Текст книги "Рождественский поцелуй (ЛП)"
Автор книги: Лора Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
Глава 5
Джессика ждала поцелуя. Ей казалось, что она ждала этого поцелуя целую вечность. Когда он склонил над ней свою голову, ее губы приоткрылись, дыхание замерло в ожидании наслаждения.
Она точно знала что произойдёт, когда его губы прикоснутся к ней, и его язык проникнет в ее рот. Гормон, содержащийся железах под его языком проникнет в ее организм. Этот гормон разожжет ее возбуждение, и его уже невозможно будет утолить. Это будет их сексуальное приключение… Она знала, чего ожидать. Она много раз мечтала об этом. Но этого не случилось.
В последнюю секунду вместо того чтобы поцеловать, его губы прикасаются к уголку ее рта. Он тяжело дышал, сердце сильно билось, она чувствовала его под своими пальцами, все еще прижатыми к его груди. Он стоял напротив нее, пытаясь себя контролировать.
Она должна была тоже бороться, но она делала это неохотно.
Она подняла руки от его груди к плечам. Он стоял, обнимая ее, она запустила пальцы в его волосы, наслаждаясь толстыми, тяжелыми прядями.
Как часто она мечтала просто прикасаться к нему? Просто чувствовать его рядом с собой?
– Я не хочу лишать тебя девственности, прорычал он, поворачивая голову, прижимаясь щекой к ее щеке. – Я не хочу торопить тебя с этим, Джесс.
– Тогда не надо, прошептала она.
Здесь спешка была ни к чему. Она не убрала руки от его волос, поглаживая их кончиками пальцев, как вдруг низом своего живота, почувствовала веское доказательство его возбуждения.
Она хотела. О, Господи, она так хотела его. Но она не должна торопиться. Больше года его не было рядом. Он отвернулся от нее. Но теперь он здесь, запротестовал внутренний голос. Голос голодный, жаждущий, который говорил в ней с первого дня их знакомства.
Она насмехалась над мыслью о любви с первого взгляда, пока не встретила Хоука.
– Джесс.
Его голос был грубым, полным желания. Он вызвал дрожь в ее теле, которая сбежала мурашками вниз по спине, лаская ее чувства. В тот момент, когда она подняла на него взгляд, она знала, что никогда в жизни больше не будет так хотеть мужчину, как хочет его.
– Прикоснись ко мне, Хоук.
Боже, кто осмелился высказать эту просьбу? Точно не она. Не ей ли лучше знать? Разве она не пообещала себе, что никогда не попросит об этом, после того, как попросила его во сне?
Когда он повернул голову, она смотрела на него снизу вверх. Золотистые глаза сузились, пока она пыталась справиться со своим дыханием.
– Тебе не нужно целовать меня, прошептала она. – Просто прикоснись ко мне.
Позволь ей прикоснуться к нему. Были способы сделать это, не начиная кое-чего, от чего они потом не смогли бы отказаться. Не похоже, что простое прикосновение превратиться в полыхающий пожар, ведь правда?
– Ты меня убьешь, прорычал он, но убрал руку от ее волос, погладил ее пальцами по щеке, а она убрала свои руки от его волос и провела ими вниз по его груди.
Ей ведь тоже можно прикасаться к нему?
– Джесс? он простонал ее имя, когда она вытащила край рубашки из его джинсов.
– Может быть, нам даже не понравится прикасаться друг к другу, предположила она, чувствуя себя игривой в его руках. – Возможно, мы будем друг другу противны. Я думаю, нам стоит удостовериться, прежде чем ты поцелуешь меня.
И, возможно, это даст ей время, совсем немного времени, чтобы решить, чего же она хочет, или как она собирается справиться с этим огромным, закаленным мужчиной.
– Джесс, я сомневаюсь, что твои прикосновения будут мне противны.
Он застонал, но теперь она почувствовала в нем легкость. Почти игривость.
Он знает, как играть? удивилась она. Или его игривость, как и полуулыбка, была сигналом тревоги?
– Никогда не знаешь, чего ожидать, прошептала она.
Запустив руки под его рубашку, она услышала его резкий вздох. Секунду спустя он нашел кромку ее рубашки, пальцами, одними только пальцами он прикоснулся к чувствительному месту на ее животе.
– Я тоже могу прикасаться к тебе, прошептала она. – Я так хотела прикасаться к тебе, Хоук.
Она чувствовала, как ее соки затопили ее промежность. Она была влажная и теплая, клитор хаотично пульсировал, она пыталась дышать ровно.
Она так долго ждала этого прикосновения. Может быть, слишком долго, туманно подумала она. Слишком много ожидания. От этого у нее закружилась голова.
– Нам нужно лечь, сказал он, поймал ее руку. – Тогда мы сможем прикасаться друг к другу везде, где захотим, Джесс. Я бы был прямо там, лежал бы рядом с тобой.
– И делал бы все, что я захочу? при этой мысли ее сердце пропустило удар.
– Все, что захочешь, пообещал он, его голос был низким и грубым, когда он повел ее в спальню. – Как захочешь.
Как захочет? У нее было много фантазий, в которых она прикасалась к нему. Она могла сделать много всяких вещей, не целуя его. Вещей, которые прожигали ее душу и могли бы привязать его к ней крепче, подумала она. Но потом она проигнорировала эту мысль.
Могла ли она привязать его к себе еще сильнее? подумала она. Она думала, что это невозможно. Она не думала о других мужчинах, не мечтала о них, не хотела их, она хотела только этого, с первого дня, как только увидела его.
И она могла получить его, уверила она себя. Она хотела его.
Она позволила ему вести себя в спальню, смотря на него, когда он вел ее через гостиную, и когда они миновали открытую дверь спальни.
Она остановилась возле края кровати, неуверенная, смотря как он снимает свои ботинки и медленно расстегивает рубашку. Длинные мужские пальцы с уверенностью расстегивали пуговицы, пока он смотрел на нее. Он сорвал рубашку со своего тела, и она была вознаграждена видом широких, сильных, загорелых плеч. Мышцы рельефно выделялись под упругой плотью. На его сильной груди не было волос, но из-за этого она не выглядела по ребячески.
Ее взгляд задержался на твердых сосках, прежде чем опуститься к мышцам пресса. Джинсы опоясывали его бедра, член тяжелым клином продавливал сквозь змейку.
Она почувствовала слабость, когда он сбросил рубашку на пол, потом подошел к кровати и лег на нее, раскинув руки по бокам.
На его губах была озорная усмешка. Игривая улыбка на лице, а во взгляде голод.
– Ну, вот я, пригласил он ее. – Возьми меня, как хочешь, Джесс.
Взять его, как она хочет? Господи, помилуй, она может не пережить этого.
Она отбросила в сторону кроссовки, которые носила, и увидела, как расширились его глаза, когда она взялась за подол свитера. Она вернула ему усмешку, потянула свитер вверх и показала ему майку, которую носила под ним.
Она не носила лифчики. Она их ненавидела. Облегающая майка была плотной и мягкой, и точно обрисовала ее соски, когда она легла на матрас рядом с ним. Черт, он был примером совершенного мужчины. Какой ученый ни занимался его генетикой, он точно знал, что делал, подумала Джессика с удовлетворением и села на колени рядом с ним. Она чувствовала себя заполненной, потому что смотреть на него было все равно, что касаться.
Она могла смотреть, как играли его мышцы, как будто она трогала их. На его лице появилась гримаса, челюсти с силой сжались. Он был слишком возбужден. И готов был взять ее.
Это был сигнал действовать, поняла она. Каждое его движение, каждое слово из его уст было сигналом к действию.
– Ты собираешься смотреть на меня весь день? спросил он. Не со злостью. В его голосе слышалось ожидание и нетерпение, но не злость.
– Возможно, протянула она, ее рука поднялась практически сама по себе, пальцами она провела от его груди до сильного пресса.
Если она проведет ею чуть ниже, рука окажется в его штанах. У нее займет не больше секунды, чтобы прикоснуться к головке его члена. Она могла снять с него джинсы...
Джессика отбросила эту мысль. Это было бы жестоко. Она не хотела быть жестокой.
– Ляг рядом со мной, малышка. Он повернулся, подвинулся на свою сторону кровати и привлек ее к себе. – Дай-ка я потрогаю тебя.
Без поцелуев.
Она бы умерла за этот поцелуй, подумала она секундой позже, когда он опустил голову, провел своей тяжелой, жесткой щетиной по ее коже и накрыл ее своим телом, когда она легла на спину.
Ее руки действовали сами по себе, поглаживая его спину, плечи, скользя по твердой плоти и чувствуя в ней силу.
Она испытывала тупую боль из-за поцелуя, которого не было, который она отрицала, ей казалось, что зов самки начнется и без него.
Но это было невозможно.
Ее глаза закрылись, когда он провел щетиной по ее шее, его теплое дыхание согревало ее обнаженную кожу, она выгнулась под ним, ее тело желало большего.
Это не очень хорошая идея, подумала она. Может ей стоило больше внимания уделить ему. Она чувствовала, что теряется, прикасаясь к нему, она провела руками по его спине, прикоснувшись к краю его джинсов, соблазн сунуть руки под ремень был намного сильнее того, что она могла вынести.
– Мне нельзя целовать тебя. Лизать тоже нельзя, прошептал он над ее плечом, губы едва касались чувствительной кожи. – Если я прикоснусь к тебе языком, гормон попадет на твою кожу. Я мог бы пососать твои соски, и желание разгорелось бы внутри тебя еще сильнее. Я мог бы полизать низ твоего живота, и твоя плоть бы разгорячилась, возбуждение бы возросло.
Шепот это все, что она смогла выдавить из себя, когда он прикоснулся к нежной коже над ее грудью.
– Мне можно тебя целовать? ее ногти царапали его ремень, потом она положила руку на его бедро, пресекая возможность опустить ее ниже.
Хоук остановился. Мысль о ее губах на его теле была одновременно как Рай и Ад. Мысль о том, как она ублажает его, лижет его, заставила его член болеть как открытая рана.
Милосердные Небеса, дайте ему силы, подумал он.
– Да.
Он прошипел это слово, потому что ее губы были уже над его плечом, она провела зубами по его плоти, он застонал. Может это было ошибкой – позволить ей ублажать его губами, потому что удовольствие пробегало по его телу, разрываясь в его чувствах и делая его слабым.
Она укусила его. Округлое загорелое плечо пульсировала, когда она куснула его. Потом она облизала его. Его бедро дернулось, член прижался к ней еще плотнее, он пытался дышать.
Каким безумным он был, когда согласился на это?
Она тяжело дышала возле его плеча.
– Нужен гормон, чтобы начался зов, да?
– Да. Его чертов язык был заполнен этим гормоном, железы опухли и болели, заполняя его рот эротическим теплом, делая его сумасшедшим из-за голода, который могла утолить только она.
– Гормон в твоем поцелуе и сперме. Она царапала ногтями его спину.
Хоук утопал в горящих ласках. Боже, он не знал, сколько еще сможет выдержать.
– Я могу целовать тебя. Она поцеловала его плечо, потом ее губы двинулись ниже.
– О Боже, да. Он обхватил ее затылок руками, притягивая ее ближе, ее губы опустились по его груди, ее маленький горячий язычок прошелся по его твердому соску, и он почувствовал, как пламя затопило все его чувства.
– Мы могли бы поиграть немного. Ее голос прозвучал отчаянно, так же отчаянно, как она себя чувствовала. – Помоги мне, Хоук, задыхалась она. – Пожалуйста.
Она выгнулась ему навстречу, прижалась, и потерлась одним своим бедром о его. Тепло ее киски сквозь джинсы было разрушительным. Он мог чувствовать это тепло, влагу. Она была готова принять его, запах ее соков наполнил его ноздри и опьянил его.
– Ты убьешь меня, простонал он, но не мог себя остановить.
Приподняв ее майку повыше он нашел маленькие розовые бусинки ее сосков. Он хотел лизать, сосать их. Он хотел взять их в рот и почувствовать ее вкус.
Вместо этого он использовал пальцы. Захватив маленькие пуговки пальцами, он покрутил их, погладил.
Он увидел, как она покраснела от груди до лица, что удивило его. Рыжие волосы обрамляли ее нежные черты, ресницы прикрывали глаза и губы приоткрылись, ища больше воздуха.
Она терялась в том удовольствии, которое он дарил ей. Это было именно то, чего он хотел. Он хотел, чтобы ее ощущения сливались с ее ощущениями, чтобы прикосновения были наполнены чувственностью.
И вдруг Хоук понял, что ему нравится наблюдать за ее реакцией. Если бы он поддался искушению и поцеловал бы ее, тогда он не отрицал бы видимость ее удовольствия при его прикосновениях.
Гормоном был наполнен весь его организм, он выделялся у него под языком в то время, как он пытался сдержать свое вожделение. Она хотела слишком многого. Она хотела любить, подумал он. Но Джессика ждала не только прикосновений. Она хотела чувствовать его, ощущать его в себе. Она хотела быть уверенной в том, что с ним она сможет строить свое будущее.
Мать-природа до сих пор создавала только идеальные пары. За все те годы, которые существовала Стая, никогда не существовало пары, в которой партнеры не любили бы друг друга.
Это убивало его, вот так просто касаться ее, но он знал, что он делает это ради их будущего. Он не мог забрать у нее ее время. Он не мог заставить ее спариваться. Каждая частичка его души отрицала эту мысль. Но он все еще мог дразнить ее. Он мог соблазнить ее.
Он гладил ее соски своими пальцами, сжимал их. Потом накрыл их ладонями, наблюдая как ее лицо исказила гримаса удовольствия.
Это было невинное движение. Черт, она была невинна. Она была девственницей. Ни один мужчина не ласкал ее до него, и он это знал. Он знал ее прошлое. Она не заигрывала с парнями. Его серьезная, рассудительная Джесс тяжело работала для продвижения по карьерной лестнице, работала, чтобы избавится от наследия своего отца.
– Ты прекрасна. Он вздохнул, когда его пальцы опустились ниже – к ее маленькому округлому животику. – Ты сводишь меня с ума, Джесс.
Она вжалась головой в подушку, когда он начал играть с застежкой ее джинсов, с ее губ сорвался тихий стон.
– Я могу подарить тебе удовольствие, не целуя тебя, пообещал он, расстегнув металлическую пуговицу на ее джинсах. – Всего лишь с помощью пальцев я сделаю так, что ты кончишь, Джесс. Позволь мне подарить тебе наслаждение.
Хоук увидел, как она открыла глаза, ее взгляд упал на его пальцы, когда он расстегивал молнию.
– Давай избавимся от них, детка.
Он потянул джинсы вниз, стягивая их с ее бедер. Он едва не кончил, когда увидел на ней маленькие, нежно-фиолетовые шелковые трусики. Они едва прикрывали рыжий треугольничек, и были абсолютно мокрые, доказывая ее возбуждение.
Ее запах наполнил его ноздри. Сладкий, женственный, свежий. Как горный ручей, подумал он. Это то, что ему напомнил ее запах. Чистый, нетронутый.
– Джесс. Он снял с нее джинсы и бросил их на пол, пытаясь себя контролировать.
Она должна видеть, должна знать. Он понял, что она нуждалась в этом моменте.
Подвинувшись, он лег рядом с ней, его рука легла на маленький холмик между ее бедер, а он приподнялся на локте, чтобы наблюдать.
Его пальцы забрались в ее трусики, и тогда она придвинула бедра ближе к нему. Тяжелый вздох вырвался из ее приоткрытых губ, когда она почувствовала, как один его палец проник в нее, ее плоть сжалась вокруг него.
Его член был в агонии. Его яички были плотно прижаты к основанию члена, а головка пульсировала. Острая теплота наполнила его рот, когда мощный гормон влился в его организм из маленьких желез под языком.
Он никогда не представлял себе такой агонии, такой необходимости в разрядке. Облегчение было сладким, огненным, его пальцы ласкали его; нежные, мягкие складки; тугая, пульсирующая жемчужинка ее клитора.
Он хотел, чтобы на месте его пальцев оказались губы, язык. Он хотел пробовать ее, погрузить в нее свой язык и чувствовать, как она достигнет вершины.
Он понял, что ему нужно с этим заканчивать. Его контроль был довольно шатким, его руки тряслись из-за ощущения голода, волнами пробегавшего по его телу.
Джессика рядом с ним дышала тяжело и быстро, тихие стоны слетали с ее губ, когда он погружал в нее пальцы, а потом ласкал клитор. Ее бедра приподнялись, всхлип сдавил горло, и он почувствовал, как она сжалась вокруг его пальца. Она была близка. Так близка.
Джессике показалось, что мир вокруг нее пылает, наслаждение затопило ее. Его пальцы ласкали ее, он погружал их в нее ровно настолько, чтобы затронуть нервные окончания, о которых она не знала, большим пальцем он ласкал ее клитор, ища точку, которая отправила бы ее в небеса.
Он нашел ее, поласкал. Его пальцы снова погрузились в нее, большой палец замер на клиторе, и она почувствовала, что ее сознание взорвалось. Все ее ощущения перемешались. Ее оргазм был взрывом, сенсацией, светом, которые вырвались из нее, связав ее мышцы, он был всеобъемлющим, и заставил ее вздыхать, плакать и хватать воздух ртом.
Она задыхалась, с ее губ сорвался испуганный всхлип, когда он притянул ее ближе к себе, прижал плотнее, дрожь пробежала по ее телу.
Это было удовольствие. Это был полет в объятиях. Это был полет к солнцу и взрыв в его центре, хотя она знала, что все может быть гораздо лучше, ярче, жарче.
С его поцелуем это могло быть чистое, свободное ощущение.
С поцелуем, без которого она не сможет больше жить.
Глава 6
Хоук был в агонии.
На следующее утро он медленно выскользнул из кровати, морщась из-за чувствительности своего члена, когда отодвинулся от теплого, голого тела Джессики.
Она спала глубоким сном, закинув одну руку за голову, шелковистые, спутанные красно-рыжие волосы разметались вокруг ее лица и плечей.
Ресницы огненным веером прикрывали ее щеки. Лицо было слегка румяным, мягкие розовые губы немного приоткрыты.
Идеальная нежная грудь подымалась и опускалась при каждом вздохе и лишь Богу известно, как она манила его всю прошлую ночь. Он мог начать зов самки прямо сейчас, нагнув голову, взяв в рот один из ее мягких сосков и пососать его, медленно и сладко, даже не разбудив ее.
Гормон попадет на ее чувствительную кожу, проникнет в нее и медленно попадет в ее организм. Пройдет от двенадцати часов до суток и она будет нуждаться в его прикосновениях как в воздухе.
Но насколько бы сильно он хотел ее, насколько бы сильно не нуждался, он все равно не мог этого сделать.
Тряхнув головой, он повернулся и пошел в ванную. Он знал, что холодный душь не поможет его напряженному члену. Струи воды только еще больше измучают его чувствительную плоть, но ему нужно было подготовиться к следующему дню.
Встав под душ, он чуть не застонал, когда почувствовал, как струи воды побежали по его телу. Черт, это, наверное, будет самый быстрый душ за всю его жизнь.
Взяв бутылку с жидким мылом, он быстро намылил волосы и смыл пену, а потом перешел к своему телу.
Быстрые, жесткие движения причиняли боль его возбужденному телу. Мягкая пена сползла вниз к возбужденному члену и поползла по бедрам, для него это было пыткой.
Он быстро смыл ее, и, выключив душ, вздохнул с облегчением, взял сухое полотенце и нахмурился, подумав о вытирании. Это ужасно, ни один мужчина не должен проходить через это, подумал он. Но и женщины тоже не должны. Он знал, что Джессика будет страдать, когда начнется зов. Ее кожа станет очень чувствительной, она не сможет переносить легчайших прикосновений, кроме ласк его рук, его тела, его обладания.
Женщинам приходилось сложно, и Стая знала об этом. Они были внимательны в выборе любовников, заверяя, что когда находятся на виду у всех, замечают малейшую деталь, которая может запустить зов. Некоторые вынуждены были идти на это; они не хотели пробуждать в женщинах болезненное возбуждение, были они из Стаи, или нет.
Обернув полотенце вокруг бедер, он открыл двери душа и столкнулся лицом к лицу с Джессикой, она сидела на столике в ванной, наблюдая за ним.
Она вопросительно посмотрела на него своими темными голубыми глазами, потом ее взгляд опустился ниже, заметив его возбуждение.
– Тебе было трудно этой ночью, сказала она мягко.
Отведя от нее взгляд, Хоук пошел к шкавчику за чистой одеждой.
– Молчишь? спросила она.
– Какое это имеет значение, Джесс? Он позволил себе посмотреть на ее отражение в зеркале, увидев подозрение в ее лице, он почти простонал в ответ на ее следующий вопрос.
– Зов самки как-то влияет на тебя, да? с сожалением в голосе, спросила она, уже зная ответ.
– Не слишком сильно, не так, как придется тебе. Он пожал плечами, как будто это ничего не значило, хотя он очень хорошо знал, что нужда съедает его заживо. Как кислота в желудке, она рвала каждую ниточку его самоконтроля.
– Потому что тебя учили терпеть боль. Это был не вопрос. Это было наблюдение, и более или менее правдивое.
– Довольно многому. Он послал ей издевательский взгляд. Черт, ему стоит попытаться посмеяться над этим, когда все выйдет из под контроля, станет только хуже. – Нас обучали терпеть многие вещи. Возможно, теперь это вошло у меня в привычку.
Она опустила голову на мгновенье, потом посмотрела на душ, делая попытку сменить тему разговора.
– Это причинит мне боль? когда она подняла голову, в ее взгляде был скрытый страх. – Хоуп, Фэйт и Черити ничего не говорили о боли.
Он скорее бы себе член отрезал, чем причинил ей боль.
– При недостатке секса будет больно, сказал он. – Если зов самки начнется, я позабочусь, чтобы это не причиняло тебе боли. Он подмигнул ей, пытаясь смягчить информацию.
Это не сработало.
Он опустил голову, она смотрела на керамический пол ванной.
– Эй. Он подтолкнул ее руку своей. – Сейчас ведь канун Рождества.
Она подняла голову, покусывая нижнюю губу и глядя на него.
– Вулф и Хоуп устраивают рождественскую вечеринку в Убежище, в центре сегодня вечером. Много вкусной еды, танцы, выпивка. Он пошевелил бровями. – Хочешь пойти со мной?
– С удовольствием. На ее лице расцвела улыбка. – Я очень этого хочу, Хоук.
Он наклонился, поцеловал ее в макушку и быстро отошел назад.
– Хорошо. Тогда выезжаем в шесть. Оденься потеплее. У меня есть несколько дел на сегодня, и мне кажется, тебе может понравиться, если ты поедешь со мной.
– Что за дела? она наклонила голову, глядя на него с любопытством, из-за которого его тянуло к ней.
– О. Обычные дела. Он пожал плечами и обвил руками ее талию, поднимая ее со столика. – А теперь выходи и дай мне одеться. Когда я выйду, можешь зайти и принять душ, пока я приготовлю нам завтрак.
Он подвел ее к двери, подтолкнул к выходу и закрыл дверь. Он почти запер ее. Сукин сын. Если он не будет осторожен, не будет никакой возможности дать ей время, которое ей нужно, чтобы решить, был ли он тем, кого она хотела.
Это все, что он мог сделать, чтобы удержаться и не поцеловать ее сейчас. Чтобы не наброситься на нее. Железы под его языком были настолько переполнены гормоном, что это причиняло боль. Его член был твердым, как камень, его плоть горела, как только он к ней прикасался.
Время от времени быть членом стаи просто отстойно.
Пока Хоук готовил завтрак, Джессика приняла душ. Стоя под струями теплой воды, она позволила своим рукам путешествовать по ее телу, вспоминая ласки Хоук прошлой ночью.
Он был нежным. Она чувствовала запах его голода в воздухе, но он не сделал ничего, чтобы начать зов самки, хотя она знала, что это то, чего он хочет.
Ни разу его губы не прикоснулись к ее губам, не прошлись по обнаженной коже. Он не поцеловал ее, не лизал ее кожу. А она бы все отдала за это.
Надев джинсы, майку и свитер, Джессика вернулась в спальню, села на кровать и одела толстые теплые носки.
В последние несколько лет, зимы в Колорадо стали особенно холодными. Фут снега уже лежал на земле с прошлой ночи, к следующей ночи обещали еще фут. И это в канун Рождества. Она не праздновала рождество с тех пор, в восемнадцать лет как ушла из дома. Даже до этого, Рождеству чего-то не хватало. Искренности, чистой любви, когда вся семья собирается вместе. Во время своей службы в армии, она проводила праздники в казармах, предпочитая уединение поддельному смеху и бесконечным гуляниям.
Ей было интересно, будет ли Рождество со Стаей лучше? Она была наслышана о радостном праздновании прошедшего рождества. О подарках, которыми обменивались альфа, его самка Хоуп с другими членами стаи.
У Стаи никогда не было рождества, и Хоуп однажды сказала, что отмечать его сейчас значит подтвердить, что они умеют праздновать, смеяться, любить и жить.
Засунув ноги в походные ботинки, она туго их завязала, прежде чем встать и подойти к закрытой двери.
Завтрак с Хоуком был обычным делом, а она не чувствовала больше того гнева, который чувствовала в прошлом году.
Они ели простую еду. Яйца, куча бекона для Хоука, тост и ее кофе. После того, как помыли посуду, он помог ей надеть пальто и они вышли из дома.
Во дворе члены стаи убирали снег. Другие подвешивали дополнительные фонари. В В убежище постоянно что-то происходило, и всегда находились добровольцы.
На территории никогда не было мусора, беспорядка. Стая была намного более порядочной, чем их родственники – люди, и всегда чистоплотнее.
Холодное зимнее утро она провела в своем пальто на теплой подкладке, и если оно ее не согревало, на ее талии была рука Хоука, пока он провожал ее к Ренж Роверу, который завел с помощью дистанционного управления еще из дома.
Помогая ей сесть в вездеход, Хоук закрыл дверь с пассажирской стороны и растянулся возле руля. Она отметила, что на нем не было пальто. Он носил только тонкие кожаные перчатки, джинсы, сапоги и тонкую фланелевую рубашку, под которой была майка.
Стая не мерзнет так сильно, как их родственники – люди, с завистью подумала она.
– Куда мы едем? спросила она, когда он сдал назад, чтобы выехать с подъездной дорожки на главную дорогу, которая вела к Волчьей Стае.
– Я тебе покажу. Он усмехнулся и взял ее за руку.
Джессика смотрела на его пальцы, затянутые в кожу перчатки, смотрела, как он держит ее руку, и удивилась теплу, которое чувствовала через них.
Так не должно быть, подумала она. Спустя год без него, год, проведенный в холодной, скучной маленькой клетке, в которой она не могла видеть его, так не должно было быть. Она не должна была чувствовать все эти эмоции, которые пробегали по ее коже, которые разжигали огонь в тех местах, в которых его не должно было быть.
– Можешь просто сказать мне. Сердце сильно билось в груди, и она не сомневалась, что он чувствует запах ее возбуждения.
– Если я скажу тебе, то это не будет сюрпризом. Он снова улыбнулся своей улыбкой. Изгиб его губ, его глаза наполнились обещанием.
Это напомнило ей о тех днях в Убежище, до нападения, больше года назад, когда он удивлял ее ланчами в маленьком парке за бараком связи, или сладостями, которые дразнили ее вкусовые рецепторы.
Тогда она не понимала, что он ухаживает за ней, а сейчас удивлялась, как она могла этого не видеть.
– Закрой глаза.
На его просьбу она ответила удивленным взглядом.
– Закрыть глаза? ей стало весело. – Зачем?
– Так я смогу продолжить наше путешествие. Он приподнял брови в намеке, перед тем как засмеяться. Этот смех послал темные, эротические импульсы по всему ее телу. – Просто закрой глаза, Джесс. Обещаю, тебе понравится.
Она закрыла глаза. Она подавила желание подглядывать, потому что любила сюрпризы. Всегда.
– Что ты задумал, Хоук? спросила она, почувствовав как они повернули несколько раз. Несколько минут назад она была уверена, где они находятся, но теперь не знала.
– Еще несколько минут – заверил он ее.
Ей показалось, что с закрытыми глазами она слышит больше мелких деталей в его голосе. Он немного нервничал. Наверное, ей показалось – подумала она. Хоук никогда не нервничал. Он всегда был властным и уверенным в себе.
– Я работал над одной вещью в прошлом году. Он прочистил горло и Ренж Ровер начал сбавлять скорость – Пока ты была в заключении, когда у меня было свободное время, у меня была одна вещь, которую я хотел, должен был сделать.
Машина остановилась.
– Хоук? она прошептала его имя, затаив дыхание.
– Еще нет. Он прикоснулся пальцами к ее глазам с величайшей нежностью. – Я знал, что ты моя самка, Джесс. Я знаю, что тебе трудно простить меня за то, что я был в стороне. Я знаю, что ты злилась, и я не виню тебя.
Она уже открыла было рот, чтобы заговорить, но он приложил палец к ее губам.
– Еще минутку, малышка – сказал он. – Это был единственный способ доказать, что ты нас не предавала. Я знал, что ты этого не делала. Я верил в тебя, Джесс, но я знал, что стая никогда тебя не примет, если твоя невиновность не будет доказана.
В этом был смысл. Часть ее даже знала это, и боролась с этой мыслью все те месяцы, которые она была заперта в клетке.
– Я удостоверился, чтобы тебе было удобно.
Ей было удобно. У нее были теплые одеяла, домашняя еда и одежда.
– Чтобы было не слишком скучно.
Журналы, книги, телевизор... Даже больше – альбомы, карандаши и акварель. Джесс любила рисовать, и ей принесли все, что для этого было нужно.
– Я дал всем понять, что я не позволю вынести тебе смертный приговор.
Она не знала этого.
– Несмотря ни на что, я хотел дать тебе больше. Его голос стал еще более мягким. – Можешь открыть глаза, Джесс.
Она открыла. Ее губы приоткрылись в удивлении. Там, на берегу горного озера, на котором она так любила рисовать, стоял домик, который она рисовала так много раз.
Он не был большим. И показным, какой раньше был у ее родителей. Дом в стиле лачуги хорошо сочетался с другими лачугами в лагере, но в нем было несколько заметных отличий.
У него была красная жестяная металлочерепица вместо обычной алюминиевой. Он был немного больше, там было три спальни вместо одной. Для детей, которых она мечтала завести с Хоуком. Она хотела двоих. Мальчика и девочку. Дом был именно таким, как она ему его описывала, таким, как она рисовала его так много раз.
На крыльце была веранда, место для цветов вдоль крыльца, дом был построен между прекрасными дубами и соснами, на берегу озера.
Он захватывал дух. Он был как раз таким, каким она его себе представляла.
– Хоук. Она повернулась к нему, ее губы дрожали от переполнявших ее эмоций.
– Я знал не только то, что ты моя самка, Джессика. Он взял ее лицо в руки, затянутые в перчатках. – Я также знал, что люблю тебя. Я все еще люблю тебя.
Он действительно любил ее. Все, что он делал, каждая жертва, на которую он пошел, доказывала, что он любит ее.
– Я никогда не переставала любить тебя – прошептала она и слезы покатились по ее щекам.
Она наклонилась вперед, приняв решение, о котором никогда не будет сожалеть. Это ведь Хоук. Она принадлежала ему. А он принадлежал ей.
Ее губы прикоснулись к его губам, он обнял ее за плечи, испытывая удивление. Она прикоснулась языком к его губам, но ее пронзил страх. Что, если это не то, чего он хочет? Не то, что он имел ввиду?
Но ведь так должно быть. Она не могла потерять его сейчас. Не могла пропустить этот шанс.
Она провела языком по его губам. Когда они приоткрылись, она повернула голову, контролируя поцелуй, их языки сплелись, и она почувствовала пряно-сладкий вкус страсти и дикого голода.
