Текст книги "ЗАЧАРОВАННЫЕ"
Автор книги: Лора Шелтон
Жанр:
Короткие любовные романы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
7
Рональд отпустил поводья, давая Шайтану полную свободу. Хороший конь, отличный конь, и дорогу он знает сам, незачем терзать ему рот железом.
Рональду не хотелось домой. Сегодня – нет. Дом – это мрачные стены и одиночество. Дом – это тишина пустых комнат. Дом – это лаборатория и кабинет, все еще хранящий тайны доктора Лиланда.
Пять лет назад Замок-на-Холме превратился в могилу для живого мертвеца. Сегодня утром живой мертвец еще надеялся на то, что одна рыжеволосая красавица сможет оживить замок, впустить под мрачные своды свет солнца…
Тело – предатель. Он любит Белинду, ее одну, светлую, нежную его девочку Белинду, но тело хочет Саманту Джонс.
Смешно: тело и вдруг – предатель! Да как вообще можно было представить, что какая-нибудь женщина, не то что Саманта, захочет просто прикоснуться к его изуродованной плоти?
Нельзя было об этом забывать, а он забыл. Он поцеловал ее, бедную девочку.
Рональд машинально коснулся пальцами своих губ. Он все еще помнил запах и вкус ее губ, такой свежий, нежный… Клубника и шампанское. Бедная, как ей должно было быть противно!
Шум, рев моторов и скрежет металла ворвались в его мысли бесцеремонно и резко, как и всякая катастрофа. Шайтан тревожно заржал, резко остановился и вздыбился, едва не выбросив хозяина из седла.
Рональд могучим усилием удержался в седле и тотчас послал коня в галоп, направляясь к месту аварии. Это место на дороге было давно и печально знаменито. В прошлом году здесь было целых три аварии. Быть может, нынешняя окажется не слишком серьезной?
Невидимая пока машина отчаянно выла, и Рональд торопливо выехал прямо на проезжую часть. Где же она?
Потом он разглядел черные следы тормозов, вспаханный гравий, сломанные столбы вдоль дороги, и сердце у него упало. Неужели машину вынесло в пропасть? Но что тогда гудит?
Наконец он разглядел машину. Она сорвалась вниз, но до камней и моря не долетела, застряла в густом кустарнике. На коне туда было не спуститься, поэтому Рон спешился и торопливо зашагал по крутому склону обрыва. Достигнув машины, он увидел, что дверца приоткрыта, торопливо достал из кармана фонарик и осветил салон…
Рыжие волосы, золотое пламя. Хрупкие поникшие плечи. Залитый кровью изумрудный свитер.
Кажется, он кричал. А быть может, выл. Он не знал. Он только и мог, что повторять:
– Только не Саманта, Господи, только не Саманта! Неужели опять, бедная девочка, только не Саманта!
Дрожащими руками он отводил волосы, искал пульс, никак не мог найти… К черту, Рон, ты же врач!!!
Наконец он нащупал пульс и испытал невыразимое облегчение. Ровный, сильный, хорошо наполненный. Она была жива и пострадала не очень сильно. Сильно кровоточила рана на голове, это всегда, раны головы самые опасные в смысле кровотечения. Нажать на висок, потом под подбородок. Освободить грудную клетку. Дыши, Золотая, дыши!
Она открыла глаза и с недоумением уставилась на него.
– Рон… откуда… как ты здесь очутился? Господи, что это… все в крови…
– Не двигайся! Просто скажи, где больно?
– В ушах. Выключи этот чертов сигнал!
Это прозвучало так неожиданно и так смешно, что Рональд расхохотался. Возможно, несколько истерически, но это был настоящий смех, и он сам обалдел от этого.
Несколько минут ушло на то, чтобы отключить сигнал, а потом Рональд увидел, что Саманта, морщась, выбирается из машины и хочет обойти ее кругом.
Он кинулся к девушке, подхватил, прижал к себе.
– Что ты делаешь, упрямая ослица!
– Я должна осмотреть машину.
– Это тебя надо осмотреть в первую очередь, а машина… ей уже все равно.
– Ты не понимаешь! Это не моя машина.
– Плевать, чья это машина, ей хуже быть все равно не может. Она стоит на месте, это главное. Я должен осмотреть тебя. Обопрись на капот.
– Я в порядке. Только кровь… голова… разбила голову свою дурацкую…
– Это не страшно, не бойся… шрамов не останется. Просто раны головы всегда очень кровят. Вытяни ногу. Другую. Теперь руки. Так, похоже, ни переломов, ни вывихов нет. Есть порезы на шее и на щеке, от разбитого стекла, должно быть.
Саманта потрясенно посмотрела на свои руки.
– Ты не поверишь, но несколько минут назад я вполне искренне попрощалась с белым светом.
– Вообще-то у тебя были для этого все основания. Знаешь, ты шикарно выглядишь для женщины, которая только что сорвалась с обрыва.
– Это ты издеваешься или утешаешь?
– Я же доктор. Мы всегда бодрим пациентов. Профессиональная привычка.
– Вот не знала, что ты работал лечащим врачом. Я думала, ты врач-исследователь.
– Я им стал, но после того, как отработал пять лет в больнице.
– Что ж, значит, я в хороших руках.
– Но не в самых лучших. Тебе надо в госпиталь. Необходимо сделать рентген.
Саманта повернулась и оглядела машину, затем с трагическим видом обернулась к Рональду.
– Рентген мне не нужен. Мне скоро вообще ничего не будет нужно. Пара цветочков на могилку – и все. Когда Лесли увидит машину, он меня убьет. Голыми руками.
– А я уверен, он обрадуется, что ты жива. Особенно когда увидит свою машину.
– Конечно, обрадуется. Иначе – кого ж ему убивать?
Рональд знал Лесли Доила. Видел его с Самантой несколько раз – и ненавидел его за это. В каких они были отношениях, Рональд не знал, но сегодня Саманта была в машине одна. Без Лесли.
– Куда ты ехала в столь неподходящее время по столь неподходящей дороге?
– Это долгая история. Потом расскажу. Меня всю трясет. Мы можем отсюда выбраться? У тебя есть машина?
– У меня наверху Шайтан.
– Да? А джинна нет?
– Это мой конь. Мы доберемся до дома, и Дик отвезет тебя в госпиталь…
Он мог бы сам отвезти ее в госпиталь и удостовериться, что все в порядке.
Он не должен этого делать! Мало того, что ему придется вернуться в прошлую жизнь, он еще и навредит Саманте. Ее будут ненавидеть и бояться, если увидят в его компании. Возможней, это уже случилось…
– Что все-таки произошло, Сэм?
– Я тебе все расскажу, но после того, как мы отсюда уберемся. И в госпяталь я не поеду!
Он знал, что не должен этого делать, но понимал, что все равно сделает.
Он не должен везти ее в Замок, но отвезет.
Рональд осторожно обнял ее за талию, и рыжие волосы коснулись его изуродованной щеки. Пять лет он не знал ничьих прикосновений…
Он не в силах отказаться!
Лесли мрачно смотрел на двоившуюся… ох, нет, уже троившуюся блондинку в мини-юбке, танцующую шейк, и думал, что свитерок ей стоило бы купить на пару размеров больше. В этом слишком мало места для фантазии, чтобы угодить одинокому… му… мущине!
Джим О'Рейли, местный красавчик, подсел к Лесли и обнял за плечи. Он тоже выпил немало, и Лесли бросил на него еще более мрачный взгляд, но Джим отнесся к этому философски.
– Лес, держи хвост трубой! Девчонка бортанула? Бывает, крепись. Собственно, я еще не видал девчонки, которую нельзя было бы поменять на другую девчонку.
– Отвянь, Джимми-бой.
– Знаю, знаю. Саманта Джонс. Сохнешь по ней?
– Твое какое дело?
– Сохнешь. Понятно. Объяснимо. Рыжая, высокая, смазливая. Веселая, опять же. Но это ты зря.
– В каком смысле?
– В смысле, ваши не пляшут. Она тебе не годится.
– Я сказал, отвянь!
– Она же с этим… гаденышем из Замка связалась, точно.
– Слушай, до чего же у тебя поганый язык, О'Рейли! Она на него работает, понятно?
– Ага. Чем работает-то?
– Сейчас врежу.
– Правильно. Давай врежем еще по одной: Я понимаю, неприятно слушать, но что ж поделать. Против правды не попрешь. Самому чудно: такая девка – и тискается с уродом.
– Она на него работает, придурок. Самое большее, что он делает, – это пожимает руку на прощание. Если не висит в это время под потолком и не спит, как все нормальные вампиры.
– Брось, Лесли. Он, может, и выглядит как черт те что, но на самом-то деле он обычный мужик, как мы с тобой, и все у него, хе-хе, на месте. Да чего ты споришь? Его дворецкий заезжал за ней, пол-улицы видели.
– На работу…
– Ага, на работу. Удовольствием это не назовешь. Вот ты сейчас тут сидишь, ждешь ее, а они в твоей машине работают. Над собой.
Лесли как раз собирался врезать Джиму О'Рейли от всей души, но тут бармен позвал его к телефону. Взъерошенный и изрядно рассерженный Лесли взял трубку.
– Алло! Кто это?
– Это Рональд Грант. Дело в том, что произошла авария.
– Что-о?
– Саманта попала в аварию, когда ехала на вашей машине. Она в порядке, но машина разбита.
– А вы откуда знаете?
– Я случайно оказался рядом.
– Случайно?
– К счастью для Саманты.
– Где это случилось?
– На Старой Дороге. Но я уже вызвал эвакуаторов, так что вашу машину отвезут в мастерскую Гранжа.
Лесли стиснул кулак и хватил им по столешнице, ровно по тому месту, откуда невозмутимый бармен только что убрал кружку с пивом. Жаль, что этот ублюдок Грант сейчас далеко!
– А может, я не хочу, чтобы мою машину везли в гараж Гранжа?
– Тогда перезвоните и скажите, куда ее отвезти. Все расходы я оплачу.
– Плевать я хотел на ваши деньги! Где Саманта?
– Здесь, рядом со мной.
– Черта с два она там останется. Скажите ей, я заеду через час и заберу ее домой.
– В этом нет необходимости. Ее отвезет мой дворецкий.
– Дайте мне с ней поговорить.
– Лучше бы вам сначала успокоиться. У нее выдался трудный вечер, она отдыхает.
– Отдыхает? В вашем склепе с привидениями? Да после такого отдыха кошмары начнут сниться.
Лесли хватил трубкой о телефон и с мрачным удовольствием отметил, что аппарат сломался.
У него были свои причины злиться. Пять с половиной лет назад у него была девушка. Потом она его бросила и ушла к другому. Девушку звали Белинда. Белинда Мейз.
Что хотите, то и думайте, а только этот Грант не человек. Вампир, ведьмак, колдун, еще кто – но не человек.
Слишком долго ему позволяли жить в этом городе, да и вообще на свете. Пора проучить Черную Тварь с Холма.
Заодно пора и Саманте преподать урок. Настоящий, чтобы не забыла.
Саманта блаженно вытянулась на мягком диване. В камине пылал огонь, на низком столике стоял серебряный поднос с чаем и печеньем. На тонкой фарфоровой тарелочке лежали ломтики лимона. Просто, элегантно – и очень приятно.
Дверь приоткрылась, и Рональд осторожно просунул голову в комнату.
– Все в порядке. Я позвонил в полицию, сообщил об аварии, но предупредил, что сегодня ты не сможешь с ними поговорить. Они были недовольны, но согласились подождать до утра. Потом я вызвал эвакуаторов и перезвонил Лесли Дойлу. Он все еще в баре.
– Ох, он был в ярости?
– О да.
– Он со мной больше никогда не будет разговаривать.
– Сегодня точно не будет. Он хотел приехать и забрать тебя, но я не пустил. Он пришел в еще большую ярость. По его мнению, тебе нельзя оставаться в склепе с привидениями. Так он выразился.
– Ой, Рональд, извини…
– Не за что извиняться. В принципе, это правда. Если ты не слишком измотана, может, расскажешь, что все-таки произошло?
Саманта смотрела в огонь, собираясь с мыслями. Слишком много событий за один день, так просто не расскажешь…
– Я должна начать с самого начала. Во-первых, меня допрашивал инспектор Болд.
– Вчера ночью, я знаю.
– Нет, он пришел сегодня днем. Когда я вернулась… отсюда.
– Он кого-нибудь нашел?
– Да. Он так считает. Видишь ли… он предполагает, что это ты.
– Он так сказал?
– Он не говорил прямо, но было ясно, что он имеет в виду. Он довольно прозрачно намекнул, что именно ты… убил ту девушку, а вчера пытался напасть на нас с Шерри.
Рональд теперь стоял спиной к ней, повернувшись к огню. Голос его звучал устало и презрительно.
– Все понятно. Если нужно найти крайнего – вот же она, Черная Тварь с Холма… Единственный человек в Бен Блейре, который не пляшет под дудку Мейзов.
– Я не думаю, что дело в Мейзах…
– Сэм, ты слишком недавно живешь здесь, вот в чем дело. Все, что происходит в Бен Блейре, так или иначе связано с Мейзами. Они соль земли, столпы общества, тайные кукловоды и явные руководители всей жизни этого города. Что же еще сказал наш добрый инспектор?
– Что мне надо держаться от тебя подальше, потому что ты опасен.
– И поэтому ты здесь? Истинно женская логика.
– Но ты же должен знать, что происходит.
– И поэтому ты взяла у Дойла машину и помчалась на ночь глядя сюда, в Замок-на-Холме, а по дороге тебя подрезал какой-то идиот…
– Меня не подрезали.
– Как это, Саманта?
– Это не было случайной аварией. Он намеренно сбросил меня с дороги. Осмотри машину, если не веришь. Он бил и бил, то сзади, то в бок, пока я не потеряла управление.
– Мерзавец! Ты его разглядела?
Саманта почувствовала, как ее начинает бить дрожь. Усмехнулась (вышло похоже на всхлип) и сказала:
– Разглядела. Это был… Роб МакБлейр!
Рональд Грант стремительно обернулся, быстрыми шагами пересек комнату и сел рядом с ней, впрочем, строго справа от нее, чтобы не показывать свой шрам…
– О чем ты говоришь, Сэм?
– Да нет, я не спятила. Правда, в первый момент я и в самом деле подумала, что это призрак, но потом до меня дошло. Это была резиновая маска МакБлейра. Их полно в сувенирных лавках. Туристам нравится!
– Этот идиот в маске мог убить тебя!
Голос Рона отчаянно зазвенел и оборвался, а потом он молча притянул Саманту к себе, и она почувствовала, как бешено бьется его сердце. В следующий мйг Рональд поцеловал ее, но это не было тем легким и нежным поцелуем, которым он наградил ее утром.
Теперь он целовал ее по-настоящему, жадно и яростно, словно торопясь, словно боясь, что она оттолкнет его.
В первый момент она напряглась, окаменела в его руках, но уже через несколько секунд, с восторгом и отчаянием одновременно, поняла, что не хочет, не может и не будет сопротивляться. Губы девушки дрогнули, и Саманта Джонс ответила на поцелуй Рональда с пылом и страстью, удивившими ее саму.
Потом он резко отстранился, хотя и продолжал сжимать ее в объятиях. В темных глазах горели боль и нежность, страх и отчаяние, страсть и желание…
– Я не должен был этого делать! Я не имею права, ты столько пережила за последние сутки… Я не должен пользоваться…
– За поцелуи не извиняются. Особенно – за ТАКИЕ. Ведь это не просто дружеский поцелуй, Рональд?
– Я не знаю! Я ничего больше не знаю!
Он вскочил, выпустив ее, резко отвернулся, из груди вырвался стон. Саманта понимала, о чем он думает. О своем проклятом шраме.
– Я велел Дику приготовить комнату для гостей. Мы поговорим завтра утром, мисс Джонс.
– Ого! Ладно, мистер Грант, но мне надо позвонить миссис Каннаган и предупредить ее. Да, вот еще что. Как врача прошу… мистер Грант. Не мог бы ты посидеть со мной, пока я не засну? Мне страшно!
Он молчал невыносимо долго. Секунд пять.
– Если ты этого хочешь – конечно.
Она хочет! Она хочет, да еще как. Она хочет Рональда Гранта! Здесь и сейчас, и ей наплевать, чем она заплатит за это.
Ветер. Дождь. Мелкий, холодный.
Могилы на старом кладбище почти неразличимы во тьме. Только низкие холмики.
Запах травы. Запах мокрой земли. Грязи. Смерти.
Пять лет назад вот здесь схватили эту девчонку, Шерри Каннаган. Как она верещала!
Она была самой подходящей жертвой. Юная, свежая, хрупкая…
Он ее пожалел, не стал убивать. Наигрался вдоволь с ее телом и рассудком. Ошибся. Расслабился. Серьезнейшая ошибка в его жизни.
Но кто мог подумать, что она после всего этого сможет убежать? Маленькая дрянь.
Да, она теперь чокнутая, но где-то там, в темных закоулках своего сознания, она его знает. Знает его имя. Знает его голос. Знает звук его шагов.
Однажды она вспомнит все и выдаст его.
Пока она была в госпитале, не страшно. Кто поверит сумасшедшей?
Но теперь она идет на поправку, так говорят в городе. Она разговаривает с людьми. Особенно с той рыжей ведьмочкой, Самантой Джонс.
Ему надо убить Шерри Каннаган. Он убил Саманту Джонс, а теперь убьет Шерри Каннаган.
Правда, Саманта Джонс выжила, этот придурок с Холма спас ее. Значит, надо еще раз убить Саманту Джонс. А потом Шерри Каннаган. Смешно: обеих он убьет по два раза.
Шерри должна замолчать навсегда. А эта рыжая сучка умрет, потому что связалась с ненормальным доктором.
Надо убить… убить… убить…
Пока голос еще не окреп, но когда он окрепнет и станет звучать в мозгу, как набат, когда луна станет большой, круглой и серебряной, когда ночи будут холодными и долгими – тогда он убьет их.
8
Рональд сидел возле Саманты, пока она не заснула, а когда ее дыхание стало ровным и глубоким, почти бежал из комнаты.
Звук его шагов был единственным звуком в спящем замке. Рональд торопливо шел по темным коридорам, не освещенным ни единым лучом света. Он знал этот дом наизусть, мот ходить в полной темноте, мог даже не думать, куда ставит ногу…
Перед ним во тьме плыл образ Саманты. Рассыпавшиеся по подушке рыжие волосы. Бледное личико, темные ресницы. Она спала в его футболке, и почему-то это особенно возбуждало его.
С Белиндой все было иначе. Белинда делала его сильным, спокойным и уверенным в себе. Обретя Белинду, он словно обрел свою вторую половину.
Саманта выбивала почву из-под ног. Саманта зажигала огонь в крови. Саманта вызывала смятение чувств, будила позабытые желания и страсти, влекла к себе, притягивала, словно магнитом.
Она заставила его вспомнить, что он мужчина.
И что ему теперь с этим делать?
Как ему жить с ней под одной крышей, видеть ее каждый день – и знать, что он не имеет права коснуться ее, поцеловать, прижать к себе? Не имебт права забыть обо всем, кроме огня в крови, кроме страстного желания обладать этой женщиной?
Ночь за ночью без сна. День за днем в муках.
– Рон!!!
Это был крик испуганного ребенка, вопль о помощи, и Рональд ринулся обратно, сквозь анфиладу комнат. Ворвался в комнату для гостей, увидел заплаканное, перепуганное лицо, с размаху кинулся на колени перед кроватью, сжал ее руки в своих. Какая нежная кожа. Белая, словно светящаяся в темноте.
– Я здесь, Сэм, здесь, с тобой. Не бойся, все уже прошло.
Она почти упала обратно, но руку его не отпустила. Облизала пересохшие губы, попробовала лечь на правый бок, но охнула и поморщилась от боли.
– Больно!
– Дай, я посмотрю. Лежи спокойно.
– Слушаюсь, доктор.
Он призвал на помощь все свое мужество и осторожно приподнял футболку. Под ребрами у Саманты красовался роскошный синяк с ссадиной посередине.
– Видимо, это от ремня безопасности.
– Да… Я даже помню, как он врезался… Ох, как все болит.
– Где еще больно?
– Шею – немножко, ребра. Щеку щиплет… Да нет, все в порядке, правда. Сон плохой приснился.
Он решительно взбил подушки повыше, помог ей лечь. Саманта усмехнулась.
– Благодарю вас, доктор. Из вас вышла потрясающая сиделка.
– Да нет, с точки зрения врачебной этики я совершенно напрасно послушал пациента и притащил его к себе домой вместо того, чтобы отправить в госпиталь.
– Я не пациент, а жертва дорожной аварии, а ты меня спас. Полагаю, клятву Гиппократа ты тем самым исполнил.
У Рональда Гранта были серьезные сомнения на сей счет. Гиппократ бы его, возможно, и одобрил, но вот Лесли Доил, миссис Каннаган, инспектор Бодд и еще пара тысяч человек – вряд ли.
Саманта вытянула ноги под одеялом, слегка потянулась всем телом.
– Когда в этой кровати спали в последний раз?
– Давным-давно.
– Надо почаще приглашать сюда людей. Знакомых, друзей, просто приятелей. Дому нужны люди. Хорошо, что ты решил переделать эту комнату. Здесь все просто вопит о необходимости алого, золотистого и жемчужного.
– Не слышу никаких криков.
На самом деле кричала в голос его собственная душа. И тело тоже. Он ввязался в игру, где ему заведомо придется проиграть.
– Пожалуй, дам тебе что-нибудь от бессонницы.
– Нет уж. Я не пью лекарства без крайней необходимости.
– Я тоже, а в доме нет ничего, кроме аспирина, но я имел в виду шерри.
– Шерри – это хорошо. Ох, шея моя…
– Давай помассирую.
Еще одна страшная ошибка. Он массировал ей шею и плечи уверенными и заученными сто лет назад движениями, а все тело закаменело. Особенно некая его часть. Возбуждение волнами гуляло по жилам, и в какой-то момент, когда рыжие локоны скользнули по его запястьям, Рональд резко остановился.
Саманта поинтересовалась, не поворачивая головы:
– Почему ты остановился?
– Я… я подумал, что пора нести шерри…
Она медленно повернулась к нему, посмотрела прямо в глаза, медленно прикоснулась кончиками пальцев к его губам. Тихий, странно задумчивый шепот…
– Шерри, говоришь…
Он не мог удержаться. Это его губы не могли удержаться. Они сами, независимо от него, целовали пальцы Саманты.
Кто из них еделал первое движение? Неважно. Возможно, оба, возможно, вообще никто. Просто пространство резко сжалось, и они обнялись. Губы к губам, грудь к груди, и вот уже Рон Грант не помнит о запретах, не хочет запретов, не знает запретов…
Ее руки у него на плечах. Пальцы скользят по волосам, сбегают по шее на плечи, гладят спину…
Тело Саманты выгибается в его руках, молит о близости, и уже нет сил сопротивляться этому призыву…
Ее пальцы торопливо рвут пуговицы на рубашке и с облегчением прикасаются к груди, гладят, ласкают, спускаются, все ниже…
Это было как удар молнии. Как ушат холодной воды. Пальцы Саманты замерли на шраме. Рональду показалось, что пальцы девушки разом окоченели.
Он вскочил, отвернулся, едва не теряя сознание от злости, возбуждения, отчаяния – всего сразу.
– Извини. Прости меня, Сэм.
Она выпрямилась в постели, красавица-русалка с зелеными глазами, разрумянившаяся и злая, как целый рой диких пчел.
– Извини? Какого черта, Рон? Ты уже в который раз делаешь это. Сначала целуешь без памяти, потом быстренько встаешь и говоришь «извини», как будто наступил мне на ногу.
Он отшатнулся от ее ярости, словно от пощечины.
– Ты заинтригована. Тобой движет простое любопытство, интерес к легенде о чудовище, которое живет в заброшенном Замке-на-Холме…
– Возможно, сначала так и было. Но только до тех пор, пока я с тобой не познакомилась!
– Я и есть чудовище. Отвратительный урод, прячущийся от света за каменными стенами… Монстр.
– Монстр, который спас мне жизнь. Чудовище, которое целует меня с истинной страстью, – и не смей говорить, что это не так! Я же чувствую! Рон!!! Дай мне шанс! Зажги свет, дай мне посмотреть на тебя. Я хочу видеть тебя!
– НЕТ!!!
– Сегодня утром ты предлагал мне переехать в замок. Сейчас ты хочешь просто выкинуть меня из своей жизни!
– Я хочу, чтобы ты переехала сюда. Хочу, чтобы ты была в безопасности. В том числе и от меня. Я больше не нарушу твой покой.
– Да, и ты больше не будешь целовать меня, хотя я знаю, что ты этого хочешь. Ты хочешь меня, Рональд Грант, но собираешься избегать встреч со мной любой ценой, так, что ли? В чем же дело? В тебе? Или в том, что ты до сих пор любишь Белинду Мейз?
– Это мое личное дело…
– Она мертва, Рональд. Белинда умерла. Она не вернется, как бы ты ни тосковал по ней…
– Дело не в Белинде.
– А а чем?
Он поступил, как последний трус. Молча повернулся и вышел.
Он спускался по широкой мраморной лестнице, чувствуя, что спускается прямиком в ад.
Саманту разбудил аромат кофе и звяканье посуды.
Дик Мортон невозмутимо накрывал на стол. Саманта восхищенно вздохнула. Могучую фигуру дворецкого обтягивал самый настоящий камзол.
– Дик, я сейчас умру. Я такого в жизни не видела.
– А я его надел второй раз в жизни. Захотелось красоты для красивой леди. Мэм, мне жаль вас будить, но инспектор Кристофер Болд звонил уже три раза. Я и так его посылал, и эдак, все вежливо, но доходчиво, однако он парнишка упрямый и желает поговорить с вами насчет аварии.
– Я скоро начну считать его родственником.
– Достал, да? Да уж, они такие, местные полицейские. Дотошные и упрямые, как ослы. Я ведь помню Криса Болда. Он маленько постарше меня, а родились мы с ним в одном городке, Гленнакорах, это милях в шестидесяти отсюда. Так вот, я был хулиганом, а он – уже констеблем. Мамашка мне его всегда в пример ставила.
– Дик, а который час?
– Половина одиннадцатого. Кофе, мадам?
– Мерси, сэ бьен, если я ничего не путаю. Что ж так поздно-то? Я встаю с рассветом…
– А тут у нас не поймешь, рассвет, не рассвет. Шторы я только поднял, вот вы и проснулись.
Саманта с наслаждением отпила глоток крепкого и ароматного кофе.
– А где Рональд… Доктор Грант? Спит?
– Вряд ли. Встал, как обычно, в семь, позавтракал, пошел в лабораторию.
– Должно быть, он работает над очень важной темой.
– Не знаю. Он мне, мисс Саманта, не рассказывает про работу ничего. Я вам принес на свой страх и риск фруктов, джема, тостов и ветчины, но кухарка сегодня здесь, так что можете заказать, чего хотите. В смысле, настоящий завтрак.
– Дик, вы хотите сказать, что ЭТО – не настоящий?
Дик Мортон снисходительно посмотрел на Саманту.
– Не для меня, во всяком случае. Я бывший полутяж. У нас на завтрак полагалось не меньше, чем фунт ветчины, по четыре яйца, бекон, чай с молоком, булочки и масло. Все остальное – это баловство одно.
Саманта искренне и с удовольствием рассмеялась. Дик ей очень нравился. Он был большой, крепкий и надежный.
Потом она посерьезнела и спросила:
– Дик, как вы думаете, мне стоит оставаться здесь жить на время работы?
Дик помолчал. Посмотрел в окно. Потом медленно заговорил.
– Когда вы только появились в Бен Блейре, людям стало любопытно, кто вы. Когда вы впервые приехали сюда, люди начали судачить. После сегодняшней ночи они начнут, уже начали перемывать вам кости и осуждать, сплетничать и клеймить позором. По-прежнему уже не будет никогда, Сэм. С другой стороны, раз док вас пригласил, значит, ему это надо.
– Дик, да я-то все еще не уверена, что справлюсь. И доктор Грант так и не объяснил, зачем ему это надо.
Дик снова умолк, а потом выпалил:
– Некоторые мужчины до смерти боятся признаваться – даже самим себе.
– Признаваться в чем, Дик?
– Да во всем. Мисс Саманта, я какой-никакой, а дворецкий, и нельзя мне обсуждать хозяина. Мое мнение – оставайтесь. Веселее будет. Мне – уж точно.
Саманта улыбнулась. Пока Дик поднимал остальные шторы, она молча пила кофе, но потом снова пристала к нему с вопросами.
– Дик, а Белинду вы знали?
– Да. Я уже полгода работал у Рона, когда они познакомились.
– Они… сильно любили?
– Сильнее невозможно, мисс Саманта. Я, во всяком случае, такой любви раньше не видал.
Она почувствовала горечь. Рональд любил Белинду. Он был молод и красив, он любил и был любим, и Саманте Джонс никогда не увидать его прежним.
– Мне кажется, по-настоящему любишь только раз в жизни…
– Понимаете, мисс Саманта, любовь – она ведь как цветок, как море, как звезда. Вроде одна, но всегда разная. Можно и два раза полюбить, и три, только каждый раз это будет уж совсем другое, и сравнивать это нельзя.
– Дик Мортой, вы либо философ, либо имеете богатый жизненный опыт.
– Получив опыт, стал философом, так вернее. Только никому не рассказывайте. Хватит с Бен Блейра достопримечательностей. Дворецкого-философа они не выдержат.
– Дик, вы шотландец?
– Да.
– А вы верите в колдовство?
– Если вы про Бен Блейр… Я так скажу: в ведьм и привидения я не особо верю. Вернее, не верю, что они могут творить страшные дела. Напугать – да, но убить… А вот в то, что Бен Блейр как-то притягивает Зло, верю. Хотя Зло есть повсюду. Здесь, в Замке, тоже.
– Это вы о чем?
– А вот есть тут такие места – холодно там всегда и, как зайдешь, волосы на голове так и встают дыбом.
– Значит, вы верите в сверхъестественные силы?
– Вот, положим, самолет сколько весит? А летает. Это, с моей точки зрения, сверхъестественно. Что до сил – всякие есть. Плохие, хорошие, в нас, в земле, в воздухе. Пока равновесие в человеке и природе – все тихо, но если равновесие нарушить – начинается всякое безобразие.
– А как нарушить, Дик?
– Положим, начнешь ненавидеть кого-нибудь так сильно, что про все остальное забываешь. Или денег хочешь больше всего на свете. Или любишь кого до смерти. Вот тебе и нет равновесия. Мисс Саманта, у вас впереди масса времени для разговоров, но инспектор Болд приедет через час. В ванной чистые полотенца, зубная щетка, паста и все, что надо. Чего не найдете – свистните мне, мигом принесу.
– Дик, а можно мне поговорить с Рональдом?
– Честно сказать, не знаю. В лабораторию к нему нельзя, даже меня он туда не пускает.
– Никогда?
– Ни разу не был за пять с половиной лет, честное слово. Ну так что, остаетесь?
– Доктор Грант хочет держать меня в плену?
– Нет, только в гостях. В любой момент я могу отвезти вас домой.
Домой. К Каннаганам. В Бен Блейр.
А что там делать, особенно теперь? Ловить косые взгляды и выслушивать нотации и страшные предупреждения? Ждать нового нападения?
Она одинока, свободна и, в сущности, никому не нужна.
Так было всегда. Всю жизнь. По крайней мере, ту, которую она помнит.
Ричард Мортон шел по коридору и ухмылялся своим мыслям в такт.
Никуда она не сбежит, рыжая красуля. Фырчит, но не сбежит.
И тогда, Бог даст, после пяти лет тишины и отчаяния в Замке-на-Холме снова появится женщина. Не просто женщина, а красивая молодая леди, хозяйка…
Ох, молчи, Дик, не сглазь. Хотя, если кто и может вернуть дока к жизни, так только она.
Давай, девочка! Давай, моя хорошая. А старый Дик приглядит, чтобы привидения не хулиганили.
