Текст книги "Память"

Автор книги: Лоис Буджолд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Ага! – выпалил Майлз. – Как удобно. Тем самым мне затыкают рот и лишают права апелляции.

– Я бы – от чистого сердца – не советовал тебе доводить дело до военного трибунала. Тебе ни за что не добиться решения благосклоннее, чем то, о каком мы с тобой говорим с глазу на глаз. У меня нет намерений шутить, когда я говорю, что опереться тебе не на что. – Подчеркивая сказанное, Иллиан постучал по дискете. Действительно, никаких признаков веселья в его лице не было. – Только здесь, не говоря обо всем остальном, достаточно документальных свидетельств, чтобы ты счел везением быть просто уволенным с позором, а не получить вдобавок к этому приговор.

– Вы обсуждали это с Грегором? – вопросил Майлз. Императорское покровительство, его последняя, рассчитанная на аварийный случай, защита, та самая, относительно которой он поклялся, что скорее умрет, чем обратится к ней…

– Да. На протяжении долгого времени. Сегодня мы сидели с ним взаперти все утро только ради этого вопроса.

– А-а.

Иллиан указал на комм: – Твое личное дело у меня готово, чтобы ты мог подписаться прямо здесь и сейчас. Отпечаток ладони, сканирование сетчатки глаза, и дело сделано. Твоя форма… ее ты получал не с военного склада, поэтому возвращать ее не нужно, и по традиции увольняющийся сохраняет свои знаки различия. Но, боюсь, я должен попросить тебя сдать свои серебряные Глаза Гора.

Майлз развернулся на каблуках, его руки возбужденно дернулись, словно пытаясь защитным жестом прикрыть воротник, и замерли на полпути. – Только не мои Глаза! Это… это неправда, я могу объяснить, я могу… – Все грани и поверхности предметов в комнате, стол с комм-пультом, кресла, лицо Иллиана вдруг стали выглядеть резче и четче, словно насыщаемые все большей реалистичностью. Сияние зеленого огня рассыпалось разноцветными конфетти. «НЕТ..!»

Майлз пришел в сознание, лежа плашмя на ковре лицом вверх. В поле его зрения маячило побелевшее лицо склонившегося над ним Иллиана, напряженное и встревоженное. Во рту что-то мешалось. Майлз повернул голову и выплюнул карандаш – световой карандаш со стола Иллиана. Воротник его мундира был расстегнут – Майлз дотянулся рукой и потрогал, – но серебряные значки были по-прежнему на месте. C минуту Майлз просто лежал.

– Ну, – выдавил он наконец, – воображаю, что это было за шоу. Сколько?

– Примерно… – Иллиан глянул на хроно, – четыре минуты.

– Примерно как обычно.

– Лежи спокойно. Я вызову медика.

– Мне не нужен этот чертов медик. Я могу идти. – Майлз попытался встать. Нога у него подвернулась, и он снова свалился, уткнувшись лицом в ковер. Он ощущал на лице что-то липкое – резко рухнув в прошлый раз, он явно разбил губы, которые теперь распухли, и нос, из которого шла кровь. Иллиан протянул ему носовой платок, и Майлз прижал его к лицу. Примерно через минуту он позволил Иллиану усадить себя на стул.

Иллиан присел на краешек стола, разглядывая Майлза. Присматривая за ним, как всегда. – Ты знал, – произнес он. – И солгал. Мне. Письменно. Этим своим чертовым фальсифицированным рапортом ты похерил… все. Я бы скорее не поверил бы своему чипу памяти, чем тебе. Почему, Майлз? Ты что, настолько сильно запаниковал? – Его ровный голос наливался страданием, словно кровью – кровоподтек.

«Да, я настолько сильно запаниковал. Я не хотел терять Нейсмита… Не хотел терять… все.» – Теперь это не имеет значения. – Майлз нащупал ворот мундира. Один значок зацепился за зеленую ткань, порвавшуюся под его трясущимися руками. Он слепо сунул значки Иллиану. – Вот. Ты выиграл.

Ладонь Иллиана сомкнулась на Глазах Гора. – Спаси меня бог от еще одной такой победы, – тихо проговорил он.

– Отлично, замечательно, дай мне планшет для подписи. Сделай сканирование сетчатки. К черту, давай покончим с этим. Меня тошнит от СБ и от того, что я жру ее дерьмо. Хватит. Отлично. – Его трясло безостановочно, дрожь горячими волнами поднималась откуда-то из глубин его живота. Мысль о том, что он вот-вот расплачется на глазах у Иллиана, ужасала.

Иллиан снова сел, положив на колено сомкнутую руку со значками СБ. – – Посиди пару минут, чтобы успокоиться. Сиди, сколько требуется. Потом иди в мою ванную комнату и умойся. Я не отопру дверь, пока ты не будешь в порядке, чтобы выйти наружу.

«Странное милосердие, Иллиан. Ты так вежливо меня убиваешь.» Но он кивнул и, спотыкаясь, направился в крошечный санузел. Иллиан проводил его до двери, а затем, видимо решив, что на этот раз Майлз устоит на ногах, оставил одного. Опустошенная и залитая кровью физиономия в зеркале явно не годилась для того, чтобы ее кому-то показывать. Оглядываясь на свое прошлое, он подумал, что в последний раз видел в зеркале похожее лицо в тот день, когда погибла сержант Беатрис, разве что сейчас оно было лет на сто старше. «Иллиан не опозорит великой фамилии. И я тоже.» Майлз тщательно умылся, хотя ему и не удалось до конца отмыть кровь с разорванного воротника мундира и выглядывающей из-под него кремовой рубашки.

Майлз вернулся в кабинет и покорно сел, не препятствуя Иллиану положить его руку на планшет для снятия отпечатка ладони, провести сканирование сетчатки и записать произнесенные им несколько официальных слов прошения об отставке. – Очень хорошо. Дай мне выйти, – тихо проговорил он наконец.

– Майлз, тебя все еще трясет.

– И будет трясти еще какое-то время. Пройдет. Выпусти меня, пожалуйста.

– Я вызову машину. И провожу тебя до нее. Тебе не стоит оставаться одному. «О, как раз стоит.» – Очень хорошо.

– Не хочешь поехать прямо в госпиталь? Тебе следовало бы это сделать. Ты имеешь собственное право лечиться в Императорском госпитале как должным образом ушедший в отставку ветеран, а не просто как сын своего отца. Я… подумал, что это может быть важно.

– Нет. Я хочу поехать домой. А этим я займусь… позже. Болезнь хроническая, ничего опасного. Вероятно, пройдет целый месяц, прежде чем такое случится снова, если вообще случится.

– Тебе следует ехать в госпиталь.

– Ты, – Майлз не сводил с Иллиана глаз, – только что утратил власть над моими поступками. Смею напомнить об этом, Саймон.

Иллиан разжал руку, неохотно соглашаясь. Он снова обошел стол и нажал клавишу, отпирающую дверь. Затем потер ладонями лицо, словно стирая с него все эмоции. В глазах его стояли слезы. Майлзу показалось, что он чуть ли не ощущает, как скулы Иллиана холодит от высыхающей влаги. Когда же Иллиан обернулся, он был столь же невозмутим и замкнут, каким его привык видеть Майлз.

«Боже, как болит сердце.» И голова. И желудок. И все прочие части тела. Майлз с трудом поднялся на ноги и двинулся к двери, отведя руку Иллиана, когда тот нерешительно поддержал его под локоть.

Дверь с шипением открылась, и за ней обнаружилось трое человек, опасливо карауливших поблизости, – секретарь Иллиана, генерал Гарош и капитан Галени. При виде Майлза Галени поднял брови. Майлз мог точно сказать, в какой момент тот заметил на его воротнике голые, без значков, петлицы, – от потрясения Галени широко распахнул глаза.

«Бр-р, Дув, так что ты подумал?» Что он подрался на кулаках с Иллианом, плюс к соревнованию кто кого переорет? Что разъяренный Иллиан силой содрал Глаза Гора с его кителя? «Косвенные улики могут быть столь убедительны».

Гарош открыл рот в беспокойном изумлении. – Что за черт?.. – Он вопросительно развел руками, глядя на Иллиана.

– Прошу нас простить. – Не встречаясь взглядом ни с кем, Иллиан прошел мимо. Собравшиеся в приемной офицеры СБ как по команде развернулись и уставились вслед Майлзу с Иллианом, глядя на них до тех пор, пока они не свернули налево и не скрылись за поворотом коридора.

Глава 7

Сознавая, что шофер СБ не сводит с него глаз, Майлз аккуратно прошел в парадную дверь особняка Форкосиганов. Он держал осанку, пока двери благополучно не закрылись за ним. Тут он рухнул в первое же кресло, до которого добрел, прямо поверх чехла. Прошел еще час, прежде чем его перестало трясти.

На ноги его подняла не наступающая темнота, а давление в мочевом пузыре. «Тело – наш господин, а мы – его пленники. Свободу пленникам.» Едва он поднялся и начал двигаться, как единственным его желанием стало снова замереть. «Мне следовало бы напиться. В подобных ситуациях это традиция, верно?» Он забрал из погреба бутылку бренди. Вино показалось ему недостаточно сильной отравой. Этот взрыв активности иссяк, закончившись неподвижным пребыванием в самом маленьком помещении, какое он смог здесь отыскать, – крошечной комнатке на четвертом этаже, которая, не будь в ней окна, сошла бы за шкаф. Бывшая комната кого-то из слуг, зато в ней стояло старое кресло с широкими подлокотниками. После всех хлопот по поиску бутылки у Майлза уже не осталось энтузиазма эту бутылку открывать. Так он и сжался, маленький в огромном кресле.

Во время следующего похода в ванную, где-то после полуночи, Майлз прихватил дедов кинжал и принес его в комнатенку, положив на тумбочке возле непочатой бутылки бренди по левую руку от себя. Кинжал прельщал его не больше выпивки, но несколько минут Майлз с интересом игрался с ним. Свет скользнул по клинку; Майлз приложил кинжал к запястьям, к горлу – где уже были тонкие шрамы от предкриогенной подготовки. «Если что, это определенно будет горло.» Все или ничего, и никаких игр.

Но однажды он уже умер, и это не помогло. В смерти нет ни тайны, ни надежды. И в засаде всегда таится кошмарная возможность, что тем, кто в прошлый раз пожертвовал так много сил на его оживление, придет в голову попробовать это снова. И напортачить. А скорее, хуже чем напортачить. Майлз прежде видел результаты наполовину успешных криооживлений, разум животного – или даже растения, – скулящий в некогда человеческом теле. Нет. Умереть он не хочет. По крайней мере, не здесь, где его тело можно найти. Просто сейчас он не может выдержать жизни.

А благословенный сон, нечто среднее между этими двумя состояниями, отказывался к нему идти. Но если он просидит так достаточно долго, то в конечном счете наверняка уснет.

«Поднимайся. Поднимайся и беги так быстро, как ты только можешь.» Обратно к дендарийцам, прежде чем СБ или кто-то еще не смогли его остановить. Вот его шанс, шанс Нейсмита. Последний шанс Нейсмита. «Беги, беги, беги.»

Майлз сидел в кресле. Мускулы судорожно свело, мысль о побеге заклинанием билась у него в голове.

Он обнаружил, что если не пить воду, то нет и необходимости так часто вставать. Заснуть он по-прежнему не мог, но ближе к рассвету мысли стали течь все медленнее. Одна мысль в час. Отлично.

В комнату сквозь окно опять просочился свет, сделав лампочку тусклой и бледной. Прямоугольник солнечного света медленно прополз по потертому узорчатому ковру – так же медленно, как и его мысли, – слева, потом в центр, потом направо, а затем исчез.

С наступлением сумерек городской шум снаружи сделался приглушенным. Но его крошечный персональный пузырек тьмы оставался столь же изолирован от всего мира, как любая криокамера.

Издалека чьи-то голоса звали его по имени. «Это Айвен. Черт. Не хочу разговаривать с Айвеном.» Он не отозвался. Если ничего не говорить и не шевелиться, может, они его не найдут. Может, они снова уберутся прочь. Сухими глазами Майлз уставился на трещину в старой оштукатуренной стене, от которой не отводил взгляда вот уже несколько часов.

Но его уловка не сработала. В коридоре рядом с комнаткой раздался топот сапог, и его слух резанул слишком уж громкий вопль Айвена: – Здесь, Дув! Я его нашел!

Еще чьи-то шаги – быстрая, тяжелая походка. Физиономия Айвена вплыла в поле видимости Майлза, заслонив собой стену. Айвен скривился: – Майлз? Ты тут, а, парень?

Голос Галени: – О боже!

– Не паникуй, – сказал Айвен. – Он просто пришел и как следует надрался. – Айвен взял неоткупоренную бутылку. – Ну-у… а, может, и нет… – Он ткнул пальцем лежавший рядом с бутылкой кинжал в ножнах. – Хм.

– Иллиан был прав, – пробормотал Галени.

– Не… обязательно, – возразил Айвен. – Когда видишь такое примерно в двадцать пятый раз, перестаешь особо дергаться. Это просто… просто его манера поведения. Если бы он собирался влезть в петлю, то сделал бы это много лет назад.

– Ты раньше видел его таким?

– Ну… может, и не совсем таким… – Озабоченное лицо Айвена снова закрыло собой штукатурку. Он помахал ладонью у Майлза перед глазами.

– Не моргает, – нервно заметил Галени. – Может… нам не следует его трогать? Ты не думаешь, что лучше обратиться за медицинской помощью?

– Ты хочешь сказать, за психиатром? Безусловно, нет. Это действительно скверная мысль. Если парни из психушки хоть раз наложат на него лапы, то никогда уже не выпустят. Нет. Это дело семейное. – Айвен решительно выпрямился. – Я знаю, что делать. Пошли.

– А это нормально, оставить его одного?

– Конечно. Если он не стронулся с места за полтора дня, значит, далеко не уйдет. – Айвен помолчал. – Хотя, забери-ка нож. На всякий случай.

Они снова с топотом удалились. Разум Майлза медленно переварил этот факт, по одной мысли в четверть часа.

«Они ушли».

«Хорошо».

«Может, они не вернутся.»

Но тут, увы, они появились снова.

– Я возьму его за плечи, – распорядился Айвен, – а ты – за ноги. Нет, лучше сперва стащи с него сапоги.

Галени так и сделал. – По крайней мере он не напряжен, как камень.

«Нет, скорее обмяк.» Чтобы напрячься, требуются усилия. Сапоги со стуком упали на пол. Айвен снял с себя форменный китель, оставшись в гимнастерке со стоячим воротником, закатал рукава, подхватил Майлза под мышки и поднял. Галени, как ему было велено, взял Майлза за ноги.

– А он легче, чем я думал, – заметил Галени.

– Ага. А вот видел бы ты сейчас Марка… – ответил Айвен.

И эти двое понесли его вниз по узкой черной лестнице, ведущей с четвертого этажа на третий. Может, они собираются уложить его в постель? Этим они избавили бы его от некоторых проблем. Может, в постели он сможет уснуть. А может, если ему особенно повезет, то проснется он столетие спустя, когда и про его имя, и про то, что его окружает, в головах у людей не останется ничего, кроме лживых легенд.

Но они миновали дверь майлзовой спальни и втащили его в старую ванную комнату дальше по коридору. Ту самую, которую так и не переделывали. Там стояла старинная железная ванна, как минимум столетней древности и такая здоровая, что дети могли в ней плавать.

«Они хотят меня утопить. Еще лучше. Пускай, мешать не буду.»

– На раз-два-три или просто на счет «три»? – спросил Айвен у Галени.

– Просто на «три», – ответил Галени.

– Отлично.

Раскачав, они перевалили его через край, и перед глазами Майлза впервые предстало, что ждало его на дне. Тело попыталось конвульсивно содрогнуться, но затекшие, бездействовавшие все это время мышцы отказали, а гневный вопль застрял в пересохшей глотке.

Примерно сто литров воды. Вместе с где-то полусотней килограммов плававших в ней ледяных кубиков.

Майлз погрузился в этот сокрушительный холод. Длинные руки Айвена притопили его с головой.

Он вынырнул с воплем: – Вода лед… – Айвен окунул его снова.

Набрав в грудь воздуху в следующий раз: – Айвен, ах ты хренов…

В третье всплытие его голоса хватило лишь на бессловесный вой.

– Ага! – довольно фыркнул Айвен. – Я так и думал, что тебя это разъярит. – И добавил уже Галени, отскочившему прочь, за пределы досягаемости бешено летящих брызг. – С тех пор, как он побыл офицером-метеорологом в лагере «Вечная Мерзлота», больше всего на свете он ненавидит холод. Давай назад, парень.

Майлз вырвался из хватки Айвена, выплюнул ледяную воду, выкарабкался наверх и перевалился через край ванной. Кубики льда прилипли там и сям к ткани его мокрого кителя, сползали по шее. Рука Майлза сжалась в кулак и рванулась вверх, к ухмыляющейся физиономии кузена.

… И пришла в соприкосновение с подбородком Айвена, издав прекрасный сочный звук удара; боль была даже приятной. Первый раз в жизни он успешно врезал Айвену.

– Эй! – взвизгнул Айвен, отшатнувшись назад. Второй свинг Майлза не достиг цели, потому что теперь Айвен предусмотрительно удержал его на вытянутой руке, а так далеко Майлзу было не дотянуться. – А я-то думал, от такого рода штучек у тебя руки ломаются!

– Больше не ломаются, – задыхаясь, ответил Майлз. Он прекратил свои попытки ударить Айвена и просто стоял, дрожа.

Айвен потер челюсть, озадаченно подняв брови. – Теперь тебе лучше? – осведомился он через минуту.

Майлз ответил потоком брани, и, собрав с кителя последние прилипшие к нему кубики льда, запустил их в физиономию Айвена вместе с проклятиями.

– Рад слышать, – сердечно отозвался Айвен. – А теперь я собираюсь рассказать тебе, что ты сейчас будешь делать, – и ты это сделаешь. В первую очередь ты пойдешь к себе в комнату и снимешь этот мокрый мундир. Затем сбреешь эту отвратительную щетину и примешь горячий душ. Потом оденешься. А потом мы поведем тебя в город ужинать.

– Я не хочу идти в город, – угрюмо пробурчал Майлз.

– Я что, предлагал это обсудить? Дув, ты слышал, как я предлагал бетанское голосование?

Галени, зачарованно глядя на происходящее, покачал головой.

– Так, – продолжил Айвен. – Я не желаю этого слушать, и выбора у тебя нет. Внизу в холодильнике упрятано еще пятьдесят кило льда, и ты знаешь, что я не стану колебаться, воспользоваться ими или нет.

Предельную, полную энтузиазма, искренность этой угрозы Майлз легко прочитал у Айвена на лице. Ругательства превратились в шипение, полное недовольства, – но не несогласия. – Ты этим наслаждался, – проворчал он наконец.

– Ты чертовски прав, – подтвердил Айвен. – А теперь иди одевайся.

* * *

Айвен требовал от Майлза сделать то одно, то другое, пока не отволок его наконец на улицу в ближайший ресторан. Там он вполголоса сыпал угрозами до тех пор, пока Майлз не сунул в рот несколько кусочков еды, не прожевал и не проглотил. Едва начав есть, Майлз обнаружил, что жутко голоден, и Айвен, довольный его поведением, угрозы прекратил.

– Итак, – произнес Айвен, подбирая ложечкой последний кусок десерта. – Что за чертовщина с тобой творится?

Майлз глянул на обоих капитанов, на Галени с его Глазами Гора. – Сперва вы. Это Иллиан вас двоих прислал?

– Он попросил меня проверить, как ты, – сообщил Галени, – откуда-то взяв, что мы друзья. Поскольку охранник у ворот доложил, что ты зашел и больше не выходил, а по комму ты не отвечал ни на многочисленные звонки, ни на сообщения, то я подумал, что лучше мне поглядеть лично. Но чувствовал себя… более чем неуютно от идеи самому вломиться без спроса в особняк Форкосиганов, так что позвал Айвена. Я пришел к выводу, что у него, как у члена семьи, есть право находиться здесь. По разрешению, полученному мной от Иллиана, охранник открыл запертую тобою дверь и впустил нас, так что нам не пришлось вышибать окно. – Галени помолчал. – К тому же меня не восторгала необходимость самостоятельно вынимать твое тело из петли, завязанной где-нибудь на стропилах.

– Я тебе говорил, что нет, – вмешался Айвен. – Не в его стиле. Если он когда-нибудь с собой покончит, то, держу пари, это будет обставлено со здоровенным взрывом. И, возможно, с гибелью кучи невинных свидетелей.

Майлз с Айвеном обменялись ехидными усмешками.

– Я… не был так уверен, – проговорил Галени. – Ты не видел, Айвен, какое у него было лицо, когда он вышел из кабинета Иллиана. Последним на моей памяти, у кого был такой потрясенный вид, был один парень, которому я помогал выбраться из разбившегося флаера.

– Я все объясню, – вздохнул Майлз, – но не здесь. Где-нибудь в более укромном месте. Слишком много всего связано с работой. – Он на мгновение отвел взгляд от серебряных Глаз Гора Галени. – Моей бывшей работой.

– Хорошо, – вежливо согласился Галени.

В конечном итоге они снова оказались на кухне особняка Форкосиганов. Майлз смутно надеялся, что Айвен поможет ему надраться, но кузен вместо этого заварил чай и заставил его выпить две чашки – для предотвращения обезвоживания. Затем Айвен уселся верхом на стул, сложил руки на спинке и произнес: – Хорошо. Давай. Сам знаешь, что ты это должен сделать.

– Да. Знаю. – Майлз на секунду прикрыл глаза, думая, с чего же начать. Наверное, с начала. В голове у него бурлили столь прекрасно отработанные оправдания и отрицания. Их привкус, который он уже ощущал у себя на языке, был непрекращающимся, долгим, отвратительным – не то что чистосердечное признание. Кратчайшее расстояние между точками – прямая. – После моего прошлогоднего криооживления у меня… возникли проблемы. Начались припадки. Конвульсии, длительностью от двух до пяти минут. Вроде бы их вызывают моменты предельного напряжения. Мой врач утверждала, что, как и криоамнезия, они должны пройти сами собой. Случались они редко и, похоже, сходили на нет, как она и обещала. Так что я… не упомянул о них врачам СБ, когда вернулся домой.

– Ах ты черт, – пробормотал Айвен. – Вижу, куда ты клонишь. Ты сказал хоть кому-нибудь?

– Марк знал.

– Ты сказал Марку, но не сказал мне?

– Я уверен в Марке… в том, что он сделает то, что я велю. А ты, и я в этом тоже уверен, поступишь так, как сочтешь правильным. – Почти то же самое он сказал Куинн, а? О боже…

Губы Айвена дернулись, но отрицать этот факт он не стал. – Ты понимаешь, почему я боялся, что это будет билет в один конец – отставка по здоровью или того хуже. В лучшем случае – кабинетная работа, никаких больше дендарийских наемников, никаких полевых заданий. Но я подумал, что если я, а точнее – мой дендарийский врач, потихоньку все приведу в порядок, Иллиану и знать будет не надо. Она дала мне кое-какие препараты. Я думал, они сработали. «Нет, Никаких оправданий, черт побери.»

– А Иллиан тебя застукал и за это выгнал? А это несколько не слишком, после всего того, что ты для него делал?

– Есть кое-что дальше.

– А!

– Во время моего последнего задания… мы должны были вырвать из лап пиратов похищенного ими курьера СБ аж за Сумерками Зоава. Я захотел присмотреть за спасательной операцией лично. На мне были боевые доспехи. Я… в самый разгар операции со мной это и случилось. А встроенный плазмотрон застрял в положении «включено». Я чуть было не разрезал беднягу курьера пополам, но он оказался везунчиком. Я всего лишь отсек ему обе ноги.

У Айвена отвисла челюсть, потом он закрыл рот. – Я… понимаю.

– Нет, не понимаешь. Пока еще нет. Это была всего лишь преступная глупость. А фатальным было то, что я сделал потом. Я фальсифицировал отчет о задании. Заявил, что несчастный случай с Форбергом был следствием неисправности оружия.

Галени судорожно втянул воздух. – Иллиан сказал… что ты уволился по желанию. Но не сказал, по чьему желанию или по какой причине, а спросить я не посмел. Я просто не поверил. Подумал, что это может быть началом какой-то новой хитрости, внутреннего расследования или чего-то еще. Хотя вряд ли даже ты смог бы сыграть такое выражение лица, какое у тебя тогда было.

Айвен все еще осознавал услышанное. – Ты солгал Иллиану?

– Ага. А затем задокументировал эту ложь. Все, что делаешь важного, делай хорошо, так? Я не ушел в отставку, Айвен. Меня выгнали. Я погорел. Сейчас на всем Барраяре не найти никого, кто погорел бы круче меня.

– И он действительно сорвал с тебя серебряные глаза? – глаза самого Айвена стали совершенно круглыми.

– Кто это сказал?

Галени хмыкнул: – Смотрелось похоже. Гарош именно так и подумал.

«Куда хуже. Он плакал, Айвен.» Никогда за всю свою жизнь Майлз не видел у Иллиана слез. – Нет. Я их сорвал сам. Я все сделал сам. – Поколебавшись, Майлз добавил: – Последний припадок случился со мной в его кабинете. Прямо у него на глазах. Вроде я уже упоминал, что, похоже, их вызывает стресс.

Айвен скривился, сочувственно поморщившись.

Галени шумно выдохнул. – И Гарош тоже не поверил. Он сказал, мол, все в штаб-квартире СБ знают, что, по мнению Иллиана, ты срешь золотыми слитками.

«О да, Нейсмит был лучше всех.» – После операции на Дагуле IV он был чертовски прав, считая подобным образом. – Но спасательная операция на Дагуле была почти четыре года назад. «А чем ты насрал недавно?» – Вижу, ты цитируешь непосредственно Гароша.

– М-м, он бывает грубоват. Он совершенно не выносит дураков. Мне рассказывали, сам он прошел всю цепочку званий. Гарош говорил, Иллиан тебя прочил себе в преемники.

От изумления брови Майлза поползли вверх. – Не может быть. От кабинетного начальника требуются совсем другие качества, нежели от полевого агента. У тех, кто посылает нас на задания, диаметрально противоположное отношение к уставу. Я не готов… не был и близко готов к работе Иллиана.

– Гарош так и сказал. Похоже, следующей ты бы получил должность его зама. Пять лет ты бы поварился во внутренних делах и был бы готов к продвижению на тот момент, когда сам Иллиан будет готов уйти в отставку.

– Чушь! Уж никак не Внутренние Дела. Если бы мне пришлось сесть за стол, то в Департаменте по делам галактики на Комарре – это действительно имело бы смысл. Тут у меня есть кое-какой опыт.

– Именно этот пробел в твоем опыте они и надеялись ликвидировать, ставя тебя в одну упряжку с Гарошем. Иллиан как-то раз сказал мне, что Гарош в бытность свою агентом ДВД лично отвечал за устранение как минимум четырех серьезных заговоров против жизни императора. Не считая дела «Ярроу», которое и принесло ему пост начальника департамента. Может, Иллиан надеялся, что Гарош каким-то образом передаст эти качества тебе.

– Не нужно мне… – начал было Майлз, но захлопнул рот.

– А что это за дело «Ярроу»? – спросил Айвен. – И если оно такое важное, почему я о нем не слышал?

– Контр-террористическая операция – как по учебнику, – пояснил Галени. – Иллиан всех своих новых аналитиков заставляет ее штудировать.

– Внутри СБ это дело хорошо известно, – добавил Майлз. – Но несмотря на его успешность, за пределами СБ о нем практически ничего не знают. Такова сущность этой работы. Успехи держатся в тайне, и никто за них не поблагодарит, а провалы видны всем и приносят тебе сплошные упреки. – «Возьмем, к примеру, мою карьеру…»

– Дело висело на волоске, – начал Галени. – Фракция крайних изоляционистов, приверженцев графа Фортрифрани, организовала заговор с намерением протаранить старым скачковым грузовиком «Ярроу» Императорский дворец. Рухнув, он бы там разнес почти все даже без взрывчатки, которой они его набили. Взрывчатка была их единственной ошибкой, поскольку именно она оказалась ниточкой, выведшей на них команду Гароша. Фортрифрани открещивался от всего как бешеный, но происшедшее подорвало его позиции, и с тех пор он меньше… э-э… досаждает Империи.

Айвен моргнул. – У моей матери квартира неподалеку от Дворца…

– Да уж, остается только гадать, сколько народу в Форбарр-Султане они бы угробили, если промахнулись.

– Тысячи, – пробормотал Майлз.

– Надо бы не забыть сказать Гарошу спасибо в следующий раз, когда увижусь с ним, – заметил явно пораженный Айвен.

– В то время меня на Барраяре не было, – вздохнул Майлз. – Как обычно. – Он подавил совершенно нелогичный приступ зависти. – Никто мне ни разу даже не говорил об этом планируемом повышении. И когда… этот пакостный сюрпризец должен был сработать?

– Очевидно, в ближайший год.

– Я-то думал, что сделал дендарийцев достаточно ценными для СБ, чтобы со мной и не мечтали что-нибудь вытворить.

– Значит, ты сделал свою работу немного лучше, чем следовало.

– Шеф СБ в тридцать пять. Ха. Благодарение богу, по крайней мере теперь я от этого избавлен. Ну-ну. Невелика радость для Гароша – получить приказ в срочном порядке натаскать в бумажной работе какого-то форского щенка, чтобы того потом продвинули через его голову. Должно быть, он испытывает немалое облегчение.

– Полагаю, по сути так и есть, – извиняющимся тоном произнес Галени.

– Ха! – мрачно высказался Майлз. Помолчав мгновение, он добавил: – Кстати, Дув. Надеюсь, ясно, что рассказанное мною вам – это секретная информация. Официальная версия и для штаб-квартиры СБ, и для кого угодно другого – что я уволился без претензий по состоянию здоровья.

– Иллиан так и сказал, когда Гарош его спрашивал. Иллиан вообще был чертовски немногословен. Но было видно, что за этим должно что-то скрываться.

Айвен откланялся и ушел. Майлз мрачно уткнулся в чашку с чаем. Он подумал, что теперь сможет уснуть. Вообще-то ничего ему сейчас не хотелось так сильно, как спать. Но Айвен слишком быстро вернулся и шмякнул возле кухонного стола чемодан.

– Это еще что? – подозрительно спросил Майлз.

– Мои вещи, – ответил Айвен. – На пару дней.

– Ты сюда не вселишься!

– А что, здесь места мало? Да у тебя тут комнат больше, чем в гостинице!

Майлз снова осел на стуле, сообразив, что этот спор ему не выиграть. – А это мысль – вот чем я займусь в дальнейшем. «У Форкосигана. Ночлег и завтрак.»

– А комнаты дешевые? – изогнул бровь Айвен.

– Нет, черт возьми. Стоят целого состояния. – Он помолчал. – И когда ты планируешь отсюда съехать?

– Не раньше, чем ты заведешь здесь еще кого-то. Пока ты не привел в порядок голову, тебе непременно нужен водитель, это самое меньшее. Кстати, видел я внизу в гараже твой флаер. В мастерской он, на наладке – как же! И еще кто-то, кто бы готовил еду и стоял у тебя над душой, приглядывая, чтобы ты все съел. И кто-то, кто будет убирать за тобой.

– Не особый от меня и беспорядок…

– И убирать за всеми прочими, – неумолимо продолжал Айвен. – Этому месту нужен штат, Майлз.

– Как и любому музею, да? Ну, не знаю…

– Если ты имеешь в виду, что не знаешь, желаешь ли заводить в доме штат, прими во внимание вот что: у тебя нет выбора. А если то, что не знаешь, как этот штат нанять… Хочешь, моя мать сделает это для тебя?

– Э-э… думаю, мне лучше самому подобрать собственный персонал. Она сделает все слишком правильно и пристойно, выражаясь давней присказкой сержанта Ботари.

– Ну и ладно. Давай сам, или я попрошу мать. Как тебе такая угроза?

– Действенно.

– Значит, я прав.

– Как по-твоему, не могу ли я обойтись кем-то одним? Человеком, который будет делать все: водить, готовить…

Айвен фыркнул:

– …бегать за тобой и заставлять глотать твои мерзкие таблетки? Для этого лучше нанять сваху, чтобы нашла тебе жену. Почему бы тебе для начала не найти водителя и повара, и не танцевать от этого?

Майлз устало скривился.

– Слушай, – настаивал Айвен, – ты же фор-лорд и живешь в Форбарр-Султане, черт побери! Этот город принадлежит нам. Так и живи как фор! Получи удовольствие для разнообразия!

– Айвен, ты что, с ума сошел?

– В особняке Форкосиганов ты не гость, Майлз. Ты единственный отпрыск этого рода, или был таковым до появления Марка, а у того есть собственное состояние. Хотя бы расширь свои возможности! Пока ты работал на Иллиана, они были столь малы. А в последнее время, можно сказать, ты и не жил вовсе!