Текст книги "Верховный король"

Автор книги: Ллойд Александер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Ллойд Александер.

Lloyd Alexander THE HIGH KING

New York, Holt Rinehart 1968

Уже давно, многие месяцы, главный герой сказочной хроники легендарной страны Прайден юноша Тарен и его друзья ведут упорную и тяжелую борьбу с силами зла^ – королем Земли Смерти Аровном. И вот наконец, пройдя Багровые Земли, преодолев Ледяную реку и Драконову гору, они одержали победу и разгромили предводителя армии оживших мертвецов.

А потом торжествующий Тарен и его возлюбленная – принцесса Эйлонви – решили соединить свои судьбы и исполнить все, о чем мечтал Тарен.

И барды ходили по древней валлийской земле, пели для простых и знатных людей баллады, прекрасные, как и сама эта сказка, сочиненная для вас американским писателем Ллойдом Александером.

Рисунок на переплете Н. Бугославской

А –Без объявл.

© Перевод, ЯхнинЛ. Л., 1996 Художественное оформление,

© АРМАДА, 1996

© Иллюстрации, Чапля В. Т., 1996

Глава первая

ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

Под холодным серым небом, увязая в раскисшей, но уже прихваченной холодом торфяной жиже, медленно тащились двое всадников. Один из них, стройный и высокий, наклонился вперед к шее коня и не отрывал взгляда от дальних холмов. На поясе у него висел меч, а за спину был закинут окаймленный серебром боевой рог. Спутник его, лохматый, как и пони, на котором он восседал, зябко кутался в плащ, тер побелевший от мороза нос и постоянно хныкал. Слыша эти стоны и причитания, Тарен – а это был, конечно, он – придержал коня и укоризненно взглянул на своего спутника, верного Гурджи.

– Нет, нет,—всхлипывал Гурджи,—верный Гурджи готов ехать вперед! Он последует за добрым хозяином, о да, как он это делал всегда! Не обращай внимания на все его всхлипы и хрипы! Не жалей его бедную, слабую голову!

Тарен улыбнулся, видя, как Гурджи, хоть и хорохорится, но с надеждой поглядывает на уютную полянку, окруженную вязами.

– Ты прав, нам надо торопиться. Уж очень хочется побыстрей добраться до дома —Он лукаво глянул на приунывшего Гурджи.– Но,– тут же добавил Тарен,– не ценой твоей слабой, бедной головы. Мы сделаем здесь привал и не двинемся дальше до самого утра.

Они привязали лошадей и разожгли небольшой костерок, огородив его кольцом из камней. Гурджи засыпал сидя. Не успев даже дожевать свою еду, он свернулся калачиком и сладко захрапел. Тарен, превозмогая усталость, сторожко сидел у костра и чинил кожаную упряжь. Внезапно он замер и тут же вскочил на ноги. Прямо с неба на него падал черный комок.

– Гурджи! – закричал Тарен. Отяжелевший со сна Гурджи сел и часто заморгал.– Гурджи! Посмотри! Это Карр! – радовался Тарен.– Ее, наверное, послал за нами Даллбен!

Ворона громко хлопала крыльями, щелкала клювом и кружила над головой Тарена с пронзительными криками.

– Пр-ринцесса! Пр-ринцесса Эйлонви! – каркала она во всё горло.– Каер-рр! Каер-р! Домой! Домой!

Усталость, словно плащ, свалилась с плеч Тарена. Гурджи, окончательно проснувшийся, бешено скакал вокруг него.

А ворона уселась на плечо Тарена и дергала его за ухо, словно бы поторапливая. Гурджи побежал отвязывать лошадей. Тарен вскочил в седло серого своего коня Мелинласа и бешеным галопом поскакал прочь из рощи. Гурджи на потряхивающем густой гривой пони еле поспевал за ним.

Они не слезали с седла и день и ночь, останавливаясь лишь для того, чтобы напоить коней, наскоро перекусить и прикорнуть йа полчаса. И снова неслись вперед, не щадя сил. Они стремились все время на юг, спускаясь вниз с гористой долины к берегам Великой Аврен, переправились наконец через нее и вот одним ясным, сверкающим утром увидели простирающиеся вдали поля Каер Даллбен.

Не успев еще въехать во двор, Тарен попал в круговорот суматохи и радостной суеты. Он просто не знал, куда повернуться, с кем первым здороваться и обниматься. Карр оглушительно хлопала крыльями и испускала пронзительные крики. Колл, чья большая лысая голова и широкое лицо сияли, словно полная луна в ясную ночь, не отрывал глаз от Тарена и гулко похлопывал его по спине. Гурджи вопил от восторга и кувыркался так, что его лохматая шерсть становилась дыбом. Даже древний волшебник Даллбен, который редко позволял себе оторваться от бесконечных размышлений, приковылял из своей хижины и молча глядел из-под лохматых бровей на взбудораженных обитателей обычно тихой усадьбы. Затормошенный Тарен никак не мог пробиться к Эйлонви, зато ее мелодичный и звонкий голос легко пробился к нему сквозь невообразимый шум и говор.

– Тарен из Каер Даллбен,—издали выкрикивала Эйлонви,—дай хоть поглядеть на тебя! Только подумать, сколько я ждала этого дня! С того самого момента, как выучилась быть молодой леди... будто до тех пор я не была ни молодой, ни леди. Я вернулась домой, а тебя здесь нет.

В следующий момент он оказался рядом. На груди принцессы блистал серебряный полумесяц, палец тяжелило кольцо, сделанное мастерами Красивого Народа, а лоб охватывал тонкий золотой обруч. Тарену бросилось в глаза богатое одеяние девушки, и он вдруг со смущением вспомнил о своем запыленном плаще и заляпанных грязью башмаках.

– И если ты думаешь, что жизнь в королевском замке приятна,– продолжала тараторить Эйлонви, не переводя дыхания,—то могу уверить тебя —нет! Скучно, утомительно и тоскливо! Они заставляли меня спать на перинах и громадных подушках, набитых гусиным пухом. От этого можно задохнуться. Думаю, гусям они нужны больше, чем мне... перья, разумеется. И эти слуги, приносящие тебе как раз ту еду, которую ты терпеть не можешь. И бесконечное укладывание волос к завтраку, обеду, ужину, перед сном, после сна... И вышивание, и реверансы там всякие... И все такое, о чем и вспоми-нать-то не хочется. Ты только подумай, за все время я

даже не притронулась к мечу, луку и стрелам! И тебя так долго не...

Эйлонви вдруг резко замолчала и с любопытством посмотрела на Тарена.

– Это странно,– задумчиво проговорила она,– с тобой что-то произошло. Даже волосы будто не твои, словно ты кромсал их ночью с закрытыми глазами. Впрочем, они всегда у тебя торчали лохмами. Ты... ну, не могу я объяснить. Пока сам всё не объяснишь. Может, мне кажется, но ты уже не похож на прежнего Помощника Сторожа Свиньи.

Тарен снисходительно улыбнулся и нежно посмотрел на озадаченно нахмурившуюся Эйлонви.

– Что верно, то верно, давно я не ухаживал за Хен Вен, нашей белой свиньей,—покивал он.—Пока мы с Гурджи путешествовали по стране Свободных Коммо-тов, чем только мне не пришлось заниматься! А вот на скотном дворе я так и не побывал. Я соткал этот плащ своими руками на ткацком станке Двивач Ткачихи. Я выковал этот меч в кузнице Хевидда Кузнеца. А такие штуки,– он покачал на ладони глиняную миску,– такие штуки я лепил на гончарном круге Аннло Велико-Лепного.—Он грустно улыбнулся и вложил миску в руки Эйлонви.– Если она тебе нравится, бери. Она твоя.

– Красивая,– протянула Эйлонви, разглядывая миску.– Я буду ее беречь. Но ты не понял меня. Я не говорила, что ты уже не годишься в Помощники Сторожа Свиньи. Лучше тебя этого не делал никто в Прайдене. Но что-то еще в тебе появилось...

– Пожалуй, принцесса угадала главное,– вставил Колл.—Уезжал от нас просто помощник на скотном дворе, а вернулся мастер на все руки.

Тарен печально покачал головой.

– Не знаю, много ли я умею,– ответил он,– но знаю зато наверняка, что я не ткач, не кузнец, и гончара, увы, из меня тоже не выйдет. В одном уверен: я дома и останусь здесь навсегда.

– Рада слышать это,—сказала Эйлонви.—Я опасалась, что ты будешь странствовать до скончания дней. Даллбен рассказал мне, что ты отправился искать родителей и встретил кого-то, кого посчитал своим отцом, но ошибся. Так? Я уж совсем запуталась в твоих приключениях. Ничего не понимаю.

– А тут и понимать-нечего,– откликнулся Тарен.– Я отправился за одним, нашел другое. Но совсем не то, что искал, что надеялся найти. Так что я больше потерял, чем нашел.

– Нет,—заговорил Даллбен, который внимательно прислушивался к их разговору,– ты должен понять и запомнить одно: ты, Тарен, нашел больше того, что искал, и обрел, возможно, больше, чем имел.

Старый волшебник распахнул дверь и широким жестом пригласил всех в хижину.

– Уж не собираешься ли ты вновь отправиться на поиски? – спросила Эйлонви, оглядываясь, на шедшего следом Тарена.

Тарен не успел ответить, как кто-то схватил его за руку и принялся неистово трясти ее, будто намеревался вырвать из плеча.

– Привет, привет! – закричал молодой человек, белесый, взлохмаченный, с блеклыми голубыми глазами. Его богато расшитый плащ, казалось, сначала вымочили, затем хорошенько выкрутили, а уж потом накинули ему на плечи. Ремешки его сандалий были разорваны, небрежно и неумело связаны крупными узлами, а сами сандалии, хоть и отличной выделки, расшлепались и скособочились, словно прежде их носила корова.

– Принц Рун! – едва узнал его Тарен. Рун стал выше ростом и здорово похудел. Зато улыбка его была по-прежнему жизнерадостной и широкой, во все лицо.

– Не принц, а король Рун,– со вздохом поправил его молодой человек,– отец мой, король Руддлум, умер прошлым летом. А я вот привез Эйлонви. Королева Те-лерия хотела оставить принцессу на Моне. Надо же, говорила она, завершить ее воспитание. Ты же знаешь мою мать: ее бы и сам Даллбен не уговорил. И поэтому,– Рун приосанился и гордо взглянул на Тарена,– поэтому я сам, собственной волей, принял решение. Я приказал, да-да, приказал снарядить корабль, и мы отплыли с Моны. Удивительно, что может сделать король, если только пожелает!

Эйлонви лукаво улыбнулась, а Рун, не замечая ее улыбки, продолжал важно:

– Мы привезли с собой еще кое-кого.– Он указал в сторону очага, где Тарен заметил толстенького коротышку, сидевшего прямо на полу и державшего между колен большую кастрюлю.

Незнакомец облизал пальцы и пошевелил отвислым носом, глядя исподлобья на Тарена. Он и не подумал встать или хотя бы приподняться в знак приветствия, только коротко кивнул, будто они знакомы сто лет. Жидкие волосы вокруг его лукообразной головы затрепетали, как водоросли под водой.

Тарен с недоумением глядел на этого странного человечка. А тот высокомерно фыркнул и в то же время обиженно оттопырил губу.

– Мог бы запомнить,– раздраженно пропищал он,– не так часто встречаешься с великанами! Забыл?

– Да как я могу забыть? – воскликнул Тарен.– Еще как помню! Пещера на Моне! Хотя, когда я в последний раз видел тебя, ты был... чуть больше ростом, кажется. Впрочем, это с каждым может случиться. Но тем не менее это ты! В самом деле! Тлю!

– Если бы я по-прежнему был великаном,– проворчал Тлю,– не многие бы решились меня не узнавать. К несчастью, таковы уж люди. Тогда, в пещере...

– Ты угодил в самое больное место,– прошептала Эйлонви.—Теперь его не остановишь. Станет вспоми-

нать о тех славных деньках, когда был великаном. Замолкает он только для того, чтобы поесть, и перестает есть лишь для того, чтобы поговорить. Я еще могу понять и простить его обжорство. Еще бы, питаться так долго одними сырыми грибами! Но эта болтовня про его несчастное великанство!

– Я знал, что Даллбен послал Карр с обещанным зельем для Глю, чтобы вернуть ему прежний вид,– сказал Тарен,– но что произошло дальше, понятия не имею.

– Вот что с ним случилось,—с готовностью принялась объяснять Эйлонви.– Как только Глю уменьшился до своих размеров и смог выбраться из пещеры, он пробрался в замок Руна. Там он всех замучил бесконечными и бестолковыми слезными историями и разговорами про свое великанство. Но прогнать его ни у кого не хватало решимости. А когда мы собрались плыть сюда, то взяли его с собой, думая, что он захочет поблагодарить Даллбена. Не тут-то было! Знаешь, сорока стрекочет, что хочет, и не думает о твоих ушах. Он всех нас заговорил. Я уж теперь жалею, что мы не оставили его там.

– Даже Глю здесь,—проговорил Тарен, оглядываясь вокруг,– а троих наших лучших друзей я, к сожалению, не вижу. Нет старого доброго Доли. И Ффлевддура Пламенного, нашего короля-барда, не слышно. Даже лорд Гвидион не появился. А я-то думал, что уж он наверняка прибудет поприветствовать Эйлонви.

– Доли прислал привет,—сказал Колл.—Но придется обойтись без его общества. Нашего друга карлика выковырять из его подземного королевства так же трудно, как выкорчевать старый пень в поле. Что же касается Ффлевддура, то он как раз легок на подъем, как перекати-поле. Ничто не удержит его от веселой встречи. Думаю, он скоро явится сюда вместе со своей арфой.

– Принца Гвидиона тоже ждем,—добавил Даллбен.– Кое-что нам надо с ним обсудить и обдумать. Но вы, молодые люди, конечно, вольны считать, что важнее возвращения домой принцессы и Помощника Сторожа Свиньи нет ничего на свете.

– Ладно, я это опять надену, когда приедут Ффлевд-дур и принц Гвидион,– сказала Эйлонви, снимая с головы золотую диадему.– Просто для того, чтобы и они могли посмотреть, как она выглядит,– смущенно добавила она.– А пока пусть моя голова отдохнет. Эта штука так сжимает лоб, будто это не лоб, а груша, из которой надо выжать побольше соку.

– Что ж, принцесса,– улыбнулся Даллбен, отчего его морщинистое лицо и вовсе сморщилось,—корона еще более неудобна, чем это украшение. Научилась малому, поймешь большее.

– Хм, научилась! – хмыкнула Эйлонви.– Да я этого учения вдосталь наглоталась. Хорошо еще, что не утонула в нем с головой! Впрочем, кое-чему дельному меня выучили. Смотри,– она вытащила из кармана плаща сложенный вчетверо кусок ткани и смущенно протянула его Тарену,– я вышила это для тебя. Правда, она не совсем еще закончена, но все равно возьми.

Тарен развернул лоскут материи и расправил его на вытянутых руках. Во всю ширину полотна на зеленом поле искусно была вышита белая свинья с голубыми глазами.

– Это как бы Хен Вен,– пояснила, еще сильнее смущаясь, Эйлонви.

Рун и Гурджи протиснулись поближе, чтобы рассмотреть ее рукоделие.

– Поначалу я попыталась вышить здесь и тебя тоже. Ну, потому...– она запнулась,– потому что ты любишь Хен Вен и потому что я... я думала о тебе. Но ты получился похожим на тоненькую рогульку с птичьим гнездом наверху. Пришлось вышивать заново, но уже только одну Хен Вен. А ты... ты просто должен поверить, что стоишь рядом с ней чуть левее, вон в том углу. Иначе я бы и за год не управилась. И так целое лето провозилась.

– Если и вправду, вышивая, ты думала обо мне,– тихо сказал Тарен,– то лучшего подарка я и не желаю. И не важно, что глаза у Хен Вен на самом деле карие.

Губы у Эйлонви задрожали.

– Тебе не нравится? – потерянно спросила она.

– Нравится, очень нравится! – с горячностью воскликнул Тарен.– Какая разница, карие ли, голубые у нее глаза. Это полотно мне пригодится...

– Пригодится? – вспыхнула Эйлонви,– Это подарок на память, а не попона для твоего коня, Тарен из Каер Даллбен! Даже этого не можешь сообразить!

– Зато могу сообразить, какого цвета глаза у Хен Вен,– ответил Тарен с добродушной усмешкой.

Эйлонви строптиво встряхнула своими рыжевато-золотыми волосами и фыркнула:

– Гм, и очень похоже, что забыл цвет моих!

– Ничего подобного, принцесса,– вдруг посерьезнел Тарен,– я даже не забыл того дня и часа, когда ты подарила мне это.– Он снял с плеча боевой рог.– О, мы и представить себе не могли, какая сила была в нем сокрыта! Правда, теперь ее больше нет. Но я все равно ценю этот рог, потому что получил его из твоих рук.– Он пристально поглядел в глаза Эйлонви и продолжал: – Тебе хотелось бы знать, зачем я так упорно искал своих родителей? – Он печально вздохнул.– Потому что надеялся на свое благородное происхождение и хотел найти подтверждение этому. Тогда я имел бы право претендовать на то, о чем и помыслить боялся. Надежды мои не оправдались. Хотя теперь,—Тарен умолк, подыскивая подходящие слова,– теперь я готов решиться и попросить...

Но договорить он не успел. Дверь хижины резко распахнулась, и Тарен, обернувшись, чуть не вскрикнул.

В дверях стоял Ффлевддур. Лицо барда было мертвенно-бледным, его обычно всклокоченные желтые волосы прилипли к влажному лбу. На плечах он держал бессильно обвисшее тело какого-то человека.

Тарен, а следом за ним и Рун кинулись помочь барду. Турджи и Эйлонви тоже поспешили к нему. Все вместе они осторожно опустили беспомощное тело на пол. Тлю стоял поодаль не двигаясь. Вислые щеки его дрожали. На миг Тарен оцепенел. Но уже в следующее мгновение руки его действовали быстро и проворно, расстегивая плащ, снимая порванную и окровавленную куртку. Перед ним на плотно утрамбованном земляном полу лежал Гвидион, принц Дома Доны!

Кровь коркой запеклась на его серых, по-волчьи жестких волосах, пятнами застыла на морщинистом лице. Губы его раздвинулись, и казалось, он в ярости скалит зубы. Одна пола плаща Гвидиона была обмотана вокруг правой руки, словно только этим он и пытался защититься от смертоносных ударов.

– Лорд Гвидион убит! – вскричала Эйлонви.

– Он жив... или, вернее, чуть жив,—проговорил Тарен.—Неси лекарства,—приказал он Гурджи,—те лечебные травы из моей седельной сумки...– Он обернулся к Даллбену и виновато сказал: – Прости. Не пристало мне приказывать под крышей моего хозяина. Но эти травы обладают большой силой. Их когда-то дал мне Адаон, сын Талисина. Они твои, если пожелаешь.

– Я знаю их свойства, и у меня нет лучших,– ответил Даллбен.—И ты имеешь право приказывать где угодно, даже и под моей крышей, потому что научился многому. Я доверяю твоему искусству, поскольку вижу, что ты уверен в себе. Делай то, что считаешь нужным.

Колл уже спешил из кухни с полным ведром воды. Даллбен, стоявший на коленях перед почти бездыханным Гвидионом, с трудом поднялся и обратился к барду.

– Чьих рук это злое дело? – Старый волшебник говорил почти шепотом, но голос его звенел в тесной хижине, а глаза пылали гневом.– Кто осмелился поднять на него руку?

– Охотники Аннувина,– ответил Ффлевддур.– Но пытались они отнять две другие жизни. Как ты себя чувствуешь? – сочувственно спросил он Тарена.– И как ты сумел уйти от них? Благодари судьбу, что тебе удалось вырваться из их лап.

Тарен озадаченно посмотрел на барда, полагая, что тот от горя потерял разум.

– Я не понимаю смысла твоих слов, Ффлевддур.

– Смысла? – переспросил бард – Мои слова означают только то, что они означают, и ничего больше. Гвидион хотел просто-напросто отдать свою жизнь вместо твоей, когда Охотники напали на тебя не более часа тому назад.

– Напали на меня? —Тарен уже ничего не мог понять.– Как это могло быть? Гурджи и я не видели никаких Охотников. И час тому назад мы были уже в Каер Даллбен.

– Клянусь Великим Белином, Ффлевддур Пламенный говорит только то, что видел своими глазами! – вскричал бард.

– У тебя лихорадка,– сказал Тарен.– Ты тоже, может быть, ранен. И серьезнее, чем думаешь. Отдохни. Мы

вылечим тебя – Он опять склонился над Гвидионом, развязал мешочек с травами, что принес Гурджи, и принялся вымачивать их в миске с водой, приготовляя настои.

Лицо Даллбена было мрачным.

– Говори, бард,—сказал он,—меня обеспокоили твои слова.

– Лорд Гвидион и я ехали вместе из северных земель,– начал Ффлевддур.– Мы переправились через Аврен и были уже на пути сюда. Немного впереди нас, на поляне...– Бард замолчал и пристально поглядел на Тарена.– Я видел тебя своими собственными глазами! Тебя сильно теснили. Ты закричал нам, прося помощи, и даже помахал рукой, чтобы мы поторопились.

Тарен удивленно пожал плечами.

– Гвидион опередил меня,—продолжал Ффлевддур.—Ты, Тарен, уже ускакал в глубь рощи. Гвидион летел следом за тобой быстрее ветра. Ллиан буквально стлалась над землей, но к тому времени, когда я влетел в рощу, тебя там не было. Зато было полно Охотников. Они вытащили Гвидиона из седла. Плохо бы им пришлось, подоспей я вовремя! – воинственно воскликнул бард.– Но когда я подъехал, они уже умчались. Гвидион был почти при смерти, и я не рискнул оставить его, пустившись в погоню за Охотниками.

Ффлевддур опустил голову.

– Я не смог бы вылечить его сам. Мог я только одно – дотащить его сюда, к вам, в том виде, как вы видите.– Он грустно усмехнулся своей случайной и неуместной сейчас шутке.

– Ты спас ему жизнь, друг мой,– сказал Тарен.

– И потерял то, за что Гвидион отдал бы жизнь! – горестно воскликнул Ффлевддур.—Охотникам не удалось убить его, но сотворили они не меньшее зло. Они взяли его меч!

У Тарена перехватило дыхание. Занятый ранами своего старшего друга, он и не заметил, что Дирнвин, грозный черный меч, всегда висевший на поясе у Гвидиона, сейчас отсутствует. Дирнвин, волшебный меч, пылающий клинок непобедимой древней силы, теперь в руках у Охотников. Они отнесут его своему хозяину

Аровну, королю Земли Смерти, в его мрачное королевство Аннувин!

Ффлевддур опустился на пол и уронил голову на руки.

– Голова идет кругом,– прошептал он,– Значит, это не ты звал нас?

– Не знаю, кого или что ты видел,– сказал Тарен,– И не будем пока об этом. Жизнь Гвидиона —вот наша первая забота. Мы поговорим обо всем, когда память твоя прояснится и ты придешь в себя, дружище.

– Память арфиста не подводит его – Из темного угла поднялась и вышла на середину комнаты женщина в черном платье. Ее длинные распущенные волосы светились блеклым серебром, красота ее мертвенно-бледного лица что-то напоминала Тарену, хотя теперь это лицо казалось стертым, туманным, словно приплыло из полузабытого сна. Ачрен! – Не ожидал, Помощник Сторожа Свиньи? – проговорила Ачрен —Но тем не менее здравствуй. Ты что же, до сих пор боишься меня? – усмехнулась она, заметив беспокойный взгляд Тарена. Острые зубы ее обнажились в улыбке.—И Эйлонви, дочь Ангарад, тоже не может забыть моего могущества, хотя сама и разрушила его в замке Ллира. Но разве с тех пор, как живу здесь, не служила я Даллбену так же честно, как любой из вас?

Ачрен приблизилась к распростертому телу Гвидиона. Пораженный Тарен увидел подобие жалости в ее глазах.

– Лорд Гвидион будет жить,– сказала она.– Но может так случиться, что жизнь ему покажется более жестокой, чем смерть,—Она наклонилась и кончиками пальцев слегка дотронулась до лба неподвижно лежащего воина, потом распрямилась и повернулась к Ффлевддуру.—Твои глаза не подвели тебя, арфист,– сказала Ачрен —Ты видел то, что тебе следовало видеть. Твоего друга и друга белой свиньи, верно? А почему бы и нет, если тот, о котором вы говорили, пожелал появиться именно в этом облике? Только он один обладает такой силой. Сам Аровн, король Аннувина, Земли Смерти.

Глава вторая

ПАЛОЧКИ С ПИСЬМЕНАМИ

Дрожь прошла по телу Тарена. Женщина в черном холодно взглянула на него.

– Аровн не осмеливается пересечь границу Аннуви-на в своем облике,– продолжала она – Это означало бы его неминуемую гибель. Но он владеет тайной превращений. Это и маска его, и защита. Арфисту и лорду Гви-диону он показался в облике этого свинопаса. Но может, если понадобится, явиться и лисой в лесу, и орлом в поднебесье, и даже слепым подземным червем. Да, Свинопас, он с легкостью принимает обличье любого человека, всякого существа. А какую еще лучшую приманку выдумать для лорда Гвидиона, чем вид друга в беде? Друга, который не раз бился с ним бок о бок, который любим и которому он доверяет. Гвидион слишком проницателен, чтобы попасться в слишком простую ловушку.

Значит, мы все пропали! – встревоженно воскликнул Тарен.– Король Аннувина может в любой момент оказаться среди нас неузнанным, и нет защиты против его коварства!

– Ты не зря опасаешься,—ответила Ачрен.—Твои друзья увидели, чего стоит колдовское умение Аровна. И все же он уязвим. Он никогда не решится покинуть свою землю. Разве что в момент смертельной угрозы. Или в том случае, когда, как сегодня, желание отнять или получить что-то перевешивает опасность риска.– Ачрен понизила голос.—У Аровна много секретов, но этот, секрет превращений, он оберегает больше всех. Но как раз в момент превращения он и теряет всю свою силу. Его умение и сила становятся не больше, чем у того, чью личину он принял. Тогда его можно убить, как любого смертного.

_ о Ффлевддур, если бы я только была с тобой! – в отчаянии воскликнула Эйлонви,– Аровн ни за что не обманул бы меня, пусть он даже как две капли воды был похож на Тарена! Не уверяй, будто я не смогла бы отличить настоящего Помощника Сторожа Свиньи от поддельного!

– Пустые надежды, дочь Ангарад,– презрительно фыркнула Ачрен.– Нет в мире глаз, которые могли бы проникнуть сквозь маску Аровна, повелителя Земли Смерти. Нет глаз,—повторила она,—кроме моих. Ты сомневаешься? – воскликнула она, заметив улыбку на губах Эйлонви.

Поблекшее, опустошенное лицо черной женщины осветилось изнутри вспышкой гордости, а голос стал резким, и в нем послышались нотки высокомерия и гнева.

– Задолго до того, как Сыновья Доны пришли в Прайден и остались здесь, задолго до того, как князья этих земель присягнули на верность Матху, Верховному королю, и Гвидиону, его военачальнику, я, именно я заставляла беспрекословно подчиняться моим приказаниям, я, именно я носила Железную Корону Аннувина!

Запавшие глаза ее уже не просто светились, а горели гордым огнем былого величия.

– Аровн был моим супругом, служил мне и исполнял мои приказания.– Ачрен говорила с высоко поднятой головой.—Но он предал меня.—Голос ее понизился до зловещего шепота, а в глазах замерцала ярость.– Он украл у меня трон и вышвырнул меня. И все же я знаю все его тайны, все секреты его силы, потому что я, именно я обучила его всему! Ваш взор он может зату-

манить. От меня Аровн никогда не сможет укрыть своего лица ни под каким обличьем!

Гвидион вдруг шевельнулся и слабо застонал. Тарен туг же склонился над ним, держа в руках миску с лечебными травами. Эйлонви бережно приподняла голову воина.

– Отнесите принца Гвидиона в мою комнату,– приказал Даллбен. Озабоченное лицо старого волшебника обострилось, и морщины прорезались сильнее на изможденных щеках.– Твое искусство вырвало его из лап смерти,– сказал он Тарену.– Теперь моя очередь попытаться вернуть его к жизни.

Колл, крякнув, поднял Гвидиона своими крепкими руками и понес. Ачрен последовала за ним.

– Сон у меня легкий, короткий,– сказала она,– и я могу последить за раненым. Эту ночь я посижу около лорда Гвидиона.

– Я побуду с ним,– поспешно заявила Эйлонви, шагнув в сторону Колла.

– Не бойся меня, дочь Ангарад,—усмехнулась Ач-рен – Нет у меня в душе дурных намерений.– Она нарочито низко поклонилась, насмешливо разведя руками,– Теперь конюшня – мой замок и кухня – мое королевство. Другого я не ишу.

– Пойдемте,– примирительно сказал Даллбен,– вы обе поможете мне. Остальные останьтесь здесь, подождите. Будьте терпеливы и исполнитесь надежды.

И он прошел в свою комнату впереди Колла и двух женщин. Окна были темны. Тарену казалось, что огонь очага лишился своего света и тепла и теперь отбрасывал лишь серые холодные тени, растворяя во тьме лица стоящих рядом.

– Я было подумал, что мы сможем догнать Охотников и не позволить им ускользнуть в земли Аннувина,– тихо сказал Тарен.—Но если Ачрен говорит правду и Аровн действительно с ними, да еще и с мечом Гвиди-она... Что он задумал, я не знаю. Но добром, опасаюсь, это не кончится.

– Не могу себе простить,– сжал кулаки Ффлевд-дур,– Моя вина, что он ускользнул. Я должен был разгадать его хитрость, обязан был заметить ловушку!

Тарен сочувственно кивнул.

– Да, злую шутку сыграл с вами Аровн. Но не кори себя. Сам Гвидион обманулся.

– Но только не я! – вскричал бард – Ффлевддур Пламенный проницателен! Я сразу же обнаружил обман. И если бы Ллиан не рванула в сторону...—Арфа, висевшая на плече барда, вздрогнула, струна натянулась и внезапно оборвалась с таким звуком, что примостившийся у очага Гурджи вскочил. Ффлевддур поперхнулся.– Ну вот, опять,—расстроенно пробормотал он.– Неужели она никогда не прекратит? Стоит чуть-чуть привр... я хотел сказать, приукрасить, как эта отвратительная струна лопается. Поверь, я не хотел преувеличивать. Сейчас-то мне и впрямь кажется, что мог заметить... Нет, если по правде, то личину он натянул на себя отменную. Даже меня поймал в ловушку. Боюсь, что и в другой раз могу попасться.

– Удивительно,– вмешался Рун, король Моны, который разинув рот слушал все разговоры —Послушайте, мне очень хотелось бы научиться изменять свой облик. Невероятно! Вот бы мне уметь так превращаться! Я всегда думал: как интересно, наверное, быть барсуком или муравьем. Мне хотелось бы узнать, как это они строят и устраивают свои жилища, о чем разговаривают друг с другом, если вообще умеют говорить. С тех пор, как я стал королем, мне хочется все в моем королевстве исправить, улучшить. Я собираюсь возвести новую дамбу в гавани Моны. Впрочем, я уже как-то начинал. Моя идея состояла в том, чтобы одновременно начать с обоих концов и таким образом управиться в два раза быстрее. Но почему-то обе части дамбы не встретились в середине. И я теперь размышляю над новым способом. Вот бы мне знания бобров или других зверюшек! А еще я задумал построить дорогу к пещере Глю. Это же необыкновенное место! Уверен, народ Динас Рид-нант просто повалит туда... И как просто! – Рун вдруг растерянно заморгал.—Да, задумывать просто, а как трудно делать и доделывать! Во всяком случае труднее...

Глю, услышав свое имя, навострил уши. Он так и не покинул своего места у очага, а всеобщая тревога не заставила его выпустить из рук кастрюлю.

– Когда я был великаном...– завел он.

– Я видел твой корабль, Рун, он хоть и маленький, но довольно ладный,– сказал Ффлевддур, и тут он узнал Глю, вернее, догадался, что это Глю – Когда он был великаном,– кивнул бард на обрюзгшего человечка с кастрюлей,—то выглядел таким ничтожным... Он готов был на всё, лишь бы выкарабкаться из пещеры. Даже сунуть одного из нас в тот отвратительный отвар, который намешал из всякой гадости.– Он глянул на Глю с плохо скрытой досадой.– Но Ффлевддур Пламенный не злопамятен.

– Когда я был великаном,– продолжал Глю, не обращая внимания на слова барда,—никто не смел оскорблять меня и тем более тащить за уши на борт паршивой лодчонки! Я не хотел приезжать сюда. А после того, что случилось сегодня, у меня и вовсе нет желания оставаться здесь.—Глю скривил рот,—Даллбен скоро узнает, что я ни мгновения не намерен здесь оставаться!

– Конечно, узнает,– примирительно ответил Тарен.– Но сейчас у него заботы поважнее. Да и у нас тоже.

Бормоча что-то о грубиянах и невеждах, Глю скреб пальцами по дну кастрюли и хмуро почмокивал. Никто больше не вымолвил ни слова. Молча все стали устраиваться на ночлег.

Огонь в очаге догорел, и угли рассыпались пеплом. Ночной ветер взыгрывал и подвывал за стенами хижины. Тарен улегся, подложив руки под голову. Сегодня утром, вернувшись домой и увидев Эйлонви, он уже решился было сказать ей всё и, невзирая на неясности своего рождения, на разницу в их положении, смело попросить выйти за него замуж. Но теперь смертельная опасность, нависшая над раненым Гвидионом, сделала такими мелкими и неважными все мечты и желания Тарена, что ему стыдно было даже думать об этом. Да, он так и не узнал, что таит в своем сердце Эйлонви, но сейчас не имел права допытываться об этом. Пока души его друзей наполняет тревога, пока в доме Даллбе-на, на земле Прайдена не наступит мир и покой, он обязан молчать. Тарен закрыл глаза. Ветер рвал и метал, будто хотел разнести в клочья дома, поля и сады, снести до основания Каер Даллбен.