Текст книги "Канун Рождества в Пятничной гавани"
Автор книги: Лиза Клейпас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)
Глава 12
Задняя дверь распахнулась, и в облаке дыма появился высокий мужчина. Это был Марк в защитных очках и перчатках до локтей. Он подошёл к кладовке и достал огнетушитель.
– Что случилось? – спросил Алекс.
– Мы положили индейку на жаровню, а она взорвалась.
– А разве вы её сначала не разморозили?
– Она у нас оттаивала в холодильнике два дня, – ответил Марк, сделав ударение на двух последних словах. Заметив Мэгги, он резко остановился. – Что ты здесь делаешь?
– Не бери в голову. С Сэмом всё в порядке?
– Пока да, но как только я до него доберусь…
Снаружи ещё раз ослепительно вспыхнуло, после чего раздалась выразительная ругань.
– Скорее иди и потуши беднягу, – посоветовал Алекс.
– Ты имеешь в виду Сэма или домашнюю птицу? – с хмурым взглядом поинтересовался Марк и немедленно удалился, прикрыв за собой дверь.
Мэгги заговорила первой.
– Любой способ приготовления пищи, для которого требуется экипировка специалиста химической защиты…
– Согласен, – поддержал её Алекс, потирая глаза.
Он выглядел как человек, который не спал долгое время.
Глянув на наручные часы, Мэгги поняла, что если она выедет прямо сейчас, то попадёт на паром вовремя.
Она представила День благодарения в доме родителей: стайки детей, переполненная кухня, где её сёстры и жёны братьев чистят, режут и перемешивают. Затем долгое обильное застолье… и ставшее привычным чувство одиночества в окружении людей. Так ли ей это нужно? А здесь – что не вызывает сомнений – она пригодится. Мэгги взглянула на льнущую к ней Холли и успокаивающе погладила девочку по худенькой спинке.
– Алекс? Как думаете, сегодня духовка заработает?
– Дайте мне полчаса, – попросил он.
Мэгги подошла к холодильнику, открыла дверцу и увидела, что в нём имеется запас яиц, молока, масла и свежих овощей. И кладовка была полна. За исключением индейки имелось всё необходимое для обеда на День благодарения. Они просто не знали, что со всем этим делать.
– Холли, солнышко, сходи за курткой, – предложила Мэгги. – Ты едешь со мной.
– Куда мы едем?
– Нам с тобой предстоит выполнить пару важных заданий.
– Я её скоро верну, – сказала Алексу Мэгги, пока малышка бегала за одеждой.
– Меня может здесь не быть, – ответил он. – Как только я починю плиту, сразу вернусь домой.
– Чтобы провести День благодарения с женой?
– Нет, жена в Сан-Диего, с родителями. Мы разводимся. Мой план – пить целый день, пока не почувствую себя таким же счастливым, каким был до женитьбы.
– Мне очень жаль, – искренне посочувствовала Мэгги.
– Брак – это лотерея, – сухо ответил Алекс и пожал плечами. – С самого начала я знал, что вероятность удачи пятьдесят на пятьдесят.
Мэгги задумчиво на него посмотрела:
– Не думаю, что следует жениться, пока не будешь уверен на сто процентов.
– Это нереально.
– Согласна, – признала она с лёгкой улыбкой. – Но это самый лучший способ начать совместную жизнь.
Мэгги обернулась к Холли, которая вернулась с курточкой.
– Пока вы не ушли, не могли бы вы сделать что-нибудь с этой собакой? – спросил Алекс, мрачно глядя на Рэнфилда, который смирно сидел поблизости.
– Пёс вам мешает?
– Он смотрит такими сумасшедшими глазами, что хочется срочно сделать себе прививку.
– Дядя Алекс, Ренфилд всегда так смотрит на людей, – отозвалась Холли. – Это значит, ты ему нравишься.
Взяв Холли за руку, Мэгги вышла из дома и по дороге к машине нажала клавишу быстрого набора номера. Трубку взяли немедленно.
– Счастливого Дня благодарения! – поздравил отец.
Мэгги улыбнулась, услышав в трубке знакомый приглушённый шум: лаяли собаки, плакали дети, стучали кастрюли и тарелки, а голос Перри Комо[50]50
Перри Комо (имя при рождении – Пьерино Рональд «Перри» Комо, англ. Pierino Ronald «Perry» Como, 18 мая 1912 – 12 мая 2001) – легендарный американский певец и телезвезда 1940-1950-х, получивший большую известность своим мягким и проникновенным баритоном.
[Закрыть] напевал «Дом для праздника».
– Привет, па. И тебя со счастливым Днём благодарения!
– Ты уже по дороге к Беллингему?
– На самом деле нет. Я тут подумала… как считаешь, в этом году ты сможешь обойтись без моих фирменных макарон с сыром?
– Зависит от причины. Почему я должен обходиться без любимого блюда?
– Я надумала провести праздник во Фрайдей-Харборе, с друзьями.
– Случайно один из них не мистер «Любитель паромов»?
– И почему я всегда тебе всё рассказываю? – с деланным сожалением улыбнулась Мэгги.
– Доброго тебе дня! Перезвони мне потом, – со смехом ответил отец. – А что касается моих макарон с сыром, сунь их в морозилку и захвати с собой в следующий приезд.
– Не могу, собираюсь сегодня украсить ими праздничный стол. Мой знакомый – его зовут Марк – взорвал индейку и спалил гарнир.
– Так вот как он уговорил тебя остаться! Умный молодой человек.
– Не думаю, что он сделал это нарочно, – рассмеялась в ответ Мэгги. – Люблю тебя, папочка. Поцелуй за меня маму. И спасибо за понимание.
– У тебя счастливый голос, моя радость. За это я сегодня благодарен больше всего.
Закрыв крышку мобильника, Мэгги поняла, что она на самом деле счастлива. Она чувствовала себя… живой, когда вела Холли к машине, усаживала на заднее сидение и застёгивала ремень безопасности. Расправляя ремень, Мэгги вспомнила вспышку света и клубы дыма из открытой двери и не смогла сдержать ухмылку.
– Вы смеётесь, потому что мой дядя взорвал индейку? – спросила Холли.
Мэгги кивнула, безуспешно борясь с приступом смеха.
Начала хихикать и Холли. Они встретились взглядами, и девочка невинно сказала:
– Не знала, что индейки умеют летать.
Эти слова разрушили их показное спокойствие, и, держась друг за друга, они покатывались со смеху, пока Мэгги не начала вытирать слёзы в уголках глаз.
К тому времени, когда Мэгги с Холли вернулись домой, Марк с Сэмом привели в порядок двор после бедствия и чистили в кухне картошку. Завидев Мэгги, Марк немедленно подошёл и забрал у неё из рук тяжёлую ношу – большой судок из фольги с нарезанной кусками индейкой, которой можно было накормить дюжину человек. Следом Холли несла контейнер с соусом. Через отверстия в крышке судка по кухне поплыли соблазнительные ароматы индейки, запечённой с шалфеем, чесноком и базиликом.
– Откуда такое богатство? – поинтересовался Марк, ставя посудину на один из столов.
– Вот что значит иметь связи, – усмехнулась Мэгги. – Зять Элизабет держит ресторан по дороге в Рош-Харбор, где весь день сервируется праздничный стол в честь Дня благодарения. Я позвонила и заказала немного индейки «с собой».
Марк опёрся рукой о стол и посмотрел на неё. Недавно побритый и принявший душ, он стоял перед Мэгги, обладающий той природной красотой, от которой все её чувства приходили в смятение
От мягкой хрипотцы его голоса пальцы ног её непроизвольно поджались.
– Почему ты не на пароме?
– Я передумала насчёт поездки.
Его рот приблизился, предлагая мягкое жгучее удовольствие, от чего она вспыхнула и почувствовала слабость в коленях. Моргая, Мэгги поняла, что Марк поцеловал её на виду всей семьи. Она нахмурилась и глянула ему через плечо, чтобы посмотреть, видели ли другие, но Сэм казался поглощённым чисткой картофеля, Алекс занимался приготовлением салата, смешивая зелень в большой коричневой салатнице. Холли сидела на полу, позволяя Рэнфилду облизывать крышку от посудины с соусом.
– Холли, – заметила Мэгги, – не забудь выбросить крышку после того, как Рэнфилд закончит. Не накрывай ею соус.
– Ладно, но мой друг Кристиан говорит, что рот собаки чище человеческого.
– Спроси у своего дяди Марка, кого он предпочитает целовать: Мэгги или Рэнфилда, – предложил Сэм.
– Сэм! – В голосе Марка слышалось предупреждение, но младший брат только усмехнулся в ответ.
Хихикая, Холли взяла крышку и торжественно опустила её в мусорное ведро.
Под руководством Мэгги собравшиеся приготовили достойный Дня благодарения обед, который включал в себя блюдо макарон с сыром, сладкий картофель, зелёные бобы, салат и индейку, незатейливо украшенную кусочками французской булки, грецкими орехами и шалфеем.
Сэм открыл бутылку красного вина, налил по бокалу всем взрослым и торжественно преподнес стакан с виноградным соком Холли.
– Первый тост мой. За Мэгги, спасшую наш День благодарения! – провозгласил он.
Зазвенели бокалы.
Мэгги случайно глянула на Холли и заметила, что та покручивает свой стакан и отхлебывает сок, с точностью повторяя действия Сэма, который дегустировал вино. Марк тоже заметил и старательно прятал улыбку. Даже на сосредоточенном задумчивом лице Алекса промелькнула усмешка.
– Мы не можем пить только за меня, – запротестовала Мэгги. – Надо произнести тост за всех присутствующих.
Марк поднял бокал.
– За торжество надежды над опытом, – сказал он, и все снова чокнулись.
Мэгги улыбнулась. Отличный тост для праздника, который превратился в чудесный день.
После обеда последовал десерт – пирог. Для Холли – с молоком, для остальных – с кофе. Они вместе вымыли посуду, положили остатки еды в контейнеры и привели в порядок кухню. Сэм включил телевизор, нашёл футбольный матч и вытянулся на кресле-реклайнере[51]51
Recliner – кресло, у которого немного откидывается спинка и вытаскивается подставка для ног, чтобы в нем можно было полулежать.
[Закрыть]. Объевшаяся Холли свернулась клубочком в углу софы и сразу же уснула. Мэгги прикрыла девочку лёгким одеялом и присела рядом с Марком на другом конце софы. Рэнфильд направился в угол к своей лежанке и плюхнулся на подстилку с удовлетворённым ворчанием.
Хотя Мэгги не очень интересовалась футболом, ей нравилось наблюдать за ритуалом коллективного просмотра игры в праздничный день. Это напоминало обо всех Днях Благодарения, проведённых с отцом и братьями: с их криками, стенаниями и недовольством по поводу решения судей.
– Мне пора уходить, – направился к двери Алекс.
– Останься, посмотри с нами игру, – попросил Сэм.
– Нам понадобится помощник, чтобы доесть остатки праздничного обеда, – добавил Марк.
– Спасибо, но с меня хватит тихих семейных радостей, – покачал головой Алекс. – Приятно было познакомиться, Мэгги.
– Мне тоже очень приятно.
После ухода брата Сэм закатил глаза:
– Излучающий сияние и радость везде, куда ступает его нога.
– Когда рушится брак, вполне нормально попадать в тёмную полосу жизни, – заметила Мэгги.
Казалось, оба брата нашли забавными слова гостьи.
– Милая, – просветил её Марк, – тёмная полоса в жизни Алекса началась, когда ему исполнилось два года.
Вскоре Мэгги оказалась в плену руки Марка. Его тело удивляло твёрдостью и теплом, а плечо служило идеальной опорой для её головы. Мэгги почти не смотрела игру. Близость к Марку настолько её поглотила, что экран телевизора казался расплывшимся пятном.
– Макароны с сыром оказались даже лучше, чем я себе представлял, – заговорил он.
– Секретный ингредиент.
– Какой?
– Не скажу, пока ты не расскажешь про свой.
В его голосе слышалась улыбка.
– Ты первая.
– Я кладу в соус капельку трюфельного масла. Теперь ты рассказывай, что добавляешь в кофе.
– Чуточку кленового сахара.
Марк взял её за руку и начал поглаживать тонкие суставы подушечкой большого пальца. Невинная сексуальность его прикосновения послала волну дрожи через все её тело. Мэгги чувствовала удовольствие, смешанное с отчаянием. Пришлось честно себе признаться, что для женщины, решившей поставить крест на личной жизни, в последнее время она приняла чёртову тучу сомнительных решений.
Как говорила Элизабет? Когда это больше уже не ощущается как флирт, тогда это становится проблемой. Мэгги не могла отрицать, что дело вышло за границы лёгкого флирта. Если она позволит себе, то влюбится в Марка. Глубоко, страстно, губительно.
Сидящий рядом мужчина стал западнёй, которую она когда-то отчаянно обещала себе избегать.
– Мне пора идти, – прошептала она.
– Не надо, останься. – Марк заглянул в глаза Мэгги, и увиденное заставило его поднять руку и погладить её щеку жестом нежной заботы. – Что случилось? – тихо спросил он.
Гостья покачала головой, храбро постаралась улыбнуться и отодвинуться от него. Каждая мышца её тела окаменела, протестуя против того, чтобы покинуть тёплое убежище его объятья. Она подошла к Холли и наклонилась, чтобы поцеловать девочку.
– Ты уходишь? – спросил Сэм и поднялся из кресла.
– Не стоит вставать, – попросила Мэгги, но Сэм подошёл и по-братски обнял её.
– Знаешь, – любезным тоном начал он, – если ты потеряешь интерес к моему брату, я могу стать освежающей заменой.
Мэгги покачала головой и рассмеялась.
Марк шёл рядом с Мэгги. Его переполняли желание, симпатия, сочувствие, и всё это сплеталось в чувство бессилия и разочарования. Он понимал её внутренний конфликт возможно лучше, чем она могла бы поверить. Именно ему выпала нелёгкая доля осторожно подтолкнуть Мэгги к тому, к чему, как она решила, никогда не будет готова. Если бы дело было в терпении, Марк бы продемонстрировал ей всё терпение мира. Но для преодоления её страхов этого недостаточно.
Они остановились на крыльце, где Марк хотел переговорить с Мэгги пару минут, прежде чем выйти навстречу ледяному ветру.
– Завтра утром ты работаешь? – поинтересовался он.
Мэгги кивнула, избегая встречаться с ним глазами.
– У нас будет много работы до самого Рождества.
– Как насчёт ужина в один из вечеров на этой неделе?
Эти слова заставили Мэгги посмотреть на Марка. В её глазах застыла нежность и тьма, а кончики губ печально опустились.
– Марк, я…
Мэгги остановилась и тяжело сглотнула, при этом она выглядела настолько удручённой, что он непроизвольно привлёк её к себе. Как она не напрягалась и не старалась упереться руками, Марк продолжал её удерживать. Облачка пара от их дыхания смешались.
– Сэм тебя обнимал, – прошептал Марк, – а мне нельзя?
– Это разные виды объятий, – смогла выдавить она.
Марк прислонился к её лбу своим:
– Потому что ты меня хочешь, – закончил он за неё.
Мэгги не стала отрицать очевидное.
Через несколько бесконечных секунд она высвободила руки и обвила его шею.
– Я не то, что тебе нужно, – голос звучал глухо, так как Мэгги уткнулась ему в свитер. – Тебе нужна женщина, которая будет заботиться о тебе и о Холли. Которая станет частью вашей семьи.
– Сегодня ты произвела очень хорошее впечатление.
– Понимаю, от меня исходят противоречивые сигналы. Прости, – вздохнула она, после чего её голос стал ещё более жалобным. – Для меня ты слишком большое искушение, чтобы тебе противостоять.
– Тогда проще сдаться, – добродушно подсказал он.
Марк почувствовал, что она затряслась от смеха, но когда подняла лицо, в её глазах блестели бриллианты непролитых слёз.
– Ради Бога, не делай этого, – прошептал он. Одинокая слезинка скатилась по щеке Мэгги, и он смахнул её подушечкой большого пальца. – Если ты не прекратишь, мне придётся заняться любовью с тобой прямо здесь, на промёрзшем крыльце, среди ледяных осколков.
Мэгги зарылась лицом в его одежду, несколько раз глубоко вздохнула и снова подняла на него глаза.
– Возможно, я выгляжу трусихой, – начала она, – но здраво оцениваю свои силы. Ты не представляешь, через что мне пришлось пройти, больше года, день за днём, наблюдая за умирающим мужем. Меня это почти убило. Второй раз я этого не переживу. Тот раз останется моей единственной попыткой.
– Твоя попытка закончилась, едва начавшись, – возразил Марк, наслаждаясь ощущением Мэгги в своих руках, хотя его переполняли нетерпение и желание. – Вашему браку не хватило времени расправить крылья. У тебя никогда не было кредита на покупку дома, собаки, детей, споров насчёт того, чья очередь стирать бельё. – Глядя на её дрожащую нижнюю губу, Марк не сдержался и поцеловал её слишком крепко и слишком быстро для того, чтобы получить удовольствие. – Не будем ничего решать прямо сейчас. Пойдём, я провожу тебя до машины.
Направляясь к её «Себрингу», оба молчали. Мэгги повернулась к Марку попрощаться, но он взял её лицо в ладони и снова впился в губы, на сей раз позволяя своему рту задержаться до тех пор, пока из её горла не вырвался мягкий стон, и пока она не ответила на поцелуй.
Марк поднял голову, пригладил её разметавшиеся кудри и заговорил хриплым от чувств голосом:
– Одиночество не означает безопасность, Мэгги. Это просто одиночество.
После того, как она села за руль, Марк аккуратно захлопнул дверцу и долго смотрел вслед удаляющейся машине.
Глава 13
К облегчению Мэгги на следующий день её отношения с Марком вернулись к норме. Он принёс в магазин кофе и был таким непринуждённым и очаровательным, что ещё немного, и она смогла бы поверить, будто сцены перед входом в его дом вовсе и не было.
В понедельник, в её выходной, Марк попросил Мэгги помочь ему с покупкой рождественских украшений, ведь у них с Сэмом не было ни одного. Мэгги прошла вместе с Марком по магазинам Фрайдей-Харбора и посоветовала выбрать гирлянды из живых хвойных веток для украшения каминных полок и дверных проёмов, венок для входной двери, набор массивных свечей в подставках из дутого стекла[52]52
Mercury glass, silvered glass – дутое, двуслойное стекло. Первоначально изготавливалось в Богемии. У нас его, видимо, называют богемским независимо от места производства.
[Закрыть] и плакат с Санта-Клаусом в старомодной рамке. Марк отказался только от декоративной пирамиды из фруктов в колониальном стиле[53]53
Колониальный стиль называют также Williamsburg-style, очевидно, по имени американского городка Уильямсбург, что на юго-востоке Вирджинии, популярного туристического центра штата. Поселение здесь возникло в 1633 году. В 1698–1778 —город был столицей Вирджинии. Название Уильямсбург город получил в 1699 году.
В 1928 году по инициативе Дж. Рокфеллерама в Уильямсбурге начались реставрационные работы. Была воссоздана историческая часть города. Уильямсбург стал городом-музеем в колониальном стиле.
[Закрыть], предназначенной для центра стола.
– Я ненавижу искусственные фрукты, – сказал он.
– Почему? Это же красиво. В викторианскую эпоху именно такие пирамиды использовали как праздничное украшение.
– Мне не нравится всё, что только выглядит съедобным, хотя на самом деле несъедобно. Я бы предпочёл пирамиду из настоящих фруктов.
Мэгги посмотрела на него с весёлым раздражением.
– Она бы долго не простояла. К тому же, если бы пирамида была из настоящих фруктов, и ты бы их съел, что бы ты потом стал делать?
– Купил бы ещё.
После того, как последние покупки были сложены в машину, Марк сумел убедить Мэгги пообедать с ним. Она пыталась отказаться, ссылаясь на то, что они и так слишком долго гуляли, но Марк продолжил льстивые уговоры:
– Это просто как бы ленч, только попозже.
И она сдалась. Они поехали в уютный ресторанчик в четырёх милях от Фрайдей-Харбора, и сидели там за столом у сложенного из грубого камня камина. При свете свечей они ели сочные морские гребешки с Аляски, утиное мясо в собственном соку и козьим сыром, а затем филе-миньон, блестящий от кофейной глазури, приготовленной по старинному рецепту.
– Если бы это было свидание, – сказал ей позже Марк, – оно было бы лучшим в моей жизни.
– Ты приобрёл хороший опыт, – со смехом ответила Мэгги, – на тот случай, когда действительно с кем-нибудь пойдёшь на свидание.
Но даже для неё самой это прозвучало фальшиво и неискренне.
Несколько недель перед Рождеством, остров бурлил в череде праздничных событий: концертов, гуляний, конкурсов рождественских огней и фестивалей. Но с наибольшим нетерпением Холли ждала ежегодный иллюминированный лодочный парад, проводимый мореходным клубом Фрайдей-Харбора и яхт-клубом острова Сан-Хуан. Флотилия разукрашенных и снизу доверху залитых светом судов следовала от Корабельной бухты до яхт-клуба и обратно. Даже лодочники, не участвовавшие в параде, вывешивали огни на своих корабликах. Последней во флотилии всегда шла лодка Санта-Клауса. Санта сходил с неё на пристань Спринг-стрит, там его встречали музыканты, а потом он на пожарном автомобиле отправлялся в реабилитационный центр.
– Я хочу смотреть парад вместе с тобой, – сказала Холли, и Мэгги пообещала, что сразу после закрытия магазина придёт на пристань, где они и встретятся.
Однако на пристани и вокруг собралась огромная толпа, а радостный шум, производимый участниками парада и певцами гимнов, почти оглушал. Мэгги пробиралась сквозь толпу, минуя семейства с детьми, парочки, компании друзей. Разукрашенные огнями лодки сияли и сверкали в темноте, вызывая крики восторга. С замиранием сердца Мэгги поняла, что найти Холли и Марка будет нелегко, если вообще удастся.
Ничего страшного, уговаривала она себя, они прекрасно проведут время и без неё, ведь она не член семьи. Если Холли и огорчится из-за того, что Мэгги не появилась, то ненадолго.
Однако никакие рассуждения не помогали ослабить сдавленность в горле и тревожное стеснение в груди. Мэгги продолжала поиски в толпе, минуя семью за семьей.
Вдруг ей показалось, что в общем гаме она услышала своё имя. Остановившись, Мэгги обернулась и внимательно оглядела окружающих. На глаза ей попалась девочка в розовом зимнем пальто и красной шапке. Это Холли, стоя рядом с Марком, махала ей. У Мэгги даже слегка перехватило дыхание от облегчения, и она двинулась к ним.
– Ты пропустила несколько лодок, – воскликнула Холли, беря Мэгги за руку.
– Сожалею, – ответила запыхавшаяся Мэгги, – вас трудно было найти.
Марк улыбнулся и обнял её одной рукой за плечи, притягивая Мэгги к своему боку. Опустив взгляд на её лицо, он заметил, как она глубоко втягивает воздух.
– С тобой всё хорошо? – спросил он.
Мэгги улыбнулась и кивнула, стараясь не дать пролиться слезам, опасно наполнившим глаза.
«Нет, со мной не всё хорошо», – подумала она. Только что она как будто побывала в одном из тех снов, в которых пыталась найти кого-то или что-то, а оно всегда ускользало в одном из обескураживающих ужасных ночных кошмаров. А сейчас она оказалась там, где ей очень хотелось быть, рядом с двумя людьми, ощущать близость которых ей хотелось больше всего на свете.
Происходившее казалось настолько правильным, что Мэгги это даже пугало.
– Ты уверена, что тебе не нужно дерево? – спросил Марк в следующий понедельник, когда Мэгги помогала ему погрузить в грузовик великолепную дугласову пихту[54]54
Дугласова пихта, дугласия (по имени шотландского ботаника Д. Дугласа, D. Douglas; 1798–1834), лжетцуга тиссолистная (Pseudotsuga menziesii, более известная под неправильным названием P. taxifolia), вечнозелёное хвойное семейства сосновых. Огромное дерево, высотой 50–75 (100) м. В молодости оно имеет узкопирамидальную крону, а в зрелом возрасте – цилиндрическую. Ствол прямой или слегка конусовидный, до 1–3 (а то 4) м в диаметре. В лесах, в затенённых местах ствол очищается от сучьев на две трети своей высоты. Кора молодых деревьев тонкая, гладкая, серая, с многочисленными желвачками, содержащими смолу. У старых кора утолщается до 20–30 см, становится бороздчатой, покрывается глубокими трещинами. Ветви тонкие, обычно с множеством боковых веточек. Хвоя густая, 2–3 см длиной, мягкая, линейная, плоская, прямая или слегка изогнутая, на вершине притупленная или закрученная. Сверху окрашена в тёмный, желтовато– или голубовато-зелёный цвет, снизу имеет продольные беловатые полоски.
Живёт по разным данным до 500, 1000 и даже 1400 лет.
Дугласия естественно произрастает в западной части Северной Америки между Каскадными горами и Тихим океаном. Чаще всего дугласия образует чистые насаждения без примеси других пород, но иногда встречается и в лесах вместе с другими хвойными – тсугой, туей, елью ситхинской, а южнее даже с вечнозелеными дубами.
Дугласия очень популярна в США, она была символом проходившего в 1969 году в Сиэтле XI Международного ботанического конгресса.
[Закрыть].
– Нет, не нужно, – весело ответила она, нюхая свежие следы древесного сока на своих перчатках, пока он привязывал дерево. – Я всегда провожу Рождество в Беллингеме.
– Когда ты уезжаешь?
– В сочельник, – сказала Мэгги и, заметив лёгкое неодобрение Марка, добавила: – Прежде чем уехать, я оставлю подарок для Холли под рождественским деревом, и она сможет открыть его утром в Рождество.
– Она бы предпочла открыть его вместе с тобой.
Мэгги моргнула, не зная, что ответить. Означает ли это, что он хотел бы, чтобы она провела Рождество вместе с ним? Он думает о том, чтобы пригласить её?
– Я всегда встречаю Рождество со своей семьей, – осторожно произнесла она.
Марк кивнул и не стал продолжать разговор. Приехав к дому у виноградника «Рейншедоу», они вместе с трудом затащили дерево внутрь.
В доме было тихо: Холли ещё не пришла из школы, а Сэм уехал в Сиэтл навестить друзей и сделать кое-какие предпраздничные покупки.
Мэгги улыбнулась, увидев множество снежинок из белой бумаги, гирляндами свисающих с потолка и в дверных проемах.
– Кто-то потрудился.
– Холли научилась их делать в школе, – объяснил Марк, – и теперь превратилась в фабрику по изготовлению снежинок.
Он начал разводить огонь в камине, а Мэгги тем временем разворачивала свёрток с белыми мерцающими лампочками ёлочной гирлянды.
За час они установили дерево на подставку и развесили на нём лампочки.
– А теперь волшебная часть, – сказала Мэгги, втискиваясь в узкое пространство за пихтой. Она подключила гирлянду к розетке, и дерево засияло и засверкало.
– Это не волшебство, – улыбнулся Марк, отходя назад, чтобы осмотреть дерево.
– А что же тогда?
– Устройство из крошечных лампочек, светящихся благодаря движению электронов в полупроводнике.
– Да, – приближаясь к нему, Мэгги многозначительно выставила указательный палец, – но что заставляет их мерцать?
– Волшебство, – смирился Марк, и при этом уголки его губ слегка дрогнули.
– Точно, – Мэгги удовлетворённо усмехнулась.
Скользнув пальцами в волосы Мэгги и обхватив её голову, он вглядывался в неё:
– Ты нужна мне.
С минуту она не могла ни двигаться, ни дышать. Утверждение поражало своей незамысловатостью и прямотой. Не в силах отвернуться, зачарованная выражением в зелёно-голубых глазах, Мэгги могла только смотреть на Марка.
– Не так давно я сказал Холли, что любовь – это выбор, – продолжил Марк. – Я ошибся. Выбора нет. Можно выбрать лишь то, что ты собираешься с этим делать.
– Пожалуйста, – прошептала Мэгги.
– Я понял, чего ты боишься. Я понял, почему это так тяжело для тебя. Ты можешь отказаться от риска. Но я намерен любить тебя в любом случае.
Мэгги закрыла глаза.
– У тебя есть столько времени, сколько тебе нужно, – услышала она голос Марка, – я могу ждать до тех пор, пока ты не будешь готова. Просто я хотел сказать тебе о своих чувствах.
Она всё ещё не смела взглянуть на него.
– Возможно, я никогда не буду готова взять на себя те обязательства, которые ты хочешь, чтобы я взяла. Если же ты просишь всего лишь о бессмысленном сексе, то с этим никаких проблем. Я могла бы, но ты…
– Согласен.
Её глаза распахнулись.
– Согласен с чем?
– Готов заняться бессмысленным сексом.
Мэгги в замешательстве уставилась на него.
– Ты только что сказал, что готов ждать!
– Я готов ждать обязательств. А до тех пор могу довольствоваться сексом.
– Значит … тебя бы устроила физическая связь, которая никуда не ведёт?
– Если ты не можешь предложить ничего лучшего.
Всмотревшись в глаза Марка, Мэгги заметила глубоко спрятанные искорки смеха.
– Ты меня дразнишь, – сказала она.
– Не больше, чем ты меня.
– Думаешь, у меня не хватит храбрости, да?
– Да, – спокойно произнёс Марк, – думаю, не хватит.
Мэгги была слишком возбуждена, чтобы разобраться в кутерьме своих эмоций. И негодование, и смятение, и страх, и даже что-то похожее на веселье… однако не эти чувства разожгли тот живой трепещущий жар, который толчками начал распространяться по всему её телу. Ощущения сосредотачивались в таких местах, которые усиливали её возбуждение, так что осознание близости Марка становилось невыносимым. Она хотела его, прямо сейчас, нуждалась в нём до тошноты, до головокружения.
Где-то на краешке сознания Мэгги едва уловимо мелькнуло удивление, что её голос прозвучал ровно, когда она спросила:
– Где твоя спальня?
И испытала удовлетворение, увидев, как расширяются его глаза, и как из них исчезают искорки веселья.
Марк повёл Мэгги вверх по лестнице, время от времени поглядывая на неё, как если бы хотел убедиться, что она всё ещё рядом с ним. Они вошли в комнату, чистую и скромно обставленную, со стенами, окрашенными в нейтральный цвет, неразличимый при тусклом декабрьском свете дня.
Не дожидаясь, пока её покинет смелость, Мэгги выступила из туфель, сняла свитер и джинсы. Она стояла в нижнем белье, и прохладный воздух спальни вызывал у неё дрожь. Марк приблизился к ней, и, подняв голову, она увидела, что он сбросил свои свитер и футболку, обнажив верхнюю часть, мускулистого и такого красивого тела. Двигался он тихо и осторожно, стараясь не напугать её. Мэгги почти ощущала его настойчивый взгляд, как он скользит по ней, в конце концов останавливаясь на лице.
– Какая ты красивая, – прошептал Марк, позволяя одной руке ласкать её плечо. Кажется, ему потребовалась целая вечность, чтобы окончательно раздеть её, целуя каждый дюйм кожи, освобождаемой от одежды.
Кончилось тем, что она обнажённой лежала на кровати и слепо тянулась к нему. Марк снял джинсы и прижал Мэгги к себе, его кожа пылала под её любопытными ладонями. Он поцеловал её. Его губы, сначала бережно изучающие, стали затем требовательными, и она открылась ему, соглашаясь на всё.
В ней расцвели новые ощущения, наслаждение почти необоримым жаром нахлынуло, вызванное ласками его умелых губ, нежными прикосновениями его любящих рук.
Удерживая над ней на весу тяжесть своего тела, Марк пригладил Мэгги волосы, убирая их со вспотевшего лица.
– Неужели ты действительно думала, что могло быть как-то иначе? – нежно спросил он.
Мэгги вглядывалась в него, потрясённая до глубины души. Между ними могла быть только любовь и только навсегда. Истина была здесь, в сердцах, бьющихся в одном ритме в потрясении от того, что их желания резонировали, взаимно усиливая друг друга. Мэгги больше не могла отрицать очевидного.
– Люби меня, – прошептала она, нуждаясь в нём, страстно желая наконец обладать им.
– Всегда, Мэгги, люблю…
Он вошёл в неё – горячее давление, заполняющее её в неотвратимом скольжении. Он так силён, в ней, над ней. Волны наслаждения вздымаются всё выше, слегка откатываются, и снова вперёд, выше, пока у неё не вырвался восторженный крик. Её руки ощупывали спину Марка, скользкие от пота мышцы тяжело бугрились под её ладонями. Он последовал за ней, найдя собственное освобождение в сладкой гавани её крепких объятий.
А потом они лежали вместе в звенящей тишине, и их тела тесно прижимались друг к другу.
Ещё много вопросов будет задано, и много ответов придётся найти. Но сейчас все они могли подождать, пока же Мэгги лежала, погрузившись в ощущение новизны чувств и раздумья о возможности нового будущего. И надежды.
