Текст книги "Тёмный голос"

Автор книги: Лолита Милаш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

17

Сегодня странный день. Я простояла сорок минут с петлёй на шее. Стул был скалой, а вокруг – бесконечная пропасть. Только один шаг – и всё завершится. Вечный полёт – вечная жизнь!

Я пишу поэтично о страшных вещах, только если ты прочтёшь дальше, мой неведомый читатель, то узнаешь, что верёвка была из махрового пояса, прикрепленная за люстру на один узел. Это была не попытка – это была репетиция. Даже вздумай я удавиться, то благополучно приземлилась бы на попу. Больше шума, чем толка.

Я баловалась: раскачивала стул, прыгала, стояла на одной ноге. Всячески испытывала нервы. Однозначно: спрыгнуть с моста, вскрыть вены или замерзнуть морально проще, чем накинуть удавку себе на шею. В образе петли есть что-то пугающее. Словно не ты себя убиваешь, а кто-то невидимый. Длинный синий язык, испражнения, сломанная шея… Я моделировала ситуацию, явственно ощущая, как конвульсии завладеют моим телом, но жажда жизни может внезапно проснуться, и я начну цепляться за всё, что можно, лишь бы сохранить эту тонкую, бьющуюся жилку. Боль давящая, жгучая. Наверняка я услышу, как с противным хрустом сломаются позвонки, и это случится раньше на долю секунды, перед концом.

Я задержала дыхание. Не считала, только смотрела перед собой. Удивительно, но мои глаза стали видеть лучше, а звуки приобрели фантастическую чёткость. Я хочу вдохнуть, но сдерживаюсь. Тело начинает выкручивать. Может быть, сейчас мне хватит воли. Я мотаю головой, пытаясь заглушить требовательные позывы лёгких, и чувствую, как они сокращаются – им нужна порция кислорода. Меня трясёт, я поддаюсь этому животному инстинкту, и воздух наполняет меня. Вдох опьяняет…

18

Я закрутила роман с женатым мужчиной. И от всего, что произошло, мне тошно, я хочу умереть прямо сейчас. К черту эти условности! Не хочу дожидаться февраля. Убить себя сейчас – самое сладкое желание. Мне никто не помешает. Знаете, это будет сегодня, я уже всё решила. Только перед самоубийством я расскажу о Марке.

Собственно, до каждодневных приходов я не обращала на него внимания. Я не помнила ни его, ни его жены, и, тем более, ребёнка. После он рассказывал, что раз в неделю они заходили с супругой, но моя память не отпечатала лиц.

Пока жена Марка, Лидия, разглядывала полки с литературой, а сын переворачивал стеллаж с конструкторами, глава семейства пристально разглядывал товар за моей спиной. Я то и дело отходила в сторону, не особо понимая, что же такое интересное этот мужчина нашёл в канцелярских товарах. Давая возможность лучше рассмотреть бумагу и ножницы, делала шаг вправо или влево, на что Марк, неизменно реагировал улыбкой.

– Пап, смотри, я давно мечтал о таком! – ребенок протянул коробку.

– Ты это сможешь складывать?

– Да.

– Точно?

Мальчишка уверенно кивнул головой.

– Или как в прошлый раз? – настаивал отец.

– Нет!

– Хорошо.

Рассчитав их, я протянула коробку. Пальцы Марка, проскользнули по моей ладони: горячие, прожигающие до кости. Он не спешил забрать покупку, а я не торопилась отдернуть ладонь. Я пристально посмотрела на него – он улыбался. Это мой человек, сомнений не было. Он открыто симпатизировал мне.

Перед сном я вспомнила Марка. Я думала: а что, если этот мужчина узнает, что меня не стало, о чём он подумает? И подумает ли вообще? Может, он не вспомнит меня? Может, я всё придумала?

Он пришёл на следующий день один. Мы долго говорили, я помогала выбирать подарок. Вся беседа была на удивление лёгкой и приятной. Все началось с вчерашнего конструктора, который в очередной раз собирал Марк, и плавно перетекло в обещание заехать завтра к обеду и купить что-нибудь занятное сыну. Попутно я узнала, что его жена обожает наш магазин, а живут они в доме напротив.

– А работаете Вы здесь давно. Я помню Вас ещё с прошлого года, – делился Марк своими наблюдениями.

– Да, всё верно.

Сегодня он рассчитывался карточкой. Я не с первого раза запомнила фамилию, но запомнить имя было мне под силу. Возвращая её, вежливо поблагодарила:

– Спасибо, Марк!

– Не благодарите, – его пальцы убрали длинную прядь волос, прикрывающий бейдж на моей груди, – Мария!

На следующий день он был у меня, как и обещал. Протянул пакет, пояснил:

– Это Вам, Маша!

– Что это?

– Конфеты ручной работы! Скоро обед, к чаю будет как раз.

– Спасибо! Неожиданно!

Он только улыбнулся.

– Дайте мне тот глобус. Он ещё вчера мне приглянулся.

– Так почему не брали?

– Маша, не лишайте меня удовольствия видеть Вас. Купи я его вчера, мне незачем было бы приходить сегодня.

– Просто заходите поболтать.

– Да? Вы, разрешаете?

– Конечно.

Мы засмеялись.

– Ловлю на слове. Буду завтра.

И он пришёл перед самым закрытием. Предложил подвезти. В первый раз я отказалась. Не могу сказать, что это его расстроило – скорее раззадорило. На моих глазах в нём просыпался охотник. Я наблюдала за происходящим, и сама не заметила, как увлеклась предложенной игрой.

Я всё реже думала о суициде. Нет, я не отказалась от него: это было как что-то обязательное и само собой разумеющееся. Я продолжала с тем же нетерпением ждать намеченной даты. Только мысли мои всё чаще были обращены к Марку, а не к способам остановить мой пульс. Мне было любопытно, что будет дальше.

В четверг он позвонил на работу.

– Алло, Мария?

Я растерянно вращала глазами. Покупатели так не обращаются ко мне.

– Да!

– Вы сегодня работаете?

– Конечно.

– До которого часа?

– До семи.

– Отлично.

Я не сразу поняла, что это он. Я вообще этого не поняла, кто это был, до самого вечера, пока он не появился. Выбирал долго и скрупулезно, но так и не сумел остановиться на чём-то одном. Торговый центр закрывался.

– Надеюсь, мой звонок не сильно побеспокоил?

– Всё нормально, это моя работа.

– Я хотел убедиться, что застану Вас на рабочем месте. Не хотел приехать и увидеть кого-то другого.

Он посмотрел на часы.

– Я задержал Вас. Это нехорошо. Позвольте, я отвезу домой.

Я медлила.

– Не подумайте ничего плохого. Просто там, на улице, ужасная погода. Я буду чувствовать себя свиньёй… Вы явно опоздали на транспорт, и сейчас придётся ждать. Мне не сложно…

– Хорошо.

Мы ехали молча. Мне хотелось заговорить; я чувствовала себя неуютно, но нарушить молчание первой не решалась. Он изредка поглядывал на меня и улыбался. Его план удался; я ощущала, как он ликует.

– Ты здесь живёшь?! – подъехав к старенькой пятиэтажке, спросил Марк.

– Снимаю, – пояснила я.

– Давай будем на «ты»?

– Согласна.

– У меня для тебя кое-что есть.

Марк достал с заднего сидения охапку красных роз. Это был хорошо сложенный букет, декорированный рускусом, завернутый в фетр и обвязанный бечёвкой с золотистым люрексом.

– Это тебе.

– Спасибо! Ты ухаживаешь за мной?

– Пытаюсь!

– Я пойду.

–Конечно. Увидимся завтра! Надеюсь, ты работаешь?

– Да.

На следующий день история повторилась. Он вёз меня домой. Мы болтали. Темы для разговора брались из воздуха. С ним было легко и спокойно. Это удивительное ощущение, когда хочется довериться незнакомому человеку. Впервые за много лет я желала поделиться своей болью или просто сказать: «Я решила умереть!». Не для того, чтобы он меня спас, нет. Бумага может только передать мои мысли, не эмоции. Мне так хотелось, чтобы Марк увидел моё истинное лицо, а не то, что я вынужденно выставляю напоказ. Другое: сломанное, готовое умереть. Настоящее. Пусть хоть один человек увидит мою мимику, жесты, услышит тембр голоса, когда я произнесу свою ключевую фразу: «Знаешь, я решила себя убить!».

– Зайдешь на чашку кофе?

Глаза выдали его приятное удивление.

– Конечно.

Он поднимался беззвучно, словно тень. Перешагнув порог, мужчина не стал медлить, а мигом притянул к себе. Марк крепко держал меня за плечи, припадая губами к лицу. Это было совсем не то, что я хотела. Только на что я рассчитывала? Что взрослый мужчина, будет слушать сопливый рассказ о том, как я вскроюсь? Или вникать в причины суицида?

Глупо! Он хочет секса. Он его получит. Прямо сейчас. А потом пусть катится на все четыре стороны. От меня не убудет, всё равно скоро моё сердце перестанет биться.

Вещи летели на пол. Это была неподкупная и бесконтрольная страсть. Марк таков: если его кто-то занимает, он полностью растворяется в этом человеке. Я поняла это не сразу, а спустя время. Тогда я думала, что он изголодался по интимной близости. Всё было чудесно: стаж семейной жизни и не одна любовница красноречиво говорили за себя.

Он не хотел уходить. Отшучивался и тянул время. Мне было приятно просто лежать рядом с ним и молча смотреть в потолок. В какой-то момент, я подумала, что это не хорошо. Я могу влюбиться и отказаться от ухода. Что потом? Жить и быть его любовницей? Зачем? Он уйдет – это только вопрос времени! Это ложный смысл, и потом ещё с большей досадой придётся лезть в петлю.

А если он захочет уйти из семьи ради меня?

Что за глупости?! Этого никогда не будет!

А если?

Я не позволю – он нужен им больше чем мне.

Он ушёл на рассвете. Я помню, как повернула ключ в замке и прижалась к холодной двери; я не хотела его видеть, слышать, чувствовать. Моя кожа леденела. Пусть эта металлическая дверь выморозит всю страсть, что вспыхнула этой ночью и никак не могла погаснуть в моей душе.

Я была настроена решительно больше с ним не видеться ни под каким предлогом. Игнорирование продолжалось неделю, а потом я сама себя предала, и снова оказалась с Марком в одной постели.

Он звонил мне, но я не отвечала. Он приезжал на работу, и, к моему большому счастью, у меня всегда было полно покупателей, так что он не мог со мной поговорить. Марк встречал меня после работы, но я делала вид, словно не вижу и не слышу его.

– Что происходит, Маша? Я могу узнать? – в его голосе было волнение, а взгляд обеспокоенно метался по мне.

Был ли он зол? Не знаю, ничто не выдавало его. В жестах, словах, поведении была навязчивая забота, которую я жёстко пресекала.

Он исчез, и дышать стало легче. Несколько раз заходила его жена; на удивление она была одна. Моё сердце бешено колотилось. Я не могла смотреть на неё. Стыд застревал в моих мышцах, делая их деревянными. Вина опускала мои глаза к полу. Мне хотелось сказать ей: «Ударьте меня крепко! По лицу, по губам, что целовали вашего мужа! Разбейте их, пусть брызжет кровь! Обрежьте мои локоны, что гладили его руки!».

Это произошло в конце недели. Марк дожидался меня у дома.

– Маша, давай поговорим! – он выскочил из машины.

– Нам не о чем говорить!

Я попыталась войти в подъезд, но он не позволил.

– Один разговор! Десять минут! – это было не предложение, это было требование.

Я согласилась. Мне нужно было дать хоть маленький комментарий по поводу моего странного поведения.

– Маша, ты не берёшь трубку, не говоришь со мной, отворачиваешь голову, делаешь вид, что меня вообще не существует! Почему так, я не хочу знать! Только ответь мне: я заслужил это?

Мне хотелось пасть на колени и просить у него прощения. Он мучается из-за меня.

– Да или нет? – он снова повторил вопрос.

– Нет, – сухой комок подступил к горлу. Я была готова разреветься, к чувству вины добавилась злость. Я ненавидела себя.

Марк притянул мою руку и прижал к своей груди:

– Чувствуешь?

Его сердце бешено колотилось.

Горькая улыбка появилась на губах, и он добавил:

– Седина в бороду, бес в ребро… Маша, я чувствую себя паршиво… Мне кажется, я сделал что-то не так, я обидел тебя. Я не знаю, как это сказать…

Я не могла его больше слушать, но вместо того, чтобы бежать, я бросилась к нему на шею. Я почувствовала в нём своего родного человека, он страдал не меньше меня. Его терзало чувство вины. Мы были по одну строну баррикады. Я прижималась к нему, нашёптывая:

– Прости, прости…

В ответ слышала глухое:

– И ты меня…

Больше мы не возвращались к этому разговору. В тот вечер он показал мне «наше гнёздышко». Квартира, доставшаяся ему по наследству от бездетной тётки. Там проходили наши встречи.

Звонки, сообщения, встречи – я с головой ушла в любовный круговорот. 27 февраля стало для меня только датой. Под влиянием любовной интрижки я с лёгкостью отказалась от суицида. Я не говорила себе: «Теперь у меня есть Марк, и я не хочу умирать!» Я просто перестала думать об этом и готовиться покинуть этот бренный мир.

Сегодня любовный дурман спал. Он зашёл на работу с супругой. Всё было, как обычно: она изучает книги, а он витрину за моей спиной. Мило улыбался, подмигивал. Я наблюдала за ней; она здесь, рядом, и ничего не подозревает. Подло и гнусно! Я паразит в их жизни! И снова это ощущение, как в тот вечер, когда я решила себя убить: это не моя жизнь!

Злая шутка. Я – любовница женатого мужчины. Хотела ли я этого? Нет! Я посмотрела на Марка: он стал мне противен. Чувство ненависти и безысходности переполняло меня изнутри. Мысли в моей голове, словно голодные адские псы, сорвались с цепи, и за долю секунды изорвали меня. Они воют пуще прежнего! Зачем себя обманывать? Хвататься за отношения, от которых тошно? Зачем я это делаю? Чтобы отсрочить свою смерть? Глупая, до чего же я глупая! С этой проклятой жизнью нужно порвать прямо сейчас. У меня есть таблетки, много разных таблеток. Я приму их все, все до единой. Завтра утром меня найдут мёртвой с прилипшей блевотиной к волосам.

19

Если вы думаете, что я умерла, то вы ошибаетесь. Моё тело ещё живо!

Я доверху наполнила кружку таблетками разных цветов и форм. Чего там только не было: снотворное, анальгетики, жаропонижающие, антибиотики и даже витамины. Потрясающий смертельный таблеточный микс. Пустые упаковки специально выбросила на улице: пусть эксперты поломают голову, чем именно я отравилась. Мне хочется оставить загадку для патологоанатома.

Приняв все таблетки до последней, я положила дневник поближе к себе. Предсмертную записку должны найти сразу, чтобы всё встало на свои места.

Через десять минут неприятная резь начала сводить желудок.

– Началось! – ликовала я.

А дальше случилось то, чего я меньше всего ожидала.

В замочную скважину вставили ключ, щёлкнули два оборота. Моё сердце трепетало, как пойманная птица. Возможно, это галлюцинации, никто не ломится, и я брежу… На пороге комнаты показалась Алеся, моя подруга, и по совместительству соседка по квартире.

– О, привет! – она с грохотом бросила дорожную сумку на пол.

Её не было несколько дней, и ничего не предвещало беды. Моя дорогая, ты вернулась в самый неподходящий момент.

– Как дела? – продолжала Алеся.

Я бы рада ответить, но все активно полезло из меня. Желудок совершал бешеные кульбиты и рвался наружу.

– Маша, что с тобой?!

Меня рвало прямо на пол. Что-то сказать было нереально. Из глаз текли слёзы, меня всю трясло, как в лихорадке.

– Ой-ёй! Я вызываю «Скорую»! – вслух решила подруга.

Желудок в больнице мне промыли качественно.

– Что Вы ели?

– Да какие-то беляши из супермаркета, – соврала я.

Доктор назвал название гипермаркета и шутливо поинтересовался:

– Там?

Я кивнула.

– Вы не первая. Сегодня все оттуда что-то съели не то…

Какое удивительное стечение обстоятельств. Конечно, мои анализы не показали наличие возбудителя кишечных расстройств, но никто не обратил на это внимания. Удостоверившись, что моё состояние удовлетворительное, меня мигом выписали, чтобы не занимала койко-место, которое было нужнее тяжелым больным.

Я люблю свою соседку, но какого хрена она вернулась так не вовремя? Может, я бы чуток подёргалась, почти выплюнула многострадальный желудок и пришла к логическому завершению? Хотя это маловероятно; теперь я знаю, что в любой препарат добавляют специальные вещества, вызывающие тошноту при передозировке. Когда принимаешь пилюли согласно инструкции, ничего страшного не произойдёт, а вот если принять горсть, то всё полезет наружу.

20

Попытка покинуть этот свет с треском провалилась. Если бы не страх, то стойкое желание попробовать ещё привело бы меня к желанному результату. Как бы парадоксально ни звучало, сильные опасения вынуждают подходить к вопросу суицида рационально, с холодным расчётом, отбросив эмоции. Нужно всё взвесить, скрупулёзно распланировать, и только тогда совершать. Я говорила сама с собой:

« – 27 февраля мое сердце перестанет биться, лёгкие сделают последний вдох.

– А что сейчас?

– Я буду терпеливо дожидаться своей участи в одиночной камере, когда же меня выведут на смертную казнь! Я буду ждать…

– А если помилуют? Вдохнут жизнь в эту мёртвую грудь, подарят счастье, позволят стать собой, избавят от страхов, вины, угрызений совести. А что, если это произойдёт?

– Нет, нет, – заверяла я. – Тех, кто убил себя, никогда не коснётся божественная милость, они будут гореть в аду…».

В те первые дни после отравления у меня были мысли: «Если вдруг я решу сохранить мою жизнь или отсрочить самоубийство, какими должны быть веские доводы или причины?».

Я нуждалась в одиночестве и тишине, чтобы честно ответить на вопросы и понять: зачем мне нужно жить? Как стать собой? И какая я на самом деле? Ответы на эти вопросы могли стать ключами к моему спасению. Я пишу об этом не для красного словца, это действительно так! Вопросы, которые многим покажутся глупостью, решали мою жизнь. Правда в том, что желание смерти для меня было ключевым и непоколебимым. И я буду делать все, чтобы убить себя. Начиная от подготовки до этих нездоровых отношений. Самое страшное в том, что я всё это понимаю. Я понимаю, что сведу себя в могилу, но поделать ничего не могу. Или осознанно не хочу?

Оставаться рядом с Марком выгодно, и я чувствую себя ничтожеством. И вероятность, что я, в конечном итоге, совершу самоубийство, возрастает. Знаете, когда я смотрю на него, чувство вины ломает мне кости. Бесконечный поток уничижающих мыслей возрастает.

Любовь убивает! Знаете?

Я, отдалась в руки любовника, который наверняка знал, что делать с моей жизнью. Все знают, что с ней делать. Все знают, как мне жить. Да, я – тряпка, кусок мяса! Все люди от рождения свободны. Ключевое слово: «люди»! Слышите, ЛЮДИ! А кусок мяса, обернутый в красивые тряпки, делает то, что ему говорят. Где моя свобода? Где ты? Где моя сила?

Нет ничего, кроме страхов!

«Перестань бояться! Просто убей себя! Это лучшее, что ты можешь сделать! Страхи вызывают сомнения. И вот, ты начинаешь искать никчемные отговорки. Отринь же их! Доведи свою жизнь до логического завершения и поставь жирную точку в этой истории!» – шептала я себе вместо молитвы.

Да, я мазохистка; я сохранила отношения с Марком. Рядом с ним я проживала, чужую жизнь, и это был залог, что 27 февраля я убью себя. Марк всё решал, а я не противилась, покорно соглашаясь на его предложения. Ведь быть собой, строить жизнь по-взрослому – это великий труд. Для этого нужны смелость и ответственность. Для этого нужно ответить на вопросы:

Зачем мне жить?

Кто я?

Как стать собой?

Ты, человек, который это читает – смейся! Я не могу ответить на проклятые вопросы! Я не могу сделать элементарные вещи! В моей голове хаос, постоянно орущие мысли и куча страхов. Когда тёмный голос вырывается из глубин, я начинаю трепетать. Он – источник самоедства и самобичевания. День за днём он убеждает меня в правильности выбора: «Убей себя! Чего ты медлишь? Умри – это лучшее, что ты можешь сделать!».

21

В начале июля мы виделись через день; если у нас не намечалась встреча в «гнёздышке», то Марк выкраивал время и навещал меня на работе. Несколько фраз, заботливый взгляд, тёплая улыбка, милые подарки – он приручал меня. Со временем противостоять ему стало невозможно, я полностью поддавалась мужским чарам.

Отношения развивались стремительно. Иногда «постельные встречи» проходили без секса. Он ничего не требовал. Я просто засыпала в его объятиях. Голова покоилась на груди, я слушала биение его сердца, и мысли уходили далеко, очень далеко. Они текли, как ручей, но всегда приводили к его жене, Лидии. Какая она? Я не знала, любовник ничего не рассказывал. Всегда ловко отмалчивался или переводил тему.

О сыне он говорил с удовольствием. Марк гордился своим отпрыском. Ему нравилось проводить время с ребёнком.

– Понимаешь, ведь это моё! Это моё продолжение! – с восторженным горящим взглядом завершал очередной рассказ о сыне мужчина.

Откровенно, я не понимала, но одобрительно кивала.

Ещё Марк рассказывал о его родителях, братьях, друзьях и подчинённых, но никогда о жене.

«Что за женщина рядом с ним? Почему он изменяет? Разве она не догадывается?» – думала я, рассматривая в предрассветных лучах обнажённую спину любовника. Дорожка из родинок устремилась от поясницы к лопатке. Тело крепкое и подтянутое, он выше меня на целую голову. Волос густой, курчавый, отливает медью. Черты лица правильные, по-мужски красивые, профиль выдает аристократа, но с его слов предки были селянами. Марк красивый мужчина. Его сдержанность, тактичность и рассудительность мягко направляли меня, и я шла, не задумываясь, не оборачиваясь назад. Моя жизнь была не для меня, для него.

Был конец июля; мы вышли из кинотеатра. Накрапывал дождь. Марк укрыл меня пиджаком.

– Пройдёмся?

До «гнёздышка» было десять минут пешком. Я согласилась. Бросив машину, мы направились по ночным, безлюдным улицам.

– Марк!

Он был приятно задумчив.

– Что, милая?

– Мы сегодня до утра?

– Да, встретим рассвет вместе, – он поцеловал меня в висок.

– Что ты скажешь жене? Как объяснишь, где пропадал всю ночь?

– Не волнуйся, мы ведь не первый раз ночуем вместе. Раньше что-то говорил, и в этот раз скажу, – улыбка не сходила с уст.

– А всё же?

Он тяжело выдохнул.

– Если тебе это так важно… Когда ты хочешь спать в своей постели без меня, то я говорю, что на работе много заказов, поэтому засиживаюсь в офисе и возвращаюсь к полуночи. Если мы до утра, то в этом случае у меня командировка.

– Такие частые командировки? – я не сдержала нервный смешок.

– Лидия умная женщина…

– Какая она?

Я не надеялась на ответ, он всегда ускользал от подобных вопросов.

– Знаешь, я прожил с ней семь лет, но так и не понял. Она хорошая мать, замечательный педагог. Постоянно пытается учить и сына, и меня, – он говорил с самоиронией.

– Как вы познакомились?

– На свадьбе друга. На тот момент меня считали тридцатилетним оболтусом, который занимается рискованным бизнесом, а её старой девой. Лидия старше на пять лет. В день нашего знакомства ей хотелось выйти замуж, а мне развеяться. Отношения начались с её инициативы, а через три месяца, она сообщила, что беременна. Вот так я женился! Как говорят, «по залёту»!

– Но ведь все хорошо сложилось?

– Да, я доволен. Жить с «мамочкой» вполне комфортно, это хороший советчик и друг… Я привык, и она привыкла. Налажен быт и отношения. Что-то менять глупо. Только пока есть силы, хочется обрести нечто большее, чем привязанность, – он резко прижал меня к себе.

Мы целовались, дождь усилился. Марк словно растворялся во мне, и я с благодарностью принимала эту любовь.

– Хватит, пойдем, – промокнув почти насквозь, я начала отбиваться от его ненасытных губ. – Я не хочу заболеть. Через две недели я иду на свадьбу к лучшей подруге.

– Не пущу, – он подхватил меня на руки и закружил. – Все эти свадьбы выдумали только для того, чтобы сводить людей! Я не хочу, чтобы тебя увёл какой-то молодой и не женатый! Нет, нет, нет, ты останешься со мной! – Марк громко смеялся.

– Поставь меня на землю! – требовала я.

– Нет, я тебя не выпущу! Теперь ты моя!

Любовник говорил шутливо, но в каждой фразе скрывалась обнажённая правда-ревность.

За две недели он измучил меня вопросами: где будет проходить торжество, сколько будет гостей, сколько молодых парней, много ли я буду пить, что я надену и т.д.

– Давай я заеду за тобой в 11 вечера? Зачем тебе быть до конца? К этому времени ты устанешь.

– Спасибо, не надо. Это День бракосочетания лучшей подруги, и я буду до конца! – резко поясняла я.

Любовник окинул меня недовольным взглядом.

– Ты что, ревнуешь? – откровенно поинтересовалась я.

– Не придумывай. Я просто забочусь о тебе!

Его волнение было очевидным; во время банкета он позвонил раз десять. Поскольку я не отвечала, написал дюжину сообщений. Он напоминал безумца. Вся ситуация ужасно нервировала меня, хотя и была преподнесена в сатирической форме.

Формат сообщений был следующим: «Не берёшь трубку!!! Уже нашла себе другого и теперь бросишь своего старика!», «Я горько плачу! Вернись ко мне, моя любовь!», «Если устала, звони. Я готов тебя забрать даже с Марса!».

Это не отношения, это оковы, которые я добровольно позволила захлопнуть на своей шее. Они впивались в кожу и душили. И мне не нравилось то, что происходило, но какое это имеет значение, если я решила сдохнуть? Рядом с Марком я не становилась собой, не обретала вкус жизни. Ни рядом с ним, ни без него, ни с кем-то другим, я не захочу жить. Чем ближе я подбираюсь к дате 27 февраля, тем лучше понимаю, что желание жить – это не подарок, это не вещь, которую можно найти. Оно либо есть, либо его нет! Это свет, который выходит из груди, это фонарь, что ведёт своего хозяина в кромешной тьме. Когда его нет, человек бьётся о стены, о пол, спотыкается, калечится, он валяется на земле и чувствует, как по нему топчутся такие же незрячие.

Я привыкла к нашим встречам. К его звонкам, подаркам. В последнее время он начал давать мне деньги. Я клялась, что никогда не возьму их. Первый раз стал самым унизительным, я почувствовала себя шлюхой.

– Купи себе что-нибудь!

Вот сколько я стою – пятьдесят долларов. Деньги скомкала и швырнула Марку в лицо:

– Не смей ещё раз так сделать!

Я пыталась сдержаться, но глаза предательски увлажнились.

– Эй, ты чего? Я просто хотел тебя немного порадовать. Маша, ты так много работаешь. Я просто хотел, чтобы ты взяла лишний выходной отдохнула и не думала о деньгах.

Марк – мастер переговоров. Все логично и последовательно, и вот я чувствую себя паршиво, придумала глупостей. Изображаю честную леди, но при этом сплю с женатым мужчиной.

Проходит совсем немного времени, и брать деньги уже не зазорно. Товарно-денежные отношения, где я торгую своим телом. Что это? Легализированная проституция! Я постоянно слышала, что мужчина должен содержать свою женщину, и это касается не только жен, но и любовниц. Я не личность, я кусок мяса, обернутый тканью, торгующий своей вагиной… Это противно и низко! Хорошо, что я умру в скором времени.

«Продолжать эти отношения бессмысленно, я уже одной ногой в могиле. Порвать сегодня! Сейчас!», – я думала в ожидании его. Даже есть весомый повод – ревность. Бесконечными звонками и сообщениями он испортил мне настроение. Я решила использовать это как контраргумент.

– Как торжество? Как отдохнула?

Едва переступив порог, он обрушил на меня водопад вопросов.

– Нормально.

– Я поднял тебе настроение? Как тебе мои сообщения?

Я скривилась.

– Вижу, не очень! Жаль, а я так старался. Прости, если отвлекал тебя от веселья или обидел.

Он прижал меня к себе. Всё шло не так.

– Знаешь, я хотела с тобой поговорить, – отстранившись, начала я.

– Я тоже хотел. У меня есть предложение.

– Начинай.

– Нет, ты первая.

Я глубоко вдохнула. Ладошки вспотели, а желудок предательски заурчал.

– Я подумала и решила…

– Я тоже подумал, – он перебил меня резко, взял за руку. Его глаза были беспокойны. – Прости, что перебил, – начал любовник. – Тебе надо съехать с этой квартиры. Как ты здесь живёшь?

Он серьезно осматривал моё жилище.

– Это не место для такой красивой девушки, как ты, – поглаживая меня по бёдрам, рассуждал он. – Позволь мне снять для тебя хорошее жилье. Вообще у меня идея сделать ремонт в нашем гнёздышке. Как ты на это смотришь? Ты ведь достойна хорошего дома. Ты самая красивая и умная женщина, которую я встречал…

Я сглотнула сухой комок, вот и всё. Я онемела. Послать бы все к чертям. Уйти от него это означало бороться за себя, за свою жизнь! В мыслях я думаю об этом, но на деле я даже не пошевелю пальцем. Он нагло покупал моё время, а я молчала. Я согласна на стабильность – гнилую и тяжёлую. Я размышляла: Марк мог решить мои финансовые и бытовые заботы, а за это я буду платить своим телом. Пусть пользуется, всё равно через несколько месяцев его начнут жрать под землёй черви, так что пока оно тёплое и живое, может сослужить мне неплохую службу, буду его продавать, а потом залезу в петлю и всё. К 27 февраля я морально доведу себя до нужной кондиции, и всё пройдёт гладко. Пути назад не будет. Исчезнут глупые вопросы: «Зачем мне жить?». Теперь же в голове бился иной вопрос: «Как себя убить?».