Текст книги "Час убийства"

Автор книги: Лиза Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

Глава 35

Квонтико, штат Виргиния

10 часов 41 минута. Температура 34 градуса

Куинси и Рейни ехали к Квонтико в молчании. Последнее время так бывало часто. Они молча ели, молча ездили, молча сидели в комнате. Странно, но Рейни сначала не обращала на это особого внимания. Может быть, прежде это молчание казалось ей приятным. Двум людям вместе так хорошо, что им не нужны слова. Теперь оно казалось несколько зловещим. Превратись молчание в шум, оно громыхало бы как расколовшийся айсберг.

Рейни прижалась лбом к стеклу пассажирской дверцы и потерла виски, желая избавиться от этих мыслей.

Солнце безжалостно жгло. Даже с кондиционером, потрескивающим в старой, взятой напрокат машине, Рейни чувствовала, как жара скапливается за вентиляционными отверстиями. Солнечные лучи припекали ее голые ноги. Пот струился по спине.

– Об Орегоне задумалась? – неожиданно спросил Куинси. Он, как обычно, был в синем костюме; аккуратно свернутый пиджак лежал на заднем сиденье, но галстук был на месте. Рейни не представляла, как он повязывает его каждое утро.

– Вообще-то нет.

– Так ли?

Она выпрямилась и вытянула ноги. На ней были шорты цвета хаки и белая блузка с воротником, явно нуждавшаяся в стирке. Никаких костюмов. Хоть они и возвращаются в Квонтико. Священным для нее это место не было, и оба понимали это.

– Ты много думаешь об Орегоне в последнее время, не так ли? – снова спросил Куинси.

Удивленная такой настойчивостью, Рейни посмотрела на него пристальнее. По лицу Куинси ничего нельзя было понять. Темные глаза смотрели прямо вперед. Губы были плотно сжаты. Хочет вести себя нейтрально, как психолог при исполнении обязанностей, решила Рейни.

– Да, – ответила она.

– Мы давно не были там. Почти два года. Может, после этого дела поехать туда? Устроить себе отпуск.

– Хорошо.

Голос Рейни прозвучал хрипло. На глаза, черт возьми, навернулись слезы.

Куинси уловил перемену в голосе Рейни. Повернулся к ней, и она впервые увидела, что его лицо выражает страх.

– Рейни…

– Да.

– Я сделал что-то не так?

– Дело не в тебе.

– Я бываю слишком отчужденным, ухожу с головой в свою работу…

– Это и моя работа.

– Рейни, но ты печальна. И не только сегодня. Ты уже давно не радовалась.

– Да. – Ее потрясло, что она наконец высказала это вслух и сразу испытала странное облегчение. Это слово прозвучало. Она произнесла его, признала проблему, существующую уже добрых полгода. Кто-то должен был это сказать. Куинси вновь обратил взгляд на дорогу. Руки его на руле то сжимались, то расслаблялись.

– Могу я что-нибудь сделать? – спросил он уже спокойнее. Рейни знала эту его манеру. Ударь Куинси в живот, и он лишь расправит плечи. Но если причинить зло его дочери или угрожать Рейни… Тут от него пощады не жди. Тут его темные глаза зловеще вспыхивают, поджарое тело выглядит угрожающе, и Куинси из криминалиста-аналитика высшего класса превращается в Пирса, крайне опасного человека.

Однако это происходит, лишь если причинить зло тем, кого он любит. Себя Куинси никогда не старался защищать.

– Не знаю, – резко бросила Рейни.

– Если хочешь в Орегон, я поеду в Орегон. Если тебе нужен отдых, давай устроим отдых. Если нужен простор, я дам тебе простор. Если нужно утешение, я остановлю машину и обниму тебя. Но ты должна сказать мне, Рейни, потому что я уже несколько месяцев пребываю в неведении и, кажется, схожу с ума

– Куинси…

– Рейни, я сделаю все, что угодно, лишь бы ты была радостной.

И она тихо промолвила:

– Извини, Куинси, но, кажется, я хочу ребенка.

Когда они въехали на стоянку возле Джефферсон-Холла Кэплан уже поджидал их. Его измучила жара, он устал, и предстоящие дела злили его.

– Кое-кто говорит, что наше сотрудничество закончилось, – сказал он, едва приехавшие вылезли из машины. – Что я должен иметь дело только с новым человеком, который теперь возглавляет расследование.

Куинси пожал плечами.

– Меня никто не поставил в известность о кадровых изменениях. А тебя, Рейни?

– Нет, я ничего не слышала.

– Должно быть, кое-кто подшучивает над вами, – сказал Куинси Кэплану.

Кэплан приподнял брови, неожиданно быстрым для крупного человека движением схватил сотовый телефон, пристегнутый к поясу Куинси, увидел, что он выключен, и хмыкнул.

– Разумно. Ну что ж, раз они морочат головы своим людям, добро пожаловать в мой маленький клуб. На моей территории обнаружено мертвое тело, я по-прежнему располагаю полномочиями и отказываться от них не собираюсь.

– Аминь, – произнес Куинси. Рейни зевнула. Кэплан продолжал хмуриться.

– А зачем вы хотите снова допрашивать моих часовьй. Думаете, я не сделал этого должным образом?

– Не думаем, но у нас появились новые сведения о подозреваемом.

Эти слова как будто успокоили особого агента. Он повел плечами, жестом пригласил обоих сесть в свою машину и подал на базу.

– Ребята утром были на занятиях, – сообщил Кэплан. – Я велел командиру освободить их. Оба должны ждать нас в школе. Они молодые, но смышленые. Если узнают что-то заслуживающее внимания, сообщат вам.

– Здесь что-нибудь происходило?

– Мертвых тел, слава Богу, не появлялось. Объявлений в «Квонтико сентри» тоже. Вчера вечером я встречался с родителями Бетси Рэдисон. Вот, собственно, и все.

– Трудное дело, – заметил Куинси.

– Верно.

Кэплан свернул к зданиям школы начальной подготовки. В сторонке сидели двое юных новобранцев в камуфляжной форме, подпоясанные широкими черными ремнями. Шляпы они надвинули на самые глаза, защищаясь от солнца. Когда Кэплан, Куинси и Рейни вылезли из машины, оба тут же вскочили и вытянулись в струнку. Кэплан представил им приехавших.

– Этот штатский – Пирс Куинси. Он задаст вам несколько вопросов относительно вечера пятнадцатого июля. Это его партнерша, Лорейн Коннер. Она тоже может кое о чем спросить. Отвечайте на их вопросы, ничего не утаивая. Оказывайте им уважение и сотрудничайте с ними, как с любым офицером морской пехоты, обратившимся к вам за помощью. Понятно?

– Так точно, сэр!

Кэплан кивнул Куинси.

– Можете приступать.

Куинси приподнял брови. Обстановка и демонстративность поведения были несколько необычными. Правда, Кэплан получил в последнее время немало ударов. ФБР вытеснило его из своего мира, и теперь он рисовался той властью, какой обладал в своем.

Куинси подошел к новобранцам.

– Вы оба стояли на посту в ночную смену пятнадцатого юля?

– Так точно, сэр!

– Останавливали каждую машину и проверяли документы у каждого водителя?

– Останавливали все въезжающие машины, сэр!

– Проверяли у пассажиров удостоверения личности?

– Все въезжающие на базу должны предъявлять удостоверения личности, сэр!

Куинси бросил на Рейни сухой взгляд. Та не смела взглянуть ему в глаза, опасаясь засмеяться или расплакаться. Утро уже приобрело какой-то сюрреалистический характер, и казалось, они допрашивают двух дрессированных дельфинов.

– Какие машины вы останавливали в тот вечер? – спросил Куинси.

Новобранцы впервые не дали сразу же ответа. Оба смотрели прямо перед собой, как того требовал устав, но было ясно, что они в замешательстве.

Куинси сделал другую попытку:

– Особый агент Кэплан говорит, что, по вашему сообщению, в тот вечер было много машин.

– Так точно, сэр! – немедленно выкрикнули морские пехотинцы.

– Большей частью, видимо, в них находились возвращавшиеся в общежития курсанты Национальной академии.

– Так точно, сэр!

– Это были в основном взятые напрокат или их собственные машины? Думаю, вы видели немало маленьких, неприглядных машин.

– Так точно, сэр.

– А фургоны? – осведомился Куинси. – Особенно грузовые фургоны, приезжавшие после полуночи?

Снова молчание. Солдаты нахмурились.

– Мы видели несколько фургонов, сэр, – наконец доложил один.

– Вы не заносили их в журнал регистрации, не обращали внимания на номерные знаки?

– Никак нет, сэр.

Теперь нахмурился Куинси.

– Почему? Я думал, приезжали и выезжали преимущественно легковые машины. Грузовой фургон должен был привлечь к себе внимание.

– Никак нет, сэр. Строительство, сэр.

Куинси бросил взгляд на Кэплана, и тот как будто понял.

– На базе строится несколько объектов, – объяснил особый агент. – Новые стрельбища, лаборатории, административные здания. Лето беспокойное, и у большинства бригад свои фургоны или грузовики. Людей, приезжавших на авто-догрузчиках, мы проверяли.

Куинси закрыл глаза. Рейни видела, что в нем нарастает гнев. Мелочи, о которых никто не подумал вначале. Мелочь, которая может иметь в этом деле решающее значение.

– У вас на базе работает множество строителей, – сурово заговорил Куинси, открыв глаза, и посмотрел в упор на Кэплана. – Почему вы не сказали об этом раньше?

Кэплан смущенно замялся.

– Не пришло в голову.

– На базе совершено убийство, и вам не пришло в голову сообщить, что множество мужчин в возрасте от восемнадцати до тридцати пяти лет, то есть подходящих под описание убийцы, ежедневно проезжает через эти ворота?

Теперь двое бывших часовых с любопытством смотрели на Кэплана.

– Каждый человек, получающий разрешение въезжать на базу, должен сперва пройти проверку, – ответил Кэплан. – Да, у меня есть список фамилий, и мои люди просматривали его. Но мы не допускаем на базу людей, имеющих судимость, – ни служащих, ни строителей, ни гостей, ни курсантов. Так что в этом списке подозрительных лиц нет.

– Прекрасно, – проговорил Куинси. – Но есть одна деталь, особый агент Кэплан. У нашего неопознанного субъекта нет судимости – он пока не был схвачен!

Кэплан вспыхнул. Он чувствовал на себе взгляды двух новобранцев и ощущал нарастающий гнев Куинси. Но не сдавался.

– Мы просмотрели список, проверили фамилии. Никто никогда не совершал насильственных действий. То есть нет причин брать под подозрение кого-то из строителей. Если только, прошу прощения, вы не хотите, чтобы я начинал проверять каждого, кто водит грузовой фургон.

– Это было бы началом.

– Это половина списка!

– Да, но сколько из этих людей раньше жило в Джорджии?

Кэплан вскинул голову, захлопал глазами, а Куинси кивнул с мрачным удовлетворением.

– Просто отчет о кредитных операциях, особый агент. Он даст вам предыдущие адреса, и мы установим фамили всех, имеющих связи с Джорджией. А потом составим список подозреваемых. Что скажете?

– Это… но… в общем… Да, хорошо.

– Еще продолжается поиск двух девушек, – сказал Kуинси. – И неопознанному субъекту это слишком долго сходит с рук.

– Вы не знаете, действительно ли этот человек из строительных бригад, – возразил Кэплан.

– Да, но мы должны по крайней мере задать эти вопросы. Нельзя допускать, чтобы «несуб» управлял игрой, поверьте. Либо вы управляете, либо проигрываете. С такого рода хищниками все дело в искусстве игры. Победитель получает все.

– Я усажу своих людей за список, – пообещал Кэплан. – Дайте нам несколько часов. Где вас искать?

– Я буду в отделеповеденческих наук, поговорю с доктором Эннунцио.

– Выяснил он что-нибудь из того объявления?

– Не знаю. Надеюсь, что ему повезло. Потому что всем остальным определенно нет.

Глава 36

Штат Виргиния

11 часов 34 минуты. Температура 37 градусов

Тина освоилась в жиже. Грязь перепачкала ее руки, ноги, красивое зеленое платье. Вонючий ил покрывал лицо и шею, первобытная слизь хлюпала под ногами. Тина зачерпнула горсть липкого месива и размазала по груди.

В школе она читала книгу «Повелитель мух». Судя по одному из примечаний в удобных желтых «Конспектах Клиффа»[11]11
  «Конспекты Клиффа» – небольшая книжечка, где в краткой форме излагается основное содержание произведений литературы с коментариями к ним


[Закрыть], книга была об эротическом сне. Тина не поняла этого. Помнила она главным образом то, что попавшие на необитаемый остров дети превратились в маленьких дикарей – охотились сперва за кабанами, потом друг за другом. Книга отличалась пугающей, нервозной атмосферой, она волновала. Так что, может, она и вправду об эротических снах. Тина не знала, читали ли ребята «Повелителя мух» с большим интересом, чем другую литературную классику.

Но это, в сущности, не важно. Важно то, что Тина Крэн, беременная студентка и в настоящее время игрушка сумасшедшего, сейчас получала жизненный урок, связанный с литературой. Кто сказал, что школа не учит ничему?

Утром Тина первым делом обмазалась грязью, ибо солнце поднималось и изжарило бы ее, как жучка, попавшего в фокус проходящих через лупу лучей. Грязь воняла, но ощущать ее на теле было приятно. Она была прохладной, густой, покрывала ее истерзанную кожу толстым защитным слоем, который не могли пронзить жалами даже проклятые комары. Грязь заполняла ее ноздри отвратительным мускусным запахом. Но голова шла кругом от облегчения.

Грязь приняла ее. Грязь спасет ее. Грязь – благоприятная стихия. Тина уставилась на пузырящуюся, булькающую массу и подумала, почему бы не съесть горсть грязи. Вода у нее кончилась. Крекер тоже. Живот мучительно сводило, как перед тяжелыми месячными. Видимо, ребенок покидал ее. Она была плохой матерью, и теперь ребенок тоже хотел грязи.

Она плачет? При засыхающей на лице грязи понять трудно.

Грязь мокрая. Приятно было бы ощутить, как она течет по пересохшему горлу. Грязь заполнила бы желудок тяжелой, тухлой массой. Перестав переваривать грязь. Тина умерла бы.

Это очень просто. Зачерпни еще горсть грязи. Отправь ее в рот.

Бред, прошептал ее внутренний голос. Жара с обезвоживанием в конце концов сделали свое дело. Тина ощущала озноб, несмотря на палящую жару. При каждом ее движении мир устрашающе кружился. Иногда Тина обнаруживала что смеется, однако не знала почему. Иногда сидела в углу и плакала, но это по крайней мере было объяснимо.

В язвах на ее руках и ногах началось шевеление. Тин выдавила пальцами покрытую струпом массу и в ужасе уставилась на четыре появившихся оттуда личинки. Ее плоть гниет. Жучки уже забрались внутрь и питаются ею. Жить осталось недолго.

Тине снилась вода, ледяные ручьи, омывающие ее кожу Снились шикарные рестораны со столиками, покрытыми белыми льняными скатертями, где официанты в смокингах подносили ей запотевшие, полные до краев стаканы с водой. Она ела пережаренный бифштекс с подгоревшей картошкой, покрытой плавленым сыром. Ела маринованные артишоки прямо из банки, пока оливковое масло не потекло по подбородку.

Ей снилась светло-желтая детская комната и покрытая пушком головка, прильнувшая к ее груди.

Снилась мать, пришедшая на похороны Тины и одиноко стоявшая у самой могилы.

Закрывая глаза, Тина возвращалась в мир сновидений. Пусть личинки поедают ее плоть. Пусть тело погружается в грязь. Может, когда наступит конец, она этого даже не почувствует. Просто уйдет из жизни и унесет с собой ребенка.

Глаза Тины широко раскрылись. Она заставила себя поднять голову. С трудом встала на ноги. Мир опять закружился, и она прислонилась к камню.

Не есть грязь. Не сдаваться. Она, Тина Крэн, сделана из более крутого теста.

Тина слабо выдыхала ртом, грудь вздымалась от усилий вдохнуть горячий, спертый воздух. Она неуверенно пошла к покрытой лозами стене, увидела, как змея метнулась с ее пути и зашипела. Потом Тина прижалась к стене, лозы холодили покрытое грязью лицо.

Пальцы ее погладили стену, как добрую собаку. Странно, но поверхность здесь не казалась бетонной. Собственно…

Тина оттолкнулась от стены. Глаза ее жутко опухли; было очень трудно смотреть… Она широко раскрыла их и отодвинула в сторону лозы. Древесина. Эта часть прямоугольной ямы уложена деревом. Железнодорожными шпалами или чем-то похожий на них. Они старые, потрескавшиеся, гнилые.

Тина исступленно сунула пальцы в единственное видимое отверстие. Сильно потянула и почувствовала, как поддается мягкая древесина. Ей нужно больше сил. Какое-нибудь твердое орудие.

Камень.

Тина опустилась на четвереньки и снова начала рыться в грязи. В глазах ее вспыхнул лихорадочный огонек. Она найдет камень. Выдолбит в шпалах отверстие. А потом вылезет из этой ямы, как Спайдермен [12]12
  Герой комиксов и фильмов, который взбирается на очень вы-Жие стены и ловит преступников, набрасывая на них веревочные ти. Буквально «Человек-паук».


[Закрыть]. Поднимется наверх, найдет прохладу, воду, нежную съедобную-зелень.

Она, Тина Крэн, беременная студентка и в настоящее время игрушка сумасшедшего, все-таки вырвется на волю.

* * *

Ллойд Армитидж, палинолог Геологического общества и новый близкий друг Рея Ли Чи, встретился с ними вскоре после полудня. Пять минут спустя Мак, Кимберли и Нора Рей входили в зал совещаний, где Армитидж устроил временную лабораторию. «Необычное окружение, – подумал Мак, – но ведь и дело необычное». Кимберли выглядела смертельно усталой, но оживленной и несколько раздраженной, что было очень хорошо знакомо Маку. Нора Рей держалась замкнуто. Приняла серьезное решение, счел Мак, и старается не думать о нем.

– Рей Ли Чи говорит, вы работаете над делом об убийстве, – сказал Армитидж.

– У нас есть вещественные улики с места преступления, – ответил Мак. – Нам нужно проследить, откуда они изначально появились. С сожалением отмечу, что, каким бы ни было ваше заключение, нам нужно было знать его вчера.

Армитидж, пожилой человек с буйными волосами и густой каштановой бородкой, приподнял дугой кустистые брови.

– Вот, значит, как. Что ж, должен сказать, анализ пыльцы не отличается особой точностью. Большая часть моей работы состоит в том, что я собираю образцы почвы в разнных местах. Потом беру чуточку соляной кислоты и чуточки плавиковой, чтобы уничтожить минералы в отложении. За тем просеиваю все через сито, смешиваю с хлоридом цинка, помещаю все в медицинскую центрифугу, и она крутится до тех пор, пока в ней не остается крохотная проба пыльцы свежей или пролежавшей несколько тысяч лет; такое тоже случается. Тут я уже могу распознать семейство растений но не конкретный вид, к примеру сказать, что пыльца с псевдоакации, но не с робинии. Это вам поможет?

– Я не знаю, что такое робиния, – ответил Мак. – Но что бы вы ни обнаружили, мы узнаем больше, чем прежде.

Армитидж как будто согласился с этим. Он протянул руку. Мак отдал ему пузырек.

– Это не пыльца, – тут же сказал ученый.

– Вы уверены?

– Слишком крупная. В диаметре пыльца обычно от двух до пяти сотых микрона, человеческий волос значительно толще. Это ближе к размеру осадочной породы.

Однако палинолог не сдался. Открыл пузырек, вытряхнул чуточку пыли на предметное стекло и положил его под микроскоп.

– Хм, – буркнул он. Потом снова: – Хм. Это органическое вещество, – проговорил через минуту Армитидж. – Единое, а не смесь. Похоже на какую-то пыль, но грубее. – Его кустистые брови приподнялись. – Где вы его нашли?

– К сожалению, не могу вам сказать.

– Было там еще что-нибудь?

– Вода и сырой рис.

– Рис? Он-то с какой стати?

– Это очень важный вопрос. У вас есть какие-то соображения?

Армитидж нахмурился, поиграл бровями.

– Расскажите о воде. Показывали ее гидрологу?

– Брайен Ноулз тестировал ее сегодня утром. У этой воды необычно низкий уровень кислотности, три целых восемь десятых, и она очень насыщена солью. В ней пятнадцать тысяч микросименсов на сантиметр, что свидетельствует о высоком содержании минералов или ионов. Ноулз считает, что вода взята из шахты или загрязнена органическими отходами.

Армитидж оживленно закивал.

– Да, да, он думает, что вода из угольных районов, верно?

– Очевидно.

– Брайен молодчина. Только он упустил одну деталь. – Ллойд вынул предметное стекло, ткнул пальцем в пробу и прикоснулся к нему языком. – Необычно мелкие, вот в чем проблема. В более грубой форме вы узнали бы их сами.

– Вы знаете, что это? – спросил Мак.

– Вне всяких сомнений. Это опилки. Не пыльца, а сильно измельченная древесина.

– Не понимаю, – удивилась Кимберли.

– Лесопильный завод, дорогая моя. Помимо угольных шахт, в юго-западной части штата много лесопромышленных предприятий. Эта проба представляет собой опилки. И если все пробы взяты в одном месте…

– Мы на это надеемся, – заметил Мак.

– …то уровень кислотности вашей воды объясняется органическими отходами. Видите ли, если отходы лесопилки не убирают должным образом, органическое вещество попадает в проточную воду, вызывает размножение бактерий и в конце концов губит все иные формы жизни. Брайен тестировал воду на содержание бактерий?

– Ее слишком мало.

– Но насыщенность солью высокая, – пробормотал Армитидж. – Вероятно, какие-то минералы. Жаль, что он не может протестировать воду еще.

– Минутку, – прервала его Кимберли. – Вы говорите, вода с лесопилки, а не из шахты?

– Лесопилки у меня не ассоциируются с шахтой. Да, я считаю, что там лесопильный завод.

– А это может придать кислотность воде?

– Загрязнение есть загрязнение, моя дорогая. А при показателе кислотности три и восемь десятых вода эта из крайне загрязненного источника.

– Ноулз указывает, что эта вода в критическом состоянии, – вставил Мак. – Разве никто не контролирует, как лесопилки избавляются от отходов?

– Теоретически контролируют. Но в штате их множество, что я не удивлюсь, если какие-то маленькие, отдаленные остается вне контроля.

Нора Рей вскинула голову и с любопытством взглянула на Армитиджа.

– Что, если это закрывшийся завод? – спросила она. – Покинутый, заброшенный? – И перевела взгляд на Мака. – 3наете, это, должно быть, именно такое место. Отдаленно опасное, будто из второразрядного фильма ужасов.

– О, я уверен, в штате много заброшенных лесопилок – подтвердил Армитидж. – Особенно в угольных районах. Эта местность мало заселена и представляет собой неплохую натуру для съемки фильма ужасов.

– Почему? – спросил Мак.

– Это обедневший район. Сплошь аграрный. Люди сперва ехали туда, чтобы обзавестись собственной землей и не зависеть от правительства. Потом открылись угольные шахты и привлекли дешевую рабочую силу, стремящуюся заработать на жизнь. К сожалению, фермерство, лесопромышленность и добыча угля никого не обогатили. Теперь там много убогой измордованной земли с жалким, измученным населением. Люди кое-как перебиваются, но это нелегкая жизнь, и поселения выглядят соответственно.

– Значит, опять возвращаемся к семи округам, – приуныл Мак.

– Да, похоже на то.

– Ничего больше не можете нам сказать?

– По крохотной пробе опилок – нет.

– Черт!

Семь округов. Недостаточно определенно. Вот если бы они начали вчера или позавчера… Будь у них сотни поисковиков или, черт возьми, вся Национальная гвардия… Но три человека, притом двое даже не полицейские…

– Мистер Армитидж, – заговорила Кимберли, – у вас есть компьютер, которым мы могли бы воспользоваться? С доступом в Интернет?

– Конечно, вот мой портативный.

Кимберли поднялась из кресла, взглянула на Мака, и он удивился, увидев, что в ее глазах горит огонь.

– Помнишь, Рей Ли Чи говорил, что «ология» существует для всего? – взволнованно произнесла она. – Так вот, я хочу это проверить. Скажи мне названия этих семи угольных округов, и надеюсь, я выясню, откуда этот рис!