Текст книги "Книга Трех"

Автор книги: Ллойд Александер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава девятая
ФФЛЕВДДУР

Тарен выхватил из ножен меч. Человек в плаще кинул поводья Мелингара и опрометью бросился бежать. В панике он попытался спрятаться за толстый ствол дуба. Тарен кинулся в атаку. Он кромсал и крошил дерево. Кора и ветки летели во все стороны. Незнакомец перебегал от дерева к дереву, увёртывался от ударов. А Тарен рубил и колол, бешено размахивая мечом и дико кромсая кусты и ветки.

– Ты не Гвидион, самозванец! – в исступлении кричал он.

– Никогда и не говорил этого, – отвечал незнакомец. – Если ты думаешь, что я Гвидион, ты глубоко ошибаешься.

– Выходи, негодяй! – кричал Тарен, кидаясь на куст, за которым пытался укрыться бедняга.

– Выйду, выйду, – поспешно отвечал тот. – Только прекрати размахивать этой ужасной штуковиной. Клянусь Великим Белином, в темнице Ачрен я был в большей безопасности!

– Выходи немедленно, или не выйдешь уже никогда! – кричал Тарен, сокрушая куст.

– Перемирие! Перемирие! – завопил незнакомец. – Нельзя убивать безоружного человека!

Эйлонви подскочила к Тарену и схватила его за руку.

– Прекрати! – закричала она. – Неужто ты хочешь убить друга, которого я спасла с таким трудом?

Тарен оттолкнул Эйлонви.

– Ты не спасла, а предала его! – вскричал он. – Оставила его умирать в темнице. Ты заодно с Ачрен! Но ты хуже её, коварнее!

И он с искажённым лицом занёс над ней меч. Рыдающая Эйлонви метнулась в сторону и кинулась в гущу леса. Тарен уронил меч и стоял с опущенной головой. Незнакомец выглянул из-за куста и с опаской приблизился к нему.

– Перемирие? – неуверенно спросил он. – Поверь мне, если бы я знал, что это приведёт к таким неприятностям, я бы и слушать не стал эту рыжую девчонку!

Тарен не поднял головы, не откликнулся. Незнакомец сделал ещё два осторожных шага.

– Смиреннейше прошу прощения за то, что огорчил тебя, – сказал он. – Мне очень приятно, что ты принял меня за принца Гвидиона. Увы, сходства в нас мало…

– Я не знаю, кто ты, – резко прервал его Тарен. – Знаю одно – великий и смелый человек принёс себя в жертву ради тебя!

– Я Ффлевддур Пламенный, сын Годо, – сказал незнакомец, низко кланяясь, – бард, играющий на арфе, к твоим услугам.

– Я не нуждаюсь в бардах, – сказал Тарен. – Твоя арфа не вернёт к жизни моего друга.

– Принц Гвидион мёртв? – прошептал Ффлевддур Пламенный. – Очень печальная новость. Он мой родич, и я вступил в союз с Домом Доны. Но почему ты упрекаешь меня в его смерти? Если Гвидион действительно заплатил своей жизнью за мою, то скажи хотя бы, как это произошло. И я стану скорбеть вместе с тобой.

– Ступай своей дорогой, – хмуро ответил Тарен. – Это не твоя вина. Я доверился предательнице и лгунье и погубил Гвидиона. Расплатой за это будет моя собственная жизнь.

– Ты обращаешь эти суровые и обидные слова к той обаятельной девушке? – спросил бард. – К той, которую прогнал? Она не слышит твоих обвинений и не может оправдаться, защитить себя.

– Я не хочу слышать никаких её оправданий и объяснений, – сказал Тарен. – Видеть её не желаю, пусть пропадает в лесу!

– Может быть, ты и прав, – заметил Ффлевддур. – Но Гвидион, я уверен, не бросил бы её с такой лёгкостью, не поговорив. Позволь мне дать тебе совет. Пойди и найди её до того, как она заблудится и пропадёт.

Тарен поднял глаза на барда и согласно кивнул головой.

– Да, – сказал он, – Гвидион поступил бы именно так. Ты разумен, бард. Пусть Гвидион, если он жив, судит её.

Он резко повернулся на пятках и направился в чащу. Эйлонви не убежала далеко. Всего через несколько шагов он увидел пробивающиеся сквозь листву лучи её золотого шара. Девушка сидела на валуне и казалась крошечной, тоненькой и беззащитной. Голова её уткнулась в колени, плечи тряслись от глухих рыданий.

– Ты заставил меня плакать! – вскричала она при виде Тарена. – Я ненавижу, ненавижу это! Смотри, нос мой превратился в тающую сосульку! Глаза будто мокрая тряпка! Ты оскорбил меня! Ты, глупый Помощник Сторожа Свиньи! Ты, ты во всём виноват!

Тарен опешил. Он просто онемел от такого напора. А Эйлонви продолжала изливать на него поток гневных слов вперемежку со слезами и всхлипываниями.

– Да, – кричала она, – это твоя вина! Ты был так скрытен, не хотел и малости сказать про того человека, которого хотел спасти. Говорил мне что-то о друге в соседней камере, и всё! Вот я и освободила узника этой камеры! Откуда мне знать, друг он тебе или враг?

– Я же не знал, что есть ещё кто-то в подземелье. Ты не говорила мне об этом, – растерянно заикаясь, пробормотал Тарен.

– Там и не было никого, – настаивала Эйлонви. – Этот Ффлед… Пламенный… или как он там себя называет, был единственным.

– Тогда где же Гвидион? – вскричал Тарен. – Где он, мой спутник и друг?

– Я не знаю, – пожала плечами Эйлонви. – Его не было в темнице Ачрен. Это точно. Его никогда туда и не бросали, поверь мне.

Тарен понял, что девушка говорит правду. Он теперь вспомнил, что не видел, как и куда тащили Гвидиона. Ему просто казалось естественным, что с Гвидионом поступили так же, как с ним.

– Что же она могла с ним сделать?

– Что угодно, – ответила Эйлонви. – Она могла оставить его в одной из комнат замка, могла заточить в башню, могла упрятать ещё в дюжине мест. В Спиральном Замке хватало темниц и тайников. А ты должен был не таиться, не молчать, а сказать мне просто: «Пойди и освободи человека по имени Гвидион». И я бы нашла его. Но нет, ты же умный и хитрый Помощник Сторожа Свиньи!…

Сердце Тарена упало.

– Я должен вернуться в замок и найти его. Ты покажешь мне, вде Ачрен могла заточить его.

– Опомнись! – вскричала Эйлонви. – От замка ничего не осталось. И потом, я не уверена, что хочу впредь помогать тебе после тех гадостей, что ты наговорил. Я всё слышала. Это всё равно, что натолкать противных гусениц человеку в волосы, а потом гладить его по головке.

Она гордо вскинула голову, высоко подняв подбородок, и отвернулась.

– Прости, я ошибся, – покорно сказал Тарен. – Мой стыд равен твоей обиде.

Эйлойви, не поворачивая головы, косо взглянула на него.

– Надеюсь, – фыркнула она.

– Я отправлюсь на поиски сам, – так же смиренно продолжал Тарен. – Ты права, что отказываешься помогать мне. Да это и не твоя забота.

Он повернулся и понуро поплёлся обратно.

– Эй, тебя, я вижу, легко уговорить! – крикнула Эйлонви, соскакивая с валуна. – Нельзя соглашаться так быстро!

И она поспешила за ним.

Ффлевддур Пламенный стоял на том же месте и ждал его. Теперь, при свете шара Эйлонви, Тарен смог получше рассмотреть барда. Он был высоким и худощавым, с острым носом. Большая копна жёлтых волос походила на стожок сена, нашлепнутый на голову. Его куртка и штаны пестрели на локтях и коленях большими заплатами, прихваченными крупными неаккуратными стёжками неумелой мужской рукой. Башмаки разбиты. Зато арфа, висевшая за его спиной, поражала изяществом закруглённых линий. При всей бедности одежды, он не выглядел просто бродягой-бардом. Что-то благородное было в его лице и осанке. Да, этот бард не был похож на тех, о которых Тарен знал из «Книги Трёх».

– Выходит, меня освободили по ошибке? – сказал Ффлевддур после того, как Тарен всё объяснил ему. – Я должен был догадаться раньше. Ещё когда меня тащили по этим ужасным тоннелям, я спрашивал себя, кому нужен несчастный бард, кого волнует, что он томится в тюрьме?

– Я возвращаюсь назад к замку, – твёрдо сказал Тарен. – Вдруг Гвидион там и ещё жив?

– Прекрасно! – вскричал бард. – Пламенный с вами! На штурм! На приступ!

– Не много же осталось от того, что вы собираетесь штурмовать, – заметила Эйлонви.

– У-у, – разочарованно протянул Ффлевддур. – Ну ладно, мы сделаем всё, что в наших силах.

На вершине холма в беспорядке лежали груды камней, будто размётанные ударом гигантского кулака. Только квадратная арка ворот высилась в сиянии луны, будто обглоданная кость чудовища. Облитые холодным лунным светом, свежие руины казались древними развалинами. Лоскутья тумана повисли на остатках башни, словно паруса на мачте после кораблекрушения. Среди камней и обломков валялись тела стражников. Вероятно, Ачрен перед самым крушением выслала их в погоню за беглецами. Воины успели только выскочить за ворота. Здесь их и настигла смерть.

С упорством и отчаянием Тарен карабкался по обломкам. Основание замка провалилось, и он ухнул в собственное подземелье. Стены упали внутрь. Бард и Эйлонви помогали Тарену сдвигать громадные каменные плиты. Но эта работа была им явно не по силам.

Наконец и Тарен выбился из сил. Изнурённый, он присел на камень и покачал головой.

– Больше мы ничего не сможем сделать, – сказал он упавшим голосом. – Все эти руины станут вечным могильным холмом над погребённым под ними Гвидионом.

Он немного постоял, безмолвно глядя на руины былого великолепия, и повернул назад.

Ффлевддур предложил взять оружие погибших стражников. Он снарядил себя кинжалом, мечом и копьём. Эйлонви вдобавок к мечу короля из могильника взяла лишь маленький кинжал и заткнула его за пояс. Тарен собрал целую охапку луков и колчанов со стрелами. Теперь они превратились в боевой отряд, отлично вооружённый.

С тяжёлым сердцем спускались они с холма. Мелингар покорно шёл за ними со склонённой головой, будто понимая, что никогда уже не увидит своего хозяина.

– Скорей, скорей прочь отсюда! – вскричал Тарен. – Спиральный Замок принёс мне столько горя! Не хочу больше никогда видеть эти руины!

– А мы? Что он принёс нам? – спросила Эйлонви. – Ты так говоришь, будто мы сели в кружок и веселимся, а ты один, бедняжка, страдаешь, стонешь и расстраиваешься.

Тарен резко остановился, виновато улыбнулся.

– Простите меня, друзья, – сказал он. – Я ведь никого не упрекаю. Просто хочу поскорее уйти от этого страшного места.

– А я не тороплюсь, – упрямо заявила Эйлонви. – И ты ошибаешься, если думаешь, что я готова топать без устали по лесу всю ночь. Я устала.

– И я, – откликнулся Ффлевддур, – кажется, я мог бы сейчас заснуть прямо на каменных ступенях, даже если здесь появится Ачрен.

– Нам всем необходим отдых, – согласился Тарен. – Но я не верю Ачрен, живой или мёртвой. К тому же мы ничего не знаем о Детях Котла. Если они не погребены под развалинами, то сейчас рыщут повсюду, пытаясь напасть на наш след. Вот почему, несмотря на усталость, мы должны как можно скорей убраться отсюда.

Эйлонви и Ффлевддур послушно последовали за ним. Но сил их хватило ненадолго. Пришлось отыскать укромное местечко в гуще деревьев. Тарен расседлал Мелингара. В седельной сумке он нашёл плащ Гвидиона и протянул его Эйлонви. Бард закутался в свою собственную дырявую куртку и осторожно прислонил арфу к искривлённому корню дерева. И они с Эйлонви блаженно растянулись на мягком дёрне. Тарен остался в дозоре. Мысль о мертвенно-бледных воинах не давала ему покоя. Они мерещились ему в каждом очертании куста, в каждой скользящей тени, в каждом звуке и шорохе. Ночь тянулась медленно. Тарен вздрагивал от любого дуновения ветерка, от крадущихся шагов мелкого лесного зверька. Вдруг кусты зашуршали. Нет, это не ветер! Он услышал слабый вздох, и рука его непроизвольно легла на рукоять меча.

– Чавки и хрумтявки, – захныкал знакомый голос, – будь другом.

– Кто? – вскочил бард. – Кто это? Твой друг?

– Странная у тебя компания, Помощник Сторожа Свиньи, – заметила Эйлонви. – Где ты его откопал? Ничего подобного в жизни не видела.

– Это не мой друг, – вскричал Тарен. – Он жалкий трус! Покинул нас в беде! Когда на нас напали Дети Котла!

– Нет, нет, – снова захныкал Гурджи, потряхивая своей лохматой головой. – Бедный робкий Гурджи всегда был предан могущественнейшим лордам. Он служил им не ради корысти, не ради корыта, не за чавки и хрумтявки!

– Не лукавь! – прикрикнул на него Тарен. – Ты сбежал как раз тогда, когда твоя помощь была нужна.

– Стучанье мечами для благородных лордов, а не для маленького слабого Гурджи. О, свистелки, кололки и стрелялки! – затянул свою песенку Гурджи. – О, страшенья и сраженья! Но Гурджи не сбежал, он побежал за подмогой, о, великий лорд!

– И, конечно, так никого и не нашёл! – сердито сказал Тарен.

– О, печалки, стоналки! – канючил Гурджи. – Не было помощи для смелых воинов. Гурджи далеко ходил, очень далеко с громкими криками и кликами.

– Ну да, только визжать и пищать ты и умеешь, – с презрением сказал Тарен.

– Что ещё мог сделать несчастный Гурджи? Он не может видеть великих воинов в горе! О, беда, о, страшенья и сраженья! Неужто Гурджи должен был отдаться в руки этим страшилкам и потрошилкам?

– Не очень смело, но не так уж и глупо, – сказала Эйлонви. – Не думаю, чтобы вы все выиграли оттого, что этого забавного болтушку порубили бы на куски. Тем более что не похож он на помощника в сражении.

– О, мудрость благородной леди! – вскричал Гурджи, кидаясь к ногам Эйлонви. – Если бы Гурджи погиб в сраженье, не было бы его служенья тебе, о прекрасная леди! Но он здесь! Преданный Гурджи вернулся и готов получить колотушки и потрепушки от грозного воина!

– Замолчи и убирайся с моих глаз! – цыкнул на него Тарен. – Иначе ты действительно получишь, чего просишь.

– Гурджи просил чавки и хрумтявки, – загнусавил Гурджи. – Но он спешит повиноваться, могущественнейший лорд. Он не издаст больше ни стоналки, ни печалки, будут одни молчалки. Даже о том, что он слышал и видел. Нет-нет, он не потревожит больше сон великих героев. Гурджи уходит, не шумча и не ворча.

– Немедленно вернись! – закричал Тарен.

Гурджи просиял:

– Хрумки?

– Послушай меня, – примирительно сказал Тарен, – у нас мало еды, но я отдам тебе всё. Только уж потом тебе самому придётся искать себе чавки. А теперь говори!

Гурджи согласно кивнул.

– Много войск с острыми кольями маршировало в долине, – затянул он. – О, гораздо больше, чем прежде. Гурджи сидел и следил тихо и умно. Он не просил о помощи. Нет, они дали бы не помощь, а новые рубитки и убитки.

– Что это? – вскричал Ффлевддур. – Большое войско? Мне бы хотелось увидеть его. Я всегда обожал процессии такого рода, все эти военные походы и марши.

– Это были враги Дома Доны, – сказал Тарен. – Мы с Гвидионом видели их до того, как нас схватили. Теперь, если Гурджи не ошибается, они собирают подкрепление.

Бард вскочил на ноги:

– Пламенный никогда не бежал от опасности! Чем сильнее враг, тем громче слава! Мы найдём их, мы нападём на них! Барду будут петь хвалу в веках!

Увлечённый порывом Ффлевддура, Тарен выхватил меч, но тут же охладел. Он вспомнил предупреждение Гвидиона в лесу около Каер Даллбен.

– Нет-нет, – медленно произнёс он, – глупо даже мечтать об этом. – Он улыбнулся Ффлевддуру, – Барды, может, и будут слагать гимны в нашу честь, но мы этого уже не услышим. Нам пока лучше оставаться в живых.

Ффлевддур, разочарованный, вновь опустился на траву.

– Вы можете толковать о бардах сколько угодно, – сказала Эйлонви, – а я отправляюсь спать. Мне не до битв и подвигов.

С этими словами она натянула на голову плащ, свернулась под ним клубком и затихла.

Полусонный Ффлевддур уселся на корень дерева и потряс головой, стряхивая остатки сна, потому что наступила его очередь стоять на страже. Гурджи притулился в ногах у Эйлонви. Тарен, измученный событиями этой ночи, тут же погрузился в смутный тревожный сон. Перед ним проплывали видения Рогатого Короля, его воинов, он слышал крики из горящих корзин.

Вдруг сон ушёл от него. Тарен сел. Горюя о потере Гвидиона, он начисто забыл о той главной цели, ради которой пришёл сюда. Он позабыл о Хен Вен! Ради её спасения Гвидион хотел предупредить и собрать Сыновей Доны. Голова у Тарена тяжелела и кружилась. Его друг, без сомнения, мёртв. Значит, он, Тарен, должен вместо него идти в Каер Датил. Но что тогда будет с Хен Вен? Всё так запуталось! Теперь он уже тосковал по безмятежной жизни в Каер Даллбен, готов был даже полоть огородные грядки или ковать бесконечные подковы. Тарен беспокойно вертелся с боку на бок, не находя ответа ни на один вопрос. Наконец усталость взяла своё, и он уснул, погрузившись в ночные кошмары.

Глава десятая
МЕЧ ДИРНВИН

Тарен открыл глаза. День был в разгаре. Оголодавший Гурджи обнюхивал седельную сумку. Тарен быстро поднялся, отделил от припасов большую часть. Остальное он припрятал, не зная, сколько им придётся блуждать и скрываться в лесу без пищи. Этой беспокойной ночью он принял решение, о котором пока не хотел говорить никому. Но он был уверен, что оно правильное. Сейчас надо было набраться сил, и Тарен сосредоточился на скудном завтраке.

Гурджи сидел, скрестив ноги, и жадно поглощал еду с такими ужимками, причмокиванием и громким чавканьем, что казалось, голодал целую вечность. Ффлевддур тоже глотал свою долю торопливо и не пережёвывая. Верно, тоже изголодался, бедняга. Эйлонви больше интересовал меч, который она вынесла из могильника. Он лежал у неё на коленях, и девушка, прикусив кончик языка от усердия, внимательно изучала усыпанные каменьями ножны.

Когда Тарен подошёл к ней, она вдруг быстро спрятала меч за спину.

– Ты ведёшь себя так, – засмеялся Тарен, – будто я хочу украсть его у тебя.

Он присел рядом и тоже стал разглядывать это древнее оружие. Хотя драгоценные камни, украшавшие рукоять, сверкали по-прежнему, ножны потемнели, были расплющены, а рукоять почти почернела от времени. И всё же от меча веяло какой-то древней силой. Тарену ужасно хотелось заполучить его.

– Послушай, – сказал он, – позволь мне глянуть на клинок.

– Я не осмеливаюсь вынуть его из ножен, – прошептала, к великому удивлению Тарена, Эйлонви.

Лицо её вдруг стало торжественным и одновременно каким-тр робким.

– На ножнах начертаны символы силы, – пояснила Эйлонви. – Я видела эти знаки раньше на некоторых вещах Ачрен. Они всегда означают что-то запретное и опасное. Конечно, все вещи Ачрен опасны, но некоторые запретны и опасны больше, чем другие.

Она помолчала и продолжала, нахмурившись:

– Видишь, здесь есть и другая надпись, но это древние письмена. – Она своенравно топнула ножкой. – О, почему я не успела постичь всё, что знает Ачрен? Я могу разобрать эти древние письмена, но не до конца понимаю, что они значат. Это так раздражает меня! Будто прервали зевок и ты никак не можешь дозевать.

Как раз в этот момент к ним подошёл Ффлевддур и тоже стал разглядывать странное оружие.

– Это из могильника, да? – Бард покачал своей лохматой желтоволосой головой и присвистнул, – Предлагаю отделаться от него поскорее. Никогда не доверяйте вещам, найденным в могильниках. Дурное это дело – возиться с ними. Вы же не знаете, в чьих руках они побывали и какую службу служили.

– Если это волшебный меч, – начал Тарен, всё более возбуждаясь таинственностью попавшего в их руки оружия, – то не стоит ли, наоборот, оставить его у себя?…

– О, помолчи! – вскричала Эйлонви. – Я не могу услышать свои мысли. И вообще, с чего это вы оба обсуждаете, что делать с мечом? Он, в конце концов, не ваш, а мой. Я нашла его, вынесла, я почти застряла из-за него в грязном тоннеле.

– Считается, что барды понимают такие вещи, – сказал Тарен.

– Естественно, – сказал Ффлевддур, уверенно улыбаясь и почти уткнувшись острым своим носом в ножны. – Все надписи обычно похожи одна на другую. Такие выводят чаще всего на ножнах, а не на клинках. Пишут всегда почти одно и то же. Вроде «Опасайся моего гнева». Ничего не значащие слова…

В этот момент раздался резкий звон. Ффлевддур удивлённо заморгал. Одна из струн его арфы лопнула.

– Извините меня, – сказал он и пошёл осмотреть свой инструмент.

– Ничего подобного здесь не написано! – воскликнула Эйлонви. – Я могу прочесть кое-что. Видишь, надпись начинается около рукояти и идёт, обвиваясь, как плющ, по всей длине ножен. Он не умеет их читать. В начале здесь написано «Дирнвин». Я не знаю, что это – имя меча или короля. О да, это название меча! Вот опять понятно:

ВЫТАСКИВАЙ ДИРНВИН ТОЛЬКО ТОТ, КТО КОРОЛЕВСКОЙ КРОВИ, ЧТОБЫ ПРАВИТЬ, БОРОТЬСЯ…

– Что-то в этом роде, – продолжала Эйлонви. – Надпись еле видна, не могу различить. Буквы стёрлись… Нет, это странно. Они не стёрлись, их соскребли! Они, должно быть, глубоко были врезаны в сталь, потому что след всё равно остался. Но я могу прочесть сохранившееся… Ой, это слово выглядит так, будто оно умерло, – забормотала она что-то непонятное. – Не очень-то весело… – Она содрогнулась.

– Позволь мне вынуть его из ножен, – опять стал настаивать Тарен. – Ведь должно быть что-то написано на клинке.

– Нет, – отрезала Эйлонви, – я же сказала тебе, что на нём есть запретный знак силы, так же как и на колдовских вещах Ачрен.

– Но Ачрен больше не может повелевать тобой.

– Это не Ачрен, – ответила Эйлонви. – Я только сказала, что у неё были вещи с таким же знаком. А это более сильные чары, чем те, что могла сотворить она. Я в этом уверена. И не осмелюсь вытащить его. Тебе тоже не собираюсь позволять этого. Тем более что там сказано: «кто королевской крови», и вовсе не упоминается Помощник Сторожа Свиньи. Ни словечком.

– Откуда ты знаешь, что во мне нет королевской крови? – сердито спросил Тарен. – Я же не был рождён Помощником Сторожа Свиньи! Насколько мне известно, мой отец должен был быть королём. Так всегда случается в историях, описанных в «Книге Трёх».

– Никогда не слышала о «Книге Трёх», – сказала Эйлонви. – Но, во-первых, я не думаю, что в надписи подразумевается именно король или королевская кровь. В Древних Письменах это значит нечто другое. Как бы тебе объяснить? Ну, не просто королевский титул или королевские родичи. Их любой может иметь. Это означает… о, не могу, не умею! Это нечто особенное. И мне кажется, если бы это было у тебя, ты бы знал наверняка. Этого нельзя хотеть, знать или не знать. Оно существует само по себе, или же нет.

– Конечно, – сказал Тарен, обиженный и обозлённый путаными объяснениями девушки, – ты точно знаешь, что у меня этого нет и быть не может!

– Я не хотела тебя обидеть, – быстро сказала Эйлонви. – Я уверена, что ты, Помощник Сторожа Свиньи, замечательный. Я даже думаю, что ты самый приятный человек из всех, кого я встречала в жизни. Именно поэтому мне запрещено давать тебе меч, и всё тут.

– Тогда что ты с ним станешь делать?

– Хранить его, естественно. Я не собираюсь кидать его в колодец.

Тарен фыркнул.

– Ну и картинка – малышка висит на мече! Кто кого несёт?

– Я не малышка, – обиделась Эйлонви. – В давние времена девушки бились бок о бок с мужчинами. Их так и называли – Девы Меча.

– Сейчас не давние времена, – сказал Тарен. – В нынешнее время девочки играют не с мечами, а с куклами.

Эйлонви с кулаками кинулась на Тарена. Но тут между ними ввернулся Ффлевддур Пламенный.

– Ну-ка, – прикрикнул бард, – прекратите перебранку! Не время сейчас.

Большим ключом он спокойно прокрутил деревянный колок, натягивая потуже только что прилаженную к арфе струну.

Эйлонви, не остывшая от спора с Тареном, выплеснула своё раздражение на Ффлевддура:

– А надпись на мече вовсе не то обозначала. В ней ни слова не было о каком-то гневе. Хороший же ты бард, если не умеешь прочесть даже надпись на волшебном мече!

– Видишь ли, – замялся Ффлевддур, – на самом деле я не совсем бард.

– Не знала, что бывают невсамделишные барды! – подняла брови Эйлонви.

– Да, как видишь, – вздохнул Ффлевддур. – Перед тобой не бард, а король.

– Король? – опешил Тарен. – О сир… – Он стремительно преклонил перед Пламенным колено.

– Только не это, – вытянул обе ладони Ффлевддур. – Не надо. Я хотел бы всё забыть.

Тарен и Эйлонви ничего не могли понять и растерянно умолкли.

– Где же ваше королевство? – спросила наконец Эйлонви.

– В нескольких днях пути на восток от Каер Датил, – сказал Ффлевддур. – Это было обширное владение…

Снова раздался звук лопнувшей струны.

– Что за напасть? – воскликнул бард. – Ещё две струны оборвались. Так и знал. Да, о чём я?… Вообще-то королевство моё незначительное, маленькое. К тому же унылое и мрачное. Поэтому я и отказался от него. Я всегда любил петь и сочинять песни и бродить по свету. Этим я и решил заняться, перестав быть всамделишным, как говорит Эйлонви, королём.

– Мне казалось, чтобы стать бардом, надо учиться, – сказала Эйлонви. – Не может человек просто решить, и всё. У него ничего не получится.

– Да, в том-то и дело, – сказал бывший король, – Я учился, даже сдавал экзамены…

Блямс! – оборвалась с высоким звоном самая тонкая струна в верхнем углу арфы. Она свернулась, словно бобовый усик и мелко задрожала.

– Да, сдавал экзамены, но делал всё плохо, если быть честным. И совет бардов не принял меня. Слишком много они требовали от меня. И целые тома поэтических сочинений, и песни, и музыку, вычисление годовых колец, и историю, и алфавит разных народов, и тайные знаки. Нормальный человек просто не в состоянии удержать всё это в голове. Тем более, если она у него одна-единственная. Он вздохнул и продолжал:

– Я не жалуюсь. Старцы совета были добры ко мне. Сам король бардов подарил мне свою арфу. Он сказал, что это древнейший инструмент. Я всё пытаюсь понять, оказал ли он мне благосклонность или подшутил. Это очень милая арфа, но струны без конца рвутся. Я давно бы выбросил это старьё, если бы не изумительно красивый тон звучания. Мне никогда не найти такой мелодичной арфы. Вот только струны…

– Да, они слишком часто рвутся, – согласилась Эйлонви.

– Именно, – вздохнул Ффлевддур. – И, удивительное дело, происходит это именно в тот момент, когда… ладно, оставим это. Моё воображение иногда заносит меня не туда. Я люблю всё переиначивать, переворачивать. Моя поэтическая натура не даёт мне покою.

– Если ты прекратишь фантазировать, – сказала Эйлонви, – может быть, и струны рваться перестанут.

– Да, наверно, – покачал головой бард. – Я пробовал, но это трудно. Королевская привычка своевольничать. Иногда мне кажется, что я больше времени трачу на струны, чем на саму музыку.

– Куда ты направлялся, когда Ачрен схватила тебя? – спросил Тарен.

– Никуда особенно, – сказал Ффлевддур. – Просто бродил по свету. Это же замечательно! Никуда не спешишь, никуда не стремишься. Идёшь, куда глаза глядят, не ведая, в каком месте окажешься. К сожалению, местом этим оказалась темница Ачрен. Её не интересовала моя игра. У этой женщины просто нет вкуса к музыке, – добавил он возмущённо.

– Сир, – почтительно сказал Тарен, – осмелюсь просить у вас благодеяния.

– Благодеяния? О, я давно не оказывал никому благодеяний. С восторгом исполню твою просьбу! – воскликнул Ффлевддур. – С тех пор как я оставил трон, ни один человек не обращался ко мне с нижайшей просьбой. Говори.

Ффлевддур Пламенный и Эйлонви уселись на траву, и Тарен рассказал королю-барду о своих поисках Хен Вен, о том, что поведал ему Гвидион о Рогатом Короле и его вассалах.

Гурджи, покончив с едой, забрался на взгорок, уселся на корточки и внимательно прислушивался к разговору.

– Я не сомневаюсь, – продолжал Тарен, – что Сыновья Доны ведают всё о Рогатом Короле, о его намерениях. Если его не упредить, он вместе с Аровном задушит Прайден, схватит нас за горло. А я видел, что это значит.

Тарен почувствовал неловкость из-за того, что говорил как великий военачальник, вершащий судьбы страны. Но король-бард смотрел на него так серьёзно и так уважительно слушал, что речь юноши снова полилась свободно. Он чувствовал, что говорит как бы за Гвидиона, которого сейчас заменяет.

– Я понял твой план, – помолчав, сказал Ффлевддур, – ты намерен продолжить поиски своей свиньи. А меня просишь уведомить и предупредить воинов Доны. Превосходно! Я отправлюсь немедленной А если воины Рогатого Короля попытаются захватить меня, – бард рубанул и пронзил рукой воздух, – они узнают, что такое сила и мужество Пламенного!

Тарен покачал головой:

– Нет, в Каер Датил я поеду сам. Прости, я не сомневаюсь в твоей доблести, – он поклонился королю-барду, – но опасность слишком велика. Я не имею права заставить кого-то искать её вместо себя.

– А когда же ты станешь искать свинью? – спросил Ффлевддур.

– Это уже касается только меня, – жёстко сказал Тарен. – Придётся отложить поиски. Я примусь за это, если вернусь. А пока я обязан выполнить дело Гвидиона. Он погиб из-за меня, и будет справедливо, если я заменю его.

– Насколько я понимаю, – тихо сказал бард, – ты во всём винишь себя. Но ты же не мог знать, что Гвидиона нет в темнице. Не казнись слишком сильно.

– Это ничего не меняет, – ответил Тарен. – Я уже решил.

Ффлевддур хотел что-то возразить, но неколебимая решимость в глазах Тарена остановила его.

– Какого же благодеяния ты просишь у меня? – спросил он, помолчав.

– Двойного, – с поклоном ответил Тарен. – Сначала скажи мне, как добраться до Каер Датил, укажи самую короткую дорогу. И второе. Прошу тебя благополучно довести девушку до её родичей.

Прежде чем Ффлевддур успел открыть рот, Эйлонви вскочила на ноги и негодующе закричала:

– Довести? О, ты меня доведёшь! Я иду, куда сама пожелаю! Меня нельзя отослать ни назад, ни куда бы то ни было ещё помимо моей воли! Нет, я тоже иду в Каер Датил!

– Риск и так велик, – возразил Тарен, – а тут ещё придётся заботиться о слабой девочке.

Эйлонви упёрла руки в бока. Глаза её сверкали.

– Я не желаю, чтобы меня называли девочкой или, пуще того – слабой девочкой, будто у меня нет имени! Это всё равно, как тебя засунут головой в мешок и станут называть «эти пятки из мешка»! Если ты сделал свой выбор, то и я сделала свой! А ты, – она повернулась к барду, – если ты посмеешь отвести меня к родичам, которые мне такие же родные, как этот гадкий парень, я нахлобучу твою арфу тебе на уши!

Ффлевддур растерянно заморгал и инстинктивно прижал арфу к груди, а Эйлонви продолжала:

– И если некоторые Помощники Сторожа Свиньи, я не желаю упоминать их имени, думают по-другому, они жестоко ошибаются.

Тарен вспылил.

– Прекрати! – гаркнул он. – Очень хорошо, – сказал он потише, когда Эйлонви, удивлённо умолкла. – Тебя, в конце концов, – он сверкнул глазами на Эйлонви, – я могу просто связать и кинуть на спину Мелингару. Но, – добавил он, останавливая жестом девушку, готовую заговорить, – но я не сделаю этого. Не потому, что ты устроила такой дикий скандал и испугала тут всех, а потому, что я согласен с тобой. – Он улыбнулся. – Так будет лучше.

Бард удивлённо поднял брови. А Тарен продолжал:

– Для двоих опасность уменьшается вдвое. Да-да, не смотрите на меня так. Ведь если одного схватят, другой пойдёт дальше вместо него. Шансы добраться до Каер Датил увеличиваются. Вот почему я считаю, что нам надо держаться вместе.

– И преданный Гурджи тоже! – завопил Гурджи. – Он пойдёт следом. Слишком много врагов прячется в кустах и хотят устроить великим лордам печалки и пугалки.

– Если Ффлевддур изъявит своё согласие, – вежливо обратился к королю-барду Тарен, – он будет нашим проводником. Но предупреждаю вас, – глянул он на Эйлонви и Гурджи, – все свои желания вы должны посвятить одной цели – достичь Каер Датил!