Текст книги " Камбоджийский демон (СИ)"

Автор книги: Лора Вайс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Как такое может быть?

– В те далекие времена, когда в Камбоджу только начали прибывать французы, то среди первых поселенцев была и семья Лерона. Отец Алан Бонно, мать – Сильвия Перес, а также несколько слуг, в число которых входил и я. Семья Бонно имела достаточные средства, чтобы построить здесь дом и благополучно жить, в их задачу входило изучение этой страны, описание флоры и фауны. Но! Спустя несколько лет мирной жизни, группа археологов наткнулась на Ангкор, тогда там были сплошные джунгли. Алан естественно, как человек науки и истории, вошел в эту группу, они принялись вырубать леса, чтобы очистить и изучить найденные храмы. И когда первые топоры коснулись деревьев, то уже вечером на пороге дома месье Бонно стоял местный, как выяснилось, один из тех, кто жили в лесах. В ту эпоху кхмеры поклонялись индийским божествам и практиковали различного рода обряды. Так вот, – Клавье поднял голову и посмотрел на меня, – этот местный – жрец, сказал Алану, чтобы тот прекратил вырубать леса, ведь  раз он живет на этой земле, то должен уважать ее. В противном случае жрец обещал наслать жуткое проклятье на всю семью, однако глава семьи никогда не верил в колдовство и мистику, поэтому вежливо выслушал местного и солгал, пообещав оставить джунгли в покое. А на следующий день, как ни в чем не бывало, отправился к своим товарищам, и они снова принялись за работу.  И вроде бы все забылось, жрец больше не появился, археологи успешно занимались раскопками, но спустя месяц произошло нечто странное. Мадам Сильвия возвращалась после прогулки и наткнулась на сверток у порога. Он был перевязан голубой лентой, она решила, что это подарок любимого супруга, а когда развернула, то с криками отбросила в сторону.

– И что же там было? – мне с трудом верилось во все, о чем рассказывал Клавье.

– Уродливый младенец, вырезанный из обугленного дерева. Все его лицо было покрыто кровью, а изо рта торчали жуткие клыки. Сильвия долго не могла прийти в себя, она все время винила Алана в том, что он не послушал того человека, и теперь они прокляты. Месье Бонно утешал ее, убеждая в нелепости всего случившегося. Затем Сильвия успокоилась и жизнь потекла неспешно, а через пару месяцев она узнала, что ждет ребенка. Их радости не было предела, Алан буквально носил жену на руках, сдувал пылинки, мы все ждали наследника, а про тот сверток и мнимое проклятье – забыли.

Беременность протекала хорошо, Сильвия чувствовала себя прекрасно, и когда пришло время появиться ребенку на свет, она была спокойна как никогда. В дом пригласили повитуху из местных, Алан находился все время рядом, держал ее за руку. Только вот когда младенец родился, повитуха резко бросила его на кровать в ноги матери и в ужасе убежала прочь. Алан обошел жену, чтобы посмотреть на ребенка, а увидев, опустился на колени и закрыл лицо руками, Сильвия же просто потеряла сознание. На простыне лежало нечто, наполовину человек, наполовину детеныш зверя. Кожа была красная и плотная, на голове и спине рос черный пух, а главное, был хвост. Первым, кто взял на руки кричащего уродца, был я. Пусть мое сердце и содрогалось от страха, но это же был ребенок, которому даже не перерезали пуповину, не запеленали и не дали матери, а просто швырнули в сторону. Имя дал отец, назвали в честь прадеда – Лероном, Сильвия не подходила к колыбели около пяти месяцев, Алан также сторонился, лишь изредка заглядывал в колыбель, чтобы удостовериться дышит ли ребенок, они называли его – существом. Все это время за ним ухаживал я, так как остальная прислуга покинула поместье, страшась проклятья. Но, Лерон был сильным мальчиком, он цеплялся за жизнь, хорошо ел и быстро рос. Постепенно Сильвия стала проявлять к нему интерес, он же был так рад, что начинал повизгивать от счастья, когда она подходила, только этот визг походил скорее на животный. Алан боялся, что мальчик будет подобен зверю, не сможет говорить или ходить на двух ногах, однако, наперекор всем, Лерон заговорил рано и так же рано пошел. Родители полюбили своего необычного сына, пусть он выглядел не так как все, но у него было доброе сердце, он рос отзывчивым и душевным ребенком, горячо любил своих отца и мать.

Я слушала эту историю и чувствовала, что готова заплакать.

– Но, как случилось так, что вы живете уже более ста лет?

– А вот это самая ужасная часть нашей истории. Когда Лерону исполнилось двадцать семь, он стал невероятно силен и с трудом сдерживал свои звериные повадки.  Бонно практически не управлял собой, впадая в ярость. Мы долго совещались и решили, что лучше в такие моменты отпускать его в джунгли, где он сможет выплеснуть энергию и поохотиться. Все шло как надо до одной роковой ночи, когда Лерон вернулся домой весь в крови. Он напал на человека, правда то был бандит и хотел ограбить деревенского, но, тем не менее, Лерон убил этого проходимца, не сдержав свою силу. Тогда-то и случилось нечто, проклятье проснулось, и мы перестали стареть, все до одного! А к тому времени в поместье уже  жили и работали Совади, Теу, Сози и Тян. Так началась новая эра в нашей жизни. Мы всегда были вместе, поддерживали друг друга и, решив скрыться от глаз, посвятили себя вечности.

На этом Клавье прервался, так как в окно запрыгнул Лерон. Он посмотрел на меня и сказал:

– Можешь идти Клавье, дальше расскажу я.

Но мне было достаточно на сегодня всего, что услышала, поэтому встала, прошла в конец комнаты и открыла дверь:

– Прошу вас, господа, уходите. Я больше не желаю ничего слушать.

Лерон подошел и хотел взять за руку, но я отдернула ее и опустила глаза:

– Не надо, лучше уходи. Я готова выслушать тебя, но не сегодня.

Он не стал спорить и вышел прочь, затем ушел и Клавье, а я села на пол в углу и уткнулась лицом себе в колени, закрыв голову руками. В сознании творился полнейший хаос. Не было сил плакать, бояться, даже думать, поэтому спустя полчаса поднялась, добрела до кровати и сразу же уснула.

Наутро проснулась с дикой болью в голове, ведь как полагается, всю ночь мучили пережитые кошмары. Совади принесла завтрак в комнату и смотрела на меня глазами полными печали. Она боялась заговорить:

– В чем дело, Совади? Что ты хочешь сказать?

– Девочка моя, я просто переживаю за тебя. Клавье сказал, что ты теперь знаешь обо всем.

– Да, знаю. Кстати, вы очень хорошо выглядите для своего возраста, – грустно усмехнувшись, ответила я.

– Скажи мне честно, Валери, ты теперь хочешь покинуть нас?

– Не знаю, сердце еще не решило, хотя разум говорит – да. Я не подхожу вам, ты же понимаешь это?

– Понимаю, только вот Лерон.

– Что Лерон?! – я резко подняла голову и сердито посмотрела на нее.

– Он привязался к тебе всем сердцем. Ты первая, кого он искренне полюбил.

– А что, были и другие?

– Были. Первую звали Эмма Бланш, француженка. Она попала к нам случайно.

– В каком же году это было? Или столетии?

– В тысяча девятьсот двадцатом. Лерон увлекся ею, она же ответила взаимностью, но через пару месяцев сбежала, не сказав ни слова.

– Кто еще?

– Мари Жоле. История повторилась с разницей лишь в пару недель.

– Что же их так напугало? Вид распотрошенных тел, звериные повадки в постели или перспектива состариться раньше Лерона?

– Этого не знаю, но каждая исчезла из его жизни, оставив шрам. Ты же здесь дольше всех и увидела в нем нечто большее.

– Я скажу тебе правду, Совади. Я здесь нахожусь так долго, потому что не хотела возвращаться домой, где меня ждет не менее жестокое создание, думала, что смогу забыть своего бывшего, тем более Лерон так проникся. И поверь, хотела  стать ему ближе, довериться, но после вчерашних событий это невозможно.

В этот момент дверь скрипнула и медленно отворилась, на пороге стоял Лерон. Он так смотрел на меня, что в груди все сжалось. Совади поспешила уйти, оставив нас наедине:

– Что ты здесь делаешь? – спросила я.

– Мы же не договорили вчера.

– А мне кажется, что уже все ясно и более не нужно слов.

– Нет, ты знаешь лишь часть. Есть нечто, что поможет понять тебе, почему я так повел себя с теми бандитами.

– Повел себя?! Ты растерзал их! – я вскочила с кровати, отчего поднос перевернулся и полетел на пол со всем содержимым. – Пятьдесят человек!

– Они не люди! – воскликнул Лерон

– Ты ошибаешься! Пусть их дела и отвратны, но как ты мог?!

– Я не чувствую вины за содеянное и считаю, что все сделал правильно. Они – мерзкая гниль, зараза, которая отравляет все вокруг. Эти банды похищают, грабят, насилуют и убивают, для них нет разницы, ребенок ли перед ними, старик или женщина…

– А ты заделался в местного мстителя и решил карать всякого?!

– Только таких, как они.

– Нет, Лерон! Ты убийца, демон, который творит беспредел.

– Да, я демон, ракшас, как угодно, но моя цель – защитить мирных жителей от этой мерзости. – Лерон начинал злиться. – Меня, черт побери, сделали таким, наделили этой силой и демонической внешностью, прокляли на вечные скитания по здешним лесам, чтобы я защищал их. Такова моя судьба!

– Хорошо, – я попыталась успокоиться и говорить тише. – Твоя судьба в том, чтобы вырезать злодеев, разбрасывая их останки по всей округе, но моя судьба в другом.

– В чем же? Сидеть и ждать, когда придет тот негодяй и будет избивать тебя? – в этот момент Лерон так же успокоился и подошел ко мне, обнял за плечи. – Валери, я люблю тебя. И никогда не причиню боли, поверь. Моя жизнь впервые наполнилась смыслом.

Но я в очередной раз отстранилась:

– Прости Лерон, но мне кажется, что твои руки все еще пахнут кровью тех людей. Я не могу быть с тобой, это в принципе невозможно. Тебе сто пятьдесят! Ты не стареешь. Но, даже если бы не было этой проблемы, все равно нам не по пути. Я не смогу жить, осознавая, что ты где-то кромсаешь кого-то на куски, а потом приходишь, садишься в кресло с газетой в одной руке и чашкой кофе в другой.

– И ты хочешь уйти? – его глаза смотрели куда-то сквозь меня, а голос стих.

– Скорее всего, да. Если ты будешь держать меня силой, то сделаешь только хуже.

– Я не собираюсь держать тебя. Если хочешь, можешь идти, хоть сейчас, – он уже собрался уйти, но остановился и произнес, – спасибо за честность. Для меня это многое значит.

После его ухода немедленно приступила к сборам, сейчас уже не могла сдерживаться, поэтому разрыдалась, продолжая бросать одежду в чемодан. Когда все было собрано, то вышла из комнаты и поспешила вниз. Из столовой вышли все, они стояли и смотрели, наверно считали предательницей, но это уже неважно. Клавье приказал Сози готовить машину и подать ее к воротам, а сам хотел помочь мне с чемоданом, но я отказалась:

– Спасибо вам всем за то, что приняли меня как родную и простите за то, что так предательски  сбегаю. Но вы особенные и мне не место здесь. И, я никогда вас не забуду.

У Совади и Теу навернулись слезы на глазах, но они промолчали.

Выйдя на улицу, в последний раз посмотрела на окно Лерона и побрела к воротам. Пока шла, то чувствовала вину за то, что сейчас чувствовал Бонно. По его глазам было видно, какие муки он испытывал, отпустив меня, но разве у нас есть шанс? Разве мы можем быть вместе? Мы выдумали себе сказку, в которую так пылко пытались поверить. Он демон здешних лесов, а я обычный человек с обычными проблемами, который просто хочет найти свое, не менее, обычное счастье.

До ворот оставалось всего около трех километров, но я вдруг остановилась, ноги сами перестали идти, вокруг сейчас стояло множество деревьев, с которых то и дело падали листья. Тогда положила чемодан на землю и села на него сверху. Что же меня все-таки держит? Неужели чувства к Лерону сильнее страха, сильнее внутреннего гуманизма? Или же это просто жалость? Ведь у него непростая жизнь, он остался в одиночестве, вынужден вечно скрываться в лесах, не имея возможности увидеть остальной мир. Вдруг это та самая неправильная жалость, которая подменяет истинные чувства и заставляет нас совершать ошибки? И как же это понять?

В итоге, просидела в саду около двух часов, после чего встала и медленно пошла обратно в дом, я не смогла вот так уйти, мне хотелось разобраться в себе и понять, что же все-таки испытываю к этому Лесному демону. Клавье сидел на скамье около фонтана и постоянно вытирал глаза небольшим платочком, который всегда находился у него в кармане льняной жилетки. Как только увидел меня, поспешил подняться:

– Ты все еще здесь? Неужели Сози не подал машину?

– Не знаю, но до машины я так и не дошла. Была в саду.

– И почему вернулась?

– Клавье, я не могу уйти так. Хочу объясниться с Лероном, все же он хорошо относился ко мне все эти месяцы и главное, спас от рабства. Бонно достоин большего.

– Я счастлив, что ты поняла это.

– Но, сможете ли вы все меня простить?

– Каждый из здесь живущих полюбил тебя как родную, поэтому мы не можем обижаться, за столько десятилетий ты первая, кто привнес надежду в наши сердца.

– Спасибо. А Лерон сейчас у себя?

– Нет. Ушел в леса сразу после вашего разговора, не хотел видеть, как ты уходишь.

– Но, он же вернется сегодня?

– Не знаю. Когда ему плохо, может пропадать неделями, месяцами. Ты же дождешься его?

– Конечно, дождусь.

Так потекли дни, один за другим, но Лерона по-прежнему не было. Прошли уже больше двух недель, я же начала волноваться, хотя остальные вели себя абсолютно спокойно. Каждый день приходила в его комнату, приносила поднос с едой и ждала около трех часов, затем уходила обратно. А вечером засиживалась допоздна, точнее залеживалась на его кровати.

И вот, в один из вечеров, когда шел жуткий ливень, грохоча по крыше, будто с неба падают не капли воды, а груды камней,  как всегда сидела у него. И собралась было уже покинуть комнату, как услышала топот по крыше, поэтому села в кресло, которое стояло в темноте, и затаилась. В окне появился Лерон, наконец-то. Спустя почти три недели он все же вернулся. Бонно вытерся полотенцем и даже не заметил поднос с ужином на своем столе. Он направился к кровати, однако остановился и начал принюхиваться:

– Чем пахнет? – спросила я из темноты.

На что Лерон выпрямился и боялся произнести хоть слово, тогда я встала и вышла, а он лишь часто дышал и продолжал молчать:

– Я не смогла уйти от тебя. Так что, носила завтраки, обеды и ужины каждый день в надежде, что ты вдруг появишься.

Лерон в этот момент подошел к кровати и сел.

– Почему же ты молчишь? Не рад, что я осталась? Или ты обиделся и теперь ненавидишь меня?

И он заговорил:

– Я не могу обижаться или ненавидеть тебя, это претит моей природе, точнее природе моих чувств.

Неспешно подойдя к нему, встала напротив, совсем близко:

– И какова же природа твоих чувств?

В окне в это время сверкала молния, вдалеке слышались раскаты грома. Дождь попадал на подоконники и мелкими брызгами разлетался по комнате, а мы смотрели друг другу в глаза.

Но Лерон так и не ответил, он лишь наклонил меня к себе и поцеловал, тогда  я поняла, что не смогу его бросить, даже если он убьет тысячи бандитов у меня на глазах.

 Я уложила его на кровать, а сама села сверху, мы целовались и чувствовали, как в венах начинает закипать кровь. Лерон медленно снял с меня платье, и мы перевернулись, теперь он был надо мной, этот большой, сильный и дикий зверь. Его руки аккуратно касались тела, боясь задеть острыми когтями, а губы целовали очень нежно. Затем Лерон остановился и спросил:

– Ты уверена, что хочешь довериться мне? Я люблю тебя, но боюсь, что зверь может возобладать.

– Зверь тоже способен любить, а значит, будет так же нежен и ласков.

И тогда он перестал контролировать себя, сдерживаться, Лерон был собой, однако он не пытался причинить боль, а наоборот,  ласкал так, как может ласкать только влюбленный зверь. Я чувствовала его всем своим существом и не хотела останавливаться, терять эти ощущения, а Лерон боялся закрыть глаза, он желал видеть меня, видеть каждый изгиб, слышать каждый вздох и каждый удар сердца.

Эта ночь была самой неповторимой, потому как подарила нам друг друга, я лежала у него на груди и смотрела в глаза, в его яркие, сияющие, зеленые глаза.

 Глава 10

Не теряй и не забывай тех, кто дорог.

Удивительное утро. Меня разбудил солнечный зайчик, сорванец ворвался в комнату и устремился прямиком в глаза.

Лерон еще спал, когда я встала и прошлепала босыми ногами в душ. В его ванной комнате было значительно просторнее, а главное сама душевая: огромная и огражденная прозрачным стеклом. Пробравшись внутрь, повернула вентиль, и уже через пару минут все скрылось в пару. Стоя под мягким потоком теплой воды, пыталась воспроизвести в памяти все, что произошло этой ночью, абсолютно все, до мельчайших подробностей. Лерон оказался совершенно не таким, каким пытался казаться. В его объятиях я почувствовала себя бриллиантом в руках ювелира. Его острые когти не оставили ни следа на теле, клыки ни разу не коснулись кожи. И откуда в нем столько нежности? Когда  впервые была близка с Олегом, то даже в то прекрасное и романтичное время все равно присутствовали давление и своеобразное желание владеть женщиной, но вот Лерон другой, он силен, где-то настойчив, однако ты все равно чувствуешь себя свободной рядом с ним.

Мои мысли пролетали одна за другой, как вдруг ощутила руки у себя на животе. Он пришел ко мне и стоял позади:

– Давно проснулся?

– Я и не спал.

– Значит, притворялся все это время?

– Не хотел мешать тебе, – после чего Лерон развернул меня лицом к себе. – Скажи, я не разочаровал тебя?

Я же гладила его по шее, груди и не хотела отпускать:

– Нет, месье Бонно, вы лишь потрясли мое сознание и заставили забыться вчера, – прошептала ему на ухо.

– Ты останешься со мной? – в его глазах было столько надежды, счастья.

– Если бы я могла, то осталась бы с тобой навсегда, но ты же понимаешь, что однажды нам придется расстаться.

– Как это?

– Например, когда я превращусь в сморщенный изюм, а ты будешь по-прежнему таким же молодым, здоровым и красивым.

– У меня есть одно предположение на этот счет.

– Какое же? – обняв его, прижалась всем телом и закрыла глаза.

– Я многое изучил, и многое узнал о своем проклятье. Есть некоторые записи, которые вселяют надежду.

Но сейчас мне не хотелось говорить о грустном, поэтому просто поцеловала Лерона и отдалась ему, снова. Он взял меня на руки и прижал к стене, а я ощутила прохладу кафеля, отчего по телу побежали мурашки. Мои уши улавливали его частое дыхание,  руки чувствовали его силу. Все было так реально, так невероятно, что хотелось прочувствовать каждый момент, ощутить кожей его любовь…

К обеду мы спустились вместе, Совади и Клавье все поняли по нашим лицам, они лишь тихо переглянулись и удалились на кухню. Мне же стало так приятно от того, что кто-то рад за тебя, за нас и все это одна семья, которая принимает участие в твоей жизни, помогает и поддерживает. В наше время это большая редкость, сейчас всем хочется быстрее разъехаться подальше друг от друга и не мешать, хочется получить свободу от мнения родных, а семейство Бонно уже не одну сотню лет хранит давние традиции. Они не вмешиваются в личное, пока об этом не попросишь. В их кругу чувствую себя наконец-то найденной, после долгой потерянности, даже родители не могли вернуть мне такого состояния, потому что стремились обвинить в неопытности, легкомысленности, а здесь все иначе. Эти люди не живут одним днем, они не забывают прошлого, хранят его и стремятся передать мудрость.

А Лерон был просто счастлив, он по-настоящему полюбил, как юнец: пылко, страстно и отчаянно. Я же пока не могла ответить ему взаимностью, так как еще не переборола и не справилась с воспоминаниями о прежней жизни, но Лерон ничего не требовал, он умел любить просто так, без лишних слов. Иногда даже казалось, что ему достаточно его собственных чувств и того, что я не отвергаю его, видимо это издержки продолжительной жизни в одиночестве.

Единственное, что не давало расслабиться и насладиться счастьем, так это осознание скоротечности того самого счастья. Я состарюсь, потеряю свою красоту и не захочу мучить ни его, ни себя. И каждое утро, просыпаясь в постели Лерона, думала об этом, а он будто бы ничего не замечал и не переживал, возможно был одурманен любовью или знал что-то, чего не знала я.

В одно прекрасное утро Лерон разбудил меня еще до восхода и попросил выйти с ним в сад. Мы отправились в ту его часть, где располагался фонтан, Бонно попросил сесть на скамью, а сам достал что-то из кармана, но не торопился показывать:

– Что у тебя там?

– Сначала выслушай меня.

– Хорошо, – и я прилегла к нему на плечо, еще хотелось спать.

– Я чувствую, что ты очень напряжена и не веришь в наше будущее. Мне нужно было сказать тебе еще тогда, в самую первую ночь.

– Скажи сейчас, – говорила шепотом

– Есть шанс разрушить проклятье.

– Что?! – после этих слов сразу же проснулась и выпрямилась.

– Я долгое время изучал индийскую мифологию, через посредников общался со жрецами и вот, что узнал. Проклятье дано мне еще в утробе матери, я родился таким, поэтому человеком уже не стану, однако могу прожить свои биологические часы как человек.

– Что же для этого нужно?

– Прозвучит банально. Но, нужно признание в любви, под этим признанием понимается принятие демона и его покорение человеку, когда зверь внутри меня услышит о том, что он уже не страшен и человеческая душа готова разделить с ним жизнь, то демон вернет свое бессмертие космосу, откуда оно и было ему ниспослано. Ну, вот как-то так…

– А я должна чувствовать к тебе любовь или достаточно просто слов?

– Должна, – и Лерон опустил голову. – Ведь мы общаемся не только посредством слов и жестов, мы обмениваемся жизненной энергией, а демон – это есть внутренний дух, который постоянно вступает в контакт с душой человека. Я понимаю, что ты еще не готова признаться мне в чем-то, но я лишь хочу, чтобы ты надеялась вместе со мной и верила в нас.

И он вложил мне в руку маленькую коробочку.

– Открой. Я хочу подарить это тебе.

Когда приподняла крышку, обнаружила круглый кулон, внутри которого была какая-то прозрачная жидкость.

– Что это?

– Это слезы молодого демона, который еще не совершал злодеяний и не видел людской крови. Как говорят, их обладатель будет защищен от любого зла.

– Значит, это твои? Но как?

– Мне было семнадцать, когда я впервые столкнулся с жестокостью людей. Несколько охотников чуть не подожгли меня, чудом спасся, а вернувшись домой, осознал наконец-то, кто я для них всех. Со мной рядом тогда была мать, она и собрала слезы, как напоминание того, что они бесценны, и я не имею права растрачивать их из-за невежества окружающих.

Лерон застегнул цепочку на моей шее и теперь нечто особенное, нечто дорогое было рядом с сердцем.

– Спасибо. И я прошу тебя, дай мне немного времени, чтобы все осознать и научиться снова доверять.

– Я буду ждать столько, сколько пожелаешь.

Конечно же, новость о проклятии согревала душу и вселяла надежду. Я уже не представляла себя без него, без моего зверя.  Отныне мы все время проводили вместе, Лерон практически не выходил в джунгли, он наконец-то вернулся в свою семью, больше не прятался и не скрывался. Клавье был невероятно счастлив, ведь Бонно ему как сын, которого он растил и воспитывал, Совади также не переставала улыбаться, она каждый день готовила что-то особенное, накрывала стол, за которым теперь собиралась вся семья.

Что могло быть лучше? Однако было кое-что, что тяготило меня и заставляло тосковать – моя семья, для них я исчезла. Мне так и не удалось выйти на связь в тот роковой день, а сейчас настолько закружило в вихре страстей, отчего совершенно забыла про родителей. К сожалению, сбегая от проблем, зачастую приходится бросать и то, что очень дорого, я бросила мать, отца, подругу, хорошую работу и решилась на отчаянный шаг,  оказалась в центре невероятных событий, и они позволили забыться, но забыв о печалях, начала забывать и о радостях своей прежней жизни, а это неправильно.  Семейство Бонно безусловно уникальное, эти люди поражают своей человечностью и любвеобильностью, однако, что сейчас чувствуют те, кого я так безответственно и бессовестно покинула?

Спустя еще две недели, поняла, что больше не могу ждать и просто обязана поговорить с родными. Сегодня Лерона не было, он все-таки отправился в джунгли наводить страх и ужас на бандитов и преступников, а я решила зайти в его кабинет и связаться с мамой. Включила ноутбук,  а пока тот загружался, пыталась собираться с мыслями. Думала, что же буду говорить ей или отцу, ведь я с ними не разговаривала более полугода.

Ответила мама и как только она увидела мое лицо, то начала откровенно рыдать, без слов, лишь нескончаемые потоки слез, я тоже не сдержалась. И только спустя минут двадцать мы смогли говорить. Мама без конца прикрывала рот рукой и закрывала глаза:

– Привет, мам.

– Лерочка! Девочка моя! Куда же ты пропала? Ты себе не представляешь, что с нами было. Думали, что тебя уже нет в живых.

– Но, разве Ника не говорила вам?

– Говорила, но что мне до ее слов. Вот сейчас я своими глазами вижу, ты живая. Когда ты вернешься к нам?

– Не знаю мам, не знаю. Я нашла здесь свое место и теперь счастлива.

– С кем же и где?

– Этот мужчина особенный, он позволил забыть Олега, ведь я сбежала именно из-за Гордеева, он перешел все границы. Я лишь хочу сказать, что со мной все хорошо, даже замечательно. А как ты? Как папа?

– Ничего. Сегодня мы наконец-то увидим белый свет, ты же появилась, живая! Когда отец узнал, что ты исчезла, у него случился приступ, он несколько недель провел в больнице.

От этих слов  снова расплакалась, это все из-за меня:

– Как он сейчас?

– Ему гораздо лучше, все-таки врачи оказали помощь вовремя, после мы отправили его в санаторий.

– Кто мы?

– Ах, да. Все это время нас поддерживал Олег, он оплатил лечение отца.

– Что? Как вы могли довериться этому монстру? – я чуть не поперхнулась.

– Он пришел к нам, повинился во всем. Сказал, что хочет помочь, чтобы хоть как-то искупить вину перед тобой. Мы находились в отчаянии из-за твоего исчезновения, поэтому согласились. Мне кажется, он все-таки изменился. Может быть, тебе стоит с ним поговорить?

– Нет, для него я умерла. И прошу, не говорите, что я звонила. Он использует это и будет давить на вас. Лучше сохранить наш разговор в тайне.

– Хорошо, как скажешь. Неужели ты больше не вернешься к нам?

– Ничего не могу сказать точно, но пока буду здесь, как долго – не знаю.

– Когда же ты снова позвонишь?

– Не знаю, но если будет возможность, обязательно позвоню. Я люблю вас, передай папе, что прошу прощения и поцелуй его за меня.

– Хорошо. Буду ждать с нетерпением следующего звонка.

И мы разъединились. На душе стало и легко, и больно одновременно, увы, но последствия наших деяний неизбежны, за одной ошибкой, всегда тянется вторая, за второй – третья и так далее. Я заставила родителей переживать, из-за чего нарушилось здоровье отца, а этот мерзкий удав обвил мою семью и теперь медленно будет сжимать. Он продолжает искать меня, а значит, пойдет на все хитрости, уловки, а может быть и жестокость, чтобы добиться результата. Пусть Гордеев и выглядит как человек, но он самый настоящий Демон, который служит Сатане.

Лерон вернулся к вечеру. Он заметил печаль в моих глазах:

– Что с тобой? Ты плакала, твое лицо пахнет слезами.

– Я говорила с мамой, – больше не хотела лгать и изворачиваться, пусть лучше все знает.

– Как они? – Лерон воспринял эту новость спокойно, так как понимал, что все же поступал неправильно, запрещая с ними общаться.

– Отец болен.

– И они хотят, чтобы ты вернулась?

– Конечно, хотят, но не настаивают, тем более, ему уже лучше. Просто в его болезни виновата я, это из-за меня случился приступ.

– Нет, не из-за тебя, а из-за меня, – и Лерон сел в кресло. – Видимо, после того, как лишился своих родителей, перестал понимать каково это…

– А что случилось с твоими? Они же были бессмертны, как и ты.

– Да, были. Мы жили спокойно и счастливо до тысяча девятьсот семьдесят пятого.

– Гражданской войны?

 И он кивнул.

– Именно их смертью оправдана моя жестокость. Когда к власти пришли красные кхмеры, то они начали физически уничтожать все, что только попадалось им на пути. Они желали тотального контроля, а для этого шли по колено в крови своих братьев и сестер, вырезая целые деревни, пытая и жестоко убивая людей. Мы тогда, как и остальные, были вынуждены прятаться в лесах, чтобы избежать столкновения. Но они оккупировали все вокруг, заминировали большую часть джунглей. Я пытался скрывать семью, однако в один из дней, когда отправился искать очередное убежище, то оставил их, пообещав вернуться к полуночи. А вернувшись, увидел такое, от чего захотел умереть. К дереву были привязаны и отец, и мать, они полыхали в огне,  вокруг стояли те твари, продолжая стрелять в них. На очереди были остальные, их я спас, уничтожив всю группировку, но родителей не смог, они сгорели заживо, только огонь мог убить их, – и Лерон заплакал. – Мы вернулись в поместье. Я понял, бесполезно прятаться, так нас могли поймать значительно быстрее, а здесь можно было держать оборону, наводя ужас на их мерзкие душонки. Так и случилось, несколько отрядов попытались ворваться на территорию, и каждого из них постигла ужасная и мучительная смерть. С тех пор красные обходили наш дом, поверили в то, что здесь обитает нечистая сила, но я не остановился и продолжал очищать здешние леса от них, спасать невинных, превратился в охотника за головами, за что местные прозвали меня  – Лесным демоном спасителем. И пока их режим не пал, истреблял этих животных, а сейчас борюсь с подобными им, ведь деяния красных, и деяния современных бандитов одинаковы, и они все заслуживают наказания.

– Мне жаль. Ты пережил ужасные события, – после чего подошла к нему и обняла. – Ты необыкновенный Лерон и я хочу извиниться за то, что не поняла этого сразу.

– Я не необыкновенный, я проклят,  из-за меня семья получила это бессмертие, если бы не первое убийство, то отец и мать прожили бы свою жизнь в своем времени, а не были бы вынуждены десятилетиями скрывать своего уродливого сына, который в результате позволил их убить.

– Не вини себя, все куда более серьезно и сложно. В этой истории слишком много виноватых, поэтому стоит простить и отпустить.

– Возможно, ты права, но видеть, как твои самые близкие люди полыхают в огне, и слышать их крики, это невозможно отпустить.

Так мы просидели до самого вечера, я обнимала его, а он пытался справиться с воспоминаниями. Те жуткие события коснулись практически каждого из здесь живущих, и у многих до сих пор живы воспоминания.

Глава 11

Счастье не вечно…

Мы были абсолютно счастливы еще два месяца, Лерон буквально носил меня на руках, и постепенно сердце открывалось ему, отпуская прошлое. На самом деле, любовь к этому особенному человеку уже давно закралась и поселилась в душе, но я боялась поверить, а сейчас все изменилось. Отныне я нуждалась в нем не меньше, чем он во мне. И кто сказал, что чудовище нельзя любить? Порою то, что кажется ужасным, на самом деле самое прекрасное, а то, что кажется милым и добрым, оказывается смертельно опасным.