Текст книги "Памятник (роман)"

Автор книги: Ллойд, Биггл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

14

Х.Харлоу Уэмблинг приобрел себе привычку частенько посматривать в одно из окон посольства. Его офис сейчас находился в другом месте – все здания посольства недавно были перенесены вниз по склону холма к зоне строительства. Теперь там стояло что-то вроде маленькой деревушки, включавшей жилые домики, мастерские и прочее. В минуты отдыха Уэмблинг всегда посматривал в это окно.

Оно выходило на океан, и в данную минуту пляж был забит людьми именно так, как об этом мечтал Уэмблинг, когда представлял себе свой курорт в будущем. Разница была лишь в том, что сейчас пляж покрывали тела бездельничающей рабочей силы «Уэмблинг и Кo». Мужчины и женщины резвились в воде и играли в дурацкие пляжные игры.

Уэмблинг посматривал на них с нескрываемой злобой.

Вошел Хайрус Эйнс и без приглашения сел на стул. Уэмблинг сказал, не поворачивая головы:

– Есть новости?

– Насчет снятия запрета на работы – нет. Из прочих – мелочь. Вернулся Форнри.

Уэмблинг дернулся.

– Мне об этом рассказал Нарриф, – продолжал Эйнс. – Он прибыл вместе с судебными исполнителями. Именно Форнри и был тем таинственным пассажиром, который так быстро слинял с корабля. Теперь он снова глава Совета.

– Жаль, – сказал Уэмблинг. – Думаю, с Наррифом нам удалось бы прийти к соглашению, с Форнри этого никогда не произойдет. Я никогда еще не встречал такого хитрого пройдоху. Итак, он прибыл с судебными исполнителями? – Он немного помолчал, потом воскликнул: – Значит, именно Форнри завел всю эту судебную тягомотину?

– Верно. И пока дикари не истратят весь свой полумиллион, полученный в виде штрафов, вы можете потерять примерно столько же. Давайте резко сократим численность рабочей силы, подождем, пока у дикарей не кончатся деньги, а у их адвокатов – заготовленные аргументы для приостановки работ.

Уэмблинг отрицательно затряс головой.

– Время куда дороже денег. Нам необходимо выполнить как можно больший объем работ, прежде чем взорвется бомба по поводу этого Договора. Если мы сможем работать только в промежутках между судебными постановлениями, требующими приостановки работ, то и тогда это лучше, чем не работать вообще. Во всяком случае, я сегодня пришел к соглашению со старшим подрядчиком. В течение времени, когда Суд запрещает нам работать, рабочие будут получать половинную плату. Стало быть, у них будет вполне приличный заработок, никакой работы и отдых в божественной обстановке. В такой ситуации у нас вряд ли возникнут конфликты. Они боялись, что мы полностью закроем работы. Нет, я их всех удержу. Нарриф сказал еще что-нибудь?

Эйнс отрицательно качнул головой.

– Он напуган. Он ведь в первую голову виноват в той истории с медицинским центром. Другие тоже проглотили наживку, но он был заводилой, а теперь им как раз нужен козел отпущения. Были даже предложения совсем исключить его из Совета, но его защитил Форнри, сказавший, что если наказывать за совершенные ошибки каждого, то на планете не окажется ни одного кандидата в Совет. Теперь, я думаю, мы не скоро увидим Наррифа.

– Жаль. Он мог бы оказаться полезным. – Уэмблинг снова поглядел в окно. – А пока нам делать нечего. Придется ждать.

Через два дня Уэмблингу все же пришлось уволить большую часть рабочих. Он получил от адвокатов из фирмы «Хорвиц, Кванто, Млло, Вайлайм и Алаферно» полный анализ своего правового положения и перспективы будущих судебных исков, которых следует ждать от адвокатов туземцев. Если все эти ожидания оправдаются, а денежные ресурсы туземцев не иссякнут, то можно считать, что Уэмблинг не сможет вести никаких работ в течение ближайших шести месяцев. Уэмблинг отдал приказ отправить с планеты почти всех рабочих, оставив лишь ремонтников и планировщиков. Суд признал, что реперы, устанавливаемые при геодезической съемке, не наносят непоправимого ущерба природе Лэнгри, и Уэмблингу было разрешено установить их столько, сколько он сочтет нужным. Туземцам запрещалось портить эти геодезические знаки. Это доставило Уэмблингу некоторое удовлетворение, так как первую стадию планировочных работ можно было продолжать, а значит, он терял меньше времени, чем ожидал.

Другая информация понравилась ему меньше. Эрик Хорт был назначен помощником судебного исполнителя с обязательством следить за работами на планете. Хорт сам доставил это известие в посольство в виде официального письма исполнителей, которые в скором времени должны были отправиться восвояси.

Уэмблинг чуть было не взорвался.

– Теперь мне придется волноваться еще из-за какого-то грязного предателя, который будет сочинять свои лживые россказни!

– А как же! – сказал, ухмыляясь, Хорт. – Только они будут правдивыми.

Рабочие убыли, время ожидания тянулось медленно. Наконец вопрос о том, представляет ли курорт развитие природных ресурсов, был решен в пользу Уэмблинга. К удивлению адвокатов последнего, мистер Джарнес нового дела не возбудил. Уэмблинг радостно нанял новых рабочих, привез их на Лэнгри, и его машины вновь стали врезаться в леса и луга. И именно в этот момент мистер Джарнес нанес очередной удар. Во-первых, он апеллировал к Верховному Суду по поводу решения о развитии природных ресурсов, причем весьма остроумно избежал внесения залога, указав, что Уэмблинг завез рабочих еще до того, как окончился срок для обжалования. Верховный Суд просто продлил время действия постановления о временном прекращении работ, и Уэмблинг опять был принужден любоваться из окна своей спальни тем, как жизнерадостно купается его дорогая рабочая сила в тихом прибое Лэнгри.

– Что же мне делать? – с тоской спрашивал Уэмблинг. – Если я буду держать рабочих тут, то адвокаты все время станут добиваться постановления Суда о новых отсрочках начала работ. А если я опять отправлю рабочих восвояси, то адвокаты будут ждать, когда я их верну обратно, и тут же ударят по мне новым иском.

– Тогда уж лучше держите их тут, – посоветовал Эйнс. – Раз время дороже денег, то пусть и туземцы платят за него. И когда у них иссякнут деньги, вы сразу же развернете работы на полную катушку.

– Что ж… может быть… Впрочем, держать всех смысла нет. Буду держать лишь столько, чтобы казалось, будто я вот-вот брошу свою армию на леса.

Субмастер Джарнес вслед за иском по поводу права Уэмблинга строить курорт возбудил другой, оспаривающий право начинать его эксплуатацию после завершения строительства. Уэмблинг потерял еще неделю, прежде чем Верховный Суд отменил временное запрещение работ, сухо отметив, что если Уэмблинг хочет воспользоваться правом строить курорт, который не сможет эксплуатировать, то имеет на это полное право. Пока суды рассматривали эти вопросы, Джарнес возбудил еще одно дело, требуя запрещения «Уэмблингу и Кo» губить природные ресурсы Лэнгри путем строительства курорта и постановления о выдаче туземцам компенсации за уже причиненный планете ущерб. Строительство задержали еще на пять недель, и взбешенный Уэмблинг должен был считать каждое дерево, которое он срубил, каждый кубический метр грунта, который переместил с места на место, тонны камня, сброшенные в океан, кусты, луговые травы – раздавленные и срезанные, животных, ушедших в другие районы, зная при этом, что в тот момент, когда он кончит эту адскую работу, он уже выиграет свой процесс, но у Джарнеса к этому времени будет наготове новенький идиотский иск.

Так оно и случилось.

Недели превращались в месяцы, а Уэмблингу оставалось только подсчитывать растущие издержки и ждать. Наконец мистер Хорвиц известил его, что у Джарнеса, кажется, кончился запас идей. Кроме того, судьи слегка рассержены хорошо задуманными, но юридически слабо подкрепленными требованиями приостановки работ. Тогда Уэмблинг удвоил число рабочих, чтобы можно было вести работы в две смены с той минуты, как будет снят последний запрет.

Эрик Хорт доставил извещение о разрешении на работы, так же как множество раз доставлял постановление об их прекращении. Уэмблинга уже известили о том же по его собственному аппарату связи, а потому он ворчливо заметил, что Хорт так же аккуратен в доставке хороших новостей, как и плохих.

– Ладно, во всяком случае, этот фарс, видимо, кончился, – сказал Уэмблинг, получая официальную бумагу.

– Что ж, можно и так сказать, – с приятностью произнес Хорт. Уэмблинг посмотрел на него подозрительно.

– Какие же новые клеветы сочиняют туземцы теперь? – спросил он.

– Я вам уже раз десять говорил, что туземцы никому не доверяют. А если бы они когда-нибудь и доверились мне, вы стали бы последним человеком, кто узнал об этом.

Хорт отправился к себе, а Уэмблинг, кипя от злости, побежал к ближайшему аппарату связи, чтобы срочно потребовать выхода рабочих на строительные площадки.

Уже через несколько минут он с удовлетворением наблюдал, как его гигантские машины врезаются в почву Лэнгри и толкают ее валом перед собой. Внезапно одна из них наклонилась набок под каким-то совершенно неестественно косым углом и остановилась. Уэмблинг бросился к ней и обнаружил машиниста, который в совершенном обалдении смотрел на левое переднее колесо, застрявшее в глубокой яме.

– Что за идиотские шуточки! – заорал Уэмблинг.

Машинист стал оправдываться, уверяя, что никакой дыры тут отродясь не видел.

– Не смей говорить, что ямы не видел! Не можешь же ты загнать машину в такую дырищу и не увидеть ее! И нечего тут торчать, давай выбирайся, а в другой раз смотри получше, куда прешь!

Когда Уэмблинг повернулся, чтобы уйти, почва под ним вдруг провалилась. Он приземлился с глухим стуком и обнаружил, что стоит в аккуратно выкопанной яме глубиной ему по грудь. Он был так поражен, что не увидел даже протянутой машинистом руки. Да, яма была, видимо, выкопана совсем недавно, видимо, этой же ночью, но нигде не было видно выброшенной из ямы земли. Он был готов к тому, чтобы признать, что ее специально замаскировали. Глубина и размеры ямы были точно рассчитаны, чтобы «поймать» колесо машины.

– Это сделали туземцы! – вопил Уэмблинг.

Он оттолкнул руку машиниста и выбрался сам. Прибежал Эйнс, и яма была тут же ему предъявлена.

– Им удалось просочиться сюда, и целую ночь они копали ямы! Я хочу, чтобы вся площадка была окружена сторожевыми постами с прожекторами!

– У нас для этого слишком мало людей, – возразил Эйнс.

– Выпишем еще! Я хочу, чтобы все посты действовали уже сегодня ночью.

Он повернулся и посмотрел на другую машину, которая только что прошла мимо них. Внезапно Уэмблинг прыгнул вперед и дико заорал:

– Стой!

Машина остановилась в нескольких сантиметрах от туземца, который выскочил неизвестно откуда, чтобы броситься под нее. Когда Уэмблинг подбежал, водитель вылез из машины и наклонился над туземцем.

– Ничего с ним не случилось, – пробурчал машинист. – Просто развалился тут, чтобы мешать работе. Вот пройдусь по нему колесами, так сразу потеряет интерес к таким делам.

– Идиот! – взвизгнул Уэмблинг. – Это единственная вещь, которая запросто может стоить мне хартии. Я не смею покалечить дикаря, и они об этом прекрасно знают! И еще они знают, что не смеют нанести никакого ущерба вам – рабочим. Отнесите его в лес и бросьте там. А в следующий раз будьте осторожны и постоянно ожидайте вот таких пакостей!

Он подозвал еще несколько рабочих, они подошли, подняли туземца и оттащили в лес. Водитель забрался в машину, но еще до того, как мотор взревел, новый туземец выскочил откуда-то и распростерся перед машиной.

– Что-то мне начинает претить эта работенка! – пробурчал машинист.

Уэмблинг ничего не ответил. Он заметил какое-то движение на окраине леса, поднес к глазам бинокль и бегом бросился туда. К тому времени, когда он добрался до опушки, одна из его машин почему-то подпрыгнула вверх, а затем с грохотом рухнула вниз, придавленная большим деревом.

Водитель чуть не стал заикой:

– Там на дереве сидел туземец. Он попытался набросить петлю из лианы мне на вращающийся барабан. Мне-то было плевать: что может сделать с тяжелой мощной машиной какая-то тонкая лиана? Но не успел я еще выключить мотор…

Уэмблинг круто повернулся на каблуках и пошел прочь. Он даже злости не ощущал. Весь остаток дня прошел в том, что он молча наблюдал, как обрушивается грунт под колесами его машин и как туземцы мешают вести работы на его собственной строительной площадке. Вечером он не высказал ни малейшего удивления, когда пришел Эйнс и объявил, что семеро рабочих исчезли.

– Туземцы играют нам на руку, – сказал он. – На этот раз они слишком далеко вытянули шею. Им это даром не пройдет.

– Рабочие волнуются, – ответил Эйнс. – Если сегодня ночью мы не поставим у жилых домиков фонари и охрану, мы их потеряем.

– Но если мы им уступим, то не сможем охранять строительство, – запротестовал Уэмблинг. – И туземцы нароют там новых ям и всяких других сюрпризов.

Эйнс упрямо повторил:

– Мы потеряем рабочих.

Уэмблинг, сдаваясь, поднял руки.

– Ладно. Ставьте охрану у спальных домиков.

Выглянув из окна своей спальни, Уэмблинг красноречиво проклял прожектора. Они отлично освещали территорию возле зданий, но за границами освещенной полосы, которую они прорубали во тьме летней ночи, он вообще ничего не видел. Если туземцы располагают хоть каким-то оружием, которое действует на расстоянии, то он – Уэмблинг – бессилен против них.

Семь его рабочих исчезли без следа. Все они работали у опушки леса и исчезли буквально в считанные секунды. «Вероятно, на них накинулись толпой и унесли куда-то», – сказал ему Эйнс. Какая разница, как они это сделали – толпой или с помощью магии?! Рабочие паникуют. Уэмблинг говорил, что туземцы не осмелятся. А они взяли да и осмелились. Вероятно, решили, что им нечего терять, и, насколько мог судить сам Уэмблинг, были, безусловно, правы. Он ведь все равно не осмелится прибегнуть к суровым ответным мерам.

Придется пересмотреть график работ. Его люди будут работать группами, и их будут охранять днем и ночью. Если с дополнительными расходами можно не считаться, то снижение темпа работ – вещь, с которой смириться нельзя.

И вдруг ночь взорвалась. Крики, вопли, дьявольский грохот туземных барабанов, глухой рев их сигнальных тыкв – все слилось в одну ужасающую какофонию. Уэмблинг бросился к дверям и осторожно выглянул наружу. Что-то огромное обрушилось на стройплощадку. Подпрыгивая, оно неслось по земле, и Уэмблинг сумел заметить лишь чудовищный темный абрис, который вдруг ворвался в освещенный круг и полетел куда-то к задней стене дома. С гулом это гигантское тело ударилось в стену, от грохота заложило уши, а затем что-то треснуло и раскололось на части. За этим предметом последовал еще один такой же. Потом третий и, наконец, четвертый, который врезался в офис Уэмблинга и рикошетировал к другому дому.

Эйнс вместе с одним из часовых уже был там и осматривал остатки объекта, врезавшегося в офис.

– Туземцы спустили по склону несколько этих дурацких огромных тыкв, – сказал Эйнс спокойно. – А это еще что такое?

Из тягучей слизистой массы они извлекли корчащуюся фигуру. Это был один из пропавших рабочих. Морщась от отвращения, они отыскали и второго. Охранники быстро обнаружили в обломках других тыкв остальных пропавших. Туземцы засунули их туда связанными с кляпами во рту, надев на головы защитные шлемы из маленьких тыкв.

– С ними все в порядке? – спросил Уэмблинг.

– Пока трудно сказать, – ответил Эйнс.

Когда пленников развязали и освободили от кляпов, они не только не были склонны благодарить своих освободителей, а наоборот – дико разозлились, правда, не на туземцев, а на Уэмблинга. Растирая затекшие члены и топая онемевшими ступнями, они изливали потоки брани на него, компанию и все затеянные ими работы.

– Минуточку! Минуточку! – визжал Уэмблинг. – Конечно, вы попали в переделку, но никаких повреждений на вас не видно. И я подобных разговоров не потерплю. Завтра же утром явитесь сюда для получения административного взыскания.

– Я-то непременно явлюсь сюда с раннего утра, но только с требованием немедленно отправить меня домой! – рявкнул один из рабочих. – Я увольняюсь!

– Подождите…

– И я тоже! – крикнул другой.

Многие зрители заорали хором:

– Мы все увольняемся! – а потом принялись вопить «Ура!».

Уэмблинг повернулся к ним спиной и направился в свой домик. Тот съехал по склону и наклонился под большим углом.

– Я хочу, чтобы как только рассветет, дом был поставлен на фундамент, – сказал Уэмблинг Эйнсу. Потом схватил полотенце и стал счищать с пальцев тыквенную слизь.

– Я думаю, они говорили об увольнении серьезно, – сказал Эйнс. – Что будем делать дальше? Раздадим оружие?

– Ты же знаешь, что этого мы сделать не можем. Один раненый туземец – и этот помощник исполнителя пошлет доклад, который будет нам стоить лицензии. Но зато мы не обязаны волноваться, если их покалечит кто-то другой.

– Что вы хотите этим сказать?

– Космический флот. Мы граждане Федерации. Нашим жизням и нашей собственности угрожают, в наши личные дела вмешиваются. Мы имеем право на защиту.

Эйнс адресовал Уэмблингу одну из своих редких улыбок.

– Теперь, когда вы мне напомнили об этом, я уверен, что именно так оно и есть.

Уэмблинг стукнул кулаком по перекосившейся столешнице:

– Х.Харлоу Уэмблинг обладает достаточным влиянием, чтобы получить то, на что он имеет право!

15

Дряхлый грузовик, совершавший рейс между Кироном и Йорлангом по весьма редко используемой трассе, таинственно исчез. Сидевший за тысячу световых лет от места происшествия чиновник со слишком развитым воображением решил, что тут имело место пиратское нападение. Был отдан приказ, и коммодор Джеймс Вориш – капитан боевого крейсера «Хилн» – изменил курс и приступил к шестимесячному монотонному патрулированию указанного сектора.

Однако неделю спустя появился новый приказ. Капитан снова изменил курс, одновременно обсудив полученное задание со своим первым помощником лейтенант-коммодором Робертом Смитом.

– Кто-то баламутит местное население, – сказал Вориш. – Придется нам взять это дело на себя и защитить жизнь и собственность граждан Федерации.

– Странное задание для боевого крейсера, – отозвался Смит. – И что это за штуковина – Лэнгри? В жизни о ней не слыхал.

Взглянув на запад, Вориш подумал, что никогда еще не видел такого прелестного мира. Лес поднимался по склонам холмов, и его ничем не нарушенный покров просто поражал необычайным разнообразием окраски листвы. Очаровательные цветы подставляли свои невероятно крупные соцветия слабому дыханию морского бриза. Волны набегали из летаргически спящей дали голубого моря, а чистейший песок пляжа, ловя лучи ласкового солнца, вспыхивал разноцветными гранями миллиардов песчинок.

Но за спиной командира корабля лежал чудовищно безобразный, шумный и вонючий кратер строительной площадки. Выли моторы, машины бегали взад и вперед, туда и сюда сновали рабочие, будто какие-то безмозглые насекомые, решившие уничтожить всю эту красоту.

Смит дотронулся до руки Вориша и указал на что-то. Удивительно некрасивая наземная машина оторвалась от группы стандартных строений и запрыгала к ним по буеракам стройплощадки – первый признак, что кто-то обратил официальное внимание на их прибытие. Вориш спустился по трапу, проверил, как стоят часовые, и повернулся, чтобы узнать, из кого же состоит официальная делегация по приему.

В машине сидели четыре человека, и когда один из них вышел и торопливо зашагал к «Хилну», двое других – видимо, телохранители – поспешили за ним. Вориш оглядел толстенькую коротенькую фигуру и решил, что в ней больше мускулов, чем кажется с первого взгляда. Легкость, с которой человек выпрыгнул из машины, впечатляла. Кроме того, он, видимо, много работал на солнце. Бронзовый оттенок его кожи вызвал бы зависть у многих обитателей более холодных миров.

– Рад познакомиться, коммодор, – сказал этот человек. – Я – Уэмблинг.

Они пожали руки.

– Славно тут у вас, – заметил Вориш. – Ознакомившись с полученным приказом, я представил себе нечто совсем иное… вроде осады, в которой вас держат туземцы.

– Так оно и есть, – с горечью в голосе сказал Уэмблинг. – И они пользуются любыми грязными трюками, которые имеются в их распоряжении.

Вориш в ответ произнес нечто вежливое и ни к чему не обязывающее и снова огляделся. И опять не увидел ничего, что бы противоречило его первому впечатлению. Лэнгри – дивный и ласковый мир.

Уэмблинг, похоже, совершенно иначе интерпретировал гримасу Вориша.

– Пусть это вас не тревожит, – сказал он. – В дневное время мы их держим под контролем. Если хотите, можете отпустить своих людей на прогулку – пусть насладятся пляжем и стряхнут космическую усталость. А вы, когда закончите свои распоряжения, приходите ко мне в офис. Там я покажу вам, что вы должны будете делать.

Он круто повернулся, сделал рукой небрежный прощальный жест и влез в свою машину. Она тут же рванула с места, так что телохранителям пришлось впрыгивать уже на ходу.

Вориш обнаружил, что лейтенант-коммодор Смит широко ухмыляется ему с трапа.

– Кто это такой? Сам Гранд-Адмирал? Видимо, отлично знает, что тебе тут делать.

– Я лично очень рад, что есть хоть кто-то, кто знает, что мне делать. Я вот не знаю. Ты заметил что-нибудь особое в этой ситуации?

– Мне кажется, что я ощутил некоторую ярко выраженную вонючесть, – ответил Смит.

– Прикажи Макли разнюхать кругом, поболтать с людьми Уэмблинга и поглядеть, не сможет ли он узнать, что тут происходит. Мне, видимо, придется в ближайшее время встретиться с этим парнем. Готов спорить, он захочет, чтобы весь экипаж «Хилна» выполнял обязанности часовых. Пока меня не будет, возьми патруль и обойди стройплощадку. Посмотри, какие у них средства защиты и какие проблемы могут возникнуть.

На стене офиса Уэмблинга висела огромная карта, возле которой хозяин, горячо жестикулируя, объяснял, чего именно он хочет. А хотел он получить прочную стену из людей «Хилна», которая окружала бы всю стройплощадку. Для изложения этих требований он израсходовал двадцать минут. Вориш внимательно выслушал его, а потом вежливо и решительно отказал.

– Мои люди – очень исполнительный народ, – сказал он, – но их мало и мне еще не удалось научить их одновременно быть в семи разных местах.

– Ваша священная обязанность – защищать жизнь и собственность граждан Федерации! – рявкнул Уэмблинг.

– Если бы Штаб Флота желал, чтобы я установил комендантский час на всем континенте, – холодно ответил ему Вориш, – он послал бы куда большие силы, скажем, два корабля. То, чего требуете вы, нуждается в десяти дивизиях солдат и в оборудовании, которое обойдется в миллиард кредитов. Но даже такая система не была бы непроницаемой. Зачем, например, часовые на пляже?

– Иногда эти вонючки лезут к нам с моря. Ни в чем не могу доверять таким беспринципным мерзавцам. Мои люди не будут работать на меня, если им все время придется опасаться за свою жизнь.

Вориш удивленно взглянул на него.

– Я этого не знал. Сколько человек вы уже потеряли?

– Ну… ни одного. Но в этом повинны не туземцы.

– Они повредили много ваших машин и материалов?

– Чертову уйму! Им чуть ли не ежедневно удается заманивать две-три машины в ловушки и выводить их из строя. Кроме того, они все время просачиваются сюда и останавливают работу. Было бы гораздо хуже, но я импортировал вдвое больше, чем надо, рабочих только для того, чтобы охранять площадку. Коммодор, я встречал в жизни много разных людей, но никогда еще не сталкивался с такой неблагодарностью. Мой проект появился на свет только для того, чтобы финансировать нужды этих туземцев. Первое, что я сделал, – это построил медицинский центр, а кроме того, в каждом пенни, которое я заработаю, они получат свою долю. Невзирая на это, они с самого начала принялись нам вредить. Этот проект стоит много миллиардов кредитов, я вложил в него все свои ресурсы, а эти неблагодарные хотят меня разорить. Ну, я, конечно, возражаю. Теперь… Тогда я вот что предложу: каждая сторона выделит по одному человеку в каждый пост и в каждую смену. Мои люди знают, на что способны туземцы и как с ними надо поступать. Они покажут вашим людям, что и как надо делать. Я прикажу своему заместителю, чтоб он связался с вами и обговорил все детали.

– У вас есть еще одна карта?

– Да, конечно…

– На ней показано расположение постов?

Уэмблинг покачал головой.

– Никогда не нуждался в нескольких экземплярах.

– Ладно. Нам все равно придется менять их размещение. Пришлите вашего помощника на «Хилн» с этой картой. Мы спросим у него о том, что нам надо знать, а потом обговорим, что мы готовы предпринять.

Смит вернулся с инспектирования и мрачно сказал, что Уэмблингу нужен не Космический Флот, а Космическая Армия, причем желательно вся. Вориш передал Смиту помощника Уэмблинга и оставил их спорить друг с другом из-за сторожевых постов. Ему хотелось самому разобраться в ситуации. Он стоял на пустынном пляже в дальнем конце посадочного поля и глядел на море, когда к нему подошел лейтенант-коммодор Макли – его офицер разведки.

– Вы были правы, сэр, – сказал Макли. – Ситуация странная. Эти рейды, о которых говорил Уэмблинг… туземцы обычно проникают по одному, по два. Они ложатся под машины или цепляются за что-то, так что работу приходится останавливать, пока нападающих не отцепят и не отнесут обратно в лес.

– Кто-нибудь из туземцев пострадал?

– Нет, сэр. Люди говорят, что Уэмблинг в этом отношении очень строг. Ему известны вероятные последствия жестокого обращения с туземцами, хотя он и считает, что они этого заслуживают. Во всяком случае, он понимает, что суровость в этом деле может привести к развитию ситуации, которую он контролировать не сможет.

– Правильно понимает.

– Да, сэр. Туземцы тоже, видимо, знакомы с этими делами, так как прямо напрашиваются на то, чтоб их изувечили. Это действует на нервы рабочим – те ведь не знают, когда именно туземец выскочит перед машиной. Они боятся, что, если покалечат одного, другие появятся тут же, но уже с отравленным оружием. Этот мир известен тем, что в нем существуют очень опасные яды. Есть, например, шип, который убивает почти мгновенно.

– Были среди рабочих пострадавшие?

– Нескольких похитили. Еще до того, как Уэмблинг организовал работу бригадами. Туземцы вернули их, не причинив вреда. Они поместили похищенных в гигантские тыквы, а потом спустили по склону прямо на стройплощадку – вон на те дома. Испугали всех до полусмерти, особенно тех, кто был в тыквах, но никто не пострадал.

– Звучит, как детская шалость.

– Да, сэр. Из того, что я тут наблюдал, мои симпатии на стороне туземцев.

– И мои тоже. К сожалению, у меня есть приказ. Слава Богу, что у туземцев есть чувство юмора. Боюсь, оно им еще понадобится.

– Смит просил вам передать, сэр, что вам придется установить определенные льготы для тех, кто пойдет в сторожевые посты. Иначе желающих не наберется.

– А не обнаглеют?

– Нет, сэр, вряд ли. Пара часов отдыха на пляже каждый день вполне стоят того, чтобы отстоять четыре часа на охране. Я постараюсь разведать больше, сэр.

Он отдал честь и быстро ушел. Вориш еще погулял по пляжу, а потом пошел к посадочному полю. Когда он проходил мимо сборных жилых домиков и офисов, к нему подбежал посыльный.

– Извините, сэр, но мистер Уэмблинг хотел бы воспользоваться вашей силовой установкой, чтобы удлинить нашу осветительную линию. Если вы задержитесь на минуту, то его инженер…

– Скажите ему, пусть пришлет инженера на «Хилн». Пусть договаривается с моими инженерами.

Придя на корабль, Вориш одобрил распоряжения Смита, касавшиеся списка дежурств по охране стройплощадки, а затем отправился лично ознакомиться с организацией мер безопасности. Проинспектировав сторожевые посты, понаблюдав за установкой новых прожекторов, он еще вник в суть споров между строителями и его людьми.

Смит жаловался, что освещение в секторе R бесполезно, так как поле обзора там закрыто большими кустами. Он хотел, чтобы их вырубили. Прораб же заявлял, что у него нет ни свободных людей, ни машин для рубки кустов, но что если Смиту это нужно, то он волен заняться этим делом сам. Поскольку инструменты для резки веток не входят в список обязательного оборудования на кораблях Флота, Вориш знал, чем должен окончиться этот спор. Потому и ушел. На северном конце периметра обороны корабельный инженер настаивал, чтобы линия постов была сдвинута из леса к площадке. «Лес бессмысленно освещать, – доказывал он. – Будет слишком много теней. Отведите посты, и туземцам придется вылезать из леса, чтобы напасть на нас». Вориш похвалил его, но оставил одного отстаивать свою правоту, что тот доблестно и совершил. Линия прожекторов была сдвинута назад.

Пока Вориш совершал обход, поток посланцев Уэмблинга, преследовавших его по пятам, не иссякал.

«Если вас не затруднит, сэр, мистер Уэмблинг хотел бы, чтобы пост 7–2 был сдвинут немного к северу. Тогда свет не будет падать на окно его спальни».

«Мистер Уэмблинг передает свой привет. Он посылает замороженный торт вашей кают-компании. И если вам не трудно, то не могли бы вы установить еще один пост у пролива?»

«Извините, сэр, но мистер Уэмблинг хотел бы встретиться с вашим дежурным офицером в 17:00».

«Мистер Уэмблинг просит, сэр, чтобы при первом удобном случае…».

– Будь он проклят, этот Уэмблинг! – взорвался Вориш.

К наступлению сумерек Смит отрапортовал, что с установкой постов дело завершено и первая смена уже вышла.

– Думаю, у нас полный порядок, – сказал он. – Нет причин сильно волноваться, если не считать воображения Уэмблинга. У туземцев оружия нет.

– Кто это сказал? – возразил Вориш. – Только потому, что они его еще не использовали, нельзя утверждать, что его нет вообще. Эти дикари не дураки. У меня есть уже десяток докладных о том, что они следили за вами из укрытий, когда шла установка постов. Если у них есть какие-то глупые задумки, они сегодня наверняка ими воспользуются. Они знают, что половина постовых – новички, они могут даже знать, что наши люди не привыкли нести охранную службу на земле. Некоторые из наших просто окоченеют от страха на посту, где между ними и темным лесом ничего нет. Все это дикари могут знать. Я хочу иметь резерв, организованный повзводно, чтобы постам могла быть оказана поддержка, если она понадобится. Ты говорил с Макли?

Смит кивнул.

– Он тебе говорил, что у туземцев с Уэмблингом идет судебная тяжба из-за этой стройки?

– Нет!

– Это факт. Подавая иски один за другим, туземцы на месяцы задержали его работы. Уэмблинг выиграл все слушания, но каждый раз они вынуждали его прекращать строительство, пока не будет вынесено судебное решение.

– Тогда неудивительно, что он в таком бешенстве.

– Но это лишь половина истории. Как только суды разрешили ему снова развернуть стройку, туземцы принялись мешать ему своими дурацкими выходками. Это сильно действовало на нервы рабочим, и текучесть рабочей силы резко возросла.