Текст книги "Предначертание"
Автор книги: Лиза Джейн Смит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
Глава 9
– Ты еще передумаешь, – сказал Тьерри.
И тут окружающий мир стал стремительно закручиваться вокруг нее, словно в водовороте. Одной рукой он ухватил ее за волосы и повернул голову, обнажая шею, а другой прижал ее руки к телу. Ханна извивалась, сопротивлялась… но бесполезно. Тьерри был невероятно сильным.
Она ощутила его теплое дыхание на своей шее… а потом острое прикосновение зубов.
– Не сопротивляйся, – донесся до нее приглушенный голос Тьерри. – Будет только больнее.
Но Ханна сопротивлялась. И ей было больно. Боль опускалась вниз – в шею, левое плечо и руку. Сейчас, когда из нее пили кровь против ее воли, эта боль была просто невозможной. Казалось, будто ее душа покидает тело. В глазах потемнело, голова кружилась.
– Я… ненавижу… тебя, – вымолвила Ханна.
Она пыталась мысленно дотянуться до него, пыталась понять, не сможет ли как-то остановить его…
но с таким же успехом она могла бы карабкаться по гладкой отвесной скале. Их будто разделяла черная обсидиановая стена, и она не ощущала никакого мысленного контакта с Тьерри.
«Забудь об этом, – произнес хладнокровный внутренний голос, – и возьми себя в руки. Ты не должна упасть в обморок. Вспомни, что находится в комнате. Тебе нужно оружие. Где оно?..»
Дерево!
Она всего лишь только подумала об этом, но Тьерри тут же что-то почувствовал. Он заставил Ханну отвернуться от него, продолжая железной хваткой удерживать ее. Она понятия не имела, что он делает, пока он снова не заговорил.
– Я должен вернуть тебе то, что взял.
Его вторая рука оказалась у самого лица Ханны, и запястье Тьерри прижалось к ее губам. Ошеломленная от боли и потери крови, она вначале толком ничего не поняла, пока не почувствовала, что ей в рот течет теплая жидкость, и не ощутила странный острый вкус.
«О господи… нет. Это его кровь. Я пью кровь вампира!»
Она пыталась не глотать ее, но кровь продолжала течь, и рот Ханны был уже переполнен ею. Вкус у нее был совсем не таким, как у обычной крови. Он был пряным и слегка обжигающим… Ханна уже почти ощущала, как в ней что-то меняется.
«Ты должна прекратить это, – холодно произнес внутренний голос. – Сейчас же».
Рванувшись и едва не вывихнув плечо, Ханне удалось освободить одну руку. Она начала яростно сопротивляться – но не затем, чтобы вырваться. Ей нужно было попытаться сосредоточить все внимание Тьерри на том, чтобы удержать ее. Пока они боролись, Ханна незаметно вытянула вперед свободную руку.
«Да где же он?»
Ханна извивалась всем телом, пытаясь заставить Тьерри придвинуться ближе к письменному столу. Просто чуть ближе… еще ближе…
Пальцы Ханны нащупали стол. Чтобы отвлечь Тьерри, она наступила ему на ногу. Он рыкнул от боли и тряхнул ее за плечи, но пальцы Ханны продолжали шарить по столу, пока не нащупали что-то гладкое и длинное, с заостренным графитовым концом.
Карандаш!
Ханна сжала пальцы, схватив оружие в кулак. Она дышала с трудом: во рту было слишком много этой странной крови.
«Не думай об этом. Мысленно представь его руку. Представь себе, как карандаш вонзается прямо в нее и проходит насквозь. А теперь – ударь.»
Ханна размахнулась и изо всех сил вонзила карандаш в тыльную сторону кисти Тьерри.
Он взвизгнул от боли и возмущения… и в этот же миг она тоже ощутила резкую боль. Карандаш насквозь пробил ладонь Тьерри и вонзился ей в щеку.
Железная хватка рук, державших ее, ослабла, и сейчас нельзя было терять ни секунды. Ханна ударила Тьерри ногой по голени и вывернулась, когда он отшатнулся.
«Тебе нужно еще оружие! Взгляни на стол!»
Внутренний голос мог и не подсказывать этого: Ханна и так потянулась к столу, хватая ручки и карандаши – все подряд, какие там валялись. Слава богу, что у нее была привычка разбрасывать их где попало! Сжав их в кулаке, Ханна молнией метнулась через всю комнату и прижалась спиной к стене. Тяжело дыша, она глядела Тьерри в лицо.
– Следующий окажется в твоем сердце, – сказала она, вытаскивая один карандаш из пригоршни и сжимая так, что у нее побелели костяшки пальцев.
Ее срывающийся голос звучал тихо, но очень решительно.
– Ты ранила меня! – Тьерри вытащил карандаш и уставился на руку.
Лицо его исказилось, а от боли в глазах горела животная ярость.
Ханна его не узнавала.
– Верно, – задыхаясь, ответила Ханна. – И если ты снова попробуешь приблизиться ко мне, я убью тебя. Это я обещаю. А теперь убирайся к черту из моего дома и из моей жизни!
Тьерри перевел взгляд с Ханны на свою руку. А затем зарычал – зарычал по-настоящему. Его верхняя губа поднялась, обнажив зубы. Ханна никогда еще не видела, как лицо человека превращается в лицо зверя.
– Ты еще пожалеешь, – раздраженно произнес он. – И если ты кому-нибудь расскажешь об этом, я убью его. Точно убью. Это закон Царства Ночи.
С этими словами он исчез. Ханна лишь на мгновение прикрыла глаза – а он уже растаял. Должно быть, он спустился вниз и вышел через прихожую, но звука открывающейся двери Ханна не услышала.
Прошло несколько минут, прежде чем она смогла разжать руку, сжимавшую карандаш, и отойти от стены. Когда ей эта удалось, она неровным шагом направилась к телефону и набрала номер Чесс.
Занято…
Ханна уронила трубку. Ее тошнило, голова кружилась, но все же, едва держась на ногах, она дошла до столовой, одно из окон которой закрывалось на деревянный засов, – когда-то у матери был «пунктик» на безопасности. Ханна переломила засов через колено и направилась в гараж, прихватив с собой заостренный кусок дерева. В гараже стоял пыльный старый форд, принадлежавший еще ее отцу. Отыскав ключи, Ханна завела машину и поехала к дому Чесс. Она думала лишь об одном: только бы не оставаться одной!
Ханна вела автомобиль, а перед ее глазами плясали серые пятна. Ей все казалось, будто сейчас из прерии что-то выскочит и набросится на нее.
«Будь начеку. Просто будь начеку», – закусив губу до крови, твердила она себе.
«Ну, наконец-то! Вон и дом впереди. И в нем горит свет. Нужно лишь поскорее добраться до него».
Ханна до отказа выжала педаль газа. И в этот момент все погрузилось в серый туман.
Тьерри оглядел вестибюль и взглянул на часы. На протяжении последних двенадцати часов он делал это каждые пять минут, и его нервы уже начали сдавать.
Ему не нравилось, что Ханна осталась одна. Конечно, кольцо защитит ее, когда она будет находиться вдали от дома, а амулет, который он закопал на заднем дворе, защитит сам дом. Это был сильный амулет, сама бабушка Харман сделала его для Тьерри – старейшая и могущественнейшая ведьма на свете, Старшая Ведьма из Внутреннего Круга. Амулет будет надежно охранять дом, и никакой Ночной обитатель не войдет в него – если хозяева сами его не пригласят.
Но все же Тьерри не хотелось оставлять Ханну одну.
«Теперь уже скоро», – сказал он себе.
Большая часть прошлой ночи и весь сегодняшний день ушли у него на то, чтобы созвать достаточно своих людей и составить план наблюдения за Ханной.
Она приказала ему уйти, и он сделал это. Ее слово было для него законом. Но это не означало, что он не должен ее охранять. Она даже не подозревала, что повсюду, прячась в тени и наблюдая, ее окружают Ночные обитатели… и все они готовы сражаться до смерти, если над ней нависнет какая-то угроза.
Люпа оказалась права. Он не смог справиться с этим в одиночку и теперь вынужден был положиться на других, доверив им охрану Ханны.
Тьерри снова взглянул на часы. Было девять вечера, и он едва удерживался, чтобы не отказаться от услуг Цирцеи. Но только такая могущественная ведьма могла установить защиту достаточно сильную, которая охраняла бы Ханну во всем графстве Амадор.
Тьерри все еще ждал. Остановив взгляд на ружье, висевшем на стене, он пытался отвлечься. Но бесполезно.
С тех пор как ему удалось вывести Ханну из гипнотического транса, он изо всех сил пытался не думать о тех давних днях. Но сейчас его непреодолимо тянуло назад… Он не просто вспоминал, а буквально воскрешал прошлое. Мысленно возвращался назад, к тому глупому юноше, которым он был когда-то…
Он не был первым вампиром. Этим он похвастаться не мог.
Он был лишь вторым.
Он вырос в племени Майи и Мудрой Элвайзы – сестер-близнецов, дочерей Гекаты,[3]3
Геката – в греческой мифологии трехликая богиня, покровительница ночной нечисти и колдовства. (Примеч. ред.).
[Закрыть] Повелительницы Ведьм. Тех самых Майи и Элвайзы, которые вошли в историю Царства Ночи как две величайшие личности. Элвайза, Хранительница Домашнего Очага, стала родоначальницей клана Харман, самого известного и почитаемого среди ныне живущих ведьм, а от Майи вели свое начало ламии и вампиры.
Но это было потом, а пока Тьерри знал только лишь, что обе сестры были хорошенькими девушками. Настоящими красавицами. Особенно Майя, у которой были длинные черные волосы, а глаза мерцали различными оттенками, напоминающими игру света на поверхности ледника. Но Тьерри любил обеих сестер.
Может, это его и погубило.
Он был совершенно обычным парнем. Он славился своей резьбой по кости и был одержим смутным желанием увидеть мир. Он считал само собой разумеющимся, что люди его племени могли влиять на погоду и общаться с лесными животными. Они были колдунами, обладавшими даром волшебной силы… И так было всегда. Это не считалось чем-то особенным.
И, так же как все люди его племени, Тьерри знал, что Майя пытается открыть секрет бессмертия и для этого зачем-то каждый день уходит в лес. Но и это тоже особенно не беспокоило его…
«Я был слишком молодым и очень, очень глупым», – подумал Тьерри.
Мечта Майи стать бессмертной погубила племя. Она была готова добиться своего любой ценой – даже превратившись в монстра, даже навлекая проклятье на своих потомков. Если бы Тьерри и другие колдуны племени поняли это, они смогли бы остановить Майю прежде, чем все произошло.
А Майе наконец удалось открыть секрет бессмертия. Но для того чтобы провести обряд, ей пришлось украсть младенцев своего племени. Всех четверых… Она забрала их с собой в лес, произнесла заклинание и выпила их кровь. Позже Тьерри и остальные люди племени нашли четыре маленьких обескровленных тельца.
Элвайза проплакала всю ночь. Тьерри, который никак не мог понять, как могла хорошенькая девушка, которую он любил, совершить такой ужасный поступок, тоже плакал. Майя же просто исчезла.
Но через несколько ночей она пришла к Тьерри. Он стоял на страже у входа в пещеру, когда она бесшумно возникла перед ним.
Майя изменилась.
Она больше не была той хорошенькой девушкой, которую он любил. Перед ним стояла великолепная, ослепительная красавица. Но это была уже не та Майя. Она двигалась с грацией ночного хищника, а в глазах ее пылал огонь.
Она была очень бледной, и это делало ее еще прекраснее. Ее губы, всегда нежные и манящие, казались алыми, как кровь. И когда она улыбнулась, Тьерри увидел длинные острые зубы.
– Привет, Тьорн, – сказала она (так его тогда звали). – Я хочу сделать тебя бессмертным.
Тьерри перепугался до смерти.
Он не мог понять, в кого она превратилась… в какое-то странное существо с ненормальными зубами. И у него не было ни малейшего желания стать похожим на нее.
– По-моему, это неправильно – то, что ты не можешь выбрать между мной и Элвайзой, – небрежно произнесла она, опустившись на землю. – Так что я решила покончить с этим. Ты будешь моим, отныне и навсегда.
Она взяла его за руку и потянула к себе. Ее пальцы были очень тонкими и очень холодными… и невероятно сильными. Тьерри не мог вырваться. Открыв рот, он с идиотским видом уставился на свою руку…
А ведь ему нужно было бы завопить во все горло, звать на помощь, постараться привлечь внимание людей и удрать. Но Майя удерживала его взглядом, словно змея птичку. Она казалась неестественной и злой… но до чего же красивой!
Это был первый и последний раз, когда Тьерри очаровала красота абсолютного зла… Но этого оказалось достаточно. С этого момента он сам обрек себя на вековые страдания. Всего миг неуверенности. И за это он будет расплачиваться невообразимо долгие годы.
– Это не так уж плохо, – сказала Майя, продолжая удерживать его магией своих жутких и прекрасных глаз. – Есть несколько вещей, которые мне пришлось узнать… о которых я не подозревала… Я думала, что выпью кровь младенцев и этим все закончится… но это не так.
Тьерри почувствовал тошноту.
– Эти зубы у меня появились не зря. Видишь ли, мне нужно пить кровь смертного существа каждый день, иначе я умру. Не совсем удобно, но с этим можно жить.
– О Геката, Темная Мать… – взмолился Тьерри.
– Оставь! – резко взмахнула рукой Майя. – Не молись, пожалуйста, и особенно этой старой карге. Я больше не ведьма. Я что-то совершенно новое… наверное, мне нужно придумать, как себя называть. Ночная охотница… кровопийца… в общем, не знаю. Я собираюсь положить начало новой расе, Тьорн. Мы будем лучше, чем ведьмы, – сильнее, быстрее… и мы будем жить вечно. Мы будем бессмертны, поэтому будем властвовать над всеми. И ты будешь моим первым обращенным.
– Нет! – воскликнул Тьерри.
Ему все еще казалось, что у него есть выбор.
– Да. Я хочу родить ребенка… но не от тебя. Этот ребенок унаследует мою кровь. Я дам мою кровь другому человеку – так же, как я дам ее тебе сейчас. Когда-нибудь во всем мире не найдется ни одного человека, у кого не будет моей крови. Прекрасная мысль, не так ли? – Майя сидела, подперев кулаком подбородок, и глаза ее мерцали.
– Элвайза остановит тебя, – решительно произнес Тьерри.
– Моя сестра? Ну уж не думаю. Особенно если ты станешь моим помощником. Она любит тебя, ведь ты знаешь. Ей будет трудно убить того, кого она так любит.
– Ей не придется это делать. Я сам убью тебя, – прорычал Тьерри.
Майя громко рассмеялась.
– Ты? Ты? Разве ты еще себя не знаешь? Ты не убийца… У тебя для этого недостаточно мужества. Конечно, все изменится, когда я дам тебе свою кровь. Но тогда ты уже не захочешь меня убивать. Ты соединишься со мной… и будешь счастлив. Вот увидишь. – Она потерла руки, как бы успешно завершив трудные переговоры. – Ну… приступим.
Она была сильной, гораздо сильнее его. Прежде всего она зажала ему рот рукой – ведь к этому моменту до наивного Тьерри уже дошло, что он попал в настоящую беду и нужно звать на помощь. Потом она затащила его в кусты.
– Боюсь, это будет больно, – сказала Майя. Она подмяла его под себя, ее мерцающий взгляд был направлен прямо ему в глаза. – По крайней мере, для всех животных, которых я ловила, это было крайне неприятно. Но это для твоей же пользы.
И она впилась ему в горло.
Теперь Тьерри стало ясно, для чего ей нужны эти длинные клыки. Ей нужны были эти зубы, как нужны они любой рыси, или пещерному льву, или волку – чтобы разрывать жертву.
Сквозь накатывающие на него темные волны ужаса и боли Тьерри чувствовал, как Майя пьет его кровь. Это продолжалось долго… Наконец он понял, что умирает, и с облегчением подумал, что скоро весь кошмар закончится.
Но как же он ошибся! Кошмар только начинался. Когда Майя подняла голову, ее рот был алым от крови. Кровь все капала, капала… Майя уже больше не была красивой, ее внешность стала дьявольской.
– Так, – произнесла она. – Теперь я дам тебе кое-что… чтобы все получилось.
Она откинулась назад и приставила к своему горлу обожженную деревянную щепку. Она улыбалась Тьерри! Она всегда была смелой. А затем, будто охваченная экстазом, она вонзила острую щепку в горло, и из него струей хлынула кровь. И она опять навалилась на Тьерри. Он не хотел глотать кровь, наполнявшую его рот. Но инстинкт выживания не позволил Тьерри захлебнуться. Теплая, необычная на вкус жидкость потекла ему в горло. Она обжигала, как перебродившее ягодное вино.
Майя напоила юношу своей кровью, и ему казалось, что конец его близок. Он еще не знал, что теперь не сможет умереть. Тьерри чувствовал, как Майя тащит его все дальше в лес, но он стал совершенно безвольным и не мог сопротивляться, а затем снова провалился во тьму.
Когда он очнулся, то обнаружил, что его похоронили.
Он выкарабкался из неглубокой могилы и увидел перед собой удивленное лицо своего брата Конлана. Племя совершило над Тьерри традиционный обряд – его закопали в мягкую землю в самой глубине пещеры.
Прежде чем брат успел завопить, Тьерри оказался у его горла.
Это был инстинкт животного. Жажда, которой прежде он никогда не испытывал. Удушающая боль, будто он тонул и вдруг выбрался на поверхность воды. Отчаяние, доводившее его до безумия. Он не мог ни о чем думать.
Тьерри бессознательно пытался разорвать горло брата.
Но кто-то окликнул его по имени, и это остановило его. Чей-то голос все звал и звал его так отчаянно… Тьерри оглянулся и увидел Элвайзу – ее карие глаза, полные слез, ее дрожащие губы…
С тех пор ее облик преследовал его всегда.
Тьерри выбежал из пещеры и продолжал бежать и бежать… До него донесся едва слышный голос Элвайзы:
– Тьорн, я остановлю ее. Клянусь! Я остановлю ее!
Позже он понял, что это было единственное, что она могла обещать ему. Элвайза знала, что Тьерри уже никогда не изменится. Таким он останется навсегда.
Названия для этого тогда еще не существовало. Но он стал первым превращенным вампиром. Майя, позже родившая сына, стала первой из ламий – вампиров, которые могли взрослеть и иметь детей. А ее сын, Ред Ферн,[4]4
Ред Ферн (от англ. red fern) – красный папоротник. (Примеч. ред.).
[Закрыть] стал родоначальником семейства Редфернов, самого могущественного клана ламий в Царстве Ночи.
Но это произойдет в будущем. А пока Тьерри знал лишь то, что ему нужно убежать подальше от людей или он принесет им беду.
Майя настигла его, когда он пил из ручья, пытаясь утолить безумную жажду.
– Ты заболеешь, – критически оглядывая Тьерри, сказала она. – Тебе нельзя это пить. Тебе нужна кровь.
Тьерри вскочил, дрожа от ярости, гнева и беспомощности.
– А как насчет твоей? – огрызнулся он.
– Как мило! Но это не поможет. Тебе нужна кровь живых существ.
Она совершенно не боялась его, и Тьерри вспомнил, какая она сильная. Ему с ней не справиться.
Он повернулся и побрел прочь.
Майя окликнула его:
– Ты не можешь уйти, ты сам знаешь. Тебе от меня не скрыться. Я выбрала тебя, Тьорн. Ты мой, отныне и навсегда. В конце концов ты поймешь это и соединишься со мной.
Тьерри шел дальше не оборачиваясь. Ему было невыносимо слышать преследовавший его смех.
Несколько недель он прожил в открытой всем ветрам степи, бродя среди высоких трав. Он был больше животным, чем человеком. Жажда, сжигавшая его изнутри, доводила до отчаяния – пока он не наткнулся на кролика. Через мгновение он уже держал его, вгрызаясь в горло. Его зубы сейчас были как у Майи – длинные, чувствительные, идеально приспособленные для того, чтобы вонзаться в плоть жертвы и рвать ее. Майя оказалась права: только кровь живого существа могла успокоить терзающее его чувство жжения и удушья.
Добыча попадалась ему нечасто. Но всякий раз, когда Тьерри пил кровь, это напоминало ему о том, кем он стал.
Он уже умирал от голода, когда наконец добрался до Трех Рек.
То, что перед ним маленькая девочка, Тьерри заметил уже после того, как повалил ее на землю. Он выскочил из зарослей кустарника, задыхаясь от жажды, как раненый олень… а она, подняв глаза вверх, глядела на него. А потом все погрузилось во тьму.
Когда он пришел в себя, то сразу же остановился. Он так нуждался в еде, умирая без нее в ужасной агонии… но он смог пересилить себя, оторваться от девочки и убежать. Потом его нашли соплеменники Ханы.
И они сделали то, что на их месте сделал бы каждый: увидев, как он мерзок, они стали грозить ему копьями. Он ожидал, что его тут же убьют. Он еще не понимал – и никто из них не понимал, – что подобное ему существо убить непросто.
И вдруг он увидел Хану.
Глава 10
При первом же взгляде на нее Тьерри ощутил, что он не животное, и даже смог подняться на ноги и встать, как человек. Она напомнила ему Элвайзу. В глазах ее светилась древняя мудрость. Любая женщина может казаться хорошенькой, если у нее правильные черты лица. Но Хана была красивой, потому что у нее была прекрасная душа.
И его внезапно охватило жгучее чувство стыда. Он злился, когда она защищала его.
И он сопротивлялся, когда она вытаскивала его из пещеры и пыталась заставить уйти туда, откуда он пришел. Как же она не понимала? Для него лучше умереть. Пока он на свободе, ни один ребенок, ни одна женщина или мужчина не будут в безопасности. Ведь даже сейчас, когда они стоят здесь вдвоем, освещенные луной, он весь дрожит от жажды крови. Это непреодолимое желание омрачало его разум, и единственное, что он мог сейчас, – это сдержаться, чтобы не схватить девушку и не впиться зубами в ее нежное горло.
Когда она сама предложила ему свою кровь, Тьерри едва не зарыдал. И тогда он отверг ее и ушел.
А потом пришли охотники. И его разум помутился от мучений. Пока соплеменники Ханы били его, вонзали в него ножи и копья, пытались его сжечь и все это длилось бесконечно, он совершенно перестал ощущать себя человеком. Он стал животным, одержимым инстинктами, как и эта толпа, пытавшаяся убить его.
И теперь, подобно зверю, Тьерри хотел только одного: выжить и уничтожить своих мучителей. И он знал, что сможет сделать это.
Горло… У каждого из них – белое горло, наполненное темной кровью. Этот образ медленно возник в его затуманенном от боли мозгу. Он был весь изранен, но внутри, будто гранитное ядро, все еще ощущалась сила. Он победит врагов, и они дадут ему жизнь.
Когда в Тьерри опять вонзилось копье, он схватил его и потянул к себе.
Копье принадлежало широкоплечему охотнику, который привел других, чтобы те убили его. Тьерри схватил мужчину, когда тот, споткнувшись, наклонился вперед, и швырнул его на землю. Прежде чем толпа опомнилась, Тьерри ринулся к его горлу – туда, где под кожей пульсировала крупная вена.
Через минуту все было кончено. Тьерри пил глубокими, очень глубокими глотками и с каждым глотком набирался силы. Все племя из Триречья застыло, парализованное ужасом.
Это было неплохо.
Тьерри отшвырнул мертвое тело в сторону и потянулся к следующему врагу.
И когда к нему бросились несколько охотников, он перебил их всех по одному – первого, второго, третьего…
Он стал умелым убийцей. Кровь сделала его сверхъестественно сильным и быстрым, а непреодолимая жажда этой крови побуждала убивать. Он чувствовал себя свободно, как волк в стаде антилоп, – и никто из людей долго не понимал, что их спасет только бегство.
Это была настоящая бойня. Он убил их всех.
Опьяневший от крови, Тьерри торжествовал в своем животном неведении, упивался силой, которую дала ему эта кровь. Убивать было великолепно! Убивать ради еды, убивать ради мести! Уничтожать людей, причинивших ему зло! Он уже не мог остановиться…
Уже допивая последние капли крови из вены молодой девушки, он вдруг взглянул на ее лицо и увидел, что перед ним Хана.
Ее чистые серые глаза были широко открыты, но свет в них уже начал меркнуть.
Он убил ее…
И в один ослепляющий миг Тьерри перестал быть животным. Сейчас он глядел на единственного человека, который пытался помочь ему, который готов был отдать ему свою кровь, чтобы он выжил.
Затем он поднял глаза, оглядел пещеру и увидел все, что натворил. Он убил не только эту девушку. Он уничтожил большую часть ее племени.
Только сейчас Тьерри узнал всю правду. Он был проклят. Он совершил чудовищное преступление и об этом никогда не забудут, и он никогда не искупит его. Он встал на сторону зла, как и обещала ему Майя.
Нет такого наказания, которое стало бы для него слишком большим… и к тому же, как бы он ни был наказан, ничего уже не изменится – ни для этих людей, ни для этой девушки, умирающей у него на руках.
На мгновение какая-то часть его существа попыталась оправдаться.
«Ну что ж, пусть ты – зло, – убеждала его она. – Это не помешает тебе идти вперед. Наслаждайся этим. Не сожалей ни о чем. Теперь это твоя сущность. Прими это».
Девушка, которую он держал на руках, шевельнулась.
Она была еще в сознании. Ее глаза все еще оставались открытыми. Она подняла их на Тьерри…
В этот миг он испытал такой шок, какого даже не мог вообразить.
В этих больших серых глазах, в их огромных зрачках, которые расширились, словно хотели перед смертью поймать последние лучи света, Тьерри увидел… самого себя.
Он увидел самого себя и девушку, с которой рука об руку шел через века. Сменялись картины, возникали разные места и разные времена. Но всегда эти двое были вместе, соединенные невидимыми узами.
Тьерри узнал ее. Казалось, будто все эти века уже прошли и он лишь вспоминает о них. Но он знал, что это они вдвоем в будущем. Он глядел в коридор времени и видел то, что должно случиться.
Она была его родственной душой, его духовной супругой.
Она была той, которой предначертано пройти с ним через множество жизней, рождаясь, любя, и умирая, и вновь рождаясь. Они должны были прожить вместе много воплощений…
Но ничего этого теперь не будет. Он был бессмертным – как же он мог умереть и вновь родиться? А она умирала из-за него. Он все разрушил. Он уничтожил свою судьбу.
Ощущая всю чудовищность произошедшего, Тьерри безмолвно застыл перед Ханой. Он не мог даже выговорить «прости». Слова сейчас не имели никакого смысла… Что они могли значить для нее? Тьерри просто сидел, глядя ей в глаза, и его била дрожь. Он понимал, что все погибло. И тогда Хана проговорила: – Я прощаю тебя.
Тьерри скорее угадал, чем услышал ее шепот. И он все понял, хотя Хана говорила на языке, чуждом ему. У него закружилась голова: оказывается, он мог общаться с ней! Они могли говорить друг с другом! О Богиня, какое счастье! Наконец он скажет ей, как попытается искупить свою вину: он выпустит из себя всю кровь…
Ты не можешь простить меня. – Тьерри видел, что она поняла его мысленный ответ. Он осознавал, что не заслуживает прощения. Но какая-то часть его существа хотела, чтобы Хана знала: он никогда не хотел, чтобы так случилось. – Я не всегда был таким, как сейчас. Раньше я был человеком…
У нас нет времени, – прервала она его.
Ее душа, казалось, тянулась к нему, увлекая его за собой в тихое, уединенное место, предназначенное только для них двоих. Тьерри знал, что она видит то же, что и он, тот же коридор времени.
Она была спокойной и печальной.
Я не хочу, чтобы ты умер. Но я хочу, чтобы ты пообещал мне кое-что.
Все, что угодно!
Обещай, что ты никогда больше не станешь убивать…
Пообещать это было очень легко. Ведь он не собирается жить без нее… хотя нет, она не хочет, чтобы он умер… Но он не может жить, зная, что убил ее, и он просто не сможет жить после всего, что сделал.
Но он подумает об этом позже… о том, как ему быть с этим бесконечно долгим мрачным будущим, ожидающим его. А сейчас он произнес:
Я больше никогда не буду убивать.
На ее губах промелькнула едва заметная улыбка.
И она умерла.
Ее серые глаза затуманились, взгляд остановился. Кожа ее приобрела призрачно-белый оттенок, а неподвижное тело, казалось, сразу стало меньше, как только душа покинула его.
Тьерри держал девушку в руках, баюкая ее и рыча, как раненый зверь. Он рыдал, и его била такая дрожь, что он с трудом удерживал ее тело. Любовь к ней пронзила его, словно копье. Дрожащей рукой Тьерри осторожно убрал волосы с ее лица. Большим пальцем нежно провел по ее щеке… и на ней остался кровавый след.
Тьерри в ужасе уставился на него. Это пятно было как красное клеймо на бледной коже.
Даже любовь его смертельна! Его ласка выжгла на лице Ханы клеймо.
Тьерри заметил, что к нему подбираются несколько уцелевших охотников из племени Ханы; тяжело дыша, они приближались, держа копья наготове. Они чувствовали, что сейчас он уязвим. И он не поднял бы сейчас руку, чтобы остановить их… если бы не дал обещание Хане. Она хотела, чтобы он продолжал жить.
Тьерри поднял ее безжизненное остывающее тело и понес к охотнику, стоявшему ближе всех. Мужчина с недоверием и страхом уставился на него, но все же опустил копье и принял мертвую девушку. А Тьерри вышел из пещеры – туда, где немилосердно пекло солнце. Он направлялся домой.
Майя догнала его в степи, появившись из высокой сочной травы:
– Я говорила тебе, чем все закончится. Теперь забудь эту облезлую блондинку и давай наслаждаться жизнью вместе.
Тьерри даже не взглянул на нее. Единственное, чего ему хотелось, – это убить Майю… но этого он сделать не мог.
– Не уходи от меня!
Майя уже не смеялась. Она была разъярена.
Тьерри бросился прочь, и вдогонку ему несся ее голос:
– Я выбрала тебя, Тьорн! Ты мой! Ты не можешь уйти от меня!
Тьерри мчался все дальше и дальше от нее, и голос Майи растворялся в гудении насекомых среди степной травы. Но ее мысленный голос преследовал его.
Я никогда не позволю тебе уйти. Ты всегда будешь моим, сейчас и всегда.
Тьерри шел быстро. Уже через несколько дней он добрался домой, к человеку, который был ему нужен.
Элвайза готовила целебные настои для больных. Услышав шум рядом с пещерой, она оторвалась от своего занятия и испуганно ахнула.
– Я не собираюсь причинить тебе вред, – поспешно произнес Тьерри. – Мне нужна твоя помощь.
Он попросил Элвайзу наложить на него чары, чтобы он заснул и проспал до тех пор, пока Хана не родится вновь.
– Это может быть очень нескоро, – сказала Элвайза, когда Тьерри рассказал ей обо всем, что произошло с ним. – Похоже, что ее душа была проклята. Могут пройти сотни лет… даже тысячи.
Тьерри было все равно.
– И ты сам можешь умереть, – добавила Элвайза. Глубокий взгляд ее светло-карих глаз был серьезным и сочувственным. – А если учесть, кем ты стал… не думаю, что существа, подобные тебе, рождаются вновь. Ты можешь просто… умереть навсегда.
Тьерри лишь кивнул в ответ. Он боялся всего двух вещей: того, что Майя найдет его, когда он будет спать, и того, что он не узнает, когда нужно проснуться.
– Второе я могу уладить, – подумав, сказала Элвайза. – Вы каким-то образом связаны. Ваши души едины. Когда она опять родится, голоса с Той Стороны шепнут тебе об этом.
Как разрешить первую проблему, Тьерри догадался сам. Он сам вырыл себе могилу. Это было единственное место, где он мог рассчитывать на покой и безопасность.
Элвайза дала ему настой корней и коры, и Тьерри отправился спать.
Он проспал долго. За это время произошла великая битва, после которой Элвайза выгнала из племени Майю и ее сына Реда Ферна, приказав им держаться подальше от ведьм. Потом возникло Царство Ночи и прошли целые тысячелетия, в течение которых изменялся мир людей. Когда Тьерри наконец проснулся, мир стал совсем другим – с цивилизациями и городами. И он знал, что где-то, в каком-то из этих городов родилась Хана. И он начал искать ее.
Он был скитальцем, бродягой, потерянной душой без дома и близких. Но убийцей он не был. Он научился добывать кровь не убивая, находил добровольных доноров, но не охотился на перепуганных жертв.
Он заглядывал в каждую деревню, мимо которой проходил, изучал новый мир, окружавший его, и всматривался в каждое лицо, которое встречалось ему. Большинство общин были рады принять этого высокого молодого человека в пыльных одеждах и с пронзительным взглядом. Но он оставался на каждом месте ровно столько, чтобы убедиться, что Ханы там нет.
