Текст книги "Библиотекарша"

Автор книги: Логан Белл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Прости, не хотела, – извинилась женщина. Говорила она с четким британским акцентом. Одетая в белые джинсы и бирюзовую тунику, свои волосы медного оттенка она собрала в пучок на затылке; украшения подобрала изящные, все из платины. – Я Джесс. Меня прислал Себастьян – на случай, если тебе понадобится помощь.

⁴– Вы... работаете на него?

– Вместе с ним, – поправила Джесс. – Я стилист и художник по гриму. Сегодня оказываю Себастьяну услугу, вдруг ты сама не справишься.

Реджина кивнула, как будто теперь все стало на свои места.

– Твои вечерние наряды в спальне, – указала Джесс направо. – Если что-то понадобится, просто позови. Надень все, приготовленное Себастьяном, он на этом настаивает. Ты, наверное, уже в курсе: к деталям он относится крайне внимательно.

Нет, Реджина не в курсе, хотя нечто в поведении Себастьяна выдавало его щепетильность.

Она проследовала за Джесс в спальню, где на гигантских размеров кровати лежало два пакета из магазинов и чехол для одежды. Последний был подписан «Miu Miu»; один из пакетов – розовый, с черным бантом – «Agent Provocateur»; другой – оранжевый – «Prada». Это название Реджина знала, два других – нет.

Решив начать со знакомого, Реджина заглянула в «Prada». Внутри лежали три коробки с обувью. В первой – черные закрытые туфли на шпильках. Почти что консервативные, такие бы и сама Реджина выбрала, однако каблуки – четыре дюйма, стальные. Прямо спицы или гвозди.

– Это туфли или орудие пыток? – пробормотала Реджина и отложила первую пару. Во второй коробке лежали туфли той же модели, только на полразмера больше. В третьей – обувь еще чуть больше.

Надев первую пару и обнаружив, что сидит она как влитая, Реджина скорее разозлилась, нежели испытала удивление.

Она приподняла за бархатный крючок чехол и потянула за собачку «молнии». Интересно, что там поделывает в соседней комнате Джесс?

Злится, наверное, что Себастьян назначил ее нянькой. До чего же противно.

Из чехла Реджина достала простое черное платье: без рукавов, зато вырез неглубокий и подол до колен. Такое бы Одри Хепберн надела, а все, напоминающее о Хепберн – либо Одри, либо Кэтрин, – подойдет и Реджине. Ну что ж, наметился позитивный прогресс – после убийственных туфель.

Дальше, пакет «Miu Miu». Пришлось покопаться в куче розовой упаковочной бумаги, чтобы аккуратно достать из-под нее плоские свертки из бумаги черной. В первом оказался черный кружевной бюстгальтер. Такой утонченный, красивый и совсем не похожий на продукцию «Gap». Замысловатое кружево, крючочки жутко непрактичные. Отложив лифчик, Реджина взялась за второй сверток, вытащила из него нечто непонятное, похожее на перевернутый бюстгальтер с четырьмя оснащенными крючками лямками. Так и не разобравшись в их назначении, Реджина убрала предмет обратно.

Последними она нашла чулки, шелковистые и прозрачные, словно паутина.

В дверь постучали,

– У тебя все хорошо? – спросила Джесс.

Точно, Себастьян ждет внизу, надо поторапливаться.

– Да, просто замечательно, – ответила Реджина.

– Не забудь: ты должна надеть все.

Оглядев разложенные на кровати предметы, Реджина вдруг испугалась. Можно же просто уйти! Извиниться перед рыжей англичанкой, сказать, мол, помощь не потребуется, спуститься вниз и оставить на стойке ключ-карту. Себастьяну заявить, дескать, нечего разыгрывать из себя Генри Хиггинса и воображать ее, Реджину, Элизой Дулиттл. Вернуться домой, запереться в спальне и... что? А представить, о чем они могли бы поговорить за ужином и каково это – выйти в свет, одетой, как девушка с обложки «Vogue»? И потом полгода или весь год, млея, вспоминать, как самый шикарный в твоей жизни мужчина назвал тебя красивой...

«Зачем ты перебралась в Нью-Йорк?»

Достав из пакета непонятный кружевной предмет белья, Реджина подошла к двери спальной и осторожно выглянула наружу.

– Джесс, мне страшно неловко вас отвлекать. ..

– Я в твоем полном распоряжении, – весело отозвалась рыжая.

– Ума не приложу, что это. – Реджина потрясла черным кружевом так, словно это – больное бешенством животное.

– Подвязки. Заумная вещь. Позволь, я помогу разобраться. Не обижайся, тебя еще учить и учить.

У Джесс, поди, есть дела куда поважнее, чем одевать взрослую бабенцию, как какую-нибудь беспомощную дошколятку. Не удивительно, что рыжая так торопится.

– Спасибо, – сказала Реджина и отошла, давая Джесс войти в спальню.

Уперев руки в боки, та оглядела разложенное на кровати добро.

– Шикарно. Тебе, кстати, идеально подходит. У Себастьяна глаз алмаз.

– Вот только туфли... – Реджина взглянула на пару «Prada», как на кровного врага. – В них ходить невозможно. Я бы свои надела.

Джесс взглянула Реджине на ноги и медленно покачала головой.

– На твоем месте я бы это сняла.

Реджина кивнула.

– Ладно. Придется шагать очень медленно.

– Умница, – облегченно произнесла Джесс. – Теперь надевай белье. Помогу тебе с подвязками и чулками.

Реджина приготовилась, что Джесс выйдет из спальни, однако та даже не сдвинулась с места.

– Мне на людях переодеваться неудобно, – застенчиво призналась Реджина.

– Милая, я стилист. Передо мной раздевались одни из самых знаменитых женщин мира. И потом, в вестибюле тебя ждет Себастьян, так что поторапливайся.

Реджина ощутила себя донельзя глупо. Ей помочь пытаются, а она из себя недотрогу строит.

Стараясь не выдать смущения, Реджина скинула кофту – ее тут же забрала и аккуратно сложила Джесс. Потом Реджина расстегнула блузку и юбку, также отдав их рыжей. Кожа покрылась мурашками. Как же холодно в комнате.

Соски затвердели, и снимать лифчик сразу же расхотелось. Однако черное кружевное белье ждало.

Дрожащими руками Реджина попыталась расстегнуть застежку лифчика, но пальцы не слушались.

– Давай помогу, – сказала Джесс, и не успела Реджина возразить, как чужие пальцы ловко скользнули между спиной и застежкой.

Простой хлопковый лифчик упал на пол, и Реджина поспешила прикрыть груди руками. Джесс тем временем разгладила черный кружевной бюстгальтер и помогла надела его, застегнула замочек.

– Как он угадал размер? – удивилась Реджина. Бюстгальтер, такой удобный, сел просто идеально.

– Говорю же, у него глаз алмаз, – напомнила Джесс. Что-то в голосе этой харизматичной женщины заставило Реджину задуматься: может, их с Себастьяном связывает не только работа? – Теперь вот это.

Джесс подняла с кровати трусики.

Их Реджина натянула как можно быстрее, подняв глаза всего лишь раз – убедиться, что Джесс не подглядывает... Однако рыжая смотрела на нее в упор.

– Подвязки, – сказала она, подавая непостижимый простому уму предмет.

– И как их?.. – Реджина покрутила его на пальцах.

Встав прямо перед ней, Джесс застегнула подвязки на талии Реджины и спустила их на бедра. Диковинные ремешки свисали, как щупальца.

– Натягивай чулки, я закреплю.

Сев на кровать, Реджина приступила к заданию – так увлеченно, что даже забыла про стыд и смущение. Медленно и осторожно раскатав чулки до бедер, она встала. Джесс опустилась перед ней на колени и пристегнула чулки к крючкам на ремешках: по одному спереди и по одному сзади, справа и слева.

– Невероятно, – чуть ли не шепотом заметила Джесс. – Может, взглянешь на себя в зеркало?

– Нет, мне и так хорошо, – застенчиво отозвалась Реджина, хотя одним глазком свое отражение увидеть хотелось.

Затем она влезла в протянутое рыжей платье.

– Встань ко мне спиной, – попросила англичанка и застегнула «молнию».

– Ну наконец-то, – сказала Реджина.

– Почти. – Джесс поставила перед ней туфли. Надев их, Реджина ощутила себя Золушкой, только в извращенной ее версии.

Она взглянула на себя в зеркало – и не узнала девушку, которую там увидела.

– Можно предложить еще кое-что? – спросила Джесс.

– М-м, да.

Джесс протянула Реджине губную помаду: черный, немного податливый на ощупь цилиндрик, белая надпись «NARS»; под колпачком – нетронутый матово-малиновый стержень.

– Тоже Себастьян оставил? – спросила Реджина.

Джесс молча ждала, пока она воспользуется помадой, а помадой Реджина не пользовалась давненько, с выпускного бала. Она тогда составила пару Роберту Уэллерсу, соредактору по колонке публицистики в институтской газете. После, когда все завалились на продолжение вечеринки к Саманте Синклер, в ее дом на берегу, Реджина ждала от Роберта поцелуя при свете луны на пляже. Вместо этого Роберт признался, что он гей.

Реджина с минуту не могла унять дрожь в руках. Потом наконец накрасила губы и поразилась тому, как богатый, насыщенный красный цвет выделяет ее синие глаза.

Реджина улыбнулась и, отойдя от зеркала, вернула помаду Джесс.

– Оставь себе, – сказала рыжая. – Жгучая из тебя получилась штучка. Теперь иди, Себастьян – не из терпеливых.

•к -к *

Покачиваясь на каблуках, Реджина шла через вестибюль отеля. Впервые на нее не просто смотрели – засматривались. Наверное, из-за походки. Шла Реджина, словно маленький олененок, только покинувший утробу матери. А затем она увидела в глазах одного бизнесмена нечто, чего прежде не замечала в устремленных на нее взглядах мужчин: вожделение.

Внимание незнакомцев, роскошь отеля, новая и непривычная одежда... Голова закружилась, и Реджина чуть не врезалась в Себастьяна.

– Ой... я вас не заметила.

Себастьян окинул ее с ног до головы внимательным оценивающим взглядом. Ужас, да ведь он знает, что у нее под платьем, какое белье! Реджина ждала, как Себастьян прокомментирует ее внешний вид, но он продолжал разглядывать молча. Затем снял у нее с плеча старый рюкзачок.

– Он просто ужасен.

– Кому как. И потом, для моих нужд эта сумка прекрасно подходит.

Себастьян еще раз оглядел Реджину с ног до головы и предложил ей пройтись под руку. Реджина, чувствуя, будто ее впервые приглашают на танец, взяла его под локоть. Она думала, что ужинать они пойдут в ресторан при отеле, однако Себастьян направился к выходу.

– Разве мы не остаемся?

– Нет, мой любимый ресторан здесь, «Л'Ателье де Жоэль Робюшон», закрылся в этом году, – ответил Себастьян и с улыбкой взглянул на Реджину. – Впрочем, не волнуйся, в Нью-Йорке полно отличных заведений.

Себастьян открыл перед ней дверь «Мерседеса», и Реджина забралась в салон – на сей раз аккуратно и не спеша, в непривычном наряде-то.

Водитель быстро вернулся на Парк-авеню, и только Реджина настроилась на поездку, как машина остановилась на Шестьдесят пятой улице.

Шофер вышел и открыл для Реджины дверь – оказалось, они подъехали к зданию в стиле неоклассицизма. Над входом висела размашистая вывеска «Даниэль».

Пройдя внутрь, Реджина оказалась среди балюстрад, арок и резных пилястров под восемнадцатифутовым кессонным потолком. Классика здесь прекрасно сочеталась с современной обстановкой и отделкой в насыщенных, нейтральных тонах: ореховом и кремовом, которые оттенялись ярко-красной обивкой стульев. Помещение утопало в теплом свете, исходящем от люстр и настенных бра; картины, висящие здесь, явно пришлись бы по вкусу матери. Каждый квадратный дюйм заведения дышал утонченностью. Хорошо все-таки, что Реджина позволила себя переодеть.

Метрдотель приветствовал Себастьяна, рассыпаясь в любезностях.

– Зал «Белькур», мистер Барнс, – сказал он.

Себастьян сделал приглашающий жест, как бы

говоря: «После вас», и Реджина первой последовала за метрдотелем. Вновь она приковала к себе взгляды мужчин, однако все внимание уделяла тому, как бы не подвернуть ногу. Ни дать ни взять Джулия Роберте из фильма «Красотка» идет под руку с Ричардом Гиром.

Голова кружилась, в животе порхали бабочки.

Метрдотель открыл дверь в зал, где могла бы разместиться добрая сотня гостей, хотя сегодня там приготовили один – единственный столик на двоих. Метрдотель подвинул стул для Реджины, и она неловко присела на место. Себастьян опустился напротив.

– Можно ведь было заказать столик и в другом зале, – нервно рассмеялась Реджина. – Уж больно здесь просторно.

Тем временем сомелье принес карту вин, однако Себастьян едва ли взглянул на нее.

– Нам дегустационное меню, несите все, что к нему подают, – сказал он и, обращаясь уже к Реджине, спросил: – Нас ждут восемь блюд. Надеюсь, ты никуда не торопишься?

Реджина только мотнула головой, стараясь не поддаться панике. О чем можно разговаривать в течение восьми блюд? И какой вкусной должна быть здешняя кухня, если один заказ включает такое разнообразие!

– Ты прелестна, – сказал Себастьян. – Платье тебе очень идет.

– Ой, спасибо, – пролепетала Реджина, глядя на бокал воды. – Вы очень точно угадали с размером.

– Я видел много женщин, у меня глаз наметан.

Реджина зарделась и тут же напомнила себе: Себастьян – фотограф.

Наступило время легкой закуски. Официант расставил перед гостями по три блюдца и объявил:

– Микс из пуляриков и японской редьки, желе из лесных грибов и салат из молодых овощей.

– Спасибо, – ответила Реджина, отчаянно пытаясь распознать, что из заявленного на какой тарелке лежит. Тут Себастьян подмигнул ей; желудок свело спазмом, и всякий аппетит пропал.

Глава 11

Погоняв немного еду по тарелке, Реджина подняла взгляд. Себастьян смотрел прямо на нее.

– Какое разочарование, – сказал он. – Я думал, ты любишь поесть.

Реджина залилась краской. Неловкость и нелепость ситуации наконец перевесили восторг и трепет.

– Простите, что не набросилась на блюда. Просто последний час мною только и делают, что командуют. Как будто я угодила в некий театр абсурда, вот аппетит и пропал.

Себастьян рассмеялся – не так скромно, как в салоне машины, а громко, от души, запрокинув голову.

– Гм-м, недовольный клиент!.. Ты у меня такая первая.

Он продолжал дразнить Реджину, причиняя еще большее неудобство.

– Кстати, как мне забрать одежду? В отель я не вернусь.

– Резонный вопрос, – заметил Себастьян. Весело ему, гаду.

– Я спрашиваю заранее, чтобы потом не возникло недоразумений.

– Недоразумений, значит? Говоришь, как настоящий библиотекарь.

Не зная, как ответить, Реджина пригубила вино. М-м, вкусное, от него по горлу разлилось приятное тепло.

– Раз уж вы затронули эту тему, то, может, поговорим о книгах?

– Не терпится приступить к делу?

– Именно, – ответила Реджина, отпив еще вина. Ну все, хватит, больше – ни глотка.

– Почему ты не пользуешься сотовым? – спросил Себастьян.

Ничего себе смена темы!

– Э-э, не знаю, – пробормотала Реджина. Не признаваться же в отсутствии лишних средств человеку, у которого есть личный шофер и который в состоянии занять номер дорогущего отеля в качестве шикарной примерочной.

– Без него – как без рук, – заметил Себастьян.

– Не для меня.

– Ты прежде не носила чулки на подвязках?

Реджина чуть не поперхнулась вином.

– Что-что?

– Ты вроде хочешь приступить к делу? – Он пристально и очень серьезно посмотрел на Реджину. Про сотовый он заговорил так, для затравки. – Как тебе новое белье?

– На мне будто костюм какой-нибудь.

– Говоришь так, словно это плохо.

Вернулся официант и убрал со стола тарелки

с закуской. Ну наконец, хоть ненадолго избавил Реджину от расспросов Себастьяна. Перед ней поставили новое блюдо, оформленное так изящно, что оно больше походило на произведение искусства.

– Равиоли с опятами и мангольдом, крапивный сыр, маринованные георгиевы грибы, нераспустившиеся побеги папоротника, – объявил официант.

Сомелье забрал еще не допитый бокал Реджины и представил Себастьяну новую бутылку:

– «Домен Друэн Мерсо» 2008 года.

Реджина хотела было отказаться от вина, однако под строгим взглядом Себастьяна оставила попытки сопротивляться.

Когда они опять остались наедине, Себастьян поднял бокал.

– За костюмы, – сказал он с улыбкой.

– Почему за них? – спросила Реджина, чокаясь с ним.

– Они вдохновляют. И даруют свободу.

Ему легко говорить.

– Вы указываете мне, что надеть, – напомнила Реджина. – Какая же тут свобода?

– Представь себе это так: я заранее пригласил тебя на ужин в ресторан, и тебе надо нарядиться. Ты начинаешь судорожно соображать, что надеть, где это купить, сколько потратить на гардероб... Я же взял на себя все хлопоты. Высшая форма свободы – перестать что-либо контролировать.

– А отказ от выбора?

– Выбор был. Ты могла просто не принять приглашение. Могла не надеть это платье, белье, туфли.

Реджина кивнула.

Она попробовала равиоли – на вкус просто шикарно и не похоже ни на что, еденное прежде.

– Хочу посмотреть, как на тебе сидит белье, – сказал Себастьян.

Реджина судорожно сглотнула и, закашлявшись, отпила вина.

– Не дождетесь, – ответила она, хотя от одного только голоса Себастьяна между ног у нее начинало зудеть. Точно так, как зудит по ночам, когда Реджина просыпается одна в кровати и ласкает себя пальцами.

– Сексом заниматься не обязательно, – успокоил ее Себастьян. – Просто меня вдохновляет красота, и с момента, как я тебя увидел, мне стало интересно: как на тебе сидит кружевное белье.

– Я знаю, что вы фотограф.

– Ага, куда же мы без Гугла. Правда, он лишил нас чувства загадки и радости открытия. Не находишь?

– Я вас и не. гуглила. Моя соседка учится на дизайнера и покупает, наверное, все модные журналы, какие только есть. Она-то мне и показала ваши работы.

Себастьян кивнул.

– Фото для журналов моды – занятие интересное, но это просто работа. По-настоящему снимать я люблю немного другое.

– И что же?

Себастьян улыбнулся, и под его взглядом Реджина вдруг ощутила себя еще более раздетой и беззащитной, нежели в спальне, при Джесс.

– Я покажу, если захочешь.

– Я лучше погуглю, – возразила Реджина, злая оттого, что Себастьян так на нее влияет. Еще решит, будто она у него на крючке.

– В Интернете ты моих работ не найдешь, – предупредил Себастьян. – Ты их вообще нигде не увидишь.

– Ну, значит, так тому и быть.

– Не торопись отказываться. Кстати, о птичках. Ты просмотрела книгу о Бетти Пейдж?

– Немного, я ведь на работе была...

– Тогда полистай еще, перед сном.

Реджина отпила вина.

– Почему именно Бетти Пейдж? Чем она так важна для вас?

Себастьян задумался, хотя у Реджины сложилось впечатление, что ответ у него был готов заранее.

– Я нахожу ее – и ее манеру воздействовать на людей – интригующей. Не секрет, почему она стала знаковой фигурой своего времени: немногие женщины умели позировать, как она, верно? Так почему влияние Бетти сильно до сих пор? Голых женщин и без нее хватает, достаточно в Интернет выйти. Откровенности, да и красоты куда более яркой, там больше. И тем не менее Бетти Пейдж у нас одна.

Глаза Себастьяна загорелись невероятно живым огнем, стало ясно, что он – фотограф от бога, что он действительно болеет своим делом. Фотография для него – как для Реджины книги.

Может, поразить его академическим комментарием относительно Бетти Пейдж как символа? Но ведь пока Алекс не сделал замечания по поводу прически Реджины, девушка о знаменитой модели и слыхом не слыхивала.

– Отнесись к этому очень серьезно, – предупредил Себастьян. – Я пригласил тебя в ресторан не болтать о всякой ерунде. И несмотря на то что ты обо мне думаешь, трахать я тебя тоже не намерен. Хотя размышлял об этом.

Желудок свело небольшим спазмом, и Реджина отвернулась. Одна часть ее хотела, чтобы Себастьян замолчал, другая – чтобы говорил дальше.

– Тебе неприятно?

– Нет, – еле слышно обронила Реджина.

– Ты смотришь на меня своими большими синими глазами, и я не могу взять в толк: то ли ты просто стесняешься, то ли осуждаешь меня.

Реджина пораженно уставилась на него.

– За что мне вас осуждать?

– Я ведь трахнул женщину в библиотеке.

Реджина вздрогнула. Разве можно так спокойно и часто произносить слово «трахать»?!

– В общем, да. Библиотека – не то место, где предаются подобным утехам...

– Можно я скажу тебе одну вещь? – спросил он. От тона голоса Себастьяна, под его взглядом Реджина вдруг напряглась всем телом.

– Говорите, – прошептала она.

– Я бы хотел трахнуть тебя в библиотеке.

Реджина густо покраснела, а между ног у нее

засвербело от дикого желания.

■к -к -к

Водитель «Мерседеса», ждавшего у входа в «Даниэль», свернул на запад и направился вниз по Седьмой авеню.

– Куда мы сейчас? – спросила Реджина.

– Везу тебя домой, – ответил Себастьян, и она попыталась скрыть разочарование.

– Адрес мой уже знаете?

– Знаю.

– Откуда? – Чары, навеянные вином, нарядами и разговорами о сексе, внезапно рассеялись. – Откуда у вас мой адрес?

– Узнал в твоем отделе кадров.

– Они не имеют права называть адреса незнакомцам!

– Не такой уж я и незнакомец, Реджина. Меня в библиотеке все знают.

– Все равно нельзя!

– Я оскорбил твои чувства? – спросил он. Что-то подсказывало Реджине, что Себастьян вовсе не адрес имеет в виду.

– Просто... просто так неправильно.

Подумав немного, Себастьян кивнул.

– Верно, порой я веду себя недостойно. У меня не очень хорошо получается просить разрешения. – Он взял ее за руку, и она взглянула ему в глаза. Огонь в них взволновал Реджину, как никогда прежде. – Думаю, тебе стоит знать об этом, если мы собираемся проводить время вместе.

Раздражение как рукой сняло. Они будут проводить время вместе!

Когда машина остановилась у дома, Реджина кое-как выдавила из себя:

– Спасибо за ужин.

Себастьян снова взял ее за руку. Реджина ощутила тепло, заключенную в Себастьяне силу, и ей захотелось прижаться к нему.

– Про книгу о Бетти Пейдж я говорил совершенно серьезно. Просмотри ее перед сном. Поделишься впечатлениями. Хочу узнать тебя поближе.

– Хорошо, – ответила Реджина.

Их глаза опять встретились. В темноте, под твердым взглядом Себастьяна, она поняла, что дает очень важное обещание. Однако в чем его настоящая суть, понять Реджина пока не могла.

Глава 12

Заснуть не получалось.

Прошло уже несколько часов, как Себастьян оставил ее у дома, а в памяти по-прежнему мелькали обрывки разговора. Реджина не могла забыть его взглядов, мимолетных прикосновений. Собственное тело напоминало ей теперь взведенную пружину, которая долго под нажимом не выдержит и вот-вот распрямится.

Реджина задрала на себе сорочку и погладила через трусики холмик лобка. Потом запустила руку под белье и стала работать пальцами в привычной манере, никогда ее не подводившей. Растеребив клитор, Реджина стала вводить в себя указательный палец, однако желанной истомы так и не добилась.

Какого черта?

Она стала думать о Себастьяне, но от этого лишь засмущалась.

Реджина села на кровати. Лучше уж сразу оставить безнадежное занятие, чем вконец расстроиться.

Она выглянула в окно: половинка луны светила ослепительно-ярко, и девушка отодвинула занавески, впустила свет в комнату. Заметив на стене причудливый узор теней, вспомнила о настоятельной просьбе Себастьяна – просмотреть книгу о Бетти Пейдж.

Взяв ее с ночного столика, Реджина присмотрелась к обложке. Очаровательная брюнетка как бы подмигивала ей, сообщая: «Не волнуйся ты так».

– У тебя, поди, моих проблем не было, – пробормотала Реджина. Лунного света не хватало, и она вылезла из постели включить верхнюю лампу. Зажмурилась, поморгала и вернулась в кровать.

Она листала подарочное издание, пытаясь отыскать намек на то, чего ожидает Себастьян. А эта Бетти Пейдж и правда была красива, если не сказать больше – уверена в себе.

Стараясь не обращать внимания на излишнюю откровенность некоторых поз, Реджина отметила, что в синих глазах Бетти «горит огонек», как говорил отец. И эта ее бесхитростная, простодушная улыбка выглядела очень старомодной и по-настоящему американской.

В первой части книги, «Прелюдии к пикапу», размещались снимки совершенно нормальной, одетой и непримечательной – хоть и очень красивой – юной Бетти Пейдж (еще без знаменитой челки). Во второй части Бетти уже перебралась в Нью-Йорк, и в тексте говорилось: «Она была серой мышкой, секретаршей, работала всю неделю и по выходным подолгу гуляла в одиночестве, предаваясь мечтам о более яркой жизни». Просто невероятно, что такая уверенная и сильная с виду женщина с последних страниц книги могла когда-то быть одинокой... или работать с девяти до пяти в скучном офисе.

Реджина листала книгу, следя за карьерой Бетти Пейдж: как она от фотографий в нижнем белье перешла к снимкам с плетью, связанной и с кляпом во рту.

Закрыв томик, Реджина подумала: чувствовала ли когда-нибудь Бетти то же, что и она – под взглядом Себастьяна? Испытывала ли те же трепет и онемение? Касался ли ее когда-нибудь фотограф?

Реджина вспомнила предложение Себастьяна поснимать ее. Она лгала, сказав, что терпеть не может фотографироваться. Ей неприятно, когда кто-то смотрит на нее в объектив, да и на снимках она выглядит паршиво. Реджина не хотела показаться тщеславной, однако ее представление о себе никогда не совпадало с тем, что она видела на фотографиях. Интересно, как проходили фотосессии Бетти Пейдж? Охотно ли она согласилась позировать первый раз? И сколько ей заплатили? Где она набралась мужества оголиться перед камерой? Реджина бы на такое никогда не отважилась, хоть и живет в эпоху, когда для женщины куда естественней раздеваться, чем одеваться.

Сегодня только ленивый не вывесил в Интернете фотографии себя голого или запись своего секса.

Реджина взглянула на пол, где небольшой черной кучкой лежало кружевное белье. Она так устала, что даже не донесла обновки до корзины с грязными вещами. Реджина выбралась из кровати, подняла подвязки и, поиграв немного с крючками и петельками, подошла к зеркалу в полный рост, которое висело на стене у небольшого шкафа.

Реджина сняла сорочку и посмотрела на свое отражение: оставшись в одних только хлопковых трусиках, она думала надеть подвязки и поглядеть, как они на ней сидят. Но с ними так долго возиться! Реджина предпочла просто поласкать себя. Погладила груди и тут же представила артистку из бурлеск-шоу: как она собирала с себя пальцами начинку черничного пирога. И ради чего она согласилась проделать такое перед публикой? Как Бетти Пейдж сумела раздеться перед камерой? Им это что, в удовольствие было? Или так они чувствовали себя красивыми?

Подражая артистке, Реджина провела пальцами вверх по животу, потеребила соски, пока они не сжались и не затвердели. Представила, как на нее смотрят... и тут же отвернулась от зеркала. Впрочем, себя не обманешь. Всегда ясно, чего хочет тело.

Реджина выключила свет и легла на кровать поверх одеял.

Одна и в темноте, она принялась растирать соски до тех пор, пока между ног не проснулся знакомый зуд. Тогда Реджина, не прекращая одной рукой ласкать соски, другой нежно потерла клитор. Представила, как на краю кровати сидит Себастьян и смотрит, запрещая останавливаться.

Реджина говорит ему, что не станет делать этого на потеху ему, а он спрашивает: не за тем ли она перебралась в Нью-Йорк? Чтобы познать нечто настоящее, живое, сексуальное?

Запустив в себя палец, Реджина тихо застонала. В ее воображении Себастьян предложил сам поработать, но Реджина отказалась. Тогда он отвел ее руку и запустил ей между ног свой крупный, сильный палец. И Реджина поддалась, открылась... удивляясь и находя в себе новую страсть и желание.

Бедра сделались совсем мокрыми, рука легко и быстро скользила вовнутрь и наружу. Не открывая глаз, Реджина удерживала перед мысленным взором лицо Себастьяна, вспоминала его голос, и тут ее накрыла первая волна оргазма, тело содрогнулось в сладких спазмах. Пришла вторая волна, за ней другая, и Реджина на ее гребне отправилась в спокойный, умиротворенный сон.

•к -к -к

Зазвенел будильник. Как, уже утро?

Реджина раздвинула занавески – солнце вовсю сияло над городом. Девушка откинулась на подушку.

Всю ночь она ворочалась, а когда сон все же приходил, ее терзали кошмары, от которых она просыпалась в поту. Впрочем, сейчас, утром, она ничего не помнила.

На секунду Реджина усомнилась: может, и ужин с Себастьяном Барнсом ей лишь приснился. Хотя нет, рядом с кроватью лежит черное платье, туфли на шпильках. Неопровержимое доказательство, что события вчерашнего вечера – не плод воображения.

А потом, к своему стыду, Реджина вспомнила о фантазии, под которую мастурбировала.

В дверь постучали, и она аж подскочила на месте.

– Ты у себя? – позвала Карли.

– Да. Что-нибудь случилось? – спросила в ответ Реджина, садясь и проводя рукой по волосам.

Карли вошла к ней – в своей спальной одежде: футболке «Джуси Кутюр», черных гамашах для йоги из «Атлеты»; волосы собраны в паль-мочку на затылке; айфон жужжит, принимая сообщения.

– Ты вчера вечером домой не вернулась. Я тебя не дождалась, пошла тусить. Дай, думаю, проверю: вернулась ли ты вообще? – Тут Карли приметила на полу горку одежды, достала из нее платье «Miu Miu». – Ни фига себе... Ты что, «Bergdfor» ограбила?

Реджина вылезла из постели и сразу же отправилась на кухню. Включила там кофеварку.

– Нет, серьезно, – не унималась Карли, следуя за соседкой. – В чем дело, Реджина? Такое платье стоит как минимум полторы тысячи. А туфли... я думала, ты на всю жизнь затарилась «Тот»...

Реджина молча открыла холодильник, достала из него банку арахисового масла и зачерпнула полную ложку.

– Как можно есть в такую рань? – возмутилась Карли.

Слизав масло с ложки, Реджина сказала:

– Я вчера ужинала с Себастьяном Барнсом.

В округлившихся глазах Карли она прочла невиданное прежде уважение.

– Ты ужинала с Себастьяном Барнсом, – эхом повторила соседка.

– Верно, – подтвердила Реджина, зачерпывая еще масла.

– Вот ведь сучка везучая! – весело заявила Карли. – Господи, ты меня обдурила! Такая тихоня, вечно с книгами возишься... Кто бы мог подумать!

– Уж поверь, сама я точно такого не ожидала.

– Ну как он, хорош в постели?

– Чего? Мы не занимались сексом, – пораженная, ответила Реджина.

– Зря, – сказала Карли. – И где вы ужинали?

– В «Даниэль», – ответила Реджина и принялась рыться в ящике стола, выбирая кофейные плоды. Этим утром она хотела выпить самого крепкого.

– Обожа-аю «Даниэль», – надула губы Карли. – А сколько ему лет? Он ведь старше, чем мы, да? Наши ровесники понятия не имеют, что такое правильное свидание. Ты не заметила?

Ну разумеется, не заметила. Она ведь не знает, что парням в двадцать – или пусть даже в тридцать – лет известно о науке свиданий. И потом, еще непонятно, свидание ли вчерашний ужин. Вдруг это очередной акт самоутверждения для того, кто привык сорить деньгами, переспал со всеми женщинами в Нью-Йорке и теперь ищет «свежее мясо»?

– Я бы не сказала, что у нас с Себастьяном было свидание, – произнесла Реджина. – Так, ничего особенного.

– Ну, не-ет, – протянула Карли. – Так думать нельзя.

– Как – так?

– Пофигистически. Ты не умеешь развлекаться! Да все женщины Нью-Йорка мечтают, чтобы их сфоткал Себастьян Варне. Ты в шаге от этой цели! Действуй! В жизни есть много другого, кроме книг на полочках.

– Для кого-то, может, и так, – ответила Реджина и тут – впервые в жизни – усомнилась в выбранном пути.

Глава 13

– Это стол выдачи книг?

– Да, – ответила Реджина, отрываясь от кучи квитков. Как и всякая пятница, сегодняшний день выдался суетный. Конец недели – конец спокойного графика; в выходные (заметила Реджина) никто работать не хочет.