Текст книги "Дом сломанных душ (СИ)"
Автор книги: Лола Ричардс
Соавторы: Эмма Рид
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
Доктор слушает меня и не перебивает. Лишь задает вопрос:
– А почему тогда у вас не сложилось?
– Потому, что я не была тем самым для него. Бог создал Алекса для меня, но не меня для Алекса.
– Вы думаете, бог так часто ошибается? – по привычке чешет голову доктор.
– Не знаю. Но я уверена, что в нашем случае именно так и вышло.
Доктор молча делает заметки в своем блокноте и никак не комментирует мои слова. Смотрит на часы.
– Думаю, на сегодня достаточно, Дженнифер. Идите, – жестом он указывает мне на дверь.
Оказавшись в своей палате, я чувствую усталость. Сегодняшняя беседа совсем лишила меня сил, и я думаю, что неплохо бы поспать. Засыпаю я практически сразу, как голова моя коснулась подушки.
Будит меня стук в дверь. Открываю глаза. Напротив пустующая койка – соседей у меня пока что нет. Перевожу взгляд на часы – два часа дня, время обеда и приема лекарств. Именно поэтому в дверях стоит санитар, в руках у него стаканчик с моими таблетками и бутылка воды. Я улыбаюсь ему.
– Привет, Билл.
Тот заходит в палату и прикрывает за собой дверь. Именно он приносит мне таблетки в свои смены, и мы неплохо подружились за время моего пребывания тут. Билл Смит выглядит круто – длинные волосы, что необычно для парней, в ухе серьга, глаза цвета океана перед штормом. А еще он не относится ко мне, как к умалишенной, всегда подкалывает, и мы болтаем обо всяких мелочах. Я отношусь к нему как к брату – очень тепло. Знаю, что здесь, в двух палатах от меня, лечится его мать, Беатрис Смит. У нее шизофрения, кажется – она была уверена, что ее муж спит с соседкой, молодой девушкой. В тот день Билл вернулся домой и застал ссору родителей. Он только и успел увидеть, как его мать бросилась на отца, держа в руке кухонный нож. На их крики приехала полиция, кажется, та самая соседка ее и вызвала. Бедная девушка на самом деле знала лишь имя отца Билла и здоровалась с ним по утрам.
Беатрис Смит поместили сюда. Билл отправил отца к родственникам, а сам устроился работать в лечебницу, желая приглядывать за матерью.
– Привет, чокнутая. – он всегда называет меня так, но я не обижаюсь: кто же нормальный в психушке? Билл протягивает мне таблетки, и я глотаю все сразу, запивая их несколькими глотками воды. Он садится на койку напротив и ухмыляется мне.
– Привет, красавчик. Я думала, сегодня не твоя смена, – возвращаю ему стаканчик.
Я-то ждала пожилую медсестру, которая всегда была недовольна жизнью, судя по ее угрюмому лицу.
– Взял дополнительную. Ради тебя, между прочим, – Билл ухмыляется мне. – Или ты снова хочешь выслушивать претензии от Джанет?
– Она вечно придирается, что кровать не так заправлена и что волосы не заколоты. Какая к черту разница?
Мы всегда перемываем ей косточки, когда болтаем. Или доктору Лоу. Биллу он тоже нравится, говорит, если бы стал психом, то с радостью полечился бы у него. Здесь вообще немного тем для разговоров, но мы как-то их находим. Билл рассказывает мне, как дела за "периметром". Вообще-то, персоналу не позволено так по-свойски общаться с пациентами, но у Билла природная способность нравиться людям и располагать их к себе. Поэтому его все любят и закрывают глаза на всякие мелочи. Он умудряется даже притаскивать для меня всякие запретные штучки, вроде шоколадок. Если бы доктор Лоу узнал, наверное, посадил бы меня в одиночную палату.
Возможно, я нравлюсь Биллу. Он шутливо кадрит меня, а я делаю вид, что отвечаю взаимностью. Хотя он прекрасно знает, что официально я все еще замужем.
Мы смотрим на часы: время групповой терапии. Билл предлагает меня проводить. Он забирает с собой стаканчики, и мы выходим из палаты.
Зал терапии на другом конце коридора. Я здороваюсь с Патрицией, пожилой "соседкой" из палаты рядом. Бедная старушка верит, что ее дочь жива и здорова, хотя та погибла в детстве – утонула в речке. Мне даже не хочется, чтобы Патриция вылечилась – кому понравится узнать, что твой ребенок на самом деле мертв?
Мы проходим коридор, и в проеме двери я вижу доктора Лоу. Тот кивает мне, смотрит на Билла, явно не понимая, что он здесь забыл.
– Ладно, удачи! Вечером зайду навестить, – быстро говорит Билл и исчезает.
Я вздыхаю. Не люблю терапию, она всегда наводит на меня тоску, но делать нечего. Захожу в зал последней, и доктор закрывает за мной дверь.
ГЛАВА 6
Наши дни.
Голова тяжелая, и по ней будто ударили чем-то тяжелым – жутко болит. Я не могу пошевелиться, чувствую, что лежу в кровати. Пытаюсь вспомнить, что произошло, и не выходит. Я будто пытаюсь очнуться от глубокого сна, но он меня не отпускает. Хочу открыть глаза, но яркий свет режет их – ну его к черту. И вдруг я обращаю внимание на две вещи: мужские голоса в моей палате и тепло на своей руке, будто кто-то легонько ее поглаживает. И я понимаю, кто сидит рядом со мной. Так делал только он.
* * *
– Почему она в таком состоянии? – сердитым голосом спрашивает мужчина, сидящий на моей кровати и держащий меня за руку. – По телефону вы говорили, что она идет на поправку!
– Все действительно было в порядке, – отвечает второй голос, в котором я узнаю доктора Лоу. – Но вчера, после групповой терапии, у нее случился приступ паники. Истерически кричала, вырывалась из рук санитаров... В общем, нам пришлось вколоть успокоительное. Но ничего страшного нет, скоро она проснется. Мистер Мерфи, могу я задать вопрос? – неожиданно сменив тему, говорит доктор.
– Конечно.
– Вы знаете, с каким диагнозом ваша жена впервые попала в психиатрическую лечебницу?
Возникает небольшая пауза, оба мужчины смотрят на девушку, лежащую на кровати.
– Она рассказывала, но без подробностей. Я не хотел ворошить прошлое, поэтому не приставал с вопросами, – отвечает Алекс. – Я пропустил что-то важное?
Он заметно нервничает и сильнее сжимает руку жены в своей.
– Я просто хочу быть уверен, что вы понимаете, что происходит, – спокойным голосом говорит доктор Лоу. – У вашей жены диссоциативное расстройство личности. Если говорить простым языком – проблемы с психикой возникают, чтобы помочь "владельцу" справиться с какой-то травмой. Расстройства чаще всего возникают у детей, подвергшихся хроническому физическому, сексуальному или эмоциональному насилию. Однако это расстройство может также образоваться из-за тяжелых травм, таких, как война или смерть близкого человека. Симптомы могут в себя включать изменение в памяти, в мышлении, текущие пробелы в памяти, связанные с травмирующими событиями.
Алекс пытается вникнуть в то, что объясняет врач.
– Пробелы в памяти, связанные с травмирующими событиями? То есть она не помнит, что с ней происходило что-то плохое?
– Скорее, блокирует это. Она уверена, что с ней ничего страшного не случилось, а все вокруг ошибаются. Не понимает, почему мы вообще пытаемся ее от чего-то вылечить. Но, естественно, событие так просто не стереть. Отсюда кошмары, панические атаки..
– Но разве ее не вылечили? – Алекс все еще не до конца понимает. – Ведь с ней все было хорошо, нет?
– Было, да, – доктор по привычке чешет голову и продолжает: – Поймите, для этой формы болезни характерны периоды отчуждения от себя или окружающего мира. Это расстройство связано с постоянными чувствами отрешенности от действий, чувств, мыслей и ощущений, как будто человек смотрит фильм. Иногда людям кажется, что другие люди и вещи в окружающем их мире нереальны. Это называется дереализация. При этом сохраняется осознание того, что это всего лишь чувство, а не реальность. Симптомы могут длиться недолго или возвращаться время от времени на протяжении многих лет, например после очередной психологической травмы.
Алекс встает с кровати и подходит к окну. Какое-то время оба молчат. Доктор терпеливо ждет вопросов.
– Я так понял, что срывы провоцирует какое-то травмирующее событие. Ну, это неудивительно, учитывая все, что произошло с нами... И теперь она вновь.. Как вы сказали? Считает все происходящее ненастоящим?
– Верно. Она просто замещает настоящие события альтернативными – в своей голове. Такое явление называется эскапизмом. Например, вы знаете, что месяц назад она, допустим, ездила в отпуск на море – но она уверена, что это не так. Она может думать, что весь отпуск провела дома с книгой, но скажет вам, что читала о море и солнце. Удивится, если вы покажете фотографии, на которых она лежит на пляже. Но, как я и сказал, событие не стереть. Со временем реальность и фантазии будут переплетаться между собой, она будет помнить море и пляж, будучи в уверенности, что прочитала о них или посмотрела фильм. Но, согласитесь, сложновато остаться в здравом уме, когда окружающие покрутят пальцем у виска и покажут фотографию с тобой на тот самом пляже, который ты помнишь, как картинку из фильма?
Алекс внимательно слушает и начинает понимать, что происходит в голове у его жены.
– Как же это все сложно... Но сейчас она понимает, что живет в настоящем?
– Сейчас да. Но есть вероятность, что после очередного катализатора она уйдет в себя снова. И достучаться до нее нам будет все тяжелее и тяжелее, – говорит доктор, посмотрев в окно. Там зеленеет лужайка в окружении высоких деревьев – кусочек территории вокруг больницы, где иногда гуляют пациенты.
– Вы хотите сказать, что я могу быть тем самым катализатором? И наши встречи с ней могут стать поводом замкнуться?
– Теоретически да. Но практически я не знаю, что именно она заблокировала и в какой момент. Но так или иначе. извините меня за эти слова, последние серьезные события были связаны именно с вами, – пожал плечами седовласый доктор.
Алекс начинает злиться.
– Вы сказали, что вылечите ее! А у меня такое ощущение, что мы здесь играем в русскую рулетку: повезет или нет. Что-то я начинаю сомневаться в ваших методах... – он снова садится рядом с женой и берет ее руку в свою. – Она же не может провести здесь всю жизнь!
– Нет, конечно. Но мы должны быть уверены, что у нее нет потребности замещать настоящую жизнь фиктивной. Ее здесь должно что-то очень крепко держать. Терапия дает плоды – медленно, но верно. Но вы же понимаете, психика – такая нестабильная вещь... Если говорить просто, то ее что-то может «загнать» в свои фантазии так глубоко, что вытащить ее оттуда мы уже не сможем. Поверьте, мы делаем все возможное.
Доктор спокоен. Не впервые он видит злость и недоверие родственников пациентов. Лечение может длиться годами, и даже в этом случае оно не всегда помогает на сто процентов. Доктор Эндрю Лоу заслуженно считается очень хорошим специалистом, но иногда этого очень мало... Мужчина смотрит на часы.
– Боюсь, время посещений окончено, мистер Мерфи.
– Знаю. Я все еще хотел бы оставить ее в неведении насчет того, что я бываю здесь, хорошо? – Алекс смотрит на жену, легко целует ее ладонь, которую держит в своей, и отпускает. Затем встает, подходит к доктору и, протягивая руку для рукопожатия, говорит: – Я благодарен вам за все, что вы делаете. Только пусть это дает результат.
С этими словами Алекс Мерфи выходит за дверь. Эндрю Лоу, вздохнув, тоже покидает палату, оглянувшись на свою пациентку. Девушка все еще спит, но действие лекарства должно вот-вот закончиться. Доктор закрывает дверь палаты и уходит к себе.
«Напугал я его или разозлил? В любом случае он прав: чем меньше она его видит, тем лучше для нее», – думает он, проходя по светлым больничным коридорам.
ГЛАВА 7
Восемнадцать лет, колледж.
Время подходит к вечеринке, а мы все еще не готовы. Потому что после того, как я узнала о приезде Алекса, я наотрез отказалась туда идти, а Клэр расстроилась.
– Дженн, ну пожалуйста! Клянусь, я не подпущу тебя к нему, если он там появится! – уговаривает она. Я ее не слышу, потому что в голове крутятся лишь последние слова Алекса перед отъездом. Вместе мы быть не сможем. Зачем он вернулся, почему именно в этот колледж, что их, мало, что ли? И за что мне все это снова?
Мне так тяжело было пережить его отъезд и наше расставание, я справилась лишь благодаря Клэр и папе. И мне не хочется снова видеть Алекса, я боюсь, что не смогу даже посмотреть ему в глаза. Перед отъездом я даже порывалась ехать с ним, но он ясно дал понять, что я там ему не нужна. А теперь мне придется сталкиваться с ним в городе, в коридорах колледжа и на парах.
– Клэр, я подумаю. Мне правда тяжело видеть его, – говорю я, встаю с кровати и направляюсь в душ. Включаю горячую воду и долго стою под ней, ощущая, как по телу стекают теплые ручейки. Пытаюсь собраться с мыслями и принять решение, как вдруг слышу, что Клэр говорит с кем то по телефону. Из за шума воды я плохо разбираю слова, но одно имя все же разобрала:
– Алекс? – голос звучит приглушенно, я вслушиваюсь в разговор: – Какого черта ты звонишь?.. Нет... Я сказала, нет!.. Неважно, где она! Я не дам ее номер!.. Прекрати звонить мне и уезжай туда, откуда приехал! – голос Клэр звучит очень злобно.
Разговор прекращается, видимо, она повесила трубку. Я чувствую подступающий приступ паники, закрываю лицо руками и сажусь на пол прямо в душевой. Он что, хочет видеть меня? Судя по всему, он просил мой номер телефона. Ну, теперь мне никуда от него не деться, это ясно...
Я встаю, быстро намыливаю длинные волосы, смываю и выключаю воду. Ну что ж, пора становиться сильнее. Мне придется встретиться с ним, если он захочет – а я знала, что если захочет, то ничего его не остановит. Выхожу из ванной, вытираю полотенцем волосы и говорю Клэр:
– Мы идем на эту вечеринку. Я слышала ваш разговор. Хочет увидеть меня? Отлично, я выслушаю его и пошлю к черту, если понадобится, – я чувствую себя увереннее в себе. Не могу же я вечно бегать от него, правда?
– Уверена? – спрашивает Клэр с улыбкой.
– Уверена, – я беру в руки косметичку. – И выглядеть мы будем отпадно. Ты, кажется, обещала дать мне свое платье?
Вечеринка проходит на огромной поляне, в центре которой сложен костер. Я вижу длинные столы, на которых стоят пицца, напитки и какая-то еще еда. Народу собралось довольно много, мы пришли на полчаса позже, чем следовало. Начинало темнеть. Играет музыка, но я так и не поняла, откуда. В руках у студентов пластиковые стаканы, такие же со стола берем и мы. В них ягодного цвета напиток, пахнущий алкоголем, и это оказывается водка с клюквенным соком, как по мне, очень вкусно.
– Интересно, почему преподам пофиг, что студенты откровенно надираются? – задумчиво кручу я в руках стакан.
– А что они могут сделать? Мы получили разрешение на приветственную вечеринку, значит, все легально. Да, впрочем, кому какая разница? – отвечает Клэр, отпив из своего стакана. – Кстати, вон тот парень пялится на тебя все время, пока мы здесь.
Я оглядываюсь и вижу высокого блондина в бейсболке, стоящего в окружении парней. Все они мне незнакомы, но блондин мне подмигивает. Я криво улыбаюсь и отворачиваюсь, нет настроения на флирт.
Спору нет, сегодня я выгляжу неплохо. Черное короткое платье, которое я позаимствовала у Клэр, очень мне идет. Волосы лежат на плечах мягкими волнами. Я даже надела туфли на каблуках – не так давно специально решила научиться красиво ходить в них, потому что всю жизнь у меня были лишь кроссовки. Клэр давала мне уроки и поначалу очень смеялась над моими попытками пройтись по коридору общежития «модельной» походкой.
Время идет, мы веселеем, алкоголь делает свое дело. Поначалу я оглядывалась по сторонам, ожидая увидеть Алекса, но его нет, и я решаю успокоиться. Может быть, он вообще не собирается сюда приходить, кто знает? Хотя в прошлом Алекс был большим любителем таких мероприятий.
Клэр тащит меня к костру. Почти полночь, а значит, сейчас он зажжется, приветствуя новеньких студентов. Уже совсем стемнело, все толпятся вокруг. Я гляжу на часы – две минуты. И вот кто-то начинает отсчитывать секунды:
– Десять! Девять!
Толпа ревет:
– Восемь! Семь! Шесть!... – я тоже радостно считаю, заразившись всеобщим настроением – Два! Один!...
Костер быстро разгорается ярким пламенем, освещая центр поляны. Уютно трещат ветки в огне, становится ощутимо теплее. Студенты кричат «Ура!» и поднимают стаканы за начало нашей учебы. Мы с Клэр следуем их примеру.
Кто-то сзади берет меня за руку. Я испуганно вздрагиваю и оборачиваюсь. Передо мной стоит Алекс.
Он ничуть не изменился за это время. Те же темные кудри, пронзительный взгляд и тот же запах парфюма, который меня когда-то сводил с ума. Алекс тепло смотрит на меня и улыбается.
Меня охватывает паника, и я чувствую, что не могу дышать. Он все же приехал сюда и он здесь, стоит как ни в чем не бывало.
Вся гамма чувств, видимо, отражается на моем лице, потому что он берет обе мои ладони в свои и сжимает крепко:
– Дженнифер, мы должны поговорить. Пожалуйста, – говорит он, не тратя время на приветствия. – Только не уходи, не надо.
Я беспомощно оглядываюсь на Клэр, но она болтает с какой-то девушкой и не замечает меня. Алекс все так же умоляюще смотрит на меня, и я делаю глубокий вдох. Нужно справиться с эмоциями.
– Что ты здесь делаешь? – наконец спрашиваю я, стараясь говорить обычным голосом, но он дрожит.
– Вернулся. И я очень хотел увидеть тебя, Дженнифер, – отвечает Алекс, явно обрадованный, что я не влепила ему пощечину сразу, как увидела. Он взлохмачивает волосы – тоже нервничает.
– Мне казалось, мы все решили два года назад, разве не так? – слова даются мне очень тяжело. Я ловлю себя на мысли, что не хочу никаких разговоров, а просто хочу обнять его так, как раньше. И он словно читает мои мысли: с глубоким вздохом прижимает меня к своей груди. Я закрываю глаза – всего на секунду...
И тут слышу возмущенный голос:
– Какого черта ты делаешь, Мерфи? – это Клэр.
Увидев меня в его объятиях, она приходит в ужас.
– Все нормально, успокойся. – отвечает он, не выпуская меня.
Я отстраняюсь сама.
– Нормально?! – подруга повышает голос на пару тонов. – Это ты называешь нормально? Ты решил, что можешь заявиться сюда как ни в чем не бывало, после того, что ты сделал?
– Клэр, не нужно... – начинаю я, но Алекс перебивает меня и, попросив подождать одну минуту, берет подругу за локоть, и они отходят от меня. Я стою и не знаю, что делать дальше. Залпом выпиваю свой стакан, пытаясь собраться с мыслями, но это не помогает, я лишь чувствую, как алкоголь ударяет в голову еще сильнее. Смотрю на Клэр и Алекса. Половину слов не разобрать, я прислушиваюсь:
– Я, черт подери, ночами слушала, как она плачет! И успокаивала ее часами! – это Клэр чуть ли не кричит Алексу в лицо. – Ты знаешь, чего ей стоило собрать себя по кускам после того, как ты ее бросил?
– Знаю. Я все помню, – он сохраняет спокойствие, он явно намерен увести меня на разговор, чего бы ему это не стоило.
– Помнишь? Так вот вспомни, сколько раз я звонила тебе и умоляла вернуться, хотя бы поговорить! – злится Клэр.
– Я не мог, ты ведь знаешь.
У меня глаза лезут на лоб. Выходит, они общались, все это время, он знал, как тяжело мне было. Пытаюсь злиться на подругу, но не могу – она действительно хотела помочь мне, но не знала как. То расставание выбило меня из колеи очень надолго, и Клэр всеми силами поддерживала меня, как умела. Выходит, он обо всем знал. И все равно не вернулся. Я стараюсь успокоиться, ведь сейчас все выяснится в любом случае.
Алекс подходит ко мне и берет за руку.
– Поговорим, Дженн? Прошу.
Киваю, оборачиваюсь к Клэр и успокаиваю ее:
– Не волнуйся, все будет в порядке. Я скоро вернусь, хорошо?
– Конечно, – отвечает подруга. – Только будь осторожна.
Она злобно смотрит на Алекса и растворяется в толпе. А он уводит меня от людей в сторону деревьев, подальше от шума и веселья, в темноту.
Мы останавливаемся у маленького скверика со скамейками. Я сажусь на одну из них, чувствую, что руки ледяные. Дышу на ладони, пытаясь согреть, но Алекс садится рядом и снова берет мои руки в свои. Сразу становится теплее. Я молча смотрю на него и жду, когда он начнет разговор.
– Дженнифер, клянусь, мне так жаль, что так все вышло, – говорит Алекс и смотрит на меня так тепло, что на глаза почти наворачиваются слезы. Он всегда так смотрел, пока мы были вместе, и я ужасно скучала... Но прошло столько времени, что я не могу забыть все, просто не могу.
– Слушай, ты не можешь просто вернуться спустя два года, сказать, что тебе жаль, и надеяться, что все станет по-прежнему, – отвечаю я.
Не смотрю ему в глаза, чтобы не разреветься, и просто утыкаюсь взглядом в ближайшее дерево.
– Знаю, и не жду этого. Но я не мог не поговорить с тобой. Выслушай меня, пожалуйста!
Алекс берет мое лицо в свои руки и поворачивает к себе. Смотрит какое-то время мне прямо в глаза, но потом отпускает. У меня в горле встает ком.
– Не уехать я не мог. Ты ведь видела мою мать... Она строгая, консервативная, и с ней тяжело спорить. Бабушка тяжело заболела, ей нужна была помощь. Я пытался уговорить мать поехать одной, но мне не удалось. Я учился там... Бабушка умерла. Через два месяца.
– Боже, Алекс, мне так жаль... – искренне говорю я.
– Спасибо. Мы почти не общались с ней, поэтому я смог справиться с этим. А моя мать ударилась во все тяжкие. Нашла себе мужчину, но общий язык мы с ним не нашли. Она забила на меня и мое воспитание, и как только я это понял, то сразу же подал документы на перевод и уехал сюда.
Алекс говорит быстро, будто боится, что я не дослушаю и уйду. Я понимаю его чувства, но у меня в голове сидит не это.
– Но ты бросил меня! Я ведь хотела поехать с тобой, мне было все равно, где жить и учиться, я хотела быть рядом! – я чувствую, как злость накрывает меня с головой. – А что ты мне сказал? Что я недостаточно хороша для тебя!
– Я не говорил такого...
– Но ты имел это в виду! – я почти кричу. Встаю со скамейки и отхожу подальше, потому что жутко хочу дать ему пощечину. Все сидящие во мне обиды вырвались наружу, все слезы, которые я выплакала по нему ночами. В голове проносятся все те дни, в которые я не могла толком есть, спать, не зная, как мне строить свою жизнь дальше. – Думаю, ты просто хотел найти повод бросить меня, чтобы жить там счастливо без всяких отягчающих обстоятельств в виде отношений со мной!
Вдруг я чувствую, что из меня будто выпустили весь воздух.
– И ты ни разу не позвонил и не написал...
Алекс улыбается.
– Ошибаешься. Я пытался, но звонки ты сбрасывала. А потом мне позвонила Клэр, наорала на меня и потребовала, чтобы я оставил тебя в покое. Я лишь попросил ее иногда сообщать, как у тебя дела. Потому что мне было не все равно! Я послушал ее, так как она сказала, что тебе действительно плохо, я не хотел ранить тебя еще сильнее. Послушай... – он подходит ко мне и встает прямо передо мной. – Я был младше, и я был глупее. Не знал, чего я действительно хочу. Но поверь, такую... Такую девушку, как ты, я больше не встречал, ни здесь, ни в Вашингтоне. Сначала я думал, что так будет лучше для нас обоих, но понял, что ты была подарена мне судьбой. Мне было с тобой легко, нам всегда было о чем поговорить, ты поддерживала все мои сумасшедшие идеи... Нигде нет такой другой, поверь. Мне нужна именно ты, Дженнифер, спустя годы я понял это так ясно, что мне стало страшно. Ты ведь могла просто послать меня, и была бы права...
Я чувствую, как по моим щекам катятся слезы. И понимаю, что не смогу ему отказать. Мои чувства к нему словно спали внутри, но сейчас я понимаю, как сильно он мне был нужен, какой неполноценной и сломанной я была без него. Поднимаю на Алекса полные слез глаза.
– Я люблю тебя, Дженн, и всегда любил.
Он поднимает руку и вытирает слезы с моей щеки. Чувствую, как дрожит его ладонь, и накрываю ее своей рукой. Алекс переводит взгляд на мои губы.
– Прости, но я не могу по-другому... – с этими словами он накрывает их своими.
Я отвечаю на поцелуй, обнимаю его за шею, и он подхватывает меня на руки. Практически каждую ночь мне снился этот момент, и он наконец наступил и в реальности. Не могу поверить, что Алекс рядом. Мы долго целуемся, не в силах прерваться. Я обнимаю его настолько крепко, насколько хватает моих сил, и боюсь, что сейчас отпущу и все это снова окажется сном. Он смеется.
– Я никуда не денусь, милая. Больше никуда.
Мы возвращаемся на вечеринку, держась за руки. Тут же вижу Клэр, которая понимает все, только посмотрев на меня. Она качает головой, но не подходит – поговорю с ней позже и все объясню.
В общежитие мы возвращаемся только под утро. Клэр в комнате нет – только записка, в которой написано: «Развлекайтесь, пока есть возможность. Только не теряй голову. Целую, К.» Я смеюсь. Все-таки у меня отличная подруга...
Алекс подходит сзади и заглядывает мне через плечо. Читает записку, ухмыляется:
– В этом вся Клэр.
Спать хочется, но сон не идет. Лежим на кровати, Алекс на спине, закинув руку за голову, а я обнимаю его. Мы очень долго болтаем о том, как нам жилось в эти два года, избегая только неприятной темы расставания. В какой то момент встречаемся взглядами, целуемся, и поцелуй становится все более жарким, и я чувствую руки Алекса на спине под футболкой... Слышу его вздох над ухом, и он шепчет:
– Я так давно мечтал об этом...
И вдруг меня будто обжигает холодом, на коже даже появляются мурашки. Я снова чувствую, как паника накрывает с головой, а глаза наполняются слезами. Отстраняюсь и сажусь на другой конец кровати, пытаюсь восстановить дыхание. Этот момент напомнил мне тот, давний, несколько лет назад... Темная, как и сейчас, комната, парень, нависший надо мной. «Ты ведь так давно мечтала об этом!»
Алекс не понимает, что происходит.
– Дженнифер, ты чего? Я сделал что то не так? – спрашивает он и обнимает меня.
– Нет, дело не в тебе, прости.. Просто... – я не могу найти слов и боюсь. Прижимаюсь к нему сильнее.
– Что-то случилось? Расскажи, прошу, – он гладит меня по волосам. – Я не хотел обидеть тебя, честное слово!
– Алекс, я думаю, ты должен знать... Когда-то давно, мне было четырнадцать, я была на школьной вечеринке. Твои слова на секунду вернули меня в тот день, – я глубоко вдыхаю и говорю: – Меня изнасиловал парень, в которого я впервые в жизни влюбилась.
ГЛАВА 8
Наши дни.
Я рассматриваю белый стеллаж за спиной доктора Лоу. На нем стоят папки с документами – наверное, это дела пациентов – два цветка в горшке и какие-то канцелярские принадлежности. Я избегаю смотреть на врача – приходится тут делиться почти интимными подробностями. К счастью, психиатр никак не комментирует эти подробности, а то мне было бы стыдно еще больше.
– Замечательно, замечательно... – доктор Лоу все еще записывает что-то в свой блокнот. – Дженнифер, что вам снится в последнее время?
Он меняет тему неожиданно, и я даже теряюсь.
– Не помню... То есть ничего, наверное. Темнота и все. А что?
– Еще вопрос. Вы помните нашу прошлую встречу? – он снова никак не комментирует мой ответ, только задумчиво записывает что-то еще.
– Конечно, помню.
Психиатр складывает руки перед собой и пристально смотрит на меня. Я начинаю нервничать.
– Хорошо. Скажите мне, пожалуйста, когда мы с вами виделись и о чем говорили?
– Серьезно? Во вторник. Я рассказывала, как поступила в колледж и как вернулся Алекс... Доктор, к чему эти вопросы?
Его разочарованное лицо меня пугает. Что могло снова случиться? Я ведь иду на поправку, мы это уже с ним обсуждали. Доктор Лоу задумывается на минуту, делает очередную пометку и убирает блокнот. А затем говорит:
– Дженнифер, нет, вы ошибаетесь. Меня не было в больнице неделю, мы виделись с вами в прошлый четверг. Боюсь, как я ожидал, у вас небольшие проблемы... С восприятием времени. Для вас прошло всего два дня?
Меня шокируют его слова. Как – неделя? Позавчера был вторник, я сидела на этом самом месте, он спрашивал про колледж. На следующий день терапии не было, была прогулка, а потом снова обычный день... Подъем, завтрак, свободное время, прогулка, обед. Перечисляю распорядок дня в уме. Да, так и было, прошло два дня, а потом...
Я резко встаю с кресла и хожу по кабинету. Потом я снова проснулась, пришел Билл... Нет это было сегодня.
– Не может этого быть! – кричу на доктора, не заботясь о субординации. – Какая неделя? Вы действительно думаете, что я сумасшедшая?! Да, у меня есть проблемы, но я прекрасно помню, что мы виделись во вторник!
– Дженнифер, прошу вас, успокойтесь. Сядьте.
– Нет! Вы говорили, я иду на поправку – а теперь снова! Хотите вечно меня здесь держать?! – я уже истерически кричу, разозлившись не на шутку. Доктор поднимает обе руки в примирительном жесте:
– Успокойтесь, пожалуйста. Я все вам объясню. Если вы не можете справиться с агрессией самостоятельно, мне придется принять меры! – это он говорит уже твердо, смотря мне прямо в глаза.
– Принимайте! Опять накачаете меня вашими таблетками?! Хрен я буду их пить! Понятно вам?! – у меня темнеет в глазах, я сама не понимаю, что именно меня так разозлило, но я в ярости. Разворачиваюсь и иду к выходу из кабинета, с грохотом отшвырнув кресло со своего пути. Но только я успеваю взяться за ручку двери, как голова кружится, я теряю равновесие и спустя несколько секунд падаю на пол, успев только увидеть, как испуганно бросается ко мне врач.
Вокруг меня темнота. Не вижу абсолютно ничего. Поднимаю руки и смотрю на свои ладони – значит, зрение в порядке. Какого черта?
– Эй? Где я? – пытаюсь позвать хоть кого-нибудь, но голоса нет. Не могу выжать из себя звука.
Из темноты появляется силуэт. Вглядываюсь внимательнее – это оказывается Билл. Он одет как-то странно, не в свою обычную форму. Билл подходит ко мне и обнимает. Я хочу спросить у него, что происходит, но все еще не могу сказать ни слова.
Он смотрит мне прямо в глаза и берет мои ладони в свои.
– Дженнифер, слушай внимательно. Доктору Лоу доверять нельзя. Ты поняла? Думай, когда что-то рассказываешь ему. Иначе останешься здесь навсегда.
Хочу ответить, но не получается. Умоляюще смотрю на него, взглядом прошу объяснить хоть что-то, но он разворачивается и уходит без единого слова.
«У меня галлюцинации? Я действительно превращаюсь в психованную?» – только и успеваю я подумать, как проваливаюсь в темноту.
Открываю глаза в своей палате и понимаю, что не помню, как оказалась здесь. Кажется, у меня был обморок... Точно, я разозлилась на доктора, а потом потеряла сознание. Черт.
Собираюсь с мыслями, но в дверь стучат. Затем она открывается, и входит доктор Лоу.
– Здравствуй, Дженнифер. Как ты себя чувствуешь?
– Кажется, нормально...
Я сажусь в кровати. У доктора в руках его неизменный блокнот. Вот бы прочитать, что он там все время пишет. Но сейчас блокнот закрыт, а главврач мне улыбается.
– Я рад узнать, что вы в порядке. На нашем сеансе у вас случился обморок. Я пока не могу сказать причину, но анализы уже взяты. Надеюсь, ничего серьезного. Я могу лишь подозревать, что ваша психика таким образом пытается защитить вас от страданий, попросту «выключая» организм. Не переживайте пока, – его голос звучит тепло, несмотря на то, что я снова наорала на него. И, предугадывая мои слова, доктор добавляет: – Я не сержусь на вас за срыв.
