Текст книги "Союз времен (СИ)"

Автор книги: Лора Андерсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Глава 24

356 год относительного времени

26 мая 2034 года абсолютного времени

Генри Уилкинс нерешительно позвонил в дверь квартиры Советника Диггиррена. В абсолютном времени прошел всего месяц с того страшного дня, когда похитили и убили его дочь, но в относительном пролетело почти два года. Он сразу вспомнил слова Советника Строггорна, который не успевал привыкнуть к изменяющемуся облику своей дочери. Поразмыслив, Генри согласился с ним и сообщил жене о гибели Джулии. Абсолютно невозможно было объяснить ей эти удивительные трансформации. Дверь открылась, и биоробот невозмутимо посмотрел на него.

– Здравствуйте, – сказал он. – Назовите ваше имя, Лиде.

– Генри Уилкинс.

Биоробот пропустил его в огромную прихожую-холл и вежливо попросил подождать, указав на кресло. Через минуту вышла хрупкая невысокая симпатичная женщина, с каштановыми волосами и правильными чертами лица.

– Этель. – Она протянула ему тонкую руку. У женщины был прямой и немного вызывающий взгляд. Генри подумал об этом, и она сразу мысленно улыбнулась. – Я не знала, что вы никогда не встречались с женщиной-телепатом, Генри.

– Кроме моей дочери, – уточнил он.

– Это совсем не то, – сказала Этель, вложив в это: «Не то», отчетливый второй смысл, и Генри почувствовал легкое смущение от весьма недвусмысленного намека. – Вам будет сложно разговаривать со мной, Генри, если будете так смущаться. У меня всегда была манера говорить людям в глаза то, что думаю, и как заметил однажды мой большой друг, Советник Строггорн ван Шер, это далеко не всегда бывает приятно. – Она улыбнулась, на этот раз по-настоящему, и это осветило ее лицо. – Если не возражаете, пройдем в кухню. – Этель повернулась, пригласив следовать за собой. – Не поймите превратно, – пояснила она. – Я вовсе не склонна принимать так гостей, но сегодня я училась готовить торт – приказ Лингана всем научиться готовить с помощью открытого огня. Не слышали? – Этель на ходу обернулась, встретив его взгляд.

Генри удивленно осматривал зал больше пятидесяти метров со сложной техникой, который она почему-то назвала кухней. Два робота молчаливо что-то готовили. Этель попыталась давать им советы, они не спорили, но Генри показалось, что они все равно продолжали готовить по-своему.

– Вы правы, Генри. – Снова ответ Этель на его мысли. – После того, как прошлый раз мы выбросили все, что приготовили, Диггиррен приказал им строго-настрого, чтобы они слушали только «правильные» команды, но все равно, мне кажется, я никогда не научусь готовить. Стыдно признаться, ведь у меня четверо детей, но пока такой необходимости не возникало. Вы же знаете, как просто у нас заказать еду. Подхожу к терминалу, выбираю, и через полчаса можно ставить на стол, если это что-то довольно сложное, а если простое через несколько минут. Как можно было научиться готовить? – Она снова посмотрела на него. – Моя мать тоже этого не умела, а сейчас Линган приказал учиться, он думает, это может пригодиться, если останутся только Варды.

– Что значит: только Варды? – Генри первый раз слышал об этом.

– Вы не знали? – Этель посмотрела на него. – Наконец, выяснилось, что угрожает Земле: прорыв многомерного излучения при очередной Многомерной флуктуации. Нам, Вардам, это не страшно. Но нас очень мало и, если все плохо кончится, нам никак не удержать тот уровень цивилизации, который есть сейчас. На восстановление уйдет много столетий, а у нас в стране уже почти никто не сумеет приготовить обычный обед, разучились. – Она посмотрела, как роботы всунули торт в духовку. – Кошмар! Никогда не видела такой примитивной конструкции, да еще сильно неэкологичная. Удивляюсь, где ее выкопал Диггиррен?

– У нас, – ответил Генри. Ему уже начинало казаться, что он знает Этель много лет.

– Вы ей умеете пользоваться? – удивленно воскликнула Этель.

– И неплохо. Даже смог бы испечь торт. – Генри никогда бы не поверил, что это может быть предметом гордости.

– Это подвиг! Меня от одного вида этой конструкции в дрожь бросает, никакого сенсорного управления! Одни ручки, их же еще надо знать, в какую сторону крутить. Я уже две сломала, – спокойно созналась Этель. – Не говорите Дигу, опять будет меня ругать, и ни в коем случае не говорите, что мне помогали роботы – это вообще скандал! – Генри подумал, что «помогали» это было слишком мягко сказано, на самом деле Этель вовсе не притронулась к готовке. – Генри! – Она посмотрела на него расширившимися глазами. – Вы же совсем не умеете скрывать свои мысли, теперь точно Диггиррен все узнает!

– Знаете, Этель, я только сейчас понял, что вы морочите мне голову, сказал Генри, и ее глаза сразу засмеялись. – Это чтобы я не чувствовал себя неловко?

– Да. – Она опять спокойно посмотрела на него. – А как вы догадались? Этель взяла его за руку, не дожидаясь ответа, и потащила в еще более огромную гостиную. Она усадила его на мягкий диван, села в кресле напротив, и снова улыбнулась.

– Что не спрашиваете о Джулии?

– Некогда. – Генри улыбнулся ей в ответ. – Вы меня заговорили.

– С ней все хорошо, большая, красивая девочка, пятнадцать лет уже.

– Кто ее лечил?

– Ее и сейчас еще долечивают, иногда. Ее врач – Креил ван Рейн. – Этель уловила страх в его мозгу и нахмурилась. – Почему это так вам не понравилось?

– Страшный человек, наверное, совсем ее замучил, – признался Генри.

– Вы с ума сошли! Это Советник Креил ван Рейн – страшный человек?

– Он не хотел ее оживлять, я точно знаю.

– Креил и лечить ее не хотел, – сказала Этель. – Только было некому ей заниматься, а случай – тяжелый. Строггорн с Линганом почти восемь месяцев торчали в абсолюте, извините, это мы так вас называем. На Диггиррена легло полностью управление страной и всем остальным, а Лао и Креил приняли на себя дополнительную врачебную нагрузку. Вы себе не представляете, какой здесь был кошмар, когда их не было! Я мужа не видела месяцами, даже ночевать не приходил, спал во Дворце Правительства. Они и впятером едва справляются, а тут осталось трое! Тем более, что Креил ведь человек очень больной, ему нельзя так много работать, да он и не может, у него каждые шесть часов обезболивание.

– У него что-то с головой? – уточнил Генри.

– Какая голова? – Этель удивленно посмотрела на него. – Да вы о Советниках вообще, я чувствую, ничего не знаете, поэтому у вас такое превратное представление о них. У него последствия неудачной регрессии после Дирренга. Ведь ему не только обезболивание постоянно делают, а еще и каждые две недели регрессантами истязают. Могу заверить, это настоящая пытка.

– А зачем это нужно?

– Вы когда-нибудь дирренганина видели? – Этель вопросительно посмотрела на него. – А Креил год жил на планете в их Облике и теперь постоянно норовит снова к нему вернуться. Жуткое зрелище!

– Вы видели?

– Меня обучали проводить ему ввод регрессанта, на всякий случай, мало ли что может случиться. Только по-моему это бесполезно, нужна слишком высокая скорость, еще Диг может справиться, а обо мне даже речи не идет. Я же не от рождения Вард, просто так получилось.

– Разве так бывает? – удивился Генри.

– Бывает. После того, как меня убил Диггиррен… – Она увидела в мозгу Генри крайнее изумление. – Да вы и об этом не знаете?

– Не знаю, но тогда я не понимаю…

– Чего? Как я с ним живу, или как же я осталась жива? – Этель лукаво усмехнулась. – Так сложились обстоятельства. Меня спас Строггорн, но потребовались две сложные операции на мозге. Вторую делала сама Странница это большая честь, но я бы предпочла обойтись без нее, в результате я стала Вардом, иначе – пожизненно клиника. Такой рассказ. Грустно?

– Кто такая Странница? – осторожно спросил Генри.

– Ну, не знаю, если вам и об этом не рассказали, наверное, мне тоже не следует говорить. По большому счету – она основатель нашего государства, а, если совсем серьезно, существо, занимающее самую большую должность в нашей Вселенной – Векторат Времени.

– Значит, это нечеловек? – уточнил Генри.

– Конечно. Неужели бы мы смогли сами себя вытащить из прошлого и создать зону относительного времени? Земная наука еще не достигла такого уровня развития.

– Вы что-то сказали о прошлом?

– А это к вопросу о Советниках. Ведь кроме Диггиррена и Креила – это люди прошлого.

– Это как понять?

– Это просто, их вытащили из прошлого, когда создавалось наше государство. Линган – он же потомственный князь, древний род, с восемнадцати лет уже управлял княжеством, в прошлом, конечно. Строггорн тоже из прошлого, но из другого времени, еще раньше, чем Линган, только его вытащили позже, когда уже был Аль-Ришад.

– Он как-то упоминал об этом, когда рассказывал о ваших законах.

– Вот видите, просто вы слушаете невнимательно, когда вам говорят. А про то, что Строггорн был Инквизитором, вам, наверняка, рассказали.

– Это так, но я решил, что это прозвище.

– Какое прозвище? Он отправил Аоллу на костер, правда, тогда у нее было другое имя. – Этель увидела, что у Генри голова начинает идти кругом.

– Но мне казалось, они теперь вместе?

– Это если не думать о ее муже на Дорне.

– Так это правда? Про мужа?

– К сожалению, никак не удается добиться развода.

– Как же она решилась выйти замуж за существо с другой планеты?

– Ему грозила смерть, а Аолла не хотела портить отношения с Дорном, Этель подумала, что на самом деле все было куда сложнее, но это вряд ли стоило говорить Генри.

– Хватит, Этель, я понял, что всего вы мне просто не в состоянии рассказать, Советники прожили слишком много лет, и мне уже ясно, что все не просто. Расскажите еще о Джулии, – попросил Генри.

– С ней более или менее нормально, ходит в школу, вместе с Лейлой, дочерью Строггорна, занимается по своей программе, ей же догонять приходится.

– Кстати, никак не пойму, чья Лейла все-таки дочь? Ваша и Советника Строггорна?

– Нет, я ее только родила, а она дочь – Аоллы Вандерлит. – Этель вдруг расхохоталась, своими ответами она все больше запутывала Генри. – Как бы мы иначе жили с Диггирреном?

– Я и удивляюсь все время, как это он так спокойно к этому относится, да еще и растит девочку как родную.

– Значит, не удивляйтесь больше. Она нам не родная, но родила ее действительно я. – Этель сделала паузу. – У вас хорошая девочка. Я хотела узнать, как там наш Антон? Помогает вам?

– Моя правая рука. Только по-моему он скрывает причину, по которой попросился на работу в абсолютное время.

– Антон влюбился и не хочет ждать, когда его любовь подрастет, а так достаточно подождать всего несколько месяцев. – Этель стала серьезной. – Мы все равно хотели с вами об этом поговорить.

– Почему со мной? – удивился Генри.

– Так ведь он в Джулию влюбился. – Этель почувствовала, как он напрягся. – Да не сердитесь так, мы же все понимаем, что она ребенок, но они – как Ромео и Джульетта. Мы их одних вообще не оставляли, там такое в головах, что всем сразу неудобно становилось. Решили – лучше всего его к вам отправить, невозможно же следить за ними все время.

– Она же маленькая совсем, – Генри задумался. – Не думал, что это будет так скоро.

– Трудно привыкнуть, я понимаю. Для вас – ей так и осталось тринадцать лет, только вы ее не узнаете. Джулия – настоящая девушка и физически развита, да и умница просто, способная, трудолюбивая, лечение тяжелое прошла. Вот вы на Креила обижаетесь. – Этель увидела, как Генри что-то хотел сказать. – Не спорьте. Я же к вам в голову влезла, хоть это и неприлично. А он спас вашу девочку, и они при этом остались друзьями. Это редко бывает при таком лечении. Вот у нас Лейла до сих пор не любит Лингана, а лечил он ее в четыре года, а теперь еще полгода от Дига бегала из-за того случая.

– Какого? – не понял Генри.

– Значит, вам Строггорн не рассказал, пожалел. Лейла ведь в тот день, когда все это с Джулией случилось, была у него дома, они из ресторана пришли, и она видела, когда он Джулию вытащил из Многомерности. Это ведь было страшное зрелище. Лейла получила психотравму, только прогрессирующую. Строггорн утром подумал, что она просто спит, ему же некогда совсем было, а когда ее приехал Диггиррен забрать – его Антон вызвал, потому что никак ее разбудить не мог – уже все было ясно. Привезли к нам – и психооперация. Не забудьте, Диг ей еще может быть больший отец, чем Строггорн. Да много часов подряд, да с первого раза он ее пожалел, в результате не доделал, и пришлось потом повторять. Неделю почти Лейла была без сознания, а когда пришла в чувство, на Дига смотреть не могла. Так и прятались почти полгода друг от друга, благо квартира у нас, сами видите, позволяет. Потом, когда Лейла навестила Джулию и убедилась, что все нормально, они сразу подругами стали. А вы подумали, случайно?

– Нет, меня как раз это очень удивило, когда Строггорн сказал, только он не объяснил ничего. – Генри сидел расстроенный. – Жаль, что мы с дочерью доставили вам так много беспокойства.

– Какие вы глупости говорите! – Этель укоризненно посмотрела на него. А вы все на Креила обижаетесь. Знаете, когда он Джулию лечить отказался…

– Это сразу было?

– Нет, это когда она ему гадостей наговорила после сеанса, не знаю, там, наверное, всего второй раз и было. Креил очень рассердился, тем более, детей лечить действительно не любит, слишком за них переживает. Пришла я к ней в клинику, навестить, а Джулия никого к себе не подпускает, плачет навзрыд. По-хорошему в ее состоянии ей Вард-Хирург нужен, только Креил приказал ничего с ней не делать. Я его разыскала, хотела отругать, а он мне – зачем не в свое дело лезу? Креил ведь, когда упрется, характер тот еще. Сказал, если хочет лечиться – пусть сама звонит и об этом скажет, а если не хочет– почти взрослый человек, может сидеть до смерти в клинике, пока от безделья не озвереет. Так три дня, обезболивание ей сделают, чуть-чуть поспит, потом опять плачет. Ему, конечно, докладывали о ее состоянии, он же лечащий врач. На четвертые сутки к ней пришел, Джулия потом рассказывала, проплакала у него на плече часа два, а Креил ей объяснял, как взрослой, принцип лечения, почему так, а не иначе приходится ее лечить, какие могут быть последствия, если ничего не делать. Так и помирились. После этого Джулия его слушала, как бы тяжело ни было. Он очень хороший врач. Ведь при этом, если просто не так положить человека, а приходится привязывать, можно все кости ему переломать – реакция бывает самая непредсказуемая, и много таких мелочей. Это же невероятно сложная наука, Вард-Хирургия, за пять лет иногда только теоретическим основам можно научить, остальное – только практика. – Этель вслушалась в чувства Генри. – Ну вот, теперь вам стало стыдно, что вы так плохо думали о Советнике. Так можно о каждом из них рассказать, иногда могут быть страшными людьми, это так, конечно, но и жизнь у них трудная была.

– У меня странное чувство, Этель, как будто знаю вас много лет, а ведь едва знакомы, – задумчиво посмотрел на нее Генри.

– Это грустно, а не странно. Со всеми телепатами так – очень быстро все узнаем друг о друге, поэтому редко бывает продолжительное знакомство, становится скучно и расстаются. У вас, я правильно поняла, жена – человек?

– Да, так.

– Не могу этого понять, ведь у вас нет нормальных отношений?

– Я не понял вас, Этель. – Генри нахмурился. – Что значит: «нет нормальных отношений»? Если она не читает мысли, это же еще ничего не значит?

– Вам нужно поговорить с кем-нибудь из мужчин. Мне и неудобно и трудно объяснять вам разницу. Могу заверить только, что это сильно отличается, принципиально, Генри, я знаю, о чем говорю. – Она мягко улыбнулась, прислушиваясь. – Кажется, девчонки идут, выразительные телепатемы, никак не спутаешь, вы посидите, а я пойду, встречу, – Этель договаривала, уже вставая и выходя из комнаты.

Генри отвлекся, осматривая гостиную: мягкий свет падал с потолка, проникая через прозрачное стекло, хотя, скорее всего, это была лишь иллюзия, ковер, со сложным рисунком, на ажурном паркете, невысокая мебель, расставленная в строгом порядке, образовывала несколько зон. Сразу было понятно, что живет большая семья, где у каждого свой любимый уголок.

У него возникло чувство, словно совсем рядом закружился водоворот, и Генри посмотрел на дверь: еще никто не вошел, но эта телепатема показалась совсем незнакомой. Молоденькая девушка, с короткой аккуратной стрижкой, и ладной стройной фигуркой влетела в комнату и бросилась ему на шею, а Генри прижимал ее к себе и не узнавал. На вид Джулии можно было дать все восемнадцать, а запомнилась она тринадцатилетним подростком.

– Папа! Я так рада тебя видеть. – Она наконец отпустила его.

– Скажи, Джулия. – Генри никак не мог понять, что еще было не так, помимо ее внешности, и вдруг осознал – незнакомая телепатема: глаза Джулии затягивали, словно рядом кружился бесконечный водоворот, блоки наглухо закрыли мозг, сразу сделав его недоступным. – Дка. – Он отстранился. – Скажи честно, что с тобой сделали?

– Отец. – Она нерешительно замялась. – Ну, в общем…

– Ты стала Вардом, – вдруг понял Генри, мгновенно осознав все, что из этого вытекало.

– Ты так расстроен? – Джулия озабоченно посмотрела на его побледневшее лицо.

– Зачем ты это сделала? Неужели они заставили?

– Заставили? – Она все смотрела на него, не понимая, потом попыталась объяснить, но с удивлением увидела, как в его мозгу с огромной скоростью проносятся воспоминания о том, как он принес присягу, собственное превращение в Варда и холодные глаза Советника Строггорна, когда тот говорил, что самое страшное с ним уже сделали.

– Папа! – Голос Джулии совсем далеко…

Генри приподнял голову, с трудом пытаясь сообразить, где находится, и поглядел на Советника Диггиррена, почему-то пристально смотревшего ему в глаза.

– Очнулись?

– Что случилось? – Генри сел, оглядывая операционную. – Это у вас дома?

– Как обычно, психотравма, мне пришлось основательно поработать с вашей головой. – Диггиррен пожал плечами. – Что же вы о нас так плохо думаете, Генри? Мы устали отговаривать вашу дочь, Креил наотрез отказывался ей целый год дать медицинское заключение, что можно проводить операцию, а первое, о чем вы подумали – мы ее заставили. В нашей стране я знаю только один случай, когда человека заставили, – меня, и, поверьте, в этом была жестокая необходимость.

– Не один, моего согласия тоже никто не спрашивал. – У Генри сильно болела голова, и он поморщился.

– Неужели? Вы же от рождения Вард, о чем вас спрашивать? А у Джулии структура свернута, не сделать операцию – будет просто телепат, но когда-нибудь вы поймете, что так для нее лучше. Вам же специально рассказала Этель, может так случиться, кроме нас на Земле никого больше не останется, а так у вас будет хотя бы дочь. – Диггиррен пристально вгляделся в его глаза, и Генри почувствовал проникновение в мозг.

– Что вы делаете, Советник?

– Хочу проверить вашу голову, только не сопротивляйтесь. Вспомните, пожалуйста, так что сделали с рукой вашей дочери?

Воспоминания неслись в голове, казалось, против воли. У Генри вспотел лоб, при этом он невероятно удивился, что эти события не причиняли больше почти никакой боли.

– Не страшно? – уточнил Диггиррен, улыбаясь. – Помнится, вы всегда считали это невероятно жестоким лечением, теперь понимаете, что были неправы?

– Понимаю. Теперь я могу с этим жить, а раньше это было сложно, – Генри задумался. – Сейчас я вспомнил. Вы меня оперировали, и было больно, только все как-то отрешенно воспринималось.

– Я дал наркоз, хотя на самом деле от него мало толку. Когда касается кого-нибудь из нас, Советников, не помню случая, чтобы его применяли. Вам не повезло, что попали ко мне. Я всегда все делаю до конца и заодно расправился с прошлой психотравмой, – пояснил Диггиррен. – На мой взгляд, теперь вы здоровы. Одевайтесь и приходите в гостиную. Робот вас проводит, а то в нашей квартире можно заблудиться. – Диггиррен спокойно удалился.

Одевшись, Генри зашел в гостиную. За большим столом, уставленным едой, собралась вся семья: он узнал Лейлу, которая нередко возникала в голове у Строггорна, Этель сразу улыбнулась ему и глазами показала на огромный торт, напоминая молчать о способе его приготовления. Возглавлявший стол Диггиррен указал на свободное место. Генри вслушался: Лейла рассказывала что-то о школе, а Джулия все еще виновато смотрела на него.

– У меня к тебе просьба, Джулия, – сказал Диггиррен. – Твой папа считает, что мы тебя заставили, а я предупреждал – ему это не понравится!

– Пап, это я их заставила. Креил и Диг так долго отговаривали меня, пугали, неустойчивость психики и так далее. – Она зло сверкнула на Диггиррена глазами. – Обманывали, а еще телепаты! Говорили, что я еще не совсем здорова, ты не представляешь, чего мне стоило их уговорить!

– Генри, должен заметить, вы вырастили чрезвычайно упрямую девочку. Диггиррен смеялся. – Мало ругали, вот и результат – избаловали, теперь получился настоящий Вард! Маленькая террористка, одним словом! Лучше нужно было за ней следить в детстве!

Генри слушал их мысленную перебранку, ощущая тепло, которое исходило ото всех, и подумал, что действительно, Джулии было куда лучше жить в Аль-Ришаде. От этого возникла горечь в душе, словно именно здесь и был его родной дом, а вовсе не в абсолютном времени. Он вздрогнул, все замолчали и смотрели на него, а потом, сделав вид, что ничего не слышали, снова продолжили разговор.

360 год относительного времени

7 августа 2033 года абсолютного времени

Больше всего на свете Креил ван Рейн ненавидел, когда его будили ночью. Стайн легко тронул его за плечо, Креил открыл глаза и посмотрел на часы: прошло всего пятнадцать минут, как он заснул после обезболивания, и сейчас перед глазами все плыло.

– Лиде, срочный вызов, телеком, – быстро объяснял биоробот.

Креил с трудом встал, набрасывая на ходу халат и подходя к объемному экрану. Ему стало еще хуже, когда он увидел Антона, старшего сына Этель: в голову сразу пришла мысль о Джулии. Абсолютно все знали, как они любят друг друга, и Креила только удивило, что Антон в Аль-Ришаде.

– Джулия? – уточнил он, садясь в кресло и пытаясь все-таки проснуться.

– Извините, Советник. Я знаю, что вас никак нельзя будить ночью, но вы ее лечащий врач… Я не знаю, что делать, – совсем потерянно добавил Антон.

– Только не говори, что у нее психотравма. Ты представляешь, чего нам стоило вылечить ее прошлый раз? – От одной мысли, что снова придется заниматься этой несчастной девушкой, Креилу стало плохо. Джулии исполнилось двадцать лет. Лечить ее закончили всего два года назад и начинать сначала не было никаких сил. В такие моменты он безумно жалел, что не смог переубедить Строггорна и дал оживить ее.

– У нее психотравма, – огорченно сказал Антон. – Только не думайте обо мне плохо. Я, вообще, не понимаю, отчего это произошло. Тем более, мы так любим друг друга и так хотели этого.

– Первый раз? – уточнил Креил, и Антон кивнул. – Блоки снимали? – Креил задумался. – Хорошо, привози ее ко мне в клинику, только уточни, сознание она сразу потеряла?

– Мгновенно.

– Плохо. Напоролась на что-то, что ее сильно поразило. Ладно, не переживай, со мной тоже так один раз было, и ничего, потом поженились и много лет прожили вместе, – постарался Креил успокоить Антона, конечно, не вдаваясь в подробности, чего стоит наладить отношения после того, как получается такое.

– Правда? – спросил с надеждой Антон.

Креил приехал в клинику только через сорок минут. Перед этим он почти двадцать минут простоял под ледяным душем, страшно замерз, но голова все равно слегка кружилась.

В пси-кресло он опустился почти с облегчением – это было лучше, чем идти или стоять. Джулию Антон уложил под купол и подключил к Машине. Она была без сознания и почти не воспринималась телепатически.

Антона Креил выгнал в коридор. Он хорошо помнил пытку, которую когда-то устроил ему самому Лао для «просветления мозгов» в аналогичной ситуации, заставив присутствовать при зондаже Тины. С тех пор прошло больше двухсот лет, а Креил помнил все так отчетливо, как будто это произошло вчера: такое страшное впечатление это произвело на него.

Сейчас не было проблемы снять блоки – дополнительная энергия позволяла делать это довольно спокойно, правда, все равно возникала небольшая опасность повреждения мозга, а когда-то, при аналогичной ситуации, Тину едва удалось спасти.

Через час Креил закончил, кое-что уяснив для себя и решив переговорить с Антоном еще раз. Все увиденное ему не понравилось, хотя что делать было ясно.

Антон, сидя напротив Креила в его кабинете, спокойно рассказывал обо всем. Он не чувствовал за собой вины и обладал необходимым опытом, поэтому все, что произошло, просто изумило его.

– Так ты уверен? – уточнил Креил. – Физически она совсем не возбуждалась? И это при том, что вы любите друг друга и ты сделал все так, как рассказывал?

– Меня это просто потрясло. – Антон опустил глаза. – Сейчас я думаю, нельзя было продолжать в такой ситуации, но мы столько лет этого ждали!

– Не преувеличивай, Антон. Это Джулия столько лет ждала, а ты ждал всего несколько месяцев, ты же торчал в абсолютном времени.

– Это так принципиально? – Антон невозмутимо смотрел на Креила, и тот подумал, что молодежь куда раскованнее чувствует себя в подобных вопросах, чем старшее поколение. – Что вы можете сказать? Отчего это произошло? Я хоть и сам Вард-Хирург, ничего не понял.

– Это в большой степени произошло оттого, что Джулия не совсем женщина и, видимо, поняла это, – постарался спокойно сказать Креил.

– В каком смысле? – нахмурился Антон.

– Ты же присутствовал тогда, когда ее убили, а мы восстанавливали ее тело. Все, что у нее есть женского – вовсе не ее, а те самые генетически нейтральные органы. Ты же знал, что детей она иметь не может.

– И никакой надежды, что сможет? Искусственно, например?

– Нет, Антон. Это совершенно исключено. Мы же не хотим таким образом создать нелюдей? У нее нет своих яйцеклеток, только искусственные. То же – с яичниками, ну, и так далее. Я просто устану перечислять.

– Я не понимаю. Даже если это так, они же должны были принять ее генотип за это время?

– На половые клетки это не распространяется. Это сделано специально. Я серьезно тебе говорю: термин «воспринимают генетику организма» не совсем точен. Речь идет, в большой степени, о восприятии отдельных особенностей организма, что делает невозможным отторжение тканей, но рожать ребенка нельзя – получите урода и к Джулии он не будет иметь никакого отношения, а будет искусственным созданием. Усыновите сразу биоробота, зачем же мучить Джулию для этого?

– Как страшно. – Антон опустил глаза.

– Это еще не все. Видимо, когда мы делали ей эти бесчисленные пересадки, не удалось воспроизвести нормальное функционирование нервной системы в половой сфере. Это исключительно моя вина – я занимался трансплантацией органов, и теперь у нее, по всей видимости, полная фригидность. Хоть она и любит тебя, но в такой ситуации никакие нормальные отношения с ней невозможны. Жаль, но раньше это никак нельзя было выяснить.

– Неужели ничего нельзя сделать? – Антон смотрел прямо в глаза Креилу и никак не мог в это поверить.

– Можно, всегда что-то можно сделать. Конечно, не вернуть ей способность иметь детей. Кстати, ты ведь очень любишь детей? Старший в семье?

– Люблю, – подтвердил Антон.

– Она поняла это. Отсюда психотравма. Еще поняла, что как женщина, ничего тебе не может дать, а с другими тебе, в целом, было неплохо. Решила, что она им не конкурентка и нет никаких шансов тебя удержать. Короче, на пару месяцев клиника ей гарантирована – и никаких свиданий. – Креил встал, тяжело вздохнув. Джулия уже должна была очнуться, но идти к ней и объяснять все это у него не было сил.

Она действительно лежала, прикованная к операционному столу, и безутешно рыдала. Дежурный врач уже собирался разыскивать Креила, чтобы выяснить, что делать с ней дальше. Увидев его, Джулия подняла голову, но в ее взгляде не было надежды.

– Вы меня зондировали? – Почему-то мысль о том, что Креил работал с ее головой, причинила ей боль, и это обеспокоило его.

– Еще и оперировал. – Креил садился на стул рядом с ней. – Только не пойму, почему это так не понравилось тебе?

– Вы меня будете лечить? – не ответила Джулия на его вопрос.

– А ты против? – его все больше удивляло это.

– Против. Я прошу, чтобы мне назначили другого врача, с более низкой квалификацией, – очень настойчиво попросила Джулия.

– Но почему? – Креил нахмурился, и она почувствовала, что ему надоело выяснять и сейчас он просто влезет в ее голову, чтобы понять, в чем дело.

– Не нужно, Креил, я и так объясню, – Джулия вздохнула. – Вы видели мой регрессивный счет?

– Зачем мне его видеть? – удивился он.

– Там уже такие цифры, что если я не прекращу пользоваться услугами столь высокооплачиваемых специалистов, как вы или Советник Строггорн, мне никак не отработать его до пятидесяти лет, а тогда я просто состарюсь и умру без омоложения, – объяснила Джулия.

– Странно, мы никогда не относили сумму оплаты на твой счет.

– Лечили бесплатно? Это неважно. Как только Машина проверила мою медицинскую карту, она самостоятельно перебросила деньги за лечение. Я сделала специальный запрос и выяснила, что, хотя это и неполная оплата, вы же не фиксировали время работы, она сделала приблизительный расчет, примерное время работы, стоимость замененных органов, лечение в клинике. Посмотрите, даже на вас это произведет впечатление.

Креил подошел к телекому, запросил счет Джулии и с изумлением уставился на дикие цифры.

В Аль-Ришаде нельзя было умереть с голоду. Даже если человек не работал, все равно ему предоставлялась небольшая квартира, талоны на питание и минимальное медицинское обслуживание.

Как только рождался ребенок, на его имя открывался регрессивный счет, на котором начинал накапливаться долг государству. Сюда входило все: начиная от медицинского обслуживания и кончая стоимостью обучения. До тридцати лет кредитный лимит был практически неограничен, но уже после этого возраста человек должен был начать возвращать долги государству. В пятьдесят лет наступал срок полного омоложения – крайне дорогостоящей процедуры, позволяющей значительно продлить жизнь. Если денег на счету не оказывалось оставалось умереть от старости.

Джулия была права – у нее не было никаких шансов отработать такую колоссальную сумму до пятидесяти лет, а мало ли какая еще помощь могла ей понадобится? У Машины была хорошая программа определения затрат времени работы хирургов при таких сложных операциях, хотя в этих случаях специально шло занижение в меньшую сторону, чтобы сократить конфликты, и все было определено с достаточно большой точностью.

Креил связался с Линганом и спросил его, можно ли что-нибудь придумать. Немного поразмыслив, они решили выдать Джулии премию от имени Совета Вардов за помощь в раскрытии инопланетной агентурной сети в размере, перекрывшем стоимость лечение. Совсем баловать и обнулять ее счет не стали, чтобы не лишать стимула к дальнейшей работе.