Текст книги "Недотрога для одиночки (СИ)"
Автор книги: Лора Бальс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глеб закатил глаза. В моменты раздражения мать всегда включала столбовую дворянку, и это его неизменно выводило из себя, с самого детства.
– Мама, просто не вмешивайся, – повторил он. – Неужели это так сложно?
– Нет, – отозвалась родительница, но судя по непримиримому взгляду, это было только началом.
Уже через мгновение Глеб понял, что не ошибся.
– Сложно видеть, как родной сын превращается в уголовника. И я не о твоих делишках, с этим я давно смирилась. Но вот так топтать жизнь хорошей доброй девочки…
– Ты про эту… Соню?! Она и тебе голову заморочила? Но я не дам делать из меня дурака в собственном доме!..
– Жаль признавать, как матери, но ты, похоже, в самом деле дурак! – обрубила Валентина Григорьевна. – Один раз в жизни привёл домой нормальную девочку, чистую, хорошую, умную, и что?!
– И ничего, – хмыкнул Глеб, категорически не желая вступать в долгие объяснения. – Эта хорошая и всё прочее девочка от остальных шалав отличается только тем, что врёт лучше. И я не собираюсь больше о ней разговаривать. Если хочешь, наймём тебе новую компаньонку, а эта…
– Соня останется здесь, – не терпящим возражений тоном оборвала мать. – А если ты её обидишь, я вернусь к себе домой. Я не собираюсь жить под крышей, где творятся дикости.
Глеб не сразу нашёлся с ответом. Чего-чего, а подобного он не ожидал. С языка уже почти сорвалось напоминание, за чей счёт матушка живёт припеваючи, ни в чём себе не отказывая, но он вовремя осёкся. К сожалению, Валентина Григорьевна – не тот человек, которого можно поставить на место. С неё станется, разобидевшись, на самом деле уехать и зажить на нищенскую пенсию бывшей заведующей музея. Уж этого Глебу не хотелось точно!
– Мы с Соней сейчас уезжаем, – невозмутимо продолжила его мать, почувствовав свою победу. – Она мне нужна на весь день, надеюсь, ты сможешь сам позаботиться об ужине. И надеюсь, тебе хватит времени, чтобы поставить мозги на место, – добавила уже тише, словно говорила сама с собой.
Глава 14
Соня глотала горячий эспрессо, почти не ощущая вкуса. После разыгравшейся в кухне сцены Валентина Григорьевна в приказном порядке увезла её из дома и заставила развлекаться. Ни бродить по бесконечным художественным выставкам, ни сидеть в кафе настроения не было, но всё же это лучше, чем снова остаться один на один с обозлившимся непонятно на что хозяином дома.
Соня так и не поняла, из-за чего он на неё набросился. Придумал какую-то нелепость, вызверился. Всё получилось так неожиданно и необъяснимо, что она даже не испугалась по-настоящему – обида в тот момент затмила все прочие чувства. Она ведь уже ему поверила. Не ждала подвоха, опасности.
Теперь было горько, словно её обманули и предали.
– Мой сын – неплохой человек. Тяжёлый, но неплохой, – заговорила Валентина Григорьевна, тоже без видимого аппетита ковыряя ложечкой десерт.
Соня неопределённо пожала плечами. Обсуждать Молотова с его матерью совершенно не хотелось.
– Больше он тебя не обидит.
Соня снова промолчала, но, видимо, от Валентины Григорьевны не укрылось, что последняя фраза не вызвала у неё особого доверия.
– Тебе действительно не о чем беспокоиться, – настойчиво повторила пожилая женщина. – Я ещё имею определённое влияние на своего сына.
– Спасибо, – пробормотала Соня, решив, что дальше отмалчиваться будет уже невежливо.
– А он тебе совсем не нравится? – Валентина Григорьевна чуть виновато улыбнулась, явно понимая, что вмешивается не в своё дело, но всё же продолжила: – Если забыть о вашей размолвке… Знаешь, мужчины часто бывают нетерпеливы, как дети. Когда не могут чего-то дождаться, взрываются на пустом месте. Нет, я не оправдываю… Но хочу сказать, что категоричность редко приносит пользу. Нельзя ставить на ком-то крест из-за одного гадкого эпизода… У тебя ведь нет любимого человека?
Соня опустила глаза в чашку, потом бросила рассеянный взгляд в окно, напрасно стараясь скрыть смущение. Ничего удивительного в том, что мать старается понять и оправдать своего сына, и, конечно, желает ему счастья. Соня была искренне благодарна ей за утреннюю помощь и не ждала большего, не хотела, чтобы из-за неё семья рассорилась.
Однако, похоже, Валентина Григорьевна неправильно оценила интерес сына к домработнице. В воображении облагородила события, приписала ему что-то большее, чем есть на самом деле. Что ж, Соня не готова её разубеждать. Для этого ведь пришлось бы рассказывать всё с самого начала. Пусть уж Молотов сам разбирается.
– Нет, но… – она замялась, пытаясь подобрать слова, чтобы коротко, без лишних подробностей объяснить Валентине Григорьевне невозможность идеи, которая пришла той в голову.
Однако пожилая женщина поняла её молчание по-своему.
– Ты думаешь, что между вами мало общего? – по-доброму улыбнулась она, не дождавшись Сониного ответа. – В молодости хочется фейерверка, бури чувств, чтобы жить друг без друга казалось невозможно. Но, поверь мне, милая, не всегда именно это нужно для счастья. Спокойная, выращенная временем привязанность часто оказывается куда надёжней и долговечней. Вот, скажем, у моих родителей был очень спокойный, взвешенный брак. Отец был старше мамы на пятнадцать лет. И что? Он её обожал, баловал, заботился! В нашем роду у мужчин хорошая генетика, они долго остаются в отличной форме. А я вот влюбилась до одури по молодости, в отца Глеба, и разбежалась с ним ещё когда ходила беременной. С тех пор всю жизнь одна.
– Больше никого не полюбили? – было неловко задавать настолько личный вопрос, но ведь, в конце концов, не она первая начала; а перевести тему на что-нибудь, кроме её отношений с Молотовым, Соне очень хотелось.
Валентина Григорьевна невесело улыбнулась.
– Не в этом дело. Не захотела приводить в семью чужого для Глеба мужчину. У Глеба характер – сама видишь. Вроде и не горячий, не вспыльчивый – сегодня вот первый раз его таким видела, – а поладить с ним иногда невозможно. Он с детства такой рос. Всё должно быть по его, и никакой мягкости, снисхождения к другим… – женщина осеклась, поняв, что сболтнула лишнего. – Но если он кого-то считает близким человеком, то всё для него сделает. Глеб умеет заботиться о своих, и умеет ценить хорошие отношения, только не сразу это показывает.
– Разве у него есть близкие, кроме вас? – невольно полюбопытствовала Соня.
– Друг есть, – бодро начала Валентина Григорьевна, но сразу же запнулась, явно не вспомнив никого больше. – Разве этого недостаточно? Хороших друзей редко встретишь, чаще всего и есть один-два на всю жизнь. А что до остального… Думаю, есть и моя вина в том, что Глеб до сих пор не стремился построить семью. Понимаешь, у него не было перед глазами примера здоровых отношений, мы всегда жили вдвоём. Да и то часто спорили – у меня-то характер тоже не сахар, уступать, как и он, не люблю, к тому же я всё-таки мать. А ещё я ему как-то сказала, что не с каждым мужчиной можно жить, даже если любишь. Я-то имела в виду бывшего мужа, но теперь думаю, что Глеб принял это и на свой счёт. Знаешь, как это бывает – ляпнешь что-то, а у человека в душе отложится. Он школьником иногда расспрашивал об отце, почему мы разошлись. Я тогда думала, что ещё рано объяснять, выворачивать некрасивые взрослые отношения. Только эту вот фразу обронила, и всё. Теперь понимаю, что зря.
Соня не думала, что хоть когда-нибудь Молотов был настолько впечатлительным, чтобы одна случайная фраза могла оставить след в его душе. Да до такого и захочешь, не достучишься!
К счастью, собеседница сама решила сменить тему. То ли посчитала, что сказала уже достаточно, то ли заметила Сонино настроение и поняла тщетность усилий. Как бы то ни было, разговор плавно перешёл на домашние дела, потом – на приближающиеся праздники.
После кафе Валентина Григорьевна решила ещё пройтись по магазинам, уверяя, что это безотказное успокоительное средство. В итоге в особняк они вернулись поздно вечером.
Машина Молотова уже стояла во дворе, и Соня с надеждой глянула на окна. Обрадовалась, увидев, что ни в гостиной, ни в столовой не горит свет. Однако надежда проскользнуть к себе незамеченной не оправдалась.
Дверь в комнату Молотова была приоткрыта, в коридор падала полоса света – он явно поджидал их возвращения. Стоило ей оказаться напротив, как он окликнул из глубины комнаты, окончательно подтверждая её догадку:
– Соня! Зайди ненадолго… На пару слов.
Она глянула в сторону ушедшей вперёд Валентины Григорьевны, надеясь на поддержку. Однако та, обернувшись, лишь ободряюще ей кивнула – мол, иди и не волнуйся, всё будет хорошо.
Глава 15
За день Глеб выяснил всё, что только можно было, об отношениях девчонки с водителем. Выходило, что она не соврала – не было, по сути, никаких отношений. Тот вообще оказался верным семьянином, за которым со дня свадьбы ни одного грешка не нашлось. Соня – всего лишь подружка жены. Всё, как она и пыталась ему сказать.
Сделанное открытие вызывало неоднозначные чувства. Конечно, хорошо, что девочка оказалась не интриганкой. Но вот собой Глеб был недоволен. Как можно было так глупо, грубо проколоться?! Ничего толком не разузнать и сделать абсолютно неправильные выводы, потом тут же сгоряча принять решение. Никогда прежде такого не случалось, и что же он – теряет хватку? Ладно ещё, сейчас речь идёт о частном деле, но если допустить подобный промах в вопросах бизнеса, это может оказаться чревато немалыми проблемами!
И девочку, получается, зря хотел наказать. Пошёл на поводу у невесть откуда взявшихся эмоций. Но ведь с ним она никогда не вела себя так по-свойски, так легко и свободно, как с этим водителем Володей! Всегда старалась держать дистанцию, сторонилась. А ведь Глеб не сделал ей ничего плохого! Поселил с комфортом, обидчика наказал, даже давить на неё не стал, дал время к себе привыкнуть, пытался постепенно сблизиться. И после этого что он должен был подумать, глядя на неожиданные любезничания сегодня утром? Вот так запросто поверить, что эти двое – всего лишь случайные знакомые?!
Как теперь с ней быть? Наверное, нужно чем-нибудь задобрить. Вряд ли найдётся женщина, которая не перестанет дуться, если притащить ей какую-нибудь побрякушку.
Он хорошо подготовился. К тому времени, как мать с девчонкой вернулись домой, даже накрыл у себя стол. Шампанское, фрукты, конфеты – всё, что любят женщины. Нет, Глеб по-прежнему не собирался поить девчонку до бессознательного состояния, да и вообще не строил на этот вечер особых планов, просто решил, что немного расслабиться ей не помешает.
Соня замялась, услышав предложение зайти. Не сразу показалась на пороге. Он уже предположил, что сейчас придумает какой-нибудь предлог и сбежит. Знает ведь теперь, что в случае его недовольства Валентина Григорьевна её прикроет.
Но девушка шагнула в комнату. Правда, сразу остановилась, явно не намереваясь задерживаться надолго, взглянула вопросительно. Глеб подошёл ближе, плотно закрыл за ней дверь. Соня посторонилась, чтобы не оказаться к нему слишком близко.
– Располагайся, – Глеб кивнул в сторону дивана. – Выпьешь со мной?
– Вы сказали, «на пару слов», – напомнила девчонка, не тронувшись с места.
Что ж. Он и не надеялся, что она вдруг перестанет ерепениться.
– Ладно. Утром я погорячился. Предлагаю забыть и выпить в знак примирения. Или ты предпочтёшь выкурить трубку мира?
Соня и не подумала улыбнуться. Вместо этого в медовых глазах вспыхнула острая, неприкрытая обида. Подбородок дрогнул, словно она с трудом справлялась с эмоциями.
– Погорячились и надо забыть? Вы… вы ведь всё обо мне знаете. И после этого… хотели тоже… И надо просто забыть?! Пока вам в следующий раз не захочется из-за чего-нибудь сорвать злость?
Ну да, нехорошо получилось. Но он ведь уже сам это признал. К тому же ничего всё-таки не произошло, так зачем ныть?
– Я думала, в вас есть что-то великодушное, вы не жестокий, но вот так вот… – с неожиданным надрывом продолжила Соня.
Глеб подошёл к столу, взял заранее приготовленный бархатный футляр и вернулся к девушке.
– Сказал же, действовал сгоряча, больше так не сделаю, можешь не волноваться, – несколько сухо повторил он, желая поскорее завершить не самую приятную сцену. – Держи, это тебе.
Соня рассеянно взглянула на футляр и вовсе не поспешила принять предложенное.
– Что там?
– Посмотри.
Глеб извлёк на свет изящное немассивное колье. Несколько чёрных бриллиантов в обрамлении россыпи более мелких прозрачных, золотая оправа. По его прикидкам, на девушке должно хорошо смотреться. К её типу внешности подходят тёмные камни.
Соня нахмурилась, почему-то не торопясь радоваться и благодарить.
– Зачем это? – наконец натянуто осведомилась она.
Глеб едва не скрипнул зубами. Всё опять шло не по плану, и в этот раз он не видел ни одной причины для подобного поворота. Разве что девчонка решила в отместку всё делать наперекор?
– Подарок, – старательно сохраняя невозмутимость, пояснил он. – Просто так. Это ни к чему тебя не обязывает.
Соня резко захлопнула крышку футляра и протянула обратно ему.
– Заберите. Я не возьму.
Отношения не то что не наладились, а стали ещё напряжённее. Девчонка ушла с таким видом, будто он её оскорбил!
Глеб в одиночку выглотал бутылку шампанского. Не почувствовав никакого эффекта, плеснул в опустевший бокал виски. Однако, подумав, всё же не стал пить. Проходили уже.
Всё равно не поможет. Ни досада не пройдёт, ни Сонины взбрыки понятней не покажутся.
Следующие несколько дней прошли в режиме холодного нейтралитета. Глеб не без удивления заметил, что раньше, оказывается, поведение девчонки ещё нельзя было назвать отстранённым и замкнутым. Теперь всё их общение с её стороны сводилось к лаконичным «да» или «нет». Будто перед ним вышколенная английская экономка! Хорошо хоть «сэр» не добавляет!
Глеб никогда бы раньше не поверил, что может заскучать по бессмысленным вечерним разговорам ни о чём. Но сейчас хоть какого-нибудь взаимодействия с ней ощутимо не хватало. Похоже, он увлёкся игрой под названием «приручи недотрогу» намного сильнее, чем сам предполагал.
И ведь переключиться на что-нибудь другое не получалось! Глеб пытался вести прежний образ жизни, который всегда его вполне устраивал, но… Что-то стало не так. Не сказать, чтобы плохо, но… Пусто? Неинтересно? Похоже на то.
Окончательно он это понял, когда захотел немного расслабиться и зазвал в кабинет очередную стриптизёршу. Ничего, кроме скуки и глухой неудовлетворённости, он не ощутил. Нет, физиология работала как надо. Но больше – ничего. Никакого куража, радости обладания, упоения от власти над податливым, готовым на всё телом.
Заметив его отстранённость, девица удвоила старания. Заелозила на его коленях, изогнулась, пытаясь одновременно потереться грудью о его торс и крепче прижаться бёдрами к паху; томно застонала, пробормотала что-то пошло-восхищённое – будто нечаянно, в приступе страсти. Глеб поморщился.
– Не нужно изображать восторг. Просто работай.
Девица зависла на пару секунд, непонимающе хлопая глазами и усиленно стараясь сообразить, чего он хочет. Потом соскользнула с его колен, зазывно улыбнулась и опустилась перед ним на пол, потянулась к уже расстёгнутой молнии брюк…
Необъяснимое недовольство, направленное непонятно на кого или на что, достигло предела.
– Достаточно. Свободна.
Глеб резко оттолкнул девицу, поправил брюки и отошёл к бару.
Нереализованное возбуждение мешало, но и пользоваться услугами этой заранее согласной на что угодно, безликой девки, чьего имени он даже не помнит и чья внешность сотрётся из памяти, смешается с чертами десятков других, стоит ей только скрыться за дверью, резко расхотелось. Не то. С таким же успехом можно пойти в душ и решить проблему старым простым способом, большой разницы не заметишь.
Может быть, он стареет? Теряет азарт к жизни, разучился получать удовольствия. Пресытился.
– Что-то не так?
Глеб обернулся. Девица переминалась с ноги на ногу, посматривая растерянно и уязвлённо, и не торопилась одеваться.
– Всё так. Я передумал развлекаться.
– Но…
– Выйди из кабинета, если не хочешь вылететь из клуба, – сказал спокойно, не меняя тона, но девица сообразила. Быстро подхватила разбросанные тряпки и наконец выскочила вон.
Глеб поднял со спинки кресла рубашку. Уже собирался накинуть на плечи, но в голове вдруг вспыхнули слова Сони о пятнах косметики. Её полный неподдельного возмущения голос. Странная девочка. То от неё слова не дождёшься, а в момент, когда ей следовало бы побеспокоиться о себе и не злить его ещё больше, вдруг решила высказать претензии.
Он повертел вещь в руках. Недолго поколебавшись, смял и небрежно швырнул в мусорное ведро. Благо, в шкафу всегда был запасной комплект чистой одежды.
А потом снова позвонил другу.
Глеб не привык пускать дела на самотёк, и сейчас твёрдо намеревался решить возникшую проблему. Он по-прежнему хотел получить свою куколку. И раз уж она разобиделась и продолжает дуться, несмотря на его попытку загладить конфликт, нужно создать условия, когда ей хочешь не хочешь придётся проводить с ним побольше времени и вести себя дружелюбно. Лучше всего для этого подходил визит гостей.
– Рад слышать, – поздоровался он, когда на том конце сняли трубку. – Я с предложением. Почему бы тебе с семейством не встретить праздники у меня?
– С чего вдруг? – через несколько секунд удивлённого молчания отозвался Ветров.
Недоумение было понятным. С тех пор, как Феликс оставил дела и переселился с женой к морю, Глеб навещал их каждое лето, а вот семейство Ветровых не побывало в Москве ни разу.
– Соскучился, – хмыкнул Глеб. – Думаю, пусть старшая крестница хоть с горки на санках покатается. У вас ведь снег ещё не выпал?
– Не выпал. Но вряд ли Инга одобрит эту идею. У неё на праздники самая горячая пора, она не согласится оставить кафе без присмотра.
– А ты вообще ещё что-нибудь в семье решаешь, или твоя принцесса окончательно зарвалась? – осведомился Глеб.
– Что случилось-то? – ответил Ветров вопросом на вопрос.
Теперь настала его очередь молчать, раздумывая. Сказать как есть, что весь сыр-бор из-за девчонки? Вот друг повеселится! Самому и то смешно, до чего дожил.
– Мать заскучала, – наконец нашёл он благовидный предлог. – Хандрит последнее время. А вы ей, как родные, и детей она твоих любит. Вот и думаю – встряхнулась бы, и вы вспомните настоящую зиму.
Глава 16
Соня впервые за время работы в доме Молотова выбралась в город одна. Ну, как одна – в компании водителя и по совместительству охранника.
Сначала Соня опешила, узнав, что тот намеревается ходить за ней по пятам. Одно дело, когда рядом была Валентина Григорьевна – в этих случаях всё выглядело логично. Конечно, Молотов дорожил матерью и не мог не позаботиться о её безопасности. Особенно с учётом того, что других родственников у него нет, и пожелай кто-нибудь ему навредить, Валентина Григорьевна с большой вероятностью оказалась бы первой мишенью.
Но её-то от кого охранять?! Зачем? Она всего лишь прислуга. Домработница или компаньонка – как ни назови, а всё равно не из числа близких, вряд ли кому-то придёт в голову через неё подбираться к Молотову. Этак каждого его сотрудника можно считать в зоне риска!
Соня попыталась объяснить всё это приставленному к ней немногословному, сосредоточенно-хмурому мужчине. Предположила, что тот неверно понял распоряжение, или не все нюансы были оговорены. Однако любые доводы разбивались о невозмутимое:
– Я выполняю распоряжение Глеба Юрьевича. Если вы с чем-то не согласны, можете ему позвонить. Но лучше не беспокойтесь, София Витальевна, я вам совсем не помешаю. Если хотите, вы меня даже не заметите.
Она всё же позвонила. Решила, что это будет менее неловко, чем целый день обременять собой постороннего человека. Однако вместо ожидаемого признания накладки услышала лишь сухое предложение сменить охранника, если этот её чем-то не устраивает.
– Нет-нет, всё хорошо, – поспешила уверить она, окончательно растерявшись. – Просто это лишнее…
– Лялька… Соня, давай ты не станешь решать, что лишнее, а что нет, – нетерпеливо оборвал Молотов. – Тебе ведь никто не мешает развлекаться, так в чём проблема вообще?
Если следовать его логике, проблемы действительно не было. А объяснять, что ей неудобно разгуливать по городу и заниматься своими делами, зная, что постороннему человеку приходится из-за неё зря тратить время, было бы по меньшей мере бессмысленно. Молотова вряд ли занимают подобные тонкости.
– Я постараюсь недолго, – пообещала Соня охраннику, завершив разговор.
Тот лишь флегматично пожал плечами.
– Не беспокойтесь, София Витальевна, – повторил он. – Это моя работа.
Соня вздохнула. На самом деле её волновала не только чрезмерная забота об её персоне.
Она сказала и Валентине Григорьевне, и Молотову, что хочет пройтись по магазинам – запастись сувенирами, которые могут пригодиться в качестве новогодних подарков. Это действительно было так, но у Сони имелись и другие планы, о которых она предпочла не распространяться. Нет, ничего предосудительного, но каким-то шестым чувством она догадывалась, что если Молотов узнает, то не одобрит совершенно. Да и сопровождающий в задуманном деле ей был не нужен.
Соня хотела встретиться с матерью. Они не виделись уже несколько лет – с того самого дня, как Соня убежала из дома, вместо объяснений и прощания оставив только лаконичную записку с просьбой её не искать. Дело было не в обиде – она никогда, даже в самые горькие минуты ни в чём не винила мать.
И всё же до сих пор духа не хватало снова приблизиться к прошлому. Мама ведь не поверила ей раньше, и Соня не была уверена, что спустя время встреча пройдёт мирно. А ещё очень боялась случайно столкнуться с Тимуром.
Теперь этот страх исчез. А вот тоска по единственному родному человеку всё сильнее давала о себе знать. Наверное, приближение праздников так подействовало. Прежние годы Соня в праздничные дни всегда оставалась одна и потому всеобщая эйфория и ожидание чуда проходили мимо неё. Сейчас же она вдруг оказалась в центре предновогодней суматохи. Молотовы ожидали гостей, она должна была присоединиться к торжеству. Соня невольно вовлеклась в царящее вокруг оживление, но всё чаще вспоминала собственную семью. Точнее, то, что от неё осталось.
И вот наконец решилась. С утра позвонила в больницу, где работала её мать, и убедилась, что та сегодня как раз дежурит…
Несколько часов пролетели незаметно. Она приобрела всё, что хотела, незаметно для себя оставив в торговом центре почти месячную зарплату. Соня надеялась, что охраннику всё же надоест изображать её тень, и он согласится подождать где-нибудь в кафе или в машине. Тогда у неё был бы шанс ненадолго ускользнуть.
Однако тот оказался ответственным донельзя. Следовал за ней, ни взглядом, ни вздохом не проявляя скуки или нетерпения. На осторожное предложение отдохнуть отозвался коротко, но твёрдо: «Не положено».
После пары неудачных попыток Соня отчаялась избавиться от сопровождающего. Оставалось только попросить прямо.
– Мы можем ненадолго заехать ещё в одно место? – издалека начала она.
– Разумеется, София Витальевна, – невозмутимо отозвался охранник, но, когда она назвала адрес больницы, взглянул уже с тенью обеспокоенности. – Что-то случилось? Вам лучше обратиться в другую клинику. У Глеба Юрьевича есть проверенный семейный врач и…
– Всё в порядке, мне всего лишь нужно кое-кого навестить, – призналась Соня.
На лице охранника отразилось сомнение. У него явно не было инструкций на подобный случай. Однако, поразмыслив, он не стал спорить.
Соня не без внутреннего волнения поднялась на нужный этаж. У входа в отделение кардиологии замедлила шаг, собираясь с духом.
На посту сидела незнакомая медсестра. Она сосредоточенно что-то писала и не проявила ни малейшего интереса к посетителям. Соня откашлялась, привлекая внимание.
– Извините… Где мне найти Галину Лапину?
Она наконец удостоилась взгляда. Правда, не самого дружелюбного.
– Вам зачем?
– По личному вопросу… Я её дочь. Лапина Соня.
Теперь глаза медсестры засветились узнаванием и любопытством, будто они были хорошо знакомы и давно не виделись. Соня подавила вздох, поняв, что о ней здесь наверняка немало судачили в своё время.
– Сонька?! – по-свойски воскликнула женщина, выйдя из-за стола. – Ну ничего себе! Какая стала-то, а! Прям фифа. На фотографиях совсем другая. Видно, хорошо устроилась. А про мать забыла! Она, между прочим…
– Я могу с ней поговорить? – настойчиво повторила Соня, не собираясь выслушивать от незнакомой особы сплетни о себе самой.
– Да сейчас она подойдёт, – отмахнулась женщина. – Уколы ставит.
Тут дверь одной из палат распахнулась, и собеседница завопила на весь коридор, так что стоящая рядом Соня подпрыгнула от неожиданности.
– Галка! Иди сюда! Тут доча твоя пришла!
Мать обернулась. Все заранее заготовленные фразы выскочили из головы. Соня молча шагнула навстречу, и тогда мама вдруг резко сорвалась с места, выпустив всё, что держала в руках, в один миг оказалась рядом.
– Сонюшка! Доченька, Сонюшка… Ты вернулась… Господи, как я переживала! Ушла, ничего не объяснила, я чуть с ума не сошла! Каждый вечер только и думала, где ты, может, что случилось… Сонюшка…
– Ладно, мам, – Соня неловко погладила мать по спине, успокаивая, и выбралась из объятий. – Хватит. Ты ведь знаешь, из-за чего я ушла. И если бы всерьёз за меня переживала, то разыскала бы – я жила под своим именем, работала официально… Я пришла не для того, чтобы объясняться. Просто соскучилась.
– Конечно. Конечно, Сонюшка. А я как… Чуть с ума не сошла…
Соня оглянулась, с досадой замечая, что встретившая её на посту медсестра с нескрываемым жадным любопытством прислушивается к каждому слову.
– Мы можем поговорить где-нибудь… не здесь?
– Конечно, конечно, – быстро закивала мать, перехватив её взгляд. – Пойдём в сестринскую, ты не против? Я чайку заварю.
К счастью, хотя бы охранник без долгих споров согласился подождать в коридоре. Вот настырная коллега матери заглядывала в кабинет едва ли не каждую минуту, сначала выдумывая для этого нелепые предлоги, а потом и просто так.
Соня вежливо прихлёбывала пакетированный чай, стараясь не морщится от неприятного привкуса хлорки, и молча слушала мать. Та то и дело задавала какие-то вопросы, просила Соню рассказать о её жизни, но тут же перебивала, продолжала говорить сама, перескакивая с одного на другое.
Соня вдруг поняла, что она просто боится. Знает теперь всё о своём муже, знает, что Соня не обманывала, и боится. Не знает, как вести себя с дочерью.
Первоначальное отчуждение вытеснилось острой жалостью. Соня встала, потянулась к матери и обняла уже сама – порывисто, искренне.
– У меня всё замечательно, – проговорила уверенно, разом закрывая все вопросы, избавляя родительницу от чувства вины. – Ты сама как? Выглядишь усталой.
– Да… – женщина улыбнулась почему-то с оттенком вины. – Приходится брать дополнительные дежурства. Ты наверное не знаешь, у нас несчастье… К Тимуру брат приехал, поддержать…
– Брат приехал – это, конечно, несчастье, – не удержалась от смешка Соня. –Только не понимаю, при чём тут твои дополнительные дежурства?
– Ну как… – мать окончательно растерялась, отвела глаза и принялась теребить пуговицу. – Это же расходы. Гость в доме… Тем более он не один, с семьёй. А Тимур стал таким требовательным, чуть что, сразу скандалит. Знаешь, я его даже боюсь…
– Мама, он калека! – Соня всё-таки вышла из себя, хотя вовсе не собиралась диктовать матери, как той жить. – Он теперь во всём от тебя зависит, и ты не можешь поставить его на место?! Гони в шею этого брата, а лучше и Тимура вместе с ним… – она осеклась, перехватив потрясённый, шокированный материнский взгляд.
– Ты… всё знаешь? – недоверчиво пролепетала женщина. – Но как же… Тимур после больницы кричал, что это из-за тебя его… всё случилось. Это правда, Соня?
Девушка неприязненно хмыкнула.
– Думаю, всё случилось из-за него самого.
Мама поняла правильно. Побледнела, неосознанно отступила на шаг.
– Но как же… – потерянно повторила она. – Сонюшка, ты что, связалась с каким-то бандитом? С преступником?!
В первое мгновение захотелось оправдаться, что-то объяснить, но Соня быстро взяла себя в руки. Она ведь не чувствовала себя виноватой. И уж точно ни о чём не сожалела.
Соня прямо посмотрела матери в глаза.
– А ты?
Галина вздрогнула, как от удара.
– Нет-нет, я же ничего такого… Я просто за тебя боюсь. Знаешь, если человек способен на преступление, от него всего можно ожидать. Потом захочешь уйти, а не получится. Ещё хорошо, если жива останешься.
– Да ты «оптимистка», мам, – засмеялась Соня, но тут же посерьёзнела. – Или ты о себе, а? Ты хочешь развестись?
Мать замотала головой – торопливо, почти испуганно.
– Нет, что ты, как я могу! Тимур в таком состоянии… И смысл? Квартира ведь общая, он прописан. И разменять не даст! Его родственники…
Соня машинально кивнула, не вслушиваясь в дальнейшие объяснения. Мама, как и прежде, предпочитала приспосабливаться к ситуации. Идти по пути наименьшего сопротивления. На что-то закрыть глаза, с чем-то смириться – и всё из страха, что может быть хуже.
Соня неожиданно для себя увидела их словно со стороны. Она всегда казалась себе сильнее матери. Но… разве они не похожи на самом деле? Разве она ведёт себя иначе? Да, один раз в жизни она оказалась способной на решительный шаг. Но теперь тоже плывёт по течению. Бездумно бредёт по краю жизни, не решаясь окунуться в неё с головой, и надеется, что все спорные моменты разрешатся сами по себе.
Открытие было не из приятных. Сейчас, глядя на мать, Соня совсем не хотела быть на неё похожей. И точно не хотела прожить похожую жизнь.
Посидев ещё немного, она засобиралась. Мама снова бросилась её обнимать, сбивчиво запричитала.
– Ты только не пропадай больше, хорошо? Сонюшка, мне бы знать, что у тебя всё нормально, и больше ничего не надо! Только… Ты домой не приходи, ладно? Сюда лучше. И звони. Номер-то свой дашь?.. Прости меня, Сонюшка! Пожалуйста, прости! Я так виновата…
Соня молча кивала, обнимая ту в ответ. Знала, что если скажет хоть слово, то не выдержит, расплачется вслед за родительницей.
Потом, прощаясь ещё раз уже в холле больницы, куда мать вышла её проводить, Соня, поддавшись внезапному порыву, бросилась к банкомату. Без раздумий сняла значительную часть своих накоплений, протянула заплаканной, измождённой женщине.
– Возьми. Откажись от дополнительной нагрузки, ладно? Тебе надо отдыхать. И вообще, возьми отпуск и съезди куда-нибудь… да хоть в ближайший санаторий! Хорошо, мам? Только дома деньги не держи, положи на счёт. И звони, если что-нибудь понадобится. Любая помощь.
Та закивала и одновременно принялась махать руками, отказываясь от денег. Соня настояла. Наконец распрощалась уже окончательно и не без облегчения вышла на улицу.
