Текст книги "Рождественский поцелуй (ЛП)"

Автор книги: Лора Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

 Внутри него как будто что-то взорвалось, когда он почувствовал ее вкус, его язык снова проник к ней в рот, он застонал, она почувствовала, как он притянул ее ближе к себе, и между ними вспыхнуло желание.

 Через несколько секунд он опустил свое сиденье, втащил ее к себе на колени и взял поцелуй под свой контроль. Его язык вжался в ее губы, она взяла его в рот и начала сосать. Она провела своим языком по его, наркотический вкус гормона проник в ее организм, вызывая дрожь.

 Вкус поцелуя был эротичным, как чертов ад. Она чувствовала поцелуй, чувствовала его руки под своей одеждой, его возбуждение и поглаживания его языка по ее губам. Чувственные, сексуальные. Она чувствовала тепло их тел, биение его сердца в груди, его тяжелое дыхание и гортанный стон, означающий мужскую нужду.

 Все это одурманило ее еще до того, как гормон попал в ее организм. Она была очарована, прижималась к нему, нуждалась в нем, хотя зов самки еще не завладел ею.

 И тогда вещи начали принимать действительно интересный оборот.

Глава 7

Джессика не была уверена в том, каким образом они попали в дом. Она помнила, как он нес ее на руках, его губы прижимались к ее губам в глубоком, отчаянном поцелуе, наполненном пряным вкусом гормона и более горячим чувством голода, который пылал между ними с того дня, как они впервые встретились. Это была любовь с первого взгляда. Часть ее как будто знала, что им суждено было быть вместе, что они предназначены друг для друга.

 Она не рассмотрела дом. Там была лестница. Большинство комнат были предназначены для одного человека, но эта была для двоих. На верхнем этаже был чердак, подумала она. В центре комнаты стояла большая кровать, накрытая темным стеганым покрывалом. Когда он опустил ее на кровать, она почувствовала теплое, пуховое одеяло.

 Джессика пообещала себе, что рассмотрит дом позже, гораздо позже. Лежа на спине, она смотрела, как он понимается с кровати, когда он встал на ноги, на его лице было написано вожделение.

 Первыми были его ботинки. Он наклонился, сбросил их один за другим, не отрывая от нее глаз.

 Золотистые глаза смотрели в ее глаза, во взгляде была страсть. Следующей была рубашка. Он быстро расстегнул пуговицы, под тканью показалась впечатляющая грудь и Джессика почувствовала, что ее сердце начало биться быстрее.

 Все ее тело горело. Это был гормон спаривания, который горел под ее кожей, и только его прикосновения, поцелуи могут облегчить ее страсть. И она скоро получит эти прикосновения и поцелуи. Они будут принадлежать только ей.

При этой мысли ее сердце забилось чаще. Когда гормон попал в ее тело, кровь застучала, струясь по венам, распространяя силы по организму.

Когда его пальцы добрались до тяжелого кожаного ремня, ослабили его, а потом расстегнули металлические пуговицы на джинсах, она могла бы поклясться, что не в силах была дышать несколько долгих секунд. Он сбросил джинсы с бедер, ее взору открылось его возбуждение. Его толстый, тяжелый член влажно блестел, на головке была видна капелька влаги. Головка пульсировала, Джесс поднялась с кровати.

Необходимость прикоснуться к нему было подавляющим. Сначала она подумала, что это из-за гормона, но ведь эта фантазия вертелась у нее в голове уже больше года.

Это была одна из многих фантазий.

Не стоило стесняться. Не нужно отступать или сдерживаться. Теперь он принадлежал ей, так же как она принадлежала ему. Она могла к нему прикасаться, могла пробовать его на вкус, как она хотела.

Это было как раз то, что ей нужно.

– Иисусе, Джесс.

Его руки скользнули в ее волосы, когда она дотронулась языком головки.

Она почувствовала аромат его члена, и то же самое приятное тепло, которое было в его поцелуе. Тихий стон сорвался с ее губ, заставив его бедра извиваться, из-за испытываемых ощущений.

Он крепче сжал ее волосы, его бедра напряглись, а она все лизала головку его орудия.

Она чувствовала себя пьяной, и это чувство никак нельзя было отнести к гормону спаривания. Может позже, но не сейчас. Пока еще рано.

Прямо сейчас, это была она. Ее потребность, ее голод, ее фантазии, и она хотела, чтобы каждая секунда длилась вечно.

Приоткрыв рот, она взяла в рот его головку, язык двигался по разгоряченной плоти, она чувствовала, что он вот-вот готов взорваться.

Семя Стаи имело свою цель, в нем был не только гормон.

Мужчины Стаи были довольно большими, особенно их принадлежности. И их смазка содержала специальный гормон, который помогал расслабить и облегчить мышцы нежной женской плоти, чтобы во время секса не било боли.

– Господи, Джесс. Хватит.

Он отодвинул ее как раз в тот момент, когда она начала наслаждаться его вкусом.

Прищурив глаза, она встала на колени, сорвала с себя майку и свитер и бросила их на пол.

Она могла бы дразнить его и дальше, но он толкнул ее на кровать, взял одну ее ногу и расшнуровал ботинок, потом сбросил его. То же самое он сделал и со вторым.

Она даже не дышала, когда его руки были возле ее застежки на джинсах. Джинсы были сняты за считанные секунды, и она уже лежала голой перед ним.

Она чувствовала тепло в своем теле, когда его взгляд блуждал по нему. От лица до кончиков пальцев он рассматривал ее, как будто пытался поглотить.

Хоук никогда не видел никого более красивого, чем Джессика. Стройная, маленькая, ее грудь была полная и налитая, темные соски напряжены.

Как конфеты, подумал он. Ее соски были похожи на самые сладкие конфеты.

Позволив взгляду упасть ниже, он наблюдал за бледным совершенством ее округлого живота, гладких белых бедер, кое-где покрытых веснушками, а потом перевел взгляд на холмик между ними.

Он мог видеть ее клитор между влажных, набухших складок. Он был влажным и пульсировал, как будто требовал его губ, его языка. Он мечтал попробовать ее на вкус, хотел положить свою голову между ее ног и взять ее языком.

Мысль о том, что она наконец-то принадлежала ему, наконец-то была здесь, с ним, для наслаждения, заставила его член дико пульсировать, и он лег рядом с ней. Господи, он хотел прикоснуться к ней везде и сразу. Попробовать ее всю. Языком он провел по ее соскам, потом взял один в рот и начал жадно посасывать. Тугой бутончик сжался еще крепче, стал горячее в его рту и он перешел к другому. Реакция была такой же.

 Ему это понравилось. Он ласкал ее соски нежными прикосновениями губ. В это время она извивалась под ним, обхватив руками его голову, сжимая пряди его волос в руках, и притягивала его еще ближе.

 Когда он отстранился, чтобы посмотреть на ее соски, сладкий, экзотический аромат ее киски привлек его внимание, и он опустил взгляд вниз по ее телу. Немного влаги уже поблескивало на ее холмике словно роса, и ему захотелось попробовать ее на вкус.

 С его губ сорвался тяжелый стон, когда он опустил голову.

 Его губы прошлись вниз по ее коже, он провел языком по ее животу, потом он приподнял ее выше на кровати и его голова оказалась между ее бедер. Она потерялась, она доверяла ему со всей своей страстью, что заставило его притормозить и дрожать от страсти.

 Раздвинув ее ноги еще шире, он смотрел ей в лицо, когда коснулся языком ее влажной расщелины и лизнул ее. Ее вкус. Он был таким сладким и диким, что заставил его рычать и стонать от опьянения.

 Ее вкус был чем-то особенным, чем-то, чего он еще никогда не пробовал. Наркотик, в котором он не мог себе отказать. Сладкий, сильнодействующий наркотик. Водя языком по ее влажным губкам, он иногда проводил им вокруг ее напряженного клитора. Он лизал его, дразнил своим языком, а она дергалась и стонала от удовольствия по ним.

 Искаженный стон вырвался из ее губ, когда она посмотрела на него. Ее взгляд из-под отяжелевших век, ее почти неонового цвета глаза, ее вздохи, под движениями его языка.

 Как долго он ждал ее, подумал он. Но это стоило каждого ужасного месяца. Быть с ней сейчас, с такой теплой и дикой под ним, стоило каждой бесконечной ночи.

 Взяв тугой как комочек, ее клитор, в рот, он сосал его нежно, мягко. Она дернулась под его ласками, ее бедра закачались, когда она запустила руки в его волосы.

 Взяв ее руками под коленки, он поднял ее бедра немного выше, застонав от удовольствия, когда ее маленькие ножки легли ему на плечи. Теперь она была открыта, беззащитна перед ним. Его язык опустился ниже, немного покружил перед входом в ее киску, а потом он жестко погрузился в нее.

 Ее соки остались у него на языке, а мышцы ее киски сжались вокруг него, словно тугой капкан. Высокий, отчаянный крик сорвался с ее губ, но он заставил себя оставаться спокойным, хотя бы на секунду, до тех пор, пока оргазм не взорвется в ее теле.

 И он лизнул ее. Работая над ней своим языком, медленно и легонько, он слизывал ее сладость, слушал крики, срывающиеся с ее губ и чувствовал вкус рая.

 И чем больше он от нее получал, тем больше ему хотелось. Когда она начала сжиматься в подходящих судорогах, чувствуя приближение оргазма, он надавил сильнее. Его язык был внутри нее, пальцами он раздвинул складки ее маленьких губок и нашел крошечную, узкую дырочку. Он не входил в нее. Он погладил, потер ее. Он трахал ее киску своим языком, в то же время, поглаживая ее тело.

Через несколько секунд он почувствовал, как в ней начинает нарастать оргазм. Ее тело натянулось как струна. Высокие, сдавленные крики вырывались из ее горла, она вздрогнула, дернулась, и он почувствовал, как она взорвалась.

Джессика могла поклясться, что она умирает. По всему ее телу расплылось удовольствие, волна света и тепла прокатилась по ней, задев каждое нервное окончание. Она прошлась по ее телу мелкими разрядами тока, швыряя ее в центр солнца, откуда она не могла сбежать, она чувствовала взрывы, потом ей показалось, что все ее тело представляло собой только отдельные части, которые уносит дикий ветер.

Но Хоук все еще не был удовлетворен. Пока она пыталась отдышаться, его губы, наконец, оторвались от ее женственности и он лег рядом с ней, ее ноги упали ему на бедра.

Головка его члена была промо возле ее киски, с ее губ сорвалось хныканье, когда она подумала о предстоящем экстазе.

– Моя сладкая Джесс – прошептал он, склонившись над ней, головка его члена уперлась в ее киску. – Любовь моя. Сладкая самка.

Казалось, последние слова он выдавил из себя, потому что головка его напряженного члена уже погрузилась в нее, сорвав громкий, удивленный крик с ее губ.

В нем были боль и удовольствие. Ощущения были настолько сильными, что она впилась ногтями в его плечи прежде, чем успела подумать об этом.

– Хоук.

В ее голосе был скрытый страх. Она услышала его, узнала краешком своего сознания. Она еще никогда ничего подобного не переживала. Она не знала, что наслаждение может быть таким сильным, таким неистовым.

– Держись за меня, детка. Его губы прикоснулись к ее губам, он подарил ей нежный, сладкий поцелуй. – Просто потерпи. Все будет хорошо.

Должно быть.

Она почувствовала его губы на своей шее. Он целовал, лизал ее чувствительную кожу, проводил по ней зубами, сводя ее с ума.

Пока он ублажал ее, он начал двигаться внутри нее. Вперед и назад, легонько, медленно, он продвигался глубже, пока не наткнулся на преграду ее девственности, от которой она все еще не избавилась.

Она услышала его стон возле своей шеи, потом он подался назад, головка его члена застыла на входе в ее киску, потом он рванулся вперед.

Джессика закричала. Удовольствие и боль прошли по ее телу, и он сорвал завесу ее невинности. И все же, он до сих пор не полностью вошел в нее. Он качнулся назад, потом вперед. Широкая головка его члена ласкала ее нервные окончания так чувственно, она пока не могла ему ничем помочь, но качала бедрами, впуская его глубже в себя, даже когда пламя полоснуло ее по спине.

 Это было так хорошо. Боже, ничего прекраснее она еще не испытывала. Так горячо. Так приятно. Она выкрикивала его имя, пыталась кричать, слова получались не полные, сдавленные, она пыталась перевести дыхание, принять тяжелую, жесткую плоть, которая проникала в нее.

 Извиваясь под ним, она вскрикнула, сжала его бедра своими, откинула назад голову и он наконец-то вошел в нее полностью.

 – Сладкая Джесс. Его стон был похож на громкое рычание. – Моя сладкая Джесс. Моя самка.

 Он начал двигаться. Он двигался в ней, жесткий, тяжелый, почти разрывая ее, пока она не начала гореть, у нее все болело, но, тем не менее, она хотела большего. Ей всё было мало. Она хотела, чтобы он двигался сильнее, быстрее. Она хотела, чтобы его зубы чаще проходились по ее шее, ей нужно было больше воздуха, чтобы дышать, и она хотела умереть у него на руках вот так, испытывая удовольствие.

 Его глубокие толчки сводили ее с ума. Ее оргазм был так близко, что она могла почувствовать его, она уже хотела погрузиться в него. Ее ноги сильнее сжались вокруг его бедер, когда она начал двигаться внутри нее еще интенсивнее.

 Каждый его толчок возносил ее выше и выше, и Джесс могла поклясться, что она достигла Солнца. Волна экстаза взорвалась в ней, накрыла ее полностью, его зубы сжались у нее на плече и она почувствовала, как он сделал последний, сильный и глубокий толчок, она закричала.

 Потом она почувствовала, как сильно сжимается ее киска, почувствовала, как он извергает в нее свое семя, и ощутила сокращения его члена, тогда она забыла обо всем на свете. Она получила не просто оргазм, а массу наслаждения.

 Ощущения, которые прокатились по ее нервным окончаниям были сравни экстазу. Они были раскаленными, электрическими, заряженными чувствами, такими приятными, каких Джесс еще не чувствовала, ей показалось что она летала в облаках, тонула в океане чувственности у которого не было ни краев ни берегов.

 Она знала, что это было. Извиваясь на его члене, задержав его в себе, направив головку его члена прямо к своей матке, она убедилась, чтобы его семя попало на плодородную почву.

 Знать, что случилось, и чувствовать это – две разные вещи. Она испытала страх, экстаз и восторженное удовольствие. Связь. Смешение эмоций, ощущений и знаний.

 Она принадлежала ему, как и он ей.

 Она знала это и прежде. Но сейчас... Сейчас Джессика почувствовала это душой. И теперь она понимала, почему Хоук предупреждал ее, что назад дороги не будет. Это был не просто зов самки. Она знала, что это. Удовольствие, на которое она подсядет. Нужда, от которой она никуда не убежит. Мужчина, которого она будет любить до последнего вздоха.

Глава 8

Спустя часы и одну гормональную капсулу, Джессика сделала глубокий вдох, прежде чем провести руками по своим бёдрам, наслаждаясь прикосновением к лёгкому тёмно-синему бархату платья, которое она выбрала для Рождественской вечеринки. Оно плавно струилось по телу до самых туфель, соответствующих наряду, а цвет платья подчеркивал синеву её глаз.

 Она уложила волосы на голове, закрепив их с помощью заколок, которые сверкали кристаллами драгоценных камней, нанесла на лицо немного косметики, которую Хоук достал в соседней хижине вместе с её одеждой. Джесс не представляла себя участвующей в вечеринке, несмотря на то, что подготовилась к ней. Рядом лежал небольшой мешок с подарками, которые она заказала через Интернет и аккуратно упаковала в праздничные коробки. На столе в кухне лежали булочки, тонкий хлеб и сладости, которые были приобретены Хоуком раньше.

 Она чувствовала себя возбужденной и наполненной ожиданием. Она всегда слышала от матери, что Рождество только для малышей, и когда Джессика стала старше, она спросила себя, а что, если это неправда?

 До сегодняшнего вечера. Она больше не беспокоилась. Чувства волнения и ожидания, которые она ощущала в Убежище, были заразительны.

 Выйдя из ванной, она вошла в спальню с широкими окнами, которые открывали вид на лужайку перед домом и на домики через небольшую асфальтированную дорогу. Возле дороги стояли два солдата и смеялись с двумя другими, вышедшими из хижины напротив.

 В небольшом обществе Убежища было не так много коттеджей. Возможно, десятка два, некоторые с одной спальней, некоторые – с двумя. Все же многие из домов были заселены двумя или больше Породами. Менталитет стаи выжил за пределами лабораторий.

 Мужчины и женщины часто занимали одну хижину, не в сексуальном плане, а для близости, предоставленной им.

 – Сила в количестве, – сказал ей однажды доктор Армани.

 Породы так верят в силу количества, что решили, что должны находиться в стаях или парах все время. Так же, как если бы они были в дикой природе.

 Прикоснувшись рукой к стеклу, она наблюдала, как солдаты подняли руки в прощальном жесте, отходя, чтобы была возможность позвать их обратно. Двое направились вдоль улицы, очевидно, на патруль, в то время как другие два вернулись в хижину.

 Снег по-прежнему был навален на улицах, раскинувшись нетронутым покровом, и казалось, Породы колебались перед тем, как сделать шаг, за исключением случаев, когда это необходимо. Во дворах не было снеговиков, снег был в основном не растоптан, и она до сих пор не видела игру в снежки. Несмотря на то, что ей этого не хватало, это не уменьшило духа Рождества, которого Джессика совсем не ожидала. Она могла поклясться, что даже не слышала Рождественские колядки раньше.

 Качая головой при мысли о некоторых из Пород с суровым лицом, поющих колядки, она взяла небольшой бархатный кошелек с постели, вытащила крошечный дерринджер 22 калибра из вещевого мешка, который Хоук принес из её лачуги с другими предметами, и положила его в кошелек.

 Породы знали, что у неё был дерринджер. По крайней мере, некоторые из них.

 Крошечный пистолет был забран у неё вместе с другими вещами, когда она была взята под стражу. Пистолет был немного более мощный, чем игрушечное ружье, но с близкого расстояния он мог нанести серьезные повреждения. Ей больше не позволялось носить штатное оружие, по крайней мере, пока разрешение на ношение оружия не будет возвращено ей, поэтому она предположила, что, на данный момент, это не было разрешено.

 На данный момент. У неё были все намерения убедиться, чтобы её оружие было возвращено, так же как и её работа. Как только доктор Армани будет уверен, что нет никакого шанса на нахождение препарата в организме, который ей дали, она попросит свою должность назад.

 До тех пор у нее был дом, в котором необходимо заняться украшениями и отделкой. У Хоука было только основное. Большой пружинистый матрас, а не настоящая кровать. Шкаф, чтобы повесить их одежду, барные стулья как в баре. Дом был в значительной степени пустым, и она уже начала придумывать идеи о том, как заполнить его.

 – Чёрт, ты похожа на ангела.

Она обернулась, чувствуя, как подол платья всколыхнулся вокруг её ног, и посмотрела на Хоука в удивлении.

Его голос был низким, мрачным от тоски с элементами потребности, что, казалось, прошел каскадом через неё.

Одетый в темные джинсы, черную рубашку и ботинки, с волосами, еще влажными после душа и зачесанными назад, он выглядел, как темный ангел. Чувственный, сексуальный и порочный. Выглядящий столь эротично, что заставлял всех женщин таять в бесстыдном голоде.

 Она видела то плавление не раз. Породы и люди похожи, женщины бросали один взгляд на грубое, красивое лицо Хоука, подтянутое мускулистое тело и глубокие золотистые глаза, и они уже плакали от нужды.

 – Ты и сам выглядишь чертовски хорошо, – она улыбнулась, внезапно занервничав, чувствуя, что её ладони вспотели, поскольку всплеск желания, казалось, разразился между её бедер.

 Вау. Гормональное лечение, которое доктор Армани разработал для неё, очевидно, не делало свою работу, как надо. Один взгляд на Хоука, и каждый женский гормон в её теле сходил с ума. Это была хаотическая смесь возбуждения, трепета и чистого волнения.

 Она не могла винить во всем зов самки. Она чувствовала себя так и раньше, до того как он прикоснулся к ней и поцеловал.

 Она долго разговаривала с доктором Армани о зове самки в прошлом году и начала задаваться вопросом, не был ли жар продвинутым возбуждением. Расширенной связью. Если природа не просто обеспечивала, чтобы те, кто влюбился, соединились друг с другом, удерживались вместе более прочно, то гарантировала выживание вида.

 – Готова? – он протянул ей руку. Большую, могучую, сильную руку. Мозолистую и темную, как и его загоревшее тело.

 Джессика медленно подошла к нему, позволив ему взять её руку и подвести к двери спальни.

 – Ты сложил подарки в Рендж Ровер? – спросила она, пытаясь уменьшить нервозность. Она не была на вечеринках много лет. С тех пор как её отец, наконец, прекратил вынуждать её посещать скучные небольшие приемы, которые он и его друзья устраивали несколько раз в год.

– Подарки в Ровере, – заверил он её. – Хлеб и сладости положил за заднее сиденье рядом с ними.

– Хорошо, – она тяжело сглотнула, когда они спустились по лестнице из натурального дерева в холл. – Ты уверен, что я должна идти?

Потому что она не была в этом уверена. Она была известна как предатель, независимо от причины. Как мог любой из Пород доверять ей сейчас?

– Я абсолютно уверен, что ты должна пойти, – он остановился у основания лестницы, подхватил длинный темно-синий с черным плащ, который соскользнул с ее платья, и накинул ей на плечи. – Ты слишком волнуешься, Джесс. Все будет в порядке.

– Тебе легко говорить, – она облизнула губы, прежде чем прикусить нижнюю зубами, и посмотрела на него снизу вверх, чувствуя, как беспокойство охватывает её грудь. – Я не могу никого винить в том, что они не желают меня там видеть. Ты ведь не принуждал их к обратному, так?

 Слабая улыбка на его губах была порицающей и немного удивленной.

– Я не могу заставить других сделать что-то, вроде этого, дорогая, – пообещал он ей. – Если бы Вульф не доверял тебе, тебя бы там не было.

 Это было правдой. Она тяжело вздохнула, перед тем как расправить плечи, призывая мужество на предстоящий вечер.

Она знала Хоуп, жену Вульфа. Так же, как знала и Фейт с Черити, жен его лучших друзей. Она также была знакома с Амандой Бэйр, дочерью бывшего президента и самкой в Породе Койотов. Несколько раз она встречалась с Аней Дельгадо, парой альфы в Породе Койотов. Она знала половинок тех, кто был влиятельным в этом мире. И думала, что они могут быть даже подругами.

 – Ты слишком переживаешь, – повторил он, когда они покинули дом и вышли на холодный ночной воздух.

 Хоук держал её за руку, в то время как они шли к Роверу, помог ей сесть в машину, затем обошел машину вокруг к водительскому месту. Джессика переплела свои пальцы друг с другом и держала их на коленях.

 Она знала, что Хоук чувствует её нервозность, это было не тем, чем она могла помочь. Ей всегда отказывали в принятии, пока она не приехала сюда два года назад. В течение года она работала с Породами, думала, что начала получать то признание. До тех пор пока невольно, сама того не подозревая, дала отцу информацию, которая ему была нужна, чтобы напасть на Убежище. Она сказала расположение дома альфы, так же как и домов его помощника и начальника охраны. Места, которые были скрыты по причине того, что их жизни были в опасности.

 Поездка до общественного центра была быстрой. Хоук направил Ровер к месту у больших двойных дверей, откуда вышел молодой парень из Породы и двинулся в сторону водителя, как только Хоук вышел из автомобиля и быстро подошел к двери Джессики.

 Она приняла его руку, позволив ему помочь ей пройти к входу и войти внутрь.

 Верхняя, надземная часть общественного центра была заполнена большими комнатами, кухней и различными рабочими центрами. Подземная, укрепленная и почти непроницаемая, являлась огромной открытой площадью для сбора.

Объединяющие церемонии, так браки были названы в обществе Пород, часто проводились там. Именно туда при нападении отправляли самок, и это было то место, куда различных высокопоставленных чиновников привозили для проведения совещаний.

Хоук завел её в большой лифт и ввел код безопасности. Мгновенно двери закрылись, и они спустились на несколько этажей вниз, после чего вышли в широкий коридор, где слонялись и люди и Породы. Присутствовало несколько журналистов, хотя и не были допущены фотографы. Породы высоко ценили свою личную жизнь, независимо от принадлежности к Кошачьим или Собачьим.

 – Ты дрожишь, – мягко сказал Хоук.

 – Я не преуспеваю на вечеринках, – она подняла голову и расправила плечи, когда они проходили мимо нескольких солдат Породы, которые сопровождали её к камере, когда она была арестована.

 – Ты сделаешь все замечательно, – пообещал он, когда они шагнули через широкие двойные двери в главный зал, помог ей снять плащ, перед тем как передать его услужливому служащему. Человеческому служащему.

 Койоты и Волки не выделялись на фоне рождественской музыки и ярких, разноцветных огней. В одном конце комнаты стояла огромная ель, которая была привезена и богато украшена, со сложенными подарками под ней.

 Вульф Гуннар стоял неподалеку от ярко украшенного традиционного дерева вместе с Хоуп, своей парой. Хоуп, с её немного азиатской внешностью и маленьким ростом, была одета в блестящее и ярко-зеленое как Рождественская елка. Её средней длины волосы спадали на плечи шелковистой волной, и придавали ей почти королевский вид.

Вульф, намного выше и шире, стоял, обняв её за плечи, и смеялся над чем-то, что сказал другой член Породы. Жесткие черные волосы были откинуты назад от его лица к затылку и закреплены там. Он был одет в черное, также как и большинство мужчин, с темно-серебристой шелковой лентой, протянутой от его плеча через грудь к талии, которая провозглашала его звание, Альфа Волчьей Породы.

Были и другие ленты на мужчинах. Разных цветов, все – темно-синие или серые. Его помощник носил облачно серую, начальник службы безопасности – темно-синюю. Связанные носили серебристо-голубые.

 Женщины, и гости, и Породы, были одеты экстравагантно в длинные платья. Для женщин Породы это был шанс быть женщинами, а не солдатами.

– Я вижу, ты, наконец, заставил её присоединиться к остальной части смертных, – Эшли Тру подошла к ним, её дразнящая улыбка застала Джессику врасплох.

 – Это было испытание, – признал Хоук, когда подтянул Джессику ближе.

 – Он и был испытанием, – поддразнила Джессика в ответ. Она была на самом деле рада видеть Эшли теперь, когда та не была её телохранителем.

 – Как и большинство мужчин Породы, – Эшлин вздохнула с преувеличенным терпением. – Мы терпим их. Это лучшее, что мы можем.

 – Будь хорошей девочкой, или я поговорю с твоим альфой, насчет предоставления тебе спа-процедур, – предупредил её Хоук. – Я слышал, ты получила полный комплекс услуг сегодня.

 Улыбка Эшли прояснилась, когда она взбила рукой свои волосы с многоцветными светлыми завитками, идеальными ногтями.

 – Дель-Рею так нравится портить меня, Хоук. Он не будет слушать тебя.

 – Непослушный ребенок, – Хоук вновь засмеялся.

 – Всегда, – согласилась Эшли. – Сейчас идите искать Вульфа. Некоторое время назад он спрашивал, где вы были. Я ухожу, чтобы найти больше пунша.

 Она умчалась на каблуках, на которых, казалось, невозможно было даже стоять.

– Эта женщина представляет собой угрозу, – пробормотал Хоук, в то время как они продолжали идти сквозь толпу гостей.

– Все же она славная, – Эшли, её сестры Шэрон и Эмма, и койотская самка, и Койя, женщина-альфа койотов, Аня, всегда были добры к ней. Она ценила это, даже когда раздражалась от их защиты.

– Она – дьявол. Чертова маленькая дива днем, а когда наступает ночь, я клянусь, одна из самых резких, смертоносных Пород Койотов, созданных когда-либо.

Но разве не для этого все Породы были созданы? Они были обучены приспосабливаться, когда было необходимо, убивать отлично, эффективно, когда им было приказано.

Двигаясь к дереву, Хоук поставил их мешок с подарками среди других, прежде чем выпрямиться и направить Джессику туда, где стояли Вульф и Хоуп Гуннар и Джейкоб с Фэйт Арлингтон.

– Вульф, Хоуп, Джейкоб, Фэйт, – он кивнул всем четверым, когда привлек Джессику ближе. – Позвольте представить мою пару и будущую жену, Джессику Рэйнс.

Джессика застыла в шоке, а все вокруг затихли. Страх начал заполнять её, поскольку черный пристальный взгляд Вульфа скользнул по ней. Он был внушительным, показывающим мало эмоций, без принятия или отвержения. Его ноздри раздулись, и он втянул её запах.

Она знала, что он мог чувствовать сочетание её аромата и Хоука, поскольку они объединились в жаре спаривания. Он также чувствовал запах её страха. Но узнает ли он её сожаление, её боль и желание знать, что её родители делали, как они хотели уничтожить Пород? Отражается ли это все в запахе? Она сильно сомневалась в этом.

 – Ты сделал хороший выбор, – рука Вульфа переместилась с плеча его пары так, чтобы он смог пожать руку Хоуку. – Прекрасная и верная пара, и я с удовольствием принимаю вас в нашу стаю.

 Джессика моргнула. Он не может говорить сейчас о ней, ведь так?

 – Джессика, если бы мы не сомневались в том, что ты могла нас предать, ты бы умерла еще до того, как Хоук объявил тебя своей парой, – сказал Вульф ей мягко, когда она вновь посмотрела на него. – Вопросы требовали ответов, и твою верность нужно было доказать, а не просто верить, несмотря на доказательства. Мы благодарим тебя за терпение и, прежде всего, за милосердие, которое ты проявила во время заключения, чтобы дать нам время доказать твою невиновность и связь с твоим партнером.

Она медленно покачала головой.

– Что за милосердие, Альфа Гуннар? – прошептала она в недоумении.

Улыбка дрогнула на его губах.

 – Ты ничего не сказала нам, несмотря на месяцы допросов. Ты никогда не угрожала вызвать членов палаты представителей, хотя могла бы. И никогда не требовала своих прав. Права суда, вместо лишения свободы во время твоего допроса. Это и было милосердие.

 Она снова покачала головой.

 – Это было чувство вины, – прошептала она в ответ. – Как я могла отрицать то, что сделала, когда даже не могла объяснить, почему я это сделала или прекратить действия, когда они уже произошли?

 – Ты спасла мою вторую половинку, так же как и Джейкоба, несмотря на наркотик, который подавил твою волю, – произнес он нежно. – Это было мужеством и силой. Мы нуждаемся в такой силе, чтобы выжить в будущем. Ты – часть будущего Хоука, а значит, и нашего. Добро пожаловать в стаю.

 Он кивнул, медленно наклоняя голову, с почтительным признанием. Он не собирался обнимать её, пожимать ей руку. Ни одна живая Порода не посмеет даже прикоснуться к ней во время брачного спаривания, тем более во время первой фазы, в которой она сейчас была.

 Все же она была принята. Своими словами и действиями Вульф дал ей благословение на спаривание с Хоуком, а значит, благословение стаи.

 – Потанцуй со мной сейчас, – Хоук привлек её в свои объятия, хотя она до сих пор не оправилась от провозглашения Вульфа.