Текст книги " Камбоджийский демон (СИ)"

Автор книги: Лора Вайс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Через два часа пути прибыли на место. На рынке толпилось большое количество торговцев и покупателей, там были и кхмеры, и вьетнамцы, и бирманцы, все громко разговаривали, торговались и наперебой предлагали свои товары прибывающим. Здесь было все, от изделий из шелка до удобрений из птичьего помета.

Сози направился к своему знакомому продавцу риса, а я решила побродить по базару. К слову сказать, среди этой канители практически не было европейцев, лишь иногда мелькали те, кто явно прибыл дикарем.

Торговки шелком мгновенно облепили со всех сторон, вешая на плечи платки, шарфы и прочее, но я все-таки вырвалась, направившись к лавке с местными сладостями. Накупив пирожных ансам-чрук, побрела к толпе детишек, которые метались от одних к другим, выпрашивая вкусности. Они налетели на меня как стая маленьких крокодильчиков, смотря такими большими карими глазами, я же отвела их к скамейке, где села и начала выдавать каждому по пирожному, благо купила достаточно, чтобы угостить всех, а то, что осталось, отдала самому маленькому. Вот теперь в душе воцарился покой, ведь от этих хулиганов исходит столько радости, что  невозможно не поддаться на их наивные уловки.

Когда дети разбежались, отправилась дальше. Внимание привлекла лавка с украшениями из дерева, там столько всего лежало, что моя женская натура не смогла пройти мимо. Торговец вьетнамец начал предлагать какие-то браслеты, а я увидела два кулона, висевших на кожаном ремешке, и на каждом из них был вырезан символ:

Говорят на вьетнамском:

– Что означают символы на этих кулонах?

В этот момент у вьетнамца даже бусы выпали из рук, он не ожидал встретить в такой глуши белокожую туристку, да еще и свободно говорящую на вьетнамском:

– Это бусы Чонг-Во, их обычно носят муж и жена, чтобы жить счастливо, – он постоянно улыбался и слегка подавал туловище вперед.

– А просто для пары влюбленных они подходят?

– Конечно! Символы связывают души.

– Тогда я возьму их. Сколько?

– Три тысячи риелей, пожалуйста.

Пока торговец упаковывал подвески в коробочку, я заметила, как на меня смотрят несколько мужчин в военной форме. Они стояли у входа на рынок и о чем-то периодически переговаривались, а один из них постоянно указывал на меня взглядом. На тот момент показалось, что они могли узнать пропавшую туристку, поэтому, дабы не рисковать, поспешила на поиски Сози. Один из солдат также последовал по соседнему ряду, но как только увидел, что я подхожу к местному, сразу вернулся обратно к своим товарищам.

Говорят на кхмерском:

– Сози?

– Да, госпожа.

Но тогда я решила не рассказывать ему о своих подозрениях:

– Ты все купил? Мы можем ехать обратно?

– Да, все готово. Сейчас загрузимся и в путь.

Пока ехали обратно,  я вертела в руках коробочку с парой кулонов, пыталась понять, почему выбрала именно их. Могла же купить что угодно, но выбрала эти два. Возможно, хотелось еще верить в то, что найду родственную душу и когда-нибудь поделюсь с ним символом счастья. А вокруг расстилались все те же бескрайние рисовые поля, вода на которых искрилась и блестела под солнцем, затем начались леса. Скоро мы вернемся в поместье Бонно и неизвестно, сколько еще времени придется провести там до следующего разрешения выехать в мир людей.

Подъезжая к воротам, хотела поскорее рассказать Совади обо всем, что видела, что делала, подобно маленькому ребенку, который только что пошел в первый класс. Но по пути встретила Лерона, он, как выяснилось, все это время был дома. Когда месье Бонно увидел меня, то даже расслабился, видимо, все же переживал из-за того, что могу сбежать:

– Почему ты здесь? Обычно в это время тебя нет в поместье.

– Леса подождут. – Лерон стоял у дерева и что-то сжимал в руке. –  Как съездила?

– Спасибо, хорошо. Я бы сказала даже отлично, но надеюсь, ты понимаешь, что несколько часов свободы – это все же не свобода.

– Да, понимаю. И, раз ты не обманула, то сможешь поехать снова. Следующая поезда планируется где-то через пару недель.

– М-да. Это обнадеживает, – очередной раз почувствовала себя арестантом. – А что у тебя в руке?

– Подарок, – тогда я впервые увидела улыбку на лице Лерона, отчего слегка обнажились клыки.

Он подозвал меня, а когда подошла, то Бонно разжал руку. У него на ладони лежало что-то круглое фиолетового цвета.

– Что это?

– Звездное яблоко. Сорвал его в джунглях, там есть одно дерево. Местные говорят, если найти его в джунглях и подарить особенному гостю, то обретешь счастье и покой.

Я взяла фрукт и укусила его, звездное яблоко оказалось очень сладким и сочным, тем более после дороги проголодалась, затем подняла взгляд на Лерона:

– А если им поделиться? Что будет тогда?

– Тогда разделишь счастье и покой хозяина дома.

После этих слов поднесла яблоко к его губам:

– Значит откуси.

И Бонно послушно откусил кусочек этого чудо фрукта. Мы стояли совсем рядом и смотрели друг на друга, пока нас не отвлек Клавье:

– С возвращением, Валери! Как провела время?

Кстати, я уже давно заметила, что Клавье не очень-то любит надолго оставлять нас с Лероном наедине, не знаю с чем это связано, но если я нахожусь в его комнате дольше положенных двадцати минут, то мажордом уже настойчиво стучит в дверь под каким-либо предлогом.

– Вполне сносно. Можно было и подольше, но мы не гордые.

Бонно в этот момент недовольно посмотрел на своего слугу и пошел в сторону леса. А я зашла в дом, чтобы поделиться всеми новостями с кухаркой. Клавье еще какое-то время стоял на улице и о чем-то думал, его вид был весьма озадаченным, но потом он встряхнул плечами и проследовал к нам. Остаток дня прошел в привычном ритме.

Практически весь следующий день провела на улице, помогая Сози и Тяну собирать манго, папайю и салак. На территории поместья росло множество фруктовых деревьев, среди них были и банановые пальмы, и ананасовые деревья, и другие, название которых не знала. Поэтому необходимости в покупке фруктов не возникало, все было свое и очень вкусное. Пока мы занимались сбором урожая, пошел дождь, но на этот раз прохладный, мне же приходилось лазать по деревьям, поэтому тело поначалу не ощущало  холода, а к вечеру почувствовала себя неважно: голова заболела, всю ломало и казалось, что сейчас сгорят уши.

Совади заметила мое дурное самочувствие и немедленно отправила в комнату, затем вокруг собрались практически все: Клавье принес термометр, Совади настоя из каких-то трав, а Теу местной водки, для компрессов. Температура, как оказалась, поднялась выше тридцати девяти, в этот момент тело уже не просто ломало, а нещадно скручивало в дугу. Совади бесконечно причитала:

Говорят на кхмерском

– Вот, вы европейки такие слабые. У вас совсем нет иммунитета, а все потому, что живете в  огромных, грязных городах.  И дети ваши рождаются уже больными.

– Совади, лучше дай мне снотворного, только не бурчи.

– Какое еще снотворное?! – прикрикнула она, – ты и так скоро бредить начнешь от такой лихорадки. Надо срочно сбить температуру.

И пока она убежала вниз, чтобы в очередной раз приготовить какой-то отвар, ко мне в окно пожаловал Лерон, я же смотрела на него и думала, что уже в бреду:

– О! Граф Дракула! Вы всегда так неожиданно влетаете в окно. Только прошу, не пейте мою кровь, обожжетесь.

– Что с тобой, Валери? – Лерон потрогал лоб, затем сразу же снял с меня одеяло.

– Что ты делаешь?

– Тебе надо остыть. И сейчас лучше сними с себя все.

И я сняла, оставшись в нижнем белье, после чего Бонно снова ушел, а через несколько минут вернулся с ведерком, наполненным льдом.

– Это ты чего задумал?! – увидев такое, даже не сразу сообразила, заговорив по-русски.

А через секунду на меня высыпали все это ведро, от чего я завизжала так, что в комнату сбежались все до одного, даже Сози и Тян, но когда увидели в чем дело, то принялись закрывать руками глаза и просить прощения.

– Зачем ты?! – у меня слов не хватало, как и воздуха в груди.

Тогда Лерон посмотрел на всех и жестом велел выйти вон, единственный кто задержался, это Клавье:

– Ты уверен, что хочешь, чтобы я ушел?

– Да, уверен. Не беспокойся за нас, все в порядке.

После чего мажордом также покинул комнату, а Лерон сел рядом и стал наблюдать за тем, как тает лед. Таял же тот очень быстро. Когда на мне осталась лишь вода, я заметно охладилась:

– Тебе лучше?

– Немного, голова все еще болит.

Бонно уже собирался уйти, но я взяла его за руку:

– Подожди, не уходи. Если тебя смущает мой вид, то прикроюсь.

Однако Лерон сам достал простынь и накрыл меня, затем снова сел.

– Скажи мне, а почему Клавье так пристально следит за тобой, особенно когда рядом я?

– Переживает.

– А подробнее. Прошу тебя, расскажи хоть что-нибудь. Раз мы живем в одном доме, то должны хотя бы немного знать друг друга.

– Хорошо. Только, как уже говорил однажды, ты вряд ли поймешь.

– Я очень постараюсь.

Лерон лишь усмехнулся, и, откинувшись на спинку кровати, начал свой рассказ:

– Несколько лет назад Клавье решил сделать мне своеобразный подарок. Привез девушку легкого поведения, прилично заплатив ей и уверив, что в поместье живет благородный человек и ей ничего не грозит. Она была бедной беженкой из Бирмы, поэтому согласилась без лишних слов, увидев столько-то денег. Все должно было произойти в полной темноте, чтобы она не увидела меня, я же решил не отказываться, так как жить и постоянно ограничивать себя в физических потребностях невероятно тяжело, даже охота уже не помогала. Зверь внутри требовал самку, – он снова печально усмехнулся. – И вот, с наступлением темноты, ее завели в комнату, сначала мы немного поговорили, оказалось, дома ее ждали четверо детей и инвалид отец. Она пыталась устроиться на работу, но нелегалов здесь не любят и не уважают, поэтому пришлось податься в этот бизнес. Затем девушка разделась, легла на кровать и ждала, я же старался удержать все внутри, чтобы быть как можно мягче и нежнее, однако когда дотронулся до нее, то все инстинкты вырвались наружу. И если бы не прибежали Клавье с Совади, то я бы наверно убил ее. Ты себе не представляешь, как это все выглядело. Бирманку забрали, ее еще долго трясло, и она рыдала от одного только вида глубоких царапин на своем теле, –  и Лерон посмотрел на свои когти, –  а в меня выстрелили дротиком со снотворным, как в бешеное животное. Проснувшись утром, увидел все, что натворил. Кровать изодрана, на простынях кровь, после всего этого скрывался в джунглях наверно около месяца.  Клавье до сих пор винит себя за то, что привез ту бирманку, – затем он повернулся ко мне. – Ну как? Ты сможешь понять такое?

 – Сколько времени прошло с тех пор?

– Много, очень много, но все живо в памяти, будто произошло только вчера.

– И поэтому Клавье всегда поблизости? Боится, что со мной ты поведешь себя так же?

– Да.

– А что чувствуешь ты, когда видишь меня? – я привстала и села напротив него, завернувшись в простыню.

– Чувствую, как закипает кровь, как зверь пытается отключить разум. Но, есть нечто особенное.

– Что же?

– Этот зверь не хочет причинить тебе боль, он просто хочет завладеть тобой. Такого  еще не было, все его чувства к другим женщинам, это желание прижать к земле, а по завершении грязных дел, разорвать на части.

Тогда я встала и взяла со стола коробочку, из которой вытащила один из кулонов, тот, что предназначался мужчине, и, подойдя к нему, медленно надела на шею:

– Что это? – Лерон взял вещицу в руку и принялся рассматривать.

– Мой подарок, ты же угостил меня чудо фруктом. Пусть этот медальон всегда напоминает и тебе, и тому зверю внутри тебя, что я понимаю.

Лерон тогда встал и неожиданно подхватил меня на руки, после чего аккуратно положил на кровать и укрыл одеялом:

– Зверь благодарит и доверяет тебе. Я же вечно буду хранить твой дар.

Он вышел из комнаты, а мне уже было все равно на то, что заболела или чувствую себя плохо, Лерон запал в душу и теперь эта игра становилась все опаснее для нас обоих. Клавье знает его с самого рождения и, тем не менее, переживает, а значит, однажды все может пойти не так.

Где-то через неделю от плохого самочувствия не осталось и следа, травы Совади поставили меня на ноги быстрее, чем любой антибиотик. Я снова начала носить еду Лерону, но теперь мы завтракали, обедали и ужинали вместе в его комнате. Иногда наше пиршество заканчивалось полнейшим погромом и остатками лапши  у каждого на голове. Один раз Бонно незаметно обошел меня со спины и засунул желе под кофту, отчего немедля получил ответный бросок, в моменты таких игр его глаза иногда зажигались пламенем, и он останавливался, пытаясь справиться с порывом. Мажордом внимательно наблюдал за нами и зачастую оставался доволен самообладанием Лерона.

Вскоре мы стали вместе гулять по территории поместья, Бонно мог в одно мгновение запрыгнуть на самый верх дерева и сорвать мне какой-нибудь фрукт, стоило только указать пальцем. Сама не замечая того, привязывалась к нему все сильнее, хотела видеть постоянно, даже когда он уходил в джунгли, то уже с нетерпением ждала возвращения. Как всегда, сердце шло против воли разума, я снова позволила себе увлечься тем, кто был опасен и непредсказуем.

Все происходило так спонтанно, нас окружала природа необыкновенной красоты, в воздухе стояла жара, иногда шли дожди, которые только подстегивали страсть и желания. Мы не испытывали ни в чем нужды, Лерон теперь постоянно отпускал меня за пределы поместья, позволяя посещать не только рынок, но и город. И когда возвращалась, то шла не к Совади или Клавье, а к нему, чтобы рассказать о своих впечатлениях. Нас что-то связало, так сильно, что становилось тяжело дышать, когда его не было рядом, Лерон же иногда забывал об охоте, обо всем, находясь со мной. Даже его внутренний зверь боялся отпустить или потерять из виду свою пленницу. Начало казаться, будто Лерон договорился с ним, и теперь они сосуществовали вместе, как это и должно быть. Видимо, именно об этом говорил Клавье пару месяцев назад.

В один из дождливых вечеров, когда на улице было прохладно, ко мне зашел Бонно и, протянув руку, попросил идти за ним, он ничего не объяснил, просто повел за собой. Вскоре мы оказались на улице рядом с бассейном, куда сначала спрыгнул он, а потом спустил и меня:

– Ты решил поплавать во время дождя?

– Посмотри, как прекрасна сейчас вода.

Я осмотрелась и, действительно, водяная гладь превратилась в сплошной бурлящий фонтан. Мы плавали и просто наслаждались моментом, после чего Лерон подошел совсем близко, а его хвост обвился вокруг моей ноги:

– Что ты хочешь сделать? – мое дыхание участилось, в теле почувствовался жар.

– Хочу сказать кое-что, – затем его руки коснулись спины, и я ощутила острые когти, отчего побежали мурашки по коже, а глаза Лерона снова загорелись.

– Слушаю.

– Я люблю тебя. Люблю так сильно, что забыл обо всем, что творилось со мной долгие годы. Я нуждаюсь в тебе, хочу слышать каждый вздох, каждый удар сердца. Отныне этот зверь в твоей власти.

И он склонился вперед, а через секунду его губы коснулись моих. Поцелуй, подобно меду диких пчел, оставил на губах ощущение сладости и остроты. Ни капли грубости или агрессии, только нежность и ласка, плавно перетекающая в страсть и желание зайти дальше, но мы остановились, точнее, остановился Лерон:

– Почему? – мне хотелось продолжить целовать его.

– Я хочу быть для тебя кем-то большим, поэтому не могу позволить вырваться наружу своим желаниям.

И мы просто обнялись, но, подняв голову, я увидела в окне Клавье, он смотрел на нас, а в глазах было столько грусти и будто бы разочарования, однако я не придала этому большого значения, ведь то, что происходило сейчас, было важнее в десятки тысяч раз.

Глава 8

Из Рая в Ад

С тех самых пор сердце и разум могли чувствовать, думать и переживать только за него. Это было как наваждение, как желание отстраниться от реальности и полностью пропасть в этой сказке, сказке о Красавице и Чудовище, где прелестная Бель дает чудовищу надежду и любовь, спасая от всех ужасов его бытия.

Лерон приходил по утрам, вечерам и всегда неожиданно, отчего внутри все содрогалось, но как же приятно было это ощущать. Клавье к тому времени перестал так неусыпно следить за нами, доверившись хозяину. Бонно был со мной всегда нежен, ласков и внимателен, он мог часами сидеть рядом, пока я спала, мог слушать бесконечные рассказы о прежней жизни и подруге. Однажды, по словам Совади, произошло доселе невиданное чудо, хозяин лично пришел на кухню и, прогнав всех, сам собрал поднос с завтраком, затем поднялся ко мне, чтобы разделить утро.

А время шло, с момента моего заточения прошло уже ни много, ни мало – шесть месяцев. Полгода жизни в полной изоляции от внешнего мира.  Где-то внутри уже скреблись кошки, хотелось позвонить маме, Нике и сказать, что я по-прежнему жива, здорова, а главное – счастлива.

И сегодня мы с Сози снова должны были выехать за пределы поместья, наш путь лежал сначала на рынок, а потом в город, чтобы решить какие-то важные вопросы семейства Бонно. В городе я могла бы позвонить домой, поэтому с самого утра сочиняла речь, точнее пыталась успокоить себя, чтобы родные не заподозрили неладное. Когда же все было готово к отбытию, Лерон лично проводил до ворот и, поцеловав на прощание, просил вернуться как можно скорее.

Спустя пару часов уже были на рынке, Сози отправился по делам, а я сидела около тук-тука и ждала его возвращения, хотелось быстрее поехать в город. Однако от мыслей отвлек мужчина в военной форме, в его лице сразу узнала того, кто следил за мной в первый день выхода в люди. Он медленно подошел и заговорил на английском:

– Здравствуйте! Сержант Сом Фирун! – его голос звучал уверенно, но мягко

– Приветствую!

– Я давно заметил вас, вы здесь живете или прибываете в гостях?

– В гостях, у друга семьи.

– Понятно. По нашим правилам я должен сопроводить вас в блок контроля, – и он указал на небольшую лачугу недалеко от рынка. – Там мы отметим вас, как гостя.

Мне показалась странной эта просьба, но спорить с военным не стала, все-таки лишние подозрения никому не пойдут на пользу. В итоге согласилась и последовала за ним к блоку контроля. Стоило нам выйти за пределы ворот, как откуда ни возьмись, выбежал Сози и схватил меня за руку:

– Стойте, госпожа! С ними нельзя!

Военный тут же преградил ему путь и попытался оттолкнуть.

– В чем дело Сози?! Что происходит?!

– Это не военные, это бирманские бандиты!

В этот момент из-за лачуги вышли еще несколько мужчин с автоматами и быстрым шагом проследовали к нам, один из них нацелился на Сози. Они о чем-то переговаривались, но этого диалекта я разобрать не могла, какая-то смесь вьетнамского и кхмерского. Сози пытался объяснить им, что я друг очень влиятельного человека, и он не потерпит подобного, однако их это не волновало. Тот, что представился Сомом, произнес на кхмерском:

– Либо ты сейчас уйдешь с дороги, либо я пристрелю тебя!

Но Сози не отступал, тогда этот бандит вытащил пистолет и выстрелил в грудь моему другу, я хотела броситься к нему, но меня оттащили, после чего затолкали в быстро подъехавшую машину. Оставалось только наблюдать, как Сози лежит на земле, истекая кровью, а меня увозят в неизвестном направлении. Пока пребывала в шоке, то не сразу поняла всего ужаса, но через полчаса из глаз хлынули слезы, ведь никто, ни один человек с рынка не вышел и не помешал им.

Спустя несколько часов пути в темном кузове автомобиля, почувствовала, как машина свернула на ухабистую дорогу, а о крышу заскреблись ветки, значит, сейчас мы где-то посреди леса. Еще через час машина остановилась, и один из негодяев открыл створы, приказав немедленно выйти, когда же спрыгнула на землю, то обнаружила что-то вроде палаточного лагеря. Ко мне подошел Сом и заговорил:

Говорят на английском

– Мы давно тебя заприметили, ты пойдешь за хорошую цену.

– Вы решили меня продать? Кому? – я прекрасно понимала, что попала в лагерь торговцев живым товаром, так как от нас недалеко расположился барак, в котором сидело еще около тридцати девушек, правда, они все были азиатками.

– Есть один влиятельный человек, он любит белых женщин.

После чего Сом затолкал меня в этот самый барак и удалился, сидевшие там девушки начали переглядываться и перешептываться, но я понимала их речь, некоторые говорили на вьетнамском, другие на кхмерском:

– Смотри. Белая. Она явно достанется какому-нибудь главарю, не то, что мы.

Затем я спросила:

Говорит на вьетнамском

– Когда прибудут покупатели?

Девушки еще больше изумились, после чего одна из них подсела ко мне поближе и тихо заговорила:

– Послезавтра. Говорят, будет несколько важных птиц. Одному из них ты, скорее всего, и достанешься.

– Как тебя зовут?

– Фам Хо.

– А я Валери.

– И откуда ты?

– Из России.

– Правда? Мой двоюродный брат там работает, раньше часто помогал, но сейчас и у него тяжелые времена.

– Как вы все сюда попали?

– Кого-то выкрали, некоторые сами пришли. Лично меня вытащили прямо из дома, грозились перестрелять всю семью, если отец будет сопротивляться, поэтому ушла молча.

– И куда же нас отправят?

– Не знаю, куда угодно, самое ближайшее в Бирму, там бандитизм и проституция процветают.

– Наше дело дрянь. Верно, Хо?

– Верно, – и она опустила голову в попытке скрыть покрасневшие от слез глаза.

Мимо нас то и дело сновали эти мерзкие твари с автоматами наперевес. А я сидела и думала, куда же в итоге меня завела судьба. Может быть, стоило терпеть выходки Гордеева, тогда бы я, по крайней мере, была дома, а не здесь. И никто не придет, никто не спасет как в сказке, в которую почти поверила. Все это большая ложь по имени жизнь.

Тем временем на джунгли опускались сумерки, вокруг летало множество москитов, которых было все труднее и труднее отгонять. Девушки устраивались на земле, а я все сидела и пыталась сообразить, что же делать дальше? Хотя, что я могу? Ничего! Фам долго смотрела на меня, а потом не выдержала и спросила:

– У тебя есть здесь кто-нибудь? Или ты одна?

– Одна. В том доме, где остановилась, никто искать не будет.

– Меня тоже, семья большая. Мама, конечно, рыдала, но уже ничего не сделаешь, похищенные девушки исчезают навсегда. Из этого Ада никто не возвращается. Тем более, камбоджийские власти нас искать не будут.

– Сколько ты уже здесь?

– Месяц. За это время привезли еще около десяти девушек, сегодня тебя, так что, на торгах будет, кого предложить.

После этих слов я откинулась на плетеный забор и прикрыла глаза, во всем теле чувствовалась дикая усталость из-за пережитого стресса. В голове до сих пор не укладывалось, что эти животные вот так просто убили Сози, не дав ему ни единого шанса. На моих глазах впервые убили человека, и подобное ощущение ничем не передать, можно только безутешно скорбеть. Полгода жизни в Раю закончились падением в самое пекло Ада. А Лерон наверно думает, что его Валери подло сбежала.

Всю ночь ворочалась и не могла заснуть, в груди все сжималось, ведь мне так не хотелось всего этого. Как же я закончу свою жизнь? Попыталась сбежать от одного, попалась в руки к другому, а в результате оказалась на ярмарке рабов. Господи! Как же хочу закрыть глаза, а открыв, оказаться в Москве в своей небольшой, но уютной съемной квартирке.

Под утро глаза сами начали закрываться, но вокруг пошла жуткая возня, мужчина зашел в барак, занес ведро и оставил в центре. Это был туалет, куда девушки ходили по очереди, а мерзавец стоял и, ухмыляясь, смотрел, как они снимают белье. Я подумала, что лучше описаюсь, чем доставлю ему такое удовольствие. Когда все закончили, то он вопросительно посмотрел на меня, затем указывал взглядом на ведро, но я лишь сморщилась и с отвращением отвернулась, благо мочевой пузырь еще молодой и может долго терпеть.

А через час все тот же бандит принес ветку с бананами и швырнул на землю, пленницы тут же разобрали их, а Фам прихватила два и одним поделилась со мной:

– Бери.

– Нет, спасибо.

Но она не послушала и вложила банан в руку:

– Ешь! Так можно и сознание потерять.  Если будешь вялой и слабой, они просто напросто изнасилуют тебя и прикончат, а тело бросят в джунглях на радость зверям. Поверь мне. Я уже видела такое.

Пришлось съесть, так как подобная участь выглядела пострашнее любого плена. Вскоре в барак заявился Сом и произнес:

– Покупатели прибудут завтра с восходом, так что сегодня будете мыться и наводить лоск, чтобы сиять подобно росе к завтрашнему дню.

И после очередного бананового обеда началось, несколько человек зашли и занесли ведра с водой, приказав всем пленницам раздеваться. Девушки послушно стали снимать вещи, я же стояла неподвижно, тогда один из них подошел и, замахнувшись прикладом, сказал снимать одежду. Пришлось послушаться. Снимая с себя вещи, молилась и просила прощения у отца, матери, за то, что вот так сбежала. За процессом наблюдал практически весь лагерь, они свистели, хлопали в ладоши и шлепали некоторых девиц, когда же разделась я, то они и вовсе завизжали, как стая бешеных бабуинов, ведь перед ними стояла голая европейка. Сом зашел к нам и велел выстроиться в ряд. Он проходил мимо каждой и рассматривал фигуры, у одной из девушек был шрам на животе, поэтому он вывел ее из строя и вытолкал к мужчинам, его последними словами были следующие: « Я продаю только лучшее,  а эта бракованная, так что, наслаждайтесь!» Несчастная лишь громко закричала, когда ее подхватили и унесли в лес, а спустя полчала истошных криков, она замолчала. Меня уже просто трясло ото всего происходящего.

 С окончанием процедуры, мы оделись в чистое, что нам также швырнули в ноги.

Фам пыталась успокоить меня, несмотря на то, что сама была напугана, но я не успокаивалась, продолжала молиться вслух.

 К вечеру все более или менее стихло, эти звери получили свое и расслаблялись у костра, а мы сидели с опущенными головами.

 Когда же все готовились ко сну, то я почувствовала странную тишину, такое затишье обычно бывает только перед грозой. Казалось, что сейчас разверзнуться небеса и пойдет жуткий ливень, который затопит все здесь, поглотив каждого подонка.  Но, вместо дождя послышался какой-то шорох, а через секунду пронзительный крик и снова тишина. Все мгновенно повыбегали из палаток и, освещая темную землю фонарями, бросились искать источник шума, один из них вышел вперед и принялся светить в джунгли, как вдруг из мрака что-то вылетело, затем упало и покатилось, остановившись у ног Сома. Это была оторванная голова бандита, а через секунду из леса начали вылетать оторванные руки и ноги. Банда тут же принялась палить по темноте, девушки закричали и сбились в угол, а я стояла в центре и смотрела на все происходящее.

И тут началось такое, от чего сердце замерло, тошнота подкатила к горлу. Нечто выскочило из леса и с невероятной скоростью влетело в самый центр группы, оно подбрасывало бандитов одного за другим, разрывая в воздухе, кому-то перегрызало горло, некоторых просто ломало напополам. Они даже не успевали опомниться. Пока творился этот ужас, сквозь истошные крики, услышала слова одной вьетнамки, она смотрела на существо и постоянно произносила: «Rừng qui, Rừng qui », – что означало – «Лесной демон».

Когда существо перебило всех бандитов, коих насчитывалось порядка пятидесяти человек, то направилось к последнему – Сому.  Он попытался попасть к нам, но оно настигло его у самого барака и на глазах у всех  разодрало на множество частей. Закончив с главарем банды, создание выпрямилось и посмотрело на нас, тогда-то я и увидела два ярко-зеленых глаза:

– Лерон? – еле дыша, произнесла я.

Но он ничего не ответил, только подошел ближе и протянул окровавленную руку, когда же вывел меня из барака, то грубым, почти рычащим голосом, произнес остальным:

– Идите домой.

Пленницы продолжали сидеть в углу и не двигались, лишь Фам подошла ко мне и сквозь слезы сказала:

– Спасибо женщина Rừng qui, ты спасла нас, приведя его.

Лерон увел меня оттуда. Мы подошли  к машине, за рулем которой сидел Сози! Живой и невредимый! Тогда  не выдержала и начала кричать на Бонно:

– Что ты за нечисть такая?! И что вообще происходит?!

– Я все объясню тебе дома. Сейчас садись в машину, Сози отвезет тебя в поместье.

– А ты?!

– На мне кровь и я не разъезжаю в машинах, мои дороги – это джунгли.

Плача и дрожа, села в машину. Сози молчал, лишь завел автомобиль и повез нас в поместье.

Глава 9

Тайные страсти…

Подъехав к воротам поместья спустя шесть часов, Сози заглушил мотор и помог мне вылезти из атво.

 Меня встретили все. Совади плакала и как всегда причитала вслух, а Клавье подошел и крепко обнял. Когда мы зашли  в дом, я поднялась в свою комнату, не желая никого из них видеть.

Пусть и не знала практически ничего об их настоящей жизни, но уже понимала, что мне здесь не место. Все вокруг лгут! А я достаточно долго сносила вранье, чтобы возненавидеть его. И после всего случившегося решила покинуть это место, чего бы мне это ни стоило. Лучше вернусь домой, уеду в какую-нибудь глушь и начну новую жизнь без всей этой экзотики. Надоело! Передо мной были открыты все двери, однако умудрилась испортить себе все, что только можно за каких-то пару с половиной лет.

Лежа на кровати, смотрела в окно и пыталась придумать, что скажу этому убийце и садисту, который, как оказалось, расправляется с людьми так же ловко, как жонглер с мячиками. Банда Сома безусловно заслуживала наказания, но не такого. Он мог обезоружить их, вызвать полицию, но решил устроить самосуд и потешить свое звериное нутро, выпотрошив пятьдесят человек меньше чем за час. Мне пришлось увидеть такое, от чего многие просто сходят с ума, хотя кто знает, может и постигнет подобная участь, если проживу здесь еще хотя бы неделю. Однако, Лерон предупреждал, но мы же стараемся не верить в худшее, пытаемся относиться к таким вещам, как к очередному приключению, в общем, как всегда – сама виновата.

Спустя пару часов, в дверь постучал Клавье, он робко заглянул в комнату:

– Валери? Могу я войти?

– Простите, Клавье, но у меня нет сейчас желания разговаривать.

– Я все понимаю, тем не менее, должен поговорить с тобой прежде, чем ты встретишься с Лероном.

Тогда, молча, позволила ему войти, а сама села в кресло:

– Слушаю вас.

– Сейчас настало время рассказать тебе правду о нем, и мне очень жаль, что пришлось так долго ждать.

– Рассказывайте, хотя уже не вижу большой нужды в этом.

Клавье лишь глубоко вздохнул, после чего сел на край кровати:

– Как ты думаешь, сколько Лерону лет?

– Двадцать пять, плюс-минус…  – отвечала с большим нежеланием и пыталась спрятать глаза от мажордома.

– Лерону сто пятьдесят лет.

– Что?! Вы шутите?! – я даже подскочила с места. – Не думаю, что сейчас лучшее время для этого!

– Какие уж здесь шутки? Это правда, Валери. Ему сто пятьдесят,  мне двести семнадцать, Совади двести, Теу – сто сорок семь, Сози сто девяносто, а Тяну – сто семьдесят семь.