Текст книги "Недотрога для одиночки (СИ)"
Автор книги: Лора Бальс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 10
Соня вознамерилась избегать хозяина дома. Позиция страуса не могла решить проблему, и Соня сама это понимала, но и ничего другого придумать не получалось. Точнее, не получалось на что-нибудь решиться.
Вот что она может? В очередной раз завести разговор об увольнении? Бессмысленно. Молотов прекрасно знает её позицию, но вот интересует его только своя.
Удрать отсюда? Спешно переехать куда-нибудь в другой город? Её трудовая книжка у Молотова, значит, придётся снова устраиваться в самую простенькую и непрезентабельную забегаловку – куда её ещё возьмут без официально подтверждённого опыта работы?
Снова вертеться, как белка в колесе, за сущие копейки? Терпеть хамство посетителей и понукания руководства? Нет, ей не привыкать, и если другого способа избежать посягательств Молотова нет, то Соня готова и к такому. Но…
Но ведь вчера ничего не случилось. Молотов жутко её перепугал, однако же в конце концов повёл себя по-человечески. Как и тогда в клубе… Может, он всё же неплохой человек, просто не привык получать отказы и потому не сразу её правильно понял? А теперь ей больше ничего не грозит, и будет напрасной глупостью бежать и усложнять себе жизнь.
Однако один раз она ведь уже понадеялась на лучшее, и это едва не закончилось плохо…
В подобных метаниях Соня провела целый день.
Утром ей удалось избежать встречи с хозяином дома. Она специально встала ни свет ни заря, чтобы приготовить завтрак до того, как он проснётся. И, выполнив свои обязанности, просто сбежала к себе.
Соня надеялась, что вечером получится сделать так же. Приготовить ужин, наоборот, заранее, пока Молотова ещё нет дома, и опять-таки скрыться в комнате. И если всё удастся, придерживаться такого распорядка каждый день. Может, если не попадаться ему на глаза, он и не вспомнит о своём интересе.
Однако с ужином было сложнее. Если Молотов ещё может съесть кашу из микроволновки, то с мясом такое точно не пройдёт. Никакого разогрева, только свежеприготовленное.
Значит, со временем нужно было рассчитать очень точно. С волнением поглядывая на часы, Соня натёрла мясо специями, сбрызнула лимонным соком. Невольно поморщилась, подумав о вкусовых пристрастиях хозяина дома. Ладно ещё овощи на пару – безвкусно, на её взгляд, зато, наверное, полезно. Но стейк средней прожарки! Если попросту – кусок абсолютно недожаренного мяса. По крайней мере, Соня назвала бы это именно так. Хорошо хоть совсем сырое не ест…
Впрочем, ей то что за дело? Мысленно одёрнув себя, Соня снова взглянула на часы. Молотов должен был приехать минут через двадцать.
По телевизору, включенному для фона, закончилась какая-то музыкальная передача и начались новости. Краем уха Соня уловила сообщение о дорожном происшествии с участием туристического автобуса, потом – об ограблении какого-то ювелирного салона. Она уже потянулась к пульту, чтобы переключить на что-нибудь более жизнеутверждающее, но так и замерла с протянутой рукой.
Кадр сменился, и теперь на экране отобразился безликий, но всё равно хорошо знакомый ей дворик, машина скорой помощи, носилки… И человек на них. Искажённое страданием, окровавленное, перекошенное лицо. Мучительно знакомое. Ненавистное. На пару мгновений пострадавшего показали на весь экран, так что ошибиться было невозможно.
– В одном из окраинных районов столицы… в разгар рабочего дня… прямо во дворе дома… с особой жестокостью… состояние стабильно-тяжёлое… личности нападавших пока не удалось установить… – сознание выхватывало отдельные слова диктора, доносившиеся как сквозь вату.
Соня отшатнулась от телевизора, словно её могло вдруг затянуть в экран. Наощупь нашла стул, но вместо того чтобы сесть лишь оперлась на спинку, продолжая зачарованно смотреть на уже давно сменившуюся картинку.
Мысли смешивались, метались в голове, вытесняя друг друга и наваливаясь разом, так что не получалось надолго уцепиться ни за одну.
Она этого не хотела! Никогда не желала зла и не думала о мести. Но… Но сейчас, при виде растерзанного, едва ли не умирающего отчима, её врага и её самого жуткого кошмара, Соня ощутила что-то странное, прежде незнакомое. Что-то, что наверняка не должны чувствовать добрые, гуманные, психически адекватные люди.
Нет, это не было радостью или злорадством. И у неё даже ни на миг не промелькнуло мысли о справедливости и заслуженном возмездии. Просто вдруг стало легче дышать. Словно она годы провела в каком-то вакууме и только сейчас смогла вздохнуть полной грудью. Словно блуждала в лабиринтах тяжёлого сна, и вот теперь кошмар развеялся…
Да, Соня почему-то была уверена, что чудовище, до сих пор иногда возвращавшееся к ней в сновидениях, больше не явится. Оно стало жалким и слабым, бессильным. А то, что больше не пугает в реальности, не может терзать и во сне.
Теперь она сможет открыто смотреть на мир. Не прятать глаза от прохожих из страха увидеть в толпе лицо мучителя. Не ёжиться под чужими взглядами из-за иррационального опасения, что кому-то известно о её несчастье и она снова услышит, что виновата сама. Теперь она по-настоящему свободна от прошлого.
Но неужели некоторую боль действительно можно смыть только кровью? Кровью врага и мучителя?
Соня раньше не подозревала, что чьи-то – пусть даже виновника её страданий – мучения могут принести ей покой. Но сейчас она точно знала, что если бы вдруг у неё появилась возможность повернуть время вспять и избавить отчима от беды, она бы пальцем не шевельнула.
Собственные чувства пугали. Это ведь всё… неправильно?
– Мясо передержала, – послышался за спиной спокойный ровный голос. – И это мягко говоря…
Она вздрогнула, резко обернулась. Молотов невозмутимо хозяйничал у плиты – выключил конфорку, снял сковороду с горячей поверхности. Подняв крышку, с сомнением посмотрел на содержимое, даже перевернул щипцами. Поморщился и, коротко вздохнув, опрокинул всё в мусорное ведро.
Чёрт, она ведь совсем забыла про эти несчастные стейки! И даже запаха гари не услышала… Это сколько же она простояла, как соляной столб, перед телевизором, что мясо не просто нормально прожарилось, но и подгорело?!
Мало того, что не успела скрыться у себя в комнате, как собиралась, так ещё и испортила ужин. Наверняка Молотов сейчас разозлится и… Соне даже думать не хотелось, как он может на ней отыграться.
– Простите… – она наконец опомнилась, попыталась стряхнуть оцепенение, хотя мысли всё равно продолжали крутиться вокруг ошарашивающего, неожиданного, жуткого события. – В холодильнике ещё есть размороженное… Я сейчас! Я снова сделаю, это очень быстро, надо совсем немного подождать… Простите…
– Делай, – без видимого раздражения кивнул Молотов. – И заканчивай причитать так, будто произошла катастрофа. Я подожду.
Обыденный тон подействовал, как холодный душ. Она наконец вернулась в реальность, смогла сосредоточиться. Вот только Молотов, похоже, намеревался ждать прямо на кухне. Устроился за столом, не сводя с неё взгляда. Это немало выбивало из колеи.
Вдруг Соню пронзила догадка. В памяти всплыл вчерашний разговор, расспросы Молотова, и затем – сегодняшнее происшествие. Это ведь не могло быть случайностью? Точнее, могло, но…
– Спрашивай, – неожиданно произнёс Молотов.
Соня растерянно моргнула. О чём он? Разве она начинала что-то говорить?
– У тебя на лице написано, что ты хочешь о чём-то узнать. Спрашивай.
– Вы… – она запнулась, не зная, как сформулировать. – Вы были… в квартире моих родителей?
– А, – Молотов бросил короткий взгляд в сторону работающего телевизора, потом на плиту и снова остановился на ней. – Вот оно что. Уже успели. Какое, однако, примечательное оказалось событие, надо же… Да, это я там был.
Соня поспешно отвернулась к плите, с усиленным вниманием занялась стейками. Нет, она не была потрясена признанием – сама ведь заподозрила такой вариант, хотя и не могла найти ему никакого разумного объяснения. Но она лишь в последний момент спохватилась и прикусила язык, чтобы не выпалить в ответ «Спасибо»…
Но за такое ведь не благодарят! Это ненормально и тоже совершенно неправильно. Аморально!
И всё же что-то сказать было нужно. Соня не знала, ждёт ли Молотов от неё каких-то фраз, но самой было неуютно молчать, чувствуя, как он неотрывно за ней наблюдает.
– Вы… У вас не будет неприятностей?
Он улыбнулся. Искренне, как-то весело… и одобрительно. Словно до этого оценивал её реакцию, и та ему понравилась.
– Не будет. И у тебя не будет. Можешь не беспокоиться.
Соня кивнула, не желая больше развивать тему. Странно, но тревога и неловкость, неизменно терзавшие её в присутствии хозяина дома, на время отступили. Впрочем, лишь до тех пор, пока он не поднялся с места, оказываясь у неё за спиной.
Инстинкты сработали быстрее разума. Молотов поднял руку, и Соня отшатнулась, торопливо отступила в сторону. И только потом поняла, что он всего лишь тянулся к шкафчику с посудой.
– Раз уж я здесь и должен ждать, то помогу накрыть на стол, – спокойно прокомментировал он свои действия. Конечно же, её манёвр не мог остаться незамеченным.
Однако вместо того чтобы продолжить поиск посуды, мужчина повернулся к ней. Соня непроизвольно отступила и остановилась только когда наткнулась на стол. Он остановился в одном небольшом шаге от неё. Слишком близко, но хотя бы пути к отступлению не блокировал.
– Соня, если я пообещаю, что ничего с тобой не сделаю без твоего желания, ты перестанешь от меня шарахаться?
Вопрос был неожиданным. Настолько, что Соня сначала задумалась, правильно ли она поняла. А потом испугалась, что это какая-то игра, притворство или ловушка.
Молотов ждал. Изучал её снова потемневшим – как вчера – взглядом, и молчал.
Соня внезапно подумала, что от его манеры смотреть не становится противно. Не по себе – это да, но не противно. Легко было догадаться, о чём он сейчас думает, но тем не менее взгляд не становился масляным, сальным. Не было ощущения, что от него на коже остаются незримые, но ядовитые следы, склизкие, будто по ней улитка проползла. Не хотелось отряхнуться.
В глазах Молотова бушевал жар. Неприкрытый голод и любование. Такое, что даже всё понимая, невозможно было хотя бы на мгновение не почувствовать себя бесценным сокровищем, предназначенным не для минутной утехи, а являющимся заветной мечтой.
Соня прерывисто вздохнула, наряду с испугом ощутив странное, незнакомое волнение. Нить диалога совершенно выскочила из головы. Кажется, кто-то из них что-то спрашивал, и теперь она должна была или ответить, или получить ответ.
Прикосновение – лёгкое, осторожное, но всё же чужое прикосновение – отрезвило. Напряжение, постоянное ожидание подвоха и опасности вернулось. Молотов провёл рукой по её скуле, заправил за ухо выбившуюся прядь, задержал ладонь на щеке… Соня резко вспомнила, о чём же шла речь.
– Вы же только что обещали…
– Разве? – он чуть улыбнулся, но позволил ей отстраниться. – Я только задал вопрос. А ты так и не ответила.
– Я… Да, хорошо, – без особой уверенности пробормотала она, мысленно всё же не отказываясь от намерения по возможности держаться от хозяина дома подальше. – Я постараюсь.
– Тогда считай, договорились. А мясо снова передержала.
Соня раздосадованно охнула, но Молотов только махнул рукой.
– В этот раз не страшно. Сойдёт.
Глава 11
Девчонка никак не шла из головы. Наверное, это и называют синдромом незавершённого действия. Вот если бы он сразу получил, что хотел, уже наверняка и не вспомнил бы эту куколку. А так… Чёрт знает что!
Самое отвратительное, что Глеб до сих пор не мог определиться, как быть дальше. Девочка уже почти месяц жила в его доме, а он до сих пор и не заполучил её к себе в постель, и не отказался окончательно от этой идеи.
Точнее, хотел было отказаться. Решил, пусть остаётся в том качестве, которое он ей официально и озвучил с самого начала. Но…
Стоило только принять решение, как девчонка изменилась. Перестала дичиться, как поначалу, перестала от него прятаться. То ли общая тайна сблизила, то ли его обещание. Как бы то ни было, она стала гораздо спокойнее. Свободней. Беззаботней.
Не замирала затравленно, если они вдруг ненадолго оставались наедине. Не отказывалась от ужинов и завтраков, лишь бы с ним не пересечься. Иногда даже улыбалась в ответ на шутки, а в присутствии его матушки и вовсе успокаивалась и свободно поддерживала разговор.
Это сработало как сигнал. Как призыв не отступать. Глеб знал, что она не подразумевает ничего подобного, но разве можно было устоять, когда кампания вдруг перестала выглядеть безнадёжной?
Впервые он действовал, не зная заранее, чем всё закончится. И даже не находя внятного логичного объяснения, почему его так переклинило. Синдром незавершённого действия – это, конечно, довод. Но ведь он взрослый уравновешенный человек с более чем устойчивой психикой!
Даже в юности, даже в беспокойном подростковом возрасте Глеб не знавал серьёзных эмоциональных волнений. В то время, когда у одноклассников начались первые влюблённости, свидания и страдания, Глеб называл вещи своими именами и отдавал себе отчёт, чего на самом деле хочет. Бушующие гормоны не заставили его обманываться и играть в любовь.
Его первой партнёршей стала соседка по лестничной клетке. Бойкая и жадная до удовольствий тридцатилетняя разведёнка. Говорливая, немного вульгарная и слишком активная во всех смыслах. Она была чуть полноватой, но крепкой и упругой, как спелый персик, с ухоженной гладкой кожей, смазливыми чертами лица и густой копной мелко завитых каштановых кудряшек. Глебу нравилась её внешность и не нравился характер. Однако последнее не имело особого значения – он ведь не жить с ней собирался.
Несмотря на некоторые недостатки, у неё было множество несомненных плюсов. Например, её не нужно было месяцами выгуливать по паркам и концертам, держаться за ручку и врать о чувствах, чтобы получить доступ к телу. Глебу хватило нескольких дежурных комплиментов и нагловатых намёков, и соседка сама зазвала его к себе, якобы для того чтобы помочь с перестановкой.
После этого они стали встречаться регулярно, уже не придумывая никаких невинных предлогов. Необременительная и приятная для обоих связь продолжалась почти год, пока Глеба не призвали в армию.
Вернувшись, он узнал, что соседка снова вышла замуж. Сначала немного огорчился, всё-таки удобно было иметь под боком всегда доступную женщину. Но быстро сообразил, что обстоятельства переменились. Он уже не был неопытным и малообеспеченным юнцом, которому нечего предложить взамен на услугу, кроме самого себя.
Появились новые полезные знакомства, появился неплохой заработок, и найти девушку на ночь стало не проблемой. А уж когда он стал начальником службы безопасности, а потом практически совладельцем сети подпольных ночных клубов, подобные вопросы вообще стали решаться по щелчку пальцев.
И вот теперь Глеб впервые задумался о том, было ли хоть кому-то из его любовниц с ним по-настоящему хорошо. Или каждая лишь отрабатывала деньги или отбывала трудовую повинность?
Надоедливые и, главное, абсолютно бесполезные размышления уже начинали мешать. С тех пор, как в его жизни появилась эта куколка-недотрога, даже расслабиться нормально не получалось. Мысли возвращались к ней в самые неподходящие моменты.
Глеб пытался её приручить. Приучить к себе постепенно, исподволь. Не упускал случая прикоснуться – будто случайно, ненароком. Тронуть запястье, принимая тарелку у неё из рук; чуть придержать за талию, проходя мимо – чтобы не столкнуться; поправить волосы, когда у неё чем-то заняты руки; «снять соринку» с плеча… Глеб старался говорить что-то приятное, хотя сам понимал, что получается наверняка коряво и натянуто – не привык он делать комплименты.
Поначалу Соня заметно волновалась, настораживалась при его появлении и посматривала с подозрением, ожиданием подвоха. Но со временем успокоилась. Похоже, действительно привыкла.
Однажды он просто прошёл мимо, не притормозив рядом, и вдруг поймал брошенный ему вслед удивлённый Сонин взгляд. Конечно, это была машинальная реакция. Но разве это не знак, что она уже подсознательно ждёт его, что готова к большему?
Глеб вернулся, в несколько шагов оказался рядом и обнял её, уже не притворяясь, будто это невинный дружеский жест, за которым ничего не стоит. Через тонкий трикотаж домашнего платья огладил плечи, легонько сжал талию… Старался не спешить, сдерживаться, чтобы девочка снова не испугалась. Однако она всё равно отпрянула, торопливо вывернулась из его объятий.
– Глеб Юрьевич! Вы… Вы же обещали… Я думала, вы поняли… Вы…
Глеб смотрел на раскрасневшуюся, взволнованную девчонку, и даже не сразу понял, что она лепечет. В её взгляде не было прежнего страха, но читалось что-то похожее на… обиду? За что ей, чёрт возьми, на него обижаться?! Это он сейчас чувствует себя обманутым! Обхаживал её почти месяц напролёт, с обычной девицей носился, как с царевной – и всё напрасно?!
Умом Глеб понимал, что девчонка ни при чём, он сам принял желаемое за действительное, но злость от этого только усиливалась.
– Что я должен понять? – он перехватил Соню за запястье, не позволяя уйти. – Объясни мне, ляль… – нет, это обращение ей всё-таки совсем не шло. Даже в раздражении не хотелось теперь её так называть. – Объясни, Соня. Я тебе по какой-то причине не подхожу, или ты решила вообще никого никогда к себе не подпускать?!
Соня осторожно шевельнула рукой, стараясь высвободиться из его хватки. Заметив в лице девушки зарождающуюся тревогу, он отпустил. Как бы то ни было, возвращать её в состояние запуганного зверька Глеб точно не хотел.
– Никогда и никого, – твёрдо проговорила она, почувствовав свободу. – Я думала, это и так ясно, после всего, что вы узнали…
Глеб опешил. На самом деле он вовсе не допускал такого варианта. Спросил, желая немного надавить на девчонку, заставить задуматься, что он не такой уж плохой вариант. Ничем не хуже многих других, и девочке есть за что быть ему благодарной.
Если бы не он, бегала бы до сих пор с подносами и дрожала от каждой пьяной шутки. А теперь живёт, как королевна. Всего-то обязанностей – еды наготовить и сопровождать его матушку по всяким театрам-музеям, когда той изредка захочется выйти в свет. При этом неплохо приодета, в тепле, в безопасности.
Но против того, что она, оказывается, вбила себе в голову, всё это не аргумент, даже ему понятно.
– Но это же бред, Соня! Нельзя отказаться от нормальной жизни только потому, что тебе когда-то не повезло!..
– «Когда-то не повезло» – это когда кошелёк в метро теряют, – тихо произнесла Соня. – А не когда… И у меня нормальная жизнь. Мне нравится.
Она опять на него не смотрела, но теперь Глеб не понимал, смятение это или просто признак того, что разговор ей неприятен. Или даже не разговор, а он сам.
– Значит, нравится? – с трудом переборов желание хорошенько встряхнуть упрямую девчонку, повторил Глеб. – Всё устраивает?
Она сдвинула брови, будто даже в этом простом вопросе видела ловушку.
– Да, – прозвучало не очень уверенно, почти вопросительно, и девчонка тут же уточнила: – Ну, пока вы не начинаете эти ваши… разговоры.
– А без них всё хорошо? – Глеб никак не мог успокоиться. – Слушай, даже непорочные весталки оставляли за собой право выйти замуж, когда закончится срок их жреческой службы. Это естественное желание – быть с кем-то!
Соня равнодушно пожала плечами.
– Значит, я неестественна. Но, кажется, на моей работе это никак не сказывается, – выделив слово «работа», парировала она. – Или вас что-то не устраивает?
Более чем ясный намёк, что в свои личные дела она никого впускать не намерена. Глеб не сомневался, что если сейчас продолжит диалог, то следующей репликой девчонки будет очередное предложение её уволить.
– Ну что ты! – хмыкнул он, насмехаясь скорее над самим собой. – Я в полном восторге!
Ответа дожидаться не стал.
Вечер продолжился, как обычно. Он поехал в клуб, выискал среди привычной массы новенькую, ещё неопробованную девочку. И ведь всё было неплохо. Она была в меру робкой, потом – страстной. Игра это или нет, сценарий Глебу нравился. И если девица притворялась, это не было очевидно. Сработано качественно. Прежде он остался бы доволен, под хорошее настроение даже распорядился бы оставить девице самые выгодные номера в вечернем шоу.
Но сегодня привычного удовлетворения не было. Он никак не мог избавиться от мыслей о Соне, о постигшем его поражении, и это сбивало, мешало наслаждаться настоящим и злило.
Глеб не без тени зависти вспомнил единственного друга. Вот уж кто умел налаживать отношения! У Глеба всегда всё было просто: или друзья, или враги. Без полутонов. А Ветров дипломатничал, всегда до последнего старался навести мосты, и только в крайней ситуации давал отмашку Глебу – мол, ничего не вышло, действуй, как знаешь.
И с женщинами тот, конечно, умел находить общий язык. Даже с враждебно настроенными. Глеб безрадостно хмыкнул, вспомнив нынешнюю супругу приятеля. Ему она вовсе не казалась милой, однако же как всё обернулось…
Мелькнуло нелепое желание позвонить и спросить совета – они с Ветровым до сих пор перезванивались иногда, а пару раз в год он даже ездил к бывшему компаньону в гости. Глеб постарался подавить порыв – в самом деле, не спрашивать же друга о том, как заинтересовать собой женщину!
Однако знакомый номер всё же набрал – поговорить с кем-нибудь хотелось, а выбора особого не было. Не с мамочкой же делиться личными событиями! Даже если она и так всё видит…
Глеб не мог себя назвать общительным и дружелюбным человеком. Он был совсем не против пропустить пару стаканчиков виски в компании любого полезного для него или даже зависимого от него человека. Но это не имело ничего общего с приятельством. Деловые отношения, сдобренные приятными для организма моментами, и только.
Он до сих пор не понял, почему с прежним начальником, а потом и компаньоном система дала сбой. Длительность знакомства сыграла роль, количество решённых сообща проблем или ещё что-то? Как бы то ни было, эту дружбу он признавал таковой и даже в определённой степени ценил.
Ждать ответа на звонок долго не пришлось. Вот потом он невольно стал свидетелем чужой жизни. Друг не был против поговорить, но то и дело отвлекался на семейный дела.
– Па-апаа! – слышал Глеб даже через трубку. – Посмотри! А кораблик ты нарисуй, у меня не получается!
– Сейчас, Лисёнок, – терпеливо отзывался Ветров, не прерывая разговора, и тут же пояснял: – Создаём маринистический пейзаж на плитке в ванной. У Алисы отлично выходит шторм.
Глеб уже знал старшую дочку Ветровых и не сомневался, что та держит обоих родителей на коротком поводке. Характера крохе было не занимать, а врождённое обаяние заставляло всех прощать ей упрямство и желание всегда находиться в центре внимания.
Даже сам Глеб, отдыхая у приятеля прошлым летом, повёлся на харизму его дочери и учил ту вязать настоящие морские узлы, а потом – выпутываться из всевозможных ловушек.
Пример уютных домашних отношений так подействовал, или он никак не мог избавиться от навязчивой идеи, но в конце концов Глеб, хоть и не собирался, всё же выложил историю, не дающую ему покоя.
– Удивляешь, – после долгого молчания произнёс в ответ Ветров. – Неожиданно от тебя. Но давно пора. Если всё сложится, приезжайте следующим летом вместе. Инга будет рада, у неё мало подруг.
– Ты вообще слушаешь?! – вскипел Глеб, не ожидавший подобной реакции. – Какое лето?! Я не однолюб, и до лета таких знаешь сколько можно перебрать… Я не собираюсь крутить с ней роман, вот уломаю на пару раз, и хватит.
– Ну тогда в чём проблема? – всё так же миролюбиво отозвался друг, возможно, в это же время рисуя корабль на стене. – Напои. Дай какой-нибудь лёгкий наркотик.
Глеб поморщился, уже жалея, что затеял этот разговор. Судя по тону приятеля, тот нисколько не сомневался, что Глеб не последует его совету.
А он, услышав озвученные вслух варианты, вынужден был признать хотя бы перед самим собой, что они не годятся. Да, это легко, и девочка не будет страдать, но… Что-то в его жизни стало много всяких «но»! И всё же – ему нужна вся девчонка, не только её тело. Иначе удовольствие не будет полным.
– Вот видишь, – не дождавшись ответа, резюмировал друг.
Да. Теперь он видел. Точнее, понял. Всё не так просто и примитивно, как хотелось бы. И это открытие вовсе не радовало.
