу вам помочь. Я не могу упустить капитана.
– Ясно, – сказал Ворф. – Ведите нас к капитану. Об остальном позаботимся мы с Бреком.
Трой шла по коридору мимо дверей. Почти за каждой дверью кто-то был. Жужжание то усиливалось, то затихало по мете того, как она проходила мимо физического источника страха или печали. Сознание Пикарда ощущалось тонкой белой чертой, видимой уголком глаза. Она избегала смотреть прямо на эту линию, глядела в сторону, и линия вела её вперёд.
Чья-то рука схватила её за плечо. Она споткнулась и едва не упустила нить. Трой не осмелилась оглянуться, чтобы узнать, почему её остановили. Если сейчас она запаникует, то возможно, у неё уже не будет времени восстановить контакт с капитаном. Трой закрыла глаза. Её работа – сохранить сосредоточенность. Она должна позволить Ворфу и Бреку делать свою работу. В случае неудачи… Трой даже не позволила себе додумать эту мысль до конца. Кроме этой тонкой линии, ничто не имело значения. Ничто.
– Мы находимся перед самой камерой пыток, – чуть слышно прошептал Брек. – Если нам придётся идти через неё, мы будем вынуждены убивать.
– Советница, капитан близко?
– Да. – ответила она, не открывая глаз. Из-за усилий не упустить нить голос её прозвучал глухо и медленно.
Ворф склонился к ней, и она ощутила на лице его дыхание.
– Нам осталось пройти только по три двери с каждой стороны прежде, чем мы столкнёмся с охраной. Капитан Пикард находится по эту сторону?
– Не знаю. Он близко, очень близко. – Раздражение Ворфа было слабейшей из мыслей. У неё не оставалось для Ворфа ни сил, ни энергии.
– Ведите нас, советница, – сказал Ворф.
Не открывая глаз, Трой двинулась дальше. Ещё несколько шагов – и нить вошла в дверь. Она осторожно вытянула руку. Пальцы наткнулись на что-то твёрдое и прохладное. Она заморгала, пытаясь разглядеть, чего коснулась. То была дверь в камеру.
– Там, он там, – всё так же медленно произнесла она. Ощущение было такое, словно просыпаешься с тяжестью во всём теле и в голове. Через несколько минут это пройдёт, но пока что Трой чувствовала себя отстранённо.
– Вы можете открыть эту дверь? – спросил Ворф.
Не отвечая, Брек мягко отодвинул Трой в сторону, приложил ладонь к едва заметному выступу на двери. На миг вспыхнул свет и дверь с шипением приоткрылась.
Держа ружьё наготове, Брек отворил дверь.
– Капитан? – прошептал Ворф.
Пикард сидел на узкой скамье у дальней стены. Завидев их, он не мог сдержать удивления.
– Лейтенант Ворф, что Вы здесь делаете? Лучше пусть это будет не то, чем кажется на вид. – Он нахмурился. Гнев не заставит себя ждать.
Всё ещё с затуманенными глазами Трой шагнула в камеру.
– Мы тревожились за Вас.
– Нам стало известно, что орианцы подвергают заключённых пыткам. Они не разрешали нам увидеться с Вами.
– И вы подумали, что меня подвергли пытке.
– Да.
– Что ж, я рад, что вы не пришли освобождать меня, – улыбнулся Пикард. – Увидев, как вы трое прокрались сюда, я уж решил, что вы учинили какую-нибудь глупость. Простите мне мои опасения.
Ворф взглянул на Трой. Она уже пришла в себя и смогла ощутить его внезапные угрызения совести.
– По правде сказать, капитан, у нас были трудности с тем, чтобы войти сюда.
– Какие трудности?
Дверь распахнулась настежь, ударившись о стену. В камеру ворвались охранники с оружием наготове. Знакомый голос резко произнёс:
– Не двигаться.
– Такие трудности, – сказал Ворф.
– Что здесь происходит? – спросил Пикард всех вместе и никого в отдельности.
В камеру вошла полковник Таланни, ружьё её было нацелено прямо в грудь Ворфу.
– Именно это я очень хотела бы узнать, господа послы.
Глава 14
Пикард никогда раньше не видел настоящей камеры пыток. И теперь, осматриваясь вокруг, он не мог себе представить, что в ней находится. Снежно-белые стены, всё вокруг сверкает чистотой. Столы с яркими серебристыми ремнями и похожие на стулья приспособления непонятного назначения. Но помещение было светлым, просторным. Легко было представить себе лёгкий прохладный ветерок. Разве то, что должно внушать страх, не должно выглядеть страшным? Казалось… непристойным, что такая опрятная комната может быть местом, где причиняют боль.
– Пожалуйста, послы, целительница, присаживайтесь. Устраивайтесь поудобнее. – Сама Таланни уселась за стол у дальней стены. Сожалею, что здесь больше нет стульев, но вы можете прислониться к чему угодно. Обещаю, здесь ничто не причинит вам вреда.
Пикард не мог представить, для чего предназначены эти приспособления, не говоря уже о том, какой вред они могут причинить. Он оглядел комнату. Брек занял позицию рядом с ним. Пикард не стал возражать. Тюремное заключение поспособствовало тому, что он начал до некоторой степени понимать здешнюю паранойю. Или может, причиной тому стала случившаяся у него на глазах смерть генерала Алика?
Таланни положила ноги на стол с видом полнейшей беззаботности, совершенно для неё нехарактерной. Пикард взглянул на Трой. Её глаза чуть расширились. Пикарду очень хотелось поговорить с Трой, не только о внезапной непринуждённости в поведении Таланни, но и о смерти Алика. Ему необходимо было знать, что им удалось обнаружить, и что чувствовала Трой.
– Могу ли я переговорить со своими людьми наедине? – спросил Пикард.
– Думаю, нет, – ответила Таланни. – После лихой выходки посла Ворфа не следует упускать Вас из виду.
Пикард обернулся к Ворфу. Он пытался придумать, как бы сформулировать вопрос, чтобы не смущать Ворфа при посторонних. Он не любил, когда приходилось при посторонних задавать подчинённым щекотливые вопросы.
– Что было настолько важным, лейтенант, что Вы рискнули вызвать недовольство нашей хозяйки?
– У нас были основания полагать, что Вас пытали, капитан.
– Пытали, – повторил Пикард. Он почувствовал, как глаза его от удивления лезут на лоб. – Лейтенант, Вы что, хотите сказать мне, будто думали, что ориане подвергнут пытке посла Федерации? – Пикард уставился на Вофа, ожидая ответа.
– Да, именно так я и думал, – отвечал Ворф без малейшей неловкости.
– Трой, Вы также поверили этому?
Трой неотрывно глядела на Таланни. Она явно что-то чувствовала.
– Орианские обычаи допускают пытки по отношению к подозреваемым и свидетелям, капитан.
– О чём вы оба тут говорите? – спросил Пикард. Он пропустил что-то важное, пока находился в камере.
– Капитан, – Ворф вытянулся по стойке смирно, – мы узнали, что орианцы считают пытки частью своей… – он посмотрел себе под ноги, словно ища подходящее слово на полу, – …культуры.
– В каком отношении?
– Когда мы начали допрашивать людей, чтобы найти настоящего убийцу, Таланни сама предложила нам пытать штатских. Доктора, вся вина которой заключалась в том, что она осматривала место преступления и собирала улики.
Пикард перевёл взгляд на Таланни. Выражение лица было непроницаемо-надменным, почти насмешливым, но глаза выдавали её. Всё же она неплохо владела своим лицом. У орианцев совершенно не было способностей делать хорошую мину при плохой игре, и то, что Таланни вообще могла контролировать выражение лица, означало, что она быстро училась.
– Это правда, полковник Таланни?
– То, что мы считаем пытку нормальной частью расследование преступления – да. – Фальшивая насмешка исчезла, лицо стало ничего не выражающим. – Если уж на то пошло, подожди посол Ворф ещё час, он оказался бы прав. – Она невозмутимо смотрела на Пикарда.
– Прошу прощения, полковник Таланни, – сказал Пикард. – Вы говорите, что собиратесь меня пытать? – Это звучало слишком абсурдно. Несомненно, тут какое-то недоразумение.
– Вас будут допрашивать так же, как любого другого подозреваемого в убийстве, посол Пикард. Таков наш обычай.
– Но несомненно, полковник Таланни, для дипломатических миссий существуют исключения.
– С чего бы это? – нахмурилась Таланни.
Пикард выдохнул воздух и поглядел на Ворфа.
– Я говорил Вам, капитан, – сказал тот. – Они варвары.
Пикард даже не стал поправлять его, настолько он был ошеломлён.
– Полковник Таланни, я согласился, чтобы меня арестовали, но я не понимал ваших обычаев. Я не знал, что пытки являются у вас частью… протокола.
– Вы хотите сказать, что знай Вы это, оказали бы сопротивление?
– Я действительно не знаю.
– Вас это удивляет, – сказала Таланни. – Почему?
– Федерация не допускает пытки ни при каких обстоятельствах.
– Почему?
– Я снова спрашиваю, могу ли я поговорить со своими людьми наедине?
– Не думаю. – Таланни резко поднялась, отчего её плащ всколыхнулся. – Несомненно, у нас нет друг от друга секретов. Говорите при нас правду без страха.
– Как хотите, – кивнул Пикард. – Советница, что Вы улавливаете от полковника Таланни? – На Трой он не смотрел, он следил за Таланни. Он полагался на Трой, однако собственные наблюдение всегда были для него весьма ценны.
– Она действительно удивлена, капитан. Она не понимает, почему нас так шокирует, что они применяют пытки. Она не испытывает ни сожаления, ни вины. Для неё это обычно, в порядке вещей. Они действительно намерены пытать Вас, капитан, – тихо закончила Трой.
Таланни в знак уважения к послу была без маски. Теперь Пикард увидел, что с её стороны это была ошибка. Её ограниченный контроль над выражением своего лица пошёл прахом. Все её чувства отразились на красивом лице, так что даже Пикарду не составляло труда прочитать их. Ошеломление, смущение. Слишком долго орианцы носили маски и совершенно разучились сохранять на лице бесстрастное выражение. Всё же Пикард спросил громко – возможно, то была вежливость с обратным знаком:
– Правильно, полковник Таланни?
– Да, – неуверенно отозвалась та.
– И вы собираетесь через час пытать меня? – Пикард никак не мог в это поверить. Этого его дипломатическая выучка не учитывала.
– Вас должны допрашивать через час, да.
– Мы не можем допустить этого, капитан, – сказал Ворф.
Пикарду очень хотелось согласиться, но что тогда будет с миссией? Как им тогда выбраться отсюда живыми? В камере было полно солдат Таланни. В два раза больше, чем их, а «Энтерпрайз» далеко. Даже если им удастся выбраться отсюда, что дальше?
– В чём заключается пытка? – спросил он.
– Капитан! – почти прокричал Ворф.
– Лейтенант, мне необходима информация, прежде чем я смогу принять решение.
– О чём Вы говорите, капитан, – со страхом произнесла Трой.
– Полковник Таланни, в чём заключается пытка?
Таланни наблюдала за ними с откровенным удивлением.
– Вы спрашиваете, что с Вами будут делать?
– Да.
– Я не могу допустить, чтобы Вам причинили вред, капитан, – сказал Ворф.
– Пока что мне ничего плохого не сделали, лейтенант. Мы собираем информацию, только и всего.
– Наши законы запрещают калечить заключённых или наносить им неизлечимые травмы. Наши инструменты предназначены, чтобы причинять максимальную боль, но минимальный вред.
Ворф издал звук, весьма напоминающий рычание. Он прозвучал, как предвещение бури, и солдаты беспокойно зашевелились.
– Спокойно, лейтенант Ворф.
Ворф грозно посмотрел на солдат, но кивнул.
– Есть, капитан.
– Даю Вам честное слово, что Вам не нанесут травм. Это всего лишь боль, посол. Мы не совсем уж варвары. – Последнее слово она произнесла с горечью.
– Капитан, могу я сказать? – спросила Трой.
– Прошу Вас, советница.
– Капитан Пикард – первый землянин, которого вы будете пытать?
– Да.
– Тогда вы можете повредить ему больше, чем думаете. Реакция физиологии землянина может отличаться от орианской.
– Веский аргумент, – кивнула Таланни. – Мы будем очень осторожны. Я лично буду присутствовать при допросе, если это успокоит ваши страхи.
– Думаю, я буду чувствовать себя лучше, если Вы объясните мне принцип действия ваших орудий пытки. Возможно, так я лучше пойму процесс.
– Ну, не знаю, один из принципов пытки – неожиданность. Если допрашиваемый точно знает, чего ждать, вы частично теряете преимущество.
– Только не в том случае, если пытка настолько страшна, что само её ожидание пугает, – сказал Пикард.
– Что ж, ладно. Я объясню вам нашу технику боли. Если это поможет.
– Возможно, и поможет, – сказал Пикард. Он подумал, попытается ли вырваться отсюда силой, если объяснения Таланни ему не понравятся. Это будет означать гибель мирной миссии, а возможно, и их собственную гибель. Пикорд не собирался жертвовать своими людьми ради собственного спасения.
– Наша техника допроса основана на стимулировании нервов определённой части тела. – Таланни шагнула к небольшому возвышению, на котором стояло нечто, напоминавшее клетку. – Голова узника закрепляется здесь. Стимулируются нервы головы и лица. Из наиболее сильных остаточных эффектов – головокружение и временная потеря памяти.
Она перешла к белой раме, с которой через определённые расстояния свисали ремни, явно предназначавшиеся для того, чтобы привязывать узника за руки и ноги.
– Это стимулирует нервные окончания в коже. Боль невыносима, но прекращается немедленно после выключения прибора. Никаких остаточных эффектов.
– Мы не можем верить ей, капитан, – сказал Ворф.
Пикарду от всей души хотелось с этим согласиться, но он должен был знать.
– Советница?
– Полковник Таланни верит в то, что говорит, капитан.
– Я не стала бы лгать, целительница, – произнесла Таланни с оскорблённым видом. – Мы не причиним вашему капитану никаких повреждений, пока не казним.
Фраза была настолько странной, что Пикард спросил:
– Что Вы имеете в виду?
– Убийц пытают до смерти.
– Но Вы сказали, что эти приспособления причиняют боль, но не наносят вреда.
– Существует уровень боли, который организм не может выдержать, посол. Убивает не травма, убивает боль. Причиной смерти является реакция самого организма.
– Капитан, – сказал Ворф, – мы должны вытащить Вас отсюда.
– Нет, Ворф, я верю полковнику. Я согласен на… допрос.
– Нет! – прогремел Ворф. Солдаты схватились за оружие.
– Ворф, нет! – Пикард знаком приказал своему офицеру остановиться. Ворф застыл с рукой на фазере.
– Капитан, прошу Вас…
Нет, Ворф, я не стану подвергать нас всех риску из-за того, что боюсь боли. – Пикард был рад услышать в своём голосе уверенность, которой не чувствовал. – Вы не станете пытаться освободить меня, лейтенант.
– Капитан.
– Это приказ, Ворф.
Ворф отвёл глаза, посмотрел на солдат, потом опять на Пикарда.
– Есть, сэр, – это прозвучало, как рычание. – Ещё один вопрос, сэр.
– Да, лейтенант.
– Советница, кто-нибудь из присутствующих считает капитана Пикарда врагом?
Лицо Трой приняло сосредоточенное выражение. Затем она покачала головой.
– Они выполняют свою работу. Кое-кто из них сомневается, разумно ли пытать его, но никто из них не чувствует гнева. Это их работа.
– Должны ли мы обсуждать это в присутствии Ваших телохранителей? – спросил Пикард.
На лице Таланни выразилось сомнение. Сознавала ли она, насколько её лицо выдаёт все её мысли? Вероятно, нет, иначе она ни за что не показалась бы им без маски.
– Полковник Таланни? – вопросительно произнёс Пикард.
Она быстро глянула на него и опустила глаза.
– Не знаю. Наша планета довно уже не видела целительницу ума, обладающую подобной силой. Я слышала о целителях, способных заглянуть в душу, но, – отведя глаза, тихо закончила она, – не верила этому.
Пикард не стал говорить, что её лицо выдаёт большую часть того, что у неё на душе. Орианцы и без того чувствовали себя неуютно без масок. Он не станет усиливать их неловкость.
Таланни повернула лицо к ним.
– Я дам Вам возможность поговорить с Вашими людьми наедине. Часовым у входа следовало допустить посла Ворфа к Вам. Вы по-прежнему посол Федерации, и за Вами сохраняются все соответствующие привилегии.
– Мы также должны будем переговорить с зелёными, – сказал Ворф.
Таланни открыла было рот, чтобы возразить, затем улыбнулась.
– Полагаю, если уж мы собираемся казнить посла Федерации, мы дожны предоставить вам доступ ко всем, кто в этом замешен. – Внезапно она показалась им очень усталой. – Я прикажу оказывать вам всяческое содействие. Больше не будет инцидентов. – При этих словах она взглянула на Ворфа. – Если Вам экстренно что-нибудь понадобиться, лейтенант Ворф, просто обращайтесь ко мне. Я помогу Вам, чтобы Вам больше не пришлось совершать подобных подвигов.
Она улыбнулась, но улыбка эта не была приятной.
– Вы сегодня многое о нас узнали, а я узнала, что не всё, что мне довелось услышать о клингонах – правда. – На лице её отразилось неподдельное удивление. – Кто бы мог подумать, что у клингон станет возражать против применения пыток?
– Честь запрещает причинять вред невиновным.
– Да, да, теперь я понимаю. Возможно, если всё закончится благополучно, Вы сможете рассказать нашим воинам о клингонском кодексе чести. Похоже, всё, что мы до сих пор о нём слышали – это боль и варварское поведение. Возможно, – тихо добавила она, – ваш кодекс заключается не только в этом.
– Для меня было бы честью рассказать вашим людям об обычаях клингонов. – Ворф выпрямился во весь рост; его удовольствие и гордость при мысли о возможности посвятить целую расу в свой кодекс чести были очевидны даже Пикарду. Капитан никогда прежде не сознавал, что для клингонов кодекс чести был сродни религии. Как повлияет он на орианцев? От мысли о дуалистичной культуре, основанной на орианских и клингонских обычаях, ему стало не по себе.
– Вы можете вернуться в камеру посла и переговорить между собой, – сказала Таланни. – А потом вы можете допросить зелёных. Но я буду присутствовать при допросе.
– Вы очень любезны, полковник Таланни, – сказал Пикард.
– Любезность тут ни при чём, Пикард, и Вы это прекрасно знаете, – она взглянула на Трой. – Похоже, я не могу Вас обмануть, поэтому я и пытаться не буду. Если через два дня мы Вас казним, Федерация будет очень недовольна. Мы гибнем от своей собственной войны. Мы не можем воевать ещё и с Федерацией. Мой муж не понимает этого – что ж, тем хуже.
Реакция Таланни на способности Трой приятно удивила Пикарда, точно так же, как и её честность. Честность заслуживала честности.
– Федерация не воюет с… – он замялся, подыскивая слово, – менее развитыми цивилизациями.
– Мы слишком ничтожны, чтобы быть достойными противниками? – в голосе её слышался гнев.
– Я не хотел вас обидеть, – вздохнул Пикард.
– Может, мы и варвары, посол Пикард, но если Ваши люди не докажут Вашу невиновность, через два дня Вы умрёте. У этой ничтожной, неразвитой планеты будет на счету смерть по крайней мере одного из людей Федерации. – Она надела маску и повернула к ним ставшее непроницаемым лицо. – Не стоит недооценивать нас, посол Пикард. Не играйте с огнём.
– Солдаты проводят вас назад в камеру, – продолжала она. – Когда закончите разговаривать, скажите им. Они позовут меня, и мы вместе пойдём к зелёным.
– Благодарю Вас, полковник Таланни, – сказал Пикард.
– Не благодарите меня, Пикард, не надо. – С этими загадочными словами она повернулась и вышла, двое из солдат последовали за ней. Из коридора донеслись их удаляющиеся шаги.
Наступившее молчание нарушил Брек.
– Вы слышали, что сказала полковник Таланни. Отведите нас в камеру посла. – Он произнёс это тоном приказа.
Солдаты в масках не стали возражать. Разом повернувшись, они сомкнулись вокруг группы Федерации. Брек тоже очутился в этом кольце. Если его это и задело, он ничем этого не выказал.
Пикард был почти рад снова очутиться в своей камере. Весь день прошёл в ожидании новостей, в ожидании, что что-то произойдёт. Охранники принесли ему еду, но отвечать на его вопросы не стали.
Случившееся походило на дурной сон. Не только миссия мира была на грани провала, но и он сам, посол Федерации, обвинялся в убийстве. Ему грозит смерть, но не это главное. Крах их миссии означает гибель тысяч людей.
Теперь, когда в камере был Ворф, она казалась тесной. Рослый клингон едва не задевал головой потолок. Орианские тюрьмы не были расчитаны на узников такого роста. Разумеется, узником был Пикард, а не Ворф.
– Как продвигается миссия мира, посол Ворф?
– Я не посол, капитан, – пробасил Ворф. – Вентурийцы и торлики по-прежнему согласны начать переговоры, но лишь после того, как будет смыто пятно с чести Федерации.
– То есть?
– Либо мы должны доказать Вашу невиновность, либо Вы должны умереть.
– Понятно, – тихо сказал Пикард. Значит, мы должны найти настоящего убийцу.
– Мы пытаемся, капитан.
– Что вы выяснили, лейтенант, советница? – Пикард сел на койку. Стульев в камере не было, и он знаком предложил им сесть на пол.
Брек невозмутимо уселся поближе к дверям, привалившись к стене. Трой села рядом с капитаном на край койки. Ворф остался стоять.
Ворф доложил то немногое, что им удалось узнать.
– Мы думаем, доктор Сташа говорила правду о том, что Ваши ткани были обнаружены на том стакане.
– Советница? – вопросительно произнёс Пикард.
– Я хотела бы, чтобы мне было, что добавить, капитан. Не думаю, что кто-то намеренно солгал нам, за исключением, возможно, телохранителя генерала Алика. Он явно нервничал и был напуган во время разговора с нами. Но для него не имеет смысла быть замешаным в смерти генерала Алика.
– Почему?
– Если охраняемый погибает, телохранитель должен покончить с собой, – сказала Трой.
Пикард взглянул на Брека, как ни в чём не бывало сидевшего у противоположной стены.
– В случае моей смерти Вы тоже должны будете покончить с собой?
