Текст книги "Проклятие Шалиона"

Автор книги: Лоис Буджолд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Кастиллар, дайте мне руку.

Она крепко взялась за неё и, сжав губы, добавила:

– Исель, Бетрис, ди Феррей – останьтесь.

Она кивнула в сторону зала предков.

По окончании церемонии Исель оставила одеяние леди Весны в храме и снова была теперь просто очаровательной девушкой в бело-голубом наряде. Нет, поправил себя Кэсерил, увидев, как решительно она подняла подбородок, – просто принцессой. Он, придержав дверь, пропустил всех в зал. «Прямо как в те времена, когда был пажом», – подумал было Кэсерил, но тут управляющий остановился и пропустил вперёд его.

Тихий пустой зал был озарён тёплым светом свечей, которым суждено было сегодня догореть дотла. Маслянисто поблёскивали полированные деревянные скамьи. Провинкара прошла в комнату и повернулась к девушкам – те под её суровым взглядом придвинулись друг к другу и взялись за руки, ожидая бури.

– Так. Ну, кому принадлежала эта идея?

Исель выступила на полшага вперёд и присела в книксене.

– Мне, бабушка, – сказала она почти – но не совсем – таким же ясным и чистым голосом, каким говорила в храме.

Потом, повинуясь движению строго сдвинутых бровей правительницы, добавила:

– Хотя Бетрис придумала испросить согласия при разжигании огня.

Ди Феррей набросился на дочь:

– Ты всё знала и ничего мне не сказала?

Бетрис тоже присела в книксене, как Исель – с абсолютно прямой спиной, – и с достоинством ответила:

– Как я поняла, меня приставили к принцессе Исель помощницей, компаньонкой и правой рукой. А не шпионкой, папа. Если моя верность должна принадлежать не принцессе, а кому-то другому, мне об этом ничего не говорили. «Храни её честь ценой собственной жизни», – так сказал ты, – и добавила, слегка смягчившись: – К тому же если бы пламя не занялось с первой попытки, этого могло и не произойти.

Ди Феррей со вздохом отвёл глаза от философствующей дочери и, посмотрев на провинкару, беспомощно пожал плечами.

– Ты старше, Бетрис, – произнесла та. – Мы надеялись, что ты окажешь на Исель сдерживающее влияние. Научишь её вести себя как положено благовоспитанной девушке. – Она поджала губы. – Так Битим, охотник, объединяет молодых собак в одну свору со старыми, чтобы те учили щенков. Надо было отправить вас к нему, а не приставлять этих бесполезных куриц-гувернанток.

Бетрис заморгала глазами и снова присела.

– Да, миледи.

Провинкара окинула её пристальным взглядом, подозревая насмешку. Кэсерил закусил губу.

Исель набрала в грудь воздуха.

– Молча потакать несправедливости и закрывать глаза на людское горе, которое приводит к проклятию души, чего можно было бы избежать… если так положено вести себя благовоспитанной девушке, то этому меня никогда не учили.

– Ну разумеется, нет! – сказала провинкара. Голос её наконец смягчился, и в нём прозвучало сожаление. – Но правосудие – это не твоя задача, сердце моё.

– Люди, чьей задачей оно является, открыто пренебрегают им. Я не молочница и не прачка. И если у меня больше привилегий в Шалионе, то и обязанностей больше! И настоятель, и леди ди Хьюлтер не раз говорили мне об этом.

– Я говорила об учёбе, Исель, – слабо запротестовала леди ди Хьюлтер.

– А настоятель говорил о послушании и покорности, Исель, – добавил ди Феррей. – Они не имели в виду… не рассчитывали…

– Не рассчитывали, что я восприму их слова всерьёз? – сладко пропела она.

Ди Феррей смутился. У Кэсерила же невинность и сила духа девушек, отважное пренебрежение опасностью, как у щенков, с которыми сравнила девушек провинкара, вызывали симпатию. Он от души был признателен судьбе, что не должен участвовать в этом разбирательстве.

Ноздри провинкары затрепетали.

– Обе марш в свои комнаты и оставайтесь там! Я засадила бы вас читать псалмы в наказание, но… Позже я решу, позволить ли вам спуститься к обеду. Идите! – Она нетерпеливо взмахнула рукой. – Милая ди Хьюлтер, проследите, пожалуйста, чтобы они благополучно добрались до своих покоев.

Кэсерил тоже направился к выходу, но она остановила его столь же нетерпеливым жестом.

– Кастиллар ди Кэсерил, на минуту, пожалуйста.

Леди Бетрис с любопытством стрельнула глазами через плечо, Исель же вышла не оглянувшись, с высоко поднятой головой.

– Ну, – устало вздохнул ди Феррей, – в конце концов, мы же надеялись, что они подружатся.

Когда шаги за дверью стихли, провинкара позволила себе печально улыбнуться.

– Увы, да.

– Сколько лет леди Бетрис? – поинтересовался Кэсерил, не отрывая глаз от закрывшейся двери.

– Девятнадцать, – ещё раз вздохнул её отец.

«Что же, её возраст не слишком отличается от его собственного, – подумал Кэсерил, – чего нельзя сказать, конечно, о жизненном опыте».

– Я действительно считал, что Бетрис окажет на принцессу положительное влияние, – добавил ди Феррей, – а получилось, кажется, совсем наоборот.

– Вы что же, обвиняете мою внучку в том, что она портит вашу дочь? – лукаво спросила провинкара.

– Скажем, скорее вдохновляет. Э-э… вы думаете, лучше их разлучить?

– Это вызовет море слёз и стенаний. – Провинкара утомлённо села, жестом пригласив мужчин последовать её примеру. – Не заставляйте скрипеть мою бедную шею.

Усевшись, Кэсерил зажал ладони между колен в ожидании последующего разговора, каким бы он ни оказался. Не напрасно ведь его попросили остаться. Провинкара задумчиво смотрела на него несколько минут, потом проговорила:

– Кэсерил, как на ваш свежий взгляд, что тут можно сделать?

Брови Кэсерила поползли вверх.

– Я обучал солдат, миледи, и никогда не имел дела с воспитанием молодых девушек. В этом я совершенно ничего не понимаю – не моя стихия. – Он колебался некоторое время и добавил, почти противореча сам себе: – Мне кажется, поздновато учить Исель трусости. Однако можно обратить её внимание на то, от каких ничтожно малых и неподтверждённых свидетельств она отталкивалась, верша свой суд. Откуда такая уверенность, что судья действительно виновен настолько, как о нём говорят? Из сплетен и слухов? Даже самые убедительные свидетельства могут лгать и вводить в заблуждение. – Кэсерил вспомнил реакцию банщика на «свидетельство» своей спины. – Сегодняшних событий это уже не изменит, но, возможно, научит её сдерживаться в будущем, – и добавил более сухо: – А вам следует быть осмотрительнее в выборе тем, обсуждаемых в её присутствии, особенно если это слухи.

Ди Феррей кивнул.

– В присутствии любой из них, – уточнила провинкара. – Четыре уха, один ум – или один заговор. – Она закусила губу и прищурилась, глядя на Кэсерила. – Кастиллар… вы говорите и пишете на дартакане, я не ошибаюсь?

Кэсерил, растерявшись от внезапной перемены темы, захлопал ресницами.

– Да, миледи…

– И на рокнари?

– Мой… э-э… культурный дворцовый рокнари слегка подзаржавел, а вот вульгарный более чем свободен.

– А география? Вы знаете географию провинций Шалиона, Ибры и Рокнара?

– Пятеро богов, кому, как не мне, знать географию! Места, которые я не проскакал верхом, я прошёл пешком, где не прошёл пешком – там меня протащили. География въелась в мою шкуру. Да ещё я проплыл, работая вёслами, вокруг половины архипелага.

– И вы пишете, шифруете, ведёте книги – делали отчёты, отвечали на письма, вели бухгалтерию и занимались логистикой…

– Рука у меня, возможно, немного дрожит теперь, но да, я делал всё это, – ответил он с нарастающим беспокойством. К чему эти расспросы?

– Да! Да! – Она хлопнула в ладоши, и Кэсерил вздрогнул. – Сами боги послали вас сюда! И пусть меня сожрут демоны Бастарда, если у меня не хватит ума надеть на вас хомут!

Кэсерил непонимающе улыбнулся.

– Кэсерил, вы говорили, что ищете место. У меня есть на примете одно. Специально для вас. – Она победно выпрямилась. – Секретарь-наставник принцессы Исель!

Кэсерил почувствовал, что у него непроизвольно отвисла челюсть. Он тупо переспросил:

– Что?

– У Тейдеса уже есть секретарь, который ведёт его книги, пишет его письма, когда необходимо… пора и Исель иметь собственного управляющего. Ей нужен мост между её женским миром и внешним, с которым ей так или иначе придётся иметь дело. Кроме того, ни одна из этих квохчущих гувернанток никогда не умела держать её в руках. Она нуждается в мужском авторитете, да, именно так. У вас есть положение, есть опыт… – Провинкара… оскалилась – другого слова для столь пугающе радостного выражения её лица он подобрать не смог. – Что вы об этом думаете, милорд кастиллар?

Кэсерил сглотнул непонятно откуда взявшийся комок в горле.

– Я… э-э… думаю… я думаю, если бы вы предложили мне бритву, чтобы я сразу перерезал себе горло, мы сэкономили бы много времени и сил. Пожалуйста, ваша милость.

Провинкара фыркнула.

– Хорошо, Кэсерил, прекрасно. Мне очень нравятся мужчины, которые не склонны недооценивать ситуацию.

Ди Феррей, поначалу настороженный, теперь смотрел на Кэсерила с неподдельным интересом.

– Полагаю, вы сможете заинтересовать её изучением дартакана. Вы были там в отличие от всех этих глупых тёток. – Провинкара говорила с нарастающим энтузиазмом. – Да и заняться рокнари тоже не помешает, хотя я молюсь, чтобы это ей не понадобилось. Почитайте ей поэзию Браджара – я помню, она вам когда-то нравилась. Что до манер – вы служили при дворе, вам ли этого не знать. Ну? Да ладно вам, Кэсерил, не смотрите на меня, как потерявшийся телёнок! Вы справитесь легко. Эй, не думайте, что я не вижу, как тяжело вы были больны. – Она вытянула руку ладонью вперёд, словно пресекая его возражения. – Вам придётся отвечать не более чем на пару писем в неделю. Даже меньше. И вы были кавалеристом, так что от прогулок верхом не застонете, а я избавлюсь от нытья этих неуклюжих клуш, у которых от седла вечно мозоли на филеях. Что же касается ведения бухгалтерии – ну, после управления крепостью для вас это просто детские забавы. Так что скажете, дорогой Кэсерил?

Перспектива была одновременно и соблазнительной, и пугающей.

– Не могли бы вы послать меня вместо этого в осаждённую крепость?

Радость на её лице погасла. Она наклонилась и мягко похлопала его по колену. Затем, вздохнув, сказала дрогнувшим голосом:

– Будет и это, и довольно скоро.

И вновь умолкла на некоторое время, изучая его.

– Вы спрашивали, можете ли вы чем-нибудь облегчить мою ношу. Я отвечаю – практически нет. Вы не можете вернуть мне молодость, не можете исправить… многое.

Кэсерил подумал о нездоровье её дочери, об этом тяжком грузе на плечах старой женщины.

– Но ведь вы можете сказать мне одно маленькое «да»? – Она просила его. Это было ужасно.

– Ну конечно, миледи, я в полном вашем распоряжении. Просто… просто это… вы уверены?..

– Вы не чужой здесь, Кэсерил. И я отчаянно нуждаюсь в человеке, которому могла бы доверять.

Сердце его растаяло. А может, мозги. Он поклонился.

– Тогда я ваш.

– Не мой – Исель.

Кэсерил посмотрел на провинкару, потом на задумчиво нахмурившегося ди Феррея и вновь перевёл взгляд на женщину.

– Я… понимаю.

– Надеюсь, что да. И именно поэтому, Кэсерил, вы будете рядом с ней.

Глава 4

Так Кэсерил на следующее утро оказался перед дверью в классную комнату девушек. Его привела туда сама провинкара. Это была маленькая солнечная комната на верхнем этаже восточного крыла замка, который занимали принцесса Исель, леди Бетрис, гувернантка и горничная. Принц Тейдес тоже занимал верхний этаж, только не в этом крыле, а через двор, в новом здании напротив. Покои принца, как подозревал Кэсерил, были спланированы гораздо удобнее, и камины в них были получше. В классной комнате Исель стояли два маленьких столика, пара кресел, одинокий полупустой книжный шкаф и несколько этажерок. Когда туда вошёл Кэсерил, ощутивший себя под этим низким потолком неуклюжим великаном, в комнате сразу стало тесно. Гувернантке пришлось забрать шитьё и удалиться в соседние покои, оставив открытой дверь.

Кэсерил понял, что у него будет не одна ученица, а целый класс. Принцесса не может оставаться наедине с мужчиной, пусть даже он и старше её. Кэсерил не знал, что думают обе леди о его назначении, но втайне он испытывал облегчение. Этот женский уют, покой и тишина были настолько далеки от пережитого на рокнарских галерах, что трудно даже представить. И душа его исполнилась невольной радости.

Провинкара представила Исель нового секретаря-наставника: «Как у твоего брата», и это, видимо, действительно оказалось неожиданным подарком, поскольку принцесса, удивлённо поморгав глазами, приняла его без всяких возражений. Судя по её оценивающему взгляду, в том, что её будет учить мужчина, она усмотрела привлекательную новизну и повышение собственного статуса. Леди Бетрис тоже, как не без удовольствия заметил Кэсерил, казалась скорее заинтересованной, чем безразличной или враждебной.

Он не сомневался, что выглядит вполне достойно учителя благодаря элегантной мантии торговца и отделанному серебром поясу, на котором сегодня не было меча. Кэсерил принёс на урок все книги на дартакане, которые смог отыскать во время беглого осмотра библиотеки покойного провинкара, – примерно с полдюжины томов. Он сложил их на один из столиков и одарил обеих учениц нарочито зловещей улыбкой.

В обучении молодых солдат, коней или соколов главное – сразу же взять инициативу в свои руки и больше её не выпускать.

Провинкара, представив его, исчезла. Кэсерил собирался проверить для начала, какими основами дартакана владеет его ученица, чтобы выработать план дальнейшего обучения. Она прочла ему страницу из одного тома, тема которого была хорошо знакома Кэсерилу: минирование и подкопы в условиях осады. С помощью и подсказками Исель с трудом продралась через три сложных абзаца. Кэсерил задал несколько вопросов на дартакане, дабы выяснить, что из прочитанного она поняла, и в ответ услышал только невразумительное шипение.

– У вас ужасное произношение, – откровенно резюмировал он, – дартаканец с трудом понял бы, что вы хотите сказать.

Она подняла голову и прожгла его глазами.

– Моя гувернантка говорит, что я объясняюсь вполне прилично. И что у меня мелодичные интонации.

– Да, вы говорите, как южноибранская рыбачка, жующая свой товар. О, они тоже говорят очень мелодично. Но любой дартаканский лорд – а все они помешаны на гордости своим жутким языком – рассмеётся вам в лицо. – По крайней мере именно так однажды произошло с Кэсерилом. – Ваша гувернантка льстит вам, принцесса.

Она нахмурилась.

– Надо понимать, сами вы никогда не льстите, кастиллар?

Её тон и манеры были несколько резче, чем он ожидал. В ответ, не поднимаясь с кресла, он отвесил ей короткий ироничный поклон.

– Уверяю вас, я не совсем мужлан. Но если вы предпочитаете, чтобы вам лгали, не давая тем самым возможности достичь когда-нибудь совершенства в изучаемом предмете, такого учителя, я думаю, найти не составит труда. Не в каждой темнице решётки на окнах. Есть и такие, что удерживают пленника мягкой периной и сладкой едой. Королевские.

Ноздри Исель затрепетали, губы сжались в тонкую линию. Кэсерил подумал, что привёл сомнительное сравнение и был слишком резок. Она ведь всего-навсего нежное создание, ещё почти девочка… Может, следует быть поосторожнее – ведь если она пожалуется провинкаре, он может потерять…

Она перевернула страницу.

– Ну, – произнесла ледяным тоном, – продолжим.

О пятеро богов, точно такой взгляд разочарованной ярости он видел у юнцов, которые поднимались с земли, выплёвывая грязь изо рта, и становились потом его лучшими лейтенантами. Может, всё не так уж и сложно. Усилием воли он вернул лицу строгое выражение и, нахмурившись, кивнул.

– Продолжайте.

Час пролетел легко и почти незаметно. Правда, легко для него. Когда Кэсерил заметил, что принцесса трёт виски и морщинки между её бровями сделались глубже – что не имело отношения к обиде и злости, – он решил забрать у неё книгу.

Леди Бетрис, сидевшая всё это время рядом с Исель и беззвучно шевелившая губами, продолжила чтение. Кэсерил попросил её повторить упражнение. По сравнению с принцессой Бетрис читала быстрее, но, увы, страдала той же болезнью: жутким южноибранским акцентом, доставшимся девушкам от прежней учительницы. Исель внимательно вслушивалась в исправления.

Всем уже пора было обедать, но ему нужно было решить ещё один вопрос. Об этом его настоятельно просила провинкара. Когда девушки потянулись и собрались было встать, он откинулся на спинку кресла и кашлянул.

– Вчера в храме… это был очень эффектный жест, принцесса.

Пухлые губы её изогнулись в улыбке, а большие глаза сощурились от удовольствия.

– Спасибо, кастиллар.

Он позволил себе улыбнуться.

– Да уж, удар так удар. Он даже не мог ничего сказать в ответ. Судя по смеху в зале, присутствующие были очарованы.

Она смущённо потупилась.

– Взятки и продажность – главные болезни в Шалионе, а я ничего не могу поделать. Так что этого ещё мало.

– Что ж, то хорошо, что хорошо сделано, – и он кивнул с обманчивой сердечностью. – А скажите, принцесса, какие шаги вы предприняли, чтобы удостовериться в виновности этого человека?

Она уже гордо вскидывала подбородок, но вдруг замерла.

– Но ведь сьер ди Феррей… рассказал о нём. А я не сомневаюсь в его честности.

– Сьер ди Феррей сказал только – я напомню вам в точности его слова, – он сказал, что слышал, будто говорят, что судья взял взятку у дуэлянта. Он не ссылался на подтверждение слухов, полученное из первых уст, и не претендовал на истинность сказанного. Вы не разговаривали с ним после обеда, чтобы выяснить все подробности?

– Нет… если бы я только заикнулась об этом, мне бы запретили даже думать о наших планах.

– И тогда вы решили поговорить об этом с леди Бетрис. – Кэсерил кивнул темноглазой девушке.

Выпрямившись, Бетрис устало ответила:

– Потому-то я и посоветовала загадать на пламя.

Кэсерил пожал плечами.

– Да-да, загорится ли пламя с первого раза. Но ваша рука молода, сильна и ловка, леди Исель. Разве вы не были уверены, что пламя в любом случае загорится сразу?

Её брови сошлись на переносице.

– Горожане аплодировали…

– Ну конечно! Примерно половина из тех, кто обращается к судье, выходят от него разочарованными и рассерженными. Но это ещё не значит, что с ними обошлись несправедливо.

Стрела попала в цель, судя по изменившемуся выражению её лица. И наблюдать это превращение победительницы в проигравшую было не слишком приятно.

– Но… но…

Кэсерил вздохнул.

– Я не сказал, что вы ошиблись, принцесса. На этот раз. Я только отметил, что вы скакали впотьмах. И если не врезались в дерево, то это была лишь милость богов, а не следствие вашей осторожности.

– Ох…

– Вы могли оклеветать честного человека. Или бросить тень на правосудие. Не знаю. Ведь ни то, ни другое не было, кажется, вашей целью.

Она снова охнула, теперь едва слышно.

А до ужаса практичная часть ума Кэсерила заставила его добавить ещё:

– Не важно, были вы правы или нет, но вы создали себе врага и оставили его в живых – у себя за спиной. Великая благотворительность. И отвратительная тактика.

Проклятие! Этого не следовало говорить нежной девушке. Кэсерил еле удержался, чтобы не зажать себе рот ладонью – жест, совершенно неуместный для мудрого наставника.

Брови Исель взлетели и застыли так на несколько секунд; брови Бетрис – тоже.

После долгого и задумчивого молчания Исель спокойно произнесла:

– Я благодарю вас за добрый совет, кастиллар.

Он ободряюще кивнул. Хорошо. Если этот сложнейший вопрос решён благополучно, значит, в том, что касается его ученицы, он на полпути к успеху. А теперь, благодарение всем богам, к щедрому столу провинкары…

Исель снова села и сложила руки на коленях.

– Вы ведь мой секретарь, так же как и наставник, верно, Кэсерил?

Он вновь откинулся на спинку кресла.

– Да, миледи. Вам нужна помощь с письмами? – и чуть не продолжил – после обеда?

– Помощь. Да. Но не с письмами. Сьер ди Феррей говорит, вы служили верховым курьером, это правда?

– Да, когда-то давно я служил провинкару Гуариды, миледи. Когда был моложе.

– Курьер – это шпион. – Взор её стал оценивающим.

– Необязательно, хотя трудно порой… убедить людей в обратном. Мы были доверенными посыльными. Конечно, не предполагалось, что мы будем держать глаза закрытыми и не станем докладывать о том, что видели.

– Очень хорошо. – Подбородок Исель снова взлетел вверх. – Тогда моим первым заданием вам, как моему секретарю, будет наблюдение. Я хочу, чтобы вы выяснили, совершила я ошибку или нет. У меня нет возможности запросто спуститься в город и расспросить людей – я должна оставаться на холме, на моей, – она скорчила гримаску, – мягкой перине. Но вы, вы можете сделать это, – и она посмотрела на него с выражением смутившего Кэсерила доверия.

Желудок его вдруг стал пустым и гулким, как барабан, и это не имело отношения к отсутствию в оном еды. Видимо, он выполнил поручение провинкары слишком хорошо.

– Я… я… прямо сейчас?

Она смущённо поёрзала в кресле.

– Нет, но как только появится возможность.

Кэсерил проглотил комок в горле.

– Я сделаю всё, что в моих силах, миледи.

По пути в свою комнату этажом ниже Кэсерила преследовали воспоминания о тех днях, когда он служил в этом замке пажом. Он мнил себя великим фехтовальщиком, будучи самую малость искуснее полудюжины прочих отпрысков знатных родов, разделявших с ним обязанности и занятия. Однажды прибыл ещё один юный паж – сердитый коротышка; учитель фехтования пригласил Кэсерила скрестить с вновь прибывшим клинки в тренировочном бою. К тому времени Кэсерил овладел парочкой хитрых приёмов, в том числе и одним замысловатым обманным движением, в результате которого, будь мечи настоящими, он срезал бы уши большинству своих приятелей. Он испробовал этот финт на новеньком и остановился в восторге, когда плоское тупое лезвие коснулось головы соперника. И только когда Кэсерил перевёл взгляд вниз, он увидел, что тренировочный меч новичка согнулся чуть ли не вдвое, упёршись в его обвязанную защитными подушками грудь.

Тот паж быстро пошёл вверх и стал преподавателем фехтования при браджарском дворе. К этому времени Кэсерил уже перестал претендовать на звание мастера меча – его интересы были настолько широки, что он просто не мог посвятить всего себя одному занятию. Но он никогда не забывал тот миг, когда, опустив глаза, увидел упиравшийся в его грудь меч.

Он удивился, что первый урок с Исель вызвал к жизни это старое воспоминание. Живые крохотные искорки воли и энергии, горящие в таких непохожих глазах… как же звали того пажа?..

На кровати у себя в комнате Кэсерил увидел пару появившихся за время его отсутствия туник – свидетелей тех дней, когда управляющий был ещё молод и строен. Убирая одежду в сундук, он вспомнил о записной книжке торговца, которая так и лежала вместе с плащом в этом же сундуке. Вытащил её было, подумав, что можно отнести её в храм и сегодня после обеда, но потом положил обратно. Возможно, среди зашифрованных строчек ему удастся найти ключ к задаче, которую поставила перед ним Исель, – какие-нибудь убедительные доказательства виновности или, наоборот, невиновности судьи. Конечно, надо прочесть книжку, прежде чем отдать.

После обеда Кэсерил ненадолго забылся блаженным сном. Он только успел вернуться в явь и пребывал в чудном умиротворённом состоянии, когда раздался стук в дверь – сьер ди Феррей принёс бухгалтерские книги и сметы из комнаты принцессы. Следом вошла Бетрис, держа в руках коробку с письмами: их следовало привести в порядок и рассортировать. Таким образом, оставшуюся часть дня Кэсерил провёл за перекладыванием сложенных как попало бумаг, знакомясь попутно с их содержанием.

Финансовые отчёты были просты и понятны. Среди них были счета за покупки безделушек и недорогих драгоценностей, списки принятых и вручённых подарков; более подробный список дорогих ювелирных изделий, унаследованных принцессой и полученных в дар. Гардероб. Верховая лошадь Исель и мул Снежок, их сбруя, парадные попоны. Закупками тканей и мебели ведал прежде бухгалтер провинкары, но теперь это стало одной из обязанностей Кэсерила. Леди столь высокого положения, как Исель, обычно отправлялись к жениху с целым обозом ценных и необходимых вещей. Кэсерил надеялся только, что это будет не корабль. Может, ему следует включить и себя в список приданого принцессы?

Он представил себе следующую запись: «Секр. – наставн., 1 шт. Подарок бабушки. Возраст 35 лет. Сильно пострадал при доставке. Стоимость…»

Поездка к жениху была, как правило, путешествием в один конец, хотя мать Исель – вдовствующая рейна – вернулась… надломленной. Кэсерил старался не думать об этом. Леди Иста беспокоила и озадачивала его. Говорят, безумие – беда многих знатных родов. В роду Кэсерила таких случаев не было – взамен душевных заболеваний семья его страдала от финансовых кризисов и неудачных политических альянсов. Не грозит ли Исель унаследовать болезнь матери?.. Скорее всего нет.

Корреспонденция Исель оказалась скудной, но интересной. Среди первых писем – ласковые короткие послания от бабушки, писанные ещё до того, как рейна Иста переехала вместе с детьми под её крышу. В них то и дело встречались расплывчатые просьбы быть хорошей девочкой, слушаться маму, читать молитвы, помогать заботиться о маленьком братике. Несколько записок от дядей и тёток – других детей провинкары. Оставшуюся часть писем представляли регулярно высылаемые поздравления с днём рождения и праздниками от её сводного брата.

У Исель не было родственников со стороны отца, кроме рея Орико. В своё время Иас с сыном были единственными уцелевшими представителями семьи. Письма рей явно писал собственноручно – Кэсерил не мог поверить, чтобы Орико держал секретаря, который царапает как курица лапой. И хотя чувствовалось, что рей прилагает все силы, чтобы быть добрым и ласковым с ребёнком – он даже рассказывал о зверинце, который держит у себя в крепости, – звучали его послания несколько официально.

От этого приятного занятия Кэсерила оторвал паж, который принёс сообщение, что принцесса и леди Бетрис собираются выехать верхом и ждут, что Кэсерил присоединится к ним. Он быстро пристегнул одолженный ему меч и поспешил во двор. Лошади были уже осёдланы. Кэсерил почти три года не ездил верхом; он попросил подать специальную скамеечку, чтобы сесть в седло, и паж бросил на него удивлённый и презрительный взгляд. Кэсерилу дали чудесное спокойное животное – того гнедого, на котором выезжала с девушками гувернантка. Эта несчастная, избавленная ныне от мучений и крайне сим обстоятельством довольная, высунулась из окна, когда небольшая кавалькада подъезжала к воротам, и помахала им вслед платочком.

Всё оказалось куда проще, чем ожидал Кэсерил, – они всего лишь спустились к реке и вернулись обратно. А поскольку он объявил, что во время прогулки разговоры будут вестись только на дартакане, то в довершение ко всему удалось насладиться ещё и тишиной.

А потом – ужин, после ужина – в свою комнату, примерять и развешивать новые, подаренные ему вещи и пытаться расшифровать первые страницы дневника того бедного мёртвого глупца. Однако очень скоро веки Кэсерила налились свинцом. Он рухнул на кровать и проспал до утра как бревно.

Всё шло столь же мирно, как и началось. По утрам – уроки с двумя юными леди: дартакан или рокнари, геометрия, арифметика, география. Для занятий по географии Кэсерил стянул у воспитателя Тейдеса хорошие карты и развлекал принцессу и её подругу несколько подредактированными рассказами о самых своих экзотических похождениях по Шалиону, Ибре, Браджару, Великой Дартаке и пяти вытянутым вдоль северного побережья, вечно враждующим провинциям Рокнара.

Последние его впечатления от Рокнарского архипелага – глазами раба – подверглись ещё более строгой редакции. Откровенную скуку и нежелание заниматься рокнари – ученицы его зевали до боли в челюстях – он излечил тем же лекарством, которым потчевал в своё время парочку других своих учеников, юных пажей при дворе Гуариды. Он пообещал леди знакомить их с одним из рокнарских ругательств (не из самых грубых, разумеется) за каждые выученные двадцать слов придворной речи. Пользоваться этими ругательствами в дальнейшем девушками, конечно, не предполагалось, но понимать, что говорится в их присутствии, им не помешало бы в любом случае. Подруги краснели и очаровательно хихикали.

Кэсерил ответственно отнёсся к своему первому поручению – собрать доказательства виновности или невиновности судьи. Опираться на слова ди Феррея он не мог, поскольку тот никогда не сталкивался с судьёй на профессиональной почве. Несколько походов в город в надежде отыскать кого-нибудь, кто помнил бы Кэсерила по старым временам – семнадцать лет назад – и мог бы поговорить с ним откровенно, также не принесли особого успеха. Единственным, кто его узнал, оказался пожилой пекарь, который многие годы продавал сладости всему пажескому корпусу замка. Но пекарь был мягким, любезным человеком и в жизни не вёл никаких тяжб и судебных процессов.

Тогда Кэсерил с удвоенной энергией углубился в книжку торговца, тратя на её расшифровку всё своё свободное время. Как ему удалось понять с немалым облегчением, несколько первых, поистине омерзительных экспериментов по вызову демонов Бастарда не удались. Имя покойного дуэлянта ни разу не упоминалось, но по некоторым деталям нетрудно было догадаться, о ком идёт речь. Имя же судьи не всплывало вовсе.

Но не успел Кэсерил распутать этот клубок и наполовину, как дело из его неопытных рук перешло в руки придворного следователя провинкара Баосии. Следователь прибыл в Валенду из делового Тариона, куда сын вдовствующей провинкары перенёс столицу сразу по принятии наследства отца. Как подсчитал Кэсерил, времени до прибытия следователя прошло ровно столько, сколько требовалось, чтобы провинкар получил письмо от матери, распечатал и прочёл его, отправил приказ в канцелярию юстиции Баосии, после чего следователь собрался в путь вместе со своими подчинёнными. Да, вот они, привилегии. Кэсерил подозревал, что провинкару волновал не столько вопрос правосудия, сколько то, что был нажит враг.

На следующий же день выяснилось, что судья Вриз, спешно собрав пожитки, исчез, сбежал с двумя слугами. Камин в покинутом им доме был полон пепла от сожжённых бумаг.

Кэсерил сказал Исель, что это ещё не является окончательным доказательством вины, но и сам мало тому верил. С другой стороны, ему не давала покоя мысль – а вдруг в тот день устами Исель действительно говорила богиня. Боги, как считали учёные-теологи Святого Семейства, действовали тайным образом – через мир, а не в нём. Даже в случаях таких ярких, исключительных чудес, как исцеление, или тёмных, таинственных катастроф и смертей каналы, по коим входит в мир людей добро или зло, должна открыть свободная воля человека. Кэсерил встретил за свою жизнь нескольких человек, которые, как он подозревал, воистину могли общаться с богами. Но таких было мало. Чаще попадались люди, просто верившие, что способны на это. Рядом с теми и другими ему всегда было как-то… неуютно. Кэсерил искренне надеялся, что Дочь Весны удалилась к себе, удовлетворённая происшедшим в храме. Или хотя бы просто удалилась…